Текст книги "Останься нетронутым (СИ)"
Автор книги: Призрак Квинзей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
– Представь, как огонь растворяется, как вода поглощает его, подобно голодному зверю, Ацуши, – услышав голос рядом с ухом, Накаджима вздрогнул, но не отпрянул, слушая учительницу, склонившуюся позади него. – Ты победишь, если поверишь в себя. Говори с силой, с властью, повелевай огнём. Ты – огонь. И ты подчинишь себе свои части.
Ацуши понимал. Всё понимал, от слова до слова. Но не мог принять то, что должен был. Он снова боялся, его охватывала паника. При стольких людях он не мог даже простейших заклинаний нормально выговорить, не то что сложные формулы и незнакомые слова… Он терялся, делал ошибку за ошибкой и проклинал себя за это. Но ведь знал, что может. И всё равно не мог.
Когда Ацуши погрузился в себя, Акутагава уже вскинул палочку, готовый к команде учителя. Ацуши медленно достал свою.
Так, постарайся успокоиться. Думай не об Акутагаве, а о свитке…
Накаджима выдохнул, смотря лишь на перетянутый лентой предмет. Он не поднимал глаз на своего соперника, не хотел встречаться с этой ненавистью. Старался не вслушиваться в гомон гриффиндорцев. Просто ждал, сверля домашнее задание испуганным и в то же время даже отчаянным взглядом. Кто вообще придумывает такие тесты?
Резкий всполох. Акутагава выкрикнул слово, и свиток воспылал. Ацуши вовремя очнулся, вскинув палочку, чтобы произнести заклинание, но…
Какие там были слова? Аква… Аква Эк…
Свиток сгорел до тла, не успел Ацуши и вспомнить то, что хотел сказать. Слизеринцы засмеялись, и даже губы Акутагавы исказила некая ухмылка. Накаджима стиснул зубы, разозлившись. Он не хотел так просто проигрывать.
– Я приму предложение мистера Твена, – вдруг произнесла Алсия и положила на пол ещё один свиток. – И дам Ацуши три попытки. Продолжаем.
Слизеринцы хотели было спорить, но понимали, что это только навлечёт на них беду. Ацуши приготовился, пытаясь сосредоточиться, но в панике не мог вспомнить слов… И вдруг Марк крикнул, через весь зал:
– Аква Эруктум, принцесса!
Ну спасибо тебе, идиот…
– Спасибо, – одними губами произнёс Ацуши, даже не обидевшись на последнее слово. Он привык, что Марк довольно странно ведёт себя по отношению к нему. Даже порой нравилось.
Вторая попытка не увенчалась успехом. Ацуши успел произнести заклинание, но было слишком поздно. Акутагава знал, что это лёгкая победа, но тем не менее улыбался. Точнее нет, ухмылялся, видя, как начинает злиться Ацуши.
А тот действительно злился. Просто кипел. Он сверлил своего противника глазами и не мог понять, почему…
Потому что боялся сделать ошибку. Паниковал, забывался. Поэтому он всегда проигрывал и всегда будет проигрывать. Ацуши понимал, что ему не выиграть схватки и третьего свитка ждать уже нет смысла.
Покраснев от злобы, Накаджима резко вскинул палочку и, прокричав «Аква Эруктум» наставил её прямо на Акутагаву. Он сам не понимал, что им руководило в этот момент, но…
В следующий миг того обдало холодной водой, и от такого сильного всплеска он даже упал, ударившись локтем о край лестницы. Однако Ацуши тоже досталось. Отразившись от пола, струя воды ударила ему в голову, и он, упав навзничь, стукнулся затылком об острый угол. На миг он потерял способность слышать что-либо, но в следующую секунду, словно сквозь вату, до него таки донеслись слова. Отчётливые слова.
– Минус двадцать очков Гриффиндору! Вы меня страшно разочаровали, Накаджима…
Но больше он ничего не расслышал. В голове снова разлился звон, и, закрыв глаза, Ацуши просто откинул голову назад, слушая доносящиеся сквозь пелену обеспокоенные фразы учительницы. Будто она только что поняла, как сильно ударился Накаджима.
Прежде чем отрубиться на несколько минут, чтобы потом снова попасть в состояние пластилина, Накаджима успел заметить злобное лицо Акутагавы, стирающего воду рукавом с щеки. Этот взгляд говорил, что теперь Ацуши точно не избежать вражды.
И эта мысль почему-то даже обрадовала.
Комментарий к глава 2 – Аква Эруктум
Вот и прода. Через четыре дня… Или через пять… Да, собственно, не важно, для меня это всё равно быстро х)
Надеюсь, что вам понравится. Долго мучился с поиском заклинаний для пятого курса, но в конце концов сдался и решил завязать именно такую сцену… Впрочем, не думал, что она выйдет на целую главу. Но в любом случае, это лишь зарождение нашего великого Ацуши/Акутагава.
Пытаюсь сохранять несколько лёгкий стиль и не перегружать текст, но уже почти не держусь…
БУДУ ОЧЕНЬ РАД ОТЗЫВ…Кхм… Пишите отзывы, пожалуйста) Очень важно знать ваше мнение.
========== глава 3 – лампа в виде феникса ==========
Вечерние пустые коридоры. Пожалуй, это одна из самых лучших достопримечательностей Хогвартса… Свет факелов, падающий на каменный пол, мох, кое-где пробравшийся в щели стен… И ни одного ученика. Нет никого, кто бы тревожил эту картину, кто бы трогал покой этих стен и этого, немного затхлого запаха. Никто не кричит, не обнимается в тени… Просто пусто. И эту пустоту заполняет лишь существование этого места. Больше ничего.
Ацуши быстро шёл по коридору, стараясь глубоко дышать и сохранять спокойствие. Злоба в нём переросла все поставленные границы. Хотелось уничтожить Акутагаву, и в то же время это желание вызывало некоторый страх, потому что было практически ненормальным. Накаджима никогда не хотел никому смерти. Но в этот раз он просто чувствовал, что Рюноске создан, чтобы умереть… Судя по всему, последний придерживался того же мнения насчёт самого Ацуши.
После истории с заклинаниями прошла неделя. Тогда Ацуши очнулся в больничном крыле, но серьёзного ничего не случилось. Просто вырубился от удара. Пары со Слизерином прошли всего две, поэтому жизнь можно было назвать даже удавшейся. Ацуши старался не выделяться, не говорить с однокурсниками, не поднимать руку, не пытаться дать правильный ответ… После тех двадцати очков, снятых за исполненное желание смыть мрачную физиономию Акутагавы, гриффиндорцы несколько приуныли. Но, на самом деле… Большинство из них отдало бы ещё двадцать очков, лишь бы снова посмотреть на то, как худшие из слизеринцев принимают волшебный холодный душ на уроке.
Почему Ацуши записал Акутагаву в список «худших», если даже особо не знал его… Да, они повздорили, да, слизеринец захотел отомстить Ацуши за какую-то странную обиду на платформе. Но всё же. Откуда появилась такая ненависть? Не просто неприязнь, а взрыв чувств, словно кто-то разлил по венам жидкий огонь… Рассыпал кости в прах, заменив их на раскалённое железо.
Накаджима не помнил, чтобы кого-то настолько сильно ненавидел. Акутагава был первым. И Ацуши с трудом принимал тот факт, что с этой проблемой жить придётся ещё целых три года… В любой другой момент он бы просто оставил человека позади себя, не обращая внимания и живя своей жизнью. В этот раз всё оказалось иначе. Будто Акутагава притягивал его кровавые желания раскрошить чей-то череп на куски.
Откуда такие мысли? Откуда вообще берутся желания приносить боль…
Выдохнув, Ацуши завернул за угол и, оказавшись перед дверьми пустого кабинета, остановился.
Старая табличка, покосившаяся на одном шурупе, пыльная, с едва заметной позолотой. Надпись, которую сложно разобрать. Дверь скрипела страшно, и каждый раз, как Ацуши приходил в это место, чтобы побыть одному, он боялся, что скрип услышат все призраки разом. Правда, пока что его никто здесь не заметил. В школе не приветствовались прогулки по закрытому крылу или по пустым классам. Но Ацуши удавалось всё это время хранить свой секрет.
Дверь страшно заскрипела, и Накаджима быстро зашёл в кабинет, прислушавшись к тишине. Он посмотрел на потолок, туда, где висела лампа в виде феникса. Старая, потёртая во многих местах медь… Многие стулья и парты свалили большой грудой в углу, однако в кабинете всё же оставалась часть стоящих на своих местах столов.
Часто, когда над Хогвартсом светило солнце, мягкие лучи проникали сквозь пыльные окна и падали на потёртые крышки парт рассыпанным дождём. В их лентах кружились пылинки. Ацуши часто подставлял лицо под лучи света в этом кабинете, закрывая глаза. Впитывал в себя всё тепло, что мог. И потом ложился на парту, свесив ноги вниз и раскинув руки в стороны, как кот, наслаждаясь бликами на полуприкрытых веках. И в окружении тишины он просто лежал, слушая самого себя. Часто засыпал и просыпался поздно ночью, осознавая, что теперь придётся незаметно пробираться обратно в башню.
Ацуши счастливо вздохнул, оборачиваясь, но тут же замер, окаменев и едва не вскрикнув…
На противоположной стороне класса, сидя на перилах небольшого балкона, на котором всегда стояли шкафы с книгами, тянущиеся до самого пола вдоль лестницы, листал страницы какого-то дневника странный подросток… Он заметил Ацуши и, как будто бы ждал его, улыбнулся, на миг отрываясь от чтения и с интересом глядя на гриффиндорца.
Призрачный свет непогоды падал на него. Серые блики мёртвого света пасмурного неба. Руки незнакомца были перебинтованы, как и шея. Бинты закрывали даже правую часть его лица. Спокойная улыбка, бледное лицо. Он так походил на героев старых книг, будто сошедший с их страниц, созданный лишь из слов и букв.
Почему-то с первых же секунд Ацуши почувствовал странное доверие. Он словно уже заранее знал, что этому человеку может сказать обо всём.
Слишком странно…
Всё ещё не отойдя от шока, Накаджима сглотнул, отведя взгляд от незнакомца, и, стиснув пальцами лямку сумки, попытался судорожно сообразить, что ему делать.
– Ты ведь Ацуши Накаджима? Можешь не отвечать, сразу вижу, что это ты, – и голос его излучал, как ни странно, доброту.
Накаджима не мог успокоиться, однако всё же заставил себя вновь поднять глаза на незнакомца и проследить за тем, как тот, спрыгнув на парту, что находилась под небольшим балконом с книгами, взметнул пыль вокруг себя. Мантия его скользнула по ногам и, словно крылья птицы, остановилась за спиной. Ацуши снова сглотнул, разглядев герб змеи на форме странного парня.
– Я Осаму. Осаму Дазай, – представился парень и, спрыгнув с парты на пол, медленно подошёл к Ацуши, склонив голову на бок. – Слышал, ты искупал нашего Чёрного Принца на уроке? Ха-ха. Хотел бы я посмотреть на его лицо в тот момент.
Накаджима до сих пор не понимал, что происходит. Он кинул взгляд наверх, на лампу в виде феникса, будто та могла объяснить ему странное поведение нового знакомого, но нет… Видимо, лампа в этот раз решила не вмешиваться в людские разговоры.
– Ничего… Особенного, – Ацуши еле выдавил из себя эти слова, поглядывая в сторону двери и несколько нервничая от поведения Дазая. – Просто… Разозлился.
– А это ещё интереснее, – Осаму наклонился, чтобы заглянуть Ацуши в глаза, и, хмыкнув, сложил руки на груди. – Самая невинная слизеринская версия истории звучит так, будто бы ты так боялся Акутагавы, что от страха запустил заклинание не в свиток, а в него самого, и то, по чистой случайности. Ну, а ваша, гриффиндорская, будто бы Акутагава нечестно выполнял свою часть задания и ты решил отомстить ему за жульничество. Что же, у каждого своя правда, верно?
– Да что тебе до этого? – грубее, чем ожидал, спросил Ацуши, нервно переминаясь с ноги на ногу.
Дазай ответил не сразу. Он некоторое время наблюдал за Ацуши, словно тот был каким-то экспонатом для изучения, что, естественно, напрягало Накаджиму… Последнему казалось, что время тянется медленно, что сбежать было бы лучшим из всех вариантов…
Но Осаму наконец-то продолжил, улыбаясь.
– Скажи, если тебе дадут десять попыток зажечь Люмос на индивидуальном занятии… Со сколькими справишься?
Ацуши вспыхнул, отведя глаза, и не ответил, нервно коснувшись пальцами края одной из парт.
– А если эти же десять попыток дадут в центре стадиона с миллионом зрителей?
– Что…
– Я хочу сказать, Накаджима Ацуши, – не слушая бормотания ничего не понимающего гриффиндорца, Дазай продолжил, подавшись вперёд и внимательно всмотревшись в глаза Накаджимы, – что тебе нужно обрести уверенность. Тогда ни ты, ни твой факультет не будут страдать от вычитания баллов. Я могу тебе в этом помочь.
Накаджима резко поднял глаза на Дазая, удивлённо моргая. Слизеринец. Помочь гриффиндорцу. Слишком странно, слишком подозрительно и в то же время этому парню жутко хотелось верить… Ацуши сам не знал, почему. Но он смотрел на этот… Карий глаз, на небрежно лежащие вьющиеся волосы, на тонкие пальцы и чистые, идеально повязанные бинты… И всё в нём говорило, что «нужно верить». Как будто бы Ацуши был какой-то из этих машин в фантастических историях. Сканирующий людей и получающий о них данные, судящий лишь по тому, что говорило ему сознание.
Осаму просто внушал доверие.
– И зачем тебе это? Ты же со Слизерина, так? – наконец-то смог произнести Ацуши, чувствуя, что если Осаму откажется после его слов, то ему будет вдвойне хуже, нежели сейчас.
– Просто мне скучно, – пожал плечами Дазай, как будто его ответ был чем-то очевидным. – Давно уже скучно. И этот ваш конфликт с Акутагавой может вполне меня расшевелить.
Ацуши посмотрел под ноги, на носки ботинок. Ему не хотелось признавать то, что он вообще хочет заниматься со слизеринцем. Да и вообще он не понимал, каким образом Дазай хотел помочь ему обрести уверенность…
Что может сделать какой-то слизеринец, если даже учителя Хогвартса не смогли? Если с годами это становится только сильнее? Чувство страха перед ошибкой…
– Каким образом? – сглотнув, тихо спросил Ацуши, поднимая глаза, и успел уловить довольную и загадочную ухмылку Дазая.
Этот вопрос означал только то, что…
Накаджима согласен.
***
Портрет отъехал в сторону, и Акутагава зашёл в гостиную, быстрым нервным шагом, с каменным лицом. Его бесило всё. Начиная младшекурсником, который случайно запнулся об его мантию, и заканчивая девушкой, которая пригласила его гулять в Хогсмид. Он просто хотел упасть на кровать, закрыть глаза и заснуть. Желательно на весь год, чтобы летом снова приехать домой и снова видеть лицо Огая, желая тому самой страшной смерти. Постоянная жизнь в чувстве гнева настолько раздражала, что Акутагава злился ещё больше. Уже на гнев, на саму злость. Замкнутый круг, который никогда не будет сломан.
– Посмотрите-ка, кто пришёл, – протянул развалившийся на диване слизеринец, приподнявшись на локте. – Не устали от прогулок, ваше величество?
– Захлопнись, – кинул Акутагава Чуе и опустился на кресло рядом, выдохнув. – Всё надоело.
– Только неделя с хвостиком прошла, а ты уже хочешь принять ванную в объятиях очаровательной старосты Когтеврана, – протянул Чуя, цокая языком, и, закинув ногу на ногу, сложил руки за головой. – Говорят, у неё самая красивая задница на всём факультете умников.
– Так подстереги её в тёмном углу и отымей, что мешает? – раздражённо бросил Акутагава, которого разговоры о девушках бесили ещё больше, чем разговоры об учёбе.
Чуя хмыкнул, закатив глаза, и скривился. Этот рыжий карлик, как его называли все в пределах Хогвартса, мог взять абсолютно любую девушку, какую только хотел, но не пользовался своей красотой, потому что обладал довольно мерзким характером. Раздражался ещё сильнее, нежели Акутагава. И, если в случае последнего драки происходили только в безлюдных местах, Накахара мог перерезать горло обидчику даже посередине урока…
Многие подавали предложение отчислить его из Хогвартса, когда Чуя сжёг половину лица какой-то девчонки с Пуффендуя, хотя целился в гриффиндорца, отшучивающегося насчёт роста рыжей бестии. После этого тот долгое время пребывал в депрессии. Кричал, даже если кто-то просто пытался его растормошить. Как будто его мучила совесть за совершённое, во что уж никак не хотелось верить.
Правда, Акутагава знал, что Чуя чувствовал на самом деле. Они никогда не были близкими друзьями, но Накахара входил в число немногих, с кем действительно общался Рюноске. Это ценилось.
– Добровольный секс был бы куда интереснее, – наконец произнёс Чуя, зевая, и добавил несколько серьёзнее. – Хотя у меня такого давно уже не было.
– Что, никто не даёт? – хмыкнул Акутагава, правда даже какое-то подобие улыбки не исказило его лицо.
– Кто бы говорил! Тебя ведь сама жизнь имеет, о чём речь вообще? – тут же разозлился Чуя, впрочем, заметив, как изменилось лицо Акутагавы, замолчал, отвернувшись и вперив взгляд в камин.
Акутагава ненавидел, когда ему напоминали о том, что происходило с ним… Когда ему вообще напоминали о том, что он живой. Что он существует. Что он не тень, оставшаяся от былого себя, а живое существо. Злое, жестокое, но живое.
– Где Дазай? – тихо спросил Акутагава, умело скрывая волнение в голосе.
– Наверняка опять с этим гриффиндорцем, а что? – Чуя, казалось бы, говорил совершенно равнодушно, но Рюноске заметил ноты раздражения в последних словах.
Стоп…
Каким гриффиндорцем?
– О чём ты? – выпрямившись, спросил Акутагава, испытывающе вглядываясь в рыжий затылок Чуи.
– О, так ты не знал? – насмешливо произнёс Чуя, хотя и с довольно презрительной интонацией, видимо, одно лишь упоминание Дазая делало его день ничтожным. – Дазай принялся за воспитательную работу, решил себя в новом деле попробовать. Занимается с парнем с курса помладше. Каждый вечер уходит и приходит поздно, с такой довольной рожей, будто с ним трахался!
Акутагава не слушал слов Чуи, смотря широко раскрытыми глазами на дверной проём, желая сорваться с места и выбежать в коридор. В голове застучала кровь. Призрачной тенью пронеслось знакомое до боли имя, родное и важное…
Дазай.
Так много боли и так много чувств в этих буквах.
Дазай.
Хочется произносить это тихо и громко, но голос всегда хрипит на этом имени.
Дазай.
И теперь он с каким-то грёбаным гриффиндорцем, неизвестно почему решивший экспериментировать со своей ненужной ему самому жизнью…
Акутагава резко встал, быстрым шагом направляясь в сторону дверей. Сердце бешено стучало, от злости и трепета дыхание участилось. Чуя проводил приятеля лишь смешком, не двинувшись с места.
Лишь у самой двери Акутагава спросил через плечо.
– Как зовут гриффиндорца?
– Накаджима.
Акутагава замер.
Тишину в его сердце слышал даже пролетающий над школой дрозд, поздно вечером возвращающийся в гнездо…
Комментарий к глава 3 – лампа в виде феникса
Ну чтож, прода вышла… Быстро? Офигеть, как мне нравится не задерживать продолжение! Это прям такой кайф, всем авторам рекомендую так делать х)
В общем, как и обещал, продолжение)
Основной конфликт этой работы поставлен, я счастлив, все довольны, отзывам буду дико рад, особенно если это для вас было неожиданно.
Кто хочет офигенный четырёхугольник с соукоку и шин-соукоку? Получите, распишитесь хд
Буду действительно благодарен отзывам, ну и… Ждите продолжение скоро) Я надеюсь, что напишу его скоро. Ибо мне в голову пришла офигенная идея для нового фф (и даже несколько) и я хочу их начать, что означает, что я снова буду разрываться между историями. Ага.
========== глава 4 – не такой, каким казался ==========
– Ацуши, ты не стараешься.
– Я стараюсь!
– Недостаточно.
Голоса отдавались эхом под потолком. Создавалось ощущение, будто звуки летят куда-то в небо, за камень и за пределы Хогвартса, отдаваясь высоко-высоко, и возвращаются обратно гулким звуком. Они разбивались о голову, выводили из себя.
Ацуши выдохнул, стиснув зубы, и поборол желание запульнуть палочкой в хитро улыбающегося Дазая, лениво склонившего голову на бок. Сейчас Осаму стоял напротив в обычной одежде, без яркого, бросающегося в глаза серо-зелёного галстука. Ацуши скинул мантию, оставшись лишь в рубашке и брюках. Тренировка длилась уже второй час, и целью её была одна простая мелочь… Не отвлекаться.
Дазай пытался научить Ацуши концентрироваться на цели, собирать мысли воедино в обстоятельствах, не подходящих для этого. Когда Ацуши поднимал Вингардиумом книгу в воздух, Дазай делал всё, чтобы привлечь его внимание к себе. От заклинаний до обычных слов. От простых действий до резкого шума. И самое отвратительное в этом то, что… У Ацуши ничего не выходило. Что бы ни делал наставник-слизеринец, сосредоточиться не получалось. Будто Осаму издевался над ним.
– Дазай, всё, я сдаюсь, – резко выкрикнул Ацуши, дёрнувшись назад, и, сложив руки на груди, раздражённо произнёс. – Всё! Я не могу смотреть на то, как ты стягиваешь с себя свитер, и… И заставлять книги порхать по комнате! Это нереально. Немыслимо. Ты перегнул палку.
– Ацуши, Ацуши, – покачал головой Осаму, хмыкнув. – Тебя вообще не должно ничто отвлекать. Если научишься контролировать внимание – сделаешь важный шаг к обретению уверенности.
– Да чтоб, – Ацуши запнулся, пытаясь подобрать слова, но вовремя прикусил язык, выдохнул и, подняв палочку, более спокойно произнёс, с отчаянием в голосе. – Я работаю над этим уже пятый день, но всё равно ничего не выходит. Дазай, мне кажется…
Названный зевнул, потянувшись, и, медленным шагом подойдя к Ацуши, наклонился, чтобы рассмотреть его лицо. Этот жест всегда напрягал Ацуши, заставляя заткнуться. Будто кто-то пытается вытащить какие-то камни из твоей души или же наоборот, покопаться там хорошенько, чтобы довольным тоном сказать, что нет там ничего особенного.
– Не думай ни о чём, – тихо произнёс Дазай, улыбнувшись. – Только о заклинании. Только о том, что делаешь. Остальное – не важно. Даже если перед тобой начнёт гореть школа, сохраняй трезвость ума. Не теряйся в панике. Не думай, когда делаешь. Думай либо до, либо после. Идёт?
Ацуши не нашёл, что ответить на это. Спорить не хотелось, оправдываться тоже. Он кивнул, наклонившись, чтобы поднять мантию, и, уронив палочку, выругался, нервно сглотнув.
Дазай лишь улыбнулся, покачав головой, и, как обычно, потрепав Ацуши по голове, напевая какую-то песню под нос, направился к выходу из зала наград. Именно здесь им разрешили тренироваться в прошлый раз. Вообще не ясно, каким образом Дазай уговорил смотрителя Хогвартса пустить их в зал с наградами, но Осаму явно умел убеждать людей. Впрочем, скоро им всё равно пришлось бы сменить место тренировки. Дазай хотел перейти к более сложным заклинаниям.
Ацуши проводил своего «наставника» взглядом, перекинув мантию через плечо. Ему хотелось спросить много всего, поговорить с Дазаем, но странное смятение чувствовалось всякий раз, как Накаджима оказывался рядом с этим слизеринцем. И это смятение скорее просто не давало что-то сказать, что-то сделать… Просто как будто рядом с тобой твой старший брат, которого ты безоговорочно слушаешь. Иначе нельзя, потому что будет хуже.
В итоге, постояв несколько мгновений в раздумьях, Накаджима окликнул Дазая и, пока тот оборачивался, догнал его, подхватив рюкзак с пола. Осаму как всегда улыбнулся, и эта улыбка вывела Ацуши из себя. Словно по неведомому правилу.
Некоторое время они шли молча. Дазай всегда провожал Ацуши до башни Гриффиндора, но иногда путь лежал ближе к слизеринским покоям, и тогда Осаму просто уходил в другую сторону. Видимо, в этот раз он тоже собирался свернуть к подземельям, но шёл ровным, медленным шагом, засунув руки в карманы, будто растягивал время или хотел допеть песню, что мурлыкал под нос.
– Дазай, а почему Слизерин?
– Что? – переспросил Дазай, не расслышав вопроса. Хотя, похоже, сложив обрывки фраз, смог догадаться, о чём речь, поскольку сразу произнёс. – Разве ты не помнишь нашу Глаголющую Шляпу? Ей захотелось видеть меня здесь и…
– Но ты рад её выбору? – Ацуши сглотнул, кинув косой взгляд на Дазая.
Осаму вздохнул, закрыв глаза на пару секунд, и, облизнув губы, проговорил:
– Мне всё равно, где учиться, Ацуши. Если бы я попал на Пуффендуй, то наслаждался бы весёлой компанией и добрыми однокурсниками. Если бы на Гриффиндор, то боролся бы со всем, что вижу, как вы, и не парился об учёбе. Если бы оказался в Когтевране – сейчас бы уже, наверное, досрочно закончил программу Хогвартса. Но, где бы я ни был, куда бы ни попал, факультет не определяет и не определит мой характер. Я остался бы собой и в Слизерине и в Гриффиндоре.
Накаджима слушал внимательно. Он вникал в каждое слово Дазая, потому что за это короткое время научился верить ему. Ацуши словно знал, что Осаму всегда прав. Что он не скажет глупости и что его всегда можно спросить о чём-то. Он не понимал до конца, чего Дазай хотел получить от этих странных, но в какой-то степени важных занятий, но верил в то, что всё это не бессмысленно. Правда, ни капли не считал, что сможет справиться. Он никогда не справится.
– Но если бы тебе дали право выбрать. Какой бы ты факультет выбрал? – Ацуши внимательно посмотрел на профиль Дазая, который смотрел вперёд с лёгкой улыбкой на губах.
В коридорах было тихо, шаги отражались от стен вместе с голосом. Пахло чем-то вкусным, наверное, тянуло с кухни через вентиляционные трубы. Захотелось есть. Ацуши поправил лямку сумки, висящей на плече, взглянув в окно. Луна, лес, где-то там россыпь звёзд в мутной воде тёмного неба. И тишина, в которую погружалось всё с наступлением ночи. Жизнь засыпала, уступая место всем грехам, порокам и тайным мыслям.
– Такой, на который бы не попал Чуя, – легко рассмеялся Дазай, впрочем, тут же успокоившись, и, лукаво улыбнувшись, добавил. – Но тогда мне было бы…
– Дазай, вот ты где.
Ацуши резко остановился, сдержав вскрик, в то время как Дазай лишь лениво зевнул, замедлив ход, и, заметив идущих им навстречу слизеринцев, усмехнулся, сунув руки обратно в карманы. Он выглядел таким уверенным, что хотелось спрятаться за него и чувствовать себя в безопасности до конца жизни. Но Ацуши не мог позволить себе остаться позади и поэтому догнал Дазая, остановившись рядом.
Двое слизеринцев шли по коридору. Ацуши уже мог их рассмотреть. Один из них выглядел довольно странно в необычной шляпе и с яркими рыжими волосами, в которых пылал свет каждого факела, мимо которых он проходил. Взгляд нервный и лицо бледное. Видимо, злится. И причём очень сильно…
А вот запнувшись взглядом об второго, Накаджима вообще захотел провалиться под пол, глубоко в недра земли, раствориться в магме земной коры и остаться атомом в ядре планеты, лишь бы не видеть, каким холодным и страшным взглядом смотрит на него Акутагава, шагающий чуть позади рыжего слизеринца (а уж Ацуши точно понял, что он слизеринец, ибо Акутагава наверняка не общался бы с кем-то не своего факультета). Руки в карманах странного пальто, которое Рюноске носил в свободное от уроков время. И волосы. Тёмные волосы с белыми концами у прядей у самого лица… Казалось, здесь нет ветра, но некоторые маленькие пряди двигались, будто порывы воздушных нитей пытались поиграть с ними. Словно Акутагава принёс с собой не только ватные ноги для Ацуши, но и холодный ветер из-за окна.
– Так, так, Дазай, – протянул рыжий, остановившись и прислонившись плечом к стене. – В папочки заделаться решил?
Дазай никак не отреагировал, снисходительно улыбнувшись, и, поправив бинт на левом запястье, посмотрел в глаза слизеринцу с таким выражением лица, что тот невольно сглотнул, смутившись настолько коварных черт. Ацуши тоже смущался, когда Дазай смотрел на него прямо. Видимо, не только у него так было…
Пока Чуя пилил взглядом Дазая, а тот отвечал на этот убивающий взор ответной ухмылкой, Ацуши кинул взгляд на Акутагаву и сглотнул, нервно сжав лямку сумки. Однако, в тот миг, когда он посмотрел в сторону слизеринца, заметил, что тот тоже смотрит на него…
Казалось бы, это краткое столкновение взглядов. Не глаза в глаза, но Ацуши всё равно будто бы обжёгся. По телу прошлась дрожь, и захотелось снова облизать губы, но Накаджима сдержался. Хотя от страха, что сейчас может начаться какая-нибудь перепалка, из которой ему вряд ли выйти живым, его руки похолодели, а сердце билось глухим стуком о рёбра несколько раз в миг.
– Тебя искал декан, – наконец, прерывая тишину, презрительно произнёс Чуя, сплюнув на пол. – Сказал, что его напрягают твои отношения с гриффиндорской малолеткой.
– Декан мне не девушка, мои отношения его не касаются, – улыбнулся Дазай и, кивнув, отпрянул от стены, отвернувшись, чтобы посмотреть на Ацуши.
Тот в этот момент дырявил взглядом пол и не заметил, как зло выдохнул Акутагава и как скривилось лицо Чуи на этих словах. Дазай будто бы играл с огнём, чувствуя, что абсолютно любые слова могут вывести всех из строя. Он как король на шахматном поле, которого окружили другие фигуры. Вроде беззащитен, но остаётся королём. И победит всех просто потому, что за него будут бороться другие.
– Да ладно, Дазай, все факультеты говорят об этом, – Чуя фыркнул, отпрянув назад и сняв одну перчатку, лениво достал палочку из кармана мантии. Правда, Ацуши отметил, насколько дёрганными были его движения, насколько он был напряжён и как сильно хотел сохранить равнодушие. – Ты позоришь имя Слизерина, общаясь с гриффиндорцами.
– Хочешь сказать, это было предупреждением, Чуя? – имя рыжего слизеринца Дазай растянул на повороте, ухмыляясь и совершенно не пугаясь ситуации, возникшей в этом пустом коридоре, где никто не придёт на помощь.
– Можешь считать, что последним.
– Тогда оно не имеет значения, – махнул рукой Дазай и хотел продолжить путь, чтобы пройти мимо Чуи с Акутагавой, как вдруг…
Рыжий подался вперёд, замахнувшись кулаком, и резко ударил Дазая в нос. Голова Осаму откинулась назад, но, удержав равновесие, сам он не упал. Снова приняв нормальную позу, слизеринец провёл ладонью по губам, после чего поднёс окровавленные пальцы к глазам. Чуя ударил сильно, но на лице Дазая не отобразилось ничего, кроме лёгкой тени злости и разочарования. Ацуши замер, смотря на это с замиранием сердца… Один удар… Два удара…
Дазай резко взмахнул рукой, что-то выкрикнув, и Чую отбросило к стене. Он больно ударился спиной и с тихим стоном упал на пол.
Его шляпа откатилась в сторону.
Три удара… Кажется, Накаджима смог-таки моргнуть.
Акутагава бросился на Дазая, кидая в того какое-то заклинание, но Осаму отбил его протего, и, произнеся что-то ещё, что именно, Накаджима не расслышал, приковал Акутагаву цепями к полу. Рюноске попытался взмахнуть палочкой, и у него это вышло… Цепи, выросшие из пола, упали с его запястий, и новое заклинание отправилось в Дазая, осветив вспышкой коридор.
Четыре удара… Ацуши стоял, не в силах пошевелиться. Он боялся даже поднять ладонь, чтобы закрыть глаза или опуститься на колени, чтобы увернуться от случайно отскочивших формул.
Дазая отбросило назад, но палочку свою тот не выронил. Казалось, на пару мгновений он ослеп…
– Протего!
Пятый удар. Ацуши стоит с поднятой палочкой и видит, как от сильного удара волны заклинания Акутагава летит назад, в глубь коридора, падая на камни и, кажется, царапая ладони об углы… Его палочка откатывается в сторону. И Чуя, который до сих пор не может подняться, отходящий от удара, ругается во весь голос.
