Текст книги "Останься нетронутым (СИ)"

Автор книги: Призрак Квинзей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– Так поедешь ко мне? Мой отец не будет против, ты говорил, что дома тебя всё равно никто не ждёт.

Ацуши сглотнул, чувствуя, как учащается сердцебиение. Каждый раз, когда он оказывался в подобном положении, ему казалось, что дыхание пропадает. Это было странно, поэтому он и не любил таких неожиданных моментов. Он мог быть близко к Акутагаве, обнимать его, перебирать пальцами его волосы, гладить его голову на своих коленях, но когда так, то что-то совершенно иное. Та самая непонятная Накаджиме близость, от которой мурашки бегут по коже вверх.

– Я н-не знаю… Это слишком навязч…

Но Ацуши не успел закончить. В следующий момент Акутагава резко отпустил его и вдруг, скинув с себя плащ, одним движением укрыл их от чужих глаз. Минута – и Ацуши ничего не видел, кроме едва освещаемого проникающим снаружи светом лица Акутагавы, что приближалось медленно, но бесповоротно.

Накаджима понимал, что сейчас произойдёт, поэтому зажмурился, однако когда ощутил прикосновение губ на своих, то тут же расслабился, пусть и не смог сдержать судорожной дрожи. Попытавшись отбросить страхи о том, что их могут заметить, Ацуши сосредоточился на мгновении, выкинув из головы всё, что мешало, всё, что мог… Акутагава провёл языком по его губам, осторожно, нежно, как обычно делал перед поцелуями, будто берёг Ацуши, извинялся за то, что, возможно, совершенно не умеет правильно ухаживать за любимым человеком.

Но Накаджиме всё равно. Каким бы ни был Акутагава, Ацуши чувствовал, что готов вытерпеть всё, потому что это просто Акутагава. Потому что всё, что делает этот своевольный слизеринец – не так страшно, как его презрение.

Дальше поцелуй не зашёл, потому что послышался гул поезда. Ацуши резко распахнул глаза, а Акутагава, что готов был сплестись с ним языком, отпрянул, злобно выдохнув. Ацуши сглотнул подступившее к горлу сердце и, прижав ладонь к груди, глубоко вздохнул, пытаясь сосредоточиться.

Плащ вернулся на плечи Акутагавы, и Накаджима слегка сощурился от полыхнувшего дневного света. Быстрым шагом направившись к вагону, он потянул Акутагаву за собой, неловко улыбнувшись и попытавшись сделать как можно менее разомлевший вид. От поцелуев Рюноске всегда становилось не по себе, всё тело будто прошибало током, после чего можно было просто упасть на землю и не вставать.

И Кенджи, стоящий неподалёку, с улыбкой смотрел, как Ацуши скрывает лёгкое смущение и улыбается Акутагаве так, будто просит прощения за невольно помешавший им поезд. Пуффендуец, возможно, был одним из первых, кто всё понял. Ещё тогда, в Хогсмиде. Он знал, что Акутагава испытывает к Ацуши, но не говорил второму, поскольку понимал: всё должно устояться постепенно, да и справились бы эти двое прекрасно и сами. Теперь же Миядзава чувствовал радость за них. Он не так много знал Ацуши, но успел убедиться в том, что они с Рюноске и правда сильно похожи. Настолько, что сами не понимают, что единственные во всём мире способны дополнить друг друга до конца.

Вздохнув, мальчишка провёл ладонью по волосам и поднял глаза к небу. Солнечный день, очередной закончившийся учебный год. Спокойно на душе и так легко, что и правда хочется заснуть где-нибудь в уголке поезда и проспать до самого конца, с улыбкой на лице. Кенджи был рад, что на этих каникулах он снова увидится с родителями, что снова не придётся напрягать господина Огая своим присутствием и не чувствовать неловкость, что испытывала его мама за то, что просила Мори помочь ей, подержав златовласого ребёнка у себя. Что же, в этот раз лето пройдёт гораздо быстрее, а новый учебный год принесёт много изменений в его жизни, которым, впрочем, Миядзава был только рад.

Он буквально физически ощутил взгляд Чуи на своей спине. Ощущал его с самого начала, как и присутствие рыжего слизеринца. Вздохнув, Кенджи почувствовал, как тягучее тепло разливается по лёгким. Поудобнее ухватив лямку сумки, он лучезарно улыбнулся и повернул голову, встречаясь взглядом с сапфировыми глазами Накахары. Тот мгновенно замер, впрочем, совладал с собой и не прервал этого зрительного контакта. Каждый раз, когда Чуя молчал, Кенджи понимал, что нужно что-то произнести. Что-то сделать, дабы Накахаре было легче. Но при этом любил то, что между ними порой даже не находилось места для слов…

Кенджи никогда не думал о чувствах. Он слишком рано познал то, что многие познают лишь после совершеннолетия, и не считал это чем-то особенным, важным или вроде того. Как говорил Мори, человека, которого ты любишь, ты любишь не за время, проведённое в постели, а за то, что он единственный из всего мира заставляет тебя чувствовать себя счастливым одним лишь только своим существованием. И пускай Накахара делает то, что считает нужным. Кенджи никогда не противился и не хотел противиться ему, с самой их первой встрече в том коридоре. Он почувствовал, что, пожалуй, быть с кем-то и правда не так уж и плохо.

И пусть сам Накахара не понимал до конца чувств Миядзавы, отличавшихся от чувств остальных людей, он продолжал любить Кенджи. И пуффендуец это знал.

– Чуя! – улыбнулся Кенджи, подняв ладонь и помахав ему. – Рад, что ты нашёл меня.

– Ты же будешь писать мне, да? – сглотнув, спросил Накахара, подойдя ближе и встав рядом с Миядзавой, смотря на мальчишку взглядом, полным сожаления. – Обещаешь?

– Конечно, – кивнул Кенджи, подняв ладонь и проведя пальцами по щеке Накахары, осторожно и вложив в этот жест всю свою теплоту. – Надеюсь, все совы долетят до тебя и ты не будешь думать о том, что я забыл про тебя.

Чуя отвёл глаза в сторону, зажмурившись. Миядзава ощутил дрожь слизеринца под своей ладонью. Он всегда знал, что Накахара слишком импульсивен, что он порывистый, как дуновение ветра, как ураган. Что именно к нему, к Кенджи, он чувствует настолько сильную привязанность, что даже от малейшего прикосновения Миядзавы начинает ощущать себя будто прожжённым насквозь.

– Не провоцируй, – процедил через зубы Чуя и, сжав пальцами запястье Кенджи, отвёл его руку от своего лица. – Я не хочу пугать тебя до того, как ты вырастешь. Так что просто дай мне сдержаться.

– Можешь делать, что пожелаешь, Чуя, – улыбнулся Кенджи, произнеся имя Накахары так, что тот снова замер, заворожёно следя за движениями губ Миядзавы. – Я ничего не боюсь.

Но Кенджи знал, что Накахара не сможет переступить через себя. Что он будет чувствовать вину, даже если после всего случившегося Кенджи скажет: «Всё хорошо, я рад, что ты сделал это со мной». Что поделать. Обычно свободу дают именно тому человеку, что даже против воли воспользоваться ей посчитает слишком низким поступком. Но Миядзава не хотел объяснять то, что он давно уже не ребёнок. Тогда Накахара бы точно неправильно его понял.

– Не говори такое, – наконец выдавил из себя Накахара и, схватив ладонями лицо Кенджи, добавил с большей уверенностью и напором: – Но обещай, что, как только тебе будет хотя бы шестнадцать, ты будешь со мной и… В физическом плане?

– Обещаю, – не раздумывая, ответил Кенджи, прикрыв глаза и расслабившись под прикосновениями Накахары, в глазах которого читалось настолько сильное нежелание оставлять Миядзаву на это лето, что даже немного грустно стало где-то в глубине души. – И не скучай по мне сильно, помни, что я твой, Чуя Накахара. И я рад, что ты любишь меня.

Чуя быстро поцеловал его. А затем ещё раз. А после он просто не мог остановиться, покрывая поцелуями лицо Кенджи и наплевав на испуганно вскрикнувших девушек, что поспешно скрылись в вагоне, покраснев. Ему было всё равно…

Он просто ласкал языком белую кожу Кенджи, целовал его веки, его щёки, губы, подбородок, не в силах насытиться им. И хотя и знал, что у них впереди ещё поездка до Кинг-Кросса… Всё равно хотел напиться этим золотым вином до самого конца, чтобы хватило сил выдержать до конца этого грёбаного лета порознь друг от друга.

– Ты совсем ребёнок, но я так сильно хочу тебя, если бы ты только знал.

– Я знаю, – проговорил Кенджи, улыбаясь, между поцелуями. – Помни, что всё, что ты захочешь, будет приятно для меня.

И всё же чувство гложущей совести не позволяло Чуе заходить дальше поцелуев. Страстных, рваных, грубых, нежных, любых. Он просто не хотел рушить детство того человека…

Чьё детство не разрушили даже те события, что произошли несколькими годами ранее, окончательно лишив его статуса ребёнка, по определению.

Комментарий к глава 21 – запомни этот год

Вам может показаться, что я подвожу историю к финалу, ведь ключевым смыслом её было именно развитие отношений между Акутагавой и Ацуши, но… Но в последние главы вы будете сильно шокированы тем, что произойдёт, так что заранее предупреждаю закупиться чем-нибудь от сердца, чисто о вас беспокоюсь.

Ну чтож, арку Гин и Тачихары завершил, а то, что будет между ними, оставил на домысел уважаемых читателей :3

Эта глава похожа на предыдущую, и я мог бы их и объединить, если бы не контраст объёма. Но что поделать, если нужно объяснять недосказанное?

Очень буду рад отзывам, они всегда мне греют душу :)

И к следующей главе прикреплю ссылку на новый свой макси, кому будет интересно, можете заглянуть, правда он уже по другому пейрингу)

========== глава 22 – камень недопонимания ==========

Поезд прибыл на платформу, и ученики посыпались наружу. Суматоха, шум, гам, радостные выкрики и расстроенные лица друзей, прощающихся друг с другом. Ацуши вздохнул, повернувшись, и невольно улыбнулся, увидев Марка и Танизаки, что подошли к нему совершенно незаметно. Стоя с чемоданом чуть поодаль толпы ребят, Накаджима то и дело косился в сторону, с тревогой высматривая Акутагаву и чувствуя, как сердце сковывает волнение. А вдруг Рюноске заберут раньше, чем тот успеет с ним, с Ацуши, попрощаться?

Впрочем, весёлая рыжая пара отвлекла Накаджиму от таких грустных мыслей.

– Хэй, чем будешь заниматься летом? – обняв Ацуши за плечи, ухмыльнулся Марк. – Проведёшь его вдали от своего бойфренда, томно вздыхая и вспоминая лучшие времена?

– Марк! – вспыхнув, воскликнул Ацуши, покачав головой и дёрнув плечом. – Слезь с меня. И перестань называть его так.

– А что? Где я ошибся? – удивлённо вскинул брови Твен, но Ацуши всё-таки отпустил, подойдя к спокойно замершему на месте Танизаки и положив локоть тому на плечо. – Неужели вы уже… Пожениться успели?

Кажется, в сознании Ацуши что-то треснуло, и он, нахмурившись, поднял указательный палец, намереваясь вспылить, но всё желание вмазать Марку за такие шутки пропало, едва он завидел Акутагаву, что направлялся в его сторону с тяжёлым от всеобщей толкотни взглядом. Однако, видимо, Марк лопатками ощутил приближение холодной фигуры и, ойкнув, поспешил увести Танизаки подальше от несущего смерть и ужас слизеринца. Кинув Ацуши, что будет скучать и писать письма, Твен скрылся в толпе, держа Джуничиро за руку.

А Накаджима, выдохнув, вновь улыбнулся, качнув головой и подавшись вперёд, навстречу Акутагаве.

– Прости, что долго, – коротко извинился Акутагава, устало проведя ладонью по волосам и отвернувшись, ища кого-то глазами. – Мои вещи просто были завалены кучей других.

– Всё хорошо, не извиняйся, – искренне произнёс Ацуши, улыбнувшись, и, несмело протянув руку, сжал подрагивающими пальцами ладонь Рюноске, как бы ободряя.

От неожиданности слизеринца будто током прошибло от такого нежного прикосновения. И всё же, взяв себя в руки, он выдохнул, вновь вперив взгляд в Ацуши и, кажется, собирался что-то сказать, но никак не находил в себе решимости. Впрочем, Накаджима и не хотел выдавливать слова из Рюноске. Он лишь надеялся, что это лето пройдёт быстрее, чем любое другое, чтобы снова встретиться с Акутагавой в следующем учебном году и обнять настолько крепко, насколько был способен Ацуши.

Он не хотел уходить, не хотел покидать перрон первым. Поэтому ждал, пока Акутагаву заберёт его отец, ждал до самого конца. Боялся этого и одновременно понимал, что расставания не избежать. Хотелось растянуть это мгновение как можно дольше. Просто стоять, держа Акутагаву за его холодную ладонь, и наслаждаться суматохой вокруг, что не могла разрушить этого хрупкого мгновения между ними.

Наконец, Ацуши заметил, что взгляд Акутагавы замер на каком-то человеке, и, повернув голову, Накаджима с сожалением отметил то, что Огай Мори уже был здесь. Он стоял, смотря в их сторону, и улыбался, приветливо поднимая руку. Рюноске резко помрачнел, однако между тем пальцы его сжали ладонь Ацуши в ответ сильнее. Порывисто повернувшись, Акутагава вдруг выдохнул и спросил, слегка дрогнувшим голосом:

– Так ты согласен провести это лето со мной?

Ацуши, казалось, выбило из реальности на мгновение. Точно. Акутагава же предлагал ему ранее. Однако Накаджима почему-то был уверен, что ничего не выйдет, что это неловко, да и вряд ли возможно вообще. Конечно, возвращаться к сумасшедшей дамочке, дабы вновь почувствовать на себе кучу препаратов, стать подопытной мышью… Да, Ацуши бы этого не хотел. Да и вообще не хотел бы обратно. Но и Рюноске он не мог так обременить, чувствуя неловкость перед Огаем Мори. Он и так помог ему в начале года, переместив Ацуши вместе с Акутагавой. И в этот раз эта просьба могла выглядеть не то чтобы странной. А чудовищно странной.

Ацуши хотел было ответить, что это жутко неудобно, однако Рюноске не стал его слушать. Дёрнув Ацуши за собой, он направился к Огаю, и Накаджима едва успел схватиться за ручку своего чемодана, стараясь успеть за резко ускорившимся шагом Акутагавы. Остановившись возле мужчины, Рюноске выдохнул, смотря на того тяжёлым, полным выжидания взглядом. Накаджима от смущения не знал, куда себя деть. Настолько странная ситуация, что…

– Акутагава, наконец-то, этот год закончился, – улыбнулся Мори и, кинув взгляд на Ацуши, удивлённо воскликнул. – А я помню тебя, мальчик мой. Неужели ты сблизился с моим сыном? Вот так удача.

– Я хочу, – перебил его Акутагава похолодевшим голосом, – чтобы Ацуши жил у нас этим летом. Это возможно?

Ацуши не знал, что делать от стыда, оттого вперился взглядом в носки своих ботинок и жутко хотел провалиться под землю. Акутагава, ну за что так прямолинейно? Это так странно, так невыносимо, так невозможно и так…

– Конечно, – улыбнулся Мори, добавив: – Если родственники Ацуши не против.

Что?

– Твои родители разрешат? – тут же перевёл взгляд на Ацуши Акутагава, в глазах которого резко потеплела отчаянная надежда.

Что, что только что…

Ацуши замер, не в силах пошевелиться и вперил в Огая удивлённо-поражённый взгляд. Ему не верилось в то, что он слышал, да и вообще летом он никогда ни у кого не гостил в своей жизни, как и зимой. Его никто не приглашал, а в этот раз Акутагава будто не хотел его и вовсе отпускать от себя всю жизнь. По сути, если бы это было возможно, Ацуши согласился бы жить у Рюноске в сарае, лишь бы не возвращаться обратно, да и вообще, провести время, не боясь стать подопытной крысой, настолько необычно и настолько маняще. Неужели всё и правда настолько просто?

– Н-нет, никто не будет против, – запнувшись, смущённо пробормотал Ацуши, зарывшись пальцами в волосы и опустив взгляд.

– Отлично, – произнёс Акутагава, повернувшись к Огаю, и добавил: – Я надеюсь, проблем не будет.

Мори ничего не ответил, лишь усмехнувшись, и, одарив Ацуши тёплой и немного пугающей улыбкой, спросил:

– Мне лично уговорить твою семью?

– Нет, письма будет достаточно, я думаю, я сам напишу, – так же тихо и чувствуя дикую неловкость, произнёс Ацуши, понимая, что ещё немного и просто попросит прощения за то, что Акутагава спросил Мори об этом.

Кто знает, может быть, у Огая просто не было возможности отказать? Ацуши ничего не знал об отношениях этой семьи, и ему казалось, что он смотрит в тёмную пустоту, без единого проблеска, за который можно было бы зацепиться. Но вместе с тем ему не было страшно. До тех пор, пока Акутагава с ним, ничего не должно случиться. И это чувство согревало душу.

– Тогда следуйте за мной. Акутагава, расскажешь об учёбе дома.

И всё же сердце Накаджимы терзала какая-то странная вина. Словно он будет совершенно лишним. Будто его, брошенного всеми котёнка, вдруг подобрали к себе хозяева и дали право делать то, что угодно… Это странно. И чувство странное. Но если Рюноске не оставит его, то Ацуши готов переступить через тревогу и просто дать себе шанс отвыкнуть от одиночества…

***

Ацуши вздрогнул, когда Акутагава раздвинул его ноги коленом. Вообще, оказаться в подобной ситуации было довольно странно для Накаджимы. Они просто лежали на диване. Акутагава читал книгу, а Ацуши дремал у него на груди, слушая сердцебиение Рюноске, то быстрое, то гулкое, то равномерное, и наслаждаясь самым любимым, пожалуй, в своей жизни звуком…

Однако книга была отложена в сторону. Акутагава шевельнулся. Ацуши приподнялся, невольно нависнув над Рюноске, и замер, осознавая в какой позе оказался. Сглотнув, он хотел было отпрянуть и слезть с дивана, но колено Акутагавы в прямом смысле не дало ему этого сделать. Пряча взгляд где-то на вазе с фруктами на резном столе, Ацуши чувствовал, как невольно краснеет. Ему не нравилось попадать в такие ситуации, но и что делать, дабы избежать их, он в то же время понятия не имел.

Акутагава вздохнул, будто очнувшись, и, подавшись вперёд, коснулся пальцами щеки Ацуши. Пересилив себя, Накаджима всё-таки взглянул в глаза слизеринца и буквально утонул в темноте его расширенных зрачков. Отчего-то от этого взгляда по телу пробежались мурашки и где-то в животе приятно стянуло, однако Ацуши всё равно ощущал себя странно. Ему срочно нужно было вдохнуть, желательно как можно глубже, чтобы разорвало лёгкие, потому что от этой близости с Акутагавой становилось совершенно тесно в, тем не менее, обширном кабинете.

То, что Рюноске жил в особняке, Накаджиму просто настолько вышибло из колеи, что он в первую неделю боялся высунуться из комнаты. Ему казалось, что он попал в какой-то неправдоподобный роман для девушек, в котором по взмаху волшебной палочки всё решается и принц на белом коне увозит даму в свой дворец, спасая её от рутины и несчастной жизни. Однако всё же со временем он привык, перестал на цыпочках обходить ковры, перестал пугаться скрипов по ночам, чураться огромных окон и привык-таки к чрезмерно роскошной для него комнате. Нет, Хогвартс тоже был дворцом, однако там было скорее общежитие, нежели что-то вроде огромнейшего дома для пары-тройки человек… Да и не было в нём особо богатых предметов интерьера, как здесь.

Когда Ацуши увидел комнату Акутагавы, он вообще дар речи потерял. И чувствовал неловкость, вспоминая, в какой комнате жил он сам. Однако, за две недели, Накаджиме пришлось-таки освоиться и поверить в реальность того, что он и правда живёт в таком богатом и огромном доме, как этот. Впрочем, что ещё и ожидать от чистокровных волшебников. Все они практически исходили из аристократических или богатых семей, неудивительно.

Ацуши сглотнул, выдохнув и ускорив шаг. Утренняя неловкая ситуация вновь всплыла в памяти. Тогда Акутагава просто хмыкнул, подмяв Накаджиму под себя и поцеловав, заставляя забыть об испытанной ранее неловкости, после чего просто обнял вновь, перебирая платиновые пряди волос пальцами. Ацуши подумал, что гроза прошла, и действительно расслабился, однако долго пытался разобраться в том, что почувствовал в тот момент, как и в том, что он чувствует каждый раз, когда Акутагава целует его.

Выйдя в сад, Накаджима захотел снова зайти обратно, однако всё же удержался, заставив себя пройтись по обширному и пахнущему свежими цветами саду. Вчера шёл дождь, и теперь земля была влажной, липла комьями к ботинкам. Ацуши не представлял, как он доберётся босиком до комнат прислуги, дабы одолжить корыто и щётку, чтобы почистить обувь. Всё-таки по замку все расхаживали, как ни странно, не в тапках даже, а в обычной обуви. Это пугало Ацуши, да и всё казалось непривычным в целом. Он постоянно переживал по поводу того, что будет обузой здешней семье. Акутагава презрительно фыркал и трепал Ацуши по голове за такие мысли, однако от этого они почему-то не улетучивались.

Пройдя немного далее, Ацуши вдруг запнулся взглядом о Мори, что сидел на скамье и смотрел куда-то вперёд себя. Накаджима хотел было повернуть назад, дабы не мешать уединению мужчины, но вдруг услышал, как Огай окликнул его.

Вздохнув, Ацуши подошёл к Мори и, поклонившись, нервно сглотнул. Он всё ещё ощущал себя чрезмерно обязанным этому человеку. Причём буквально всем, что получил в этом доме.

– Вы хотели спросить меня о чём-то? – спустя пару минут молчания произнёс Ацуши, чувствуя на себе рассматривающий и оценивающий взгляд Огая и невольно смущаясь ещё больше.

Мужчина хмыкнул, покачав головой, и жестом пригласил опуститься на скамью. Накаджима понял, что неизвестного ему разговора не избежать, и смирился, осторожно присев рядом. Отчего-то он чувствовал себя страшно неловко находясь близко с этим человеком, который, казалось бы, не уставал улыбаться и выглядел так, будто ему ничто не может помешать исполнить что-либо из своих планов. Что бы он ни захотел. Ацуши мог с уверенностью сказать, что Огай Мори добился бы своей цели. Почему-то с одного только взгляда на этого мужчину Накаджима подумал, что может быть так и никак иначе.

– Давно ли вы вместе с Акутагавой?

Вопрос повис камнем над головой Накаджимы. Замерев, юноша широко раскрытыми глазами смотрел на землю, сжимая пальцы на коленях. Сдерживая желание отпрянуть, броситься куда-либо прочь, он наконец-то сглотнул, сумев совладать с собой.

Чёрт возьми, откуда он… Откуда он узнал?

– Я… Я не…

– Не переживай, – улыбнулся Мори, поймав взглядом реакцию Накаджимы на свои слова. – Я не осуждаю тебя за влечение к своему полу, как и своего сына. Предрассудки общества стали большим клеймом на подобного рода отношениях. Но это не значит, что однополые связи и правда ненормальны.

Ацуши вздохнул, кинув украдкой взгляд на Мори, и почувствовал, как сердце, сделавшее мёртвую петлю в груди, пришло в норму. От страха он едва не потерял дар речи, но, услышав слова Мори, расслабился. Пальцы на коленях больше не сжимали ткань брюк.

На самом деле, Накаджима никогда не думал о том, что отношения с парнями могут быть ненормальными. Не думал, что сам попадёт в подобную ситуацию, но… Но, тем не менее, не считал что-то такое вне порядка или нормы. Однако по рассказам Марка, что успел напугать Накаджиму раз тридцать за последние месяцы учебного года, большинство людей к подобному относятся с презрением и даже ненавистью. Собственно, часто Ацуши задавался вопросом: А что было бы, если бы у него были родители? Что было бы, если бы ему нужно было признаться им в том, что он состоит в отношениях не с кем-нибудь, а с… Парнем? Что случилось бы в таком случае? Приняли бы его или нет? Рассуждал он об этом часто, хотя знал, что, сколько бы ни думал о таком, это не имело смысла. У него не было семьи. И до совершеннолетия его опекунство держала в руках какая-то сумасшедшая девушка, которая плевать хотела на его состояние, жизнь, выбор, судьбу. С одной стороны повезло, а с другой…

– Но мне всё равно интересно, как давно вы вместе? – повторил свой вопрос Мори, и Ацуши ощутил, как ладонь мужчины легла на плечо, едва сжав его пальцами.

Вздрогнув, юноша тряхнул головой, тут же встрепенувшись, и, смущённо улыбнувшись, ответил немного тише, чем хотел:

– Не так… Не так давно на самом деле.

– Насколько далеко вы заходили в отношениях друг с другом?

– Что?

Насколько далеко…

Произошедшее утром яркой молнией вспыхнуло в голове, и Ацуши почувствовал, как пересыхает в горле. Насколько далеко? Действительно хороший вопрос. Ему никогда не были знакомы чувства, он не состоял ни с кем в отношениях. И, хотя по части любви между девушкой и парнем примерно представлял, до чего всё доходит, в случае подобного между парнями… Ацуши и представить не мог, что может иметь ввиду Мори под словами «насколько далеко» в таком случае? А насколько нужно? Что вообще происходит между парнями, когда те оказываются в такой же близости, как девушка с парнем?

Пожалуй, ты примерно представляешь.

Ацуши невольно смутился, отвернувшись и спрятав лицо за ладонями. Подобные вопросы смущали, но ещё больше заставляли задуматься. И правда. Их поцелуи с Акутагавой часто заставляли Ацуши дрожать в руках Рюноске, сознание окутывало туманом, и Накаджима сам не знал, что хотел сделать, что хотел бы, чтобы Акутагава сделал в подобный момент. От прикосновений становилось тяжело дышать, а взгляд Рюноске, казалось бы, сжигал внутренности. Подобные чувства Ацуши не мог ни объяснить, ни понять. Да и зачем? Но произошедшее сегодняшним утром заставило его задаться этим вопросом ещё раз.

– Поцелуи, прикосновения, постель? – хмыкнул Мори и, увидев, как резко расширились глаза Ацуши, тихо рассмеялся, потрепав того по голове. – Не будь таким впечатлительным, в конце концов, когда-нибудь до этого должно дойти.

– До чего именно? – дрогнувшим голосом спросил Ацуши, вдруг поняв, что, возможно, Мори был единственным человеком, которому он мог сейчас задать подобный вопрос и рассказать о том, что чувствует, спросить о том, что с этим делать.

– До секса, разумеется.

Пожалуй…

Что-то треснуло в голове Ацуши, и он подскочил на месте, тяжело дыша. Не зная, куда себя деть от смущения, он тряхнул головой и, дрожащим голосом извинившись, опустился обратно, чувствуя себя явно не в своей тарелке в подобных разговорах. Нет, он не то, чтобы боялся подобного или стеснялся, но… Но он никогда не думал, что однажды их отношения с Акутагавой могут дойти и до такого. Они же парни, как-никак, и физически сложно представить, каким образом… Всё-таки, каким образом?

– А между парнями… То же… Что и между…

– Прости, если смутил тебя подобными вопросами, – тепло улыбнулся Мори и продолжил, хитрым взглядом смотря на Накаджиму. – Но мне, как отцу, интересно, что между вами происходило. Между мужчинами так же, как и между мужчиной и женщиной. Но физиологически, разумеется, отличается. Ты никогда не интересовался подобным, разве?

– Никогда, – мотнул головой Ацуши, постепенно успокаиваясь и чувствуя, что внутри даже вспыхивает какой-то лёгкий интерес к подобному.

А Акутагава знает о таком? Интересовался ли? А может быть, даже пробовал… Подобные мысли загоняли в тупик, но при этом жутко хотелось спросить Рюноске, был ли он с кем-то из парней так же, как с девушкой? Ацуши не волновал этот вопрос до тех пор, пока он не понял, что между ним и Рюноске становится всё больше неловких пауз, моментов, взглядов, поз и слов. Кажется, будто Акутагава только и делает, что сдерживается. А Накаджима, в свою очередь, боится шелохнуться, боится сделать шаг в сторону и оступиться, да и вообще не понимает, зачем это нужно в отношениях.

Прикосновения, поцелуи, всякое… Зачем?

Возможно, потому что приятно? Но приятно может быть и от одних поцелуев, разве нет?

Последнюю фразу Ацуши случайно произнёс вслух и понял это только тогда, когда Огай сдержанно рассмеялся, ответив на невольно заданный Накаджимой вопрос:

– Конечно, однако рано или поздно тебе захочется большего.

– То есть… В любом случае захочется? – несмело спросил Ацуши, скосив взгляд в сторону. – Простите, что задаю подобный вопрос, я… Я совершенно не знаю ничего об этих вещах.

– Не извиняйся попусту. Нет, вполне возможно, что и не захочется, – пожал плечами Мори, продолжив: – Любовь и физическая близость, как-никак, не одно и то же. Как любовь может существовать без неё, так и близость, собственно, без любви. Не каждый человек жаждет этого, да и зачастую не задаётся вопросом, почему его тянет к кому-либо в таком ключе. Разобраться в собственных чувствах сложно, всё-таки все люди разные. Кто-то считает, что подобное грязно и мерзко. Кто-то не может обойтись без секса с тем, с кем состоит в отношениях и не только. А кому-то всё равно. Я наблюдал за вами с Акутагавой с самого начала. И могу сказать, что Рюноске совершенно. Совершенно не всё равно. Но если он до сих пор не набросился на тебя, значит, ему не наплевать и на твои чувства. Захочешь ты или нет, в конце концов, зависит только лично от тебя, правильно? И ничего такого нет в том, чтобы заниматься сексом с близким себе человеком, ты ведь доверяешь ему всецело и полностью, так ведь?

Ацуши не знал, стоит ли отвечать на последний вопрос, а потому просто кивнул. В мыслях же его был полный бардак после сказанных Мори слов. И смятение, и вроде бы согласие с точкой зрения Огая. Всё перемешалось, оставался один лишь вопрос: как разобраться? Как понять, что хочет от него Акутагава, что делать, если кто-то из них двоих перейдёт через границу? Казалось бы, чувства Ацуши к Рюноске никогда бы не вместили в себя и такого физического влечения, но если Акутагава желает, то…

Отчего-то Накаджима не сомневался в том, что готов был сделать всё, чтобы Рюноске было лучше. Наплевав на смущение, наплевав на то, что, может быть, предпочёл бы не переходить эту границу между ними. Разговор с Мори заставил его глубоко задуматься над тем, что происходило между ним и Рюноске в последние дни.

Заставил задуматься над тем, как двигаться дальше, не преодолев этот камень недопонимания?

Комментарий к глава 22 – камень недопонимания

Фух, как оказалось, на то, чтобы провернуть концовку, мне потребуется больше времени, чем три главы… Но в любом случае, держите продолжение :)

Обстановка ещё валидола не требует, но следующая глава может убить. Поэтому, пожалуйста, будьте готовы и осторожны.

Спасибо огромное вам за ваши отзывы, я читаю их с улыбкой и они очень поддерживают меня, как автора :) Я жутко рад, что смог написать такую историю, которая понравилась стольким людям и намереваюсь продолжать расти в фикрайтерском творчестве.

К слову, так как “Останься нетронутым” заканчивается, я начал новый макси (постапокалипсис ау) по пейрингу Чуя/Дазай, который в этой работе пусть и планировался, но не устоялся. Может быть, кому-нибудь интересно, и я просто оставлю здесь ссылку: https://ficbook.net/readfic/8264891

Буду очень рад вашим отзывам и постараюсь на все со временем ответить)))

========== глава 23 – почему ==========

Ацуши вышел из своей комнаты поздно. Дверь тихо скрипнула, отчего юноша вздрогнул и передёрнул плечами. Было холодно, чистая рубашка, которую он выудил из шкафа, оказалась ещё холоднее. Ступая босыми ногами по ковру коридора, Накаджима пытался успокоиться, однако тело всё равно била лёгкая дрожь. Сердце колыхалось в груди, болело даже немного. От того, на что он решился. От осознания, что он хотел сделать сейчас.

Тишина вокруг заломила руки за спину, и казалось, что ещё чуть-чуть и из-за поворота вылетит призрак, крича на дико высоких нотах о том, что он заберёт тебя в ад.