Текст книги "Нет прощения (СИ)"
Автор книги: Рада Девил
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
– Это была воля Темного Лорда, прежде всего. Но и Северус не страшный человек, он умеет быть преданным тем, кто не предает его. А ты предал! Дай руку!
Отец взмахом волшебной палочки разрезает мою ладонь и над выступившей кровью начинает произносить слова ритуала отречения от помощи. Я чувствую, как магия в зале сгущается, свечи по углам комнаты вспыхивают сами по себе, руны на стенах начинают светиться, а я так и сижу на полу, не в силах подняться на ноги. Отец проводит ритуал, который отдалит меня от Северуса, отрежет его от меня, сделает нас чужими друг другу людьми. Это невыносимо больно. Нет – не порезанная ладонь болит. Рвется что-то внутри – то ли сердце, то ли душа. Я чувствую, что слезы не перестают бежать по моим щекам на протяжении всего ритуала, который тянет силы не только из отца, как главы рода, но и из меня, ведь это я, по сути, отказываюсь от помощи крестного, и, следовательно, магия проверяет, насколько я силен, готов ли справиться без его опоры.
А еще через час я оказываюсь перенесенным портключом в наше поместье во Франции. Один. Мать даже не будет знать, что я был дома. Отец предупредил, чтобы я не вздумал никому писать письма. Пара домовиков – вот и все живые существа, которых мне предстоит видеть до тех пор, пока не прояснится ситуация с Поттером. Как же я тебя ненавижу, ублюдок полукровный! Если бы не ты, то мне не пришлось бы дрожать сейчас от страха одиночества. Будь ты проклят, Поттер! Ненавижу тебя!
***
Северус Снейп
Ждать невозможно лишь тогда,
когда ничего не делаешь.
Александр Дюма, отец
Собрав самые необходимые при различных травмах и магических повреждениях зелья, я надеваю мантию, в которой будет удобно вступить в бой хоть с дюжиной Темных Лордов. Это та самая мантия, которую я носил весь прошлый год, когда опасность подстерегала на каждом шагу. Я сосредоточен, эмоции надежно заперты, мне даже кажется, что я вернулся в прошлое. Туда, где я – пешка на службе у двух великих магов, весьма неразборчивых в средствах для достижения собственных целей. Но пешка смогла выбиться в ферзи и выжить. А вот короли пали. Горько усмехаюсь мыслям, занимающим мое сознание, пока я выбираюсь из Хогвартса, ставшего вдруг пустым скопищем холодных камней, когда я осознал, что Гарри здесь нет.
Путь до ворот, через которые проходит дорога в Хогсмид, незаметно ложится под ноги. Ночь, как на заказ, тихая и звездная. Луны не видно, ее серп уже скрылся за деревьями Запретного леса. Даже холод отступил, будто понимая, что мне сейчас нужны только союзники. Я слишком решительно настроен, чтобы замечать какие бы то ни было преграды на своем пути, на пути к Гарри, которого я прогнал. Думаю об этом отстраненно, словно и не о себе. Рефлексировать сейчас не время и не место.
Драко, что же ты наделал? Сопляк! Ты же на моих глазах учился ходить и ссал в штаны, бежал ко мне жаловаться, когда Люциус казался тебе слишком строгим, хвастался первыми успехами в колдовстве. Я любил тебя, как сына, которого у меня нет, и вряд ли когда-нибудь будет. Зачем же ты решил лишить меня того единственного ценного, что появилось у меня в жизни? Давно я так не разочаровывался в людях. Проси, Драко, у Великой Магии, чтобы Гарри не пострадал непоправимо. Иначе, я не отвечаю за себя. Мысли, как искры фейерверка вспыхивают в моем сознании, пока я добираюсь до места. Они яркие, почти живые, но холодные и быстро гаснут под давлением моего контроля над эмоциями. Я знаю, что от моей собранности и сдержанности сейчас зависит очень многое. Под Веритасерумом не врут, а Драко, хоть и не великий стратег, но наблюдателен, раз заметил состояние Нотта.
Бегать среди ночи по Хогсмиду в надежде догадаться, в каком доме прячут Гарри, бессмысленно. Это магическая деревня, поэтому скрыть здесь человека очень просто, да так, что его не найдешь и за год, если только тебя за руку к нему не проведут. Что я и собираюсь организовать. Нотт не отвертится и расскажет мне все, как на духу. Он-то и станет тем проводником, который отведет меня и Кингсли, если он придет, к Поттеру. Конечно, при условии, что Нотт не приврал Драко. Тогда мы снова вернемся к тому, с чего начали – к одним вопросам без ответов. Я и боюсь утерять эту хлипкую надежду отыскать Гарри, и безумно хочу, чтобы слова Драко оказались неправдой. Я переживаю за своего любовника, которого я так обидел. И в этом тоже вина Драко, моего бывшего крестника и кандидата в смертники, если с Гарри что-то случится. Я-то уж себя знаю. Нет во мне дамблдоровского всепрощения, хотя и волдемортовской необоснованной жестокости тоже нет. Мои рассуждения по поводу собственных человеческих, и не очень, качеств приходится отставить в сторону, потому что я добрался до своей цели – вот и ворота с колоннами по обе стороны дороги, на которых застыли серые каменные вепри.
Занимаю позицию под одной из колонн так, чтобы мне была хорошо видна дорога до крайних домов Хогсмида. Глаза давно привыкли к темноте, и мне хватает звездного света, отраженного белым снежным покрывалом, укрывшим землю, чтобы различить фигуру человека, если она появится на дороге.
Проходит не меньше получаса до того, как негромкий звук аппарации привлекает к себе мое внимание. Ярдах в десяти в стороне от дороги появляется маг. Волшебная палочка в моей руке теплеет, готовясь выплюнуть в его сторону магическим сгустком чар.
– Северус, – негромкий голос Кингсли хорошо слышен в ночной тишине. Ему не безразлична судьба Гарри, раз он сам пришел помочь мне, забыв на время, что он министр магии Британии и, по сути, должен только раздавать команды.
– Я здесь, – отвечаю сразу же, чтобы не искушать Кингсли, и не заработать неприятным проклятием в лоб. Мы с ним провели достаточно времени в боях, чтобы знать – победа не всегда за расчетливым, чаще верх одерживает быстрый. Чем скорее ты обезвредишь врага, тем больше шансов на выживание для тебя самого.
– Никаких новых сведений? – Кингсли подошел ко мне почти бесшумно, словно под его ногами не снег, а мягкий ковер.
– Нет, – я уверен, что он вытряс из Минервы все, что она знала. Так что и роль моего бывшего крестника во всем этом деле для Кингсли уже, скорее всего, не тайна. Чтобы убедиться в своей догадке, задаю, казалось бы, совсем не связанный с этим вопрос: – Ты один?
– Думаю, тебе лишние свидетели не нужны. Если понадобится – моя старая группа будет возле нас в течение пары минут, – вот в этом весь Кингсли – быстро ориентируется в любой ситуации; не любит показуху; предусматривает все, что может; не забывает подстраховаться и обладает чувством такта. Пожалуй, он был единственным в Ордене Феникса, на кого я мог бы положиться в критической ситуации. – Я встану с другой стороны, – Кингсли в несколько шагов пересекает дорогу и добирается до второй каменной колонны, а еще через секунду сливается с ней так, что даже я, зная, что он там стоит, не могу ничего рассмотреть.
Иметь дело с профессионалом очень удобно – не нужно долго договариваться о сигнальных жестах, о том, кто с какой стороны будет подходить к задерживаемому объекту, какие лучше применять заклинания, и кто из нас будет главным.
Конечно, лучше бы провести ночь в теплой постели, но судьба распорядилась по-своему, и нам приходится ей подчиняться. Время тянется медленно, как тягучая патока. Минуты нехотя, как медовые капли, стекают по стеклу вечности. Мы с Кингсли молчим, чтобы не выдать своего присутствия, и ждем, терпеливо наблюдая, как звезды движутся по небосводу. Каждый из нас думает о своем, но в итоге все мысли все равно сводятся к одному – быстрее бы уже паршивец Нотт появился в поле зрения, чтобы можно было начать действовать. Чтобы иметь возможность что-то узнать, прояснить, сделать выводы. Неизвестность и ожидание изводят гораздо сильнее, чем хоть какое-нибудь действие, даже если от него и мало толку.
========== Глава 5 ==========
Северус Снейп
Кто прощает преступление,
становится его сообщником.
Вольтер
Небо на востоке начинает чуть заметно бледнеть, растворяя в своем свете блики звезд, когда в утренней тишине слышится скрип снега под чьими-то ногами и тихое недовольное бормотание. Человек явно спешит, потому что звук шагов почти сливается в сплошной хрустящий аккомпанемент его словам, не давая возможности их разобрать.
Мы переглядываемся с Кингсли и, не сговариваясь, тщательнее прячемся под прикрытием каменных колонн школьных ворот, а затем дружно применяем каждый к себе чары невидимости. Выглядываю из-за своего укрытия и с удовлетворением узнаю рваную походку Теодора Нотта. Дождались!
Пропускаем гуляку-студента на территорию школы под антиаппарационный купол и лишь затем практически синхронно отправляем ему в спину два Ступефая. Уж лучше мы потом будем просить у него прощения, если ошиблись, чем дать ему сбежать. Оба заклинания попадают в цель. Видно, что Нотт слишком беспечен и вовсе не ожидает нападения. Отменив на ходу собственную невидимость, мы кидаемся к повалившемуся в снег Нотту. Я рывком переворачиваю Тео на спину, отбираю у него волшебную палочку и перед тем, как влить ему в горло Веритасерум, успеваю заметить в его глазах, кроме банального испуга, панику и досаду. Что ж, видимо, совесть его не так уж и чиста. Кингсли не теряет времени и, окружив нас чарами отвлечения внимания, наколдовывает качественные путы, чтобы Нотт не смог сбежать во время принудительной беседы, которую мы собираемся устроить ему прямо здесь – на заснеженной дороге в Хогсмид.
Выждав минутку, чтобы зелье подействовало, я задаю главный вопрос:
– Где Поттер?
– В норе, – не задумываясь, отвечает Нотт.
Его ответ сбивает меня с толку – неужели Поттер находится в «Норе» Уизли? Почему тогда Рональд не сообщил об этом Минерве? Кингсли соображает быстрее:
– Где нора?
– В сарае, – я встряхиваю Нотта, как безвольную марионетку, потому что меня раздражают его краткие ответы.
Видимо, в свое время отец его хорошо обучал – под Веритасерумом нельзя соврать, но можно не рассказывать подробности, это ведь не зелье болтливости. Поэтому лучшая тактика – это тянуть время, давая максимально краткие ответы, а там, глядишь, и время действия зелья закончится. Следующую дозу зелья правды можно споить допрашиваемому не раньше, чем через сутки, иначе оно просто не подействует.
Я приставляю к горлу зарвавшегося подонка волшебную палочку и задаю очередной вопрос:
– Где сарай?
– На заднем дворе, – губы Нотта на миг складываются в издевательскую усмешку, что подтверждает мою мысль – Нотт знает, что делает.
Засранец! Он забыл, с кем связался? Специально произношу вслух, отказавшись от невербальной формулы, заклинание иссушивания. Если не применить контрзаклинание в ближайшие минут десять – кровь в венах человека начинает весьма быстро густеть вплоть до полного высыхания. Но обычно до этого никто не доживает, умирая гораздо раньше, предварительно помучившись от невыносимой боли, преимущественно в области сердца. Глаза Нотта распахиваются от ужаса. Кингсли молча стоит рядом, не одобряя, но и не осуждая моих действий.
– Где? – на этот раз я не утруждаю себя и не уточняю, что меня интересует.
– Бывший коттедж Урхарта на Западной улице, – в глазах Нотта плещется ужас, он отвечает торопливо, захлебываясь словами. Мне его уточнение ни о чем не говорит. Фамилия вроде и знакомая, но я не могу вспомнить, где ее слышал. Но я знаю, где в Хогсмиде находится Западная улица – это довольно близко.
– Что за нора в сарае? – информации все равно мало, чтобы понять, что нас с Кингсли ожидает впереди.
– Подземный бункер. Тайный схрон Пожирателей.
Физически ощущаю на себе внимательный взгляд Кингсли. Поднимаю голову, гляжу ему в глаза и качаю головой – я впервые слышу об этой явке. Поднимаюсь на ноги и тащу вверх за собой Нотта.
– Ты нас отведешь туда. А по дороге будешь отвечать на наши вопросы, – ставлю условие Нотту, тем временем освобождая его ноги от наколдованных Кингсли веревок, оставляя руки по-прежнему крепко примотанными к туловищу. Подталкиваю его в направлении Хогсмида и задаю очередной вопрос:
– Поттер жив?
Кингсли кивает мне, соглашаясь с моим решением не терять времени и продвигаться в нужном направлении. Он идет на полшага сзади нас, не забывая о чарах отвлечения внимания и держа Нотта под прицелом волшебной палочки, тогда как я держу в руке еще и конец веревки, которой тот связан.
– Не знаю.
Ответ Нотта бьет меня наотмашь, сердце замирает, и я захлебываюсь следующим вопросом, который вместо меня задает Кингсли:
– Почему не знаешь? Что с ним?
– Он, кажется, был без сознания, когда я уходил. Я все скажу, только отмените заклинание, – голос Нотта дрожит и срывается, выдавая его панику. Видимо, у него начались боли – пока еще слабенькие, но через несколько минут они усилятся до нестерпимых, и тогда мы все равно ничего не добьемся от Нотта, кроме криков. Поэтому я произношу контрзаклинание, предупреждая:
– Не забывай, что я могу повторить проклятье в любой момент. Почему Поттер был без сознания?
– Я его… – заметно, как Нотт панически пытается подобрать слово попроще, но у него ничего не выходит под действием зелья правды, и он заканчивает свой ответ: – пытал.
Стараюсь держать себя в руках, понимая, что пока мы не доберемся до Гарри, я ничем не могу ему помочь. Поэтому стремлюсь как можно больше узнать о том, что с ним случилось, чтобы быть в курсе, к чему следует приготовиться.
– За что ты его пытал? – совсем не ласковый толчок в спину заставляет Нотта ускорить шаг. Я хочу побыстрее увидеть Гарри и убедиться, что он жив.
– Он виноват в смерти моего отца, поэтому я ему мстил, – слова прозвучали очень уверенно, словно он гордился собой.
– Что ты использовал для пыток?
– Круцио, режущее, магический кнут, приаповы чары… – перечисляет Нотт, а я понимаю, что он не врал Малфою, но все же уточняю, перебивая его:
– Ты его насиловал?
– Да, – такое короткое слово, а сколько боли оно может причинить. Все внутри меня кричит благим матом, что нужно мчаться быстрее ветра на помощь Гарри, но вместе с тем я понимаю, что необдуманный поступок может стоить нам жизни, и главное – мы не сможем тогда спасти Гарри. А для меня нет ничего важнее него! Теперь-то уж я это знаю наверняка. Изнасилование вкупе со всеми названными Ноттом пытками может сломить любого человека. Я видел, во что превращались стойкие воины, попадая в руки Пожирателям-садистам. Силой воли усмиряю свою ненависть к Нотту, клятвенно обещая себе, что он расплатится за каждую каплю крови моего Гарри, за каждый его крик, за каждую минуту боли.
– Как Поттер попал к тебе в руки? – Кингсли снова подключается к допросу, давая мне возможность удержаться и не удушить Нотта голыми руками раньше времени.
– Я встретил его ночью на школьном дворе, обездвижил и отлевитировал в нору, – послушно рассказывает Нотт, сворачивая с центральной улицы вправо.
– Дальше, – подгоняет его Кингсли, понимая, что действие Веритасерума скоро закончится, и тогда правдивость ответов будет под большим сомнением.
– Мы его приковали в тупике норы.
Вот! Вот о чем исключительно важном мы так еще и не удосужились спросить! Я спешу исправить нашу оплошность:
– Кто тебе помогал?
– Эйв, – Нотт передергивает плечами, наконец-то понимая, как он вляпался. Если от нас еще можно ожидать хоть какого-то снисхождения, хотя я на его месте не обольщался бы, то Эйвери ему не простит предательства – никогда и ни при каких обстоятельствах.
– Кто еще прячется в норе, кроме Эйвери? – я очень надеюсь, что нам с Кингсли сейчас не придется устраивать полномасштабный бой, пробиваясь к Гарри. Не один только Эйвери находится в бегах от правосудия после окончания войны.
– Никого. Он никому не доверяет.
– А тебе доверяет, значит? – не удерживаюсь от сарказма.
– Доверяет, я уже давно его любовник, – Нотт останавливается возле покосившихся ворот и кивком указывает на заброшенный с виду коттедж.
– Сигнальные чары? – смотрю на Нотта – он в ответ только отрицательно качает головой. Однако Кингсли не доверяет его словам, разумно считая, что мальчишка может чего-то и не знать, поэтому зондирует пространство перед нами хитрыми аврорскими распознающими чарами. Все же его немалый опыт бывшего первоклассного аврора нам очень кстати.
– Ничего, – сухо подтверждает он отсутствие поблизости магических преград и ловушек.
***
Я оглядываю все вокруг – если Нотт не врет, то стоило бы похвалить его предосторожность, потому что двор засыпан ровным слоем снега – никаких следов, которые бы навели на мысль, что здесь кто-то живет. Киваю Кингсли, и тот активирует свой маячок. Буквально через минуту возле нас раздается дюжина тихих, как шепот, хлопков – это прибыл его старый отряд вышколенных и не раз проверенных в деле авроров, с которыми Кингсли, по-видимому, даже став министром, не теряет связи. Получив краткие инструкции, они рассредотачиваются, занимая свои позиции. И все это практически в полной тишине. Мы и дальше идем только втроем – я, Кингсли и Нотт, но в любой момент к нам могут присоединиться только что прибывшие авроры. Пока мы обходим здание, добираясь до сарая, о котором Нотт упоминал ранее, задаю еще один вопрос, хотя и не уверен, что получу правдивый ответ – сыворотка правды уже не действует на нашего пленного.
– Эйвери тоже пытал Поттера? – я должен знать, за что предстоит отвечать передо мной бывшему соратнику по темной стороне.
– Нет, почти не пытал. Он больше лечил его, чтобы… – Нотт замолкает, но я и так понимаю, зачем лечат тех, кого пытают – чтобы продлить их мучения.
Мы остановились под дырявым навесом у входа в ветхий сарай. Возле двери, правда, снега почти нет, словно его недавно расчистили, хотя и наметенных сугробов рядом я не наблюдаю. Если Нотт нас обманул, то ему это будет дорого стоить.
– Как попасть внутрь? Какая защита? Ловушки? – я смотрю на упрямо поджавшего губы Нотта. – Как знаешь, – мне некогда его уговаривать, и в моего бывшего студента, в том, что бывшего, я уверен на все сто, летит очередное заклинание, легко сорвавшееся с моей палочки. На этот раз я не озвучиваю его – магическая удавка на горле и без этого сразу же заставляет Нотта прочувствовать всю прелесть удушья. – Отвечай! – я слегка ослабляю давление магии, чтобы он мог говорить.
– Когда я стучу в дверь, моя магия опознается, и Эйв открывает мне. Здесь использованы какие-то специальные чары – дверь можно открыть только изнутри. Эйв никогда не выходит на улицу, я ему приношу продукты и все, что он попросит. Никому другому он не откроет. Дальше есть еще одна дверь, которую открывает только Эйв, – Нотт хрипит, но рассказывает.
– Эйвери открывает вход кровью? – я догадываюсь уже, что дверь в тайное убежище заперта кровной магией.
– Да.
Мы с Кингсли переглядываемся, и он снова молчаливо отдает мне право принимать решение. Я знаю, что за этой дверью найду Гарри. Настойчиво гоню от себя сомнения и надеюсь отыскать его живым, несмотря на слова Нотта. Для этого мне необходимо сделать правильный выбор, не ошибиться, ведь у Эйвери в заложниках сейчас находится Гарри. Мой Гарри! Вспоминаю проклятье позаковыристее, на ум приходит любимое развлечение Темного Лорда, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не передернуться от брезгливого отвращения. Но все же останавливаюсь именно на нем из-за очень ценного условия – снять с Нотта его смогу исключительно только я. Если мне суждено погибнуть в ближайшее время, то и этот изверг, издевавшийся над Гарри, тоже пойдет следом за мной за Грань. Никто не сможет его спасти. К тому же Нотт хорошо знает действие этого заклинания, убивающего свою жертву в течение суток. Жутко мучая при этом, но не давая умереть раньше времени.
– Ты помнишь одно из последних изобретений Темного Лорда? – я говорю почти шепотом, многозначительно глядя прямо в глаза Нотту. – Сначала легкий жар, затем все усиливающийся, до непереносимого, зуд, потом его сменяют судороги… кровавые слезы… удушье… – вижу, что он понял, о чем я говорю, как раз в тот миг, когда проклятье бьет его в грудь. – А в самом конце ты будешь пытаться усмирить собственные кишки, но они все равно будут ворочаться в тебе, словно живые змеи, причиняя невыносимую боль, разрывающую тебя изнутри, – сказать, что Нотта охватил ужас – это значит, ничего не сказать. Его трясет так, что он даже не замечает, как магическая удавка затягивается на его горле. – Теперь ты успокоишься и постучишь в дверь, помня, что остановить проклятье, уже начавшее действовать, могу только я. Если Эйвери хоть что-то заподозрит, и мы не сможем проникнуть внутрь – ты умрешь. Тебе не выжить и в том случае, если я погибну…
– Я знаю, – слова Нотта слышны лишь чуть громче дыхания, которое он панически пытается выровнять. Он бывал на встречах у Темного Лорда и видел воочию, что делает с человеком заклинание, которым я его угостил. Мало кто решился бы использовать его, но я не щепетилен, когда речь идет о жизни Гарри.
У Кингсли только желваки ходуном ходят. Да, он не одобряет моих методов, но и не пытается мешать. Он знает, что я не добрый и покладистый, что мои методы могут быть жесткими до жестокости, но вместе с тем он единственный из фениксовцев, кроме Альбуса, кто никогда во мне не сомневался. Поэтому и позволяет организовывать спасение Гарри так, как я считаю нужным. По моему кивку он освобождает от веревок Нотта, которого теперь держит лишь мой магический поводок и осознание того, что без меня ему не выжить.
– Стучи! – командую я. – И без фокусов, если не хочешь сдохнуть.
Мы с Кингсли становимся по обе стороны двери, снова скрываясь под чарами невидимости. Я чувствую, как холод разливается внутри меня – так всегда бывает, когда я предельно собран и готов ринуться в схватку. Многолетняя привычка концентрировать внимание на ситуации, запирая эмоции глубоко внутри себя, не раз спасала мне жизнь.
Нотт, сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, наконец-то кое-как берет себя в руки, собирается с силами и стучит в дверь. Ожидать приходится минут пять, не меньше. Дверь распахивается, и изнутри раздается такой знакомый мне голос:
– Тео, кого ты на этот раз притащил? – судя по тону, это какая-то шутка, известная лишь Нотту и Эйвери. Знал бы он, как прав в своем предположении.
– Снейпа, – бурчит Нотт, входя в дверь. Мое сердце пропускает удар до того, как я понимаю, что его слова приняты за продолжение шуточной пикировки. Он нервничает, но со стороны можно подумать, что у него просто нет особого желания шутить.
– Ты зря вернулся, я еще не ремонтировал твою игрушку, – громкий зевок говорит о том, что Эйвери, скорее всего, подняли с постели.
– Я не из-за Поттера вернулся, – проходя вглубь комнаты, отмахивается от предположения Нотт.
Когда следом за ним в дверь проскальзываю и я, то слышу настороженный голос Эйвери:
– Что случилось? – видимо, он рассмотрел своего любовника и заметил его страх.
Ждать дольше нет смысла, потому что волшебная палочка в руках Эйвери уже нацелена в сторону двери. Мой невербальный Конфундус на несколько секунд заставляет его отвлечься от своих подозрений. Этого хватает, чтобы и Кингсли вошел в комнату. Я это понимаю по тому, что он слегка касается моего плеча. Дверь за ним закрывается, словно захлопнутая то ли ветерком, то ли сквозняком. Мы с Кингсли по-прежнему под чарами невидимости, однако у этого колдовства есть недостаток – мы осязаемы, а в комнате, куда мы попали, не так уж много места. Эйвери подозрительно оглядывается по сторонам. Он уже не задает вопросов Нотту, оттолкнув мальчишку вглубь комнатки. Не зря Эйвери удалось уйти от преследования авроров – его чутье и инстинкты всегда были на высоком уровне. Я понимаю, что вряд ли нам удастся и дальше оставаться необнаруженными, поэтому использую старый добрый Ступефай.
Эйвери в последний миг чувствует движение магии и пытается развернуться в мою сторону, но не успевает и неловко заваливается на бок, сраженный моим заклятьем. Маскировка нам уже ни к чему. Кингсли тяжко вздыхает, переворачивая Эйвери на спину, отбирает у него волшебную палочку и привычно связывает ему руки наколдованными веревками, не забывая о Силенцио – еще ругани нам не хватало.
– С этим понятно. И что дальше? – это уже вопрос ко мне.
– Где вход? – я, переступая через ноги Эйвери, взглядом мечущего молнии, подхожу к Нотту.
– Сними с меня проклятье! – этот щенок еще и торгуется со мной. Хотя, возможно, он это говорит для Эйвери, таким способом выпрашивая у него прощение за предательство.
– Не заслужил пока. Где? – моя палочка делает еле уловимое движение, натягивая магический поводок на шее Нотта, и он, задыхаясь от впившейся в горло удавки, сдается, указывая на пол в углу комнаты. Я присматриваюсь и хищно ухмыляюсь – нам определенно везет – Эйвери не запер проход, тот просто прикрыт иллюзией, видимо, предусмотренной чарами.
– Кингсли, зови, – мне нет необходимости объяснять, что я имею в виду ребят из его отряда.
Как уж Кингсли это делает – не знаю, но уже через секунду дверь на улицу отворяется, и в нее входят два аврора. Они споро упаковывают Эйвери по полной программе и остаются его охранять, а я, подталкивая впереди себя Нотта, начинаю спускаться по ступеням вниз. Кингсли не отстает от нас. Мне хочется оттолкнуть малолетнего придурка в сторону и бегом помчаться вперед, разыскивая Гарри, но я понимаю, что этого делать ни в коем случае нельзя. Мы в логове Эйвери, а он тот еще параноик. За годы знакомства я неплохо узнал его. Так что, если я хочу помочь Гарри, то мне следует добраться до него, оставаясь живым и, желательно, хотя бы относительно здоровым. Надеяться же на свой опыт и удачу, отыскивая и вскрывая ловушки самостоятельно, можно застрять здесь до лета. Это тоже категорически неприемлемо.
***
Довольно длинная пологая лестница с двойным поворотом заканчивается еще одной дверью, которую Нотт открывает без проблем, просто толкнув ее рукой, будто и не прибегая к каким-либо ухищрениям. Скорее всего – опознающие чары, заключаю я по тому, как тщательно Нотт, растопырив пальцы, прижимал ладонь к дверному полотну. Мы оказываемся в пустой квадратной комнате. Не большой и не маленькой, с двумя магическими факелами на стенах. Из нее ведут еще две двери, кроме той, в которую мы вошли, одна из которых распахнута настежь, и в нее видно часть кровати с ворохом одеял на ней. Видимо, там Эйвери и живет. Кингсли тратит буквально несколько секунд, чтобы осмотреть ту комнату и дать мне знак, что Гарри там нет. Толкаю Нотта ко второй двери и командую:
– Веди!
– Мне нужна палочка, – Нотт смотрит на меня исподлобья, как-то почти расстроенно сверкая глазами. Неужели думал, что я сам полезу в их крысиную нору? Скорее всего, ничего смертельного на входе нет – он не стал бы рисковать моей жизнью, ведь понимает, что и ему тогда не выжить, но его мелочная душонка требует хоть небольшой сатисфакции.
– Обойдешься. Какие чары на двери? – демонстративно верчу в руках волшебную палочку, напоминая, что у меня есть способ сделать его сговорчивее.
– Сигнальные и ослепления, – цедит сквозь зубы Нотт. Во всем его облике явственно начинает проступать обреченность, словно он только сейчас понял, что его ждет Азкабан, если повезет, то в соседней камере с его разлюбезным Эйвом.
Пока я снимаю с двери защиту, о которой сказал Нотт, Кингсли диагностирует ее, чтобы убедиться, что ни нам, ни Нотту ничего не угрожает. Мальчишка нам нужен невредимым. Хотя бы пока мы не достигнем своей цели – не найдем Гарри. За дверью нас ждет совсем другой антураж – там нет облицованных тесанными каменными плитами стен, как здесь, нет освещения, земляные стены и потолок кое-где покрыты изморозью, на полу подобие дощатого настила. Нотт снимает факел со стены и ступает в тоннель, мы следуем за ним. Ярдов через десять подземный коридор делает поворот вправо, однако Нотт не спешит идти дальше, он бросает на меня взгляд через плечо, тяжко и недовольно вздыхает, но не ждет понуканий на этот раз, а молча тянется факелом к стене. Только тут я замечаю, что в этом месте стена не земляная, а каменная, и на ней нарисованы руны. От соприкосновения с магическим огнем руны пронзительно вспыхивают ярко-голубым цветом, а в тоннеле словно чувствуется легкий сквозняк – это прокатывается волна магии.
Нотт несколько секунд нерешительно топчется на месте и сопит, опустив взгляд вниз, словно рассматривает что-то у себя под ногами. Я ожидаю его дальнейших действий, считая, что он готовится обезвредить очередное препятствие, но ошибаюсь. Нотт решительно вскидывает голову и снова требует:
– Сними с меня проклятье!
На этот раз в его срывающемся голосе звучит отчаяние, солидно сдобренное безнадежностью. Нотт знает, что именно мы скоро увидим, и безмерно боится нашей реакции. А я понимаю, что за поворотом туннеля я увижу Гарри, что нас разделяет, скорее всего, не больше одного магического заслона, а возможно, преград и вовсе больше нет. Однако рисковать и мчаться сломя голову, когда до цели осталось совсем немного, я не намерен. Кингсли тоже все это понимает и решительно становится между мной и Ноттом, твердой рукой отправляя меня к себе за спину. Он не пытается защитить Нотта от меня. Нет. Он знает, что я не трону эту мразь, пока не доберусь до Гарри. Но также он видит и то, что Нотт уже на грани, а значит, от него можно ожидать всего, даже попытки продать свою жизнь подороже, забрав с собой на тот свет и нас с Кингсли. У меня больше опыта по оказанию помощи при физических и магических повреждениях, поэтому меня нужно обезопасить как можно лучше. Тогда появится шанс выжить и самому Кингсли, если что-то все же пойдет не так гладко, как до сих пор. То, что мы с ним почти одинаково рассуждаем в чрезвычайной ситуации, и делает нас с Кингсли идеальной командой, когда не нужно объяснять свои поступки, когда действия одного не остаются непонятными для другого. Я делаю несколько шагов назад и становлюсь так, чтобы оба: и Нотт, и Кингсли, были одинаково легкодоступны для моего колдовства, и чуть киваю, так и оставляя просьбу Нотта без ответа.
– Веди дальше, – тон Кингсли холодный, как лед, и весьма убедительный своим обещанием расплаты за непослушание.
Нотт-младший, как был дешевым жалким трусом с манией персональной значимости, так им и остался – не ровня собственному погибшему отцу. Он, уже заметно трясясь, делает несколько шагов вперед, давая Кингсли возможность выйти за угол тоннеля и рассмотреть дальнейший путь. По тому, как Кингсли замирает на месте с расширившимися от ужаса глазами, я догадываюсь, что он увидел. Гарри… Боль все же сжимает мое сердце своей безжалостной рукой, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не кинуться вперед. Я видел, как выглядят жертвы пыток Пожирателей. Для Кингсли открывшаяся картина, видимо, оказывается невыносимой своим неприкрытым уродством человеческой злобы, и он отводит взгляд в сторону, судорожно сглатывая и повторяя:
