Текст книги "Time Left Today (ЛП)"

Автор книги: Notes

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Они взяли две бутылки с водой из гудящего холодильника в магазине и встали в извилистую очередь измученных пассажиров. Комар прожужжал над ухом Гарри. Снейп слегка подтолкнул его и велел держать глаза открытыми, что было легче сказать, чем сделать. На следующем повороте очереди они ступили в отдел шоколадных плиток, где Гарри пытался выделить среди цветовой гаммы знакомые марки. Снейп позволил ему выбрать сорт, чтобы попробовать позже, так что он выбрал какую-то красного цвета, каких никогда раньше не видел. Похоже, внутри была карамель.

Автобус погрузил его в сон, затем вывел из него и снова погрузил. Каждый раз, когда он читал цифровой циферблат над водительской кабиной, он удивлялся тому, сколько времени прошло. Тьма окутывала его поле зрения, затем рассеивалась на достаточно долгое время, чтобы он мог зевнуть, пошевелиться и понять, что ему некомфортно. Его слюна имела привкус бензина и сна.

Сразу после четырех он проснулся и снова не мог уснуть. Он перебирал позицию за позицией, переставляя ноги и даже наклоняясь вперед к спинке сиденья перед ним, но все это только взбодрило его. В конце концов он сдался и стал смотреть, как темнота проносится за окном.

Снейп тоже не спал, но ничего не сказал Гарри. Он посмотрел на него и улыбнулся, что заставило бы Гарри смутиться днем, но сейчас, посреди ночи, это сделало его храбрым.

– Какой у вас был любимый предмет, когда вы учились в школе? – спросил он, потому что Снейп этого не делал.

–Мне нравились зелья и защита от темных искусств, – сказал Снейп, от чего Гарри почувствовал себя немного неловко из-за того, что ни то, ни другое ему не нравилось.

– А что нравилось моей маме?

– Ей тоже нравились зелья. И чары. Она была очень хороша в чарах.

С чарами у Гарри все было в порядке.

– А что у тебя?– Снейп откинул голову на сиденье и закрыл глаза, так что Гарри было легче смотреть на него. Оранжевый свет дорожных фонарей, мимо которых они проезжали, скользнул по его лицу. Кто-то храпел. Несмотря на то, что их голоса были тихим бормотанием, они звучали громко в гудящей тишине автобуса.

– Наверное, полёты, – прошептал Гарри. Слова приходили в голову легче, чем прежде, как будто сон прогнал часть странностей в его голове, – Но это не совсем то. Э-э, мне тоже нравятся чары.

Глаза Снейпа все еще были закрыты. Гарри начал задаваться вопросом, слушал ли он вообще, так долго он молчал. Мальчик опустился пониже на сиденье, вытянув ноги, пока его ягодицы не оторвались от сидушки, и прохладный воздух хлынул в крошечный туннель под ним, охлаждая вспотевшую поясницу.

– Если бы ты назвал зелья, – сказал ему Снейп, – Я бы поставил тебе отличную оценку за твое летнее задание. Но теперь, боюсь, лучшее, на что ты можешь надеяться – это «Приемлемо».

Гарри уставился на него, чего Снейп не мог видеть.

– Политика, мистер Поттер. Очевидно, тебе еще многое предстоит узнать в этой области.

Гарри задумался.

– Я хочу изменить свой ответ, – решил он.

– О, да?

– Да, – его голос стал громче, – Я забыл раньше, но зелья – мое любимое. Это лучший предмет, лучше, чем дурацкие чары или полёты, и лучший учитель во всей школе…

Снейп рассмеялся.

– Лжец, – сказал он Гарри, – Поспи ещё.

Гарри почувствовал, что, может быть, теперь сможет заснуть, и уже собирался закрыть глаза, как вдруг радио ожило, и «Жизнь – это шоссе»прогремела по автобусу на полную громкость.

– Черт возьми, – простонал Снейп, а затем ударил рукой по сиденью перед собой, как будто это была вина обивки. Это напугало Гарри, но страдание на лице Снейпа было слишком забавным, и, как он ни старался, он не мог сдержать смех.

– О, это тебя забавляет? – Снейп не выглядел рассерженным, – Я всю ночь не мог заснуть, и теперь, когда я, наконец, готов – в четыре часа утра, неужели нам нужно в тысячный раз услышать эту чертову песню, неужели она не может подождать до проклятого рассвета?

– Нет, – выдавил Гарри, смех вырывался из него все больше и больше с каждым вздохом, – Нет, мы должны послушать ее сейчас, потому что это лучшая песня во всем мире !

– Как я рад, что тебе нравится.

Гарри не собирался спрашивать, но хихиканье так внезапно вырвало у него вопрос, что он не понял, пока не задал его:

– Мы можем сейчас попробовать ту плитку шоколада?

Снейп некоторое время ощупывал свой плащ, прежде чем наконец достать ее. Фольга сморщилась под его пальцами. Он сломал плитку примерно пополам и дал Гарри его кусок вместе с оберткой, что, вероятно, было лучше всего, поскольку Гарри собирался не торопиться с ней, и иначе шоколад растаял бы и испачкал его пальцы. В прошлом году он попробовал много сладостей, и многие из них двигались, светились или говорили. Но этот шоколад был вкуснее, потому что они ели его посреди ночи, когда должны были пытаться уснуть.

Пока Гарри ел, женщина прошла по проходу к будке водителя и велела ему выключить музыку, а Снейп доел свою половину и заснул. Его пальто было беспорядочно разбросано по коленям, скользя туда-сюда вместе с движением автобуса. К тому времени, когда он проглотил последние следы карамели, глаза Гарри тоже закрывались.

Но перед сном он осторожно поднял рубашку, вытащил палочку из-под края брюк и сунул ее обратно в карман пальто Снейпа.

Комментарий к Часть 17

Прим. автора:

« Я пообещала кому-то в комментариях в новом году главу без драмы, и вот мы здесь! Надеюсь, вам понравилась эта передышка, и что ваш 2021 год складывается хорошо.»

========== Часть 18 ==========

Из Таллинна в Хельсинки

Северус не совсем понимал, где они. Он подумал, что, должно быть, они шли в правильном направлении к порту. Возможно, ему следовало уделить больше внимания карте. Но так как он не мог сказать, во сколько прибудет паром в Хельсинки, пока они не доберутся до пристани, то спешить было некуда: паром мог уже отчаливать, или могли быть еще часы до него, они могли прийти как раз в нужный момент. И последние два дня они были заперты в этом адском автобусе. Их ноги нуждались в дополнительной прогулке.

Шелковистые облака проплывали по золотому небу. Солнце, когда ему удавалось пробиться сквозь их рыхлые края, могло заставить все вокруг пылать и колыхаться, как раскаленные угли, но моросящий дождь опускал температуру до такой степени, что Северусу пришлось застегивать пальто. Каменная кладка под их ногами была крупная и неровная, и он чуть не подвернул лодыжку, когда поскользнулся. Фасады домов были нежно-розового, голубого и оранжевого цвета, сложенные один за другим, словно опасаясь, что в сказке не хватит места, чтобы вместить их все.

Останавливались у прилавка с шалями, сшитыми вручную, и у прилавка с сочно-золотым медом, и у прилавка с причудливо раскрашенными открытками. Они заглядывали в витрины магазинов и дышали легким воздухом, в котором не было ни паров бензина, ни многодневного пота. От холода мышцы сломанной руки Северуса напряглись и стали болеть, но боль была терпимой и стала восприниматься неотъемлемой частью прогулки по Таллинну, как, возможно, ключевая особенность самого Таллинна.

Мальчик остановился у большого окна в кафе, где миниатюрное колесо обозрения лениво вращалось. Вместо кабинок к его ободу были прикреплены разные фарфоровые чашки, расписанные вручную. Конфеты в коричневых обертках покрывали подоконник, так же крутясь и отражая солнечные лучи.

Полдень угасал. Если они не отправятся в ближайшее время, они могут опоздать на последний паром дня.

– Хочешь заглянуть внутрь?, – спросил Северус. Он не ожидал, что у Поттера хватит смелости ответить утвердительно, поэтому воспринял пожимание плечами как подтверждение и толкнул стеклянную дверь.

Внутри опьяняюще пахло сахаром и марципаном. Потолок представлял собой мозаику из красных и темно-бордовых тонов. Чайные ложки звякнули о края чашек с позолоченным ободком, а в голове Северуса эхом отдавались шепотки разговоров на языках, которых он не понимал и не мог толком различить – это был эстонский язык? Русский? Финский или, может быть, шведский?

Мальчик рассматривал выставленных марципановых лошадок, каждая из которых была украшена декоративной сбруей, словно направляясь на поле боя. Его дыхание затуманило стекло, а пальцы оставили после себя жирные пятна. Когда он это заметил, то потер их, от чего стало только хуже.

Официантка поправила униформу, в ожидании глядя на Северуса. Он отмахнулся от нее.

– Мы просто смотрим, – сказал он, удовлетворенный тем, что она, похоже, понимает по-английски.

Однако она не двинулась с места, ее взгляд стал менее чарующим. Северус попытался притвориться, что не видит ее, не отрывая взгляда от мальчика. Но тогда Поттер почувствовал, что за ним в свою очередь наблюдают, а официантка почувствовала, что ее игнорируют, так что никто не смог избежать неловкости.

– Таллинн – это королевство марципана, знаете ли, – сказала она ему вдруг, – И у нас он лучший из лучших.

– Фантастика.

– В Средние века его продавали в аптеках, как лекарство от любовной тоски, – она говорила так, будто выучила наизусть оборотную сторону листовки. Грамматика безупречна, но слова произносились неправильно, – Это работает и по сей день: сладость, которая вам нужна, чтобы успокоить разбитое сердце.

Она не собиралась сдаваться, понял Северус. Он просмотрел на прайс и указал на самое дешевое.

– Мы возьмем два таких.

Она одарила его обаятельной улыбкой, в которой не было и намека на раскаяние.

– Только два, вы уверены?

– Учитывая, что нас здесь двое и у каждого по сердцу, этого вполне достаточно. По крайней мере, до тех пор, пока лекарство будет настолько действенным, как вы говорите.

– Конечно, – усмехнулась она, – Самое мощное.

Она положила две марципановые ракушки в маленькую бумажную коробочку, завязала ленточку и взяла деньги. Но прежде чем дать Северусу сдачу, она решила еще немного помучить его.

– Таллинн – это еще и город потерянных влюбленных, – сказала она ему, перегнувшись через стойку, чтобы говорить театральным шепотом, – Вы знаете, у нас есть легенда. В ней говорится, что Рассвет и Закат – потерянные возлюбленные, и они выходят каждый вечер и каждое утро искать друг друга, но никогда не могут встретиться. До Иванова дня, самого длинного дня в году, когда утро и вечер наступают одновременно, а потом, всего на несколько минут Рассвет и Закат могут взяться за руки.

Северус подумал, что неулыбчивый мужчина, путешествующий с одиннадцатилетним мальчиком, вряд ли был идеальной целевой аудиторией для этой приманки для туристов. Но по блеску в ее глазах, когда она посмотрела на него, он понял, что, возможно, у нее было больше проницательности, чем он предполагал. Было нечто особенное в воздухе, в нотках сахара, в мороси, в золотом сиянии слабого солнца и постоянной боли в руке Северуса. Он, наверное, просто устал.

– Да, что ж, – он прочистил горло, – День летнего солнцестояния в июне, не так ли? Мы пропустили это.

– Вам нужно будет вернуться в следующем году. И вы ведь придёте сюда, чтобы купить еще марципана, да?

– К тому времени, я думаю, наши сердца уже достаточно излечатся,– он потянул за маленькую коробочку.

– Но у вас будет целый год, чтобы снова их сломать, – поддразнила она,– Удачи.

Они перекусили по пути к пристани. Поттер явно не был поклонником марципана, но он был слишком вежлив (напуган), чтобы сказать об этом. Десерт Северуса растаял на его языке. Он чувствовал его по всей челюсти, в носовых пазухах, даже в макушке головы.

Последний паром отправлялся в семь пятнадцать. Было едва пять, но они могли легко переждать два часа и все же добраться до Хельсинки задолго до того, как стало бы невежливо беспокоить хозяина.

Он собирался объявить план Поттеру. Но потом посмотрел на него, на марципан, на золотое сияние, и…

– Утром поедем, – выдавил он сквозь сдавленное горло, – Пойдем, найдем отель на ночь.

Отель они нашли без проблем. Он был огромным и облицован белым мрамором, а на входе стоял человек, единственная функция которого заключалась в том, чтобы открыть дверь.

Северус не понимал, зачем он это делает. Это не было наказанием для Альбуса, потому что Альбусу было бы все равно, и потому что Северус не предполагал, что тот злится на него. Во всяком случае, он отругал себя, потому что позже ему наверняка придётся нести вину за эту расточительность.

Как только он закинул пальто на одну из двух больших кроватей в их номере и увидел, как мальчик бросился открывать балконную дверь и разглядывать низкие крыши таллиннских таунхаусов, он понял, что уже чувствует себя виноватым. Это было еще одним поводом для чувства вины.

Но он не сделал ничего, чтобы рассердить Альбуса. Вскоре ему удастся доставить мальчика в Финляндию целым и невредимым. Он потерял зеркало, да, и, возможно, раскрыл свою причастность человеку, связанному с Пожирателями Смерти, но Альбус хорошо знал об этих рисках. Северусу не нужно было чувствовать вину за то, что все пошло не так, как ожидалось.

Или, может быть, дело было не столько в том, что он сделал, сколько в том, что он собирался сделать – чего он желал, несмотря на…

– Иди в душ, – рявкнул он на Поттера. Ему нужно было, чтобы он вышел из комнаты, хотя бы ненадолго.

Это все Таллинн, решил он. Это всё боль, погода и явное изнеможение в пути, которые оседали в нем. Он позволит себе все это сегодня вечером, а завтра отвезет Поттера в Хельсинки, где Альбус разберётся с устроенным ими беспорядком. Они будут строить планы и использовать эти мелкие непредвиденные обстоятельства, пока Северус не проложит себе путь обратно к благосклонности Люциуса Малфоя, и все будет кончено. Все будет в порядке.

Всего лишь один небесно-голубой матрас на кровати, и Северус уже отчаялся за все ночи, которые он не проведет здесь.

Поттер вышел из ванной, переодевшись в пижаму, но совершенно сухой для того, чтобы он мог быть после душа.

– Я не мог заставить его работать, – пробормотал он, глядя на приподнятую бровь Северуса, – Что? Душ правда странный.

– Поттер, ты не мылся три дня. Если ты думаешь, что я разрешу тебе спать в одной комнате со мной до того, как ты примешь душ, то ты глубоко ошибаешься.

– Хорошо, тогда я посплю на балконе.

– Я понимаю, что мы оба устали, но я советую тебе убавить своё негодование.

– У меня нет никакого негодования, – пробурчал мальчик таким тоном, что негодование буквально валило из его ушей, – Вы сказали, что я не могу спать здесь, если не приму душ, а я не могу принять душ, потому что он не работает, так что я не знаю, что еще мне делать!

Скоро кошмарный ребенок перестанет быть его проблемой, напомнил себе Северус. Оставалось надеяться, что финский друг Альбуса будет хорошо ладить с детьми, и после этого его поместят к новым опекунам, которые со временем привьют ему какое-то чувство правильного поведения. Северусу нужно было только пережить ночь.

Когда он поднялся, чтобы встать, мальчик вздрогнул. За настороженностью в его глазах скрывалась вереница чувств. Но это не проблема Северуса.

– Пройдем в душ.

– Но он не работает, – настаивал Поттер, отступая от протянутой руки, – Почему я не могу просто принять душ в Хельсинки? Лишний день ничего не изменит.

– Поттер, ты липкий от пота. От тебя несёт. У тебя грязь под ногтями. Ты почувствуешь себя намного лучше и, надеюсь, станешь менее дерзким, как только…

– Я не чувствую запаха!– румянец вспыхнул на лице мальчика, глубокий и болезненный, – Я немного помылся в раковине и не… я даже не прикоснулся к чему-нибудь грязному, так что…

– Ради всего святого, ты можешь мыться частично, и если это твой стандарт чистоты, то это твои проблемы. Но так как мы хорошо знакомы со своими собственными запахами и, следовательно, значительно менее чувствительны к ним, я советую тебе поверить мне на слово: от тебя несёт, Поттер.

Его подбородок был прижат к груди, а грязные пряди волос падали на глаза, так что Северусу потребовалось мгновение, чтобы понять, что мальчик плачет. Возможно, он мог бы справиться с этим более деликатно.

– Послушай, – попытался он, раздраженный румянцем, грозившим вспыхнуть и на его собственном лице, – Мы проделали долгий путь, и мы оба потные и грязные…

Поттер отчаянно замотал головой.

– Не нужно, – пробормотал он.

Когда Северус потянул его за плечо, тот послушно последовал за ним, но его руки так и остались обвиваться вокруг тела, и он отказывался поднимать взгляд от собственных ног.

Северус включил свет в ванной. Он изо всех сил старался не встречаться взглядом со своим отражением в зеркале.

– Начинается летняя школа, – сказал он, легко сдерживая дрожь в голосе, – Сегодня вы научитесь открывать кран в душе. Смотреть внимательно.

Он повернул кран. Это ничего не дало.

Он повернул другой. Что-то зашипело, и со дна брызнуло немного воды, но Северус не знал, как переместить ее в насадку для душа или как изменить температуру – кому на этой Земле нужно столько ручек в душе?

– Я смотрю, – пробормотал мальчик себе под нос. Северус сделал вид, что не слышит его.

– Что ж… должно быть…,– Он осторожно вошел в душевую кабину и внимательно рассмотрел символы на каждом кране. Это не особо помогло.

– Я пробовал это, – прошептал Поттер, – Они ничего не делают.

– Нет, это просто нелепо, – сказал Северус, дважды проверяя краны и ручки, которые пробовал раньше, поворачивая их в разные стороны, – Ясно, проблема с сантехникой, придется спускаться на ресепшн…

Вода хлынула из дождевого душа, подвешенного прямо над головой Северуса.

Мальчик подавился смехом. Когда Северус посмотрел на него, он прикрыл рот ладонью и сумел задержать дыхание, но его глаза предали его.

– И что тут смешного? Ты пришел ко мне, не зная, как принимать душ, и я показываю тебе, как правильно это делать. Я действительно не понимаю, что тут такого забавного.

Вода была холодной до стука зубов. Она стекала по спине Северуса, рубашка уже промокла, а волосы густыми прядями прилипали к щекам и шее. Но если это была игра в курицу*, он не собирался сворачивать первым. Он посмотрел на мальчика сверху вниз.

– Теперь ты понял, как это работает?– спросил он, – Или тебе нужно, чтобы я показал еще раз?

Поттер прищурил глаза, пытаясь не рассмеяться. Охваченный вдохновением, Северус выключил воду, затем взял мальчика за руку и потащил внутрь кабины.

– Возможно, мне следует показать на тебе, – сказал он ему на ухо, – Видишь ли, мистер Поттер, как только ты разделся и настроил воду до желаемой температуры, ты просто поворачиваешь эту ручку…

Скрип эхом разнесся по стенам ванной, когда насадка для душа извергла поток воды.

– …вот так.

Мальчик согнулся пополам от смеха. Северус еще некоторое время возился с ручками, пока ему не удалось сделать температуру такой, при которой Поттер не переохладился бы, а затем вышел из душа. Серые ручейки бежали по шее мальчика. Мужчина надеялся, что он снимет одежду и воспользуется мылом, как только Северус оставит его, но даже если он этого не сделает, вода смоет самое худшее.

После они облачились в воздушные, мягкие кремовые одежды, предоставленные отелем, и растянулись на своих одеялах, пока их кости не хрустнули, а мышцы не застонали. Сначала Северус собирался пойти поужинать, но мысль о том, чтобы пойти куда-то, вызывала у него тошноту, поэтому он позвонил в обслуживание номеров. Глаза Поттера расширились, когда серебряные подносы поставили на кровати, и даже после того, как ему сказали брать еду, он некоторое время колебался, прежде чем набраться смелости и дотянуться до вилки. Ели и рыбу, и ржаной хлеб с медом, и лесные грибы, и все это было маринованным. Они ели картошку, клецки и крошечные пирожные со сливками. Поттеру особенно понравилась плитка черничного белого шоколада, и ее он съел больше, чем любой нормальной еды, но опять же, вряд ли это было проблемой Северуса.

Вскоре последние отблески солнечного света заиграли лепестками на деревянном полу, белоснежных простынях, щеках мальчика, когда он заснул, свесив одну ногу с края кровати. Вошел человек, чтобы собрать пустые подносы, крадучись, как создание ночи, его шаги были мягкими и осторожными. Северус задернул тяжелые шторы, пока в комнате не стало темно и тихо; он не хотел видеть сумерки.

Поттер дернулся, потом ещё раз. Он что-то пробормотал сквозь сжатые губы. Когда Северус коснулся его руки, он обнаружил, что она напряглась настолько, насколько это возможно. Сухожилия напряглись так сильно, что кожа вздулась. Ему многое могло сниться, но для ночных кошмаров было слишком рано: он только что заснул. Возможно, это был просто дневной стресс, который проскользнул сквозь щели сна, когда ясность сознания покинула его.

Северус сидел рядом с ним до тех пор, пока подергивания не стихли, просто наблюдая. Его пальцы свободно сплелись вокруг запястья мальчика.

Солнце, должно быть, уже село, подумал он. Скоро наступит завтрашний день.

Комментарий к Часть 18

* В английском есть такое выражение, как “A game of chicken”. По-нашему – кто первый струсит. В теории игр это модель игры, суть которой – морально надавить на соперника, чтобы он сошел с дистанции первым.

Прим. автора:

« Каким-то образом мы свернули в сторону меланхолии. Я думаю, что это правильно, поскольку мы переходим ко второй части этой истории: в субботу, наконец, прибываем в Финляндию! Кто бы подумал, что они действительно смогут это сделать.

Как всегда, спасибо всем, кто читает и ставит лайки!»

========== Часть 19 ==========

Из Хельсинки в Инари

Огромное озеро сверкало призрачно-голубым. Дальше лежал густой парк, выросший вокруг большого дома с окнами, похожими на хмурые глаза.

Гарри до сих пор считал странным, что озеро находится так близко к морскому берегу: он всегда думал, что в одном месте должно быть либо одно, либо другое. Но то, что Снейп хотел от него, было еще более странным.

– Сейчас лето, – напомнил ему Гарри,– Летом озёра не замерзают.

– Верно, – согласился Снейп со вздохом нетерпения в голосе, – Но, как я уже сказал, озеро находится под заклинанием, которое реагирует на магию. Если бы маггл сейчас ступил на воду, он бы упал, но ты окажешься прямо в зимней стране чудес. Посмотри.

Сказав это, он сделал шаг вперед. Дыхание Гарри сбилось.

Снейп исчез.

Мгновением позже он ступил обратно на берег, прямо из ниоткуда .

– Видишь?

– Вы стали невидимым, – сказал ему Гарри, – Так что нет, не видел.

– Да, но я не утонул. Пойдем, это небольшая прогулка, а мне очень нужен кофе.

Гарри был взволнован тем, что снова приблизился к волшебству, теперь, когда они были в Финляндии, и Министерство не могло его отследить. И ему не терпелось посетить волшебный остров посреди озера, потому что это звучало, ну, волшебно. Он бы только предпочел сделать это нормально и арендовать лодку.

Однажды он видел такой фильм по телевизору: Дадли и его друг заскучали во время пижамной вечеринки и оставили телевизор включенным, когда поднялись наверх, чтобы поиграть на консоли. В поисках сокровища герою нужно было иметь веру, чтобы пройти прямо через пропасть, и ,в конце концов, ему это удалось. Гарри предположил, что с озером вместо пропасти ему было не так уж плохо.

Но Снейпу надоело его бездействие. Он схватил Гарри под мышки и перекинул прямо через край озера, пока Гарри не почувствовал – его глаза были зажмурены, а в ушах он слышал только стук своего сердца – твердую землю под ногами, и вдохнул резкий запах мороза.

Он стоял на таком толстом льду, под которым нельзя было даже надеяться разглядеть воду. Озеро превратилось в полосу белого, снежного света, а сугробы напоминали глазурь на торте. Противоположный берег с жутким домом все ещё был виден, а земля, на которой недавно стоял Гарри, была присыпана свежей травой, но между ними теперь лежал пронизывающий холод, солнце такое колючее, что ослепляло, снег скрипел, сухой и твердый..

– Это было грубо, – пожаловался он Снейпу, – То, что я меньше, не означает, что вы можете просто взять меня и поставить, куда угодно.

– Я полагаю, что именно это и означает.

Снейп вытащил палочку и направил ее на грудь Гарри. Теплое одеяло окутало его, словно объятия. Снейп на мгновение закрыл глаза, как будто прислушивался к магии, текущей сквозь него. Затем он направил палочку на сломанную руку.

Что-то внутри неё хрустнуло. Волшебники одновременно вздрогнули.

– Что ж, пойдём, – объявил Снейп, отряхиваясь.

Теперь остров был виден, и они направились к нему, сжав губы, чтобы защитить зубы от холода, и выдыхая изо рта пар.

Гарри подумал, что это не столько остров, сколько кучка зданий, возведенных, казалось бы, прямо на льду, с красной крышей и бледно-желтым окрасом.

Деревянный пирс, тянущийся от каменной кладки, уходил опорой под лёд. Хотя заклинание Снейпа согревало грудь и живот Гарри, его пальцы на ногах и щеки замерзали, а руки онемели и отказывались сотрудничать, когда он обхватывал ими деревянное ограждение, чтобы помочь себе подняться. Его нога соскользнула по льду, и он бы ударился подбородком об одну из балок, если бы Снейп не схватил его за шкирку.

Деревья были по-зимнему голыми и пронизаны нитями магических огоньков. Холода здесь было меньше, воздух согревался от весело горящих внутри домов каминов: сквозь запотевшие окна Гарри разглядывал чью-то гостиную, магазин одежды, книжный магазин и магазин палочек. Дома были сдвинуты вплотную, несколько улочек между ними – главная аллея и узкие проходы – ютились в тесных пространствах, и все они вели к сердцу острова, где на булыжнике ненадежно стояла оранжерея, до краев заполненная буйной зеленью всех видов, форм и размеров.

Снейп остановился у входа. Кончик его палочки засветился серебром, а затем возникла фигура, которая опала на землю, формируясь и мерцая, пока не превратилась в лань, прозрачную, как призрак, но сияющую таким холодным светом, от которого у Гарри что-то заболело.

– Поттер со мной. Мы прибыли в Хельсинки, – сказал Снейп лани, – Мы оба в порядке. Ждём в условленном месте.

Животное ушло, оставляя за собой блестящий след, прежде чем ветер поглотил их.

– Что это было ? – спросил Гарри, не подумав.

– Патронус, – сказал Снейп, – Он доставит сообщение другу директора в Инари.

– Очень красивый, – похвалил его Гарри, – Мы будем учиться этому в школе?

– Только когда ты станешь намного старше.

Как только Снейп распахнул двери оранжереи, им в лица ударил теплый воздух. Внутри запахи гвоздики и корицы смешивались с пьянящими ароматами влажной земли и экзотических цветов. Темные деревянные скамейки у столов были покрыты оленьими шкурами, а сидящие на них ведьмы и волшебники пили из больших стеклянных кружек. Прямо под высоким стеклянным потолком феи носились от дерева к дереву.

Снейп отвел Гарри к столу в углу, рядом с большим камином, пылающим фиолетовым. Прямо над ним стояло дерево с длинными колючими гирляндами ядовито-оранжевых цветов, похожих на щупальца осьминога, которые так же двигались: один украл их меню, затем другой намотался на запястье Гарри, и Снейпу пришлось шлёпнуть по нему.

Они уже принялись за свои напитки – у Гарри был красный сок, который подавали горячим и пряным, что творило чудеса с его онемевшими руками и ноющими зубами, – когда пламя в камине вспыхнуло выше, и две женщины, спотыкаясь, вышли. Одна поддерживала другую, которая откашливалась от пепла.

– Вы живы, – ровным голосом сказала первая женщина, увидев их, – Я должна была быть более оптимистичной.

Вторая оттерла пепельный след со своего подбородка, а затем одарила Гарри зубастой улыбкой. Она была того странного возраста, который Гарри никогда не мог определить точно: немного старше Снейпа, но еще не бабулька. Ее каштановые волосы были свободно зачесаны назад, одета она была в рубашку и брюки с цветочным рисунком.

Снейп встал, чтобы поприветствовать их. Белокурая женщина, высокая и чопорная, представилась как Лини Хухтала, а та, что улыбалась – просто Кауко.

– Я Гарри, – кротко сказал он, когда Кауко наклонилась над столом, чтобы пожать ему руку. Под пристальным взглядом Снейпа он тоже встал, – Приятно познакомиться.

– Тебе нужно сообщить об этом Альбусу, – сказала Лини Снейпу, – Он продолжал говорить мне, что уверен в вашей безопасности, но я думаю, что он лгал. Мы идем?

– Пусть допьют кофе, – полушепотом сказала Кауко.

– Хорошо, да. Мы подождем.

Лини опустилась на скамейку рядом со Снейпом, стряхивая невидимые пылинки со своего платья прямого покроя. Кауко присела рядом с Гарри, одарив его еще одной счастливой улыбкой. Все были очень тихими. Гарри начал допивать остатки своего напитка, желая прервать неловкость.

– Что произошло? – Лини стала играть с одной из веток, обвивая ее пальцами, и не сводя глаз с цветов, – Мы знаем, что вы аппарировали, когда вас обнаружили в Берлине.

– Нам пришлось сделать значительный крюк, – спокойно сказал Снейп,– И мы потеряли зеркало во время потасовки.

Гарри оценил, как Снейп сказал « мы », когда это Гарри потерял зеркало. И он даже не потерял его, на самом деле, он взорвал его своей дикой магией или чем-то еще – не то, чтобы Снейп знал об этом. Тихая Лини казалась ему странной, с этим бесстрастным выражением лица и напряжённым взглядом, и он не хотел давать ей повода злиться на него.

– Что ж, вы, должно быть, повидали немало мест по всей Европе, – весело сказал Кауко, – Что тебе больше всего понравилось, Гарри?

Гарри задумался.

– Закопане, наверное. Это в Польше, в горах.

Снейп уставился на него.

– Нас чуть не убили в Закопане, Поттер.

– Да, но до этого было мило, – на вопросительный взгляд Кауко он объяснил, – Горы были красивые, и мы много играли в настольные игры и настольный теннис. И еда была хорошей, и была крутая собака.

На лице Снейпа мелькнула тень улыбки.

– Мы останавливались в четырехзвездочном отеле в Таллинне, – сказал он, – Но теперь я понимаю, почему люди говорят, что нет смысла водить детей куда-нибудь в действительно хорошее место.

Гарри и до этого чувствовал себя ужасно виноватым из-за отеля. Он был уверен, что у Снейпа будут проблемы из-за него, если Дамблдор когда-нибудь узнает. И теперь он чувствовал себя еще хуже из-за того, что заставил Снейпа думать, что он даже не ценит этого.

– Таллинн мне тоже понравился! – быстро сказал он, – Он на втором месте.

Как только Снейп допил свой кофе, они выстроились в очередь перед камином.

– Хухтала, Инари, – сказала им Лини, – Вот, что нужно произнести. Малыш сможет это повторить?

Гарри покраснел.

– Я не малыш, – сказал он, – И я не глухой и не глупый.

Лини осталась нетронутой.

– Если ты не можешь сказать это правильно, тебе придется путешествовать со взрослым, иначе заблудишься.

– Не волнуйся, Гарри, – усмехнулась Кауко, – Мне тоже приходится держать своего взрослого за руку.

– Правда?

– Я маггл. Если бы я попробовала использовать камин в одиночку… ну, я даже не знаю, что бы произошло.