Текст книги "Ситтин (СИ)"

Автор книги: Pale Fire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Гинко намазал медом шестую по счету оладью. Не то чтобы он был голоден, но тут так кормили! И сахар. В жизни Гинко мало случалось вещей слаще вяленой хурмы, и почти не случалось молока. А тут молока было вдоволь, и его просто надо было пить – чтобы быстрее срастались кости.

– Благодарю, – Всадник сел на свободный стул. – Мясо у вас разрешено? – Оладьи он одобрил, а с мёдом так они вообще исчезали с необычновенной скоростью, но физическому воплощённому телу нужен был натуральный белок и что-то ещё, Всадник не помнил. Но это можно спросить у Тара, маг наверняка знает. – Я не представился, меня можно называть Вэйд.

– Рада, что с тобой все хорошо, Вэйд, – сказала Туу-Тикки. – Вон там, – она указала на холодильник, – есть ветчина и копченое мясо.

Гинко в сторону холодильника даже не посмотрел. Он привык к низкобелковой диете и мясо ел через день, совсем понемногу.

– Я могу брать сам? Это разрешено в вашем доме? Я никогда не был в таких… – Всадник подумал, но так и не нашёл эпитета, – домах с такими функциями.

– Бери, конечно, – кивнула Туу-Тикки. – И вообще бери что хочешь. У тебя сейчас могут быть странные пищевые потребности, после такой-то линьки. Это дом-у-дороги, для тех, кто по ней идет.

– Да, я не линял несколько Войн.

Всадник поднялся и заглянул в холодильник. Нашёл там ветчину, взял два сырых яйца, кусок твёрдого сыра. Нашёл подходящий нож, отхватил кусок ветчины, разложил по оладье, откусил и зажмурился от удовольствия. Он редко воплощался в физическое тело вот так, вне Войны.

– Восхитительно, – пробормотал Всадник. Сырые яйца он просто выпил, а скорлупу растолок рукоятью ножа и захрустел ей. На сыр посмотрел, но понял, что наелся. – Мне нужно еду моему магу, – сказал Всадник. – Он любит кофе.

– Несколько войн? – удивился Гинко.

– Гинко, если я распишу тебе все последовательности, ты сможешь приготовить кофе? – спросила Туу-Тикки. – Меня оладьи не отпустят.

– Могу попробовать, – Гинко облизнул каплю меда с пальцев, вытер руки бумажной салфеткой с рисунком из листьев плюща и встал. – Кофе – это те коричневые зерна?

– Несколько Войн, – подтвердил Всадник.

Ещё одну оладью он утащил уже просто от жадности.

– Да. Насыпь их в кофемолку доверху, закрой крышку и нажми кнопку.

– Как жужжит! – воскликнул Гинко, но руки не отдернул. – Внутри какой-то механизм?

– Электрический моторчик. Пока зерна мелются, положи в джезву, ага, это она, две маленьких ложки коричневого сахара и поставь на самый маленький огонь. Отлично. Теперь пересыпь кофе в джезву и добавь… Вэйд, надо добавлять пряности?

– Не знаю, – Всадник пожал плечами.

– Тогда не будем. Спасибо, Гинко, дальше я сама.

Она поцеловала Гинко в щеку. Он недоуменно посмотрел на нее и принялся заваривать себе улун.

– Для чего в кофе добавляют пряности? – поинтересовался Всадник. – Это же не мясо.

– Для аромата, – ответила Туу-Тикки. – Я и в чай добавляю пряные травы, и в выпечку. К вечеру приготовлю сливовый пирог с имбирем, корицей, бадьяном и гвоздикой.

– А что твоя музыка? – спросил Гинко. – Надоела?

– Я руку перетрудила, – вздохнула Туу-Тикки. – Придется сделать перерыв, а то доиграюсь до воспаления мышцы.

– Интересный подход. Земля очень изменилась, если тут живут такие существа, как вы.

– Мы исключение из всех правил, – сказала Туу-Тикки. – Я и Грен. – Она помешала кофе в джезве. – Первый Дом усилил в нас составляющую сидхе – мы полукровки.

Всадник некоторое время разглядывал женщину. Ощущение от его пристального взгляда было неприятным.

– Я вижу, – он спохватился и опустил взгляд, – прошу прощения.

– Все в порядке.

Туу-Тикки сняла со сковород последние оладьи, переложила их в миску и едва успела поймать норовящий перелиться через горлышко джезвы кофе. Духи немедленно занялись грязной посудой.

Гинко заварил чай в чашке и медитировал над раскрывающимися сверточками листьев.

Туу-Тикки отцедила кофе в чашку, поставила ее на поднос, добавила туда же салфетки, сахарницу, ложку, тарелку с оладьями, мед и варенье.

– Отнесешь сам или попросить духов? – спросила она.

– Я отнесу, – Всадник поднялся, – мы спустимся, когда Тар проснётся.

Маг на запах еды проснулся, как настоящий солдат. Или по крайней мере открыл глаза и за две минуты смёл всё, что было на подносе.

– Ещё еды? – уточнил Всадник.

– Не, – Тар плюхнулся обратно на подушку. – Не уходи?

– Я отнесу поднос.

– Ладно. И приходи.

Всадник спустился, поставил опустевший поднос на стол у раковины.

– Благодарю.

– Пожалуйста, – флегматично отозвался Гинко. – Туу-Тикки ушла заниматься своими делами. Тут хороший сад.

Всадник молча кивнул. Когда он поднялся в комнату, маг ещё не спал. Он просто лежал и смотрел в потолок.

– Ты жив?

– А, – Тар повернулся на голос, – не знаю. Ну если ел, то наверное. Что это вообще было?

– Линька? Ну линька, – Всадник сел на кровать и стянул рубашку. – У тебя же такое бывает.

– Боги! Я маг. У меня линька – это нормально. Но ты-то почему?

– Я не знаю. Это происходит без объяснений, знаешь ли.

– А другие?

– Я не знаю. Тар, мы между Войнами не то чтобы живём… целыми. То есть войны, смерть, голод существуют всегда. Но мы… я не знаю. Я обычно не думаю, как человек.

Маг нахмурился.

– Ладно, я в сортир. И спать. А ты никуда не ходи.

Всадник прыснул.

– Ты меня привяжешь за ногу?

– Э… – Тар выбрался из постели, почесал обеими руками встрёпанную шевелюру. – Об эротических играх я подумаю попозже.

Всадник расхохотался в голос.

Грен устаналивал на холме мишени для стрельбы из лука. Их привезли рано утром. Солнце поднялось уже высоко, но он все никак не мог добиться ровной постановки. Треножники путались в траве, шелестящей под ветром, духи все не могли понять приказ, и Грен начинал сердиться – в основном на себя.

– Пусть они вкопают ножки в землю, – посоветовала Туу-Тикки, подошедшая совсем неслышно. – Тебе не будет мешать ветер?

– Хорошая идея, – Грен отдал приказ духам. – Я поставил мишени в соответствии с преобладающими ветрами.

– А почему сразу три?

– Чтобы можно было стрелять на разное расстояние с одной точки.

– Так далеко… Я и не думала, что стрелы могут пролететь такое расстояние.

– Большой английский лук стреляет на тысячу ярдов, – улыбнулся Грен. – Эльфийский меньше, но пятьсот ярдов – не предел. Мне нужно практиковаться.

– Не сомневаюсь, – улыбнулась она. – Наш линяющий гость перелинял и выполз позавтракать. Тебе бы тоже не помешало.

– Для меня это будет обед. Уже к полудню.

– Вот и славно. Я оладьев наготовила. Иди поешь, а я переоденусь. Скоро надо везти Гинко к врачу.

– Когда начнется физиотерапия?

– Когда кости окончательно срастутся.

– Уже больше месяца прошло.

– Когда переломов много, они срастаются медленнее. И так очень быстро, врач удивляется.

– Первый Дом… – пробормотал Грен, в последний раз оглядел мишени, обнял Туу-Тикки за плечи и повел к дому. – Что из себя представляет линючий гость?

– Вэйд его зовут. Брюнет, волосы до плеч, мощный костяк, но мышц на этом скелете почти не осталось. Взгляд очень неприятный. Глаза как у тебя – в смысле, радужка шире человеческой, только черная, а взгляд тяжелый. Как дуло танкового ствола.

– И часто ты заглядываешь в танковые стволы? – улыбнулся Грен, открывая перед Туу-Тикки калитку.

– Бывало в детстве. Рядом с нашим домом был мемориал воинской славы, мы туда часто ходили. А при нем – выставка военной техники. Пушки, танки, все такое. Времен второй мировой войны.

– Я бы в детстве душу отдал за возможность побывать в таких местах, – признался Грен. – Я был очень милитаристски настроенный мальчик.

Они поднялись на крыльцо и вошли в дом. Киану с мурлыканьем подбежал к Грену. Тот подхватил его на руки и начал начесывать за ушами.

– Какой ты большой кот, – сказал он. – Большой и тяжелый. А где Сесс?

– Вон, – Туу-Тикки указала на кошачий домик. Сесс лежал в нем и с подозрением смотрел на них. – Он оказался совсем не ручным котом. Но спать ко мне приходит.

Грен сгрузил Киану на кресло и пошел мыть руки. Выйдя из ванной, он спросил:

– Гинко в саду?

– Да. Рисует. Мне кажется, его злит, что левая рука не так послушна, как правая.

– Думаю, за пару месяцев он научится пользоваться ею не хуже. Посидишь со мной, пока я буду есть?

– Хорошо. Но не проси составить компанию, я сыта.

Пока Грен обедал оладьями с медом, Туу-Тикки заварила свежий зеленый чай в прозрачном чайнике и смотрела, как распускаются листья.

– Чай стал намного лучше того, что был поначалу, – заметил Грен. – Ты сменила магазин?

– Да. Закупаюсь в Чайна-Тауне, там в одну лавку идут прямые поставки с китайских фабрик. У владельца родственники с собственными плантациями. Ты знал, что чай – это дерево, если ему дают вырасти?

– Давай съездим в Китай, – предложил Грен, наливая себе чаю в полупрозрачную фарфоровую чашечку.

– Там очень много людей, – покачала головой Туу-Тикки. – Но давай, только сначала пусть Гинко выздоровеет. Если никто еще не придет.

– Кто-то придет обязательно, – пожал плечами Грен. – У нас восемь гостевых комнат, а заполнены сейчас только две. Рано или поздно случится, что заняты будут все восемь.

Туу-Тикки кивнула.

– Знаешь, что меня беспокоит? – спросила она. – Что рано или поздно на нас обрушится кто-то не просто больной или раненый или в линьке, а просто придет умереть. Я никогда не имела дела с умирающими.

– Я имел, – коротко вздохнул Грен. – Не самое приятное переживание. Понимаю тебя. Но сделать мы ничего не можем. И дорожники умирают, и им нужно место, чтобы умереть. Но давай решать проблемы по мере поступления.

– Я вот думаю – а куда девать тело? Сжечь его мы не можем, хоронить кого-то в ситтине тоже не стоит…

– Озадачь этим Йодзу. Пусть придумывает.

========== 9 ==========

– Слушай, что это за место?

Всадник повернул голову и изумлённо уставился на мага.

– Это ты нас сюда притащил.

– Поправка: не я, а твоя лошадка, – Тар сел на постели и потянулся.

– Моя лошадка?

– Ну да, когда ты впал в линьку. Я тоже впал. В ахуй. Куда тебя было девать? И тут твоя лошадка, как он вообще нас нашёл в этом веере – непонятно.

– Конь видит своего Всадника где угодно, – Вэйд сбил одеяло вбок. – Я даже не уверен, кто из нас больше магический объект – он или я.

Тар хмыкнул.

– Так что это за место?

– Дом для идущих по Дороге под чьим-то покровительством. Я не понял, под чьим. Но защиты тут хороши.

– Я заметил, – маг встал и подошёл к окну. – Мы далеко от крупных поселений?

– Не-а, город с другой стороны.

– Ты тут уже всё обшарил?

– Да ну конечно! Когда? Я спал. Давай спустимся пожрать.

– Тут еду не приносят? – Тар заглянул в шкаф, порылся в вещах и вытащил более-менее подходящую по размеру футболку.

– Если попросить местных духов, принесут. Я склонен общаться. И там внизу стоит арфа сидхе.

– Надо же, я и не заметил. Ну вставай тогда.

Всадник выкатился из постели, собрал и стянул волосы узлом. Нашёл свою футболку. Тар посетил ванную и спустился по лестнице. Всадник, кажется, увлёкся умыванием. Внизу в гостиной действительно стояла арфа сидхе. И рядом с ней сидел арфист, маг не сразу вспомнил его имя.

– Грен, да?

– Доброе время суток, – улыбнулся Грен. – Линька завершилась?

Вечерело. В западные окна светило солнце – желтые лучи постепенно становились оранжевыми. В солнечном пятне лежал Сесс и лениво когтил меховую мышку. Иногда мышка откатывалась слишком далеко, чтобы ее можно было достать лапой, не вставая, и тогда Кай подпихивал мышку обратно к коту.

Грен играл на арфе, небрежно перебирая струны – он импровизировал и размышлял. Сегодня утром от ребят из реконструкторского магазина он узнал, что на пасхальных каникулах планируется ролевка по Хоббиту – вышедшие несколько лет назад фильмы вызвали всплеск интереса к Толкиену, – и теперь Грен прикидывал, не заявиться ли ему на эту ролевку как рядовому эльфу. Правда, придется узнавать правила насчет безопасности стрел.

Тар обошел Грена, встал напротив арфы, прислушался. Высокий, черноволосый, даже чем-то похожий на самого Грена, вот только совсем-совсем человек, хоть и маг. Грен сменил мелодию, вспомнив, как тащил к Старшему на задний двор страшно пахнущий кровью сверток.

– Слава Богам, да. Благодарю за помощь. Мы можем тут ещё задержаться?

Всадник спустился по лестнице совершенно бесшумно, его выдавало только поскрипывание ступеней.

– Вот, я же говорю – арфа сидхе.

– Да, сколько угодно, – кивнул Грен. Обернулся к Всаднику, фыркнул, прогоняя фантомный запах стали и пороха. – Да, это арфа сидхе из Ллимаэса.

– Название мне не знакомо, – тряхнул головой Всадник, – и это хорошо. Я на кухню. Тут хороший кофе, Тар.

– Свари мне, – отреагировал маг, потом спросил у Грена: – Под чьим покровительством этот дом?

– Под покровительством Первого Дома Хаоса, – ответил Грен. – Наари Ри-Онна, ее консорта и младших лордов ее дома. И ХаоруРи-Онна, Истинной Смерти.

– Истинной Смерти? – Тар оглядел гостиную – везде дерево, живой огонь в камине. – Ну может поэтому. Это я пытаюсь понять, почему нас занесло именно сюда. Я не уверен, что мы были в вашем мире.

– Этот дом создан для тех, кто приходит умирать и возрождаться, или проходит по краю смертного пути, – объяснил Грен. – Линька – состояние, близкое к смерти, сколько я успел узнать.

– Гм… интересно, как нам возвращаться обратно?..

– Тем же способом, – Всадник вышел из кухни с ложечкой с длинным черенком, от него пахло кофе, это было в чём-то шокирующе. – Лошадка отведёт. Ты представляешь, я кофе умею варить! Вот не подозревал.

– У ворот малого ситтина дорожный перекресток, – добавил Грен и встал. – Выйти за ворота – и Дорога откроется перед вами. Вы голодные, наверное. Идемте, я вас накормлю. Кажется, там был запеченный олений окорок и овощи к нему.

– Голодные – не то слово, – кивнул Тар.

– Тогда идемте, – Грен пошел на кухню.

Кай поднялся, потянулся и последовал за ним. Мяса он не хотел, но в окороке должна была быть кость.

Всадник оставил джезву и уселся на ближайший стул, чтобы не мешать хозяину дома. Тар оглядел кухню и хмыкнул. На его взгляд, дом выглядел странно, но, возможно, в человеческом мире, рядом с человеческим городом дом с таким функционалом должен быть именно таким.

Грен заглянул в духовку и приказал духам подавать на стол. На столе немедленно появились тарелки, чашки, стаканы и приборы, кувшин с апельсиново-грейпфрутовым соком, деревянная миска с салатом из свежих овощей, блюдо с запеченным под сыром картофелем, большое овальное блюдо с маринованным в вине оленьим окороком, бутылка местного красного вина. Щелкнул кнопкой греющийся чайник.

– Молочный улун, – приказал Грен. – Еще кофе? – спросил он гостей.

– Пока нет, – отказался Тар. – Хорошо бы красного вина. Вэйд, ты будешь вино?

– Да. Если есть.

Грен откупорил бутылку и разлил вино в бокалы. Начал нарезать окорок.

– Кай, кость в морозилке, – сказал он собаке. – Подождешь? Или ты не хочешь размороженную?

Кай подумал, почесал лапой ухо и лег у плиты.

– Кость в разморозку, – велел духам Грен.

Первым ломоть окорока получил Вэйд, вторым – Тар. Себе Грен отрезал совсем немного. Ллимаэс приучил его к сдержанности в пище.

– У вас тут едят морские ракушки и моллюсков? – уточнил маг. – Ещё нам нужна одежда для высокого человека с функциональной мускулатурой, чем тут можно платить?

Всадник сделал глоток, покатал вино на языке. Просто вино, без примеси крови, он не пил очень давно.

– Едят, я прикажу приготовить моллюсков на завтрак, – отозвался Грен. – Одежду можно заказать по каталогу или поездить по магазинам. Платить не надо, все потребности гостей оплачивает Первый Дом.

– Как удачно, – пробормотал Тар. – Вэйд, покажи руку.

Всадник, не прекращая жевать, протянул левую руку. Маг осмотрел растущие ногти.

– Ему нужен хороший животный белок и органический кальций. Ладно зубы не выпали…

Всадник поперхнулся.

– Есть молотые раковины моллюсков в таблетках, – сказал Грен. – Я велю принести. Есть рыба, мясо, яйца, молоко, сыр.

– Хорошо, – кивнул Тар.

– Ты меня чистить щёткой не планируешь? – мрачно спросил Вэйд.

– Не знаю, не знаю, – фыркнул маг, – как будешь себя вести. Грен, тут можно есть в любое время?

– Да, когда угодно и сколько угодно. Если нужна какая-то особенная еда, скажите, мы с Туу-Тикки съездим на фермерский рынок или рыбачью пристань. Правда, с мясом ящериц здесь проблемы, – улыбнулся он, – но Туу-Тикки рассказывала мне про магазин, где можно купить копченый хвост крокодила или засоленную акулу.

– Надеюсь, до такого не дойдёт, – Тар подцепил вилкой последний кусок мяса. – Отличный олень.

– И хорошее вино, – кивнул Всадник.

– Я рад, что вам понравилось.

Грен допил вино и отрезал себе тоненький, почти прозрачный ломтик мяса. Обмакнул его в натекший с окорока соус и начал есть.

– Сыграть вам что-нибудь? – спросил он, налив себе чаю. – Арфа сидхе – это ведь не просто музыка.

– Я не уверен, – покачал головой маг. – Что будет, если музыка призовёт полную версию Всадника? Я не смогу его удержать.

– Сидхе не играют воинственных мелодий, – возразил Грен.

– Сидхе играют мелодии, проявляющие внутреннюю суть, – улыбнулся Тар. – Военный марш в данном случае безопасен. У нас в магической школе был, как это точно назвать – менестрель сидхе? Он играл перед испытаниями учеников. В качестве проверки внутреннего настроя мага.

– Да, мы такие, – улыбнулся Грен. – Чем же мне развлечь вас этим вечером?

– Меня нет смысла развлекать, я спать уйду, – сказал Вэйд.

– Приятной беседой, – ответил маг.

– Хороших снов, – пожелал Грен и спросил Тара: – О чем будем беседовать? Еще вина?

– Да, благодарю, – маг поставил стакан на стол. – По выбору хозяина дома. Мы новички в вашем мире.

Всадник доел последний кусок, кивнул в знак благодарности и ушёл обратно в спальню. Сколько его физическое тело будет восстанавливаться после линьки, он не знал, но беспокоиться по этому поводу не умел. К тому же Тар, кажется, нашёл себе хорошего собеседника.

– Как же я устал… – протянул Грен, вытягиваясь во весь рост на траве. – Тар оказался утомительным. Я уже отвык говорить с кем-то, кто все время ждет подвоха. К тому же он задавал вопросы, на половину которых у меня нет ответа. А отправить его на Прайм – вне моей компетенции.

Туу-Тикки утешающее погладила его по волосам. Она сидела на холме и смотрела на далекий океан, слабо мерцающий под звездами. Было прохладно, и она накинула поверх платья шаль, а Грен так и остался в замшевых штанах и шелковой рубашке. Рядом с Туу-Тикки на земле стояла чашка с блюдцем, полная ромашкового чаю с медом. Грен свой чай уже выпил, и духи унесли посуду. Ниже по холму рыскал в поисках сусликов Кай.

– Тяжелые гости, – согласилась она. – Но это ничего. А у Гинко депрессия.

– Так поздно? Отчего?

– Кажется, он только сейчас осознал, что его действительно пытались убить люди, которым он доверял, а науськал их его же коллега.

– Странно, что он подумал об этом только сейчас.

– У него только третий день как перестала постоянно болеть рука и с ребер сняли повязку. Ресурс появился. Постоянная боль отжирает кучу сил.

– Да. Я знаю. Знал когда-то. Успел забыть.

Туу-Тикки отпила чаю и закурила трубку. Прикуривала она долго – огонек зажигалки сдувало вечерним бризом.

– Ты заметил, – сказала она, – Тар и Вэйд не выдают эмоционального фона?

– Гинко тоже не особенно.

– Гинко просто очень ровный. А эти – как рядом с деревом стоишь. Чувствуешь, что живое – и все.

– Вот поэтому я и устал, – Грен сел и обнял Туу-Тикки. – Как же я тебя люблю.

Она прильнула к нему – маленькая, теплая, легкая.

– Если бы я только подозревал, что мы с тобой когда-нибудь встретимся, я бы не решился на самоубийство, – продолжил он.

– Если б не оно, мы бы не встретились, – напомнила Туу-Тикки. – Разные миры. Это в чем-то жестоко – когда истинная пара раскидана по разным мирам. Интересно, что же такого мы вытворили в прошлый заход, что нас так раскидало?

– Поссорились? Поклялись, что знать не хотим друг друга? Не представляю.

– Или мы умерли давным-давно на какой-то базовой Земле, а когда раскинулся веер, нас и раскидало, – предположила она. – Ну вот как веер Гайй развернулся. Изначально-то там предполагался только один Сефирот, один Клауд и так далее. А их девять.

– Разве что очень давно, – с сомнением произнес Грен.

– «Где мы жили, как мы жили, улыбаясь и печалясь, мы сегодня позабыли, потому что повстречались – навсегда», – пропела Туу-Тикки.

– Это откуда?

– Старый русский мультфильм про Золушку с чудесной музыкой.

– А я все больше старые фильмы про войну смотрел. Мы с братьями как-то обсуждали – «Апокалипсис сегодня» видели все. Очень прониклись.

– Интересно, чем? Он же про то, как война разрушает человечность.

– Сложно сказать. «Каждый видит лишь то, что в нем уже есть», как ты недавно пела. Песня потрясающая, кстати.

– Но мужская.

– Ну и что?

– Даже не знаю. Выступать-то я все равно не планирую.

– Это ты напрасно. Я хочу поучаствовать в одной весенней ролевке. Эльфом.

– Это забавно. Сидхе играет эльфа. С арфой?

– С луком. Не представляю, как я потащу арфу на полигон.

– Футляр нужен.

– Нужен. Я его даже заказал. Но это для того, чтобы играть на улицах.

– Ты мог бы давать концерты.

– Только когда ты освоишь гитару. Будем играть вместе.

– Не покидая Сан-Франциско?

– И Окленда, и Беркли. Я думаю, будет правильно, если к ночи мы сможем возвращаться домой.

– Не помешали бы флейта и перкуссия. Дани же хочет играть с тобой.

– Что-то они с Эшу запропали.

– Мало ли у них дел? Я не хочу видеть Эшу в доме, когда там есть больной. У него недобрые шутки.

– Эшу же, – улыбнулся Грен. – Имя и сущность. Как ты думаешь, не попросить ли для Гинко аудиенции в Первом Доме?

– Я уже попросила. Его ждут послезавтра. Йодзу проведет. Может, Гинко даже исцелится.

– То-то его лечащий врач офигеет, – рассмеялся Грен. – Ну, так ему и надо. Мне кажется, он до сих пор в недоумении оттого, что ты на свои деньги лечишь какого-то японского бродягу.

– Ну, не на свои.

– Врач-то об этом не знает. Что, кстати, с протезом глаза?

– Как только снимут гипс. И еще пара месяцев адаптации, если Гинко не взвоет раньше.

– Ему не нравится у нас?

– Ему очень нравится у нас. Что его смущает. Понимаешь, по меркам его обыденной жизни то, как он живет сейчас – это роскошь, не всякому аристократу доступная. Все базовые потребности удовлетворяются мгновенно – вкусная сытная еда, комфортное место для сна и работы, хорошее лечение, прекрасный климат, удобная одежда. Мы сегодня заехали за обувью для него, ему же нужны хорошие трекинговые ботинки. Так он почти испугался возможности выбора.

– Это плата за двадцать лет его работы в Ямато. Я скажу ему. А разве в Японии климат хуже здешнего?

– Экстремальнее. Оползни часто, туманы в горах, летом жара и насекомые, зимой – дожди и снег.

– Да, снега мы здесь не дождемся. А оползней сколько угодно.

– Южнее. Тут – почти нет, другие почвы. И грунт хорошо укрепляют деревьями. Я обещала показать ему секвойи.

– И мне покажи. Я не видел.

– Да и я сама не видела. Тами говорит, если ехать в Редвуд с дорожником, вместо пяти часов дорога сокращается до часа.

– Тогда тем более поедем вместе. Ты спрашивала Йодзу про тех, кто придет к нам умирать?

– Да. Он, правда, сомневается, но я уверена. Говорит, тело надо уложить в камин, а там пламя само все сделает.

– Ну, в наш камин можно уложить бизона, – рассмеялся Грен. – Сомневается-сомневается, а предусмотрел.

– Это не он. Это Хаору.

– Вот уж кто о смерти помнит постоянно. Ты заметила, у Тами и у Тави камины меньше нашего?

– У них и дома меньше. Когда создавали ситтин, у кого-то разыгралось воображение, – мечтательно вздохнула Туу-Тикки.

– Или включилось соображение, – возразил Грен. – Мне слабо верится, что десять лет назад Первый Дом не умел создавать ситтины, а два года назад вдруг научился.

– Может, дело в Хаору? – спросила Туу-Тикки. – Наш дом несет на себе его отпечаток, магия ситтина отмечена его силой. На остальных домах он не запечатлился.

– Храм Смерти, – пробормотал Грен. – И мы как ее предстоящие. Как же мы детей-то в таком доме растить будем?

– Ну откуда у нас дети? – вздохнула Туу-Тикки. – Знаешь, перестало болеть.

Грен поцеловал ее в волосы.

– Должно было перестать. Какие-нибудь дети у нас непременно будут. Приемные, конечно, но велика ли разница? Пойдем в дом. Смотри, Кай уже наелся.

========== 10 ==========

– «Поколение дворников и сторожей потеряло друг друга в просторах бесконечной земли…» – пела Туу-Тикки.

Грен слушал, отмечая, что когда она поет, голос у нее куда ниже обычного; что играет она хорошо и уверенно – интересно, она училась все время, что его не было? Отметил для себя, что стоит спросить про «поколение дворников» – что это значит и о чем это все.

Дом был почти пуст: Гинко на целый день отправился в Первый Дом, Кай – на Клеа, коты ушли в сад. На молоденьком мандарине свила гнездо какая-то птица, и Грен понадеялся, что коты не спугнут ее. Надо будет что-нибудь придумать к тому времени, как в гнезде появятся птенцы.

– Пробирает, – признался Грен, когда Туу-Тикки замолчала. – Про отцов – особенно.

– А я-то всегда думала, что эта песня очень сильно привязана к восьмидесятым, – покачала головой Туу-Тикки. – Тогда в СССР было уголовное преследование за тунеядство – если мужчина официально нигде не работал, его могли посадить. Многие музыканты, поэты и художники устраивались на такие низкооплачиваемые работы, вроде сторожа сутки через трое, чтобы и числиться где-то, и было время для своих проектов.

– А женщины? – Грену стало интересно.

– Они могли быть просто домохозяйками. Но это редко практиковалось – зарплата мужа редко покрывала нужды семьи, а пособия на детей то ли были совсем небольшими, то ли их не было, я не знаю. Мне в восемьдесят девятом всего семнадцать исполнилось.

Грен прикинул возраст Туу-Тикки. Получалось, ей сейчас сорок три или сорок четыре. Говорить о своем открытии вслух он не стал, да и значения оно не имело.

– Тот, кто написал эту песню, старше тебя?

– Да, на поколение. Не знаю точно, на сколько. Но я очень его люблю – и как поэта, и как музыканта. Просто у него такие, чисто гитарные – только ранние песни.

– Дашь мне послушать поздние?

– Да ты слышал – «Девушки танцуют одни», «Трамонтана».

– А, точно. «Афанасий Никитин буги» – совершенно безумная штука. Но «Маша и медведь» вполне годится, чтобы ее петь под гитару.

– Наверное. Понимаешь, я так привыкла к оригинальному исполнению, что мне все время не хватает остальных инструментов. Спеть тебе еще?

– Конечно. Ты очень хорошо играешь. Много репетировала?

– Тут простой аккомпанемент. Не то чтобы три аккорда, но не особо больше. Я теперь могу спеть все, что хотела спеть в юности. А вот сыграть могу не все.

– У тебя потрясающий голос. Я и не думал, что когда ты начнешь петь, у тебя окажется такое роскошное контральто. Редкий тембр.

– Просто сейчас мода на сопрано и меццо-сопрано, – пожала плечами Туу-Тикки. – А я очень люблю низкие голоса. И женские, и мужские. Но с мужскими-то проще – тот же БГ, Калугин. А вот низких женских днем с огнем не сыскать.

Грен кивнул, соглашаясь.

– Я когда-то перепел для арфы «Мерлина на Урале», – признался он. – Было… занятно. В оригинале там высокий женский голос.

– Споешь?

– Спою, но не прямо сейчас.

Туу-Тикки тронула струны.

– «Между тем, кем я был, и тем, кем я стал, лежит бесконечный путь…»

Когда она допела, он сказал:

– Это про меня. Про нас. Если не брать в расчет друзей.

– Ну так и БГ поет про друзей ненастоящих.

– У меня и ненастоящих не было. Знаешь, странно: такое чувство, что я обречен на жизнь без друзей. Родственники и коллеги – да, приятели – пожалуй, друзья – нет. Чего-то во мне не хватает для дружбы.

– Дружба – это любовь минус секс, – задумчиво сказала Туу-Тикки. – Ну, я когда-то так считала. Сейчас не знаю. У меня есть друзья в сети. Некоторых мне хотелось бы пригласить в гости.

– Кого? Я их знаю?

– Наверное. Если продолжаешь вести блог. Пещерного медведя, наверное, Плюшевую кошку, Лисца с Уникорном – они в Фейсбуке в основном. Может быть, Танниуса.

– Они все из России?

– Танниус из Канады. А Лисец и Уникорн недавно переехали в Барселону. Я так рада за них.

– Танниусу будет сложно объяснить, откуда у нас такой дом.

– Сложно, – согласилась Туу-Тикки. – Но он вряд ли приедет – он плохо сходится с людьми оффлайн.

– Я не помню, он комментирует твои записи?

– Мы обычно беседуем в его дневнике. А у тебя завелись хотя бы приятели?

– После того, как я пропал почти на год? Нет. Я даже не знаю, что писать: как объяснить, куда я пропадал.

– Уходил в кельтский ашрам учиться играть на арфе, – рассмеялась Туу-Тикки, поставила гитару в стойку и пересела к Грену на диван.

– Таких же не бывает, – с сомнением сказал Грен.

– В нынешние времена тотальной глобализации и постмодернизма бывает все, что угодно, – заверила она. – Хочешь, я поснимаю, как ты играешь на арфе, чтобы ты мог выложить ролики на Ютуб?

Грен задумался:

– А знаешь, хочу. Это хорошая идея. Спасибо.

– У нас даже видеокамера есть, – похвасталась Туу-Тикки, умощаясь под его рукой. – Я купила, чтобы снимать видео с котиками.

– Много наснимала?

– Много, но до сих пор не собралась поучиться монтажу.

– Если хочешь, я могу этим заняться. Как твой вязальный клуб?

– Мы собираемся у Анны в подсобке по понедельникам и у Пинь Лао по четвергам – у нее большой дом, а внуки приезжают только на выходные.

– Можно было бы и у нас.

– Нельзя. Не из-за тебя. Но Гинко, и Тар с Вэйдом, да даже Эшу. Лучше не стоит.

Грен погладил ее по плечу.

– Осторожничаешь. Эшу давно не показывался.

– Тем больше шансов, что он нагрянет в любой момент, – возразила Туу-Тикки. – Слушай, все собиралась тебе сказать: зачем нам официальный брак по законам людей? По законам сидхе – я понимаю, тебе важно ввести меня в род. Но люди?

Грен уловил ее сомнения. Она не интересничала, она действительно не понимала.

– Мне кажется, – начал он, – что с точки зрения людей наши отношения выглядят довольно шаткими. И когда мы начнем выступать – а мы начнем, поверь, – нам понадобится то, на что можно опереться официально. Предъявить агенту, менеджеру клуба, кому угодно. Для меня это важно. Не могу внятно объяснить, почему, но важно.

Туу-Тикки кивнула.

– Примем за аксиому, – сказала она. – Хотя Тами, Грен и Дэн живут себе и живут.

– Только потому, что по местным законам невозможно официально оформить менаж-а-труа, – вздохнул Грен и пояснил: – Я спрашивал у Среднего. На него это тоже давит.

– Слушай, – подняла голову Туу-Тикки, – а как у Среднего и Старшего продуманы легенды о том, откуда у них дома? Ведь и тот, и другой – не стандартные проекты на одну семью, а индивидуальные.

– Старшего уже никто и не спрашивает, он успешный музыкант, а Тави – не менее успешный писатель. За давностию лет все решили, что у них с самого начала было достаточно денег, чтобы купить себе дом. Средний оформил все так, будто у него были деньги, переведенные из Европы – он по документам эмигрант. Конечно, Тами поселилась в этом доме раньше него, но всего на несколько недель, а оформлен дом на них обоих. Эндрю как-то нашел лазейку в калифорнийских законах. Ну, как и для нас. К тому же, пока вовремя платятся налоги, никто не беспокоится о том, в чьей собственности недвижимость.