Текст книги "Синяя борода и солнечный зайчик (СИ)"

Автор книги: полевка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)

На площадку Тео вернулся пристыженным и тихим, как мышонок. Ребята хотели вначале позубоскалить над ним, но наткнувшись на свинцовый взгляд Кайла, решили повременить с насмешками. Скоро должен был начаться концерт, и все опять вошло в привычное русло. Этот концерт был последним не только у ребят, но и у группы Циклон, так как он заканчивал их трехмесячное турне, и поэтому все и работники сцены, и операторы, и сами музыканты были в приподнятом настроении. Вечером намечалась мега-вечеринка по поводу окончания тура, за кулисами появлялось много незнакомых людей – друзья и приятели, а так же коллеги по рок-тусовке приезжали поздравить с удачным проведением тура.

Фанаты Циклона приготовили сюрприз, который собирались преподнести группе по окончании концерта, кроме того отдельной толпой собирались поклонники новой группы. Стайками носились журналисты, цеплялись ко всем на предмет интервью. Кайл милостиво сделал журналистам подарок, устроив до концерта специальную пресс-конференцию с участием своей группы, позволив ребятам высказаться об их ощущениях от тура и от Циклонов. Журналисты пытались задавать каверзные вопросы, но, благодаря опыту Кайла и его чувству юмора, все остались весьма довольными конечным результатом.

Тео искал в толпе Доминика, ждал и боялся этой встречи. Последний концерт опять проводился среди чистого поля. Где-то недалеко было море, порывистый ветер приносил его соленый запах. После обеда небо стали затягивать тяжелые тучи, в воздухе запахло грозой. Операторы предупредили о возможных помехах и предложили воспользоваться микрофонами со шнурами. Ал дал команду разыскать и подключить их буквально в последние минуты перед концертом.

Все шло как обычно. Верд их нашел и поинтересовался, как дела, при этом успел ущипнуть Тео дважды – за попку и за заалевшую щеку. Он ненавязчиво принюхался, но от Тео пахло цветочной отдушкой и он, успокоившись, растворился в толпе. Всю уверенность и хорошее настроение у Тео, как ветром сдуло! Вот ведь гад!

Когда начался концерт, и в небе расцвели фейерверки, Верд объявил, что этим концертом они заканчивают свой тур. Зал ответил ему восторженным ревом. Тео всегда завораживало умение Верда так виртуозно общаться с толпой зрителей. Тот всегда точно знал, что и когда надо говорить, и хотя программа выступлений была постоянной, он вполне мог сделать шаг в сторону и исполнить вещь, не входящую в программу этого концерта, совсем как тогда, на первом выступлении группы Тео. Так было и в этот раз, концерт затягивался из-за старых песен, исполняемых по просьбам зрителей. Ал бесновался за кулисами и уже, не скрываясь, орал в переговорник. Верд просто выдернул из уха наушник координатора и продолжал резвиться на сцене.

Тео уже казалось, что Верд совершенно забыл об их группе, когда вдруг объявил их выход. Ребята подхватили гитары и бросились на сцену. Когда Теодор оказался на сцене и приблизился к альфе, то он понял, что тот изрядно пьян. И это было очень странно, Верд никогда не пил накануне концерта. Ребята подключали свои инструменты, Тео встал у микрофона. А Верд все говорил и говорил, он рассказывал, какие ребята молодцы, и какой Теодор умничка, какой у него шикарный голос. Ветер утих, и с неба упали первые капли, где-то далекой зарницей полыхнула молния.

Первые капли были просто обжигающе холодны. Тео оглянулся за кулисы и вопросительно посмотрел на омегу, мол, что делать, ведь дождик, и он вымокнет, но в наушнике координатора раздался властный голос Ала.

– Не затягивай! Мы не прервем концерт из-за дождя. Show must go on! У зрителей тоже нет зонтиков, но никто же не уходит! Ну же, пошевеливайся!

Тео повернулся к ребятам и кивнул Натану. Тот стукнул палочками: раз, два, три. Помчались! Петь под дождем оказалось даже прикольно, будто поешь в душе, но только в одежде. Тяжелые капли били по голове и плечам, тонкая кофта вскоре намокла и облепила тело. К концу второй песни Тео был насквозь мокрый. Он оглянулся на Ала, стоявшего в ближней кулисе. Тот тоже стоял насквозь мокрый, но его, похоже, это совсем не волновало. Рядом под большим зонтом стоял Кайл с несколькими полотенцами в руках. Он ободряюще помахал Тео.

Зрители стояли, как ни в чем не бывало, некоторые альфы посадили омег своих на плечи, чтобы тем было лучше видно. Казалось, всем все равно, что льет дождь. Ребята начали петь третью песню. Тео еще никогда так не радовался окончанию выступления, как сегодня.

Внезапно глаза у альф в первых рядах вдруг начали загораться фанатичным блеском. Тео с ужасом понял, что дождь смыл с него дезодорант, и до ближайших самцов долетел его усилившийся запах. Вот ведь вляпался!

Именно в этот момент Тео дернула обжигающая боль. Она стрельнула по руке, державшей микрофон, обожгла кипятком запястье с металлическими браслетами, змеей скользнула к плечу, затем по цепочке на шее, по животу до молнии брюк, потом спустилась до колена левой ноги и дальше – вдоль железных крючков на берцах.

Резкая боль кислотой разлилась по телу. Тео выгнулся дугой от судороги, охватившей его.

Время замерло и остановилось. Времени больше не было.

Однажды в детстве Тео грыз зубами орехи и повредил эмаль на молочном зубе. Признаться папе в подобном было опасно, ведь папа запрещал так делать, и Тео промолчал. Со временем дырка стала глубже, и как-то утром зуб разболелся не на шутку. Вот теперь признаваться папе было уже просто страшно. Его бы наказали и за орехи, и за дырку в зубе и за то, что молчал. И Тео терпел, сколько мог, потом боль стала выматывающей и невыносимой, Тео время от времени прикусывал и отпускал больной зуб, чтобы через несколько секунд ослепляющей боли почувствовать минутное облегчение. Теперь все тело стало таким больным прикушенным зубом.

Во рту появился металлический привкус, и Тео забыл, как дышать. Перед глазами все завертелось, и омега понял, что упал на спину. Сознание было четким и каким-то отстраненно холодным, будто все это происходило не с ним. Было настолько больно, что сознание перестало реагировать на эту отчаянно слепящую муку. В голове плавали мысли, нереальные как мыльные пузыри: а что со мной? Что скажет Кайл? Концерт прервут или продолжат? Я умру? А как я пойму, что уже умер? А что скажет Доминик? Он будет плакать? А когда все закончится? Мне еще долго здесь лежать? Уберите свет, он мне режет глаза! Скажите осветителям, что они мне светят прямо в глаза! Как же больно, пусть все закончится!

Фил выбил из его руки микрофон и попытался схватить за руку, но его ударило по руке остаточным электричеством. Тео попытался вздохнуть и понял, что не может дышать! Он ничего не может! Он лежал на спине, как кукла, и не мог пошевелиться. Он все слышал, мозг докладывал о происходящем с методичностью робота. Тео лежал на шершавом полу в луже воды, вокруг было много людей, кто-то пронзительно кричал, кто-то ругался. Свет софита упорно светил в глаза, не давая рассмотреть, что происходит вокруг. Он не мог пошевелить глазами, он даже не мог закрыть их!

Тео хотелось заплакать, но и это он не мог! Подбежали люди и стали спрашивать, как такое могло случиться и что делать, кто-то звал доктора. Чьи-то руки ощупали его шею и сказали, что он мертв, что сердце не бьется. Тео внутри кричал и ругался. Я ЖИВ! Я ЖИВ! Я не могу умереть, только не я! Я слишком молод для смерти! Я нужен Доминику! Он не переживет моей смерти! Я не хочу умирать вот так глупо среди посторонних людей! Ну, сделайте же хоть что-нибудь!

Кто-то упал на колени возле него и стал давить на грудь! Тео хотелось ВОПИТЬ – ДА! ДА! Я ХОЧУ ЖИТЬ! Теплые губы накрыли его рот и вдохнули внутрь воздух. Да! От облегчения слезы выступили на глазах! Смотрите, я живой! Я все еще могу плакать! Кто-то опять нажимал на грудь, и опять чьи-то губы заставляли его вдыхать. Когда человек опять отстранился для следующего вдоха, Тео с облегчением понял, что это Доминик. Это его альфа заставлял его глупое тело дышать! От облегчения, что Ники рядом, Тео потерял сознание.

========== Послание Хайда ==========

Первым, кого увидел Тео, когда очнулся, был спящий Доминик. Он спал сидя, положив голову на колпак реанимационной капсулы, внутри которой находился омега. Хотелось позвать его, но во рту была трубка, которая прижимала язык и не давала пошевелить им. Хотелось поднять руку и коснуться стекла, но сил не было совершенно.

Из-за спины Ники выглянул худощавый доктор, лицо которого Тео хорошо запомнил еще в их первую встречу в домике. Он пристально вгляделся в лицо омеги, затем тронул Ники за плечо, отчего альфа резко проснулся и, увидев раскрытые глаза Тео, улыбнулся и, встав со своего стула, отошел в сторону, пропуская врача. Колпак капсулы отъехал в сторону. Доктор что-то спросил у Тео, но тот его не слушал, он смотрел, как Ники трет руками лицо, пытаясь проснуться.

– Э-эй, – доктор щелкнул пальцами перед носом Тео, – ты меня слышишь?

Тео перевел сердитый взгляд на доктора, мол, как тот смеет отвлекать его внимание от Ники, ведь они столько времени не виделись? Омега скосил глаза к переносице и попытался показать язык, но трубка ему это не позволила. Доктор, увидев его поползновения и грозный взгляд, вдруг рассмеялся.

– Доминик, меня сейчас, кажется, послали в дальние дали. Ну, что ж, если есть силы вредничать, то значит все в порядке! – он взялся рукой за трубку, – я сейчас буду убирать трубку, а ты расслабь горло и постарайся дышать носом.

Доктор потянул за трубку и быстро вытащил ее, хотя Тео она показалось бесконечной. Омега под конец раскашлялся, горло ужасно саднило, а во рту осталось ощущение инородного тела. Тео хотел сказать, что ему больно, но смог только зашипеть.

– Тише, тише, мой хороший, – Доминик наклонился и поцеловал пересохшие губы, – у тебя была аритмия и остановка дыхания, и так как ты не мог дышать самостоятельно, тебя подключили к аппарату искусственной вентиляции легких. Но теперь ты очнулся все будет хорошо, – доктор что-то сказал Доминику, – нет, не надо, – ответил альфа и начал закатывать рукава рубашки, – я помогу.

Тео скосил глаза. Оказалось, что он лежал по горло в какой-то зеленоватой слизи. Доктор пощелкал тумблером, и зеленоватая субстанция стала куда-то утекать, а доктор, как фокусник, извлек откуда-то лейку душа и стал смывать с Тео остатки этой слизи. Доминик помогал ему, придерживая, переворачивая и приподнимая тело омеги. Доктор осмотрел розовую кожу на запястьях и на голени Тео и остался доволен регенерацией кожи. Они вдвоем с Домиником вымыли Тео и, обтерев полотенцем, нарядили в нелепую рубашку с завязками на спине, затем Ники, взяв омегу на руки, переложил на кровать.

– Не хочу один, – надулся Тео, – Ники, ложись рядом.

Доминик вопросительно посмотрел на доктора.

– Конечно, – улыбнулся в ответ седой альфа, – связь истинных – лучшее лекарство! Мне порой кажется, что нам удалось его спасти только потому, что ты был рядом! Тебе тоже не помешает отдохнуть, трое суток на ногах это вам не фунт изюма!

Доминик разулся и улегся на высокую больничную кровать рядом с Тео. Тот с блаженной улыбкой повернулся к альфе лицом, закидывая на него по привычке ногу и руку. Поерзав немного, Тео с блаженной улыбкой выдохнул, но, уткнувшись в плечо Ники носом, удивленно дернулся.

– Я не чувствую твой запах! – Тео был в ужасе.

– Не волнуйся. Все дело в том, что у тебя ожоги не только на коже, но и внутри, на слизистых, – Доминик невесомо поцеловал Тео в лоб, – бедный мой! Прости, что не уберег!

– Все будет хорошо, Теодор, – доктор улыбался, глядя на пару, – все восстановится, не волнуйся, дай своему организму время прийти в себя от шока. Ты трижды был при смерти, и только Доминик верил, что ты выберешься, он сказал, что ты очень любишь жизнь и так просто не сдашься! Признаться, был момент, когда я подумал, что у нас уже ничего не получится и хотел прекратить реанимацию, но твой альфа нам не позволил и так кричал: «Ты обещал дрыгать ногами, не сдавайся, Тео!». И, о чудо, внезапно твое сердце само по себе забилось! Невероятно, но факт! Если бы сам не видел, ни за что бы не поверил, что такое возможно! Интересно узнать, в чем секрет такого терапевтического эффекта?

– Это наш семейный секрет, – Тео зарылся носом подмышку Доминика. Пусть он сейчас не чувствует его запах, это все равно его Ники!

– Отдыхайте, – доктор прицепил клипсу Тео на ухо, – вам обоим сейчас отдых будет полезен.

– В меня ударила молния?

– Нет, – грустно улыбнулся Доминик, – тебя ударило током. Кто-то повредил шнур микрофона и поставил заглушки на предохранитель, а потом переключил напряжение. В самом микрофоне напряжение маломощное, максимум, что можно было бы почувствовать, это покалывание пальцев. Прости меня, я не смог тебя защитить.

– Ты меня спас, – Тео поднял голову и поглядел на усталое, осунувшееся лицо альфы, – я тогда был в сознании и все видел и слышал, только пошевелиться не мог! Все растерялись и просто топтались рядом, это было очень страшно, – прошептал омега, – все вокруг ходят и говорят, что я уже умер, а я был ЖИВОЙ! – воскликнул Тео. Доминик прижал к себе покрепче и поцеловал в лоб.

– Да, любимый, да! Я чувствовал, что ты жив и очень напуган, и я бы ни за что не оставил тебя умирать!

– Да, я знаю, я верю тебе, – Тео закрыл глаза и тихо засопел рядом.

Доминик гладил Тео, прислушиваясь к его дыханию и вспоминая, что произошло на концерте три дня тому назад. Он смотрел на Тео из зала, стараясь не попадаться ему на глаза. Альфа видел, как тот ежился от холодных капель дождя, но мужественно продолжал петь. Он так гордился его решительностью!

Потом рубашка на нем намокла и облепила его торс, скорее подчеркивая, чем скрывая его омежью красоту: тонкой лепки плечи, по-омежьи нежно очерченные мышцы груди и пресса, тонкую талию танцора. До его носа донесся запах невинного омеги, который вот-вот потечет. Доминик стал пробираться к служебному входу, набирая одновременно номер Кайла, что бы тот провел его внутрь. И когда он отвел глаза от своего любимого, отвечая на звонок, именно в этот момент Тео выгнуло дугой от неистовой боли.

По связи истинной пары Доминик чувствовал и боль, и отчаянье, и страстное желание жить! Он добрался до него в тот момент, когда Фил выбил микрофон из сведенных судорогой пальцев и, схватив Тео за руку, получил статический разряд током. Тео был жив! Он отчаянно кричал о помощи! Доминик вспомнил все известные сведения об искусственном дыхании и принялся поддерживать в нем жизнь. Медицинский аэроблок сопровождал Теодора, присматривая за ним с орбиты, и сейчас уже, наверняка, несется сюда со всей скоростью, но на прибытие им необходимо минимум четыре минуты. Четыре минуты это слишком много, когда речь идет о жизни и смерти.

Медики прибыли вовремя, распугав при посадке зевак и фанатов. Они сразу же подхватили омегу и утащили в реанимационную капсулу, и больше суток пытались заставить организм вести себя как положено, тихо и вежливо, без аритмии и спонтанных остановок дыхания.

По горячим следам было проведено расследование, которое ничего не дало, слишком много людей толпилось за кулисами во время выступления. А на преобразователи, фильтры электропитания и прочую техническую аппаратуру, всегда стоящую неприметной стойкой в углу никто не обращал внимания. Кто к ней подходил и что делал, никого кроме техников никогда не занимало.

Покушение было тщательно рассчитано и виртуозно проведено. Микрофонами на сцене пользовались только Верд и Тео, и пьяный Верд просто не обратил внимания на пощипывания в пальцах. Причем сам Верд клялся и божился, что он до концерта не пил ни капли, а свое приподнятое состояние объяснял хорошим настроением.

Самую страшную находку обнаружили только тогда, когда стали разбирать сцену. Под тем самым местом, где на сцене лежал Тео, оглушенный током, нашли труп телеведущей, ее короткая копна рыжих дредов явно была как предупреждение, сделанное определенному человеку. А то, что после вскрытия признали, что умерла она естественной смертью вследствие внезапной остановки сердца, указывало на исполнителя всего произошедшего ужаса.

Убийство, похожее на смерть от естественной причины или собственной небрежности, было визитной карточкой Хайда. Это было зловещиее послание, свидетельствующее о том, что он не отступился и намерен довести начатое до конца.

========== Остров ==========

– Закрой глаза и не подглядывай, это сюрприз, – предупредил Доминик, закутывая Тео в простынь и подхватывая его на руки.

Тео почувствовал дуновение ветра на лице. Как ужасно когда не чувствуешь запахов! Омега напряженно вслушивался. А звуки вокруг были странные, как будто он очутился внутри большой ракушки: не то шелест, не то шёпот. Даже звук взлетающего медблока звучал иначе, без эха и надрывных диссонансов.

– Можешь открыть глаза.

Тео открыл глаза и закрутил головой, оглядываясь вокруг. Они стояли на узкой песчаной косе шириной шагов в тридцать, а вот в длину… Коса была очень длинная. Тео высвободил из простыни руку и, обхватив Ники за шею, попробовал приподняться. Доминик сразу же перехватил его иначе, позволяя осмотреться. Вокруг была вода, которая простиралась до горизонта. То там, то сям росли высокие пальмы. Выглядело так, будто они разругались и разбежались по островку маленькими группами.

– Это что? Остров? – удивился Тео.

– Да, это остров исполнения всех твоих желаний, – Ники улыбался, очень довольный происходящим, – а я твой преданный джинн! Слушаю и повинуюсь! Что хозяин прикажет?

– Хм, – у Тео загорелись глаза, – заметь, это не я предложил! Я тебя за язык не тянул, сам нарвался. Таааак, хочу, чтобы на острове были только мы вдвоем и больше никого! Чтобы никто не подглядывал, не подслушивал и не мешал!

– Та-дам! – Доминик подбросил его в воздух, – желание исполнено! Мы с тобой вдвоем и никого рядом! Дальше?

– Поцелуй! – и губы Ники накрыли сверху, легко и ласково подчиняя себе, заранее зная ответную реакцию. Тео вцепился в шею альфы, хотелось продолжения, и только неопределенность места не давала расслабиться и раствориться полностью в своих ощущениях. Тео со стоном прервал поцелуй и отдышался.

– Так, для начала поставь меня на землю, – Доминик поставил босого Тео на влажный и холодный песок, – нет, мне холодно, подними обратно.

Доминик с улыбкой подхватил омегу на руки. Солнце поднималось над горизонтом. Был полный штиль, и только временами по воде пробегала легкая рябь. Тео покрутил головой, и вдалеке заметил странную конструкцию, похожую на стеклянную пирамиду.

– А если серьезно, где мы и что это за постройка?

– Это остров, а вернее, цепь островов, я сюда прилетаю, когда хочу заняться серфингом или поплавать с аквалангом. Пара таких дней успокаивают и снимают усталость лучше, чем неделя ничегонеделания и тупого лежания на пляже, и заряжают для следующих боев. Для серфинга сейчас не сезон, а вот поплавать среди коралловых рифов мы можем.

– Я не умею плавать.

– Я научу, было бы желание, – Доминик нес Тео к стеклянной пирамиде, – это домик, где можно отдохнуть и перекусить, а еще мы здесь храним доски.

– Мы? – Тео удивился.

– Да, я братьев тоже подсадил на серфинг, – Доминик засмеялся, – только мы здесь друг с другом никогда не встречаемся. Так уж вышло, что мы любим разные волны. Альфы любят крутые волны с «трубами», а омеги – пологие и долгие, чтобы долго скользить. С одной стороны пологое дно, а с другой коралловый риф и крутой обрыв. А сейчас, как ты видишь, вообще, штиль, зато ты сможешь купаться на мелководье и загорать.

– А почему такой странный домик? – Тео рассматривал приближающуюся серо-голубую пирамиду.

– Причуда архитектора и инженерный расчет. Во время шторма волны перекатываются через островок насквозь, так что другую конструкцию давно бы разломало и унесло в море. Сейчас уже ночной прилив закончится, начнётся отлив, и остров станет намного больше.

Домик внутри оказался неожиданно уютным и каким-то «альфьим», очень эргономичным и продуманным, но вместе с тем жилым. Тео осмотрелся. У входа стояли стойки с различными досками для серфинга, толстыми и тонкими. У другой стены лежали несколько аквалангов, крупных и совсем небольших. У третьей стены стояла плита и большой холодильник, у четвертой стоял стеллаж, на одной из полок которого было сложено стопкам постельное белье и полотенца, а с другой свисали гидрокостюмы различных расцветок. А посредине комнаты красовалась громадная кровать! Просто исполинских размеров.

– Так ты говоришь, вы с братьями прилетаете сюда поплавать в тишине? – Тео ехидно ухмылялся, стоя у края этого «траходрома», – голову в тишине проветрить?

Тео откинул простынь, в которую был завернут, и стал возиться с завязками дурацкой медицинской рубашки. Ники подошел и просто порвал их, освобождая омегу от одежды. Он провел кончиками пальцев по плечам, рукам, помогая скинуть ненужное. Внешней стороной ладони альфа провел по груди Тео. Альфа был такой теплый и родной, омега невольно задержал дыхание в ожидании последующей ласки. Доминик наклонился и аккуратно поцеловал розовый шрамик на шее от цепочки и маленький на груди от кулона. В районе солнечного сплетения у Тео был приклеен белый кругляш, это был датчик, фиксирующий частоту дыхания и сердцебиения.

– Я обещал врачу не давать тебе большой физической нагрузки, – Доминик отодвинулся и, подойдя к стене, взял с полки постельное белье и принялся застилать кровать, – только отдых и положительные эмоции.

– Ага, я помню, что лучшее лекарство от стресса – шоколад! – развеселился Тео, – здесь есть шоколад?

– Не знаю, посмотри в коробке у плиты, – Доминик заправлял подушки в наволочки.

Тео посмотрел в коробку, там было шампанское, фруктовые консервы и презервативы. Тео достал один из них.

– Ой, какая конфетка интересная! – он стрельнул глазами в Ники, – не знаешь, ее сосать надо или жевать?

Доминик только хмыкнул в ответ. Тео залез в холодильник, там лежали замороженные куски мяса и рыбы, завернутые в целлофан с таинственными цифрами написанными сверху, – это номера, по которым надо позвонить, если станет плохо?

– Нет, – Доминик подошел и, быстро поцеловав Тео в голое плечо, провел рукой по бедру и отошел как ни в чем не бывало. Он вытащил что-то красное похожее на мясо. Подойдя к микроволновке, альфа набрал эти цифры на дисплее и положил кусок внутрь, – это номер программы для микроволновой печи. Не все умеют готовить, а кушать хочется всем. Так-с, надо срочно найти тебе одежду, а то меня надолго не хватит.

Доминик подошел к стеллажу с одеждой и стал искать во что переодеться самому и что могло бы подойти Тео. Найдя свою майку, он снял с себя рубашку и бросил ее на пол.

– Надо найти для тебя что-то с длинным рукавом, иначе ты сразу обгоришь на солнце.

– Я уже нашел.

Доминик развернулся и увидел, что омега надел его рубашку и сейчас пытался подвернуть рукава. Рубашка была ему явно велика, едва ли не до половины закрывая его бедра. Из полурастегнутого ворота виднелись нежная шея и тонкие ключицы. Глядя на это сногсшибательное зрелище голодными глазами, альфа сглотнул слюну. Тео был таким нежным, таким желанным… и таким беззащитным! Смотреть на него было просто невыносимо. Желание боролось со здравым смыслом. Сцепившись в клубок, как два отчаянных рестлера, они пытались перетянуть Ники каждый на свою сторону. Альфа тихонько хмыкнул, вспомнив немного пафосную фразу из одной старинной пьесы: «Истекая кровью, честь борется с моей любовью…» Тряхнув головой, он повернулся к Тео:

– Давай помогу, – Доминик подошел ближе и попытался сосредоточиться на самой рубашке, а не на омеге в ней.

– От меня, что, опять пахнет карамелью? – в голосе Тео сквозило отчаянье, – я же чувствую, как ты меня хочешь! У меня течка должна была начаться сразу же после концерта. Из-за нее Кайл перед выступлением меня в гостиницу возил, чтобы отмыть и забрызгать аэрозолем, иначе все альфы на концерте с ума бы посходили. Если не веришь мне, спроси у Кайла! – в глазах Тео стояли слезы.

– Тео, зайка, не плачь, – Доминик сцеловал слезы и, не удержавшись, прижал к себе всхлипывающее сокровище, – я тоже услышал твой запах на том концерте, он был ошеломляющим. Такой же страстный и яркий, как ты сам!

– Почему ты говоришь БЫЛ? – Тео отодвинулся и с тревогой посмотрел в глаза Ники, – а сейчас? От меня сейчас, что медикаментами, пахнет? – Тео попытался принюхаться к сгибу руки, но, ничего не унюхав, только разозлился.

– Нет, – Доминик поднял встревоженные глаза, – от тебя сейчас вообще ничем не пахнет, – увидев с каким ужасом распахнулись глаза Тео, попытался объясниться, – доктор сказал, что это последствия стресса, и тебе надо просто отдохнуть и успокоиться. Сами гастроли были тяжелым испытанием, а тут еще множество посторонних людей, попытка покушения – столько стресс-факторов! Мне не надо было отпускать тебя одного! Я должен был быть рядом! – в голосе Доминика было столько боли.

– Я, что, стал бетой? – голос Тео задрожал – ну, у меня был не самый лучший запах, но все же… А как же теперь? Мы все еще пара?

– Солнце мое! – Доминик подтолкнул омегу к кровати. Нежно уложив его на спину, накрыл сверху собой, удерживаясь на локтях и осыпая поцелуями шелковую кожу. Его повело от этой близости, тепла любимого тела и ошеломляющей накрывшей его с головой нежности. Реальность растаяла, оставив вместо себя необычайно яркие ощущения, отключившие рассудок, – ты моя пара! Мне все равно бета ты, альфа или гамма, ты мой! Ты моя пара и эту связь не разорвать!

– Докажи, – Тео притянув к себе его лицо, заглянул в омут пьяных от желания глаз, – сделай меня своим, – омега раздвинул колени, – докажи, что я нужен тебе. Я хочу чувствовать себя живым и нужным здесь и сейчас! Я не хочу думать, как это все отразится на моем возможном будущем. Учитывая последние события, его ведь может и не быть.

У Доминика сработал пронзительный звук экстренного вызова.

– Что происходит? У Теодора пульс частит и дыхание неровное, – доктор был встревожен.

– Это были положительные эмоции! Тьфу ты, да что за напасть такая! – Тео вырвал коммуникатор из рук Ники, – не звоните нам больше, не мешайте моему альфе проводить курс моей реабилитации! Лечение любовью!

Тео оторвал от груди медицинский кругляш датчика и выкинул его вместе с коммуникатором в дальний угол домика.

– Джин, – Тео проказливо улыбнулся, – ты слышал мое желание?

– Слушаюсь и повинуюсь, мой повелитель! – альфа мягко мурлыкнул в довольную улыбку омеги, – я надеюсь, ты понимаешь, что сейчас произойдет? – ответом было только дрожание ресниц, – ну, тогда держись! – и поцеловал – жестко, сильно, сминая яростным напором мягкую плоть губ, толкаясь языком в жаркую глубину рта. Поцеловал так, как никогда прежде. Не осторожничая, не спрашивая разрешения, не предлагая, а просто утверждая свое право на омегу, с которым отныне они делили судьбу на двоих.

Тео вначале пытался отвечать, но потом полностью отдал инициативу Ники следуя за желанием альфы. Не сдерживая стонов, Тео выгнулся навстречу, открываясь как можно сильнее. Альфа оторвавшись от влажных губ омеги, одной рукой прижал его к простыням, отстраняясь. Услышав протестующий стон, усилием воли не поддался на него и на провокационно протянутые руки и, отстранившись, стал быстро раздеваться.

Он ругал себя, что не предусмотрел такой возможности, наивно полагая что солнце, океан, пальмы займут внимание упрямого Теодора, и они проведут пару дней просто купаясь в чистой воде. Он совсем не так и не здесь планировал провести свою первую близость с ненаглядным котенком. А теперь он срочно пытался найти хоть какой-нибудь лубрикант, оставленный кем-то из любвеобильных братцев. При всем при этом он чувствовал себя неловким школьником, и ужасно злился на себя за это.

Тео, приподнявшись на локтях, с интересом наблюдал за метаниями альфы и с улыбкой прислушиваясь к раздраженному шипению. Похоже Ники что то не мог найти и от этого злился. Тео оглянулся, не понимая что именно тот ищет. В изголовье кровати была небольшая ниша, в ней лежало несколько тюбиков. От их рассматривания отвлекла тишина, внезапно наступившая в домике. Подняв глаза, он увидел крупный член альфы, направленный прямо на него.

– Не передумал? – Доминик с надеждой посмотрел в увеличившиеся глаза Тео, – может все же, я научу тебя плавать?

– Угу, – Тео ухмыльнулся, – пусть это будет моим следующим желанием.

Тео приподнялся и провел слегка дрожащими руками по рельефным перекатывающимся под бархатной кожей упругим мышцам, поднимаясь по груди до плеч, заставляя альфу склоняться над ним в ожидании ласки. Скользнув по плечам, омега запустил руки в жёсткие волосы и привлек еще ближе к себе, целуя с той особой жадностью, свойственной юности.

Доминик покорно перенес вес на локти, накрывая собой хрупкую фигурку. Спустился губами по доверчиво подставленному горлу, прикусил сосок и сразу зализал языком, зацеловал впалый живот, языком забираясь во впадинку пупка. Очень хотелось вылизать его всего с ног до головы, но сегодня выдержки для этого явно было мало: от неудовлетворенного желания судорогой сводило живот и болезненно тянуло в паху. Доминик потерся пахом о бедро омеги, позволяя тому почувствовать, насколько он возбужден и, ловя глухой стон, который Тео не смог удержать.

Оглушенный Тео, опустив взгляд вниз, туда, где Доминик обводил языком тазовые косточки, жестоко игнорируя истекающий смазкой член, мог только жалобно застонать, но стоном же и подавился, когда ощутил влажный жар вокруг головки. Альфа старался не слушать сбивчивых стонов и не смотреть на призывно раскинутые ноги, иначе он не выдержал бы и взял его слишком быстро. У него кружилась голова, когда он представлял, что им сегодня предстоит намного большее, чем было раньше, и откладывать это он не хотел.

– Ники, пожалуйста… – простонал зайка, он больше не мог терпеть, это было просто невыносимо, – я хочу… – омега потерял все слова под взглядом синих глаз, – ты… можешь… пожалуйста…

– Потерпи, – Доминик постарался взять себя в руки.

От этих жалобных просьб “пожалуйста” темнело в глазах, и альфа больше не мог сдерживаться. Последний раз, погладив выступающие ребра и тонкую талию, он сжал губами затвердевший сосок и, наконец-то, опустил руки на соблазнительные ягодицы. Тео громко застонал, почувствовав увлажненный маслом палец, кружащий вокруг входа, но ему этого было мало – он хотел Доминика в себе, над собой и вокруг себя.

– Я тебя люблю, – тихо прошептал омега, потянувшись за поцелуем нежным и медленным, успокаивающим и теплым, как будто таким образом давая одобрение Доминику на любые действия.