Текст книги "Меня учит Смерть. Том I — Абитуриент (СИ)"

Автор книги: Оро Призывающий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Меня учит Смерть. Том I – Абитуриент

Глава 1

Осень. Ох уж эта осень.

В конце октября светает поздно, и когда встаёшь пораньше, кажется, что на дворе ещё ночь, и ты не выспался…

А, ладно, кого я обманываю. Я действительно не выспался.

«В могиле отоспишься», так, кажется, говорили раньше? Впрочем, после Прорыва поговорка уже не выглядела такой непререкаемой истиной; мёртвые, что раньше оставались в своих могилах, теперь ходят среди живых. Может, поэтому некоторые из них такие агрессивные? Я бы тоже был злым, если бы планировал спать вечным сном, а меня взяли и разбудили…

Впрочем, мне спать было некогда. Понедельник, да к тому же практический экзамен в Немёртвом Университете. Первый практический экзамен в моей жизни! Опаздывать точно нельзя. Поморгав ещё пару секунд, я бодро отбросил в сторону старенькое шерстяное одеяло и быстрым шагом направился в ванную.

«ДОБРОЕ УТРО, ДЕНИС». Надпись, написанная на запотевшем зеркале пальцем, заставила меня хмыкнуть.

– И тебе доброе утро, Каспер, – отозвался я. – Надеюсь, ты сейчас не тут.

В ответ на мои слова в коридоре что-то грохнуло. Я усмехнулся ещё раз и включил душ.

Каспер – полтергейст. Имя, конечно, банальное, но так уж повелось; называть своё настоящее имя этот сгусток эктоплазмы упорно отказывается, нужно же было его как-то называть. Я стал звать его Каспером, он – откликаться.

Жить в квартире, где обитает привидение – тот ещё специфический опыт. Конечно, полтергейст – это не банши или ещё какая-нибудь смертоносная тварь, однако и с ними бывает всякое. Пару месяцев назад был случай, когда полтергейст – то ли со злости, а то ли просто играя – включил ночью в квартире газ, убив целую семью; другой как-то открыл воду, пока хозяева были на даче. Говорят, когда взбешённые соседи снизу, полиция и остальные вскрыли дверь, дух мирно гонял по воде кораблики, сложенные из бумажных листов.

Но Каспер вроде как был потише, таких фокусов не выкидывал, да и общий язык мы с ним вроде как нашли. Даже что-то вроде соглашения заключили. Он не прячет ключи, документы или телефон, не роняет посуду и не заходит в санузел, когда я там; я – не мешаю ему заниматься его призрачными делами, время от времени оставляю включённым телевизор и покупаю ему дешёвую карманную приставку. Что ещё нужно для счастья?

Может быть, совсем одному жить в квартире было бы поспокойнее… Но когда тебе 19 и ты круглый сирота без родственников, выбор не очень велик. Да, на 18-летие государство выделило мне квартирку. Вот только это был такой медвежий угол, что оттуда бы сбежали любые призраки. Плесень на стенах, щели, соседи-алкаши… К тому же, на самой окраине: оттуда до Немёртвого Университета мне пришлось бы добираться часа полтора-два с несколькими пересадками. В общем, с первой же небольшой зарплаты я решил снять что-то более вменяемое и близкое к Немёртвому. С призраком? Плевать; зато за копейки (наличие полтергейста сильно роняет цену!) и жить можно.

Вылетев из душа (мало времени, мало!), я метнулся на кухню. Яичница, а главное – кофе, кофе, кофе! Я чиркнул спичкой, включая огонь.

Каспер был уже тут; об этом говорила солонка, выписывающая по столешнице сложные и изящные пируэты. Кто бы ни придумал легенду, что призраки боятся соли – он явно прогадал.

Впрочем, почти все легенды про нежить, сложенные до Прорыва, оказались далеки от истины.

Прорыв случился двадцать лет назад; за год до моего рождения. Мир, привыкший к размеренному порядку вещей – жизнь сменяется смертью, всё идёт своим чередом – неожиданно оказался лицом к лицу с новой реальностью, где смерть грубо вторгалась во владения жизни.

Причины Прорыва были неизвестны до сих пор; лучшие учёные, маги-практики и некроманты спорили до хрипоты. Одной из самых популярных версий была некая война, случившаяся на Той Стороне; хлынувшая же в наш мир нежить всех мастей, по этой версии, была кем-то вроде беженцев. Другие уверяли, что это никакие не беженцы, а полноценная захватническая армия, её первые волны, которые должны подготовить мир живых к масштабному вторжению мертвецов. Третьи считали, что какая-то сила сломала сам механизм смерти, нарушила работу фундаментального закона энтропии, из-за чего мёртвые стали возрождаться…

Спорить можно было долго, но факт оставался фактом. Мир изменился.

Призраки, упыри, зомби, вампиры. С этими ребятами люди были знакомы и раньше – по многочисленным фильмам ужасов, книжкам, играм. Были и экземпляры поспецифичнее – стригои, ламии, драугры, юки-онна и прочие виды нежити со всех концов света. Разумные, полуразумные и полностью лишённые разума. Почти безобидные, опасные и чертовски опасные. Предпочитающие уединение глухих мест – и выбравшие своим обиталищем крупные города.

Вместе с существами Той Стороны в мир проникли и новые силы. Магия, некромантия, ритуалистика, демонология – всё это стало из легенд реальностью. И, конечно же, всё это было поставлено человечеством себе на службу, чтобы хоть как-то ответить на атаки мёртвых. Государственный Отдел по борьбе с некротическими прорывами и частные гильдии ежедневно охотились на нежить, отвоёвывая для живых их привычный мир.

Лично я знал о старом мире только по рассказам, книгам и фильмам. Но скучное, наверное, было место. Безопасное – пожалуй, но скучное.

Солонка опрокинулась набок, издав глухой звук, и покатилась по столешнице; я метнулся к ней и успел подхватить её уже у самого пола.

– Каспер! – вздохнул я, ставя солонку обратно на место. – Мы же договаривались насчёт посуды!

В кухне раздался отчётливый вздох (голос, как обычно, был таким, что не определить ни пола, ни возраста вздыхающего), а затем одна из дверец кухонного шкафа громко хлопнула – так, что аж задрожали стёкла в окне.

Я покосился на неё – и принялся посыпать шкворчащую яичницу большим количеством острого перца.

– И чем ты недоволен в этот раз?

Вместо ответа дверца хлопнула ещё раз, уже мягче. Ну вот, диалог идёт хотя бы не на повышенных тонах.

– Практический экзамен? – предположил я, переворачивая яичницу. – Дело в нём?

Дверца слегка покачалась, а затем всколыхнулась занавеска. Полтергейста порой не слишком-то легко понять, но я живу в одержимой квартире уже год и сумел, наверное, подружиться с Каспером – насколько это вообще возможно. Да, собеседник из Каспера не очень, зато какой слушатель!.. И вообще он отличный парень.

Если он парень, конечно. Если он при жизни был девушкой, то всё наше общение приобретает какой-то оттенок неловкости.

– Если ты это из-за экзамена, то ты здесь не при чём, – я снял с огня чайник и насыпал в чашку пару ложек растворимого кофе. – То, что я хочу стать охотником на нежить, не значит, что я собрался тебя изгонять. Скорее всего, нам сегодня дадут порубить каких-нибудь зомби, агрессивных и безмозглых, только и всего.

На кухоньке раздался далёкий, словно через три помещения, смех – то ли детский, то ли просто потусторонний. Кажется, я не угадал со своим предположением, раз Касперу от него так смешно. Что ж, лишнее напоминание – призраки вовсе не тупые. Они просто мыслят иначе.

– Тогда что? – я не стал гадать, лишь пожал плечами. – Принеси кубики, что ли, я мысли не читаю.

Кубики с буквами я принёс Касперу ещё в первую неделю нашего совместного проживания, сообразив, что если уж нам торчать тут вместе, то лучше понимать друг друга. По счастью, в моём старом детдоме таких кубиков было навалом, и мне согласились отдать пару наборов.

На этот раз, однако, кубики не понадобились. За стеной, в единственной жилой комнатке маленькой квартиры, что-то щёлкнуло, зашипело – а затем искажённый помехами голос певца пропел:

– И у любви у нашей села… БАТАРЕЙКА!!

Я хлопнул себя по лбу.

– Что, опять?! Батарейки в приставке сели?

Дверца шкафчика хлопнула как-то утвердительно.

– Ооооооо… БАТАРЕЙКА! – провыл голос из комнаты, после чего песня опять сменилась шипением.

Выключив огонь и переложив яичницу на тарелку, я шагнул в комнату; выключив телевизор (по его экрану бежали серые волны помех), я поискал взглядом приставку. А вот и она, валяется прямо на моей подушке. И действительно – батарейки сели.

Когда я вернулся на кухню, Каспер уже подносил солонку прямо к моей яичнице.

– Да сменю я в ней батарейки, сменю! – пообещал я. – Вернусь сегодня из Немёртвого – и принесу новые.

Солонка быстро скользнула на место; где-то вдалеке опять прозвучал смешок.

Мне часто казалось, что Каспер, кем бы они ни был при жизни, умер в довольно юном возрасте. Порой он вёл себя как обычный ребёнок. Часами играл в дешёвую приставку, любил смотреть по телевизору передачи про животных. Этот смех, опять же…

А порой – как жуткая хтонь. Как в тот раз, прошлой зимой, когда он внезапно покрыл все зеркала в квартире толстым слоем изморози.

Изнутри.

…проглотив свой завтрак за пару минут, я глянул на часы. Так, блин, пора выходить! Пока я ещё не опаздываю, но если буду задерживаться – очень даже могу и опоздать. Кинув посуду в раковину (потом помою!), я метнулся в прихожую, одеваться; затем зашарил взглядом по сторонам. Сумку я собирал с вечера, вот только где она?

Сверху что-то стукнуло. Я поднял глаза – и увидел сумку, лежащую на антресоли. Точно, блин, именно сюда я её и положил!

– Спасибо, – поблагодарил я полтергейста. – Я пошёл. Вернусь – обязательно расскажу, в как всё прошло. В красках!

Дверь комнатки качнулась, и в ней опять включился телевизор. Вновь зашипели помехи.

Помехи, ага.

Их Каспер смотреть любил не меньше, чем передачи про животных.

…заперев дверь, я помчался вниз по лестнице. Восьмой этаж из девяти, но лифт в подъезде, разумеется, не работал. Разумеется – потому что в домах с привидениями лифты всегда отключены. Слишком высок риск, что что-нибудь пойдёт не так – и ещё хорошо, если лифт просто внезапно застрянет между этажами на полдня. А если трос оборвётся?

Баба Клава стояла, как обычно, у окна на втором этаже, рядом с погнутыми тёмно-зелёными почтовыми ящиками. Стояла и всем видом демонстрировала, почему нельзя включать в этом подъезде лифт. Полупрозрачная, отличающая тёмной синевой фигура старухи глядела в окно – неподвижно, как и всегда.

…бабу Клаву, пока она ещё была жива, упрашивали по-хорошему – и соседи, и участковый, и участливые тётеньки из соцпомощи. Бабе Клаве грозили всевозможными санкциями. Увещевали, что она уже немолода и может умереть в любой момент. Если повезёт, то она мирно упокоится, как это происходило до Прорыва. А если нет?

Но баба Клава и слышать ничего не хотела о доме престарелых. Плевать, что там отличное ухаживание и трёхразовое питание; что там оказывают всю необходимую медицинскую помощь; что в мортуарии работают опытные некроманты из Отдела по борьбе с некротическими прорывами, которые не позволят душам стариков задержаться на этом свете дольше положенного. Баба Клава орала, что нет такого закона – пожилых людей насильно из дома увозить, а по доброй воле она не поедет. Она в этом доме прожила всю свою жизнь, она тут и останется.

Что ж, баба Клава оказалась права. Она действительно тут осталась. Прямо в подъезде; на том самом месте, где она, возвращаясь из магазина, остановилась на минутку передохнуть – и рухнула прямо на холодный пол, рассыпав содержимое пакетов.

Вернулась баба Клава на следующую ночь – и с тех пор своего поста уже не покидала, внимательно и цепко изучая происходящее во дворе.

Нельзя сказать, чтобы она доставляла много проблем. Лифт в подъезде и так нельзя было включать – из-за Каспера и ещё парочки духов в других квартирах – а сама старуха стояла смирно, неподвижно. Не шумела, не ругалась; лишь чуть слышно бормотала что-то себе под нос. Правда, если взглянешь ей в глаза, начинает пробирать до костей ледяной арктический холод… но кто ж тебя заставляет это делать? Зато если поздороваться, обязательно кивнёт и что-нибудь пробормочет.

– Доброе утро, Клавдия Сергеевна! – поздоровался я, быстро сбегая вниз по ступенькам.

– …порог перешагнуть – легко, не заметишь, – проскрипела бабка, медленно разворачиваясь ко мне всем корпусом.

Чего?! Я аж застыл на месте от удивления. Баба Клава шевельнулась? За все те девять месяцев, что призрак тут стоит, он разве что слегка кивал головой. Она ещё ни разу не поворачивалась с тех пор, как умерла!

– …тьма нависнет, окутает, – продолжала старуха. – От тьмы не убежишь, не спрячешься…

– К-клавдия Сергеевна! – опешил я, отступая на шаг назад. – Кончайте пугать!

– …кровь поможет, кровь защитит, – не обращая внимания на мои слова, но глядя мне прямо в глаза, баба Клава всё говорила и говорила. – Но не просто так. Знать надо…

Цепенея от неживого холода, я наблюдал за тем, как она протягивает руку к окну. Призрачный ноготь проскрежетал по стеклу вдвое громче обычного, оставляя на пыльном окне рисунок. Странный узор, что-то вроде руны, заключённой в круг…

– Будешь помнить – будешь жить, – заключила старуха, вновь поворачиваясь к окну. – Забудешь – шагнёшь через порог…

Я моргнул; теперь, когда призрачная бабка отвернулась, оцепенение прошло, и всё-таки… что это было?

Аккуратно вытащив телефон, я сфотографировал пыльную руну. Заметив это, старуха провела рукой по стеклу – и окончательно прекратила обращать на меня внимание.

– Идёт, вон, идёт… – услышал я тихое-тихое бормотание Клавдии Сергеевны. – А вырядилась как, ишь… Проститутка!

Обычное ворчание обычной старухи. Услышишь – и не догадаешься, что мёртвая. Никаких загадок и тайных символов.

Ну его нафиг, и так спешу.

Стараясь выкинуть из головы это странное происшествие, я выбежал из подъезда и быстрым шагом направился к троллейбусной остановке.

Впрочем, уже через минуту я сменил шаг на спокойный. Нет, пожалуй, на троллейбус я ещё вполне успеваю, до него минут 15, а значит, нет смысла лететь. Просто… просто хотелось убраться подальше от призрачной старухи.

На что она намекала?

Практический экзамен? Да ну. Это же самый первый практический экзамен для самых зелёных первокурсников Немёртвого Университета. В смысле, если какие-нибудь там старшекурсники ещё могут реально рисковать во время практики, то мы?.. Да каждый наш чих будет контролироваться инструкторами и преподавателями!

И вообще. Смешно бояться всякой хтони тому, кто планирует стать охотником на нежить. Перекинув сумку на другое плечо, я зашагал по «зебре».

Темнота уже успела отступить; скупое осеннее солнце даже соизволило выглянуть из-за облаков, освещая улицу. Донорский центр для вампиров уже, по понятным причинам, закрывался; бледная, высокая женщина в пальто как раз запирала входную дверь. Нет, сама она не вампир, просто устала за ночную смену.

Зато соседний с донорским центром магазин «Тысяча и одна мелочь» как раз открывался. Превосходно! Значит, я точно успеваю на автобус; если бы я опаздывал, он был бы уже открыт, а так продавец только раскладывал в витринах товар – ручки, фонарики, лазерные указки, дешёвенькие защитные амулеты от призраков и тому подобную дребедень.

– Ну как там, Татьяна? – к женщине из донорского центра неспешно подошёл полноватый мужчина в форме полиции. – Сегодня ночью скандалов не было?

Та повернулась к нему и недовольно фыркнула.

– Вот сам бы ночью зашёл да проверил! Хоть раз. А то как ночь, так я всегда одна с этими упырями, глаза б мои их не видели уже, а как утро, так ты сразу тут!

– Не, ну ты чего, Татьяна? – стушевался участковый. – Куда мне лезть на вампиров? Мне от них только крест обычный выдают и чесночный спрей, они от него только чешутся… если у тебя что, то сама знаешь – жми кнопку и вызывай анти-вампирский отдел…

– Пока они там приедут, меня уже сожрут, – огрызнулась Татьяна. – Вон, как в том месяце, когда попался один, голодный, с катушек съехавший… Я защиту врубила, сижу, молюсь, чтобы её хватило, а он беснуется… Только и спасло, что другие два вампира пришли вовремя, скрутили его… а твой отдел только через двадцать минут приехал!

– Ну-у-у… – протянул участковый. – Это они, конечно, долго. Но на меня ты зря ругаешься. Я же вообще по ночам не работаю.

– А чего тогда спрашиваешь?

– Так для порядка! Мне же знать положено…

…я завернул за угол; голоса стихали в отдалении. Перейдя через дорогу ещё раз, я остановился возле покрытой стеклом будочки.

Кажется, до троллейбуса ещё минут пять.

Глава 2

– …остановка «Университет имени Зубрицкого»! – раздалось из динамика привычным невнятно-жестяным голосом.

За время поездки солнце уже вышло и светило вовсю, так что Немёртвый был весь залит солнечным светом; величественное трёхэтажное здание с контрфорсами и колоннадами вырисовывалось на фоне уже пожелтевшего в конце октября, но ещё не до конца облетевшего парка.

Вылетев из троллейбуса, я глянул на часы, венчающие вход в Немёртвый. Пять минут до начала занятий; немного, но самое то, чтобы залететь в аудиторию и сделать вид, что не опаздывал…

– Опаздываете, молодой человек.

Ох. А вот и декан.

Одетая, как всегда, в строгий костюм чёрного цвета – Ингрид Дитмаровна будто постоянно носила траур – она стояла на фоне светло-бежевых колонн тёмным пятном. Левая рука уверенно лежала на рукояти артефактного клинка, трофея из Могильника (по слухам, Ингрид Дитмаровна с ним чуть ли не спала, но в то же время никто из студентов ни разу не видел, чтобы она вынимала его из ножен), правая была повёрнута так, чтобы декан видела время на наручных часах.

– Д-доброе утро, Ингрид Дитмаровна! – я чуть притормозил. – Так ещё же пять минут…

– Денис, Денис, – Ингрид чуть снисходительно покачала головой. – Студенту такого престижного заведения, как Университет имени Зубрицкого, нужно быть внимательнее. Занятия действительно начинаются через пять… через четыре минуты. Но у вас же сегодня первый практический экзамен, так?

Я кивнул; в голове шевельнулась фраза, брошенная вчера преподавателем…

– …а студенты, которые должны сдавать практический экзамен, собираются во внутреннем дворе за десять минут до начала занятий, – заключила Ингрид. – Поспешите, будьте так добры.

Она махнула рукой, давая понять, что короткий диалог окончен. Точно, блин! За десять минут, во внутреннем!.. Я ведь слышал эту фразу, но она почему-то вылетела у меня из головы…

Ингрид права, конечно. Нужно быть внимательнее. А то из Немёртвого вылечу уже я сам.

…Университет имени Зубрицкого. Он же, в народе, Немёртвый Университет. Одно из самых престижных учебных заведений столицы – в условиях, когда в городе то и дело появляются новые призраки, в пригородах поднимаются из старых захоронений скелеты, а из Могильников, возникающих тут и там, выходят совсем уж потусторонние твари.

Попасть сюда не так-то просто – несмотря на все опасности, жизнь охотника на нежить сулит немалую выгоду, даёт возможность изучить магию или некромантию, разыскать в Могильниках ценные артефакты с Той Стороны. Да мало ли возможностей? Успешный охотник – это элита нового мира; охотники нужны и на службе государству, в Отделе, и частным гильдиям.

Мне посчастливилось попасть сюда на бюджет по двум причинам. Первая – это, конечно, высокий балл на вступительных экзаменах, без него никуда. Но, возможно, этого бы не хватило – отличников среди претендентов было немало – если бы меня не узнала Ингрид.

Говоря точнее, узнала она даже не меня, а мою фамилию.

Денис Вальд.

Как я уже говорил, Немёртвый в своём официальном названии носил имя Зубрицкого. Одного из сильнейших некромантов в мире; человека, который двадцать лет назад одним из первых сумел совладать с пришедшей на Землю силой, воспрять, несмотря на творящийся хаос и дать отпор мёртвым тварям.

Именно он организовал тогда с нуля школу для новых некромантов, экзорцистов и упокоителей, понимая, что всё происходящее изменило мир навсегда, и мир должен подстроиться, если не хочет погибнуть; он заложил то, что позже переросло в университет его имени. Правда, долго поуправлять Немёртвым он не успел – погиб во время одной из крупных атак нежити на столицу.

Сам Зубрицкий, лидер и начальник всех охотников столицы, едва ли вспомнил бы фамилию «Вальд». А вот Ингрид – вспомнила. Как-никак, они с моей матерью были подругами, да и отца она знала неплохо.

Отец погиб тогда, в той же атаке. Ему не ставили памятников, в его честь ничего не называли; он был просто одним из многих, кто отдал свои жизни, чтобы город выстоял. Мать пережила его ненадолго – всего на каких-то полгода; напал голодный новообращённый вампир в тёмной подворотне.

Встретив меня тогда, когда я только пришёл подавать документы, Ингрид разговорилась.

– У меня ведь тогда даже мелькнула мысль тебя усыновить, Денис, – сказала она тогда. – Но… у меня самой погиб муж в той битве; на мне висели двое своих детей, нужно было как-то поднимать их… В общем, я не решилась.

Тогда же она пообещала помочь с поступлением. Но – предупредила сразу, что помощь будет лишь честной. Преимущество в отборе среди прочих равных? Да. Пропихивание меня вопреки недостающим баллам? Нет. И в самой учёбе, сообщила она, никаких поблажек; здесь Немёртвый, а не кулинарный техникум, и те, кто хочет стать охотником на нежить, должны рассчитывать на знания и умения, а не на блат.

Так что мне стоило бы поторопиться; опоздание на первый же практический экзамен вовсе ни к чему…

Во внутренний дворик я вылетел уже почти бегом; разумеется, здесь уже стоял весь поток, и все взгляды тут же обратились в мою сторону.

– А-а-а, вот и ещё один! – кряжистый мужчина с багроватым загаром на лице уставился на меня с недовольным видом. – Ещё один умный стюдентик, решивший, что может приходить тогда, когда сам захочет. Имя?!

– Д-денис Вальд! – отозвался я.

– Вальд. Встать в строй! – рявкнул он.

Блин. Зверь, как всегда, в своём репертуаре, плюс к тому, кажется, в плохом настроении.

«В миру» его звали Степан Романович Зверев, но за глаза никто его так не называл. Зверь. А ещё « этот дятел», «этот мудак», «этот гад» и тому подобные ласковые прозвища. Инструктор по упокоению, опытный охотник на нежить, пару лет назад сменивший боевую практику на преподавание в Немёртвом, был убеждённым сторонником армейских методов обучения. Своё дело он знал, безусловно – за это его ценили и держали на месте. Но в учеников он это дело вколачивал исключительно тяжёлым сапогом, за что и заслужил всеобщие «любовь и уважение».

– Знаете, что это такое?! – он принялся вновь расхаживать перед строем студентов-первогодок. – Это расхлябанность? Нет! Забывчивость? Снова нет! Может, это просто лень? Снова мимо! Ну, кто мне скажет, что это такое?!

Шеренга молчала.

– Это уверенность таких, как вы, салаг, в том, что они – пуп Земли, вот что это такое! – продолжал Зверь. – Поступили в Немёртвый, стали охотниками, да?! Целых два месяца изучали теории и читали с бумажек о том, какие бывают мертвяки? Немножко побегали в спортзале и помахали тренировочным оружием, не попадая им даже друг в друга? И теперь вы решили, что крутые, что мир вертится вокруг вас, что приходить можно тогда, когда заблагорассудится, ведь все подождут! Решили, что вы что-то знаете или, того хуже – умете…

Все затихли, отлично понимая, какого характера речь сейчас грянет.

– Вы нихера не умеете!! – развёл руками Зверь. – Ни-хе-ра! За два месяца вы разве что чистить оружие могли научиться, и то – худо-бедно, через пень-колоду! Но сегодня у нас по программе практический экзамен, к сожалению, так что придётся вам всем скататься в Могильники и увидеть некоторое дерьмо!

За эти два месяца уже нашлись некоторые, не особо умные, студенты, которые попытались пожаловаться на Зверя в деканат. На его методы обучения, ругань и прочие прелести. Что ж; Зверя в деканате слишком ценили, чтобы уволить, а вот во что превратилась жизнь этих ребят после того, как Зверь узнал о жалобах…

В общем, лучше представьте это сами.

– Чтобы вы не обосрались сразу на входе, – чуть успокоившись, Зверь вышагивал перед строем в обратную сторону, – скажу, что Могильники подготовлены для вас. Выбраны самые слабенькие и небольшие, а инструктора будут следить за вами, страхуя жопки мамкиных охотников. И тем не менее, это настоящие Могильники, и там будут настоящие зомбаки. Гнилые, вонючие и охочие до человеческой плоти.

Остановившись на месте, он сплюнул.

– Все вы думаете, что крутые и что упокаивать нежить – легко и просто. Но вы просто маменькины сынки, вообразившие себя невесть кем. Большинство из вас до Прорыва настоящие трупы видели только по телевизору!..

Ну да. Кажется, до Прорыва Зверь был военным и на трупы насмотрелся. Он ткнул пальцем в ближайшего к нему студента, паренька в очках – Руслан, кажется?

– Ты! Ты хоть раз видел труп до Прорыва?

Руслан моргнул, борясь с желанием отступить назад на пару шагов.

– П-прошу прощения… Степан Романович, до Прорыва я ещё не родился…

– Именно! – взревел Зверь. – Потому что вы – долбанные молокососы, которым сегодня раздадут оружие и отправят в Могильники. В ваши первые Могильники, которые будут больше похожи на ясли, чем на настоящую опасность, и лучше бы вам помнить об этом, когда придёт время идти в настоящий бой! Вы меня поняли?..

– Поняли, Степан Романович!! – гаркнул строй.

– Сойдёт, – поморщился инструктор; затем поглядел на часы. – Время вышло! Кто не пришёл, того не ждём. Выходим через задний вход и садимся по автобусам!..

* * *

Не пришло сегодня сразу четверо человек; целая команда.

Хех. Я слышал, что такое бывает. Люди поступают в Немёртвый, учатся теории, но перед первой практикой словно цепенеют, не решаются прийти.

А может, я выдумываю, и прогульщики не пришли по какой-то другой причине. Так или иначе, четверо неявившихся полетело к чёрту распределение по командам, и меня «привязали» к команде, в которой недоставало одного человека.

Чёрт. Кажется, Зверь обозлился на моё опоздание, вот и сунул меня в команду к самым отстающим. Я, конечно, не лучший на практических занятиях, но…

Трясясь в автобусе, я мрачно смотрел на свою новую команду. За пару месяцев в Немёртвом я узнал этих троих довольно слабо, но всё-таки узнал.

Руслан. Тот самый очкарик, к которому придирался Зверь на линейке, сейчас ехал, нервно перебирая руками по выданному боевому клинку, который он держал на коленях. Спектральная пушка, шедшая в комплекте, висела у него на поясе, но с такими толстыми стёклами вряд ли он сможет попасть куда-то, кроме собственной ноги. Почему он вообще пошёл в охотники с таким зрением?

Ник. Этот был хотя бы крепкий и высокий, и, если не знать его, наверное, можно было подумать, что он хороший боец. Но увы, на практике парень был довольно неуклюжим, вечно спотыкался и ронял всё из рук. А ещё – подтормаживал время от времени. Вот и сейчас он выглядел как-то неуверенно, будто до сих пор не мог понять, куда попал и что тут делает.

И Виктор. Этот парень был неглуп, кое-что знал и умел… но не особо хотел. Количество его прогулов явно намекало, что он вылетит сразу после окончания семестра, и он сам это понимал (и, видимо, был не так уж и против). Он даже сейчас умудрялся со скучающим видом позёвывать, глядя в окно, пока мы неслись по пути за город.

Итак. Трое самых слабых бойцов на первом курсе – и я… Чёрт, чёрт, чёрт, как мне вообще выполнять практический экзамен в таких условиях?

Ладно, выдохнем. Можно же и иначе на это взглянуть, да? Руслан – отличный теоретик, в любой момент поможет знаниями; Ник – неплохой боец, если его страховать от собственной неуклюжести и постоянно командовать, не давая зависнуть, а Виктор… ну, Виктор, по слухам, закатывает неплохие вечеринки на родительские деньги. Не знаю, сам пока не проверял, но так говорят.

Плюс инструктор…

Ах, да. Точно.

Каждой команде из четверых студентов был положен свой инструктор; куча народу, если вдуматься. Почему нам четверым достался именно сам Зверь?!

Как-то всё сразу идёт не так.

Одно хорошо – сейчас его здесь не было, он ехал отдельно, и можно было хотя бы в пути не выслушивать его разглагольствований. Я был уверен, что как только мы приедем на место, они продолжатся.

– …судя по тому, что я узнал у студентов с других курсов, – негромко пробормотал Руслан, упершись взглядом в меч, – на первом практическом экзамене бывают или зомби, или скелеты. Бывают ещё низшие демоны, но это у тех, кто изучает экзорцизм… Плюс, пару раз бывали утопленники…

Виктор выдохнул и покачал головой.

– Да чего ты паришься? Он же сказал – там детский сад, а не могильник. Что-то вроде квеструма, только зомби настоящие, а не актёры с аниматрониками. Кто угодно справится!

– Ага, но ведь это только первая тренировка! – возразил Руслан, поворачиваясь к нему. – Дальше будет сложнее, и…

– Дальше будет уже без меня, – махнул рукой Виктор. – Ну, наверное, второй экзамен, где-то перед Новым Годом, уже со мной. Но потом меня тут не будет.

Ник покосился на него, крутя в руках спектральную пушку.

– Зачем ты вообще сюда поступил? – спросил он. – Если не хочешь…

– Родители, – поморщился Виктор. – Охотник – это статус, охотник – это деньги… Пофиг. Как поступил, так и вылечу, пусть думают, что у меня к этому ни малейшего таланта.

– Глупо как-то, – отозвался Ник. – Здесь такой конкурс, столько желающих…

Он продолжал крутить пушку; я покосился, опасаясь, как бы он её не уронил. Спектральная пушка, конечно, против нежити, но и по живым она тоже бьёт ощутимо.

– …у меня старший брат сам охотник, – продолжал парень. – Сперва не шло, не шло… а потом квартиру себе купил, тачку хорошую, родителям помогает. В могильниках всякое можно найти, он рассказывал...

– Я вообще теорией заниматься хочу, – признался Руслан. – Практика… понятно, что в универе без неё никак, но так-то это не моё. После третьего курса можно будет специализацию выбрать, я хочу взять теоретическую некромантию. Разрабатывать новые способы упокоения нежити, изучать её со всех сторон… Может, выясню, почему Прорыв случился.

– Ха, – покачал головой Виктор. – Да все так говорят.

– Ну, все говорят, но кто-нибудь же должен это узнать… рано или поздно, – отбрил его Руслан.

Все трое выжидающе посмотрели на меня.

Я пожал плечами.

– А я что? Я детдомовский. Денег особых нет, только вот учился в школе хорошо. Если нормальную профессию не получу, так и останусь на самом дне. Охотник – это реальный шанс получить нормальную жизнь.

– Ага. Или вообще с жизнью распрощаться, – зевнул Виктор. – Охотники – профессия с высокой смертностью, вы вообще в курсе?

Ну, уж я-то точно в курсе; впрочем, я промолчал, не желая углубляться в тему. А вот Ник не промолчал.

– Ну, знаешь! – возмутился он, наконец, откладывая пушку в сторону. – Мирных офисных менеджеров тоже может сбить машина или дикий упырь задрать. От смерти никто не застрахован.

– Может, и так, – Виктор снисходительно улыбнулся. – Но есть, мой друг, такая штука – статистика, и она говорит сама за себя… Сколько в год гибнет мирных офисных менеджеров, и сколько охотников?