Текст книги "Принцепс (СИ)"

Автор книги: Пантелей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Глава 31

Третьего апреля 1197 года в порт Задар начали прибывать легионы Раймунда Тулузского. К этому моменту, Гуго де Лузиньян успел зачистить Венецию и Далмацию, что называется, до белых костей, не оставив в живых, или на свободе никого из венецианской аристократии, все они отправились либо в могилу, либо в лагерь на острове Ибица, где из еретиков готовили поселенцев на западное побережье Африки. Легионы прибыли как раз вовремя, перевалы начали вскрываться от снега, а специфика войны на Балканах такова, что пехота, тем более такая, с опытом боёв и менталитетом победителей, намного ценнее любой конницы. Слишком много горных перевалов, запертых, хоть и убогими, но капитальными укреплениями, слишком сложные пути для обозов снабжения, которых для отрядов кавалерии требуется втрое больше, чем для легионов. Тут вам не северо-западная Европа, гладкая как столешница, с множеством мостов через реки и ещё большим количеством бродов.

Будущий тесть прислал письмо, в котором сообщал, что легионы – это просто подарок, и на наследство Констанции никак не повлияют, но между строк отчётливо читалось – за подарки принято отдариваться. На Марсель Ле Брюну было наплевать. Город, конечно, богатый, но становиться ради него вассалом тестя у Фараона желания не было. Ему и на Балканы то было наплевать, он мечтал как можно скорее вернуться в Лузиньянию, обогнуть материки с юга и посмотреть на западный берег, найти Гавайские острова, а может быть и Японию с Китаем, но тут уже было никак не отвертеться. Во-первых, стать королём этих гор его настойчиво попросил сам Ричард, а во-вторых, Ричард был прав, переселенцев взять было больше негде. Это здесь они венецианцы, сербы, хорваты, боснийцы, болгары и греки, которые постоянно враждуют между собой, за океаном все они станут лузиньянцами, войском Белого Бога.

Нет, Раймунд был настоящим другом, но Марсель ведь передаётся не лично Ле Брюну, но и всему его потомству, а как уж это потомство поладит с потомками пока неофициального короля Окситании – большой вопрос. Вместе повоевать и сплотиться в боевое братство им вряд ли доведётся, на родственные чувства Фараон тоже мало рассчитывал, учитывая собственные отношения с дядюшками, поэтому – ну его, этот Марсель. Вот Задар, он ничем не хуже, а ведь есть ещё Венеция, а скоро будут и все Балканы.

Не смотря на вспыльчивый нрав, Гуго де Лузиньян был очень расчётливым человеком, и о потомках начал заботиться ещё до того, как они появились на свет. Марсель не нужен, но нужны проживающие там моряки, рыбаки, ремесленники, да и обычные сервы не помешают, но об этом лучше будет поговорить при личной встрече. Встреча же пока откладывалась, как и свадьба. Решив свои дела в Европе, Раймунд отправился на восток, воевать с сельджуками.

Впрочем, с сельджуками уже почти разделались, недавно пришедшее письмо от брата тот писал на подходе к столице султаната, пока оно дошло, Конию наверняка уже взяли. Прилично расширит Рауль своё королевство, кстати, наследник у него уже есть. Слава тебе, Господи. Вырос из младшего брата настоящий воин и правитель, а ведь отец хотел отдать его в монастырь, опасался, что на двоих наследства не хватит, и братья начнут враждовать.

Наследство… Графство де ла Марш… Подумать только, но сейчас Ле Брюн не находил ему лучшего применения, чем отдать в приданное за дочерью, когда она родится и придёт пора выдавать её замуж, а ведь когда-то ла Марш казался ему целым миром.

За размышлениями о превратностях бытия, время пролетело быстро. Первая шебекка, подрабатывая вёслами, плавно приткнулась к пирсу порта Задар. Первым на берег сошёл один из старших офицеров легиона со знаком Ордена Героев на колодке. Ле Брюна он сразу опознал. Немудрено, учитывая знаменитый шрам, полученный в битве за Антиохию.

– Сир. – легионер вскинул руку в римском приветствии – Легат Иберийского легиона приветствует вас и ждёт приказаний.

– Я не сир. – поднял руку в ответном приветствии Фараон – Как вас зовут, легат?

– Лусио Родригес, Сир.

– Занимайте городскую цитадель и отсыпайтесь двое суток, Лусио. Места в ней хватит для двух легионов. Таверн для легионеров в городе хватает, есть и ресторан для офицеров. Жалование вам не задолжали?

– Только за время плавания, Сир.

– Распоряжусь выплатить сегодня же. Размещайте личный состав, вечером встретимся в ресторане. Буду ждать там всех офицеров, которых вы сочтёте нужным мне представить. Заранее скажите им, что я не сир, а адмирал. Приказ понятен, легат?

– Так точно, Сир. Разместить личный состав и с офицерами прибыть на ужин в ресторан. Только ни у кого из них не хватит наглости называть вас просто адмиралом.

– Командуйте. – чуть поморщился Ле Брюн, отчего рожа у него приобрела совершенно зверское выражение – Остальное обсудим позже.

Шестого апреля 1197 года, граф Лестер высадился на Африканский берег, в двух лигах от Алжира, или Икозиума, как его называли римляне. Плацдарм для десанта, вблизи от разрушенного арабами и маврами римского города Рапидума, охраняли вассальные Эду Бургундскому берберы, с нашитыми на их халаты крестами. В принципе, специально готовившийся к этому Датский легион, был способен высадиться и на вражеский берег, взламывая оборону, как когда-то крестоносцы под Яффе, но зачем усложнять задачу, которую можно решить намного проще?

В Африке у Альмохадов оставалось ещё около шестидесяти тысяч воинов, но это были уже последние их силы, больше взять было негде, в строй уже поставили тринадцати-четырнадцатилетних детей, а в городское ополчение призвали всех, кто способен держать в руках оружие, независимо от возраста. К тому-же, силы эти постоянно таяли в стычках с берберами.

Берберы были скотоводами и торговцами, но больше всего им нравилось воевать. Приняв принесённый в Африку арабами ислам, они не отказались и от своих древних верований, являясь мусульманами чисто формально. Захватившие Магриб арабы отказывались вести дела с язычниками, поэтому принятие ислама было для них чем-то вроде получения лицензии на торговлю. Точно так же они приняли и христианство, когда арабов начали теснить крестоносцы. В каждом берберском племени теперь проживали миссионеры из рыцарского Ордена Святого престола, которые ходили вместе с ними в бой, проповедуя христианство мягко и ненавязчиво, и ни в коем случае не выражали неудовольствия древними традициями, которые зародились задолго до того, как Господь явил себя Аврааму. Принявшие крест берберы по-прежнему практиковали многожёнство, а наряду с христианскими праздниками, праздновали и свои, принося жертвы духам предков. На таком подходе к обращению настаивал Ричард, и Папа Робер Первый с ним согласился. Пусть лучше сейчас будут такие христиане, чем откровенные враги, а время всё расставит по своим местам. Каждое следующее поколение будет всё сильнее проникаться Словом Божьим, так, постепенно, лет за сто, они уверуют по-настоящему, а их древние ритуалы из религиозных обрядов, перейдут в область культурного наследия.

Роберт де Бомон не знал, что на берберах отрабатывается методика обращения язычников, он и сам был гораздо больше воином, чем христианином, а как бойцы, берберы его полностью устраивали. Неприхотливые, храбрые, изобретательные и честные. Да-да, именно честные, они никогда не нарушали первыми данного слова, и в этом плане были идеальными вассалами. Особенно в Африке, где европейцы приживались с большим трудом. Африка – это ведь не только Магриб[90]90
  Средиземноморское побережье.


[Закрыть], это и огромная пустыня, и тропические джунгли, а берберы уже расселились на юг до реки Сенегал, и не прочь были ещё расширить свои владения. Кроме того, они не имели ничего против, если европейцы построят на их побережье свои города и замки. Сами они к морю относились с опаской, зато новые рынки, которые появятся вместе с городами и морской торговлей европейцев, их устраивали более чем.

Африка… Граф Лестер минут десять рассматривал стоящую на холме цитадель. Склоны холмя были довольно круты, оборудование позиций для артиллерии займёт слишком много времени.

– Что скажете, Сэр де Монтре?

Командир инженерного корпуса, который командовал и всей артиллерией армии графа Лестера, рыцарь Ордена Святого престола, бывший до объединения орденов Тамплиером, Сэр Гийом де Монтре, аккуратно сложил и убрал в чехол свою подзорную трубу.

– Я думаю, артиллерию разгружать даже не стоит, Сир. Мы дольше провозимся, оборудуя причал, а потом позиции. Лучше за пару дней изготовим две мины, они гарантированно завалят юго-восточную стену, там у холма самый пологий склон. Не думаю, что в цитадели больше пяти тысяч защитников, к тому же их здорово оглушит, для штурма вполне хватит одного Датского легиона. Артиллерию и Франкский легион я сразу отправил бы в Оран. Там есть оборудованные причалы, при поддержке корабельных орудий, захватить их особого труда не составит.

– Так и поступим. – кивнул Роберт де Бомон и повернулся к Людовику Капетингу-Плантагенету, ещё не рыцарю, но уже баннерету – Милорд, как только сгрузятся ваши вассалы, вместе с отрядом племени Мазига Теззита отправляйтесь вдоль берега на запад, к Орану. Флот пойдёт параллельно с вами, в случае чего – поддержит огнём. Ввязываться в авантюры категорически запрещаю. Если вы погибнете, обещаю мстить вам на том свете. Приказ понятен, Луи?

– Так точно, Сир. Идти на Оран и не погибнуть по дороге.

– С Богом, Луи. Поднимайте свои лилии[91]91
  Герб Капетингов – жёлтые (золотые) геральдические лилии на синем фоне.


[Закрыть].

Восьмого апреля 1197 года в Багдад вернулся Ицхак Левит с Гангским легионом и своей терцией «Убийц рыцарства». Артиллерию оставили Хорезмшаху, взамен на признание Индии зоной интересов христиан. Текеш Ала ад-Дин уделил много времени расспросам своих вернувшихся ветеранов, и сделал вывод, что такое мероприятие ему в одиночку не потянуть, тем более что с востока его по-прежнему подпирали, если и не враждебные, то, как минимум, недружелюбные каракитаи, да и с севера всё ещё нависали кочевники – половцы и кипчаки. Когда ещё русы их перебьют, а стоит только двинуть своё войско за Инд, эти шакалы набросятся сразу. Хорезмшах уже знал (слухами земля полнится), что Китай нисколько не беднее Индии, и выбрал стратегию поступательного движения на восток, разумеется, оговорив равные для своих купцов условия торговли в индийских портах, контролируемых христианами. Король Нового Сиона обладал полномочиями для заключения такого договора, чем и воспользовался. После битвы за Бухару, умный еврей сообразил, что вся нынешняя артиллерия стоит не больше бронзы, из которой она отлита, тоже деньги, конечно, но по сравнению с доходами от индийской торговли, особенно если основать там свои портовые города, сравнивать их было даже смешно. Оно бы того стоило, даже если бы пушки были отлиты из чистого золота.

– Ты правильно поступил, Ицхак. Вдвойне правильно, что заставил подписать этот договор не только Текеша, но и Мухаммеда. Отпуск ты заслужил. Отправляйся в свои владения и принимай под свою руку Ломбардию. Война почти закончилась, сельджуков, с Божьей помощью, добьём и без тебя. Может быть не так быстро, но торопиться нам особо некуда.

– И всё? – расстроенно спросил король Нового Сиона – Я не заслужил золотые шпоры?

Ричард, улыбаясь одними глазами, переглянулся с исполняющим обязанности начальника штаба, Ги де Дампьером.

– Посвящение в рыцари – это христианский обряд, Ицхак. – ответил король Ливана, Хамы и Хомса – Но мы придумали, как можно обойти этот религиозный предрассудок. Учитывая все твои заслуги по совокупности, ты сразу посвящаешься в приоры Ордена Героев. Преклоните колено, Сир Ицхак Левит.

После того, как еврей, сверкая золотой приорской цепью, с медальоном знака ордена поднялся, Ричард и Ги де Дампьер обняли его как брата.

– А это тебе лично от меня. – будущий принцепс лично закрепил на груди Ицхака знак Ордена на колодке, точно такой-же, как носил сам, и поцеловал в обе щёки – Будь достоин, Брат. Свой воинский подвиг ты уже совершил, теперь я надеюсь, что совершишь подвиг светский. Первое заседание сената состоится на следующий день после Рождества Христова. Курия должна быть полностью готова, как и достойные отели для сенаторов. Казной можешь распоряжаться по своему усмотрению. Ломбардия много времени у тебя не отнимет, она почти обезлюдела. Там две трети поддерживали еретиков, ну, и сам понимаешь…

– Понимаю. – кивнул Сир Левит – Народ набежит, это не проблема. Я давно хотел предложить тебе выкупить Латтеранский дворец. Для чего сенаторам содержать свои отели, если они будут собираться в Рим только на две недели в году? Дворец большой, разделим его на резиденции, если понадобится, достроим флигели. Учредим специальную дворцовую службу, которая будет следить за его состоянием и использованием. В промежутках между заседаниями сената, там-же можно будет селить патрициев, ведь будет у них своё собрание. Поскромнее, конечно, их поселим, не резиденции выделим, а апартаменты, но и это для них будет почётно. Пусть они собираются на Пасху, дворцовая служба всё успеет приготовить, и никому они мешать не будут. Лучше вложиться в рестораны вокруг дворца, чтобы не таскали с собой поваров и кухонную челядь. Я тут посчитал на досуге, так будет гораздо выгоднее, да и удобнее для всех.

Ричард снова повернулся к Ги де Дампьеру.

– Я же говорил вам, Сир, он обязательно что-нибудь придумает. Думать умом – это вам не копьём тыкать. Действуй, Сир Ицхак, лучше тебя это всё равно никто не организует. Я вернусь в Рим в конце июня и постараюсь тебе помочь. Но за Латтеранский дворец с Робером де Сабле торгуйся сам.

Очень независимый, ехидный и ершистый, король Нового Сиона, Сир Ицхак Левит, снова, на сей раз по собственной воле, преклонил колено.

– Не сомневайся, Принцепс. Я за него ни пенса не переплачу.

Король русов, СирКеннет Маккинли, по прозвищу Спящий Леопард, как только войска Томаса Гилсленда и Луи де Блуа заняли Тебриз, оставил Дербент уже вассальным аланам и с малой свитой рванул в Саркел, где его уже больше месяца ожидал воевода Ратибор, чтобы успеть перейти Дон по льду. Успел. Под лёд провалился всего один рыцарь, да и то около самого берега. Конь, правда, сломал ногу и пошёл в котёл, но рыцарь не пострадал.

– Давно тебя жду, княже. То есть вас, Сир. – в пояс поклонился герцог Ратибор Пильник.

– Да брось, ворчун Грегор сейчас далеко, говори, как привык.

– Как ты и приказал, княже, то есть Сир, до Волги мы всех убили.

– Я не приказывал всех убивать, Ратибор.

– Ты приказывал зачистить междуречье от кочевников, но некоторые роды уходить не захотели. Они сами захотели умереть, княже, то есть, Сир.

– Ладно, сами, так сами. Как тебе Рюриковичи?

– Воины справные, учили их хорошо. Новую тактику приняли без лишних глупых возражений, которые я, откровенно говоря, от них ожидал. Один уже выслужился в сотники. Мстислав Рюрикович. Сам заслужил, сотня его выбрала, я не вмешивался.

– И правильно делал. А остальные?

– Простыми ратниками остались всего семеро, княже, остальные уже десятники.

– Десятники – это уже бароны, а сотник – маркиз, или граф. Сильная кровь, хорошие воины, жаль, что дураки. Ратибор, не дело это по льду переправляться, нужно строить мосты.

– Оно, конечно, нужно, княже, но мост я построить не смогу. В лучшем случае – гать через болото, а Дон и Волга – это не болота.

– Строить я тебя и не заставляю. Найди несколько, по твоему мнению, удобных мест, а дальше этим займутся архитекторы. Ричард их полсотни прислал, пусть работают, дармоеды.

Глава 32

Второго мая 1197 года в ставку императора Священной Римской империи, графа Александрии, Оттона Вельфа в Страсбурге прибыл герцог Бургундии и Карфагена с Арагонским легионом. Тем самым, который граф Лестер сформировал, разбавив пленными поляками Датский и Франкский легионы. Кроме того, у Эда Бургундского был при себе почти пятитысячный отряд кавалерии: большая тысяча русов, из переданных графу Лестеру пленённых Спящим Леопардом, в битве у Днепровских порогов, тысяча собственных вассалов, тысяча из графства Шампань и тысяча из графства де Блуа, разбавленных подданными Ги де Дампьера рыцарями сеньории де Бурбон и королевства Нового Сиона. Не сходится математика?

Правильно, она и не должна сходится. Русы считали большой тысячей всё, что больше тысячи, но меньше пяти. Для них это была не математическая единица, а военно-административная. Всем трём тысячам, выживших в Испании, русов, граф Лестер щедро заплатил, и отпустил домой, взяв клятву, что они никогда не обнажат свои мечи против Спящего Леопарда. Впрочем, это было излишним. Никто, из пленённых у Днепровских порогов, а потом выживших в Испании, этого делать и не собирался, особенно после того, как до них дошла весть, что Спящий Леопард поставил в строй Псоглавцев всех Рюриковичей, и те теперь справно тянут воинскую лямку простыми ратниками. В Европе многим русам понравилось, вернуться захотела лишь меньшая часть, у которых на Родине остались семьи, большинство же были холостыми и свободными, и на предложение повоевать в Германии, почти две тысячи этих головорезов отреагировали с бурным энтузиазмом. А как ещё? Если они после взятия Лиссабона получили серебра почти столько же, сколько рассчитывали добыть мечом за всю жизнь. Нет, среди холостых гридней, дураков не было. Снова ловить в степи грязных кочевников, добычей с которых станет вонючий и полный вшей шатёр из засаленной и прокопчённой кошмы, десяток овец, чуть крупнее собаки, пара лошадёнок, отличающихся от ослиц не размерами, а формой ушей? Нет уж, увольте, таких дураков нет. Ходили, конечно, слухи, что и на Руси теперь всё по-другому, что Русь теперь контролирует устье Одера на северо-западе и устье Дуная на юго-западе, но всё равно. Кроме кочевников там грабить некого, то ли дело в Европе. В Лиссабоне многие бросали серебро, потому что в перемётные сумы вьючных лошадей не влезало золото. Расскажи кому из них в детстве, что серебро будут бросать, сочли бы это сказкой, а тут сказка уже стала былью. Кто же откажется от продолжения? Только женатики, ну и ветер попутный им в спину.

– Здравствуй братец, что не весел, что ты голову повесил? – Эд Бургундский скинул перевязь, на которой помимо меча и сабли крепилась еще конструкция из двенадцати крупных ячеек, наполненных явно чем-то тяжёлым, и достал из заднего кармана золотую фляжку – Причастимся? А после я отпущу тебе грехи.

– Грехи положено отпускать до причастия, брат.

– Вот это я считаю глупостью. Кто-же до причастия честно раскается? Только Святые, но я в своей жизни пока таких не встречал. Хочешь сказать, что готов стать первым?

– Нет. На это я точно не претендую. Наливай, что там, джин?

– Ты меня совсем не уважаешь, Оттон. Стал бы я такому могущественному монарху предлагать обычный джин? Здесь ром, которого на всю Европу привезли из Лузиньянии всего одну бочку. Фараон, после брака с Констанцией, станет моим родственником, мужем моей троюродной сестры, поэтому отлил мне по-родственному.

– По-моему, дрянь. – понюхал содержимое император.

– По-моему, тоже. «Ливиец» мягче и вкуснее. – согласился Эд Бургундский – Но тут главное, что это напиток королей. Одна бочка на всю Европу, сам понимаешь. Итак, что у тебя за печали, поделись с двоюродным дядюшкой, облегчи душу.

– Меня так и не признали императором.

– Правильно и сделали. Ты пока не император. Настоящий император не обращает внимание на чьё-то признание, он просто берёт и низлагает Пап, королей и герцогов, сам вспомни Фридриха Барбароссу. Хоть он и был врагом Вельфов, но императором был настоящим. Жаль, что погиб так нелепо. Интересно было бы посмотреть на его похождения в Святой земле. Ладно, в сторону лирику. Ты собираешься стать настоящим императором, или я зря сюда приехал?

– Генрих мой брат. У меня в жизни не было человека ближе, чем он.

– А мы против твоего брата ничего и не замышляем. Ричард послал ему письмо, где сообщил, что нападение на Саксонию будет считать вызовом на поединок. А в этом поединке, сам понимаешь, какие у Генриха шансы. Кроме того, в случае если он откажется от своих нелепых претензий на наследство твоего брата Вильгельма, ему прирежут часть Далмации[92]92
  Хорватии.


[Закрыть] и признают его владением весь правый берег Дуная, с правом заложить порт в устье. Что он выберет – ты и сам понимаешь. Драться в поединке с Ричардом – это верная смерть, а вместо неё ему предлагаются богатые земли. Твой брат много пьёт, но будь уверен, что несмотря на это, выбор он сделает правильный, с ним нам воевать не придётся.

– Утешил. Я предлагал Генриху уступить всю Баварию ему, но он отказался. Твердит как умалишённый «Саксония, Саксония»… Осталась у тебя ещё эта дрянь из Лузиньянии, или джина заказать?

– Ты тупой потомок викингов. Я же сказал, всего одна бочка на всю Европу. Каждый глоток на вес золота.

– А ты не потомок викингов?

– Тоже потомок. – притворно-печально кивнул герцог Бургундии и Карфагена – Но я умный. Ладно, заказывай джин, и будем думать, как нам воевать. За это лето мы должны всё успеть. К нам уже спешит Гангский легион, через пару недель он начнёт разгружаться в Марселе. С тремя легионами и десятком тысяч панцирной кавалерии, мы порвём твоего Балдуина, как гончие лису.

– Балдуин не мой.

– Тем лучше. Итак, Оттон, у нас один явный враг и почти два десятка тех, кто его поддержал. Они тоже враги, и поддержали бы любого, кто выступит против тебя. Согласен?

– Согласен. Но не карать же их только за то, что они голосовали против меня. До такого даже Барбаросса не додумался.

– Верно. Старый Фридрих всегда находил другие поводы, вот и нам их нужно найти. Например, назначить дату присяги, а всех, кто откажется её приносить – объявить мятежниками.

– Но меня ведь не признали императором. Голоса Ломбардии, Веронской марки и Пентаполя оспорены. И следует признать, что оспорены они не без оснований. Не короновавшись, Ричард не имел права голоса.

– Не следует этого признавать, Оттон. Нападение сельджуков – это достаточно веская причина, чтобы отложить коронацию. Кто будет настаивать на обратном – не только мятежники, но и пособники неверных. Папская булла на этот счёт уже подписана и отправлена всем имперским князьям. А от пособников неверных, до еретиков всего один шаг.

– Не знал. Мне ничего не присылали.

– Тебе прислали меня. Вот, читай. И будь уверен, что ты первый это читаешь.

Оттон Вельф пробежал глазами по тексту. В решительности Папе Роберу Первому не откажешь, обвинение в ереси – это даже не интердикт, это куда опаснее. Против еретиков могут выступить и рыцари Ордена Святого престола, вернее, обязаны выступить. Значит, голоса Ричарда признают, ведь этот казус рассматривается советом епископов.

– Спасибо, Эд, ты настоящий друг.

– Не только настоящий, но и умный. Назначай дату присяги, через неделю ты станешь законно избранным императором, а все твои противники – мятежниками.

– Но они ведь могут и присягнуть.

– Шутишь? – хмыкнул Эд Бургундский – Смешно. Парочка может и присягнёт, один из них твой старший брат, а остальные встанут под знамя Балдуина, что нам и требуется. Обычный имперский мятеж, Святой церкви не касается, это внутреннее дело христианских правителей, чего нам и нужно добиться – собрать всех врагов в одну армию, и разом их прихлопнуть. Но учти, у нас на это всего одно лето. Сельджуков уже добивают, арабов и мавров тоже, Третий крестовый поход скоро закончится. Ричард снова станет обычным светским правителем, и ему ничего не помешает самому прихлопнуть Балдуина, он на него за выходки в Шампани очень зол. А мы с тобой, в этом случае, будем неудачниками, вроде графов де Куси и де Суассона. Хочется тебе такого позора?

– Боже упаси!

– Как говорят мусульмане – «На Аллаха надейся, но верблюда привязывай». Нам нужно через месяц вторгнуться в графство Эно. Это единственное владение Балдуина в империи, потеряв его, он потеряет все права на имперскую корону, поэтому бой обязательно примет. А нам останется только победить мятежников и поделить их владения, по праву меча.

– Балдуин соберёт тысяч сорок.

– Тем больше добычи нам достанется, Оттон. У нас три легиона ветеранов, и тысяч десять тяжёлой кавалерии. Численно, всего на четверть меньше, но качественно мы, как минимум, вдвое сильнее. Вот смотри. – Эд Бургундский поднял свою перевязь и извлёк из одной из ячеек ребристое чугунное яйцо, размером с половину кулака.

– Ручная бомба. – узнал изделие Оттон – Только форма другая. Дрянь, ей только лошадей пугать. Латной пехоте она вреда не причинит. Даже из пращи она летит едва ли на триста футов, а арбалеты работают минимум с пятисот. К тому-же они частенько взрываются в руках своих же бойцов. В общем, вреда причиняют примерно одинаково обеим сторонам.

– Ты прав, это ручная бомба нового образца. Она почти на треть легче, поэтому полетит дальше, а убойная сила выросла примерно вдвое. Каждая положит как минимум четверых латников, какие бы доспехи на них не были надеты. К тому-же, эти бомбы гораздо надёжнее старых, взрываются девяносто девять из ста, а ещё у них у всех одинаковое замедление взрыва – ровно шесть секунд[93]93
  Часы, минуты и секунды уже общеизвестны в этой истории.


[Закрыть]. Своих они больше убивать не будут, разве что случайно.

– Что значит случайно?

– Чтобы взвести бомбу, нужно дёрнуть за это кольцо, а потом бросать. Случается, что кольцо сдёрнуто, а в этот момент арбалетный болт прилетает в глаз. Это и есть случайность. К тому-же, нам никто не мешает собрать лёгкие катапульты и везти их в глубине строя, позади линии алебардщиков. Шести секунд хватит, чтобы эта бомба успела упасть внутри вражеского построения с шестисот футов, а там она просто поотрывает ноги тем, кто рядом, и ранит тех, кто стоит чуть дальше. Поэтому артиллерию я предлагаю не тащить. Двадцать тысяч таких бомб, нам её полностью заменят, а войско Балдуина воодушевится, не подозревая подвоха.

– Надо бы попробовать.

– Конечно попробуешь. Для чего я, по-твоему, тащил всё это на себе? – Эд Бургундский тряхнул перевязью – Я и мастеров для сборки лёгких катапульт с собой привёз.

– Годится. – кивнул Оттон, разливая джин – На какие земли ты претендуешь, Эд?

– А ты не такой уж тупой, потомок викингов. Такие вопросы действительно следует оговаривать заранее. – Эд Бургундский закинулся джином и продолжил – Если мы за это лето покончим с мятежниками, все их владения отойдут тебя. Я рассчитываю, что за это ты уступишь мне Бургундское графство. Я последний представитель Бургундского дома, если не считать этого полоумного кастильца, и хотел бы восстановить королевство.

– Сказать по правде – это намного меньше, чем я рассчитывал.

– И ещё, ты поможешь мне выкупить Марсель. Мне нужен свой морской порт, чтобы герцогство Карфаген не превратилось в анклав.

– Марсель же отходит в приданное Фараону.

– Если и правда отойдёт, то получится даже дешевле, но скорее всего Ле Брюн от Марселя откажется, признав приданным присланные ему два легиона, так что торговаться придётся с Раймундом, а он один способен превзойти в торговле всех вместе взятых евреев.

– Заплатим, Эд, это всего лишь деньги. К тому-же, он сам попался в ловушку. Если запросит намного больше, чем стоит экипировка двух легионов, на него криво посмотрят все, включая и Ричарда. К тому-же, Фараон от приданного пока не отказался. Можно успеть договориться с ним. Я служил под его знаменем при взятии Каира, если хочешь, начну торговаться от твоего имени.

– Очень обяжешь, Оттон. Но пока это шкура ещё не убитого зверя. Издавай эдикт, назначив дату присяги. Сначала нам нужно разбить мятежников Балдуина. Кстати, ты в курсе, что сказал про него Ричард?

– Откуда мне в этой глуши…

– «Хорошего человека Балдуином не назовут».

– Умеет он облачать свои мысли в краткие, но предельно понятные формы. Значит, нам действительно стоит поторопиться. Будь добр, займись войсками, а я пока издам эдикт с требованием присяги и всё-таки напишу Ле Брюну предложение. Лишним оно точно не будет, сильно наглеть после такого Раймунд постесняется.

– Слушаюсь. – Эд Бургундский встал и вскинул руку в римском приветствии.

– Да ладно тебе. – Оттон тоже встал и ответил таким-же салютом – «Наше дело правое, мы победим.»

– «Враг будет разбит, Победа будет за нами.» – словно отзывом на пароль ответил Эд – Пиши, Оттон. А я отправляюсь в Марсель, встречать Гангский легион.

Седьмого мая 1197 года Ричард прибыл в Сен-Жан-д'Акр. Сельджуков уже добивали, с этим «Псы Войны» справятся и без него. Самое время наведаться в столицы, где помимо беременной жены, находилась ещё и беременная сестра. Хорошо, хоть мать пока не успела вернуться с похорон Джона. Для младшего брата, у Ричарда имелась только одна эпитафия – «Жил грешно, и помер смешно.», но мать это вряд ли обрадует. Хорошо, что её здесь нет. Выдержав церемонию приветствия двора, Ричард всех прогнал, поцеловал жену, потом сестру и устало присел.

– Извините, девочки[94]94
  Перевод со старофранцузского на новорусский, для удобства читателей.


[Закрыть], что-то я утомился.

– Риччи – это потрясающе. – почти взвизгнула Джоанна – И город, и двор, и музеум.

– Что тебе мешает завести тех же паразитов у себя? – Ричард устало начал расшнуровывать берцы – Я охотно уступлю тебе половину. Кстати, дамы, я мечтаю снять с себе обувь, уже второй день в одних носках, слишком к вам торопился.

Ой, да ладно, Риччи, мы ведь не в романах живём, все принцессы посещают отхожие места, так что запахами нас не запугать. Расскажи, как ты разбил сельджуков.

– Тебе то это зачем, сестричка? – устало усмехнулся Ричард.

– Я буду писать романы. Писать я умею, время у меня тоже есть. К тому-же, роман про тебя никто не пишет, это я уже узнала.

– Всё правильно, писать про себя я запретил.

– Почему?

– Подойди ближе, будто хочешь меня обнять. – Ричард наконец скинул берцы и носки – Вот это мой настоящий запах, сестра. Мы, несомненно, добьём и сельджуков, и мавров с арабами, но запах воина никогда не изменится. Война – это всегда грязь. Летом – это грязь, перемешанная с пылью, а зимой со снегом. Но запах всегда один и тот-же, вот и напиши об этом правду сестра. Я даже название тебе предложу – «По ком звонит колокол?», и эпиграф: «Он звонит по тебе!» Война – это постоянная грязь, и очень редкие победы. А для некоторых и поражения. Если возьмёшься написать правду, то я тебе многое расскажу. Поле боя, с тысячами убитых, пахнет куда хуже моих носков. Там запах настоящей смерти. Ну, берёшься?

– Берусь.

– Ну, тогда слушай. Однажды мы, с графом Лестером, Ги де Дампьером и Гийомом де Баскервиль жрали сдохшую кобылу. Шакалы её не доели, мы их отогнали, но пахла она ничуть не лучше моих носков, представляешь? Но, отбив у шакалов, мы её доедали только потому, что завтра нам в бой, и понадобятся силы. Мы никогда не задумывались о заразе, для нас всегда было важно только завтра. Настоящий воин про послезавтра никогда не задумывается. Напиши об этом. На такое больше никто не осмелится.