Текст книги "God is on my side (СИ)"
Автор книги: Paper Doll
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)
– Где они сейчас? – уже более спокойно спрашиваю. Утирая ладонью слезы, всё ещё не могу их контролировать их.
– Они проданы. Я надеялся, что ты заметишь пропажу раньше, но не хотел сам говорить тебе об этом. Я не думал, что… – он запнулся, подбирая нужное слово. – Я хотел, как лучше.
– Ты должен был хотя бы сказать мне об этом.
– Будто ты позволила бы мне сделать это, – совсем тихо усмехается парень.
Мы оба молчим. Мне не хватает слов. Падаю без сил на кровать. Это вроде бы замечательно, но, с другой стороны, это пугающе. Что мне теперь делать?
– Моей матери очень понравились твои картины. Она продала несколько из них в первую же неделю. Она предвещает тебе знаменитое будущее, – продолжает он, а я всё так же молчу. – Харпер, приезжай в Лондон. Это твой шанс. Ты можешь изменить свою жизнь к лучшему.
Молчу. Улыбка касается моих губ. Совсем ненадолго я смогла представить будущее. Я занимаюсь любимым делом и получаю за это деньги. Провожу всю свою жизнь с любимым человеком и больше ни о чем не жалею.
Виденье быстро исчезает. Глаза окунаются в темноту, в которой поглощена комната. В которую поглощена моя жизнь.
Комментарий к 16. Вопрос: которая из сестер симпатизирует вам больше? Ваше мнение для меня важно!!!
♥♥♥
====== 17. ======
Мы погрузились в непривычное молчание. Холодный свет из большого окна заполняет всю комнату. Я приоткрыла форточку и лишь теперь чувствую, как по телу пробегают мурашки от едва ли ощутимого холода.
– И всё же я не уверена, правильно ли я поступаю, – падаю на кровать. В руках зажато платье, подаренное Флинном, которое я должна бы положить в сумку к другим вещам.
Луиза подходит ко мне. Ласково улыбаясь, она берет вещь из моих рук, продолжив то, что я начала. Бережно сложив платье, кладет его в сумку.
– Это последняя вещь? – спрашивает она вместо того, чтобы дать ответ на терзающий меня вопрос. Чувствую, будто сейчас расплачусь. Разрываюсь между двумя решениями. Выбрав одно из них, уверена, что буду жалеть об этом в любом случае. Но о чем я буду жалеть больше – о пропущенной вечеринке в честь дня рождения Эйприл или упущенный шанс, подаренный мне Флинном?
Хочу, чтобы он был рядом со мной. Хочу, чтобы всё это казалось проще. Эйприл смогла бы полюбить его. Я знаю. Но чувствую нарастающее внутри волнение, которое поражает всё тело молнией. Эйприл просто не хочет ничего понимать. Она упрямо отказывается войти в моё положение, усложняя его лишь больше.
Не дождавшись от меня ответа, Луиза закрывает сумку. Звук молнии закрывает передо мной двери, где ещё есть выбор. Теперь он сделан. И я уже чувствую укол совести. И тонкий голос в моей голове, словно сломанная пластинка, повторяет «так держать, мне нравится, как ты разрушаешь свою жизнь ещё больше». Прислушиваясь к нему, задаюсь лишь одним вопросом – почему разрушение так сладостно? Если это и правда разрушение, то почему у меня лишь чувство, будто я наоборот только начинаю находить себя в этом водовороте? Выстраиваю утраченную молодость по установленному шаблону – влюбляюсь по уши, забывая обо всем остальном.
– Так ты уезжаешь? – голос Эйприл раздается слишком громко и бьет по моим перепонкам. Поднимаю глаза. Она стоит на пороге комнаты. Одетая в то самое мамино пальто. Раскрасневшиеся от холода щеки, те самые голубые глаза с укором смотрят на меня. Она зла, и злость искрится из её глаз, небрежно обжигая меня.
– Эйпр…
– Ты выбираешь его?! – в её глазах стоят слёзы, но я знаю, что она не заплачет. Не сейчас и не при мне.
– Я не выби…
– Ты грязная шлюха! Я ненавижу тебя! – выплевывает она мне в лицо, будто пощёчину дала, а затем быстрым шагом бежит наверх. Через две минуты мы слышим, как громко захлопывается дверь в комнату девушки, предупреждая строгим «Не входить!».
– Нет, мне всё же не стоит ехать! – быстро поднимаюсь с места. Раскрыв сумку одним легким движением, я уже готова выбрасывать из неё вещи.
– Нет, – Луиза резко отдергивает от меня сумку. Закрывает её так же резко, как я раскрыла её. – Ты не пойдешь на поводу у этой маленькой манипуляторши! Боже мой, вся в мать, – с протяжным вздохом шепчет женщина.
– Она ненавидит меня. Я только всё испорчу, – хныкая, словно маленький ребенок, произношу я.
– Хуже, чем есть уже не будет. Эйприл будет злиться на тебя даже если ты останешься. От этого уже ничего не поменяется. Ты должна поехать. Ты должна дать себе самой шанс! Слышишь меня? – женщина взяла меня за плечи и легонько встряхнула.
Хоть она на моей стороне.
Кладу голову на плечо Луизы. Мои руки обхватывают её маленькое тело. Тихо плачу. Я не хочу выбирать. Я хочу быть выбранной.
К автобусу меня провела Луиза. Эйприл даже не вышла из комнаты, когда я уходила. Мне было совсем скверно. Чувствую, будто оставляю в этом городе часть себя. Мне страшно уезжать в Лондон. Мне стоило поговорить с Эйприл об этом. Навряд ли она стала бы слушать меня, но я могла хотя бы попытаться. В силу своего страха я не сделала даже этого.
Она ненавидит меня. Мне казалось, будто я делала всё для того, чтобы сделать её жизнь счастливой и благополучной. Когда я заговорила о собственном счастье, Эйприл просто отвернулась от меня, осудив в том, что я позволила себе жить.
Я так сильно хотела жить. Хотела чувствовать жизнь, проживать каждое мгновение без сожаления. Я так сильно хотела любить кого-то так же сильно, как любят в книгах. Я просто хотела волшебной любви, что дарит чувство окрыленности, а не удерживает на земле. Я так сильно хотела жить для себя. И вот, когда мои мечты начали воплощаться в реальность, кажется, я начала терять кое-что другое.
Звонок от Брук. Несколько поочередных звонков. Может, Эйприл позвонила ей и сказала, что я еду к нему? Холод проходит у меня под кожей. С каждым её звонком чувство вины врезается в горло всё сильнее.
– Может, вы, наконец, возьмете трубку? – спрашивает у меня парень, что разлегся на двух креслах передо мной. Наверное, он надеялся уснуть, и поэтому его голос звучит немного раздраженно.
Ругнувшись под нос, я всё же приняла очередной звонок от Брук.
– Наконец-то. Почему твой телефон постоянно будто в заднице? – возмущенно произносит девушка. Хоть эта манера типична для неё, но я всё равно начинаю беспокоиться ещё сильнее. – Подожди, ты едешь куда-то? – спрашивает она, видимо, прислушавшись к звукам по ту сторону трубки.
– Эмм… Нет! То есть, да… Я еду на курсы официанток, – быстро вру, а затем просто бью себя ладонью по лбу. Что за тупая ложь? Брук не настолько тупая, чтобы поверить в это. Мне кажется, будто на лбу выступил холодный пот. Электрический заряд проходит по всему телу.
Парень, сидящий впереди, приподнялся и теперь пялится на меня с легкой насмешкой на лице.
– Что? – ну вот, меня поймали на лжи. Где мой денежный приз за рекорд в категории – «Самая тупая ложь». Не стоит аплодисментов.
– Тони купил билет на курсы, – почему встав на минное поле, я продолжаю идти?
– Специально для тебя? – недоверчиво спрашивает Брук.
– Да… Ну не только для меня, просто у Камиллы сейчас не выходит, поэтому… Я еду одна, – мне стыдно за эту ложь. Парень открыто посмеивается надо мной. Показываю ему средний палец, отвлекаясь от разговора совсем ненадолго.
– Можно тише, пожалуйста, – вернув свой раздраженный тон, говорит он, отвернувшись от меня.
– Классно, но ведь завтра день рождения Эйприл. И ты никогда не пропускала её дни рождения. Я тоже хотела приехать, – грустно произносит Брук. Я всё ещё будто в оцепенении. Жду подвоха. Жду того, что сейчас она раскусит меня. Скажет, что всё знает и ненавидит меня. Чувство вины больно сдавливает мне горло. – Он даже не позвонил мне, Харпер, – тяжело вздохнув, внезапно заявляет девушка.
– Кто? – испуганно спрашиваю, выдавая своё волнение. В горле уже пересохло.
– Флинн. Он ни разу не позвонил мне после того, как мы вернулись.
У меня в душе будто просветлело. Улыбаюсь, как умалишенная. Меня начинает отпускать тот страх, что крепко когтями вцепился в кожу.
– Я думала, что хоть немного нравлюсь ему. И родители просто без ума от него. И тебе он, кажется, понравился, – продолжает Брук. – Кому я вру. Флинн просто идеальный парень. Может, мне самой позвонить ему?
Я просто давлюсь воздухом. Начинаю громко кашлять, задыхаясь, от чего собираю ещё больше неодобрительных взглядов со стороны других пассажиров автобуса.
– Нет, – уже шепотом продолжаю я. – Если он не звонит тебе, значит, это его проблема. И вообще мне он нисколечко не понравился. В нем нет ничего такого, чего не было бы в других парнях, – стараюсь говорить убедительно. Пытаюсь представить Тома. Он стоит у меня перед глазами, и я бросаю каждое слово ему в лицо.
По ту сторону телефона нет ответа. Молчание. Брук умолкла. Образ Тома уплыл с глаз. Мои мысли вернулись к Флинну. Тревога тоже вернулась.
– Наверное, ты права, – говорит, наконец, девушка. – Я не буду звонить ему. Он не стоит того, – грустно произносит она. – Спасибо тебе, Харпер. Ты моя лучшая подруга и всегда ею будешь, невзирая ни на что.
Мы общались недолго после этого. Пара невзрачных вежливых вопросов касательно общих дел и погоды. Мы попрощались довольно-таки сухо. Я с облегчением вздохнула, когда поняла, что этот разговор окончен.
Вглядываясь в собственное отражение в окне, не вижу в своем лице по-прежнему ничего из того, что видит в нем Флинн. Мне стоит закрыть глаза, и воспоминание о том, как его зеленые глаза внимательно изучают моё лицо, снова крутятся в голове. Его ладони бережно касаются моих. Мои губы сплетаются вместе с его губами.
Он только мой. Мне даже не нужно доказательств. Я это знаю. Я это чувствую. Только почему чувство это кажется мне таким опасным?
В Шрусбере я пересаживаюсь на поезд. Свет выключен, но я всё равно не могу уснуть. Тот самый парень, что сидел передо мной, теперь будто нарочно сел рядом со мной. Его голова едва ли не касается моего плеча. Он спит, приоткрыв рот. Я ему завидую.
Смотрю на экран телефона. Я поставила его фото. Так глупо и по-детски, но не могу перестать смотреть на его улыбающееся лицо рядом с моим. Глаза сверкают, счастье бьет ключом. Мы оба счастливы. И я должна быть счастлива предстоящей встрече, но, как только часы показывают 00:00, чувствую лишь сожаление.
У нас с Эйприл никогда не было никаких особенных традиций на день рождения. Разве что кроме одной. Поздравлять в полночь. Поэтому с наступлением её дня рождения я без промедления набираю её номер.
Она включила автоответчик. Отлично. Набираю номер Эйприл ещё раз десять, лишь после этого решаюсь оставить сообщение:
– Эй! У кого сегодня день рождения? Вроде бы у тебя, – пытаюсь звучать весело и жизнерадостно. – Если я снова перепутала день твоего рождения, то не обижайся, – тихо смеюсь, что звучит совсем фальшиво. – Вот тебе уже семнадцать, Эйприл. Ты стала уже совсем взрослой. Но для меня ты всегда будешь младшей сестренкой, которую я буду безмерно опекать. Тебе никогда не избавиться от меня. Даже и не мечтай. Надеюсь, ты когда-то поймешь меня, Эйприл. А ещё было бы неплохо, если бы прежде ты простила меня. Я никогда бы не предала тебя, Эйприл. Я слишком сильно люблю тебя. Ты всегда будешь для меня на первом месте. Я впервые в жизни дала самой себе шанс и… Ладно, я просто надеюсь, что ты простишь меня и всё. Я люблю тебя.
Слёзы уже омывают моё лицо. Я снова дала им волю.
– Отличная речь, – бурчит парень, находившийся рядом. Но не успеваю ответить ему что-либо, как слышу его тихий размеренный храп.
Вскоре я всё же тоже уснула. Длинная ночная дорога утомляет. Прислонившись лбом к холодному стеклу, я видела нечеткие сны. Будто ослепленная солнцем, смотрела на мир, пытаясь уловить силуэты.
Сны эти оказались не так далеки от реальности. Ничего конкретного. Ничего ясного. Я просто еду ночным поездом в Лондон к парню своей лучшей подруги. Он украл мои картины, чтобы продать их и заключить для меня сделку, что может изменить всё моё будущее. И одно осознание происходящего кружит мне голову. Не могу поверить в то, что это правда.
Открываю глаза, когда весеннее ещё холодное солнце режет глаза. Открываю сначала один глаз, затем другой. Я еду. Это не сон. Хотя картинка всё ещё нечеткая.
– У тебя телефон звонил уже трижды, – слышу незнакомый голос над самим ухом. Резко поворачиваю голову и чувствую, как хрустят кости. Рядом сидит парень. Тот самый, с которым мы в дороге ещё с Айронбриджа.
При дневном свете могу рассмотреть его лучше, но не хочу делать этого. Лишь краем глаза отмечаю его светлые блестящие волосы, растрепавшиеся ото сна, и длинный прямой нос. От него сладко пахнет. Он ест булочку с корицей и пьет чай. В желудке неприятно урчит, но я всё равно первым делом хватаюсь за свой телефон.
Два пропущенных звонка от Флинна. От Эйприл ни слова. Она ненавидит меня.
Он оставил сообщение, что уже ждет меня на вокзале. Это заставило меня улыбнуться. Радость предстоящей встречи смешалась с грустью, в которую я погрузилась из-за отсутствия любой реакции со стороны Эйприл.
Чего ей стоит хотя бы позвонить мне, чтобы ещё раз наорать на меня? Мне от этого стало бы легче. Последние её слова, брошенные небрежно, были слишком жестокими. Не словом, а мечом, она поразила меня. Вонзила смертельное орудие прямо в сердце. И оно, переживая тупую боль, продолжает биться вопреки всему.
– Сколько ещё до Лондона? – спрашиваю у своего соседа.
– Ещё где-то полчаса. Мы уже совсем близко, – радостно отвечает он, видимо, тоже будучи возбужденным от сладостного предвкушения.
Забываю невольно обо всем, когда окрестности большого города вырисовываются перед глазами. Мне никогда не приходилось быть в Лондоне. И это никогда не было моей целью. Меня сюда не тянуло. Я была поклонницей других городов – Рима, Парижа или Берлина. Я считала, что это красиво. Лондон тоже казался мне по-своему красивым, но я не видела в нем чего-то большего, чем просто город.
Жилые дома, ничем не примечательные, выстроились в ряд. Но чем глубже мы двигаемся, тем выше дома, тем больше было людей вокруг.
Поезд начинает замедлять своё движение. Восторженная, я выглядываю в окно так, будто Флинн может быть одним из этих людей. Будто он везде. Моё сердце стучит всё сильнее в такт стуку колес. Прилив радости вытесняет из груди печаль, которую я удачно оставляю позади.
Поезд остановился. Люди столпились в проходе, ожидая выхода. Всё ещё продолжаю заглядывать в окна, выискивая Флинна. Поддаюсь общей суете. Чувствую себя ещё более взволнованной и не уверена, нравится ли мне это чувство.
Когда мы выходим, делаю глубокий вдох. Люди толкают меня торопясь куда-то, а я просто стою на месте с большой сумкой в руках и не могу отвести восторженного взгляда от большого стеклянного потолка, через который, кажется, видно затуманенное небо.
– Ты здесь кого-то ждешь или…? – меня задевает локтем парень, что сидел возле меня. Через плечо у него перекинута сумка, такая же, как и у меня. Он смотрит куда-то прямо, выискивая в толпе кого-то. Я даже не уверена, разговаривает ли он со мной, но похоже, что так и есть.
– Я…? Да, – замешкавшись, отвечаю. Поправляю на плече сумку, но по-прежнему не сдвигаюсь с места. – Спасибо, – говорю я ему. Краем глаза смотрю на этого парня. Он кивает головой, поняв, что я имею в виду, и я почему-то улыбаюсь.
– Харпер! – доносится до меня родной голос Флинна, который даже непривычно слышать. Я лишь обернула голову, а он уже зажал меня в своих объятиях. Я даже не успела опомниться, как просто оказалась сжата в его крепких руках. Знакомый запах его парфюма впитался мне под кожу, и я растворилась в нем, как только оказалась рядом.
Не хочу вырываться из этих объятий. Вдруг мне стало так тепло и уютно. У меня из головы исчезли все сомнения. Я просто чувствую, что должна быть здесь. В его объятиях ощущаю себя, будто дома. И мои глаза слезятся, но в этот раз от тихого счастья, которое до смерти боюсь спугнуть.
– Не отпускай меня, – шепчу ему, положив голову на грудь. Он гладит меня по спине своими большими руками. Из его груди вырывается хриплый смех. Вдыхаю поглубже и чувствую запах сигарет на ворсинках его свитера. Он счастлив?
– Я никуда не уйду, – шепчет он мне в ответ. Его пальцы касаются моего подбородка и поднимают его. Поднимаю слезливые глаза на него и не сдерживаю себя от улыбки. Те же глаза, та же улыбка, те же черты лица. Как я могла сомневаться, бояться его? – Только не говори, что ты опять плачешь, – большими пальцами он принялся утирать мои слезы, приближая своё лицо всё ближе к моему. Мы оба принялись смеяться, пока улыбки эти не вытянулись в поцелуй.
Его руки сжимают моё лицо так, что мне даже больно, но я настолько увлеклась, что мне всё равно. Даже если бы в эту секунду кто-то вонзил мне нож в сердце, я не обратила бы на это внимание, настолько мне хорошо в эту секунду.
Открываю глаза в ту же секунду, как его губы отрываются от моих. Обнимаю его руками только сильнее, не желая отпускать. Это кажется сном. И я боюсь проснуться.
– Я здесь. И я никуда не исчезну, поэтому можешь моргать, – мягко шепчет мне на ухо парень. Его улыбка щекочет кожу. – А ещё группа китайских туристов сейчас снимают нас на видео.
Повернув голову, замечаю справа от нас группу людей, что просто стоят и пялятся на нас, будто в поведении нашем есть что-то необычное. Мне вдруг становится так смешно, что я начинаю что есть силы хохотать, откинув голову назад.
– Пожалуйста, уйдем отсюда скорее, – прошу я, спрятав в смущении лицо.
Флинн ловко выхватывает из моих рук сумку. Наши пальцы переплетаются, и мы просто идем вперед.
Вспомнив о парне, с которым у меня были короткие разговоры по пути сюда, оборачиваюсь. Его уже нет на месте. Глупо было ожидать, будто он остался бы, но я почему-то сделала это. Незнакомое лицо очень быстро стерлось с моей памяти.
Студия Флинна расположена недалеко от центрального вокзала. Не могу думать о том, что я в Лондоне, когда все мои мысли лишь о том, что я с ним. Счастье кажется мне таким сильным, что переполняет всю меня доверху. Я живу. Проживаю каждую секунду своей жизни. И любовь проходит сквозь меня, одаривая приятным чувством окрыленности.
Уверена, когда этому наступит конец, я всё равно не пожалею об этом. Не пожалею о времени, проведенном с ним. Не пожалею об испытываемых чувствах, об утраченных возможностях и людях, которых я оставила позади, видя своё будущее лишь рядом с ним одним.
Студия представляет собой однокомнатную квартиру на двадцать пятом этаже многоэтажки. Хоть здесь всего одна комната, но она кажется мне большой, размером с гостиную в нашем доме.
Я сильно удивилась, заметив идеальную чистоту в доме. Никаких разбросанных вещей, грязной посуды или деталей от фотоаппарата. Убранная тщательно кровать. Сложенные в ряд книги на полке. Незапыленные поверхности журнального столика и тумбочек.
– Признайся, ты убирался здесь всю ночь, – смеюсь я, прохаживаясь возле висящих на стене фотографий. Каждая из них имеет будто скрытый подтекст, известный лишь их творцу. Каждый взгляд, жест, движение имеют значение. Вижу это, но не могу понять.
– Чёрт, как ты меня раскусила? – скорчив обиженную гримасу, спрашивает парень.
Холод проскальзывает по моим босым ногам. Ступаю босиком по мягкому ворсистому ковру, который лишь создает видимое тепло, лежа здесь, видимо, лишь для красоты. Одетая в мягкий банный халат, который мне предоставил Флинн, всё же чувствую себя уютно. Запах его геля для душа впитался мне под кожу, и я ощущаю себя частью его, что странно, но в то же время так правильно.
– Я приготовил есть. Не знаю, понравится ли тебе… – Флинн возвращается с кухни с большим подносом полным еды. От одного лишь запаха у меня весь рот переполняется слюнями. Хочу обернуться к нему, но останавливаюсь перед следующей фотографией, не в силах оторвать взгляда.
Изящный профиль девушки с развеваемыми ветром волосами, что открывают её лицо и шею. Словно натянутая струна, вена на её шее вырисовывается в ровную линию. На губах кроткая улыбка, выражающая уязвимость её души. Фокус на лице. На усталых глазах, морщинках в уголках губ, маленьком носе с едва ли заметными веснушками на нём. Она смотрит куда-то вперед и даже что-то видит там.
– Теперь ты видишь? – у меня перехватывает дыхание. Хмурюсь, не поняв до конца всего смысла его слов. – Теперь ты видишь, какая ты красивая? – его губы невесомо касаются моего виска.
– Нет, это всё ты! Ты просто гениальный, чёрт побери, фотограф! – кричу я. Он громко смеется у меня прямо над ухом.
– Глупо было ждать от тебя другого, – парень сжимает меня в своих объятиях так сильно, что я начинаю визжать. – Но всё же я должен тебе быть благодарен за эти снимки, – говорит Флинн после длительного поцелуя.
– Что? Почему?
– Я отправил их на конкурс. И занял второе место. Эти снимки напечатают в «Mirrors». Ещё сегодня утром мне позвонили и сообщили, что хотят взять штатным фотографом. На полставки пока что, но…
– Я так рада за тебя, – смотрю в его зеленые сверкающие глаза и искренне радуюсь его личной победе.
– Это всё благодаря тебе.
Когда мы всё же возвращаемся к завтраку, который состоял из омлета со шпинатом и поджаренным беконом, мы молчим. Не могу отвести от него взгляда. И мы улыбаемся, как идиоты, глядя друг на друга. И еда не всегда попадает мне в рот. Но когда он подносит к моим губам салфетку и, смеясь, вытирает мне рот, как маленькой, чувствую, как всё моё тело трепещет, когда его пальцы совершенно не случайно касаются моих щек.
– Ты готова?
От громкого голоса Флинна за дверью меня передергивает от испуга. Роняю телефон в раковину. Никаких звонков от Эйприл в течение дня. Три пропущенных от Брук и два от Луизы. Перезвонив последней, я узнала, что в доме идет подготовка ко дню рождению Эйприл. Стюарт и Мишель хотят устроить для неё небольшую вечеринку. Я рада, что смогла хотя бы выбрать для неё хороших друзей. Они достойны её. Настоящие друзья. Совсем не такие, как… Как я.
– Да, почти, – отвечаю.
Опираюсь обеими руками о раковину. Я должна перестать беспокоиться об Эйприл. Ей уже семнадцать! Когда мне было семнадцать, я уже работала в «Розовом поросенке», оплачивала счета и заменяла родителей моей младшей сестре. Она поймет меня. Должна понять. Я просто впервые сделала что-то для себя.
Разглаживаю складки платья. Улыбаюсь самой себе в зеркале, набирая полную грудь уверенности, а затем выхожу.
– Отличное платье! Где ты его купила? – парень окидывает меня оценивающим взглядом. Скептицизм Флинну явно не к лицу. Актер из него тоже плохой, но решаю подыграть, от чего мой боевой настрой только повышается.
– Мне его подарили, – сладко приторным голосом парирую я.
– Кто же? – с наигранным удивлением спрашивает парень.
– Тайный поклонник.
– Мне стоит начать ревновать? – он делает шаг навстречу, уменьшая расстояние между нами.
– Ты должен быть вне себя от ревности! – протягиваю вперед руки. Наши пальцы переплетаются. Мы громко хохочем. Как хорошо забыть о своих проблемах, пусть рядом с ним проблем у меня только больше.
На улице тепло, чего я не ожидала. Утром, казалось, было совсем зябко, поэтому, накинув на плечи пиджак, я чувствую, что мне жарко в нем. Сердце колотится, как бешеное, и я не знаю, что ждет меня впереди. В одной руке зажат телефон. Жду звонка Эйприл каждую секунду. Другую мою руку крепко сжимает он. Чувствую себя в безопасности. Что бы со мной ни случилось, я знаю, что Флинн будет рядом. С ним не так страшно жить. С ним я лечу. И это пугает. Хотя если забыть о том, что земли под ногами нет, то даже приятно. Оказывается молодость – веселое время, пролетающее незаметно, окрашивающее всё вокруг в яркие цвета. Мне нравится чувствовать это. Мне нравится этим жить.
Мы добираемся на метро. Не перестаем держаться за руки, даже когда едва ли не валимся с ног. Сквозь общий гул едва ли различаю его тихое бормотание. Флинн что-то шепчет мне на ухо. Ничего не слышу, но улыбаюсь каждому его слову.
– Чёрт, мы, кажется, опоздали, – говорит парень, когда мы заходим под звон колокольчиков в уютную кофейню. Вокруг так много людей, что у меня рябит перед глазами. Немного кружится голова и тошнит, но я пытаюсь унять это, сфокусировав всё своё внимание на Флинне.
Экран телефона загорается, когда я снимаю блокировку. Вместо того, чтобы посмотреть на время, невольно обращаю внимание на то, что пропущенных звонков не прибавилось.
Глаза устремлены в пол. Похоже, сейчас час пик, потому что здесь очень много людей внутри. Официанты носятся с подносами. До меня доносятся чьи-то возмущенные возгласы. Кто-то ведет громкий спор за своим столиком, а кто-то тихо наслаждается своей чашечкой кофе.
Мы подходим к столику, находящемуся посередине зала. Подняв глаза, замечаю сидящую за ним женщину, изучающую меня строгим взглядом. Когда наши взгляды встречаются, её лицо разглаживается, становится добрее, на губах вырастает милая улыбка.
– Мам… Точнее, миссис Уолш, – прокашлявшись, исправляется в миг парень. Но после первого же слова кровь приливает к моему лицу. Начинаю замечать в чертах лица женщины черты другого любимого лица.
– Мисс Голди. Как же я рада личному знакомству з Вами, – она бережно берет меня за руки, аккуратно за пальцы. В её взгляде так много нежности, от чего мне становится ещё более неловко. Моё лицо, наверное, стало красным, как помидор, а на лице засветилась глупейшая улыбка. – Флинн так много мне рассказал о Вас, что я уже не могла дождаться этой встречи.
Бросаю взгляд на парня. Он виновато пожимает плечами, покраснев в ответ.
– Знаете, я оставлю вас ненадолго. Ты какой кофе предпочитаешь? – спрашивает у меня парень.
– Предпочитаю чай, – отвечаю, из-за чего мы оба улыбаемся друг другу, понимая в чем дело. Флинн знает, что ему не стоило даже спрашивать этого, но мне кажется, будто он волнуется не меньше меня сейчас.
– Я видела некоторые Ваши работы, мисс. Мне нравится Ваш неординарный стиль. Я вижу Ваше отражение в работах…
– Флинн сказал, что Вам удалось продать одну из моих работ, – перебиваю её совсем не намеренно. Это случается скорее от волнения, и уже успеваю испугаться того, что совершила ошибку, сделав это, но миссис Уолш одаривает меня понимающим теплым взглядом. Её глаза смеются.
– Одну? Мы продали сразу три Ваши работы, Харпер. Признаюсь, одну из них я повесила у себя в кабинете, так сильно она запала мне в душу, – произносит она заговорщицким голосом, словно кто-то подслушивает нас рядом. Из красного моё лицо становится белым, как мел. Три? Сколько моих картин он смог увезти?
– Я проводила выставку молодых художников. Я больше люблю работать с людьми, чьи имена уже успели прозвучать на мировой арене искусства, но время от времени даю шанс и молодым талантам. Были строжайшие условия отбора работ. Когда Флинн попросил меня взять и Ваши работы, я удивилась. Наш сын редко просит нас вообще о чем-либо. Тем не менее, я дала ему свой категорический ответ – нет. Но, милая моя, стоило мне посмотреть на эти мазки, как я просто пришла в восторг. Где Вы учились рисовать?
Её пальцы всё сильнее сжимают мои. Её голос звучит полнее, громче, увереннее. Ещё никто не расхваливал мои работы с таким восторгом, как эта женщина. Никто ещё не говорил мне о моем таланте с такой уверенностью, как она. Никто, кроме одного человека…
– Дома. Мой отец покупал мне книги, в которых были разные техники, которым я обучалась… Просто мне нравилось это и… – мне неловко говорить об этом. Особенно, когда мои воспоминания вновь обращены к отцу, чувствую легкое прикосновение грусти, что холодком пробегает по спине. – Простите, так насчет продажи моих работ…
– Деньги я перешлю на Ваш личный счет. Касательно будущих перспектив, я бы хотела обсудить с вами условия нашей последующей взаимосвязи. Я бы хотела провести Вашу персональную выставку. Люди в восторге от Ваших работ, Харпер. Думаю, это было бы замечательно…
Знакомый звук рингтона на телефоне Флинна отвлекает меня. Сквозь общий шум мне удается расслышать его. Его телефон рядом с моим локтем. Он забыл его.
У меня перехватывает дыхание, когда замечаю на экране высветившееся имя – Брук.
– Всё в порядке, милая? – спрашивает у меня миссис Уолш, выводя из транса.
– Всё нормально? – спрашивает Флинн, ставя передо мной чашку с душистым горячим чаем. Он смотрит на меня в недоумении, когда я не могу выдавить из себя и слова.
Затем я всё же выпускаю наружу фальшивую улыбку.
– Думаю, это отличная идея, – отвечаю миссис Уолш. – Это так замечательно. У меня просто нет слов.
Комментарий к 17. Пишем свои мысли и мнения!!!
Для меня это очень важно ♥
====== 18. ======
Эйприл
Харпер позвонила ровно в полночь. Я ждала её звонка, но не ответила. Она предала меня. Единственный человек, который должен был бы оставаться на моей стороне до конца моих дней, предал меня. Её имя теперь следующее в списке предателей, сразу после Лиззи. Я не ожидала от неё этого, но нож предательства обычно попадет в спину, поэтому в этот раз я была, наверное, готова к удару. Но в руках родной сестры этот нож оказался куда острее других торчащих из моей спины клинков.
Она звонила ещё несколько раз. Игнорировать её оказалось сложной задачей, но, глотая слезы обиды и разочарования, я пропускала звонок за звонком. Спустя час она решила записать голосовое сообщение, оставив меня в покое. Я удалила его, не удосужившись даже прослушать. Знаю, что она просто снова сделала попытку оправдать и себя, и его. Харпер любит Флинна, и каким-то образом это должно что-то изменить. Она считает, что это правильно – любить парня своей лучшей подруги. Правильно врать ей в глаза. Правильно бросать свою сестру в день её рождения ради этого же парня. Для неё правильным решением стало бросить меня, променяв на человека, который стал её минутным счастьем и который, скорее всего, бросит её, заметив на горизонте кого-то более наивного, чем она.
Мама не любила Харпер. Она показывала свою нелюбовь в пренебрежительном отношении к старшей дочери. Постоянно пыталась словом задеть Харпер, но та всегда отмалчивалась, будто ни одно слово матери не имело для неё значения. Харпер никогда не говорила плохо о маме, хотя та постоянно указывала ей на её недостатки, часто сравнивала её с отцом, словно это было чем-то унизительным. Мне никогда не были понятны эти отношения.
Я любила Харпер, как сестру. Любила, как она читала мне перед сном сказки. Как расчесывала мои волосы и заплетала аккуратны косы. Мне нравилось, как она с сестринской заботой целовала меня в лоб, а затем спускалась вниз и сидела некоторое время на лестнице, возвращаясь, когда я уже засыпала. Иногда я пыталась защитить Харпер перед матерью. Мама всегда говорила мне с ласковой улыбкой на лице, что я слишком маленькая, чтобы понимать это, но всегда обещала смягчить свой тон.
