Текст книги "Ситтин (СИ)"

Автор книги: Pale Fire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Она накрыла на стол, поставила кувшин с виноградным соком, достала из духовки форму с рыбой, а из пароварки – овощи, пододвинула поближе к Кошке салатницу.

– Что ты была сонная – это нормально. Я весной летала в Молдову, вернулась сонная до того, что уснуть не могла, даже лавандовая ванна не спасла. Пришлось тащить в ванну Грена и успокаиваться об него. Только он все равно уснул едва ли не раньше, чем донес меня до постели, бедолага.

– Пахнет аппетитно. – Кошка налила себе сока и наконец-то села за стол. – Так ты родом из Молдовы? У меня была подруга, твоя землячка. Вы даже чем-то похожи.

– Ага, из Кишинева. А теперь вот тут. Почти то же самое, только Сан-Франциско совсем субтропики, не средняя полоса, и тут море есть. В Кишиневе всех морей – четыре грязных искусственных озера, и то одно несколько лет назад осушили зачем-то, а снова так и не наполнили.

Туу-Тикки разложила по тарелкам рыбу и овощи и вздохнула:

– Очень здорово, что ты приехала. Может, хоть ты в отсутствие Грена последишь, чтобы я ела. А то я как увлекусь чем-то, так сразу про еду забываю, а Грен потом ворчит, что анорексия мне не к лицу. Правда, он все равно в воскресенье вернется. Но поздно, ночью, я думаю. Он с игр всегда поздно возвращается. Нашел себя в ролевом движении и бросился в него с яростью неофита.

– Так вы и вправду землячки. Но я про Кишинев почти ничего не знаю, только то, что рассказывала подруга. Она, кстати, тоже его с Сан-Франциско сравнивала. – Кошка разжевала первый кусочек рыбы и восхищенно посмотрела на Туу-Тикки. – Какая вкуснятина! Ты отлично готовишь. Уж теперь я точно про еду не забуду. И тебе могу напоминать, если хочешь. Я совершенно не разбираюсь в ролевых играх. Моя страсть – растения. И ты грозилась утроить экскурсию по саду.

– Вот поедим – и пойдем в сад, – пообещала Туу-Тикки. – Мы когда сюда въехали, тут только кипарисы росли у забора, и все, остальное уже я высаживала. Это тунец, я с утра была на рыбном рынке, там отличные стейки тунца продавали. Легко готовить, когда в доступе качественные продукты. Это вам не кошмарных трехгранный минтай!

– Так вот какой вкус должен быть у тунца. Я покупала его в Москве. Один раз. Больше не хотелось. Да и свежая полудохлая рыба из магазинных аквариумов мне никогда не казалась съедобной. А тут ведь поймали и сразу на прилавок? Хорошо, когда море рядом.

На самом деле Кошка недолюбливала подобные разговоры. Они всегда очень быстро начинали казаться ей пустыми и бессмысленными. Даже если это было не так по сути, ощущения оспорить не получалось. В надежде на скорое перемещение в сад, где можно сменить тему на что-то более разумное, Кошка тщательно старалась соблюсти равновесие между «съесть всё как можно быстрее» и «не показаться голодной сиротой».

– Что-то не так? – посмотрела на нее Туу-Тикки. – Тебе неуютно?

– Нет, что ты, – попыталась соврать Кошка, посмотрела в глаза Туу-Тикки и поняла, что все эти социальные реверансы – чушь собачья, что ей совсем не хочется юлить, что правда – единственное, что точно никогда не сможет обидеть ее подругу.

– Просто недолюбливаю светские беседы за столом, – потупившись в тарелку, призналась Кошка. – Есть в них что-то неправильное. Прости. Это не значит, что я не хочу с тобой говорить, или что весь предыдущий разговор был чем-то ненужным…

Туу-Тикки молча кивнула.

– Чертов английский «смолл толк». Ну и то, что я уж сколько здесь живу, а все еще в полном офигении от качества еды. Правда, аппетита мне это не прибавляет. – Она задумалась. – А знаешь, потому и не прибавляет. Потому что еда, во-первых, всегда есть и будет и, во-вторых, в ней есть все, что нужно, поэтому ее не надо много.

Она посмотрела на опустевшие тарелки, собрала их со стола и спросила:

– В сад?

Ну вот и как тут реагировать? Поняла, приняла, не обиделась, да еще и вину на себя перетянула. «Не умеешь ты, дорогая киса, с нормальными живыми людьми общаться. А с кем практиковаться-то? Лиса и Рыбка? Так они обе полоумные. Там только «улыбаемся и машем». Коллеги? Там вечные танцы с бубном. Родичи? Вот даже не смешно. Пушистый? Так я, как йогой занялась и со спиной подружилась, и вижу-то его хорошо если раз в год. Была Жаба, но где она теперь, только боги ведают. Что-то я как-то часто ее в последние сутки поминаю. С чего вдруг? Ладно. Об этом потом подумаю. Туу в сад зовет, а я тут в себе копаюсь, фиялка хренова».

– Прости, я немножко зависла. Да, пойдем в сад. – Кошка встала из-за стола, решительно отгоняя хмурые мысли.

Сад Туу-Тикки был разделен на три зоны: за домом росли фруктовые деревья, между ними и основным цветником был бассейн.

– Мы сначала за персиками или за розами? – спросила она, выводя Плюшевую Кошку в сад через задний ход. – Розы и прочие красивости в основном справа от бассейна, а фруктовый сад – за домом.

Кошка на мгновение задумалась.

– Давай сперва за розами. А фрукты с деревьев есть можно?

– Сколько угодно. Сейчас как раз персики и абрикосы. Черешня уже отошла, а цитрусовые не поспели. Ну и яблоки пока только ранние.

Туу-Тикки повела Плюшевую Кошку по саду, показывая и фуксии, и клематисы, цветшие так обильно, что не было видно зелени, и уже отцветшую глицинию, совсем небольшую, и множество самых разных роз. Показала вьющуюся по забору молодую виноградную лозу, на которой наливались гроздья, похвасталась, что в здешнем климате на фуксиях вызревают вполне съедобные ягоды.

Пионы уже отцвели, лилий Туу-Тикки не сажала – не особенно их любила. Всякой почвопокровной цветочной мелочи у нее тоже было мало, вместо нее между розовыми кустами Туу-Тикки высеяла низкорослую газонную травку. И всю дорогу Туу-Тикки тихо радовалась тому, как хорошо все принялось и разрослось – кто бы сказал, что этот сад цветет всего второй сезон?

Кай улегся в шезлонг у бассейна, свесив хвост на шероховатые гранитные плитки, и оттуда наблюдал за людьми. Коты, весь день спавшие под кустами, вылезли и отирались о ноги.

– Рыжий – это Киану, мэйнкун, – рассказывала Туу-Тикки. – Песочный – Сесс, абиссинец. Он мальчик нелюдимый, а вот Киану может прийти спать в кровать, он это любит. Хорошо кровати большие.

Глаза разбегались от представшего великолепия и буйства красок. Нельзя сказать, что сад был очень уж большим – не Версаль какой-нибудь, но Плюшевой Кошке хватило, чтобы захлебнуться в эмоциях. Даже тот факт, что по саду она бродит босиком, Кошка отследила не сразу. Но камни тропинок нагрелись на солнце, и ходить по ним было приятно. Феноменальное отсутствие мелких камешков, веточек, листьев и прочего придорожного мусора удивляло. Да и в доме идеальная чистота. Интересно, кто следит за всем этим? Слуг вроде никаких не видно.

Плюшевая кошка останавливалась возле каждого растения, зарывалась носом в цветы, вдыхая их аромат, то и дела щупала листья и лепестки, будто нуждалась в подтверждении, что все реально. Вспоминала свои садовые опыты, сетовала, что в Подмосковье таких цветов при всем желании не вырастить. Рассказывала про то, как ездила с подругой на ВДНХ за сортовыми фуксиями. И про огромные муравейники и полчища тли на бабушкиных розах. Удивлялась полному отсутствию всякой пакости на цветах Туу-Тикки. Коты привели гостью в восторг, и она твердо решила не закрывать на ночь дверь в надежде, что великан Киану придет к ней под бочок. Про своих котов она тоже рассказала. Два черных игривых ласковых ребенка. Она оставила их у знакомой, где раньше жил старший кот. Как они там без нее?

В саду Плюшевая кошка затихла и, казалось, перестала замечать окружающих. Бродила среди деревьев, некоторых касалась ласково и осторожно, и подолгу так стояла, о чем-то с ними разговаривая. В конце-концов она вернулась в реальный мир, улыбнулась Туу-Тикки и спросила воды – очень хотелось пить.

– Ты пока присядь, вон стулья под деревьями, а я сейчас принесу воды.

Она и правда принесла поднос – воду в кувшине, два стакана, а еще – трубку, табак, тампер и зажигалку.

– Я покурю, – сказала Туу-Тикки. – Ты не против?

Пока Туу-Тикки ходила за водой, Плюшевая кошка разжилась несколькими персиками.

– Спасибо. – Она сгрузила добычу на соседний стул, налила себе воды, медленно выпила ее мелкими глотками и принялась за персики. – Совершенно не против. Ты вторая женщина в моей жизни, которая курит трубку.

Кошка быстро съела один персик и теперь неспешно смаковала второй.

– Очень вкусно. У тебя потрясающе живой сад. Я таких давно не встречала.

– Спасибо, – улыбнулась Туу-Тикки и выдохнула медовый дым. – Ну, я точно знаю, что Тикки Шельен курит трубку. Нянюшка Ягг, опять же.

– С этими достойными леди я, увы, не знакома, – улыбнулась Кошка, – хотя, конечно, жаль.

– Как? – удивилась Туу-Тикки. – Ты разве не читала ведьминский цикл Пратчетта?

– Только три книги. Но я говорила о личном знакомстве. Так-то я и Тикки когда-то встречала, хоть и мельком.

– Не стану рекламировать тебе Пратчетта, ибо пристрастна, – улыбнулась Туу-Тикки. – Кстати, в нашем бассейне вполне можно купаться. Там подогретая морская вода. А вот в море – увы, там почти все время слишком холодно.

– Я бы хотела съездить к морю, если у тебя будет время. Не сегодня, конечно, – поспешно добавила Кошка. – А бассейн… Если честно, я стесняюсь. Но все равно спасибо.

– Можем выбраться завтра с утра и устроить пикник на берегу. У тебя есть темные очки? Солнце злое. А насчет бассейна – тут в ближайшие два дня только я, и я буду рада, если ты составишь мне компанию. А то обидно приехать на море и не искупаться, пусть даже и в бассейне, правда?

– Правда, – признала Кошка. – Никогда не была на пикнике на берегу. А очков у меня нет.

– У меня есть несколько запасных очков, я поделюсь, – пообещала Туу-Тикки. – На берег бухты особо не разбежишься с пикником, там плотная застройка, а вот туда, – она махнула рукой влево, – на берег океана, выбираться самое милое дело. Правда, там ветер всегда. Зато океан. Еще мы можем выбраться вечером побродить по центру города, тут очень красиво вечерами. Можем устроить всякие песенки под гитару. О, и я покажу тебе свои запасы пряжи. Я сейчас очень мало вяжу, а пряжи в свое время запасла много. Даже японскую – сместь шелка с пухом ягненка – купила. У нее цвета, на мой вкус, скучноватые, но качество пряжи их искупает. Правда, я себе почти не вяжу, все на продажу. В прошлом году пропасть всего навязала, а потом взялась за гитару – и время на вязание только когда кино смотрю.

– Океан? – Кошка даже дыхание затаила.

Не озеро, не море. Океан! Настоящий! Огромный! И к нему можно будет прикоснуться! И там будет ветер! И волны! В воображении Кошки уже бушевали стихии. И не важно, что, осуществись ее фантазия, поездку на берег пришлось бы отложить. Об этом она даже не думала. Ведь две стихии – одна родная, другая любимая – даже во всей своей мощи не могут навредить. Ей – не могут. Наивно так думать, конечно. Но детская вера в собственную неуязвимость порой сильнее логики.

Плюшевая кошка по-прежнему сидела на стуле, стараясь хотя бы внешне сохранять спокойствие, но ее захлестывали эмоции. Хотелось запрыгать, захлопать в ладоши, закричать, рассмеяться.

– Слишком много впечатлений для одного дня, – сказала она наконец. – Давай отложим песни и прогулки на «потом». Порыться в пряже – то, что доктор прописал.

– Тогда пойдем в дом.

Туу-Тикки показала Кошка свой кабинет.

– Тут и рабочий кабинет, и библиотека, если захочется почитать, бери что угодно, – она обвела жестом высокие стеллажи с книгами. – А тут пряжа, – показала она на заставленные пластиковыми контейнерами стеллажи у другой стены.

На компьютерном столе сидел непонятно как успевший пробраться сюда Сесс. С вязальной машинки свисало начатое ярко-белое полотно. Швейную машинку накрывал чехол – ею Туу-Тикки не пользовалась уже давно.

Кошка внимательно, но довольно быстро осмотрела помещение, подивилась и порадовалась количеству книг, про себя отметила, что столько книг она видела разве что у Жабы, если не считать работы в библиотеке. Попыталась погладить кота, но тот увернулся. Пощупала полотно, удивившись почти светящейся белизне. И с интересом подошла к стеллажам.

– Кошка и клубочки… Классика же, – улыбнулась она.

– Ну да, – Туу-Тикки начала снимать контейнеры и открывать их. – Вот эта самая японская пряжа.

Она рассказывала про пряжу – состав, страна-производитель, для чего она лучше всего подходит. Туу-Тикки любила пряжу секционного крашения, выкрашенную длинными секциями, и чистые спектральные цвета, и мягкие оттенки бежевого, кремового, коричневого, золотистого. У нее были и шерсть, и хлопок, и мотки небеленого льна, и даже шелк, хотя из него так сложно вязать.

Кошка чувствовала себя, как ребенок у новогодней елки с подарками. Мягкое теплое многоцветье вокруг множилось. И это было здорово! Она слушала подругу, даже не пытаясь запомнить практическую информацию. Просто перебирала плотные круглые клубки, мягкие фабричные мотки и пасмы, высказывала идеи по применению особо понравившейся пряжи, удивлялась почти полному совпадению вкусов в отношении цветов и выбора ниток. И все это время не могла отделаться от ощущения дежавю.

– А эту пряжу, – Туу-Тикки достала контейнер с Magic Yarn Art, – я заказываю в Турции, на фабрике, здесь ее не продают. Такой мелкий опт. Отличная пряжа, чистая шерсть, но если неправильно постирать, садится на четыре размера. Зато – любимая толщина и восхитительные расцветки. И вяжется быстро, неделя на свитер.

– Тоже люблю эту пряжу. Хорошо, что у нас ее можно купить в магазине. До закупки на фабрике я бы не додумалась.

Кошка взглянула в сторону окна. Когда успело стемнеть? Неужели уже так поздно?

– Я обещала напоминать тебе про еду. Не пора ли готовить ужин? Могу помочь, если скажешь, что нужно делать.

– Пока не пора, – покачала головой Туу-Тикки. – Тут рано темнеет, сейчас только семь. Но если ты голодна, и правда, пойдем готовить. Мясо или рыбу? Оленину, кабанятину или индейку?

– Всего-то? – удивилась Кошка. Потом спохватилась, что ее слова можно понять так, будто ей скучно и все надоело. Это совершенно не соответствовало действительности, и она поспешила добавить, – Просто столько впечатлений, столько всего…

Смутившись и стушевавшись, Кошка замолчала.

– Понимаю, – кивнула Туу-Тикки. – А времени немного прошло, на самом-то деле. Я когда сюда переехала, на эту фишку с освещенностью часто натыкалась, потом привыкла. Чем вечером займемся?

– После того, как окопались в клубочках? Вязальная вечеринка – логичное продолжение, – улыбнулась Кошка. – Но если у тебя нет настроения вязать, это не обязательно. Можно пойти в сад, считать звезды и просто разговаривать, или что-нибудь еще. У тебя есть идеи?

– Мы можем взять вязание и пойти в сад с ним, там есть освещение. Правда, есть и насекомые. Так что можно устроиться у камина с вязанием. У меня как раз начата одна шаль. Они сейчас в моде, – сказала Туу-Тикки. – Только ужин надо поставить до того, а то знаю я вязание – начнешь и не оторвешься. Пойдем?

– Пойдем, – кивнула Кошка.

Они перебрались на кухню. Туу-Тикки спросила:

– Так чего мы хотим, рыбы или мяса? И если мяса, то какого?

– Давно мечтала попробовать оленину. У нас ее, кажется, не продают. Или я просто мест не знаю. Чем тебе помогать? Командуй.

– Давай ты займешься салатом, а я – мясом. Нам нужен гарнир? При салате я бы обошлась без него, честно говоря.

– Не нужен. Салата вполне достаточно.

– Вот и отлично. Овощи в холодильнике, салатницы вон в том шкафчике, доски над раковиной. Для овощей – вон та.

Туу-Тикки достала с верхней полки холодильника небольшой кусок темно-красного мяса и принялась разделывать. Потом засыпала мясо травами и специями, сгрузила его в керамическую кастрюлю и сунула в духовку. Оглядела кухню и спросила:

– Чай черный или зеленый?

Кошка ненадолго замерла у открытого холодильника, изучая его содержимое. Выбрала красные и желтые помидоры, огурцы, сладкий лук, темный базилик, кочешок салата, подумала и заменила фиолетово-красноватую луковицу зелеными перьями лука-шалота. Поймала себя на мысли, что подбирает овощи и зелень по принципу «чтоб красиво», и улыбнулась. Из чистого любопытства добавила несколько стручков зеленого горошка. Вряд ли он впишется во вкусовой букет, но это же горошек!

– Черный. Овощи надо мыть?

– Да, надо. Какие травки добавить? Мелиссу, мяту, чабер, душицу, чабрец?

– Чабрец. И можно душицу.

Кошка помыла овощи и зелень. Выбрала большую миску из прозрачного бесцветного стекла, нож-пилку, взяла доску и начала крошить зелень.

От духовки начал распространяться аромат мяса. Туу-Тикки заварила чай, достала чайник с узором «кобальтовая сетка», пару чашек к нему.

– Для заправки есть оливковое масло и бальзамический уксус, соль у нас морская – мелкая и крупная.

– Думаю, масла и соли будет достаточно. – Кошка внимательно посмотрела на чайник и чашки. – Люблю запах пекущегося мяса.

– Ага, я тоже.

Туу-Тикки обдала чайник кипятком, засыпала туда чай и травки.

– После советских квартир, – сказала она, – тут на редкость просторно. Меня это шокировало первое время – гостиная размером с трехкомнатную квартиру. Потом привыкла. Зато есть где разлететься звуку. Давай обсудим планы на завтра. На весь день на океан?

– Ох, не напоминай. Я усиленно стараюсь не вспоминать о кухне в пять метров, которая меня ждет дома. Хоть у тебя побуду белым человеком, – хмыкнула Кошка. – На весь день? Я так давно не была на море, что даже не знаю, что тебе ответить. Хочется на весь, но хватит ли меня на это?

– Мы в любой момент сможем свернуться и поехать домой или в город. Кстати, как ты относишься к итальянской кухне? Мы можем позавтракать дома, пообедать на берегу, а поужинать в итальянском ресторане, я знаю один очень славный.

– Очень хорошо отношусь. Отличный план!

========== 23 ==========

Плюшевая кошка выбралась из машины и встала недалеко от тропинки, ведущей на пляж. Кошка всматривалась в линию горизонта. Она и сама не знала, что ее так заворожило. Просто стояла, смотрела, слушала, как тихо переговариваются волны. Туу-Тикки уже давно спустилась к песку и почти закончила обустраивать «полянку», когда Кошка прошла мимо нее и остановилась у самой границы между влажным и сухим песком. Босоножки она держала в руках. И по-прежнему внимательно вглядывалась в даль. Кошка слушала. Океан был не просто живым существом. Он казался огромным старым мудрым драконом. И если правильно задать вопрос…

На какое-то мгновение Кошка очнулась, огляделась, увидела Туу-Тикки, подошла поближе, поставила на землю босоножки, вернулась к воде и пошла вдоль линии прибоя так, чтобы слегка касаться воды. На ходу всегда лучше думается. А уж тем для размышлений хватало. Вопросов тоже. Например, почему ей так тревожно и так странно? Откуда это почти не исчезающее чувство дежавю? Почему Туу-Тикки кажется настолько «своей»? И почему, черт возьми, не проходит и часа, чтобы она не вспомнила Жабу? Ответы на все эти вопросы легко находились: новая страна, новое место, но немного знакомое по сериалам и фильмам, год довольно плотного сетевого общения с Леди из Фриско, множество историй и фотографий, которые она выкладывала у себя в дневнике… То и дело обнаруживаемое сходство со вкусами и мечтами Жабы тоже можно было объяснить. Например тем, что обе они – и Жаба, и Туу-Тикки – выходцы из советского пространства.

Обе. Обе?! Да Туу-Тикки лет двадцать пять максимум. Какое, к чертям, советское пространство? Но ведь она поминала советские времена. Или Туу так просто выражается? Но с чего бы?

А еще какое-то почти неуловимое сходство. И трубка. И голос. И интонации…

Да нет. Ерунда. Просто запах трубочного табака вытянул ворох ассоциаций, а дурная башка с тоски устроила перенос. За два года Кошка так ни с кем больше и не подружилась настолько же крепко, как с Жабой, а тут такая богатая почва. Богатая, кто бы спорил. Эх. Хорошо бы подружиться с Туу-Тикки также, как было с Жабой. Но ведь мы на разных континентах живем. Ни тебе в гости сходить по первому зову, ни поговорить толком. Сеть – это хорошо, но личное общение – совсем другое, совсем не то.

«Ох, не нравится мне твое настроение, киса. А что делать? Подойти к Туу-Тикки и спросить: «Жаба, это ты»? Бред же! Вряд ли Туу обидится, но осадочек-то останется. А нам еще несколько дней общаться. Да и вообще нехорошо своих тараканов на чужие головы пересаживать».

Плюшевая кошка огляделась. Она ушла так далеко, что места, где расположилась ее подруга, не было видно. Пришлось разворачиваться и топать в обратном направлении. Пока она распутывала клубок собственных чувств и мыслей, успел подняться ветер. И теперь он, сильный и неутомимый, непрерывно дул в лицо. От сочетания воды и ветра у Кошки замерзли ноги, и она выбралась на сухой песок. Идти так было тяжелее. Но ей того и надо. Она раскинула руки, словно собралась взлететь, тряхнула головой, расшвыривая остатки мыслей, зло и весело рассмеялась, пробежала несколько шагов, подобрала подол длинной юбки и медленно пошла вперед, ощущая, как счастье наполняет и переполняет ее. «Спасибо, ветер», – тихо сказала она.

Туу-Тикки спокойно курила на песке, дожидаясь, когда Кошка нагуляется. И прикидывала, много ли привычек она перенесла в новую жизнь из старой. Получалось вроде бы немного, но за полтора года Туу-Тикки успела совсем забыть себя-прежнюю. Это и неудивительно: депрессия «стирает» память, стресс «стирает» память, а хватило и того, и другого. И то, что первые дни в Сан-Франциско Туу-Тикки и Грен прожили словно под успокоительными, ситуации не облегчало.

О том, что она пригласила Кошку в Сан-Франциско, Туу-Тикки не жалела. Вон Тави вообще не рвала связей, Тами старых друзей в гости не приглашала, но продолжала общение, так что почему бы и нет. К тому же, по собственным ощущениям, Жаба была крепко должна Плюшевой Кошке. Пришла пора отдариваться.

Кошка обнаружила Туу-Тикки на том же месте, задумчивую и попыхивавшую трубкой.

– Прости, – сказала Кошка, – я немного увлеклась и ушла слишком далеко раньше, чем это заметила. Но здесь столько энергии, хоть ложкой ешь! Океан, он такой… сильный, такой… надежный. Я всего-то ступни намочила, а такое чувство, будто в источнике с живой водой искупалась. И этот ветер! Знаешь, у меня с детства в голове картинка сидит, как я иду по пустому пляжу вдоль кромки прибоя, и ветер в лицо, и волосы и платье развеваются, а мне хорошо, я словно птица в небе, и в этот миг мне подвластен весь мир.

Кошка замолчала, закрыла глаза и снова подставила лицо ветру.

Туу-Тикки ничего не сказала, только улыбнулась. Океан – это чудо, и как всяким чудом, Туу-Тикки им не злоупотребляла. Она бывала на берегу не так часто, как могла бы, обычно одна. Долго бродила в раздумьях, дожидаясь, пока ветер выдует все мысли из головы. Раньше, давно, она много ходила пешком, чтобы обдумывать свои истории. Потом истории переселились под подушку и обдумывались перед сном. Потом и вовсе ушли. Началась другая жизнь, непохожая на прежнюю. И к океану Туу-Тикки ходила не за историями, а за ответами.

Солнце перевалило через самую высокую точку и начало примеряться, как бы ему к вечеру половчее нырнуть в этот самый океан, и Туу-Тикки спросила:

– Может, ты хочешь пить? Солнце и ветер очень сильно сушат.

– А? – вопрос прозвучал более чем вовремя – Кошка чуть было не убрела снова в какие-то неведомые дали. – Да… Точно… Хочу.

– Усаживайся, – Туу-Тикки указала ей на складной стульчик с тканевыми спинкой и сиденьем. – У нас есть зеленый чай, есть фрукты и сэндвичи с индейкой и салатом.

Кошка начала с чая. Похоже, она уже давно хотела пить, но не осознавала этого. Вскоре выяснилось, что проголодаться она тоже успела. Так что и сэндвичи, и фрукты пришлись кстати.

– Посидим еще немножко или уже пора возвращаться?

– А как тебе хочется. Нам совершенно некуда спешить. Коты накормлены, Кай выгуливает себя сам, дома нас никто не ждет.

– Так вот как его зовут. Я вчера так у тебя и не спросила, а пес не признался. Давай еще посидим. Здесь так хорошо!

Туу-Тикки кивнула. На берегу и правда было хорошо.

– Через пару часов прилив поднимется сюда, – заметила она. – Так что уйти придется. Тут будет море.

– Ого!

Кошка перебралась со стула на песок, подтянула колени к подбородку, обхватила колени руками. Разговаривать не хотелось. Хотелось просто сидеть и ни о чем не думать. Буйное веселье, подаренное ветром, сменилось тихой радостью, покоем и внутренней тишиной. Такое с Кошкой случалось редко, и она боялась спугнуть это настроение.

Туу-Тикки сидела на стуле и молчала. Вот что с Кошкой всегда было хорошо – так это молчать. А это место – шум ветра, шорох прибоя, редкие крики птиц, далекие яркие черточки парапланов – располагало к молчанию.

По берегу с юга на север трусцой пробежал мужчина с крупным серым хаски. Когда он вернулся, все так же трусцой, вода поднялась выше и затопила его старые следы. Волны начали тихо накатываться на песок в паре метров от Туу-Тикки, и она быстро собрала остатки еды и термос в корзинку, сложила стулья и потянулась. Тронула Кошку за плечу и сказала:

– Нас просят удалиться. В ближайшие часы этот пляж будет только для океана. Пойдем?

– Да, конечно. Спасибо, – последнее слово было адресовано воде. Кошка встала, размяла затекшие спину и ноги и направилась вслед за Туу-Тикки к машине.

– Куда теперь? – спросила Туу-Тикки, выводя машину на трассу. – Можно домой, можно погулять по городу, можно заехать пообедать. Если хочешь, будем ездить на берег в каждый отлив, у меня есть их расписание.

– Каждый отлив – это перебор. Здесь слишком много… всего. Но я бы хотела еще придти сюда. Раз или два. Не хочу сейчас сталкиваться с новыми людьми. Домой?

– Домой, – и Туу-Тикки свернула к дому.

Ехали они в молчании, Туу-Тикки даже музыку не включала. Уже когда машина поднималась на холм, она сказала:

– Мне сейчас надо позаниматься на гитаре, часа два. Ты найдешь, чем занять себя в это время? Библиотека в твоем распоряжении.

Кошка благодарно улыбнулась и кивнула. Кажется, Туу-Тикки умела читать мысли. Кошка как раз обдумывала, насколько вежливо будет сейчас спрятаться от всех. Библиотека подходила идеально.

Первым делом дома Кошка намеревалась принять душ. От соленого ветра и долгого пребывания на солнце кожу неприятно стянуло. Добравшись до своей комнаты, Плюшевая кошка вспомнила, что так и не спросила у хозяйки, как стоит поступать с грязной одеждой. Но в комнате обнаружилась стопка уже выстираной и выглаженной одежды. Кто-то приходил, пока никого не было, и занимался стиркой и уборкой? Странная система. Но отсутствие толпы посторонних людей – это хорошо.

Кошка приняла душ, привела себя в порядок и вышла на балкон. Из гостиной доносились звуки гитарных переборов. Кошка спустилась вниз, налила себе воды – вода здесь была удивительно вкусной – и отправилась изучать содержимое библиотеки.

Книги на английском она отмела сразу – не так хорошо его Кошка знала, чтобы читать подлинники. Рядом обнаружились книги на итальянском, испанском, французском, даже каком-то скандинавском языках. Ого! Туу знает столько языков? Или это общая библиотека и часть книг принадлежит ее мужу? Все равно впечатляет. Наконец Кошка нашла русскоязычные издания. Маркес, Эко, русское и зарубежное фэнтези и фантастика.

Подозрительно знакомый набор. Кошка неспешно продвигалась вдоль полок, изучая корешки книг, и вдруг встала, как громом пораженная. «Этого не может быть, потому что этого быть не может». Толстая зеленая и черная потоньше книги с до боли знакомыми обложками стояли на полке. «Взломщики» и «Край ветров». Книги, которые Кошка брала читать у Жабы. Книги, про которые Жаба говорила, что они выходили очень ограниченным тиражом – печать по требованию, практически штучная работа. Этих книг, как и большинства других, не оказалось в шкафу, когда друзья решили разобрать вещи Жабы, надеясь найти хоть какое-то объяснение ее исчезновению. Впрочем, мало ли как они попали к Туу-Тикки? Может, Жаба их продала, в последнее время у нее было туго с деньгами.

Кошка взяла «Некроманс» и вышла в гостиную. Туу-Тикки еще не закончила своего урока, и Кошка не стала ее прерывать, а просто ушла в свою комнату – читать, грустить и вспоминать.

Туу-Тикки честно отзанималась два с половиной часа. Она уже давно научилась нотной грамоте – Грен оказался поразительно хорошим преподавателем. Талант у него педагогический, что ли. Ни разу не гитарист, до арфы – вообще не струнник, он удивительно много и дельно насоветовал Туу-Тикки.

Она отставила гитару и вздохнула. Плюшевая Кошка – это хорошо, но по Грену Туу-Тикки все же скучала. И еще придется поскучать: ролевки ролевками, но ведь и от планов походить и поиграть на Дороге с Эшу Грен отказываться не собирался. Перед игрой он даже сменил машину: продал свою аккуратную черную «акуру» и купил здоровенный, громоздкий, почти страшный «Форд Раптор» – синий пятиместный пикап. В него можно было усадить и Эшу с Дани, и загрузить все их инструменты, включая большую арфу, и еще бы место осталось. На «рапторе» Грен и уехал, и Туу-Тикки была уверена, что раз у него пикап, после игры его подрядят вывозить мусор.

Решив не тревожить Кошку, Туу-Тикки пошла готовить ужин. Кай отправился за ней. Не то чтобы он претендовал на вкусный кусочек, но настроение почувствовал и решил скрасить печаль. Хозяйкой он Туу-Тикки не считал, он и Грена не считал хозяином, скорее уж подопечным, за которым нужен присмотр.

Вкусные запахи, разлетавшиеся с кухни, все же выманили Кошку из комнаты. Сэндвичи – еда сытная, но так то когда было? Туу-Тикки сидела за обеденным столом грустная и задумчивая. Пес положил голову хозяйке на бедро и время от времени сочувственно вздыхал. Кошка составила ему дуэт, улыбнулась подруге и спросила:

– Что-то случилось?

– Честно? – подняла голову Туу-Тикки. – Скучаю по Грену. Он же уезжал на десять месяцев, осваивать арфу. Так-то он базово саксофонист и клавишник. А тут услышал кельтскую арфу, его вштырило, и он понесся учиться. Уехал совершенно внезапно, так же внезапно вернулся – с арфой. Я рада за него, но я дико скучала, пока он был в отъезде, и вот так – каждый раз, когда он уезжает. Главное, у него же и игры, и в ближайшей перспективе – какое-то количество гастрольных поездок. Так и будет – то дома, то нет. У него были идеи, что мы будем выступать вместе, но, во-первых, у меня еще не тот уровень, чтобы играть с профессионалами, во-вторых, я не могу надолго оставить дом. Собака, коты, сад – ну, ты понимаешь.

Туу-Тикки махнула рукой, чтобы духи начали накрывать, и только по ошарашенному молчанию Плюшевой Кошки поняла, что сделала. Духам-то что? Они гостей не различают. Им велели – они накрыли.