Текст книги "Нет прощения (СИ)"
Автор книги: Рада Девил
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
– Веди!
Нотт, с лица которого уже давно сошли все краски, почесываясь, как чесоточный, от первых проявлений моего проклятья, обреченно идет вперед, при этом сообщая безжизненным голосом:
– Дальше путь свободен, – он уже понимает, что его жизнь зависит от того, насколько мы готовы пренебречь законом и способны ли устроить самосуд. Зная меня, Нотт, явно, не очень высоко оценивает свои шансы выжить. Я это вижу по его полностью потухшему взгляду, и до этого не очень блиставшему большой надеждой, украдкой брошенному в мою сторону.
Кингсли все же сначала пользуется своими хитрыми универсальными распознающими чарами и только после этого, предварительно кивнув мне, давая понять, что, похоже, Нотт говорит правду, движется следом за ним. Я не отстаю и через несколько шагов тоже вижу своего Гарри.
***
Теперь я знаю наверняка, что значит умереть, оставаясь лишь живой оболочкой. Боль раздирает меня изнутри, полосует своими когтями мое сердце и обжигает адским огнем душу. Горло перехватывает спазм, чуть не доводя до удушья, и я благодарю Мерлина за то, что виртуозно владею невербальной магией. Со мной такого не было даже во время последнего боя с Темным Лордом, когда я услышал, что Гарри погиб. За последние полгода я сросся с этим юношей настолько, что уже не смогу существовать без него. Жаль, что понимание этого приходит ко мне в такой трагической обстановке.
В голову приходит жуткое сравнение – Гарри похож на груду товара в мясной лавке, ожидающего своей очереди на разделку – кровь, кровь и еще раз кровь. Он полностью обнажен, все его тело покрыто ранами – резанными, рваными, от ожогов и безжалостных ударов. Он прикован к скале – судя по количеству цепей, тянущихся к нему, за руки и ноги. Но определить наверняка сложно, потому что он лежит, скорчившись, почти что ничком, видна лишь часть щеки, разодранное ухо и неестественно вывернутая рука, а ноги поджаты под живот. Волосы на голове местами почти до корня сожжены.
Мне кажется, что я чувствую всю ту неимоверную боль, что ему пришлось перенести, потому что почти все отметины на его теле мне очень хорошо знакомы своим видом. Большинство таких же мне приходилось залечивать на собственной шкуре после рейдов или неуемной извращенной любви Лорда к внушению соратникам своих принципов, мучая их.
Пока мое тело рвет болью, а сознание затапливает отчаяние от невозможности вернуть время вспять и оградить Гарри от того, что ему пришлось пережить, рука с твердо зажатой в ней волшебной палочкой, ни разу не дрогнув, вырисовывает в воздухе петли и завитки диагностических заклинаний. Жив! Без сознания, но жив! С трудом выталкивая из себя воздух, шепчу через плотно сомкнутые зубы Кингсли, который тоже, я знаю, с замиранием сердца ждет моего вердикта:
– Жив.
Шелест облегченного вздоха за спиной подтверждает мою догадку – Кингсли очень боялся, что мы опоздали. Но мне некогда отвлекаться на чьи-то переживания – свои бы усмирить, четко и с максимальной пользой применяю все свои знания для того, чтобы облегчить состояние Гарри. Он пока без сознания – это даже хорошо, ведь он в таком случае не чувствует боли.
Еще узнав от Нотта, какие именно заклинания он применял для пыток, я догадывался, что могу здесь увидеть, но то, что предстало перед моими глазами, не укладывалось ни в какие рамки. Так выглядели магглы после развлечений Темного Лорда. Но у волшебников раны закрывались и переставали кровоточить гораздо быстрее, уже где-то через полчаса, а мы ведь именно столько и добирались до Гарри. Собственное предположение заставляет меня ужаснуться – магию Гарри основательно заблокировали. Понимание, чем это может грозить Гарри и окружающим, заставляет меня сразу же убедиться в своей догадке.
– Чем блокировали магию? – не оборачиваясь, спрашиваю у Нотта.
– Стандартным зельем, – он не задерживается с ответом, все еще надеясь остаться живым, пусть и заключенным в Азкабане.
Я понимаю, что он имеет в виду зелье, иногда используемое колдомедиками для приостановки действия некоторых проклятий, напрямую зависящих от личной магии пострадавшего. Мы тоже с Гарри пробовали его применить, когда его магический потенциал резко возрос. Ничего хорошего из этого не получилось. Но сейчас все будет хорошо, я в этом уверен, потому что знаю, как помочь Гарри взять свою силу под контроль. Но сначала ему нужно залечить телесные раны. А позже и душевные. Пытки ни для кого не проходят бесследно. По себе знаю, хоть Мерлин и хранил меня, не допуская вот до такого, что пришлось испытать моему Гарри.
Ползая на коленях вокруг искалеченного тела, я стараюсь как можно быстрее заклинаниями остановить кровотечение из ран. Затем, не рискуя дотронуться до Гарри руками, чтобы не причинить ему еще больше вреда, магией поднимаю в воздух и обрабатываю раны, до которых не было доступа, пока он лежал на полу. Благо, диагностика говорит, что серьезных внутренних повреждений у него нет. Эйвери, сука, прекрасно знает, как продлить мучения так, чтобы человек долго оставался жив и продолжал чувствовать боль. И этого гаденыша Нотта под себя выстрогал. Стараюсь не акцентировать свое внимание на осознании того, каким именно образом причинены Гарри те или иные травмы. И вдруг Нотт снова открывает рот, хоть его никто уже ни о чем и не спрашивает:
– Я забыл ему вчера дать блокирующее магию зелье, так что он скоро начнет восстанавливаться.
Нотт хочет купить себе этим признанием помилование? Наивный… Он забыл, с кем связался… То, что он сотворил с Гарри, не предполагает прощения – только искупление. Собственной жизнью! Свою участь он решил в то мгновение, когда прикоснулся к Гарри, начиная пытать. Простить его издевательства – все равно, что стать соучастником.
Все же беру во внимание его слова и еще раз диагностирую магическое состояние Гарри. Если раньше я считал, что его магия связана зельем, то теперь понимаю, что все гораздо хуже. Но делать окончательные выводы еще рано, поэтому я, оказав первую неотложную помощь и напоив обезболивающим, кроветворным и восстанавливающим зельями, наколдовываю вокруг Гарри плотный магический кокон, в каких колдомедики содержат самых сложных своих пациентов, затем бросаю на него чары отвлечения внимания, чтобы никто не смел рассматривать моего Гарри, и поворачиваюсь к Кингсли, сообщая:
– Я забираю его с собой.
– Может, лучше в Мунго? – сомнение Кингсли в моих способностях справиться с лечением Гарри мне понятно – ведь он видел, что с ним сделали эти нелюди. Я бросаю мстительный взгляд на Нотта, забившегося в угол и боящегося даже вздохнуть.
– Я справлюсь. Если понадобится помощь, я ее попрошу, – все же обещаю я, чтобы успокоить сомнения Кингсли.
Мы поднимаемся из подземного туннеля наверх, я впереди себя левитирую Гарри, заключенного в магический кокон.
Эйвери все так и лежит на полу сарая под охраной парочки крепких парней Кингсли. Через минуту входят еще двое, видимо, вызванные на подмогу неведомым мне способом – у Кингсли всегда есть свои козыри в рукаве.
– Сними, – командует мне Кингсли и кивает на Нотта.
Я отменяю чары магического поводка и на вопросительный взгляд Кингсли только качаю головой. Он отправляет Эйвери и Нотта вместе со своими людьми в Аврорат, а сам задерживается еще на несколько минут, чтобы выяснить, почему я не снял проклятье, которое уже меньше чем за сутки приведет Нотта к мучительной смерти. Не трачу ни своего времени, ни его:
– Когда я вылечу Гарри, можешь посадить меня в Азкабан за применение темномагического проклятья к Нотту, но такой зверь жить не будет, – мой категоричный тон дает ему понять, что спорить бесполезно. Мне абсолютно не жаль моего бывшего студента, оказавшегося таким монстром. Я не уверен, что поступил бы так же, если бы от его рук пострадал кто-нибудь другой. Но случилось то, что случилось. И я не позволю сохранить жизнь тому, кто так неистово издевался над Гарри. – У вас достаточно времени, чтобы его допросить.
– Но он скажет, что ты…
– Твои люди видели, как я снял с него магический поводок-удавку. Я больше ничего не делал Нотту. Здесь, – я указал на свою волшебную палочку, – нет свидетельства, что я применял к нему что-то серьезнее Ступефая и магической удавки. Все только в голове Нотта и твоей. Так что решать тебе.
– Но как? – Кингсли слегка растерян.
– Ты не знал, что можно стереть память волшебной палочки сразу после применения того или иного заклинания? – я горько усмехаюсь. – Среди Пожирателей были не только садисты и убийцы, Кингсли. Ученые и мастера своего дела тоже попадались.
– Поэтому мы не смогли доказать причастность некоторых из них к бесчинствам…
– Нет! Не только поэтому. Не все участвовали в, как ты сказал, бесчинствах. И мы с тобой это уже обсуждали. Сейчас не время. Я могу уйти? – гляжу на кокон с Гарри, зависший в ярде над полом возле моей руки, и делаю шаг в сторону двери. – Или ты все же собираешься меня задержать за причинение вреда Нотту? – голос мой тих, но Кингсли чувствует угрозу. Он понимает, что я пойду на все, если он только попытается не позволить мне поступить по-своему.
– Я приду днем для того, чтобы лично проконтролировать взятие у тебя показаний для Визенгамота, – только и говорит он, провожая меня за ворота заброшенного коттеджа по улице Западной в Хогсмиде.
Отойдя на несколько ярдов, я слышу за спиной хлопок аппарации – Кингсли, запечатав специальными чарами территорию, где произошло преступление, отправился в Министерство и в Аврорат. Мой же путь лежит в Хогвартс.
========== Глава 6 ==========
Северус Снейп
Раскаяние требует жертв.
Мишель де Монтень
Несмотря на то, что всю дорогу до своих покоев я нахожусь под чарами отвлечения внимания, Минерва появляется на пороге моих комнат буквально через десять минут после моего возвращения. Я только и успеваю закрепить оболочку из магических нитей с Гарри внутри нее у стены в своей спальне, подключив подпитку этого кокона магией от трофейного артефакта, случайно завалявшегося у меня еще со времени активной работы на два фронта. Я ведь не смогу все время находиться рядом, чтобы поддерживать необходимое состояние кокона. А укладывать Гарри на кровать я пока не рискую. Его раны для этого еще не достаточно зажили. Вот сварю несколько специальных зелий – знаю я рецепты таких, тогда и посмотрим.
Скрывать состояние Гарри от Минервы я не собираюсь, просто не имею права – ведь она директор школы, в которой он все еще учится, и она не только формально несет за него ответственность, но и искренне переживает. Она не сдерживает слез, увидев, в каком плачевном состоянии он находится, и только спрашивает, горестно покусывая губы:
– Может быть, стоит отправить его в Мунго? Там специалисты…
– Не нужно, – мой ответ звучит резковато, но я ничего не могу с собой поделать. – Ты же не хочешь, чтобы завтра о состоянии Гарри знала вся магическая Британия? Ему еще жить в этой стране. Не хватало еще, чтобы в него тыкали пальцами и говорили, что никакой он не герой, раз позволил сделать с собой такое, – я глубоко дышу, чтобы немного успокоиться, а затем добавляю: – Я уверен, что Кингсли добьется проведения закрытого заседания Визенгамота. Как-никак он министр магии. Гарри никто, кроме него, не видел. Теперь еще и ты знаешь всю правду о его состоянии. Думаю, этим мы и ограничимся. Никто, слышишь? Никто не должен знать подробностей о том, как он получил эти травмы.
Минерва прекрасно понимает, о чем именно я ее прошу, и поэтому согласно кивает.
– Ты же его вернешь нам, Северус? Он поправится?
– Конечно, – мой ответ не может быть иным. – А сейчас мне нужно в лабораторию. Если хочешь…
– Нет, – она качает головой и даже отступает на шаг от кокона, в котором паутинки магических нитей поддерживают Гарри на весу. Словно пугается, что ее могут оставить наедине с ужасно искалеченным парнем. – Я ничем не смогу помочь ему сейчас. Нужно сообщить его друзьям. Ты же не против? – Минерва знает, что я предпочитаю избегать контактов с Грейнджер и Уизли, поэтому считает необходимым в столь странной форме предупредить меня о своих планах.
Как бы там ни было, но друзья у Гарри настоящие и преданные, поэтому я соглашаюсь, хотя понимаю, что от моего мнения ее действия не зависят, и вопрос она задала лишь для соблюдения неких приличий.
– Сообщи им.
Полдня я стою у котлов в своей лаборатории, лишь изредка на несколько минут забегая в спальню, чтобы убедиться, что состояние Гарри не ухудшилось, а заодно не забываю и напоить его питательным раствором, борясь с обезвоживанием организма. Кроме травм мне предстоит вылечить последствия переохлаждения и голодания. Зелья готовы, и я аккуратно спаиваю их Гарри. Лишь теперь, осторожно дотрагиваясь мокрой фланелью, обмываю его тело теплой водой, до этого довольствуясь только очищающими чарами. Аккуратно состригаю торчащие во все стороны клоки опаленных волос. Стрижка выходит очень короткой и непривычной. С ней он выглядит крайне ранимым и беззащитным… а еще – чрезвычайно молодым. Да он ведь и в самом деле неприлично молод для груза, так несправедливо взваленного на его плечи судьбой. Того, что ему пришлось пережить в своей жизни, с лихвой хватило бы на пятерых. Я смазываю его раны заживляющим бальзамом, состав которого также немного мною подкорректирован специально для него.
Каждые три часа повторяю лечебные процедуры. То, что Гарри без сознания, меня пока не сильно волнует, ведь исцеление тела от этого не зависит. А так он, по крайней мере, сейчас не чувствует боли, с которой тоже пришлось бы бороться. Тревожит почти полное отсутствие проявлений его личной магии. Слава Мерлину, что тех крох магических сил, которые все еще циркулируют в теле Гарри, оказывается достаточно для того, чтобы зелья, напоенные волшебством, не отвергались его организмом и оказывали на него необходимое лечебное воздействие.
Мои показания для Визенгамота берет сам глава Аврората. Как бы там ни было – я все же герой последней магической войны, и мне оказывают должное уважение. Он, согласно процедуре, проверяет мою волшебную палочку на использованные в течение последних суток заклинания, обнаруживая там по большей части колдомедицинские и диагностические, а также тщательно записывает ответы на свои вопросы, которых, на удивление, не очень много. Я понимаю из их состава, что официально мне отведена роль случайного помощника при задержании скрывающегося от правосудия Пожирателя Смерти Эйвери, а так же при освобождении из плена героя магического мира Британии мистера Гарри Поттера. Вся наша беседа с главой Аврората проходит под бдительным присмотром министра магии – Кингсли Шеклболта. Заключение о состоянии Гарри, которое я передаю представителю правопорядка, написано мадам Помфри, как дипломированным колдомедиком соответствующего профиля, под мою диктовку – об изнасиловании там, конечно же, нет ни слова. А вот все остальные травмы и повреждения расписаны с виртуозной скрупулезностью.
Ближе к вечеру я замечаю прогресс в заживлении ран Гарри, страх постепенно уступает место надежде, и ко мне начинают возвращаться эмоции, которые до этого времени сидели на привязи, чтобы не мешать мне делать то, что необходимо для его спасения. Вместе с эмоциями возвращается и ненависть к Драко, к Нотту и к самому себе за то, что поверил нелепым и глупым слухам. За то, что вместо того, чтобы остановить болтунов, я сорвал свое отвратительное настроение на Гарри, еще раз доказав и ему, и себе, что я все тот же прежний злобный ублюдок, издевавшийся над ним шесть лет, и не достоин того, чтобы мне дарили свою преданность и любовь. Ненавижу себя за то, что позволил Драко манипулировать собой, за то, что не заметил раньше его болезненного собственнического отношения ко мне. Я ненавижу себя почти так же сильно, как и Нотта, посмевшего причинить боль Гарри, посмевшего его пытать и насиловать. Я виноват в том, что случилось с Гарри. Никогда не прощу себе этого! Если бы я сдержался и не наговорил ему того, чего не стоило ни при каких обстоятельствах, то он не помчался бы на улицу среди ночи, не попался бы сумасшедшему Нотту, и с ним не случилось бы несчастья.
***
Вечером в мои комнаты на несколько минут приходит Минерва, чтобы узнать о самочувствии Гарри. Она приносит мне кусок рождественского пудинга. Только тогда понимаю, что сегодня Рождество, а я совсем об этом забыл. Гарри так мечтал, что мы встретим наше первое совместное Рождество только вдвоем, сидя в обнимку у камина. Что ж, мы и в самом деле встречаем его только вдвоем. Горечь мысли так отравляет и без того паршивую действительность, что мне хочется взвыть от бессилия что-либо изменить, исправить, повернуть время вспять, вычеркнуть из настоящего весь тот ужас, который достался на долю моему Гарри. Глаза печет от непролитых слез – я давно разучился плакать о том, чего уже не изменить. Я так и сижу возле Гарри всю ночь, не смыкая глаз и не отводя от него взгляда. Фитилек свечи слегка дрожит, и мне кажется, что его ресницы шевелятся, что еще миг – и он откроет глаза. Но – нет… Гарри так и не приходит в сознание до самого утра.
Медленно бледнеют кровоподтеки на его теле, сходят синяки, и затягиваются раны – мелкие царапины исчезают без следа, те, что посерьезнее и поглубже, оставляют после себя тонкие белые ниточки шрамов. Я понимаю, что вылечить его тело будет проще, чем душу, на которую обрушили столько боли, что впору в ней утонуть. Но я верю, что Гарри справится, он у меня воин и герой.
***
Утром, когда все раны достаточно зажили, а поврежденные кости срослись, я осторожно беру Гарри на руки, освобождая его от объятий магического кокона, и бережно переношу в постель. Надеваю на него пижаму, принесенную по моей просьбе хогвартским домовиком из сундука Гарри. Укрываю одеялом, тщательно подтыкая его со всех сторон – Гарри не любит холода подземелий. Камин еще с вечера пылает вовсю, согревая стылый воздух спальни.
В это время в комнату влетает патронус-рысь и голосом Кингсли говорит: «У него случился сердечный приступ на нервной почве. Спасти не удалось». Я понимаю, что это сообщение о том, что Нотт сдох. Вот так будет звучать причина его смерти официально? Не знаю, как Кингсли удастся скрыть последствия моего проклятия Нотта, но он серьезно рискует не только карьерой, но и свободой, если станет известно, что он скрыл факт применения темномагического проклятья. Министр магии не освобожден от подчинения законам. Как бы там ни было, я ни на миг не сомневаюсь в правильности своего поступка. Жалею только, что этот садист мучился всего сутки.
Ложусь рядом с Гарри, благо еще в сентябре я побеспокоился и сменил свою старую кровать на новую – достаточно широкую и удобную для того, чтобы спать в ней вдвоем. Совсем не замечаю, как погружаюсь в сон – короткий и тревожный, но так необходимый моему уставшему телу после двух бессонных суток.
Ближе к вечеру в дверь моих покоев кто-то негромко стучит. Открываю – на пороге стоят Грейнджер и Уизли. Мы несколько секунд молча смотрим друг на друга. Я прекрасно понимаю, зачем они пришли, поэтому отхожу в сторону, жестом приглашая их войти. Так же молча провожу в спальню, где лежит Гарри.
Увидев его новую стрижку, мисс Грейнджер удивленно вскидывает на меня взгляд:
– А зачем вы ему волосы остригли? – шепотом спрашивает она.
– Ему их сожгли, – всего скрывать я не собираюсь, утаю лишь некоторые детали, о которых не нужно знать никому. Друзья Гарри вправе иметь представление, насколько сильно он пострадал.
– А он давно спит? – подает голос Уизли. Я вижу, что ему непривычно задавать мне вопрос. Он чувствует себя неуютно в моем присутствии. Но тут уж я ничем помочь не могу – комфорт и я не всегда совместимы.
– Он без сознания, – уточняю я. – С тех самых пор, как вчера утром мы с Кингсли Шеклболтом его нашли.
– А… – Уизли мнется, но все же набирается храбрости и спрашивает: – А кто это сделал с Гарри? Профессор МакГонагалл только сказала, что его держали в плену и очень жестоко мучили, – на последнем слове его голос осекается и дрожит. Рон Уизли по-настоящему, искренне переживает за друга – это видно и невооруженным глазом. Грейнджер и вовсе молчит, закусив губу и вцепившись рукой в предплечье Уизли, словно черпая в этом силу, чтобы не расплакаться – ее глаза подозрительно поблескивают.
– Мистер Нотт таким образом решил отомстить ему за смерть своего отца, – после каникул все равно будет замечено отсутствие Малфоя и Нотта среди студентов. Исчезновение Драко вряд ли кого-то удивит, потому что именно его появление в школе на повторный курс выглядело странным. А вот Нотту, оставшемуся круглым сиротой после гибели отца в последней битве, по большому счету, некуда было деваться до получения документа об образовании.
– Но Гарри не убивал его отца, – Грейнджер растерянно смотрит на меня. – Он вообще никого не убивал. Он только победил… – она не хочет вспоминать имя Темного Лорда. – За что же тогда ему мстить?
– Я убью Нотта, – сквозь зубы шипит Уизли, и его глаза сверкают такой опаляющей ненавистью, что если бы Нотт был еще жив, то ему было бы впору самому прыгать с Астрономической башни, чтобы избежать более печальной участи.
– Поздно, – зло бросаю я, не объясняя своего утверждения. Не знаю, что заставляет меня так рисковать, практически признаваясь в совершенном преступлении, но их понимающие взгляды в ответ светятся благодарностью и мстительным злорадством. Они не осуждают меня.
Грейнджер все же отлипает от своего друга и подходит к постели, испросив взглядом моего позволения. Она легонько дотрагивается до руки Гарри, покоящейся поверх одеяла, прослеживает пальцем шрам, пересекающий его запястье. Подойдя ближе, она теперь хорошо видит отметины и на его лице – они почти незаметны издали в тусклом освещении спальни. Уизли подходит к ней и встает рядом.
– Он такой бледный. И дышит почти неслышно, – спустя несколько минут говорит Грейнджер. Не то спрашивает, не то просто старается убедить себя, что все под контролем, и Гарри скоро придет в себя.
– Мисс Грейнджер, он поправится. Ему будет нужна ваша поддержка, но он обязательно поправится, – заверяю я их. Они должны знать, что Гарри без них не обойтись, ведь я не уверен, что он захочет видеть меня, когда придет в сознание. Я слишком сильно его обидел. Мой дурной нрав послужил причиной того, что с ним произошло.
– Профессор, вы сообщите нам, когда Гарри придет в сознание? – спрашивает она перед уходом. – Мы бы хотели… – Грейнджер тушуется, осознавая, что я ничем им не обязан. Но я понимаю ее желание проведать друга, когда он сможет с ними поговорить.
– Я обязательно вам сообщу, – обещаю я. А как же иначе? Нельзя оставлять Гарри наедине со своей сердечной и моральной болью. Если уж я не буду годиться ему в компаньоны для выздоровления, то в этом меня вполне смогут заменить его друзья.
После их ухода я вызываю Помфри, понимая, что с лечением поверхностных ран и сращиванием костей я справился, но остается крохотный, мизерный шанс, что я мог пропустить что-то при проверке внутренних повреждений. Хотя, если быть честным, я полностью уверен в своих способностях, иначе не стал бы даже пытаться в одиночку спасать Гарри жизнь и лечить его. В этом случае мое самомнение для меня не имеет значения – важны только жизнь и здоровье Гарри. Даже желание сохранить в тайне унижение, которому он подвергся, не смогло бы перевесить мой здравый смысл. Поэтому вызов Поппи – это просто дань ее таланту, которому доверяет Минерва. Мне нужно, чтобы директриса не смогла забрать у меня возможность следить за выздоровлением Гарри. Как я и ожидаю, Поппи остается довольна моими усилиями. Она, не настаивая, ненавязчиво предлагает взять присмотр за Гарри на себя. Закономерно, если смотреть с моей позиции, получает отказ, и вовсе не удивляется этому. У меня создается впечатление, что она знает больше, чем хочет показать, по крайней мере, наши с Гарри настоящие отношения, кажется, для нее не секрет. Мудрая женщина и отличный колдомедик, Поппи просит обращаться к ней в любое время суток, если понадобится помощь или совет, и с немного грустной и понимающей улыбкой на лице уходит, чтобы доложить Минерве об итогах своей проверки – я не сомневаюсь, что это будет именно так.
***
Когда и на следующий день, и еще через два Гарри так и не приходит в сознание, я начинаю тревожиться не на шутку. Диагностика показывает, что его физическое состояние почти пришло в норму, а вот магия так и не вернулась. После излечивания травм он выглядит так, словно просто очень крепко спит – иногда даже совсем немного шевелится, его дыхание не всегда полностью размеренное, а под веками порой заметно движение глаз. Но разбудить его я не в состоянии – ни мой зов, ни физический контакт, ни магические уловки на него не действуют, и Гарри продолжает спать пугающим меня сном.
Отправляюсь на консультацию к знакомому колдомедику, практикующему в частном порядке. Страх, что я что-то сделал неправильно, не отпускает меня до тех пор, пока меня не заверяют в обратном. Нагруженный пожеланиями быстрейшего выздоровления моему пациенту, имя которого так и не было произнесено во время нашей встречи, и парой увесистых фолиантов по магическому выявлению нарушений деятельности мозга, я возвращаюсь в Хогвартс.
Первые же базовые чары специализированной диагностики, вычитанные мной в одолженных книгах, подтверждают предположение моего знакомого – Гарри находится в магической коме. Гадать о причинах ее возникновения можно долго, как и бесконечно с умным видом рассуждать о том, что привело Гарри в такое состояние. Каждая вторая причина, приведенная в трактате об основаниях для погружения волшебника в магическую кому, может стать тем, с чем мне предстоит справиться. Стоит ли упоминать, что стандартные методы выведения из магической комы не оказали ни малейшего сколько-нибудь положительного эффекта? Да я на это и не надеялся – это же Гарри, к нему нельзя подходить с обычными мерками, пригодными для среднестатистического волшебника.
Глубокая душевная травма, сильная физическая боль, моральный прессинг, отравление специфическими зельями, в том числе и блокирующими магию, воздействие нескольких несовместимых проклятий одновременно, неправильно выполненное заклинание… Это далеко не полный перечень того, что могло вогнать Гарри в состояние магической комы. И с этими возможными причинами я должен разобраться, исключая их причастность по одной из этого длинного и, боюсь, неполного списка. Что ж, мне не привыкать решать сложные задачи.
Пользуясь тем, что рождественские каникулы еще не закончились, я, переложив на плечи коллег все заботы по присмотру за оставшимися в школе студентами, погружаюсь в изучение столь серьезного вопроса, как лечение нестабильного состояния разума волшебника, приводящего к магической коме. Я не профессиональный колдомедик, но звание мастера зельеварения нельзя получить без базового обучения лечению зельями. Нельзя готовить лекарственные декокты, не зная, для чего они предназначены, не говоря уже о том, что создать новое зелье можно, лишь имея исключительно четкое представление о том, какое действие оно должно оказать на человеческий организм. Лечение зельями от магических заклинаний требует от зельевара ясного понимания метода воздействия чар и проклятий на магов. Так что, будучи не весьма сведущим в какой-то отдельно взятой отрасли колдомедицины, я все же могу, приложив усилия, разобраться в любой ситуации, связанной с нарушением здоровья волшебника. Я, возможно, не самый умный колдун, но и далеко не каждый может похвастаться таким же объемом знаний, которым обладаю я.
Проштудировав полученные для ознакомления фолианты, я, возвращая их владельцу, попросил его, как специалиста, написать мне список литературы, с которой следовало бы начать более глубокое изучение темы магической комы. Гора свитков с моими собственными заметками по исследуемому вопросу растет быстро, но в состоянии Гарри пока никаких изменений, говорящих о его выходе из состояния магической комы, не наблюдается. Мне почти без усилий удается кормить его жидкой пищей – глотательные функции восстановились полностью. От питательных зелий, которыми я ограничивался в первые дни, удается отказаться. Уход за Гарри отнимает довольно много времени, но и здесь на помощь мне приходит магия – мой знакомый колдомедик не забыл в перечень необходимой литературы добавить и расширенный справочник по присмотру за тяжелыми пациентами.
Сложно искать лечение, когда о результатах своих усилий можно судить только по подсказке диагностики. Гораздо больше пользы было бы, если бы Гарри мог сам сказать, как себя чувствует. Но все же ко времени возвращения студентов к занятиям, некоторые выводы я уже могу сделать – физическая боль не была основной причиной такого состояния Гарри. Возможно, сопутствующей, но не основной, не главной причиной – это наверняка. Я даже привожу для осмотра Гарри того самого своего знакомого колдомедика, предварительно взяв с него обет неразглашения. И он подтверждает мои выводы, заодно давая несколько дельных советов, как организовать исследование состояния Гарри в дальнейшем. Жаль, я даже с помощью магии не могу определить, какая именно травма психологического или морального аспекта повлияла на его состояние. Но я уверен, что постепенно, используя то одну, то другую методику, предлагаемую специалистами, мне удастся в конце концов вернуть Гарри к полноценной жизни.
***
Накануне возвращения студентов в школу Минерва сначала предлагает мне переместить Гарри в Больничное крыло под патронаж Поппи. Затем, выслушав довольно категоричный отказ в не самых лестных выражениях, за что нужно благодарить мой несносный характер и череду неудач в лечении Гарри, она, теперь уже не спрашивая моего мнения, отправляет одного из домовых эльфов Хогвартса в мое полное распоряжение. Немного повозмущавшись ее самоуправством, скорее для приличия, я все же должен в итоге признать, что эльф очень хорошо справляется со своими обязанностями. А у меня, благодаря этому, освобождается время для продолжения моих изысканий. Так же я могу во время проведения занятий у студентов не волноваться за Гарри, который остается под пристальным присмотром. Эльф безукоризненно выполняет все мои поручения и рекомендации по уходу за Гарри и немедленно докладывает о малейших изменениях в его состоянии.
Следствие по делу о похищении Гарри длилось не больше месяца – чувствуется заинтересованность Кингсли покончить с этим поскорее. Заседание Визенгамота, как я и предполагал, было закрытым. На него не был допущен ни один газетчик, а все заседатели принесли стандартную клятву, которая не позволит им ни с кем поделиться конфиденциальной информацией. Однако в прессе было сделано соответствующее заявление о том, что бывшие Пожиратели Смерти Эйвери и Нотт за попытку убийства Гарри Поттера осуждены на пожизненное заключение в магической тюрьме Азкабан. Небольшая приписка гласила, что мистер Нотт оказался катастрофически слаб здоровьем и скончался во время проведения следствия. Это, впрочем, не помешало суду вынести постановление о признании его виновным. Все имущество Эйвери и Нотта переходило в собственность пострадавшего от их действий. Не уверен, что Гарри оценит такой подарок от правосудия, но их решение мне все же кажется разумным.
