Текст книги "Ситтин (СИ)"

Автор книги: Pale Fire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Ники сел за столик. К нему тут же подошел официант, вручил меню.

– Мохито здесь очень и очень, – сказала Туу-Тикки. – Потрясающе выглядишь. Куда дальше пойдем?

– Хороший салон, – согласился Ники. – Зайду туда перед отъездом.

– Цвет ты сам выбирал или тебе присоветовали?

Ники усмехнулся.

– Сам.

– Очень тебе идет.

Ники медленно читал меню. Туу-Тикки вынула из сумочки и положила перед ним мобильник и бумажник.

– Мой номер там забит, номер Грена и Кея – тоже, – сказала она. – Часов на шесть заряда хватит.

Ники повертел в руках смартфон, наугад понажимал кнопки.

– Ага, – сказал он. – Понятно.

Заглянув в бумажник, Ники присвистнул.

– Это сколько там? И на какое время?

– Немного, восемь сотен, просто двадцатками. Ну, пока не закончатся, а потом я еще обналичу. Карточки-то у тебя нет.

Ники заказал себе малиновый смузи. Телефон Туу-Тикки завибрировал в сумочке. Звонил Кей.

– Хай! – сказал он. – Вы сейчас где?

– На Маркет-стрит, в МА-Велоуз.

– Сидите там, ща приеду!

Ники только-только принесли его заказ, как по улице пророкотал байк и остановился у веранды. Кей взлетел на веранду и плюхнулся на стул. Схватил меню, замахал рукой, подзывая официанта, заявил:

– Мне торт «Павлова» и гранатовый сок без льда. Ники, ты классный. Тикки, ты бы ехала домой, мы дальше сами.

– Сами-сами? – улыбнулась Туу-Тикки. – На байке со свежей прической?

– Я такси возьму, – сказал Ники. – Или не повезут?

– Повезут, почему? Окридж-Драйв, до самого конца улицы, а там уже и дом виден.

– Без номера?

– Девяносто девятый, – улыбнулась Туу-Тикки. – Ну тогда и правда развлекайтесь без меня.

Она подозвала официанта, оплатила свое мохито и ушла.

========== 18 ==========

Ники и Кей вернулись поздно вечером, Туу-Тикки уже даже начала волноваться. Грен ее успокаивал:

– С Ники Кей.

– Вот именно, – вздохнула Туу-Тикки. – А Кей тот еще траблмейкер.

– Откуда ты знаешь?

– Тави и Тами рассказывали. Они с ним больше дела имели. И твой Старший тоже, он его учил на рояле играть.

Грен покачал головой. Кей и рояль? А впрочем, Эшу, будучи из того же Дома, что и Кей, научился же играть на рояле – значит, рояль там был.

Туу-Тикки уже полила цветы и вымылась после этого, когда во дворе заурчал байк. Грен выглянул на крыльцо. Кей и Ники. Причем Ники на велосипеде и с рюкзаком. Когда они оба шагнули на крыльцо, под свет фонаря, Грен посторонился, пропуская их в дом. Волосы Ники, выбивающиеся из-под велосипедного шлема, были удивительно красивого оттенка. Но вот чем, интересно, набит изрядных размеров рюкзак?

– В общем, так, – заявил Кей, втаскивая байк в гостиную. – Я вам тут больше не нужен. Что мог, я показал, а дальше сами. Мне развлечения Ники по возрасту не подходят.

Ники хмыкнул, скинул рюкзак на пол и разулся. Он фонил физической усталостью, удовольствием и неутихшим любопытством. Похоже, ему понравился город. Грен был этому рад. Гинко город не пришелся по душе, он вообще не любил города, и Грена это огорчало. Сидхе или там не сидхе, Грен был горожанином до мозга костей и успел полюбить Сан-Франциско.

Кей, пока Грен размышлял, подкатил байк к зеркалу и ушел зеркалом вместе с машиной. Что было по меньшей мере странно – что бы ему не уехать Дорогой? По дому соскучился?

– Химера с возу – кобыле легче, – сказала Туу-Тикки.

– Химера подарил мне велосипед и снарягу, – сообщил Ники и принялся снимать шлем и защиту.

Он успел переодеться и теперь был в футболке, велосипедках и спортивных носках, а в стойке Туу-Тикки разглядела велосипедные кроссовки.

– Не тяжело было взбираться на холм? – спросила она.

– Нормально. Весь город на холмах. Деньги я потратил, кстати.

Ни Грен, ни Туу-Тикки не стали спрашивать, на что. В конце концов, они представляли, сколько стоит хороший городской велосипед и защита к нему.

– Не, не на велик, – помотал головой Ники. – Студия сценической пластики. Шесть сотен в неделю. Завтра еду туда с утра. Будильник есть?

– В мобильнике, – ответила Туу-Тикки. – Ок, сколько тебе еще нужно?

– Столько же, – нагло заявил Ники и спокойно улыбнулся.

– Без проблем, – ответил Грен. – Но до завтрака, думаю, терпит. Кстати, ты голодный?

– Я ужинал. Да, я видел, в бухте виндсерфингисты есть.

– Есть, но мы не в теме, – покачал головой Грен. – Вот если бы тебе были нужны местные ролевики…

– Ролевиков мне дома хватило. Ладно, разберусь. Ночи!

Ники собрал свои вещи и ушел наверх.

Все следующие дни Ники уходил утром, сразу после завтрака, и возвращался поздно вечером, иногда – заполночь. И ему было хорошо. Так хорошо, что волны его эмоций расходились по всему дому. Он соблюдал правила и не тащил в дом новых приятелей, но они явно были – уже на следующий день после отбытия Кейджиро Ники принес такую телесную удовлетворенность, что его дневные – или вечерние? – занятия стали очевидны. Кажется, Сан-Франциско выдал Ники все, что Ники только мог у него взять.

Впрочем, в воскресенье всю первую половину дня Ники провел дома. Он освоил новый ноут, Туу-Тикки залила ему на читалку всю свою цифровую библиотеку, так что Ники не скучал. Однако перед обедом ему позвонили, Ники на скудном, но достаточно правильном английском договорился о встрече, вызывал такси и уехал, чтобы вернуться только в два часа ночи. С кем он успел скорешиться, где и каких развлечений искал, Туу-Тикки и Грен не интересовались: у Грена вовсю шла подготовка к очередной игре, а Туу-Тикки часами осваивала гитару, делая перерывы только для того, чтобы поплавать в бассейне и побродить по саду.

В середине следующей недели Ники начал уходить рано утром. Завтрак себе он готовил сам, сам мыл посуду, брал велосипед и куда-то уезжал. Как-то вечером, не слишком поздно, он вернулся довольный, с сияющими глазами, пропахший морем, с шевелюрой, похожей на всклокоченную веревочную швабру.

– Виндсерфинг, – объявил он, падая в кресло. – Весь день в бухте. Ну и холоднющая же у вас вода! Тикки, дай мне телефончик того салона. И денег на него, ага?

Туу-Тикки дала ему визитку салона и пятнадцать полусотенных купюр. Денег на развлечения Ники ей было не жалко. Да и потом, он же гость. Ему полагается. После тех сумм, в которые обошлось лечение Гинко, развлечения Ники были очень и очень дешевы. Правда, ей было интересно, где он взял – или с кого снял – костюм для виндсерфинга. Но спрашивать Ники об этом она не стала.

Она вообще не спрашивала, где он был и что делал, хотя духи исправно, без запроса, докладывали ей, что появляется в комнате Ники – одежда, обувь, косметика уходовая и интимная, какие-то мелочи вроде продвинутых расчесок для волос. Туу-Тикки и рада была бы этого не знать, но у духов было свое мнение о ведении дома. Правда, только мнение. Приказы они выполняли исправно.

Ники отдыхал в Сан-Франциско уже две недели, когда Грен как-то вечером сказал Туу-Тикки, прервав ее чтение «Эогана О’Салливана»:

– Наш гость с каждым днем становится все более и более живым, ты заметила?

– Думаю, его занятия тому способствуют.

– Ты о ежедневном сексе?

– И о нем тоже. Все это дела очень простые и плотские. Из тех, что привязывают к тварному миру.

– Я не совсем это имел в виду, но ты права. Жаль только, что он не слишком рвется с нами общаться.

– Он человек, а мы сидхе. О чем бы мы говорили?

– О том, что я каждую ночь играю ему возвращение в мир живых?

Туу-Тикки покачала головой:

– Не думаю, что ему стоит об этом знать. Ники правильно выбрал себе занятия и круг общения. Мы слишком не от мира сего, Грен.

За Ники прибыли в первый вечер новолуния. Он только вернулся из салона, где обновил прическу и маникюр, когда во дворе низко заурчал тяжелый байк. Туу-Тикки выглянула посмотреть, кто приехал, и встретилась взглядом с невероятной красоты женщиной, слезавшей с трайка. Женщина была высокая, сильная и стройная, с длиннющей каштановой косой и яркими зелеными глазами. Что-то в ее лице указывало на Россию, и Туу-Тикки, спросив:

– За Ники? – не удивилась кивку.

Зато явно и открыто удивился Ники.

– Юла! – сказал он. – Ты по мою душу?

Юла достала из кармана губную гармошку и быстро проиграла несколько тактов согласия.

– А как ты узнала?

Юла сыграла что-то смутно знакомое.

– Ну… – начал Грен. – Я рассказывал о тебе своему среднему брату и его супругу, Дэну. Дэн – навигатор со Звездочки. Через Звездочку много кто проходит. Наверное, кто-то рассказал.

Юла кивнула и сыграла согласие.

– Ну вот, – улыбнулся Грен. – Все просто. И решает проблему возвращения, потому что Кей так и не обсказал мне маршрут.

– Ага, – Ники задумался. – Значит, мне паковаться.

Губная гармошка прогудела припев из «Пути домой», но Юла махнула рукой – мол, завтра. Она была пропылена после долгой дороги и явно устала.

– Наверху есть спальни и ванные комнаты, – сказала ей Туу-Тикки, – а через час будет ужин. Хватит времени упаковаться и попрощаться. Ники, оставь только телефон и зарядник, тебе они дома не пригодятся, а нам еще понадобятся, я думаю.

– Бумажник? – спросил Ники.

– Оставь себе вместе с содержимым.

Ники хмыкнул – похоже, содержимого в бумажнике было больше, чем просто пара десяток. Да и сам бумажник из буйволовой кожи ему нравился.

– Ноут, читалка?

– Забирай с собой. И велосипедную снарягу тоже. Я бы тебе и велик предложила забрать, да только как его к трайку приделать?

– Велик у меня дома есть. За снарягу – спасибо.

И Ники бегом поднялся в свою комнату. Юла, величаво кивнув, ушла за ним.

Уехали они утром – солнце только-только выползло из-за гор. На трайке нашлось место прикрепить плотно набитый рюкзак Ники. Туу-Тикки выдала им с собой еды, воды и холодного чаю и постояла на крыльце, глядя, как трайк выкатывается за ворота, поворачивает направо и почти сразу тает в утренних лучах

Грен вышел на крыльцо, обнял Туу-Тикки.

– Мне будет его не хватать, – сказала она. – Странно, но правда. И как раз-таки Ники вряд ли придет к нам снова.

– Ощущение, что ты сделала что-то значимое для него? – спросил Грен.

– Мы сделали, Грен. Мы. И немного ностальгии по России. Но это как раз пройдет.

– А я иногда скучаю по Альба-сити, – признался Грен, увлекая Туу-Тикки в сад. – Посидим под деревьями?

– Давай.

Они устроились под начавшими наливаться мандаринами. Духи принесли Туу-Тикки табак и трубку, и она закурила.

– Ты не думал наведаться туда? – спросила она. – Навестить родных?

– Я думаю об этом, – кивнул он, – но очень не спеша. То, что я им не нужен, полбеды. Я это давно знаю и уже свыкся. Не болит. Но ведь и они мне больше не нужны. Я скучаю по городу. Даже не так – по своей юности. Я не чувствую себя старым, даже зрелым не чувствую, но…

– Я понимаю, – она погладила его по руке. – Надо отпустить того мальчика, который родился и жил на Марсе?

– Пожалуй, – согласился Грен. – Попрощаться с ним.

========== 19 ==========

В ночном воздухе разливался аромат роз, нотой выше, дразнящим шлейфом, стлался какой-то другой запах, Меркуцио не мог его опознать. И воняло порохом и кровью. А в следующий миг боль вцепилась в тело стаей голодных крыс. Меркуцио захрипел, закашлялся, он захлёбывался чем-то, и только выхаркнув чёрный сгусток на цветные гладкие камушки понял, что это – его кровь. Краем глаза Меркуцио заметил что-то большое и тёмное и откатился подальше. Он уже мог дышать, боль слабела, оставляя тянущее ощущение в груди над сердцем и в правом боку.

Меркуцио огляделся, не вставая, вскакивать в таких случаях его отучили давным-давно, вот это большое и тёмное и отучило. Чёрный зверь скрёб лапами, Меркуцио видел, что глаза у него закатились, а шерсть местами мокрая и слиплась. Потом он булькающе выдохнул и замер, уткнувшись мордой в землю. Только бока ходили тяжело.

Вокруг был двор какого-то дома, незнакомое место. И Меркуцио готов был поклясться, что это не Верона и даже, похоже, не их Перекрёсток. Вспомнить бы ещё, что случилось. Кто на них напал? Меркуцио ощупал себя – затягивающиеся раны были огнестрельными, а Тибальт признавал только холодное оружие. Да и сам Меркуцио предпочитал рапиру и парную к ней дагу, порох действовал далеко не везде. Но сейчас оружия при нём не было вообще, даже перевязь отсутствовала. Всё страньше и страньше.

Меркуцио осторожно поднялся на одно колено. Переждал головокружение, ровно дыша и морщась от неприятных ощущений в груди, и встал. В доме наверняка есть кто-то, кто может помочь. Или хотя бы вызвать помощь. Меркуцио пошёл к двери.

На крыльцо, едва не прибив гостя дверью, вылетел Грен – сонный, взлохмаченный, в одних штанах и босой. Окинул взглядом двор, оценивая ситуацию, тряхнул головой, прогоняя остатки сна, и сказал:

– Привет. Сейчас…

Духи уже устраивали у камина подранный химерой матрац, стелили на него ненужный плед, аккуратно брали черного зверя и заносили в дом. Грен посторонился, пропуская в дом огромного кота. Еще черный котик…

Внутри Туу-Тикки уже разворачивала ветеринарную аптечку. Правда, на лечение котика весом в полтонны дозировки рассчитаны не были, но перевязочного материала в доме хватало.

Меркуцио заковылял следом в дом и рухнул в ближайшее кресло.

– Вина, пожалуйста. У вас есть красное вино?

Тибальд на матрасе ворчал и дёргал хвостом. Но он тоже уже достаточно пришёл в себя, чтобы осознать, что здесь нет угрозы и нет нужды нападать или убегать.

Дух принес гостю бокал и откупоренную бутылку.

– Помощь нужна? – спросил Грен у Туу-Тикки.

– Я сама, – ответила она. – Духи помогут. Займись вторым гостем.

Послушный дух принес человеческую аптечку. Меркуцио стащил остатки любимой льняной сорочки. Раны всё ещё кровили, у него на глазах под кожей на уровне печени дёрнулись мышцы – Меркуцио едва не выронил бокал – и из раны вывалилась крупная деформированная пуля. Рыжий подхватил её и повертел.

– Чтоб я сдох, – Меркуцио не знал, что и думать. Таких пуль в Вероне не применяли уже лет двести.

– Вот этого как раз не надо, – покачал головой Грен. – Чем я могу помочь?

– Простите, – Меркуцио потёр рукой с зажатым в ней бокалом лоб, – плохо соображаю. Антисептик мне нужен, наверное. И временная повязка, пока оно затянется. Одежда, помыться и поесть. Что там видно, у Моро тоже так раны затягиваются?

Грен достал антисептик, бинты, пластыри и предложил:

– Давайте я займусь вашими ранами.

Туу-Тикки повернула голову, убрала испачканной в крови рукой волосы со лба.

– Да, быстро затягиваются, главное, чтобы шерсть в рану не попала.

Расторопный дух тут же принялся плести ей косу, чтобы волосы не лезли в глаза.

– Да, спасибо, – Меркуцио допил вино и поставил бокал на пол. – Я Скалигер, а этот большой и чёрный – Моро. Он тоже потом перекинется в человека, я думаю. Мы всё ещё в веере Земли?

– Да. Сан-Франциско, Соединенные Штаты Америки, – ответил Грен. – Сядьте на край и повернитесь боком, ага, – он начал накладывать повязку на рану. – Я Грен, а это моя жена, Туу-Тикки.

Откуда-то сверху спустился Кай, потянулся, помахал хвостом и подошел к морде Моро, чтобы обнюхать его. Лизнул в ухо и лег рядом, почти касаясь длинным носом носа кота. Тибальт приоткрыл один глаз, увидел перед собой эльфийскую борзую и фыркнул от удивления. Пошевелил носом в сторону Туу-Тикки. Издал вопросительный звук.

– Лежи спокойно, – отозвался Меркуцио. – Это какая-то Земля, дом-у-дороги. Ещё вопросы?

Тибальт проворчал что-то в усы.

– Думаю, с едой и ванной стоит подождать, пока не затянутся раны, – сказал Грен. – Еще вина? Чаю или кофе? Вам с другом нужна одна комната или раздельные?

– Одну комнату с этой кучей шерсти? – хмыкнул Меркуцио. – Нет, нам разные. Чёрного чаю с сахаром и лимоном и плед, если можно. Мне холодно.

Кот проворчал в адрес Скалигера своё мнение о «куче шерсти», но Меркуцио сделал вид, что ничего не понял.

Плед появился почти мгновенно. Чай – пару минут спустя. Грен, заканчивая перевязку, видел, как духи толпятся вокруг черного кота, с интересом наблюдая за ним и за тем, что делает Туу-Тикки. И никто из них не пытался подлизать кровь. Просто убирали – кровь, шерсть, окровавленные тампоны.

Меркуцио закутался в плед, с наслаждением сделал несколько глотков чая. Огляделся по сторонам.

– Необычный дом, – сказал Скалигер. – У нас дома из камня. Здесь всё живое, сплошной поток. Да, Моро наверняка тоже пить хочет. Большой кот, хочешь воды?

Тибальт проворчал утвердительно.

– Воды в большом тазу, – велела Туу-Тикки.

Дух поставил таз прямо под нос коту. Кай недовольно заворчал и отодвинулся. Понюхал воду, но пить не стал.

– Это ситтин, – объяснил Грен. – Вряд ли нам с Туу-Тикки было бы хорошо в каменном доме.

– Камень разный бывает, – возразила она, – и фундамент у нас гранитный, а подвал бетонный. – Так, я закончила, – она встала и укрыла кота еще одним пледом в черно-желтую клетку. – Ой. – Только сейчас она заметила, что из одежды на ней только голубая шелковая пижамка – трусики и легкомысленный топик. – Халат мне.

Закутавшись в темно-синий с белой отделкой халат, она спросила:

– Кто голодный, чем кормить? Если совсем сразу – есть копченое мясо, копченая рыба и сыры. Ну и молóчка с фруктами. Если не так к спеху, через полчаса будет рыба и салат из морских гадов. Если совсем не к спеху, через час будет тушеная индейка с овощами.

Тибальт перевалился на живот, подобрал лапы под грудь и принялся лакать воду, периодически останавливаясь и отдыхая.

– А мясо есть? – спросил Меркуцио. – Я думаю, через час-полтора у нас всё затянется. Моро сутки ещё точно не будет менять облик. Да, спасибо за помощь. Чем мы можем заплатить?

– Все уже оплачено до вас, – пробормотал Грен, пытаясь вспомнить, достаточно ли в морозильнике мяса для кота. – Мясо надо будет разморозить.

– Там половина оленьей туши с осени, – напомнила ему Туу-Тикки. – Должно хватить.

– Я не знал, – Грен покачал головой.

– Росс поделился.

Скалигер переводил взгляд с женщины на мужчину, слушая, что они говорят.

– Оленина подойдёт, – заверил Меркуцио. – Под чьей рукой этом дом? Я не узнаю.

– Первый Дом Хаоса, – ответила Туу-Тикки. – Так как, вы будете есть сейчас или подождете горячего?

Скалигер поднял брови.

– Я подожду. Пока посплю, – он протянул пустую кружку Грену, который стоял ближе.

Тибальт уже спал, сонное мурлыканье огромного кота перекатывалось по гостиной.

Грен взял кружку и, обняв Туу-Тикки за плечи, увлек на кухню. Там он сказал:

– Меня прямо перед их приходом тряхнуло во сне. Разрыв пространства?

– Наверное. Я тоже что-то такое почувствовала, ну вот как занавес большой хлопнул. Займись пока нарезкой мяса, а я сделаю овощи на пару. Ты сам-то голодный?

Грен рассмеялся.

– Не настолько, чтобы по второму разу ужинать во втором часу ночи. Ты бы шла спать, я сам справлюсь.

– Да я и не хочу. Налей мне вина с водой.

Через час Туу-Тикки подошла к Меркуцио и тронула его за плечо.

– Ужин готов, – сказала она. – Котика сейчас покормим. Только я сначала своих выгоню за дверь.

– Спасибо, – Скалигер осторожно поднялся.

Он чувствовал слабость, свежие шрамы тянуло, но и только. И раны зажили куда быстрее, чем должны были бы даже при их регенерации оборотней и хранителей. Не говоря уже о том, что это были смертельные раны. Что-то очень неправильное случилось этой ночью на Пьяцца делле Эрбе.

Еда тут была такой же живой, как и сам дом. Меркуцио попросил то вино, что ему принёс к креслу дух, и наслаждался. Тибальт в гостиной грыз олений бок, придерживая его лапой.

Кай время от времени вздыхал, глядя на оленину, но на мясо не покушался. Просто оно так дразняще пахло… Не выдержав, Кай нашел Грена, взял его зубами за руку и повел к двери.

– Тебя выпустить? – спросил Грен. – Далеко не уходи, хорошо? И будь осторожен.

Кай с пренебрежением дернул ушами и выскользнул наружу.

– Комнаты на втором этаже, – тем временем рассказывала Меркуцио Туу-Тикки. – Одна ванная на каждую пару спален. Сейчас у нас гостей нет, кроме вас, так что если вам нужны раздельные ванные – пожалуйста. В спальнях есть одежда, в ванных – халаты и полотенца.

Меркуцио кивал.

– Не думаю, что нам понадобится две ванных, – улыбнулся Скалигер, он был всё ещё бледен, а не просто белокож, как многие рыжие. – В облике Моро мыться точно не будет. Да и вряд ли мы задержимся. Если нас убили, на нашем Перекрёстке творится что-то недопустимое. Нам нужно домой.

– Вы найдете путь домой сами? – спросил Грен. – Откуда вы?

– Мы не ходим по Дороге, я не знаю координат. Мы с Ночной Вероны, если вам это что-то говорит. Может, большой кот знает, у него иногда бывают дельные мысли.

– Я слышал про Ночную Верону, – кивнул Грен, – но не был там. – Он ненадолго задумался. – Скажите, а у вас есть в доступе большое зеркало?

– Конечно. В Палаццо дель Подеста. Обычно там есть дежурный паж. Но сейчас я ни в чём не уверен.

– С вашей помощью я могу попробовать связать зеркала. Если мне это удастся, вы сможете пройти напрямую, не тратя времени на дорогу.

– Прекрасно! – Меркуцио отсалютовал Грену бокалом. – Что нужно от меня?

– Сейчас – ничего, – ответил Грен. – Отдыхайте. Когда ваш спутник сменит форму, попробуем втроем. Я направлю поток, от вас потребуется визуализация и желание оказаться дома. Сильное желание.

– Ясно, – кивнул Скалигер.Он доел последние овощи с тарелки, от добавки отказался, налил себе ещё вина и ушёл мыться. Тибальт покосился на него, хрустя вкусными рёбрами, и на всякий случай показал когти. Меркуцио пожал плечами.

Грен быстро собрал грязную посуду. Туу-Тикки зевнула, потянулась и налила себе еще вина.

– Ох напьюсь я сегодня, – сказала она. – Ты не против?

С утра, пока гости спали, Грен и Туу-Тикки сели играть – вдвоем, большая арфа и классическая гитара. Играли они фантазию на тему рождественских каролей – странный каприз в середине лета. Когда котик, зевнув во всю зубастую пасть, потянулся на матрасе, едва не сунув хвост в камин, помахал лапами и встал, Грен прервал игру.

– Тебе, я думаю, на улицу надо? – спросил он.

Большой чёрный зверь благосклонно кивнул.

Грен открыл ему дверь, в которую тут же вошли ждавшие на крыльце коты. Потом проводил до калитки и оставил ее приоткрытой, чтобы кот смог вернуться. Закрывать входную дверь он тоже не стал.

– Чем бы эдаким накормить котика на завтрак? – спросил он.

– Я с ночи вынула размораживаться трех индеек, – ответила Туу-Тикки. – Должно хватить. Вообще у нас много мяса – я запасалась, а едим мы в основном рыбу.

Тибальт по дорожке запаха хозяина дома и эльфийской борзой поднялся на холм, облюбовал себе место и сел, оттопырив хвост. Забросал следы своего присутствия хвойным опадом. Поднялся ещё выше, на самый гребень и постоял, принюхиваясь. Он второй раз в жизни был в другом мире. Здесь пахло солнцем и почти не пахло камнем и людьми.

Кот, слегка прихрамывая на правую переднюю лапу, пошёл обратно к дому. Раны совсем заросли, хотелось есть и полежать ещё. Пока ещё Меркуцио спит, и в доме тихо. Музыку Моро за шум не считал, а вот болтовня Скалигера – это совсем другое дело.

Калитка была приоткрыта, Тибальт вошёл во двор. Тут пахло их кровью, но очень слабо, духи почти всё убрали. Наверное, что-то успело впитаться в землю. Моро заворчал. Он тоже очень смутно помнил, почему перекинулся в кошачий облик и кто в них стрелял. И ему это не нравилось. Тибальт вернулся в дом и вопросительно мурлыкнул.

– Сейчас велю принести, – сказала Туу-Тикки.

Духи немедленно принесли котику таз с водой и пару здоровенных индеек. Киану подкрался к той, что была подальше от Тибальта, и вцепился зубами в крыло. Сесс был осторожнее и к большому котику не приближался.

– Теперь главное, чтобы не пришел Эшу, – Грен пробежался пальцами по струнам. – Два черных котика – это перебор.

– По закону подлости… – начала Туу-Тикки.

– Нет-нет-нет, – покачал головой Грен. – Сегодня среда, репетируем мы в пятницу и в подвале, как завещал Средний, у Эшу терапия… Никакого закона подлости. Я против.

Моро негодующе зашипел на наглого кота и прижал его лапой к полу. Оттолкнул от своего завтрака. Киану жалобно мяукнул, вывернулся и побежал к Грену – жаловаться. Грен погладил его по взъерошенной шерсти и сказал:

– Сам виноват. Это чужая еда.

Тибальт сгрыз индеек, оставил местным котам два хребта, напился воды из таза и улёгся у камина – вылизываться. У него оба бока были в засохшей крови. Периодически Моро недовольно ворчал себе в усы и нервно дёргал хвостом.

Когда сверху спустился зевающий Меркуцио в одолженном из ванной комнаты халате, Тибальт одним прыжком оказался у лестницы и зашипел.

– Эй, эй, спокойно, – Скалигера ничуть не удивила такая реакция. – Клянусь, что это точно не я. Доброе… что тут сейчас? День?

– День, – кивнул Грен. – Хотите кофе?

– Нет, не любитель, – улыбнулся Скалигер, – чай. И завтракать. Котик уже ожил, насколько я вижу?

Ворчащий Тибальт проводил Меркуцио до дверей кухни, но сам туда не пошёл. Подёргал хвостом. Подумал и пошёл к Туу-Тикки знакомиться. Он помнил, что с ним вчера занималась женщина. Тибальт обнюхал её, намекающе мурлыкнул и подставил ухо чесать.

Туу-Тикки улыбнулась, поставила гитару в стойку и занялась ответственным делом чесания большого кота. Грен тем временем принялся заваривать чай. Духи накрыли на стол на двоих.

– Сегодня рыба, – предупредил Грен. – Я не спросил, нет ли у вас аллергии.

– Нет-нет, я бы сказал. Я вполне представляю, что такое дом-у-дороги. У нас тоже есть такой у Перекрёстка. Очень старый, правда. Ему больше тысячи лет.

Ел Меркуцио неторопливо и аккуратно, как человек, воспитанный в хорошем доме. Собственно, он вырос во дворце подеста Вероны.

– Этому еще и двух лет нету, – улыбнулся Грен, наливая чай в полупрозрачные чашки. – Но у него своя специфика. Это не дом «общего назначения», если можно так сказать.

– Это дом для таких живчиков, как мы? Я чувствую своеобразный отпечаток. Я оборотень-птица, солнечный орёл. Моро мой, скажем… напарник. Ночной котик. А вы? Почему сидхе живёт в доме-у-дороги в мире людей? Если это уместный вопрос, конечно.

Начёсанный Тибальт лизнул Туу-Тикки руку шершавым языком и ушёл дремать к камину.

– Это дом смерти и возрождения, – серьезно ответил Грен. – Мы полукровки, выросшие и воспитанные среди людей, здесь нам самое место.

– Вы ладите с людьми?

– Мы не общаемся с ними сколько-нибудь тесно, – пожал плечами Грен. – На уровне «привет-привет, как дела» – ладим. А друзей у нас среди них не появилось и вряд ли появятся.

Меркуцио приподнял брови.

– Почему?

– Специфика работы. Кроме того, у меня и в прежней жизни не было друзей. Не тот склад характера, видимо. У Туу-Тикки есть приятельницы, но нет близких подруг. Дружеское общение предполагает визиты, а этого мы стараемся избежать. Сложно объяснить обычному человеку, почему у камина греется черный котик таких размеров, и никто его не боится. В этом мире нет открытых оборотней.

– А-а, вот что… У нас оборотни – обычное явление. Правда, в Вероне сидхе не живут, но южнее, в Венеции, и севернее, у подножия Альп – вполне. Но так было не всегда. В тысяча шестьсот тридцатых годах была большая война и пандемия, после неё людей стало заметно меньше, а нелюдей – больше. У нас и вампиры есть, я раз видел рождённого, потом три ночи не спал!

– Рожденный – это кто? – заинтересовался Грен.

– Рождённый вампир, – объяснил Меркуцио, – то есть его никто не кусал.

– Ничего не знаю о вампирах, – признался Грен. – Туу-Тикки даже фильмы про них не особенно любит. – А я и вовсе не из этого мира, в нашей культуре вампиры, видимо, вымерли как идея масскульта одновременно с освоением Солнечной системы.

– С освоением Солнечной системы? – не понял Скалигер.

– Да. В моем мире случилась техногенная катастрофа, частично разрушившая Луну и вызывавшая бомбардировку Земли ее осколками. И человечество населило Солнечную систему – колонии на Венере, Марсе, крупных спутниках планет-гигантов. Я сам с Марса.

– Ого! Вот это да! – Меркуцио был в полном восторге. – И как Земля выглядит с Марса?

– Как крупная зеленая звезда, – улыбнулся Грен. – Но я не бывал на ней, пока не оказался здесь.

– Да, удивительно, – покачал головой Скалигер. – Это куда страннее оборотней у камина, на мой взгляд.

– Магический путь и технологический путь, – сказала вошедшая Туу-Тикки. – И мне чаю. Я бы предпочла, чтобы на этой Земле было побольше магии.

– Что там Моро? Ещё не перекинулся? – спросил Меркуцио.

– Кажется, ему понравилось быть котом, – улыбнулась Туу-Тикки и села за стол. – И потом, он же только что наелся. Мясо в пищеварительном тракте, килограммов тридцать. Для котика его размеров это ерунда, но человека же разорвет.

– Да, точно, – Скалигер нахмурился. – Ему вообще нравится быть котом, девушки его обожают в этом облике.

– Ну какая же девушка не любит котиков? – Туу-Тикки рассмеялась, отпила чаю и сморщила нос. – Что-то я слишком крепкий себе налила. Грен, солнышко, достань, пожалуйста, сливки. Чтобы сменить форму на сытый желудок, надо быть магом-перевертышем, а не оборотнем, я думаю.

Грен налил сливок ей в чай. Его по старой памяти радовало, когда Туу-Тикки ела и пила что-нибудь более калорийное, чем чай без сахара и овощи.

– Не специалист, – развёл руками Меркуцио. – Сколько же он будет это мясо переваривать? До вечера обернётся? – Скалигер неожиданно зевнул. – М-да, вопрос снимается. Я думал, что уже восстановился. Наверное, просплю как раз до того момента, как он обернётся. Только не кормите его больше в этом облике, пожалуйста. Нам нужно вернуться домой.

– Да, я помню, – кивнул Грен. – Отдыхайте.

========== 20 ==========

В животном облике думается совсем не так, как в человеческом. Тибальт не взялся бы описать разницу. Но что бывают моменты для того облика и для другого – это ему говорил ещё его отец. И сейчас время кота заканчивалось, наступало время линейной логики и человеческих решений.

Большой чёрный зверь у камина пошевелился на своём матрасе, зевнул во всю пасть, поднялся, потянувшись сперва передними лапами, потом – задними. Подошёл к играющему на арфе хозяину дома, понаблюдал, как танцуют по струнам пальцы. Дёрнул хвостом. Музыки в этом облике он не понимал, хотя она не раздражала.

Пошевелил носом и пошёл к лестнице на второй этаж. Нашёл по запаху комнату Меркуцио, прислушался. Судя по ровному дыханию, Скалигер ещё спал. Тибальт фыркнул, сосредоточился и шагнул в облик человека. Его любимая чёрная шёлковая сорочка на груди и спине висела заскорузлыми от крови клочьями. Какого дьявола, кто додумался стрелять в хранителей?

Моро занял ближайшую ванную комнату почти на час. Спустился вниз уже в накинутом поверх штанов халате, чистый и голодный.

– Добрый вечер. Тот большой кот – это я.

– Я знаю, – улыбнулся Грен и встал. – Эмоциональный фон одинаковой окраски. Тона отличаются, а общий цвет – нет.

Через черный ход в дом вернулась Туу-Тикки. Руки и ноги у нее были в грязи – поливала цветы. Грен любил смотреть, как она делает это в темноте – босиком шагает по теплой земле в темноте, со шлангом в руках, и разговаривает с растениями, а над ее головой, чуть впереди, дух несет керосиновые фонари. Сама Туу-Тикки поливала только цветущие растения и кусты, фруктовый сад поливали духи, но с фруктовыми деревьями она тоже разговаривала.