Текст книги "Нет прощения (СИ)"
Автор книги: Рада Девил
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
– Я не виновен в смерти твоего отца! Была война, Нотт. Я не заставлял твоего отца в ней участвовать. Он погиб на войне, и в этом нет моей вины, – стараюсь объяснить Нотту, что он зря меня обвиняет, но заведомо знаю, что у меня это не получится. Поэтому не удивляюсь, слыша в ответ:
– Если бы не ты, то и войны не было бы! Ты мог один прийти к Темному Лорду, как он предлагал. Но ты решил, что так будет не интересно, что нужно утопить все вокруг в крови. Ладно, тебе не было жаль моего отца, но погибли же и твои друзья. Или ты и их жизни ни во что не ставишь? Конечно, куда им до тебя? Ты теперь жив и счастлив. Весь в лучах славы… вместе с нашим деканом-предателем… Тебе нет дела до нашей боли от потери родных! Так что – это ты виноват в их смерти! Только ты, Гарри Поттер – великий победитель! Тебе нет прощения!
– Тео, не нужно ему ничего объяснять. Он сам скоро все поймет, – за криками Нотта я и не слышу, как к нам подходит Эйвери. Он просто выныривает из тени, входя в круг света от факела. – Ты проверил? Зелье работает? – Нотт качает головой, за что удостаивается недовольного взгляда от Эйвери, который взмахивает волшебной палочкой в мою сторону и удовлетворенно ухмыляется, когда кожа на моих руках на несколько секунд начинает переливаться перламутром, слегка мерцая.
Я бы счел это даже симпатичным, если бы не понимал, что лично мне такая реакция собственного организма не сулит ничего хорошего. Что-то подобное было, когда Северус зельями пытался насильно обуздать мою новую увеличившуюся магическую силу. Ни к чему хорошему это тогда не привело. После окончания действия зелья блокирования моя магия становилась еще менее послушной. Тогда пришлось приложить немало усилий, чтобы взять ее под контроль и не натворить непоправимых бед. Северус вычислил, что мой магический потенциал столь велик теперь, что может выжечь все вокруг меня на много миль, если вырвется на волю без контроля. Пришлось провести несколько ритуалов и запомнить целый ряд ограничений, которых мне придется теперь придерживаться всю жизнь, если не хочу прослыть разрушителем. Запрет применения мной блокирующих магию зелий и использования в отношении меня заклинаний сходного действия входят в перечень этих ограничений, потому что тогда возникает угроза потери мною контроля над собственной силой.
– Заблокированная магия не позволит его ранам быстро заживать, и это доставит нам немного больше удовольствия от собственных усилий, – поясняет Эйвери, будто я и сам не понимаю, зачем он это сделал. А еще он считает, что таким способом обезопасил себя – без способности колдовать я не смогу достойно сопротивляться, даже если мне и удастся отобрать у кого-то из них волшебную палочку. Правда, он не знает, что полностью мою магию заблокировать не в состоянии ни одно зелье. Но тех малых сил, которые так и остаются на воле, недостаточно для применения беспалочковой магии.
– Отлично, тогда приступим? – Нотт достает из кармана фиал с каким-то зельем и довольно демонстрирует его Эйвери. – Хочу услышать, как он будет просить, чтобы я его трахнул, – он проводит рукой по выпуклости на ширинке своих брюк, и я понимаю, что его член уже в полной готовности. Нотт, сука, собирается меня изнасиловать.
Холод страха пробегает по позвоночнику. Я уговариваю себя, что в этом нет ничего страшнее, чем в любых других пытках, стараюсь настроиться вытерпеть все и не впадать в истерику от унижения.
– Тебе так не терпится ему вставить? Не брезгуешь? – насмехается Эйвери, а сам тем временем магией срезает с меня всю одежду, которая тонкими ленточками падает на земляной пол.
Я, чтобы отвлечься от липких оценивающих взглядов, наконец-то уделяю внимание помещению, где нахожусь. Это похоже на какое-то подобие тупика подземного хода. Здесь довольно холодно – стены местами покрыты изморозью. Прямо у меня за спиной огромный камень, к нему-то и прикованы цепи, отходящие от браслетов на моих руках и, как я с огорчением выяснил, на ногах тоже. Нагота не вгоняет меня в краску от стыда – она злит и раздражает, не более. Эйвери больно хватает меня за волосы, заставляя запрокинуть голову, и я не успеваю даже ничего сообразить, как Нотт выливает свое зелье мне в рот.
– Какой послушный. Тео, а ты уверен, что он не будет рад тому, что его сейчас выебут? Слишком уж он спокоен. Так неинтересно. Круцио! – я захлебываюсь последними каплями зелья, которое влил в мое горло Тео и, как подкошенный, падаю на колени от неимоверной боли, растекающейся по телу жидким металлом. Каждая клеточка и каждый нерв во мне вопят о том, что им ужасно больно.
А затем начинается ад. Возбуждение, вызванное зельем, смешивается с остаточными последствиями от пыточного заклинания, после которого к телу несколько часов нельзя дотронуться, чтобы не вызывать новые волны боли. Нотту с его жаждой мести, застилающей разум, только этого и надо, он бесцеремонно толкает меня грудью на стол, невесть откуда взявшийся, пока я извивался под Круцио.
– Ты погляди, а он, оказывается, уже не девственник! – Нотт хохочет громко, истерично, что дает повод задуматься о его вменяемости. Он использует какое-то заклинание, от которого мой анус обжигает резкой режущей болью, словно в задницу мне засунули живого ежа, который теперь пытается вылезти наружу, попутно раздирая меня изнутри своими иглами. Я не сдерживаюсь от болезненного крика. – Не ровен час еще какую-нибудь заразу подхвачу, – насмешливо комментирует свои действия Нотт довольным голосом, видимо, представляя, что я должен сейчас чувствовать. И это не считая последствий Круцио. Он, небось до синяков, вцепляется руками мне в бедра и одним толчком входит в меня, вызывая очередную волну боли, от которой я захожусь криком. Нотт насилует мою несчастную задницу так, словно пытается проткнуть меня насквозь. Самое страшное, что под воздействием зелья мне это и в самом деле приносит извращенное удовольствие, по крайней мере, до тех пор, пока его возбуждающий эффект не иссякает, а Нотт не переходит к пыткам. Он хлещет меня магической плетью, режет самым обычным кухонным ножом, тыкает в меня горящей деревянной головешкой, пытает Круцио и снова насилует. А чтобы я не дергался и не вырывался, он не скупится на обездвиживающие чары. Я кричу, теряю сознание, прихожу в себя от невыносимой боли, потому что меня продолжают пытать и бессознательного, и снова кричу, срывая голос.
Придя в сознание в очередной раз, я удостаиваюсь сомнительного удовольствия от внимания Эйвери.
– Тео пошел в школу. Мальчик ночь не спал, устал, вон как тебя разрисовал, а дырку разработал – одно загляденье, – голос доносится у меня из-за спины. С трудом пытаюсь осознать сказанное им. Раз Нотт ушел в школу, значит, я все еще в Хогсмиде. Если, конечно, Эйвери не имел в виду, что он пошел через каминную сеть. Я по-прежнему лежу грудью на столе, учитывая, что у меня, скорее всего, сломано несколько ребер, и я не могу даже вздохнуть поглубже из-за боли, то даже и не пытаюсь встать. Моя магия все так и не подчиняется мне, видимо, Эйвери не забывает вовремя вливать в меня блокирующее зелье. Это плохо, чем дольше я не могу осознанно контролировать свою силу, тем сложнее потом будет с ней справиться. – Но я тебя трахать не буду, у меня для этого Тео есть, – продолжает свою речь Эйвери, словно от скуки. – Я тебя лечить буду, чтобы к ночи, когда мой славный малыш снова прибежит сюда, ты был готов доставить ему удовольствие… своими криками. Но ты не обижайся, если и мне захочется днем приложить тебя чем-нибудь горяченьким или, например… – я не сдерживаюсь и дергаюсь, когда он хватает меня за яйца и сжимает так, что я снова кричу и проваливаюсь в небытие.
Я теряю счет времени и боли. Срываю горло от крика – куда здесь геройствовать, когда с телом творят такое, о чем даже представить страшно. Мою магию продолжают блокировать. Надолго впасть в забытье тоже не дают – сознание возвращают магией. Эйвери заливает в меня зелья и применяет излечивающие чары, и я снова могу кричать и чувствовать безумную боль. И эта адская карусель не прекращается, заставляя меня с предельной четкостью осознать, насколько я ничтожен, даже обладая магической почти что сверхсилой, раз не могу ничего сделать для собственного освобождения. Меня поддерживает только надежда, что за мной придет тот, кто никогда не бросит в беде, кто обязательно разыщет меня – мой любимый Северус. Лишь мысль о том, что моя смерть причинит ему сильнейшую боль, заставляет меня цепляться за жизнь, пусть и такую безумно болезненную.
========== Глава 3 ==========
Северус Снейп
Для ревности ничего не нужно,
кроме мерзкого характера
и параноидального недоверия
Игорь Карпов
Бросив взгляд на довольную рожицу Гарри, что-то объясняющего Рону Уизли, я покидаю Большой зал после завтрака. У меня и самого настроение преотличное, но никому этого знать не стоит, поэтому на моем лице маска скучающего мизантропа, как называет ее Гарри. Сворачивая в пустой коридор, не сдерживаюсь и слегка улыбаюсь. И в этот миг до меня доносится: «А Поттера я вообще имел во все дыры!» Это Теодор Нотт, я его еще не вижу, но этот голос мне известен очень хорошо. Прислушиваюсь и понимаю, что он рассказывает о том, как весело провел время с Гарри Поттером. Мое настроение улетучивается в одно мгновение. Я не верю услышанному, но мне противно, словно измазался в дерьме. Немного поразмыслив, прихожу к выводу, что в последнее время не слишком много уделял внимания студентам своего факультета, положившись на старост. Да я вообще никому не уделял особого внимания в этом учебном году, кроме Гарри. Многолетняя привычка дает себя знать, и я начинаю прислушиваться и присматриваться во время перерывов между уроками. До вечера еще несколько раз слышу, как старшекурсники обсуждают сексуальные пристрастия Поттера, а после обеда и вовсе становлюсь свидетелем, как Гарри, весь раскрасневшийся от возбуждения, обнимается с Малфоем прямо в коридоре и чуть не лезет ему в штаны прямо при всей школе.
Само собой, утреннего радужного настроения у меня к вечеру нет и в помине. Так что, когда этот потаскун приходит ко мне после отбоя, надеясь на искрометный трах, я ему вежливо указываю дорогу из подземелий и прошу больше сюда не возвращаться. Он сначала удивленно на меня пялится, потом пытается даже повысить голос, требуя каких-то пояснений. Но я популярно ему разъясняю, что в его услугах не нуждаюсь и захлопываю дверь, надеясь больше никогда его не увидеть на пороге своих комнат.
Бутылка виски оказывается неплохим собеседником – она не возмущается, во всем согласна с моим мнением и… не изменяет мне с первым встречным.
***
Наутро у меня раскалывается голова, даже антипохмельное зелье, кажется, не может справиться с этой болью. А может, это у меня не голова болит, а просто жить не хочется? Поттер, что же ты со мной сделал, паршивец? Я столько лет избегал любых привязанностей, а ты влез мне в душу и нагадил там!
За завтраком замечаю, что Поттера в Большом зале нет. Неужели обиделся? Сам виноват. Если ему нужен был только опытный партнер для секса, то нечего было твердить мне о любви и всяком таком… Хорошо, что я ему всей этой слюнявой белиберды не говорил, а то сейчас чувствовал бы себя еще гаже. Видимо, сегодня выражение моего лица не очень вдохновляет Помону на разговоры за столом, которыми она меня обычно пытает каждое утро. Вот и отлично. Тишина полезна для моей больной головы. У второгодников зельеварения сегодня нет, что очень меня радует, поскольку видеть Поттера мне категорически не хочется в ближайшие лет пятьдесят, а может и все сто. Грейнджер поглядывает на меня со своего места за гриффиндорским столом так, словно я ей что-то должен. Если ваш дружок такая сволочь, то не моя в том вина, и нечего на меня коситься. Я все же по привычке несколько раз возвращаюсь взглядом к гриффиндорскому столу – он так и не пришел.
В обед Поттера в Большом зале снова нет. Погляди ты, как его задели мои вежливые слова. Правда глаза колет, видимо. Стараюсь не дергаться каждый раз, когда открывается дверь и впускает очередного опоздавшего к обеду студента. Даже сам не знаю, почему меня до сих пор интересует, пришел ли на обед Поттер? После обеда у меня урок у третьего курса, хочу устроить им внезапную проверочную работу, потому что слушать их бред я не намерен, а рассказывать что-то и вбивать знания в их дурные головы у меня сегодня нет настроения. Поэтому за обедом не засиживаюсь, планируя приготовить вопросы для письменного задания до прихода студентов в класс.
До урока минут десять, не больше, когда в комнату входит мисс Грейнджер и решительно направляется к моему столу, где я заканчиваю составлять опросник для студентов.
– Вы ошиблись кабинетом, здесь сейчас будут занятия у третьего курса, – ставлю в известность, нарочито не называя имени, но мои слова ее не останавливают. Подойдя ко мне, она глядит в упор и бесцеремонно спрашивает:
– Где Гарри?
– А почему вы решили, что я должен знать, где находится какой-то Гарри? – вопрос меня на секунду обескураживает, а затем поднимает волну негодования. Да кто она такая, чтобы спрашивать меня о том, куда делся их Поттер?
– Я спрашиваю о Гарри Поттере. Он не ночевал в своей спальне, его никто не видел со вчерашнего вечера, – уточняет Грейнджер, словно и не замечая, что мне нет дела до их Поттера.
– Задайте этот вопрос своему декану. Я не обязан возиться с вашим Поттером. Все, мисс Грейнджер, война закончилась. Мне больше нет нужды вытаскивать из переделок вашего всюду лезущего безмозглого мальчика. Пора ему самому научиться заботиться о себе. Свободны! – я указываю ей на дверь. Но Грейнджер не робкого десятка, как-никак тоже героиня войны.
– Я знаю, что он проводил ночи с вами. Ответьте, что случилось с Гарри? Где он?
– Вы держали нам свечку? Нет?! Тогда откуда вы знаете, где был ваш Поттер? Вы не подумали, что можете оскорбить меня своими бездоказательными инсинуациями? Я не нянька вашему Поттеру! Убирайтесь отсюда! – этой выскочке удалось-таки вывести меня из себя.
– Неужели вам все равно? А если с ним что-то…
– Вон! – я вскакиваю со своего места, настолько она меня достала своими вопросами. – Я ничего не хочу знать о Поттере! Зарубите это себе на носу и не лезьте не в свое дело!
***
А вечером, после ужина, на котором Поттер снова не появляется, Минерва, занимающая сейчас пост директора школы, просит меня зайти к ней в кабинет.
– Чем могу помочь? – спрашиваю я Минерву, устраиваясь на стуле напротив нее за директорским столом. Я уже догадываюсь, что мисс Грейнджер нажаловалась ей, но хочу убедиться в своих предположениях.
– Северус, Гарри пропал, – просто говорит Минерва и скорбно поджимает губы.
– Я уже объяснял днем мисс Грейнджер, что мистер Поттер не студент факультета Слизерин. Почему с этим вопросом вы обращаетесь ко мне? – ругаться с Минервой мне не хочется, к тому же, я и сам уже не против был бы убедиться, что мальчишка ничего не натворил непоправимого.
– Я директор школы, Северус. Ты же не думаешь, что я не знаю, где Гарри проводил большинство ночей? Я не вмешивалась в ваши отношения. Гарри совершеннолетний, на его долю выпало слишком много испытаний, чтобы указывать ему, с кем проводить время сейчас, когда все уже позади, – было заметно, что Минерва старательно подбирает слова, чтобы ненароком не коснуться личного. – Скажи мне, когда и где ты видел Гарри в последний раз?
– Вчера, через час после отбоя. Он пришел к моим апартаментам, – я замолкаю ненадолго, а затем все же уточняю: – Я прогнал его. Мы поссорились, – что уж там скрывать. Минерва права, у директора Хогвартса есть свои способы многое узнавать о том, что происходит в школе. Я сам занимал этот пост в прошлом году, так что вполне в курсе ее возможностей.
– Как думаешь, где он может быть? – Минерва не читает мне мораль и не попрекает, чем заслуживает мой искренний ответ:
– Не имею ни малейшего представления, – увидев, что не такого она ждет от меня, я делаю предположения: – Может, отправился на Гриммо, а может – в Выручай-комнате закрылся, если она его пустила. Да не переживай ты так, перебесится ваш Поттер и вернется.
– Северус, я попрошу тебя – обойди сегодня школу. Ты, как никто другой, знаешь, где студенты предпочитают прятаться. Проверь, может, где-то отыщешь Гарри. Я тревожусь за него. Понимаю, что вы поссорились, но ты ведь… – она замолкает. Видимо, хотела сказать, что я взрослый, но вовремя понимает, что это будет звучать нетактично, учитывая, что разыскивать мне предстоит собственного любовника.
– Я сделаю то, о чем ты просишь. Он студент Хогвартса, и мы все несем за него ответственность, – я имею в виду преподавательский состав, и Минерва согласна со мной, поэтому кивает.
– Хорошо, Северус. А я пошлю кого-нибудь на Гриммо, чтобы проверили по-тихому. Не стоит пока поднимать шум, я согласна с тобой. Подождем хотя бы до завтра, – несмотря на слова, я вижу, что Минерва очень встревожена. – Ты же не думаешь, что с ним что-то произошло нехорошее? – все же не удерживается она от вопроса, а ее глаза подозрительно блестят, словно там собирается влага, готовая пролиться слезами.
– Да что с ним может стрястись, если его даже Авада Кедавра от Темного Лорда не взяла? – почти равнодушно бросаю я, отчаянно пытаясь скрыть, что мной овладевает тревога, она словно вирус передается мне от Минервы и не хочет безболезненно проходить.
Я покидаю директорский кабинет, усилием воли стараясь избавиться от беспокойства. Это все Минерва виновата со своими переживаниями. Однако я очень тщательно обхожу все этажи Хогвартса, не ленюсь подняться на Астрономическую башню, пробую попасть в Выручай-комнату, но она после пожара, устроенного в ней в день последней битвы, не открывается. По крайней мере, я не слышал о том, чтобы кто-то смог после того в нее попасть. Но Поттер же у нас особенный – с ним всего можно ожидать. Осмотрев все закутки, где хоть раз мне приходилось наткнуться на изобретательных в области нарушения школьных правил студентов, я прихожу к выводу, что Поттера в замке, скорее всего, нет. Беспокойство, сопровождавшее меня в начале поисков, немного поутихло, заставляя разгореться злость на негодного мальчишку, заставляющего переживать за него стольких людей. Мелькает мысль, что я несправедлив к Поттеру, которого достаточно хорошо узнал за последний год. Он никогда не позволит себе причинить боль кому бы то ни было просто из вредности. Но я упрямо не хочу прислушиваться к собственным рациональным мыслям. Во мне еще свежо воспоминание о его улыбке, которую он дарил Драко. И даже то, что сейчас мне кажется, будто это была просто дружеская улыбка, не играет роли. Мне по-прежнему больно.
Завершив обход, иду рассказать о результатах Минерве.
– На Гриммо его нет, – сообщает Минерва, стоит только мне войти в директорский кабинет.
– В школе, судя по всему, тоже. В Выручай-комнату я так и не смог попасть. Остается еще Тайная комната, но…
– Я об этом тоже подумала, Северус. Рон Уизли однажды туда уже спускался без Гарри. Во время последней битвы, – уточняет она, словно я об этом не знаю. – Я попросила его… В общем, Гарри там тоже нет. И сова, отправленная мисс Грейнджер с письмом для Гарри еще днем, вернулась, так и не отыскав его.
– Узнать, кто именно выходил за периметр хогвартских защитных чар, мы все еще не можем? – не на шутку начинаю тревожиться я, так как был уверен, что Поттер, раз его нет в школе, отправился в Блэк-хаус. По крайней мере, летом он однажды после небольшой нашей размолвки прятался именно там.
– Нет. Ты же знаешь, что школьная защита очень сложная, – Минерва словно оправдывается. – Никто посторонний не может проникнуть на территорию Хогвартса, его просто не пропустят чары, но все те, кого мы внесли в списки учеников и педагогов, могут беспрепятственно проходить через границу чар, однако эти перемещения пока никак не контролируются. Хорошо, что мы смогли хотя бы в таком объеме восстановить защиту школы. Ты же понимаешь. Филиус и так старается изо всех сил.
– Да, я знаю, Минерва. Пойду сварю поисковое зелье, у меня есть кровь Поттера, – вижу, как в глазах Минервы тает надежда на хороший исход. – Когда мы отыщем Поттера, обещаю помочь тебе выпороть его за своеволие, – мои слова вызывают у нее печальную улыбку.
– Если узнаешь что-то конкретное, сообщи мне. Даже если это будет глубокой ночью, – Минерва дожидается моего кивка и то ли советуется, то ли ставит меня в известность: – Если завтра до отправления студентов на каникулы Гарри не вернется, я свяжусь с Кингсли.
Я согласен с ее решением. Бывший член Ордена Феникса Кингсли Шеклболт сейчас сидит в кресле министра магии. Кто, как не он, сможет позаботиться о надежной организации поиска Поттера. Говорю об этом Минерве, поддерживая ее решение, затем отправляюсь в лабораторию.
***
Через два часа поисковое зелье готово. Раскладываю на столе магическую карту Британии и выливаю половину зелья прямо на ее середину. Произношу заклинание и наблюдаю, как темно-вишневая субстанция, словно слизняк, напившийся вдоволь крови, начинает очень медленно двигаться по карте. Через несколько минут, когда я окончательно убеждаюсь, что его конечным пунктом будет Шотландское нагорье, не дожидаясь точного результата, раскрываю самую подробную карту этой области, какая у меня есть, и выливаю на нее остатки поискового зелья. Я уже догадываюсь, что оно мне покажет. Действительно, через несколько томительных минут на изображенной на карте долине, в которой находится Хогвартс, растекается вишневая клякса зелья и впитывается в пергамент. Гарри жив, и он находится где-то рядом. Это обнадеживает, но заставляет задаться вопросом – почему его не отыскала почтовая сова?
***
На следующий день после завтрака, стоя на ступенях у главного входа, наблюдаю, как Минерва практически силой запихивает мисс Грейнджер и мистера Уизли в последнюю карету, отправляя их на каникулы. Друзья Поттера не хотят уезжать, пока не найдут его. Они возмущенно размахивают руками, но все же в итоге им приходится подчиниться воле директора школы, пригрозившей им отчислением. Не думаю, что Минерве надолго удалось избавиться от них. Самое позднее – послезавтра эта сладкая парочка будет уже обивать пороги Хогвартса, если Поттер к этому времени, как минимум, не успокоит их своим письмом. Как бы меня не раздражали Грейнджер и Уизли, я не могу не признать, что они надежные друзья для Гарри.
Гарри… Куда же ты делся? Не в твоих правилах так долго прятаться. Ты же должен понимать, что о тебе тревожатся. Ладно – я, наговоривший тебе того, чего, пожалуй, не стоило. Но вон, твоих друзей даже гнев Минервы не останавливает, они готовы весь магический мир перерыть, разыскивая тебя. Удивительно, но сегодня мне уже не хочется язвить по этому поводу даже мысленно. Я тоже постепенно склоняюсь к мысли, что ты попал… Решительно отгоняю мысль прочь! Я даже думать не хочу, что с тобой что-то случилось!
Кареты наконец-то увозят студентов на Хогвартс-экспресс. В школе остается десятка два, не больше, тех, у кого по каким-либо причинам не получается провести каникулы с родственниками. Среди них и Драко – мой крестник. Он только что вошел в здание школы после того, как проводил своих товарищей на каникулы. Я так и не расспросил Драко, что там такое стряслось во Франции, что Люциус решил оставить его в Хогвартсе на рождественские каникулы. Это небывалый случай. На миг задумываюсь о странной ситуации с Малфоями, бессмысленно скользя взглядом по зимнему школьному двору, по виднеющемуся вдали Запретному лесу, и вдруг…
Сердце заколотилось в груди, словно ему дали пинка. На миг мне вдруг кажется, что снег как-то неправильно лежит там, вдали, возле дороги, ведущей в Хогсмид. Присматриваюсь и уже вроде и не вижу ничего странного, только сердце не перестает выбивать тревожный ритм о ребра. И я, словно наяву, слышу крик Гарри, зовущего меня. Оглядываюсь по сторонам – все уже давно зашли в замок, один я все еще стою на ступенях и никак не могу успокоиться. Делаю полсотни шагов в сторону дороги на Хогсмид и наконец понимаю, что привлекло мое внимание – чуть приблизившись и изменив угол обзора, я теперь отчетливо вижу странный сугроб в виде кольца довольно большого диаметра. Его уже немного присыпало свежим снегом и размело вчерашним ветром, но, если присмотреться, то можно увидеть четкие очертания правильной окружности. Спускаюсь вниз по дороге, чтобы рассмотреть поближе странный феномен, но так ничего конкретного, кроме необычности, не нахожу. Если это было сделано магией, то, скорее всего, пару дней назад, потому что магический след абсолютно не чувствуется. Пару дней… Гарри, это твоя работа? Да? Ты играл в повелителя стихий, чтобы успокоиться после моих слов? Неужели думал, что я не узнаю о твоих интрижках? А может… Мне неприятно от предположения, что я беспричинно обидел Гарри. Но врать себе я не привык. Сейчас, когда мои эмоции, вызванные всеми теми разговорами и шепотками о Поттере, поулеглись, я готов принять, как версию, что обманулся. Но дыма без огня не бывает. Откуда им знать, что Гарри не умеет сдерживаться и всегда стонет во время секса, что он очень отзывчивый и никогда не стесняется, выпрашивая ласку, что он… Я закрываю глаза и как наяву вижу – щеки Гарри, как всегда, раскраснелись, в глазах пляшут зеленые искорки, он бесстыже раздвигает ноги, приглашая взять его… Такой сладкий, такой искренний, такой… мой. Открываю глаза и задыхаюсь от воспоминаний – неужели я оттолкнул его из-за своего дурного ревнивого характера? Глубоко вдыхаю морозный воздух, еще раз смотрю на странный сугроб, который вблизи не выглядит ни чуточки необычным, и возвращаюсь в замок.
Еще утром я показал карту Минерве, и она немного успокоилась, но от своего решения предупредить Кингсли не отказалась. Я присутствую на ее встрече с Шеклболтом, который не проигнорировал ее просьбу о срочной встрече. Рассказываю о результатах обхода школы, даже упоминаю о странном сугробе.
– Северус, ведь зелье поиска, – Кингсли указывает на карту, которая так и осталась у Минервы, – не говорит о том, что Гарри находится именно в Хогвартсе. Так ведь?
– Конечно, – соглашаюсь я с очевидным и пристально смотрю на него, ожидая, что он хочет предложить.
– Я пошлю надежного человека к Аберфорту, пусть расспросит местных жителей – может, Гарри у кого-нибудь из них остановился? – Кингсли и сам не особо верит в результативность такого опроса, но с чего-то все равно нужно начинать.
– Сова его нашла бы тогда, – озвучивает Минерва наши с Кингсли сомнения. – Может, Гарри, действительно, в Выручай-комнате? Тогда все совпадает – и подсказка карты, и поведение совы…
– Только его привычное поведение сюда не вписывается, – угрюмо говорю я, уже понимая, что мне не избавиться от чувства тревоги, разрастающейся в моем сердце.
– Ты прав, Гарри не стал бы так долго… Второй день – это на него не похоже, – губы Минервы скорбно поджимаются, и она становится похожей на древнюю-предревнюю старуху.
– Держите меня в курсе, если что-то выясните, – говорит на прощание Кингсли и исчезает в камине, отправляясь раздавать поручения. Он не умеет бездействовать. Я это прекрасно знаю и именно за это качество ценю его.
Этот день так и не приносит новых сведений. Даже еще одна сова с запиской для Поттера, помеченная следящими чарами, ничем не смогла помочь, чтобы уточнить его местонахождение. Прежде, чем вернуться и принести письмо назад, она слетала в Хогсмид и покружила над Хогвартсом – то есть искала Гарри там, где он бывал в последнее время.
***
Вечером долго не могу уснуть – какой сон, если Гарри неизвестно куда пропал? Я уже не в состоянии отмахиваться от самого вероятного объяснения отсутствия Поттера – он снова попал в переделку. Хорошо бы верить, что в не очень опасную. Но с ним такого не бывает – уж коли вляпывается, так только по-серьезному, если не с василиском, так с Темным Лордом. Чтобы не сидеть на месте, поднимаюсь на Астрономическую башню. Здесь предпочитают назначать свидания влюбленные студенты, а вот мы с Гарри сюда никогда не приходили вместе в этом году. Слишком уж тяжелые воспоминания одолевают нас здесь, и кажется, что тень Дамблдора притаилась где-то среди каменных уступов башни.
Сам не замечаю, как начинаю снова анализировать все, что произошло в тот злополучный день, когда я поссорился с Гарри. Поссорился? Нет, нужно называть все своими именами – я его оскорбил, извалял в дерьме и прогнал, как приблудного пса. Только и того, что пинков не надавал вдобавок. Хоть от этого сдержался, а ведь тогда хотелось проклясть его чем-нибудь отвратительным. Лучше бы проклял, тогда Гарри был бы здесь, и его не нужно было бы разыскивать. И почему-то теперь я уверен, что он не был виновен передо мной, по крайней мере, в такой степени, чтобы стоило обращаться с ним, как с ничтожеством. Неосознанно вспоминаю его растерянный взгляд: непонимание и обида – вот, что он почувствовал после моих слов, а должен был бы досаду и сожаление, если бы был хоть на гран виноват передо мной. Прятать эмоции, тем более от меня, он так и не научился. А я, горя «праведным» гневом, даже не стал обращать внимания на его попытки выяснить, что произошло. Все мой скверный характер! Но Гарри прекрасно знает о том, что я бываю несносным, когда вобью что-либо себе в башку. Он всегда оказывался достаточно упрям, чтобы доказать мне свою правоту. Почему же на этот раз он не пришел выбивать дверь в мои комнаты, не устроил погром в моей лаборатории или не швырнул меня на кровать, чтобы доказать всю несостоятельность моих обвинений? Это было бы больше на него похоже.
Такие рассуждения приводят меня к мысли, что я снова совершил непоправимую ошибку, такую же, которая в свое время привела к краху моей дружбы с Лили Эванс. «Если Гарри пострадает из-за моей глупости – я себе этого никогда не прощу», – черное ночное небо и мириады хрустальных звезд стали свидетелями моей клятвы.
Бросая последний взгляд на окрестности перед тем, как вернуться к себе в комнаты, я вижу какую-то фигуру на дороге в Хогсмид. Присматриваюсь, но за снова начинающимся снегом не могу понять, не показалось ли мне то, чего нет на самом деле. Прихожу к выводу, что вроде все же кто-то там есть. Я спешу вниз по бесконечным лестницам и коридорам. Когда я все-таки добираюсь до того места, где видел человека – там, конечно же, никого уже нет, а снег добросовестно замел все следы, даже если они и были.
***
Утро не приносит никаких новостей о Гарри, так же, как и весь последующий день. Я, не выдержав неизвестности, обхожу пабы и заведения, сдающие в наем жилье в Хогсмиде, интересуясь, не остановился ли где-то для проживания кто-то из студентов на время каникул. Никто ничем не смог мне помочь. Аберфорт Дамблдор тоже никакими интересными для меня сведениями не разжился.
