Текст книги "Ситтин (СИ)"

Автор книги: Pale Fire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

– Он наловил кроликов на холме и наелся, – ответила Туу-Тикки. – Акустику, пожалуй. Я присмотрела кое-что в Гитар Центре, это на Ван Несс Эйв, но пока не решилась выбрать.

– Каков бюджет?

– Без ограничений. Весь этот год я не выходила за пределы собственных заработков на Этси и в еще паре мест. Никогда не думала, что смогу прокормиться на одно рукоделие, а вот поди ж ты.

– Это здорово. Еще не решила, какой самолет себе купишь?

– Не хочу самолет, – засмеялась Туу-Тикки. – Но я думала предложить тебе заняться дайвингом. Одной скучно и люди липнут.

– А так будут липнуть к нам двоим.

– Или не будут. Не знаю. Проверим и выясним.

Грен совсем отвык от города. Тут было на порядок больше раздражителей, чем на островах, так что он сосредоточился на вождении. Люди и дома выглядели странно, звуки нервировали.

Они встали на светофоре в центре, и Грен сказал:

– Совсем забыл. Я привез тебе подарки.

– Спасибо. Где будешь стрелять из лука?

– Надо будет оборудовать стрельбище на холме. Но это сложно. Инструментов нет.

– Да ничего сложного, – отмахнулась Туу-Тикки. – В даунтауне есть пара магазинов для ролевиков, закажешь там мишени и стойки. Тебе какие нужны, соломенные или деревянные?

– Я привык к деревянным, но соломенные должны быть бережнее к стрелам. А кто такие ролевики?

Туу-Тикки принялась рассказывать, что знала. Грен слушал и понимал, что, кажется, нашел субкультуру, позволяющую быть собой – быть сидхе – оставаясь при этом интегрированным в человеческий мир. Что может быть естественнее эльфа с луком и арфой? А что волосы черные, так эльфы бывают всякие.

В магазине Туу-Тикки показала Грену, какие гитары ей глянулись. Одна винтажного вида, с виолончельными прорезями на верхней деке, одна – концертная классика и одна электроакустическая. Все они были в более-менее одной ценовой категории и, подумав, Грен предложил взять все три.

– Почему? – удивилась Туу-Тикки. – Не то чтобы это мне не по карману, но почему?

– На Санберсте будет хорошо играть стилизации под средневековую музыку – я помню, что она тебе нравилась. Электроакустика понадобится, если мы будем играть вместе, потому что иначе арфа заглушит гитару. Классическая концертная даст тебе представление о том, каков должен быть эталонный звук.

– Подставки и чехлы для всех трех, – начала загибать пальцы Туу-Тикки. – Комбик для электроакустики. Черт, дорого.

– Если вы возьмете все три, я сделаю скидку, – немедленно вклинился консультант. – Сэр, а на чем играете вы?

– Клавиши, саксофон и кельтская арфа, – ответил Грен.

Консультант с длинными выбеленными волосами и надписью «Сэм Сид» на бэйдже присвистнул.

– Ни фига себе сочетание. В первый раз встречаю такого мультиинструменталиста. Так мне оформлять покупку? Запасные комплекты струн к каждой гитаре и ремни – в подарок от магазина. Я бы посоветовал вам посмотреть жесткие кофры и послушать процессор «Фендер Хот Рот Девилль», он в средней ценовой категории и для игры дома как раз подходит. И да, леди, вам нужны медиаторы?

– Нет, спасибо.

Грен видел, что Туу-Тикки слегка растерялась. Мир профессиональных инструментов. Грен помнил, как входил в него, еще учась в школе. К колледжу он уже знал все музыкальные магазины Альба-Сити, знал, где можно по дешевке купить трости, знал, где возьмут саксофон в заклад. Для Туу-Тикки, наверное, все это темный лес. Самый темный, еловый, болотный – как-то Грен с Лином застряли на таком на три дня. Ни огня развести, ни накормить лошадей, ни согреться.

Грен обнял Туу-Тикки за плечи и сказал так, чтобы Сэм не услышал:

– Я напишу пьесу для классической гитары и арфы. Несколько пьес.

– И обучишь меня наконец нотной грамоте, – так же тихо ответила она. – Никак не осилю.

На доске объявлений у входа Грен цапнул визитку магазина, торгующего подержанными духовыми инструментами. Туу-Тикки несла кофр с Санберстом, Грен – с элетроакустикой, сзади Сэм тащил комбик и «классику». Инструменты погрузили на заднее сиденье, комбик – в багажник. Напоследок Сэм, хлопнув себя по лбу, вручил Туу-Тикки платиновую дисконтную карту, распрощался и ушел.

– Интересно, – сказала Туу-Тикки, – надо было оставлять ему чаевые? Я не подумала.

– Он получает процент с продаж, – объяснил Грен. – Ну что, домой? Или перекусим в городе?

– Домой, – Туу-Тикки вздохнула от полноты чувств. – Мне не терпится. Хотя я ума не приложу, с какого бока подходить к комбику.

– Я умею. Покажу и научу.

Пискнул пришедшей смской телефон Туу-Тикки. Она посмотрела на экран и сказала:

– С ума сойти. Почти сто тысяч. Ни фига себе сходили за гитарой.

Грен кивнул. Он отвык от денежных расчетов. На Дороге таких сумм не было и близко, на островах процветал сложный натуральный обмен. Он даже кошелька с собой не взял, а мобильник – оба мобильника – валялись в кабинете разряженные.

– А сколько осталось? – спросил он.

– Двести тридцать восемь, – ответила Туу-Тикки. – Тысяч, блин. И на что мне их тратить?

– Не знаю, – Грен пожал плечами и выехал со стоянки. – Помощь друзьям? Благотворительность? Просто копить?

– На благотворительность я трачу две тысячи в месяц, – отчиталась Туу-Тики. – Друзьям помогаю не деньгами, а покупками. Ну, покупаю то, что они продают. Украшения, мыло и все такое. Ты же знаешь, далеко не каждый примет подачку. У меня половина деревьев в саду украшена авторской бижутерией. Видимо, буду копить, пока не придумаю, на что потратить.

– Если ты будешь брать уроки у хороших преподавателей, понадобятся деньги на обучение, – сказал Грен. – И на рукоделие будет оставаться меньше времени. Серьезные занятия музыкой – это от четырех до восьми часов ежедневно.

– Я знаю, – кивнула она. – Но я же не стремлюсь стать новой Эллой Фитцджеральд или Марком Нопфлером. Да и не бывает всемирно известных гитаристок, сам знаешь.

– А в классике? Та же Мария Луиза Анидо?

– Ничего о ней не знаю, – вздохнула Туу-Тикки. – Нет, мне нравится классическая гитара, но я хочу просто петь под нее. Для этого особой виртуозности не нужно.

– Нужна, просто другая, – сказал Грен. – Ты по-прежнему не пишешь стихов?

– Нет, – она покачала головой. – Но всегда есть возможность петь чужие стихи. Только я ведь еще и не пишу музыки.

– Может быть, пока.

========== 4 ==========

– Смотри, – сказала Туу-Тикки, – первые нарциссы расцвели.

Они вышли из машины, и Грен вдохнул тонкий запах.

– Какие крупные, – сказал он. – Инструменты отнесем сами, а прочим пусть займутся духи.

Туу-Тикки кивнула.

Кофры устроились на диване, Туу-Тикки велела духам принести свежего фруктового сока, села в кресло и сказала:

– Не знаю, где разместить гитары. В моем кабинете места особо и нет.

– Здесь, – сказал Грен, садясь рядом с ней на подлокотник и положил руку ей на плечо. – Тут достаточно места.

– Я все боюсь, что кто-нибудь будет за них хвататься, – пожаловалась она. – Я этого не люблю.

– Понимаю. Всегда можно объяснить и сказать «нет». Или просто поставить твою старую гитару на видное место для тех гостей, кто умеет играть. Если тебе ее не жалко.

Туу-Тикки пожала плечами, прильнула к Грену.

– Так хорошо, что ты наконец вернулся. Без тебя в доме было пусто. И немного страшно иногда.

– Я тоже рад, что вернулся, – улыбнулся он. – Как отнесся к моему отсутствию Йодзу?

– Сказал: «Чего еще ожидать от эльфов». Сказал, что такой отпуск не оплачивается. Но я послала ему смску сегодня, что ты вернулся. Так что, думаю, он продолжит начислять деньги на твой счет.

– Не то чтобы меня это сильно беспокоило, – признался Грен. – Я совершенно отвык от денежных расчетов.

– Для жизни в человеческом мире – придется привыкать. – Туу-Тикки переплела свои пальцы с его.

– Я знаю, – кивнул Грен. – Ко многому придется заново привыкать. Некоторые вещи – просто строить с нуля. Подожди меня, – он встал. – Я кое-что вспомнил.

Он ушел в свой кабинет и вернулся с рюкзаком. Сел перед Туу-Тикки на пол и принялся в нем копаться. Вынул коробку с наконечниками и перьями для стрел, сверток с тетивами, три тонких невесомых рубашки, пояс, плоскую деревянную шкатулку со странной резьбой и другую, побольше, белую, ажурную. Протянул ее Туу-Тикки.

– Это тебе.

Она открыла шкатулку, вдохнула запах – сирень, мох, свежая вода. Внутри, на живой моховой подстилке, лежали, сцепившись хвостами, лапами и языками, зеленовато-коричневые деревянные змейки и ящерицы, украшенные листьями.

– Что это? – спросила Туу-Тикки.

– Украшения, – объяснил Грен. Взял Туу-Тикки за руку, достал ящерку и обернул вокруг ее запястья. Ящерка прильнула к коже – гибкая, прохладная, с глазками из каких-то самоцветных камней. – Если носить их на коже и хранить во влажном мхе, они остаются гибкими и принимают любую форму.

Ожерелье Туу-Тикки надела сама. Древесина мгновенно нагрелась от тепла кожи. Ящерки постепенно переменили цвет – больше светлой зелени, меньше коричневого. Грен откинул верхний слой мха на крышку шкатулки. Под ним был другой, белый, с зелеными листьями, синими ягодами и белыми цветами.

– Вот еще одно. Тут два браслета, ожерелье и диадема.

– А люди думают, что эльфы делают украшения из металлов, – Туу-Тикки погладила белые лепестки.

– Не в Ллимаэсе. Там из металла делают только оружие и части музыкальных инструментов. Контакт металла с живым телом не одобряют – кто больше, кто меньше. Металл на коже не носит никто.

– Спасибо, что помнил обо мне, – сказала она.

Грен поцеловал ее ладонь.

– Я отведу тебя туда. Раз время течет настолько по-разному, мы можем уходить туда на недели, а тут пройдет всего несколько дней. На дни – а тут пройдут часы.

– Если меня там примут.

– Почему нет? – удивился он. – Ты сидхе, как и я, а налет человеческого в родных краях слетает очень быстро. Я бы хотел любить тебя на Острове Мхов. Там стволы обхватом в этот дом, кроны уходят в облака, а между стволами – белый, сиреневый, алый, серый, крапчатый мох. И ягоды во мху – у людей такие не растут. Я бы хотел заключить с тобой союз по обычаю сидхе, когда цветут деревья, в белом мхе у зеленой воды.

Туу-Тикки вздохнула от полноты чувств.

– Примет ли меня твой дед? – спросила она.

– Что ему останется? – изумился Грен.

Кай подошел к нему, положил длинную морду на плечо, лизнул в скулу. Грен потрепал собаку по голове. Духи принесли высокие прозрачные стаканы с пенящимся зеленым соком, поставили на столик. Пес сунулся было к ним, но Грен тихо зарычал на него, и Кай отошел к камину. Грен протянул стакан Туу-Тикки, взял свой, отпил, облизал губы.

– Слишком сладко для яблока.

– Яблоко и киви, – объяснила она. – Ты, наверное, совсем отвык от местной еды.

– Привыкну, – отмахнулся он. – У меня открылось необходимое для дорожника свойство – я не переборчив. Ты не знаешь, куда делись Кодзу и Доминик? Я был в таком раздрае в то время, что даже не заметил, когда они ушли.

– Вернулись в свой мир, – улыбнулась Туу-Тикки. – Освоились тут, отдохнули, Кодзу восстановился, Доминик набрал книг по личностной психологии, они выбрали планету, где Доминик согласен был жить, и ушли. Кодзу потом возвращался, они с Кадзутакой переводили какие-то деньги на счет дома. Не знаю, зачем.

– Кодзу, как мне показалось, человек, очень четко понимающий роль денег в этом мире, – объяснил Грен. – Для него такие вещи важны. Но мне кажется, они с Домиником больше к нам не придут.

– Не тот у нас дом, чтобы кто-то, кроме Эшу, мог здесь просто отдыхать, – согласилась Туу-Тикки. – Место умирания и возрождения. Кадзутака здесь даже курить не мог.

– А как же твои гостьи? Клуб вязальщиц?

– Они менее чувствительны. Но я, пожалуй, отменю встречи здесь, раз ты вернулся.

– Из-за меня – не стоит.

– Я не говорила про тебя ни слова, – Туу-Тикки прикусила губу. – Но этот дом такой же твой, как и мой, и как мне все это объяснять?

– Муж вернулся, – улыбнулся он.

– Муж? – поразилась она.

– Я хочу узаконить наши отношения не только по меркам Островов, – сказал Грен. – По здешним тоже. Так что давай на этой неделе съездим в муниципалитет за разрешением на заключение брака. И поженимся. Пригласим твоих сестер, моих братьев, Эшу, Дани, Дэна…

Туу-Тикки потрепала его по волосам.

– Нет уж. Не так скоро. Нам нужны кольца и мне нужно платье. Расскажешь мне, какие платья носят женщины-сидхе?

Грен лежал на спине, обнимая льнущую к нему во сне Туу-Тикки. В открытое окно вливались ароматы ночного сада, тихо-тихо, на самой грани слышимости, пел океан. Журчал ситтин – Грен слышал его магию. Где-то на холме жалобно крикнул пойманный Каем зверек – пес охотился. От размороженного мяса он отказался, собачий корм ему и не думали предлагать. Кай воспринимал как еду только то, что ловил сам. Это грозило сложностями в будущем: большой ситтин не настолько велик, чтобы его экосистема могла прокормить крупную собаку. С Каем надо будет договариваться. Или учить его охотиться на морских рыб и ходить с ним на берег.

С неба подглядывали звезды. Грен смотрел на них и думал, что не все сказал Туу-Тикки о заключении союза по обычаю сидхе. Брак на Острове Мхов – не просто красивый обычай, это обручение душ на всю нынешнюю жизнь и на все будущие перерождения. Хотя, конечно, когда-то они уже заключали такой союз, раз встретились здесь. Теперь Грен знал признаки истинного партнерства, и знал, что встречается с Туу-Тикки не в первый раз. Ящеричное ожерелье, ожившее на ней, было просто последней проверкой. Грен сам его сделал – начал, когда только узнал про такие украшения. Хорошо еще, что подобную древесину, в которой магии больше, чем древесной плоти, почти невозможно испортить – у него никогда не было особых талантов к ювелирному делу. Впрочем, ожерелье и браслет удались только потому, что Туу-Тикки в его жизни уже была. Странно, конечно, вручать их той, с кем уже разделил ложе, а впрочем, это неважно. Забавно, что предназначение свадебного набора Туу-Тикки почуяла сама и даже примерять не стала. Но кольца нужны. Для людей.

Непривычно было чувствовать, что прошлая жизнь – Марс, Титан, Каллисто – стерлась окончательно. Осталась выцветшей записью на страничках памяти. А ведь не так много времени прошло. И каким надо было быть идиотом, чтобы идти на войну за мужеством? Хотя и неудивительно при таком-то деде. Грен столько лет потратил, чтобы доказать ему, будто чего-то стоит. А Лэи принял внука сразу и целиком, хотя ему неприятны люди. Но сидхе совершенно не так, как люди, относятся к детям. Жаль, так и не удалось повидать отца… Получается, Сайлас Эккенер был всего лишь прикрытием для беременности Марии? Теперь уже не узнать. Мифическая фигура. Если подумать, неизвестно, был ли он вообще. Нет, кто-то был – осталась фамилия, документы. Но кто? Неважно. Связь с родом восстановлена через поколение, и к опыту предков можно обратиться напрямую, достаточно влезть на родовое дерево и прикусить горько-сладкий липкий стручок или вдохнуть запах цветов. Интересно, когда люди придумали генеалогические древа, они знали что-то о родовых деревьях сидхе? О том, что истончившиеся сидхе просто уходят в дерево своего рода, сливаются с ним?

Туу-Тикки что-то жалобно пробормотала во сне. Грен повернулся к ней и обнял покрепче. Союз во мхах сделает ее частью его рода, и ей тоже откроется доступ к опыту сидхе, живших до них. А может, найдется и кто-то ее крови. Не зря же она красит волосы в этот перламутрово-пепельный цвет. Очень похоже на один дальний род с крайнего юга архипелага. Хотя он может и ошибаться. Принимать желаемое за действительное. С ним бывает.

Нужно получить разрешение на брак. Нужно навестить братьев. Узнать у них, кто делал им кольца. Пригласить на праздник. Сделать документы для Кая и убедить его носить ошейник. Придумать, как влиться в местное ролевое сообщество. Неплохо было бы что-нибудь почитать по теме. Арфе нужны слушатели, Туу-Тикки и немногих гостей недостаточно, даже таких, как Эшу. Нужно играть людям, хоть в парке под деревом, хоть на тротуаре у Старбакса. Нужно оборудовать стрельбище. Нужно – и об этом он совсем забыл – посадить черенок черной акации Лэи в собственном саду.

А еще нужно спать. Хоть иногда.

========== 5 ==========

Когда Туу-Тикки вышла на крыльцо с чашкой чаю и огляделась, ее внимание царапнуло какое-то неуместное пятно. Что-то расцвело? Она оглядела цветы – нарциссы, пара белых тюльпанов, непонятно как затесавшаяся сюда, зеленеющие кусты. Оглядела выложенный камнями двор перед гаражом – все в порядке. Духи спокойны. Вот только… Она подошла к воротам и увидела мазок буреющего красного на нижнем бревне. И человека за воротами – лежащего ничком, окровавленного, цепляющегося левой рукой за траву. Вот почему молчали духи – он не вошел в малый ситтин, не смог.

Туу-Тикки бросила повисшую в руках у духа чашку, распахнула ворота, склонилась над телом, нащупала пульс на шее. Пульс был, несмотря на то, что весь затылок и спина человека были залиты кровью. Правая рука, посиневшая и опухшая, покоилась вдоль тела, одежда – когда-то белая рубашка с длинными закатанными рукавами и коричневые штаны – были в пятнах земли, крови и зелени, одна нога босая, на второй – изношенный коричневый мокасин.

Она кликнула духов и велела перенести человека в гостиную на большой журнальный стол. Велела постелить на стол гостевое одеяло, принести аптечку, разбудить Грена. И пошла вслед за духами, пытаясь понять, с чего начать помогать гостю.

Сонный Грен, в одних штанах и босой, ждал в гостиной.

– Что случилось? – спросил он.

Туу-Тикки указала ему на тело, которое духи уложили на столик посреди гостиной.

– Позавтракай, – сказала она. – Я не знаю, насколько серьезны повреждения.

Она повернула голову гостя влево, чтобы исследовать рану на затылке. Белые волосы запеклись кровью, все схватилось черно-красной коркой и определить, повержден череп или нет, она не смогла. Правая рука от локтя до запястья распухла, под кожей торчали какие-то угловатые осколки, кисть распухла тоже, пальцы торчали под неестественными углами. Туу-Тикки достала из укладки ножницы и срезала с человека рубашку. На ребрах слева и справа расплывались багровые пятна подкожных кровоизлияний, одно ребро как будто провалилось посередине. По избитому лицу невозможно было определить не то что возраст, но даже расу – правый глаз заплыл, губы разбиты, нос свернут набок.

– Мы не справимся, – со вздохом выпрямилась Туу-Тикки. – Нужен рентген, томограмма и нормальный хирург. Я звоню в больницу.

– Денег достаточно? – спросил Грен из кухни. – Мне поехать с тобой?

– Я вызову сюда скорую, – ответила Туу-Тикки. – И поеду сама. Только позвоню в пару мест.

– Куда? – Грен встал в дверях с чашкой чаю. После Островов кофе он пить перестал. – Йодзу?

– В том числе. Я хочу быть уверенной, что у меня хватит денег на лечение этого бедолаги.

Кай подошел к человеку на столе и лизнул его здоровую руку. Пальцы едва заметно шевельнулись.

– Я пройду по его следу, – сказал Грен, – и выясню, откуда он взялся. Ясно же, что не из нашего мира.

– Ты уверен? – спросила Туу-Тикки.

– У него рубашка сшита вручную, посмотри на воротник и пуговицы. Посмотри на стрижку. На покрой брюк. Он дорожник, и если его так избили на Дороге, дорожная полиция должна об этом знать.

Туу-Тикки внимательно посмотрела на Грена.

– У тебя больше опыта. Хорошо. А я поеду в больницу, расплатиться и вообще. Он может не знать английского и испугаться, обнаружив себя в незнакомой обстановке.

Грен подошел к Туу-Тикки, обнял ее и поцеловал.

– Я возьму телефон, так что звони.

– Дорожный?

– Обычный. Постараюсь сменить тебя в больнице к вечеру.

Туу-Тикки позвонила в клинику «Лобос Рок», вызывала оттуда машину. Потом позвонила Йодзу. Тот ответил сонным недовольным голосом:

– Калифорния в океан свалилась?

– Привет, Кот, – сказала Туу-Тикки. – У меня гость, которому нужна высокотехнологическая медицинская помощь. Что мне делать, если денег на счету дома не хватит?

– Сколько там сейчас?

– Восемьсот сорок три тысячи девяносто два доллара три цента. Я обращаюсь в клинику, где берут наличные либо картой.

– Используй все деньги со счета дома, если понадобится подстраховать своими, они будут компенсированы. Не скупись. Что с гостем?

– Без сознания, возможны повреждения черепа, сломана рука и пальцы, сломаны ребра. Имени не знаю.

– К вечеру докину денег на счет, – пообещал Йодзу. – Дорожник?

– Грен говорит, да. Собирается выяснять, что случилось с гостем, чтобы предупредить дорожную полицию.

– Инициатива поощряема, – пробормотал кот. – Пусть возьмет дорожный мобильник и будет на связи.

Машина приехала через десять минут. Туу-Тикки честно сказала фельдшеру, где и в каком состоянии нашла человека, собрала сумку и стала ждать. Фельдшер зафиксировал сломанную руку лангетой, проверил давление и пульс и сказал:

– Везем в больницу. Вы готовы оплатить счета?

– У меня контракт с «Лобос Рок», – отозвалась Туу-Тикки. – Да, я готова. Я поеду с вами.

Краем глаза она увидела, как Грен вскидывает на плечо колчан, берет лук, подзывает Кая и выходит за дверь. Только в машине, уже на Пойнт-Лобос Эйв, на подъезде в больнице, Туу-Тикки сообразила, зачем Грен взял лук, и ей стало не по себе. Лук – оружие, а Кай – борзая, тоже оружие. Хотя, конечно, Грен прав. Идти туда, где кого-то избили до состояния бессознательного куса мяса, без оружия попросту опасно.

В машине незнакомец пришел в себя, видимо, от тряски. Оказалось, у него только один глаз – правый, заплывший. Левая глазница была пуста и черна, впрочем, Туу-Тикки не была уверена, что эту черноту видит кто-то, кроме нее. Она взяла незнакомца за здоровую руку и сказала:

– Привет. Вы в машине, мы едем в больницу, там вам помогут. Меня зовут Туу-Тикки, я из дома-у-дороги. Я буду с вами, пока вас будут осматривать врачи, чтобы переводить их вопросы.

– Спасибо, – хрипло произнес незнакомец. – Я Гинко.

С помощью амулета-переводчика Туу-Тикки распознала его язык как старояпонский. Отложила на другое время размышления о том, почему Гинко – японец – по-европейски одет.

– Кто вас избил? – спросил фельдшер. – Нужно заявить в полицию.

Туу-Тикки перевела.

– Не помню, – пробормотал Гинко. – Ничего не помню. Голова болит.

В приемном покое было пусто – «Лобос Рок» была частной клиникой, не принимавшей всех подряд. Но дело они знали. Гинко переложили с одной каталки на другую и увезли на рентген, потом на КТ. Туу-Тикки старалась держаться рядом, но в операционную и рентген-кабинет ей хода не было. Пока она расплачивалась за вызов машины и осмотр, Гинко переодели в больничную рубашку, побрили наголо, зашили скальпированную рану черепа, смыли с него кровь, наложили повязку на ребра и отвезли в палату. Обколотый лекарствами, Гинко уснул.

К Туу-Тикки подошел высокий стройный негр, представился:

– Тони Мангус, хирург. Вы его родственница?

– Можно сказать и так. Это имеет какое-то значение?

Тони пожал плечами, взял Туу-Тикки за локоть и вышел в коридор.

– Вы оплачиваете счета?

– Да. Что-то не так?

– С деньгами – в полном порядке. У вашего родственника… как его фамилия, кстати?..

Пиликнул телефон. Туу-Тикки извинилась и прочла сообщение. Потом ответила врачу:

– Мушиши. Гинко Мушиши. Он японец. Из провинции.

– Ага. Хорошо. Так вот, у мистера Мушиши сотрясение мозга, скальпированная рана головы, сломано семь ребер, правая ключица, кости правой плюсны и правые лучевая и локтевая кости. Кости нужно сложить и укрепить штифтами, пока не развилось воспаление. Вы в состоянии оплатить такую дорогую операцию?

– Да, – кивнула Туу-Тикки. – И пребывание в больнице – тоже. И физиотерапию.

Тони Мангус осмотрел ее с ног до головы.

– Вы имеете отношение к его травмам?

– Ни малейшего.

– Другие члены вашей семьи?

– Тоже нет. Я обнаружила Гинко у ворот нашей усадьбы сегодня утром. И он не помнит, что с ним произошло.

– Я в курсе. Травматическая амнезия. Он говорит по-английски?

– Нет.

– Хорошо, я как лечащий врач найду ему медсестру-японку. Он ел с утра?

– Нет.

– Отлично. Значит, готовим операционную. Вы можете не оставаться тут. Его состояние стабильно, операция будет продолжаться несколько часов, действие наркоза закончится к ночи. Поезжайте домой. Вам больше нечего тут делать.

Туу-Тикки посмотрела на Гинко на больничной койке.

– Когда он будет видеть?

– Вы про гематому? Отек спадет к утру, сам глаз не поврежден. Вы не в курсе, при каких обстроятельствах он потерял второй глаз?

– Нет.

– Хорошо. Думаю, наш офтальмолог еще поговорит с вами об этом. Как вы знаете, наша клиника проводит разработки кибернетических конечностей… – как бы в задумчивости проговорил Мангус. – В том числе органов зрения.

– Я поняла, – кивнула Туу-Тикки. – Я приеду завтра утром и буду рада увидеть смету.

Только дома Туу-Тикки поняла, насколько голодна – она же даже не позавтракала – и как устала. Духи принесли ей чашку горячего шоколада и пышные медовые панкейки. Немного – всего два. Но Туу-Тикки хотелось мяса, сырого мяса, и она принялась командовать, объясняя духам, как замариновать кусочки индейки в бальзамическом уксусе и травах. Она знала, что как раз проголодается снова к тому времени, когда мясо будет можно есть.

Вечерело. Было тревожно за Грена. Беспокоило кровавое пятно у ворот. Туу-Тикки отодвинула тарелку и пошла проверить. Но духи уже замыли пятно, и полили цветы, и даже наполнили бассейн. Купаться Туу-Тикки не стала, но проведала набирающие бутоны фуксии, потом обошла весь сад и весь дом. На душе было неспокойно.

Грен вернулся, когда солнце уже село. Распахнул дверь, скинул сапоги у порога, взгромоздил на стол узел из черной крапчатой ткани, рядом положил лук и колчан. Обнял Туу-Тикки.

– Люди – сволочи, – было первым, что он сказал. – Я голодный.

– Есть маринованная индейка, ее едят сырой. Будешь?

– Буду. Спасибо. Как Гинко?

– Его оперируют. Правая рука вдребезги, кости надо заново складывать. Ты выяснил, что с ним случилось?

– Расскажу после ужина.

Ели в гостиной. Грен ловко орудовал хаси, Туу-Тикки пила красное вино, Кай сунулся было в ее тарелку, решил, что он тоже хочет индейки и теперь грыз у порога остатки охлажденной тушки – без ног, крыльев и грудки. Поев, Грен налил вина и себе, достал из колчана три стрелы с окровавленными наконечниками и положил на стол.

– Я никого не убил, – объяснил он Туу-Тикки. – Хотя желание было.

– Это случилось на Дороге?

– Нет. Дорога Гинко спасла. Он мушиши. Знаешь, что это?

– Фамилия?

– Профессия. В его мире, а может, и в этом, есть такие существа, основа царства животных и растений. Называются муши. Гинко может их видеть и на них воздействовать. Знаешь, за что его искалечили? За то, что он отказался убивать муши без необходимости. Кажется, он единственный там мушиши с такими принципами. Он ходит по Дороге от деревни к деревне, помогает, продает всякую мелочевку, ведет исследования. Пришел в деревню на юге архипелага, где был голод – от берегов ушла рыба, рис не рос, люди года два питались только дикими растениями и водорослями. Он принялся исследовать проблему, предложил решение. Бескровное и медленное.

– У него подход эколога, похоже.

– Или ши. Да. Жил там, помогал людям, голодал вместе со всеми, пока туда не пришел его коллега с позицией «всех убьем, одни останемся». Тот предложил уничтожить муши, который вызывал неурожай. А на него завязана вся экосистема полуострова. То есть если его уничтожить, то от местности останутся голые камни. Но не сразу, а лет через пять. Накаи Ясухара – это тот коллега Гинко – накрутил народ, пообещал, что за деньги все сразу станет хорошо. А что им деньги? Они на эти деньги все равно ничего купить не могли, уж очень глухое местечко. Гинко попытался противостоять уничтожению муши. Накаи науськал на него деревенских. Гинко едва смог уйти. Оставил там все – я принес, что они не уничтожили.

– Пришлось стрелять?

– В Накаи и в старосту. Но стрелы я забрал. Если люди хотят превратить свой дом в пепелище, не вижу оснований им мешать. Если они не понимают человеческого отношения – тем более. Гинко с них даже денег не брал.

– Сволочи, – вздохнула Туу-Тикки. – А мне в клинике пообещали, что смогут восстановить ему зрение полностью. Ты туда Дорогой прошел, по следу Гинко?

– Да. Там такая четкая кровавая цепочка. И перекресточек на полуострове, усиленный свежей кровью. Эти люди даже его короб и плащ сожгли, а что ценного было в коробе, пригреб себе Накаи. Мы с Каем искали, что осталось. Вот, нашли. Гинко долго будет в больнице?

– Пока не знаю, не спрашивала. Зависит от общего состояния. Пока рука срастется и заживет, пока курс физиотерапии закончится.

– Значит, Гинко у нас надолго.

– Тоже ведь… приполз умирать.

– Такой у нас дом, – Грен прижал к себе Туу-Тикки покрепче. – Дорого обойдется лечение?

– Первый Дом оплатит. Вообще дорого, да. Особенно если Гинко согласится побыть подопытным.

– Чего я не знаю о современной медицине? – спросил Грен.

– Думаю, многого, – улыбнулась Туу-Тикки. – Я же заключила контракт с клиникой экспериментальных методов лечения. У них очень хорошие результаты и они не связаны со страховыми конторами. Так вот, оказывается, они занимаются кибернетическими протезами. А у Гинко левого глаза нет. Давно нет, это не свежая травма. Мне предложили попробовать установить ему киберпротез. Завтра поговорю с Гинко, и если он согласится…

– Главное, чтобы согласился Гинко, – кивнул Грен. – Завтра поеду с тобой.

– Мангус – его лечащий врач – обещал найти для Гинко медсестру-японку. Но поехать все равно надо. Там как, обстановка сильно отличается от современной?

– Сильно, – кивнул Грен. – Не знаю, как в других местах, а на архипелаге самое начало промышленной революции, причем только в больших городах. Судя по тому, что я принес микроскоп Гинко и чашки Петри, что-то он о ней знает, но вряд ли много.

– Ну да, а у нас тут постиндустриальное общество. Еще и культурный шок. Интересно, у нас муши водятся?

– Спросим у Гинко завтра. Ты устала?

– Очень. Хотела позаниматься гитарой, но руки не поднимаются.

– Тогда я просто сыграю тебе.

– А я пока отчищу твои стрелы. Воды и губочки хватит?

========== 6 ==========

Грен с сочувствием смотрел на Гинко, лежащего на высокой койке в отдельной палате. Кислородные трубки у ноздрей, черно-синий синяк, растекшийся на всю правую половину лица, распухший нос, покоящаяся в странной металлической конструкции перевязанная правая рука, повязки на плече и на голове, какие-то датчики и провода… Гинко выглядел каким-то маленьким и потерянным, и щебечущая без перерыва японка-медсестра, пытающаяся уговорить его позавтракать, дела на улучшала: похоже, Гинко понимал ее от силы наполовину. Увидев посетителей, медсестра поприветствовала их и вышла.

– Привет, – сказал Грен, пододвигая для Туу-Тикки стул. – Я Грен. Я забрал твои вещи у Накаи. То, что от них осталось.