Текст книги "Синяя борода и солнечный зайчик (СИ)"

Автор книги: полевка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц)

У Ретта, наблюдавшего со стороны за подобными играми, опять стал дергаться глаз. Он решил, что самое время пойти пропустить стаканчик-другой, чтоб успокоиться.

Когда Тео зашел в дом, то он побежал быстрее умыться и переодеться. А то и по заднице недолго получить, если не за прическу, так за потрепанный внешний вид. В комнате на постели валялись разбросанные вещи. Если бы это увидел папочка, то он бы уже накричал на него. Тео быстро принял душ и порылся в вещах. Нет, надо их все-таки разложить. За дверью послышался голос Таты, звавшей его. Рядом с Татой стоял молодой, пухленький бета и неуверенно переминался с ноги на ногу.

– Добрый вечер, молодой господин, – Тата улыбалась, – разрешите представить – это Ной, он будет помогать вам с волосами, – Тата рассмотрела новую прическу Тео, – хотя, похоже, вам его помощь уже не нужна.

Она нахмурилась и оценивающе посмотрела на бету. Тот, увидев этот взгляд, с такой мольбой посмотрел на Тео, что тот не выдержал и совершенно неожиданно для себя вдруг сказал:

– Нет, нет, он мне очень нужен, – Тео стал судорожно придумывать для чего ему нужен бета, – у меня такой бардак в комнате, я такой растяпа, все раскидываю, а потом найти не могу. Он бы мне помогал держать все в порядке.

– Обычно я занимаюсь уборкой в доме, – нахмурилась Тата, – просто вы сказали, что сами разберете вещи, вот я и не трогала. Я могу сейчас…

– Не надо, не надо, – замахал руками Тео, – у вас, наверное, и так прибавилось работы, мне неудобно вас дергать, а вот Ной мне поможет. Мы с ним вдвоем все быстренько разложим.

– Хорошо, – Тата посмотрела на Ноя и опять нахмурилась, – на кухню принесли продукты по вашему списку, а в кабинете лежат ваши учебники и тетради.

Тео довольно кивнул головой.

– На кухне работает новый повар – Марко. Можете обсудить с ним меню. Я его проинструктировала. Когда он все приготовит, то поставит блюда в лифт и уйдет через черный ход. Ной, напоминаю, тебе надо уйти до того, как синьор Кантарини вернется домой, – Тата выразительно посмотрела на Ноя, а тот совсем поник, смутившись.

– Ах, да, чуть не забыла, – Тата с радостью смотрела на Тео, – вас ждет сюрприз от господина.

Она указала на дверь зала, на ручке которой был завязан большой красный бант.

Тео обожал сюрпризы!

Из зала сделали настоящий кинозал! Большой экран во всю стену и кроме этого, два громадных дивана, стоящих в два ряда, совсем как в кинотеатре. На маленьком столике у стены стояла коробка, в ней была инструкция к кинотеатру, универсальный пульт и несколько пар стереоочков. Тата подошла к первому ряду диванов и показала, как можно по сегментам опустить спинку до половины или вообще, положить. И тогда из двух диванов получается громадное ложе. Ручки зачесались все потрогать и кнопочками пощелкать, но вначале надо навести порядок!

Тата, довольная реакцией Теодора, ушла к себе.

– Господин, с чего начнем? – Ной ожидал его решения, напряженно рассматривая Тео.

– Пожалуйста, когда мы одни, не называй меня господином, – вздохнул Тео, – меня это очень смущает. Зови меня Теодор, хорошо? – Ной заулыбался, и кивнул, – а начнем с моей комнаты, там действительно такой бардак.

Вдвоем они быстро повытряхивали оставшиеся вещи из сумок, срезали все ценники и разложили вещи по полкам. Странно, но гардеробная все так же осталась пустой. Вещи были совсем не видны на громадных стеллажах. Тео только вздохнул. Зато он нашел сумку для школы, а еще отдельно сложил то, что завтра наденет. Интересно, а в школе знают, что с ним произошло? Что-то как-то не по себе, тревожно так на душе…

А теперь на очереди кабинет. Там на столе двумя стопками лежали учебники и тетради. Рядом лежала старая школьная сумка. Тео заглянул в нее. Он складывал ее в прошлую пятницу, а по ощущениям, как будто это было в другой жизни. Он вынул из нее ненужное и сложил по-новому, уже на завтра. Завтра он, наконец-то, увидит друзей! Оставшиеся книги и тетради он сложил на подоконнике. Позже надо будет узнать у Доминика, куда их можно пристроить.

Следующей была кухня, вся заставленная коробками и пакетами. Боже, он совсем забыл о поваре, тот же может уйти, не дождавшись его!

– Ной, разложи, пожалуйста, здесь все сам, – Ной удивленно посмотрел на Тео.

– Ну, представь, что это твоя кухня, подумай, что куда положить. Что в холодильник, а что на полку. А я побежал к повару, а то он боюсь уже ушел.

Но Тео напрасно опасался. Он сегодня уже второй раз сталкивается с человеком, который так густо пересыпает свою речь итальянскими словами. Тео про себя подумал, что если итальянский язык родной для его альфы, то, пожалуй, стоит его выучить. Кухня стала приобретать жилой вид. Везде стояли кастрюльки и миски. На плите что-то призывно булькало и очень вкусно пахло. Тео вспомнил, что сегодня ничего не ел, кроме крошечного пирожного в кафе.

Когда Марк об этом узнал, он ужаснулся. Как можно! Тео еле отбился, чтоб его не накормили прямо сию же минуту. Он очень строго сказал, что дождется хозяина дома. Только можно пару бутербродиков с собой? Вооруженный тарелкой с горкой панини, смахивающих на простые бутерброды, он поднялся наверх. Там, на кухне его ждал Ной, закончивший все раскладывать. Тео сказал, что никуда его не отпустит, пока не перекусит с ним этими самыми панини. Они пили чай и хихикали над итальянскими панини, которые и на вкус были обычными бутербродами.

– Какой сюрприз! – в дверях стоял Доминик.

========== Ой! ==========

– Какой сюрприз! – в дверях стоял Доминик и с восхищением смотрел на Тео.

– Ой! – прошептал Ной.

Он почувствовал себя вором, пойманным возле сейфа, и ему сразу захотелось стать маленьким и прозрачным.

– Тебе понравилось? – Тео встал и тряхнул головой, волосы заскользили по спине и упругим ягодицам, – я так боялся, что тебе не понравится. Да, и пожалуйста, не ругай Ноя, он остался по моей просьбе.

– Кого? – Доминик только сейчас заметил съёжившегося бету и махнул рукой. Ной все понял и мгновенно исчез, практически растворился в воздухе.

– Тата наняла двух новых работников – Ноя, моего помощника, – Тео указал на место, где мгновенье назад стоял бета, – и повара Марко. Не знаю, что он готовит, но пахнет просто обалденно! Иди, переодевайся и будем ужинать. Я надеюсь, ты голодный?

Тео так призывно улыбался! О, Доминик был очень голоден! Он соскучился по этим глазам, по этому голосу, а от запаха Тео у него кружилась голова. Он смотрел и не мог насмотреться, а руки мелко дрожали от желания схватить и обнять это хрупкое тело, поцеловать эти смеющиеся губы, ощутить их мягкость и погрузиться в податливость сладкого рта. Тео подошел ближе и, заглянув в глаза, засмеялся и, развернув послушного альфу, вытолкал его из кухни, напутственно похлопав по спине. Доминик бегом прибежал в гардеробную и, кинув пиджак, подхватил домашнюю куртку. Надевая ее на ходу. Быстрее к нему!

На кухне Тео накрыл стол скатертью и раскладывал столовые приборы. Увидев альфу, улыбнулся ему и показал рукой на стул. А сам продолжал ходить по кухне, что-то доставая и раскладывая. Под конец он достал из лифта тарелку с салатом и две тарелки, накрытые крышками. Заглянув под одну крышку, он поставил ее перед Домиником. Вторую поставил перед вторым стулом и жестом фокусника снял крышки, глядя на реакцию альфы. На тарелке перед альфой было фегато венециано – печень по-венециански. Доминик с детства ненавидел печень, но он улыбнулся, зачем расстраивать любимого, он же старался! На тарелке Тео была лингуине – паста с моллюсками.

Тео посмотрел на альфу и, по всей видимости, остался доволен его реакцией. Он улыбнулся было, но почти сразу нахмурился. Омега подошел вплотную к Доминику и уткнулся коленями ему в бедро. Быстрые руки развязали галстук и расстегнули пару пуговиц. Аромат Тео перекрывал запах еды. Альфа тяжело сглотнул. Он сильный, он не сорвется! Хм, как будто у него был выбор! Но все же, как хочется обнять его, уткнуться носом в шею.

Тео сел за стол, положил себе на колени салфетку и только тут увидел, что лежит у него на тарелке.

– Ой, а почему с ракушками? Он их, что, почистить забыл? – Тео удивленно смотрел на альфу.

– Нет, – Доминику было смешно видеть такое искренне недоумение, – это же лингуине – паста с моллюсками. Она всегда так выглядит.

– А их едят? – Тео, сомнением посмотрев на Доминика, постучал вилкой по раковине.

– Нет, только моллюсков, а пустые раковины оставишь на тарелке, – Доминик начал есть свою порцию. Ему было все равно, что есть, лишь бы его зайчик был рядом.

Тео покопался в своей тарелке, ему неудобно было сказать, что он уже бутербродами наелся.

– Вкусно! – Тео все же попробовал пасту и выковырянного из раковины моллюска, – мне понравилась. А что у тебя?

– Печенка по-венециански, – Доминику было приятно наблюдать за выражением лица Тео, даже когда он кривился, как сейчас.

– Печенка, фу. Не люблю.

– Я – тоже. Меня в детстве ею пичкали и с тех пор видеть ее не могу.

– А почему молчишь? Хочешь мою пасту? Она вкусная! – Тео протянул ему свою тарелку.

– Не надо, ешь сам, тебе еще расти надо, – махнул рукой Доминик, ему нравилась открытость омеги, – я же говорил, что не привередлив. Во время своих путешествий я ел вещи более неприятные, чем печенка.

– Какие, например? – Тео даже в голову не приходило что-либо ужаснее печенки.

– Ну, например, «столетние яйца».

– Им, что, действительно сто лет? – глаза Тео округлились.

– Нет, конечно. Китайское блюдо «столетние яйца» делают в течение нескольких месяцев в условиях отсутствия воздуха. Яйца обмазывают специальной смесью из чая, соли, золы, извести и глины, после чего помещают в рисовую шелуху и глину. Спустя несколько месяцев белок приобретает коричневый, полупрозрачный цвет и упругость, а желток – серо-голубой оттенок, мягкость и запах аммиака, что говорит о том, что блюдо готово.

– Ну и как? – Тео затаил дыхание.

– Не помню, я их запивал водкой, настоянной на новорожденных мышатах. Я тогда был молодой и пьян до изумления. Последнее, что осталось в памяти, так это лысый мышонок, плавающий у меня в стакане. Я, помнится, выловил его из стакана и закусил им.

– А что еще? – Тео, похоже, развеселился.

– Ну, может быть балут. Это эмбрион утенка, сваренный в скорлупе. Если не смотреть, что ешь, то на вкус как курица.

– А если смотреть?

– А если смотреть, то в рот не возмешь, – Доминику нравилось, как Тео реагирует на все. Он не начал кривиться, фыркать и жеманничать, как обычные омеги. Очень любознательный пацаненок. К тому же, красивый и желанный настолько, что низ живота скручивает и в паху тяжелеет от одной только мысли о нем.

– А что было самое страшное?

– Пожалуй, попа бородавочника. В Намибии неприличное место этого гривастого кабана считается фирменным экзотическим деликатесом. Рецепт такой: ловят бородавочника, разделывают и потрошат. При этом прямую кишку и задний проход очищают от свиного дерьмеца, но водой не промывают. И все это «великолепие» поджаривают на углях. Важно не пережарить, а то вся нежность блюда потеряется.

– Ну и как? – Тео дыхание затаил, ожидая ответа.

– Не знаю, я так и не попробовал, – Доминик рассмеялся, глядя в расширенные от ужаса глазки омеги, – мне хватило и того, что я увидел, как это готовят.

– Знаешь, я, пожалуй, на сегодня уже наелся, – Тео решительно встал из-за стола, – ты пока доедай, а я тебе кофе сварю.

Когда Тео сварил кофе, Доминик отодвинул тарелку. Он не хотел фегато венециано, он хотел Тео.

– Я забыл сказать тебе спасибо за кинозал. Поможешь разобраться с ним? – спросил Тео.

– Конечно, – Доминик прихватил кофе с собой, и они спустились вниз.

Инструкция была проста и лаконична, все было подключено и настроено, Тео оставалось только выбрать фильм. Он выбрал фантастический боевик, где бравые десантники воевали с космическими монстрами. Стоило надеть стерео очки, как звездолеты начинали летать по комнате, а рукопашные бои происходили прямо перед диваном. Все было настолько реалистично, что в некоторых моментах Тео подбирал ноги на диван, чтобы его не зацепило в драке. Доминик не смотрел фильм, ему было намного интереснее наблюдать за эмоциональным омегой. Интересно наблюдать за тем, как он инстинктивно уворачивается от «летящих» предметов, и поднимает ноги, когда к нему «подбирается» монстр! Это было намного зрелищней!

А когда главный герой попал в засаду, и его стали обстреливать со всех сторон, Тео не выдержал и сорвал очки. Ему стало так страшно! И тогда он заметил, как его внимательно рассматривает альфа. У Доминика был усталый вид и Тео стало немного неудобно. Он здесь развлекается, а человек с работы пришел, усталый, а он заставил его сидеть здесь с ним! Он же, наверное, отдохнуть хочет…

– Ты, наверное, устал? Хочешь прилечь? Диван длинный, ложись, – Тео покрутил головой по сторонам в поисках подушки, но по закону подлости в шаговой доступности не было ни одной подушки, – ложись, а голову мне на колени можешь положить.

Ну, и разве может влюбленный альфа отказаться от подобного предложения? Он удобно улегся на спину, положив голову на любимые колени. Он почувствовал, как колени вначале напряглись, а потом расслабились. Руки омеги пометались вначале по дивану, а потом одна рука легла на грудь альфе, даря тепло, а вторая невесомо коснулась волос. Доминик закрыл глаза. Если бы он был котом, то сейчас бы мурлыкал от блаженства. Так приятно! От запаха омеги путались мысли, было так спокойно и тянуло в сон.

Теодору очень понравилось прикасаться к Доминику, он был большим и теплым. А волосы оказались жесткими! Совсем не такими, как у него или брата! Он вначале прикасался к ним только кончиками пальцев, но альфа закрыл глаза, похоже, ему нравилось происходящее! Тогда он осторожно потрогал седые волоски на висках, они были совсем не холодные и на ощупь совсем не отличались от остальных волос. Осмелев, он пропустил прядь между пальцев, упругие, сильные волосы скользнули, обласкав. Приятно! Бедный, он так много перенес, раз уже поседел. Ну да, он ведь терял любимых людей! Это, наверное, очень больно. Так хочется сделать для него, что-нибудь хорошее, чтобы он порадовался и больше не грустил. Бедный мой альфа, хороший мой, родной.

От этих мыслей и ощущений Тео вздрогнул. Доминик, почувствовав это, открыл глаза. Тео успокаивающе похлопал его по груди, мол, отдыхай спокойно. Он пальчиком прикоснулся к векам, закрывая глаза. Отдыхай. Альфа опять закрыл глаза. Тео продолжил исследовать лицо пальцами, как слепой. Жесткие брови, а если вести вдоль по волоскам, то шелковистые. А еще, оказывается, у него ресницы густые и закрученные, как у омеги. Смешно, зачем альфе такие густые ресницы? Он их аккуратно потрогал пальцем. Пружинят! А потом провел пальцем по гордому носу к губам. Тео помнил, какие они горячие и сильные. А сейчас были теплыми и мягкими. Тео провел пальцем по контуру губ, губы улыбнулись в ответ. Омега отдернул руку.

– Спи, наконец! Ты мне мешаешь фильм смотреть, – с деланным возмущением Тео уставился на экран. Альфа опять закрыл глаза и, похоже, на самом деле заснул. Омега опять стал потихоньку перебирать пряди волос. Так приятно. Тео прислушался, похоже, Доминик уснул. Тогда можно попытаться сделать то, о чем уже давно думал. С тех пор, когда впервые почувствовал его манящий запах горького шоколада.

Теодор аккуратно переложил голову альфы с колен на диван и, встав на колени перед диваном, прислушался к дыханию. Точно спит. Он зарылся носом в волосы и глубоко вдохнул. УУУУ, какая вкуснятина! Рот наполнился слюной, а штаны желанием, чего-то невообразимого. Он провел носом по скуле, принюхиваясь к запаху кожи. А потом понюхал за ухом, папа говорил, что там собираются все запахи, и поэтому за ушами надо очень тщательно мыть. За ухом у альфы пахло невероятно вкусно. Тео сглотнул слюну. Еще немного и он его укусит за ухо. А еще Тео хотелось понюхать его шею. Она тоже завораживала. Тео уткнулся носом в расстегнутый ворот рубашки и, не выдержав, лизнул.

Тео лизнул альфу по шее вдоль, от расстегнутых пуговиц по выступающему кадыку до челюсти. И закрыв глаза, посмаковал. Да, похоже на вкус горького шоколада, он тоже не сразу тает, если лизнуть плитку. Привкус немного горький и солоноватый. Однажды отец привез Тео горькую шоколадку с крупной морской солью. Так вот она была точно такой же на вкус. Он открыл глаза и примерился, куда бы еще лизнуть, но наткнулся на удивленный взгляд голубых глаз. Ой!

– Прости, я тебя разбудил, – Тео не знал, куда деться от стыда.

– Так это ты меня так будил? – Доминик, если бы мог, то не отзывался бы, ему было очень приятно, что его обнюхивают и гладят, но когда Тео его лизнул, он понял, что все-таки не железный и кончит просто в штаны или сорвется. А и то, и другое могло бы испугать ребенка и оттолкнуть, – ну, что, кино закончилось?

– Одному смотреть скучно, – Тео был рад, что Доминик не стал его ругать.

– В следующий раз пригласи своих друзей. Только я прошу тебя помнить об одном, – Доминик сел и постарался поймать взгляд смущенного Тео, – есть друзья, а есть прислуга. И не надо всех смешивать, а то потом не разберешься, и все плохо закончится. Если прислуга начнет фамильярничать, она будет уволена, а ты будешь чувствовать себя виноватым. Для них это работа, а для тебя жизнь. И не надо ее усложнять, хорошо?

– То есть, прислуга другом быть не может? – не понимал Тео.

– Возможно, это тебе покажется жестоким и неправильным, но нет. Пойми, они получают деньги за работу. А когда он станет другом, ему начнет казаться, что ему позволено больше остальных. И начнется хаос, поверь мне, я знаю о чем говорю, – Доминик провел по шелковым дредам, – у меня люди работают по много лет, и у нас складываются ровные дружественные отношения, но только с позиции хозяин – работник. Если хочешь угостить кого-либо, просто дай с собой. У нас на рождество устраивают вечеринку для слуг, и тогда накрывают два стола, для них и для нас, хотя блюда на обоих столах стоят одинаковые, но это уже вопрос субординации. Поверь, я знаю из собственного опыта, так единственно правильно.

Доминик встал и потянулся, как сытый кот.

– Я в душ и спать.

Тео пошел следом. Но увидев беспорядок на кухне, задержался. Он сложил все в лифт, с печалью думая о том, что Марк расстроится, увидев, что они почти ничего не съели.

***

– Ой, я забыл сказать, чтобы заменили матрас, – расстроенный Тео просяще посмотрел на Доминика, – а можно ты поспишь на том матрасе, а я на твоем? Ну, пожалуйста. Я вчера так испугался!

– Нет, – Доминик довольно улыбался, – я не буду спать на твоем матрасе, но могу пустить тебя к себе. Бери свое одеяло, я подвинусь.

Тео с сомнением смотрел то на матрас, то на Доминика. Матрас оказался страшнее. Тео со стоном взял свое одеяло и поплелся к альфе. Доминик пододвинул свое одеяло, освобождая место для омеги. Тео повозился, устраиваясь поудобнее. Доминик рассматривал его надутую, недовольную мордашку.

– Ты очень беспечный, – Тео закутался в одеяло до подбородка и недовольно зыркал на альфу.

Увидев его насмешливый взгляд пояснил:

– Ты так заманчиво пахнешь, как плитка шоколада. Вот, возьму и покусаю тебя спросонья. Будешь тогда знать, – Тео повозился еще, укутываясь в одеяло как в кокон.

Спустя несколько минут Доминик услышал мерное посапывание. Он пододвинулся поближе и положил руку на живот омеги поверх одеяла. Счастье мое маленькое, когда ты уже повзрослеешь?

***

– Ники, Ники, – Зайчик метался как в горячке.

Доминик подвинулся и потрогал лоб омеги, он был холодным и мокрым. Заболел или это начало течки? Альфа почувствовал себя таким беспомощным.

– Тише, мой хороший, тише, – Доминик погладил его по голове, – я с тобой, все в порядке.

Тео открыл глаза, его взгляд был расфокусирован, было понятно, что он спит и ему просто снится кошмар. Доминик откинул его одеяло и лег рядом, чтобы теплом тела согреть любимого. Тео сразу же прижался к нему. Доминик просунул руку под омегу и прижал к себе покрепче. Тео заворочался и закинул на него вначале ногу, а потом весь забрался на него сверху, положив голову на грудь. Тео, казалось, опять уснул, успокоившись. А вот у Доминика весь сон прошел, он засунул руки под пижамную кофту и аккуратно провел по спине. Шелковистая, нежная кожа, выступающие крылышки лопаток, руки скользнули вниз по хрупкой спине и, нырнув в штаны, легонько погладили попку. Прелесть, такая славная! Округлая и шелковистая, так бы и зацеловал!

– Ники, – Тео поцеловал грудь альфы в вороте пижамы, – Ники, я люблю тебя.

Доминика будто ударили под дых.

– Ники, почему ты меня не целуешь, – Тео стал целовать грудь Доминика, поднимаясь выше по ключице к шее,– Ники, любимый, прошу.

Тео поерзал на альфе, целуя ему шею. Доминик достал свои руки из штанов зайки, в груди было так больно, будто туда вогнали раскаленный гвоздь.

– Ники, Ники, – Тео терся все активней, его поцелуи стали все требовательней, пока он не кончил со стоном, прикусив шею Доминика за ухом. И после этого с довольной улыбкой глубоко уснул.

Доминик выбрался из-под расслабленного тела. Его всего трясло. Он чувствовал себя преданным. Его омега, его счастье, его любовь, его, только его… О боги, Тео влюбился! Доминик застонал в отчаянье. Ну, как тут уснешь! Остается только лежать, раскрыв глаза в ночи и вести спор с самим собой.

«Мадам бессонница, я Вам открою двери…

Входите, будем чай пить – ночь длинна…

Не церемоньтесь, что Вы – в самом деле –

Вам будет здесь удобно у окна».

========== Ревность ==========

Бреясь утром, Доминик внимательно вглядывался в засос за ухом.

Бессонница не прошла даром. Он всю ночь перебирал в голове всех знакомых Теодора, но так и не вспомнил никого с таким именем. Боль в груди жгла огнем, внутри все сводило судорогой. Доминик вздохнул. Боги, как больно! Надо взять себя в руки и успокоиться!

Тео, милый, любимый, как ты мог?

Нет, он не изменил ему физически, Доминик судорожно принюхивался к нему весь остаток ночи, он учуял бы чужой запах. Нет! Но сердце, сердце Тео не с ним! Скоро его зайчик проснется, надо будет делать вид, что ничего не знаешь. Он не виноват, что его сердце выбрало другого. Доминик быстро оделся и вышел из спальни, чтобы не видеть, как будет просыпаться его сокровище. Нет, он так просто не отдаст его никому! Да кто он такой, этот другой? Чем он смог пленить сердце доверчивого мальчика?

Доминик ушел в кабинет и погрузился в работу, дожидаясь, пока Тео проснется и выйдет из спальни. Тео, как всегда, выскочил на рассвете и помчался на пробежку. Доминик подошел к окну кабинета, наблюдая, как веселый и довольный зайчик бегает вместе с собаками. Он выглядел таким счастливым. Ну да, когда влюблен, хочется обнять весь мир! Доминик захотел забыть все, что произошло ночью. Эта боль невыносима! Позже он услышал, как поет Тео, и чуть не расплакался. Бесхитростное сердце пело о любви, но не к нему, а к неизвестному Ники.

Тео забежал в дом и бросился в ванную комнату. Надо поторопиться, скоро приедет Эркюль, чтобы отвезти его в школу. Он забежал на кухню и наткнулся на Доминика, который был чернее тучи. Кто же так расстроил его альфу? Тео захотел его погладить по волосам. Такой чудный день, а он сердится! Он уже протянул было руку, но тут увидел яркий засос прямо за ухом Доминика. ЗАСОС! У него, что, есть любовник? Тео стало очень больно, ему захотелось ударить альфу. ЛИЦЕМЕР! А сам клялся в любви!

– Когда заводишь шашни на стороне, – начал он ледяным тоном, каким обычно его папочка отчитывал всех и вся, – то хотя бы сделай так, чтобы я об этом не знал, – Тео выдержал тяжелый взгляд альфы, который очевидно не понимал, о чем речь, – Обманщик, клялся мне в любви, а у самого засос за ухом! ВРУН!

В глазах у альфы полыхнули молнии, как в грозовой туче. Тео испугался за целостность своей шкурки и рванул из кухни. У него за спиной послышался грохот переворачиваемого стола и звон бьющейся посуды. Тео забежал в свою спальню, но закрыть дверь у него не получилось. Дверь с грохотом распахнулась, в спальню ворвался альфа. Подхватив омегу, и приподняв над полом, он впечатал его в стену, прижав всем своим телом.

– Никогда, ты слышишь, никогда, – шипел ему в ухо альфа с такой злобой, что у Тео от ужаса волосы стали дыбом, – не смей сомневаться в моей верности! Этот З А С О С мне поставил ты, когда целовал во сне какого-то НИКИ!

– Я?! – Теодор повернул голову, чтобы удостовериться, что он не ослышался.

Доминик раздувал ноздри и выглядел очень грозно. Но Тео вдруг развеселился, и даже обнял его ногами за талию:

– Я целовал НИКИ?

– ДА! – Доминику, казалось, его сейчас разорвет от злобы, – кто этот Ники? Отвечай!

– Ты! Ники – это ты! – и видя, что тот не понимает, Тео обнял его за шею, – я тебя так про себя называю. Ну, понимаешь, это вроде как домашнее имя, только для нас, меня и тебя, – он чмокнул альфу в нос, – Доминик это очень длинное и торжественное имя. Вроде как деловой костюм, оно для посторонних.

Доминик ослабил напор и с удивлением слушал омегу, который очень удобно устроился между ним и стенкой:

– Ну, ты же называешь меня по-домашнему – Тео, или иногда зайка, или котенок, – Тео улыбался, объясняя такие очевидные вещи, – просто ты на котенка не похож, может только на саблезубого тигра, иногда. Я долго думал, как бы тебя дома называть: До, Домино, Ники. Вот Ники тебе подходит! Ники – это ты!

От облегчения у Доминика чуть ноги не подкосились. Он сел на кровать, посадив Тео себе на колени, а тот с довольным видом сидел на нем верхом и не вырывался.

– ООО, как это меня так угораздило? – протянул Тео, рассматривая синяк на шее альфы, – как же ты на работу пойдешь с таким украшением? – Омега явно веселился, глядя в растерянные глаза:– Хм, еще немного и была бы метка! Жаль, что омега не может пометить своего альфу, а то я бы сегодня же пометил тебя, чтобы все знали, что ты мой. Да и ты бы от меня после этого не смог отвертеться!

Доминику стало так легко на сердце! Ну, как он мог сомневаться? Напридумывал себе ужасов! Он вспомнил, что говорил Тео во сне. ОН ЕГО ЛЮБИТ!! Он переживает, что он его мало целует! Мы это сейчас же исправим! Доминик перевернулся на кровати, Тео теперь оказался под ним, все также обнимая его руками и ногами. Очутившись на спине, он счастливо рассмеялся.

– Ты ночью жаловался, что я тебя мало целую, – Доминик провел носом по шее омеги, – я это сейчас исправлю.

Он потянул джемпер вместе с рубашкой вверх, Тео поднял руки, позволяя себя раздеть. Пока Тео снимал с него галстук и торопливо расстегивал верхние пуговицы, альфа расстегнул брюки на омеге и потянул вниз. Тео лег на спину, изгибаясь и приподнимая бедра, позволяя быстрее стянуть их вместе с бельем.

Доминик выпрямился, отодвигаясь, от этой картины кружилась голова. Обнаженный Тео лежал перед ним на белом кружевном покрывале, как изящная статуэтка мейсенского фарфора. Такой же совершенный, такой же хрупкий. Прозрачная кожа светилась изнутри, призывно сверкали глазки. Да, любимый, в этот раз ты уже не скажешь, что тебе приснилось. Тонкие руки доверчиво потянулись навстречу. Тео сжал и разжал пальцы на руках, как маленькие дети, когда просятся на ручки. Именно этот беззащитный, такой детский жест напомнил о необходимости сдерживаться.

Доминик застонал, приближаясь к влажным губам. Надо сохранить рассудок и сдержаться! Тео обнял его за шею, не давая уклониться, Доминик пил его желание маленькими глотками, наслаждаясь каждым мгновеньем. Он завороженно наблюдал, как тот открывается ему, вздрагивая каждый раз, когда он задевал случайно найденные чувствительные местечки. Тео вначале вздыхал и стеснялся, румянец разливался не только по лицу, но и по груди до самых сосков. Он пытался удерживать стоны, закусывая губу, но вскоре стал сдаваться, позволяя рукам альфы оглаживать все его тело от нежной шеи до острых коленок.

Пока губы выцеловывали дорожки по нежному животику, от соска до лобка и обратно, руки жили своей жизнью. Они гладили плечи, руки, раскинутые в стороны, как крылья, и опять по спине, задевая тонкие крылышки лопаток, по тонкой талии к ягодицам, сминая их, лаская и раздвигая нежнейшие окружья. Руки торопятся вниз, сгибая ноги в коленях и разводя их для более откровенных ласк.

Альфа опять оторвался и посмотрел со стороны, как чувственно выглядит его омега. Восхитительное зрелище! Тео наблюдал за ним сквозь дрожащие ресницы, согласный на все. Он ожидал волшебного погружения во взрослый мир запретных удовольствий. Небольшой омежий член гордо стоял, как часовой на посту, в окружении мелких золотистых колечек. Доминик склоняясь к нему, провел языком от колена до паха, вызвав долгий стон из стиснутых губ.

Доминик еще раз взглянул на омегу. Тео изогнул спину и закрыл глаза, руки по бокам вцепились в покрывало. ОН ЖДЕТ ПРОДОЛЖЕНИЯ! Альфа сменил позу, встав на колени между разведённых омежьих ног. Помедлив, он расстегнул брюки, опуская руку на свой член. Он понимал, как выглядит со стороны, но это единственный шанс удержаться от такого соблазна. Он начинал ласкать себя, поднимаясь губами по бедру к лобку омеги. Он вдыхает его теплый дурманящий запах и слышит легкий вскрик, когда его губы накрывают член омежки, всасывая его целиком. Тео вздрогнул всем телом и распахнул глаза, будто познав тайну мирозданья.

От двери раздается негромкий вскрик. В дверях стоит бледный Эркюль. «Простите!» – вскрикивает он и громко хлопает дверью. Тео будто очнулся. Доминик подняв лицо, наблюдает, как мучительно краснеет и пытается прикрыться его Теодор. Этого Эркюля убить мало, испортить такой момент!

– Ой, прости, я забыл совсем, – Тео пытается скрыть неловкость, отводя глаза, – Эркюль приехал за мной, чтобы отвезти меня в школу.

– Давай с этого дня я сам буду отвозить тебя в школу, – Доминик поправил брюки, морщась от неприятных ощущений, попытался их застегнуть, – а он будет забирать тебя оттуда.

– Хорошо, – прошептал омега и, встав на четвереньки, быстро убегает на другой край кровати, мелькая перед возбужденным альфой круглой попкой. Спрыгнув с кровати, он убежал в ванную. Стиснув зубы, альфа с трудом находит в себе силы, чтобы не побежать следом и не закончить начатое.

Доминик быстрыми шагами, почти бегом, вышел из спальни подальше от соблазна. От неудовлетворённого желания дрожали ноги, пах, будто свинцом налит, член подрагивает в штанах как хищное животное, почуявшее добычу. Он не мог вспомнить, когда еще он испытывал такое необузданное животное желание.

Три последних года после исчезновения Дилана у него никого не было. Вначале волнение, поиски, а потом уже просто не хотелось. Он по привычке погрузился в работу, не реагируя на постоянное заигрывание омежек. Он привык к тому, что их интересует не он сам, а его деньги и статус. И, если быть честным до конца, то, пожалуй, только его первая жена, Бьянка, испытывала к нему какие-то чувства. Хотя это было, скорее, чувство благодарности, чем любовь. Теперь, когда он весь сгорал от этого неистового чувства, он понимал, что это было что угодно, но только не любовь. Теперь он точно знал это и чувствовал огромную разницу между тем, что было и что творится с ним сейчас.