Текст книги "Time Left Today (ЛП)"

Автор книги: Notes

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Нет, нет, – быстро сказал он, – Думаю, это оно. Э-э, может быть, я смогу… вы можете взять меня за руку?

Кауко взглянула на Лини, возможно, ожидая, что та вмешается, но возражений не последовало. Тогда она опустилась на лед прямо рядом с Гарри, не обращая внимания на воду и холод, и обхватила пальцами его ладонь.

Гарри прикусил губу. Теплое щекотание в правой руке, которую он прижимал к стене, мерцание чистого воздуха в голове, тяжесть в груди – все это он направил в левую руку до тех пор, пока не онемели кончики пальцев и невидимые иглы так сильно атаковали его ладонь, что он едва мог это выдержать.

Кауко резко вздохнула. Она поймала его взгляд и улыбнулась.

– Вот, что я чувствую, – сказал он, немного застенчиво, – Так что, если вы чувствовали то же самое, то, знаете ли, это оно.

Кауко отвела взгляд, чтобы посмотреть на Лини.

– Да, – сказала она удивлённо, – Именно это я чувствую. Просто меньше, намного меньше.

Они сидели там и слушали магию ещё какое-то время, пока силы не иссякли.

Лини и Кауко двинулись первыми, покачиваясь, как пьяные.

– Ты мне покажешь?

Он взглянул на Снейпа, который выжидающе протянул руку. Гарри вскочил, чтобы встать, полностью проигнорировав. Снейп был волшебником, так что наверняка он тоже чувствовал магию: вопрос был в количестве, может быть, в какой-то небольшой разнице в насыщенности. Гарри не собирался баловать его чем-то настолько бессмысленным.

– И почему бы нет?

Гарри пожал плечами. Возможно, как только Снейп решит поделиться информацией о своих приходах и уходах, Гарри подумает над тем, чтобы ответить.

Он двинулся по ледяному туннелю, гнев разгорался с каждым его шагом.

Он услышал плеск воды позади себя, когда Снейп догнал его.

– Гарри…

– Что?

– «Что»? Ну, во-первых, не мог бы ты объяснить, почему так расстроен из-за меня?

– Я не расстроен.

Снейп проигнорировал.

– Это все потому, что я забыл, что у тебя день рождения? Хочешь верь, хочешь нет, но у меня было еще несколько неотложных дел, которыми нужно было заняться…

– Мне все равно, помните ли вы о моем дне рождения, я не какой-то маленький ребенок. Дело даже не в этом.

– Тогда в чем?

– Ни в чем!

– Если ни в чем, то я предлагаю тебе перестать вести себя так отвратительно.

Гарри ускорился. Они почти догнали Лини и Кауко, снова проходя через самые темные уголки пещеры. Он услышал птичью трель вдалеке.

– Если вы считаете, что я такой отвратительный, то вам не нужно было приходить, – резко сказал он, – Вы должны просто уйти и делать вместо этого то, что действительно хотите.

– Это то, из-за чего ты расстроен? Господи, Поттер, мне было важно встретиться с директором. Сегодня последний день суда, и мы обсуждали следующие шаги. Ясно?

Гарри остановился.

– Какие следующие шаги? Вы знаете, где я буду жить?

Снейп взглянул на Лини и Кауко, которые остановились, чтобы подождать, и теперь слушали с нескрываемым интересом. Он сглотнул.

– Мы обсудим это, когда вернемся домой.

– Нет, я хочу обсудить это сейчас.

– Зато я – нет. Ты будешь в полном порядке, если подождешь еще час.

– А почему это вам решать? – голос Гарри сорвался, – Это моя жизнь! Я хочу знать, что со мной будет!

Снейп проигнорировал его. Он продолжил идти.

Гарри пробежал вперед, затем резко развернулся и оказался прямо на пути Снейпа.

Закатив глаза, Снейп отступил в сторону. Гарри тоже. Из-за валунов и хаотичных стен в пещере не было места для маневра.

– Гарри, – осторожно сказала Кауко, – Давай, пропусти его.

– Нет!

– Я понимаю, что ты расстроен, но мы все промокли и замерзли. Давай сначала вернемся домой, я сделаю вам обоим по чашке чая, а потом мы съедим твой торт. И тогда, я уверена, что профессор Снейп расскажет тебе все…

– О, не пытайся его умилостивить, – отрезал Снейп. Его глаза вонзились в Гарри, который ответил ему тем же, – Сегодня он не сделал ничего такого, что заслуживало бы внимания.

Кауко смутилась.

– Я просто думаю, что, может быть, нам стоит попытаться не испортить день рождения Гарри.

– Если кто и портит ему день рождения, так это сам Гарри.

– Нет, это ты! – крикнул Гарри. В груди было что-то не так, как будто что-то застряло, – Это ты все портишь!

– Вполне возможно, я так и сделаю, если ты продолжишь вести себя подобным образом, – угрожающе пообещал Снейп, – Теперь позволь мне пройти.

– Мне нравится стоять здесь.

– Достаточно!– взревел Снейп, – Меня не волнует, если ты в дурном настроении, но ты начнешь контролировать себя. Мы все поспешили отменить свои планы, чтобы привезти тебя сюда, а ты был просто отвратителен…

– Заткнись!

Глаза Снейпа расширились. Гарри знал, что зашел слишком далеко, но было слишком поздно, и теперь он должен был стоять на своем, даже если это было бессмысленно, даже если он никогда не победит, а для начала ему следовало просто проигнорировать Снейпа и отправиться домой…

– Ладно, – выдавил Снейп. Его взгляд снова метнулся к Лини и Кауко. Возможно, он прикидывал, не придут ли они на помощь Гарри, если он решит его задушить, – Поскольку тебе так нужно знать, я попросил директора назначить меня твоим опекуном. Если он выиграет суд, ты останешься со мной, если ты этого хочешь. Хотя твое поведение сейчас определенно говорит об обратном.

Гарри перевел дыхание. Затем еще раз.

– Останусь с… – снова выдохнул он. Они подошли слишком близко друг к другу, подумал он. – Вы попросили его?

– Да.

– Но… правда? И он сказал да?

– При условии, что ты сам хочешь этого, да. – он отвел взгляд от Гарри, потом снова посмотрел, как будто собирался с силами, – Итак, ты хотел бы?

– Я… я не знаю…

Снейп ссутулился перед ним, из-за чего было труднее избегать его взгляда. «Ему на штаны попала вода», – заметил Гарри.

– Послушай, – резко сказал он,– Я понимаю, что я не… я не особенно хорош в этом. Но я могу обещать тебе, что я сделаю все возможное, чтобы научиться. Я изменился… и очень привязался к тебе, так что я был бы счастлив, если бы ты согласился.

Все это было ужасно неправильно. Он хотел убежать и продолжать бежать, пока его ноги не отвалятся.

– Но как насчет… я имею в виду, вы должны притворяться Пожирателем Смерти, не так ли? Так неужели они не поймут, что вы больше не такой, если я начну жить с вами?

– Скорее всего, поймут, – согласился Снейп. – Но это не так важно.

Затем Гарри начал плакать.

– Я… простите, что накричал на вас…

– Все в порядке, – Снейп явно не знал, что делать с руками, потирая Гарри за плечи, спину и шею, словно он был котом, чьи ласковые места он еще не понял.

– Гарри, я сказал, что все в порядке, не нужно плакать…

Гарри решил избавиться от странного чувства, прижавшись как можно ближе. Снейп качнулся на пятках от толчка, одной рукой нащупывая стену для поддержки. Гарри надеялся, что ему не придет в голову опереться на неё: они уже все были грязные.

– Хочу, – пробормотал он Снейпу в плечо.

– Хочешь плакать?

– Нет, не это, – прошептал он, – Другое.

– Ты хочешь остаться со мной?

Он кивнул.

Дыхание Снейпа было теплым на ухе Гарри.

– Хорошо, – сказал он.

Лодка мчалась по волнам на обратном пути, ветер был полон солнца и комаров. Гарри убил одного, пытавшегося укусить его сквозь ткань шорт, другого на голове, еще одного на левом колене. Он также шлепнул Снейпа сзади по шее, хотя, возможно, он ударил его слишком увлеченно – рефлекторный рывок Снейпа потряс всю лодку, словно какое-то странное дежа вю.

Гарри похлопал его по тому месту, где ударил, чтобы извиниться, что Снейпу показалось забавным, пока он не понял, что комар уже начал пить его кровь, и теперь шея была вся в крови, которую Гарри растирал повсюду. Он засучил рукав, чтобы залезть в воду и зачерпнул немного, пытаясь смыть.

При этом Гарри мельком увидел черную татуировку на бледной коже. Прежде чем он успел подумать об этом, он потянулся, чтобы коснуться – не самой татуировки, он уже пробовал это раньше, и ничего хорошего не вышло, а предплечья вокруг нее.

Он ожидал, что Снейп отругает его, но тот позволил Гарри положить его руку себе на колени и оставался неподвижным во время осмотра, ничего не говоря. Кожа вокруг татуировки была гладкой, незапятнанной, нормальной. Пальцы рефлекторно согнулись, когда Гарри провел пальцем по чувствительному месту. Он надавил на выступающую вену, удовлетворенный тем, что она выскочила обратно, когда он отпустил.

– Значит, вы больше не собираетесь на него работать? – он спросил – Даже не будете притворяться.

– Верно.

Он должен чувствовать себя виноватым из-за того, что Снейп отказался от чего-то подобного. Разве мужчина не сказал, что должен сделать это, чтобы искупить все плохое, что сделал в своей жизни? Гарри был таким эгоистичным.

– Пророк сказал, что я новый Темный Лорд, – вспомнил он, – Итак, теперь вы можете просто служить мне. Это намного приятнее.

Он перевернул руку Снейпа, чтобы посмотреть на его костяшки пальцев. Кожа здесь была немного дряблой, и он мог скользить ею вперед-назад по хрящам. Его глаза были прикованы к руке, а не к Снейпу, но Гарри чувствовал его взгляд на своей щеке. Мальчик ёрзал: было ощущение, что его щекочут, или обжигают, или что-то еще не очень приятное.

– Вы странно на меня смотрите, – пожаловался он.

– Мои извинения, – спокойно сказал Снейп, – Полагаю, мне следует опустить глаза перед моим новым хозяином.

Гарри фыркнул и потянул Снейпа за руку, поворачиваясь на скамейке, пока не оказался к нему спиной. Таким образом, он все еще мог играть с рукой, но Снейп не мог смотреть ему в лицо, как будто это было невероятно интересно.

После этого словно весь мир превратился в туман. Гарри выполнял все движения: помогал привязать лодку, расставлял тарелки для десерта, слизывал немного крема, капнувшего на блюдо для торта. Но за всем этим он не мог ни о чем думать. Это было похоже на попытку сосредоточиться во сне. Лини зажгла волшебные свечи, и те плюнули в воздух искрами, которые Гарри мог видеть еще задолго после того, как они погасли, каждый раз, когда он закрывал глаза.

Кауко также вдавила в мягкий торт несколько маггловских свечей, и те покосились, от чего воск капал на крем. Когда Гарри задувал свечи, он пожелал, чтобы Снейп не передумал.

Наполовину съев свой кусок, он понял, что, возможно, ему следовало проконсультироваться со Снейпом, прежде чем он начал есть, из-за того, как он вел себя в Коркиа-Маура. Может быть, он не должен был есть торт – это было важно, не так ли? Теперь он взглянул на мага, но тот только улыбнулся, когда поймал взгляд Гарри и сказал ему, что у него на носу шоколад. На самом деле это были шоколадные взбитые сливки, и Гарри вытер их салфеткой. Он решил не забыть в следующий раз консультироваться со Снейпом о таких вещах – и о других вещах, о всяких вещах, на всякий случай – потому что он не собирался делать никаких ошибок, если мог их избежать.

Кауко дала ему еще один кусок после того, как он доел первый. Снейп предупредил, что ему станет плохо, если он съест ещё, о чем Гарри прекрасно знал и сам.

– Нет, не станет, – сказал мальчик, но не взял вилку, на случай, если Снейп сильно забеспокоится по этому поводу.

– Как насчёт разделить?

Гарри кивнул. Он нервно усмехнулся, когда поднял половину ломтика, чтобы положить его на предложенную Снейпом тарелку, и тот рассыпался, сливки измазали пальцы Снейпа. Он ненавидел то, каким неловким вдруг стал, без всякой причины: как будто щёлкнул какой-то переключатель.

– Знаешь, Гарри, – сказала Кауко тоном, которым она говорила, когда замечала, что он смущен. От этого тона он делался только ещё более смущенным. – Прямо сейчас он явно расположен к переговорам, так как насчёт немного поторговаться? Что-то вроде: да, я буду жить с тобой, но только если я смогу съесть столько шоколадного торта, сколько захочу?

Гарри издал еще один ужасный смешок, который звучал так, будто ему было пять лет. Он смотрел на свою испачканную кремом салфетку.

– Или как насчет того, чтобы с этого момента он ставил тебе высшие оценки на каждом экзамене по Зельям, – усмехнулась она. Снейп смотрел на нее, принимая шутку; казалось, всем, кроме Гарри, это нравилось. – Или, может быть, только если он купит тебе собаку.

Это напомнило ему.

– Погодите, а я могу принести свою сову?

– Конечно, – сказал Снейп, затем повернулся к Кауко, – И тебе не мешало бы помнить, что в отличие от некоторых Гарри на самом деле не карга-авантюристка средних лет.

– Ой!– Кауко рассмеялась, – Но это слишком весело, Северус.

– У тебя есть сова? – прежде чем Снейп успел ответить, вмешалась Лини.

– Ага, – Гарри заставил себя улыбнуться, – Ее зовут Хедвиг. Хагрид подарил мне ее на мой день рождения в прошлом году. Хагрид, хм, лесничий в Хогвартсе. Он мой друг.

Как отреагирует Хагрид, когда Гарри скажет ему, что живет со Снейпом? А Рон и Гермиона? Снейп сказал, что если судебный процесс сегодня пройдет успешно, они смогут вернуться в Британию уже завтра, но Гарри, вероятно, не увидит их до начала учебного года. Казалось невероятным, что к тому времени он проживет со Снейпом уже целый месяц. Все это было слишком странно для слов.

– Надеюсь, ты понимаешь, что получишь подарок на день рождения, – тихо сказал Снейп. У Гарри сложилось отчетливое впечатление, что это было специально сделано для того, чтобы Кауко не подслушала, – Просто нужно будет подождать.

Что касается Гарри, то он уже получил подарок, и тот был настолько хорош, что его мысли были затуманены, а сердце билось, как молот, даже когда он просто сидел. Но если Снейп хотел купить ему новую мешалку вдобавок к этому, кто такой Гарри, чтобы остановить его.

Небо заволокло тучами. Дождь барабанил по подоконникам, и Лини заварила травяной чай, который обжег Гарри горло. Дамблдор должен был прийти сразу, как только суд закончится. О чем они вообще так долго говорили?

Это будет казаться реальным, подумал Гарри, только когда это станет официальным, как только Дамблдор подтвердит это. Скорее всего. Хотя, это может показаться нереальным и после; но, по крайней мере, тогда Гарри больше не будет тошнить от беспокойства и лишнего торта.

Позже они перебрались в гостиную, чтобы быть поближе к камину. Снейп молча сидел в кресле, согнув локти и колени под прямым углом. Кауко достала несколько старых альбомов, чтобы показать Гарри, как Инари выглядит зимой; ему было все равно, но это было достаточно хорошим отвлечением.

– Держу пари, в Британии столько снега не бывает, – прошептала она ему на ухо. Гарри покачал головой. Его нога бешено постукивала по ковру. Лини слегка пнула его, что заставило его хотя бы замедлиться.

– Будет немного грустно возвращаться, – сказал он, хотя имел в виду, что будет скучать по ним.

Кауко приобняла его за спину. Она пахла углем и влажной землей.

– Нет, это будет захватывающе. Ты снова увидишь своих друзей, свою сову. И ты переедешь в новый дом. Держу пари, ты сможешь убедить Северуса отказаться от хозяйской спальни, если попытаешься.

Гарри пожал плечами.

– Да, но это было лучшее лето в моей жизни. И лучший день рождения.

Кауко издала воркующий звук, который смутил бы его, если бы ему не было так грустно.

Он не хотел грустить в свою последнюю ночь здесь, поэтому, когда Лини улыбнулась ему, он выдавил из себя улыбку.

– Возможно, в следующем году я снова стану беглецом. Знаете какое-нибудь хорошее преступление?

Снейп смотрел на него со своего кресла.

– А если ты…– начала Кауко.

Гарри хлопнул рукой прямо по её губам.

– Нет, не говорите мне сейчас, когда он всё слышит!

Ее глаза сверкнули от смеха. Она отцепила его пальцы.

– Иди сюда, – приказала она. Он наклонился, чтобы та могла прошептать ему на ухо. Она вообще ничего не говорила, только вздор, но он сделал подобающее интригующее лицо, – Что думаешь?

– Неплохо, – согласился он, – Или, может быть, я мог бы…

Они так шептались туда-сюда, пока ,наконец, у Гарри не затекло ухо, и он не почувствовал себя плохо из-за того, что так много смеялся над Снейпом. Он соскользнул с дивана и подошел к креслу, чтобы слегка похлопать того по груди, как он сделал это раньше на лодке, надеясь, что это снова его позабавит. Так и было.

– Тебе холодно? – спросил Снейп, кладя руку на открытое предплечье Гарри. – Ты дрожишь.

Гарри покачал головой, затем кивнул. Ему не было холодно, но он дрожал. Прежде всего он чувствовал, что было что-то важное, что ему нужно было сделать, но он не мог сообразить, что именно, и это сводило его с ума.

Снейп помедлил, затем потянул Гарри к себе на колени, упираясь ногой в пол, чтобы повернуть кресло ближе к огню. Гарри поначалу ерзал и корчился, чувствуя себя довольно странно – он и раньше сидел на коленях у Снейпа, еще в микроавтобусе, но тогда это было из чистого прагматизма, и к тому же он был почти уверен, что у него случился тепловой удар. Но сейчас было куда теплее и страннее, и вскоре это стало более важным. Руки Снейпа были тяжелыми, прижимая руки Гарри к бокам, из-за чего дрожать было значительно труднее, и в конце концов его тело, казалось, сдалось.

– Вы довольны? – спросил Гарри.

Снейп выдохнул ему в волосы, заставив дернуться. Было щекотно.

– Да, – сказал он, – Я счастлив.

Гарри тоже, решил он, несмотря на все странное и неправильное. Ему казалось, что он был все ещё даже не в пещере, а еще раньше, в Берлине, где солнце поднималось сквозь туман, и каждую свободную минуту он лежал в саду в Закопане, гулял по Коренлею ночью, – как будто все его тело покалывало от тепла. Как будто внутри него вдруг стало больше места, он впитывал это все глубже и глубже, пока не почувствовал знакомое покалывание в пальцах. В этом не было особого смысла: его ноги даже не касались земли. Он не был уверен, потому что Лини никогда не учила его этому, но он подумал, что если он попросит магию оттолкнуть кресло, в котором они сидели, а затем поймать их, когда они будут падать, его желание исполнится…

Затем камин взревел синим, и Дамблдор шагнул внутрь. Он не улыбался.

Снейп напрягся позади Гарри, опустив руки по бокам.

– Кто победил?

– Никто, – сказал Дамблдор, – Присяжные решили, что ни я, ни Министерство не смогут должным образом удовлетворить потребности Гарри. Вместо этого они сформируют комитет, который будет коллективно принимать любые решения по уходу за Гарри.

– Что это значит? – голос мальчика прозвучал пронзительно.

– Это означает, что если все пойдет хорошо и я получу место в этом комитете, я буду иметь право голоса в вопросе о том, куда ты отправишься, Гарри. Даже если кто-то из тех, кого мы беспокоим, может пожелать отправить тебя в небезопасное место, они не смогут достичь большинства, необходимого им для того, чтобы отправить тебя туда. Но в равной степени, если я выдвину предложение о размещении тебя в любое место, которое может быть истолковано как небезопасное, я не добьюсь этого большинства.

Гарри не понял.

– На выход, – кто-то толкнул его за плечи. Снейп. Воображаемый туман вернулся, из-за чего было трудно видеть или слышать то, что ему говорят. – На выход, немедленно уведите его из комнаты.

Они так и сделали. Гарри даже не пытался их остановить.

Комментарий к Часть 26

Прим. автора:

« Эм, в общем… Простите? Надеюсь, вам понравился этот флафф, потому что следующая глава – настоящий ангст-фестиваль :/

Спасибо за все ваши комментарии и комплименты. Увидимся в субботу!»

========== Часть 27 ==========

Из Инари в Хогвартс

Северус мог сказать, что Альбус изо всех сил старался сдержать слова. Но те были все ближе, словно зажженный фитиль. Они вырвутся из него сейчас или позже – и Северус предпочитал сейчас. Поэтому он подтолкнул.

– У вас не будет полного контроля над тем, что происходит с мальчиком. Должно быть, это удар по вашему самолюбию, но сомневаюсь…

– Сомневаешься, Северус? – Альбус повернулся к нему, его глаза горели пламенем. – Пожалуй, это едва ли не худшее завершение всего этого фарса. И если война начнется преждевременно, если потребуются крайние и незамедлительные меры, я останусь беспомощным – хотя, я полагаю, ты ясно дал понять, что тебя не волнует война, так что я, вероятно, зря сейчас трачу…

– Я никогда этого не говорил…

– Тогда вернемся к тому, что тебя волнует! Если я выдвину твое имя в качестве опекуна, комитет, естественно, захочет изучить твое прошлое. И им достаточно взглянуть на первую папку с вершины стопки, чтобы сделать вывод, что никто в здравом уме не отдаст тебе ребенка.

– Вы сказали мне, что я могу заполучить его…

– Очевидно, я не в здравом уме, не так ли, Северус? Смотреть, как ты так идешь против меня, а потом простить все это? Ничего из этого не случилось бы, если бы ты не снял обереги на Тисовой улице, посеяв сомнения в моей способности определить самое безопасное место для мальчика!

– Если бы я не снял обереги, вы бы отправили его обратно!

– Ты делаешь вид, что заботишься о комфорте мальчика, Северус, и все же снова обещаешь ему то, что не в твоей власти. Мне никогда не приходило в голову, что ты настолько легкомысленный, чтобы сказать ему об этом, пока суд не завершится.

– Это совершенно не относится к делу…

Но это не так. Сквозь шок и гнев, через сжимающееся горло каждый раз, когда Альбус повышал голос, через пот, выступающий на его лице, Северус чувствовал, как на него обрушивается тяжесть того, что произошло, сумма сделанных им выборов, каждая ошибка, просчет, эгоистичный, глупый и пагубный – он не мог дышать от этого.

– Я все еще могу… я все еще могу пойти к Люциусу, – выдавил он полушёпотом, толком не понимая, что говорит; ему нужно, чтобы это прекратилось, нужен Альбус, чтобы исправить это, а если не Альбус, то ему придется исправлять это самому, – Если я скажу ему, что вы… возможно, он сможет подать апелляцию. Если министерство обнаружит насилие, присяжные могут пересмотреть решение о том, кто наилучшим образом обеспечит благополучие мальчика.

Он не мог смотреть Альбусу в глаза.

– Ты бы сделал это, Северус? – тихо спросил он, и это ранило глубже, чем все, что тот сказал раньше, – Ты бы поставил под угрозу будущее волшебного мира, лишь бы реализовать свою фантазию?

Маг не ответил.

Он слышал, как тот встал и прошёл по комнате, пока шаги не затихли у дверного проёма. Директор было взялся за дверную ручку, собираясь уйти, но не решался: Северус понимал это чувство.

– Если ты хочешь взять поводья, Северус, – сказал он, – тогда ты должен научиться брать на себя определённую ответственность.

После этого Северус остался один. Огонь тускнел с каждой минутой, нуждаясь в подкормке. Никто в здравом уме не отдаст ему ребенка. И он это заслужил: о чем он вообще думал, обещая мальчику дом, не имея гарантий, что сможет это сделать? Конечно, в его обещании было какое-то « если », но это было неоднозначное «если» , которое осталось неуслышанным и непризнанным. Возможно, он все время знал, что не сможет это сделать. Возможно, он какое-то время эгоистично хотел поиграть в эту игру, как в воображаемую игру Гарри в слуг. Возможно, он сделал это, зная и несмотря ни на что. Возможно, именно таким он и был в конце концов.

Мужчина наклонился к своим коленям, как человек, которого ударили кулаком в живот. Его руки дрожали. У него было параноидальное ощущение, что череп в Темной Метке смотрит на него, довольно ухмыляясь. Последние двадцать четыре часа были паутиной неудачных выборов, но здесь, на его руке, здесь был самый неудачный из всех: отталкивающий, злопамятный, вечно неудовлетворенный. Если бы он не сделал этот выбор, он мог бы сдержать своё обещание. В ту ночь, когда он сказал Люциусу «да», на том ужине, когда он сидел рядом с Валерианом, в тот день, когда Ламотт впервые улыбнулся ему – эти ошибки забрали у него все, и они будут забирать всё, что у него появится, снова и снова, до конца его жизни. И, конечно же, заберут эту его новую фантазию, которая была именно такой, как понял Альбус. Как и мечты о Лили, это было ничто, это была сказка, это была история, которую он рассказывал себе, чтобы заснуть ночью. Идиот, одураченный собственной ложью.

Порог скрипнул под новой тяжестью: легче, чем от Альбуса, нерешительнее. Северус был удивлен, что Лини и Кауко смогли так долго его сдерживать.

– Сядь, – сказал он мальчику, ужасаясь горячей массе, сдавливающей его грудь.

Заскрипел диван. Было самое время взять на себя ответственность.

Но он не мог этого сделать.

– Я не могу остаться с вами, не так ли?

Его голос был мягок, как трепет ресниц. Это почти добило Северуса.

– Нет, – сказал он. – Ты не можешь.

Он заставил себя посмотреть на него. Мальчик кивнул, как будто Северус только что сказал ему время.

– Ты должен понять, что…

– Нет, не объясняйте. Это не имеет значения, – он пожал плечами. – Я знал, что в действительности этого в любом случае никогда не произойдет.

Мальчик сказал это без каких-либо чувств, с лёгкостью в голосе, с сухими глазами.

А потом согнулся, спрятал лицо между коленями, схватился за живот и заплакал.

Северус подошел к дивану, пошатываясь на собственных ногах. Он потянулся, чтобы потереть ему спину, погладить волосы, хоть что-то, испытывая отвращение к самому себе, – он вообще не имел права приближаться к нему, но…

Мальчик отпрянул.

– Не трогайте меня!– крикнул он.

– Прости, – глухо сказал Северус.

Это не могло подействовать.

Гарри проглотил очередной всхлип.

– Мне нужно в ванную, – объявил он.

Северус последовал за ним из комнаты, его размеренные шаги казались оскорблением стремительной походки Гарри. Дверь в ванную захлопнулась, щелкнул замок. Из-за двери он шаги мальчика по плитке, шуршание, его безуспешные попытки подавить рыдания в складках рубашки. Северус сидел на первой ступеньке, с хорошим видом на дверь в ванную, и бездумно слушал, как мальчик доводит себя до истерики.

Скрипнула еще одна дверь. По дому пронеслись голоса, затем шаги. Ему казалось, что они пришли из какого-то другого мира. Альбус, наверное, собрался уходить. Северус пытался найти в себе сожаление.

Тот остановился в футе от него, в тени шкафа.

– Вы знаете, когда и куда они могут решить его отправить? – тупо спросил Северус.

– Надеюсь, что к концу недели комитет будет укомплектован. Я буду настаивать на том, чтобы отправить Гарри к Уизли в качестве временной меры – этого будет достаточно легко добиться.

Северус кивнул, как человек под Империусом.

– Хорошо.

– Приведи Гарри в Хогвартс завтра утром. Тогда я поговорю с ним.

Северус снова кивнул.

Через некоторое время после того, как Альбус ушел, Гарри вышел из ванной, покрасневший и выжатый. Он протиснулся мимо Северуса, не удостоив его взглядом, и спрятался наверху. Северус подумывал вернуться к дежурству у лестницы на чердак, но тут подошла Кауко и сказала ему идти на кухню, что он и сделал.

Лини осталась с ним, явно для того, чтобы составить ему компанию, но явно была слаба в этом: она читала свой журнал, пила чай, игнорировала его отчаяние и молчаливое присутствие. Радио хрипело мелодиями, каждая из которых была совершенно неуместна в данных обстоятельствах. Солнце опускалось всё ниже и ниже, пока, наконец, не погрузилось в озеро. Комары жужжали над остатками шоколадного торта, подсыхавшего по краям.

Кауко спускалась несколько раз в течение этой ночи. Она никогда ничего не говорила и никогда не смотрела на Северуса. Или Северус не смотрел на нее? Женщина каждый раз просто брала то, за чем пришла: стакан воды, кусок торта, дополнительное одеяло, чай или холодный компресс, а затем исчезала в той темноте дома, куда Северус не мог пойти…

Он думал, что это, должно быть, была самая длинная ночь в его жизни, с которой могла соперничать разве что ночь, когда умерла Лили. Он думал об этом, а потом внезапно замерцал рассвет: в Инари даже самое глубокое отчаяние не могло удержать солнце.

Теперь стало очевидно, что они вовсе не собираются спать, поэтому Лини сварила кофе. Северус не думал, что сможет его проглотить.

Она посмотрела на него и сказала:

– С ним все будет в порядке.

Это не звучало как пустое утешение. Это звучало как уверенность, и это что-то задело в Северусе. Всхлип вырвался на свободу. Следующим было только дыхание, хриплое и сухое. Лини больше ничего не сказала.

Сразу после восьми Северус поднялся в свою спальню. Почистил зубы, принял душ, побрился и оделся. Поскольку он не спал, ему казалось, что вчерашний день никогда не кончался. Раньше он особо не задумывался над этими дурацкими вопросами о загробной жизни – все это было в лучшем случае непрактично – но если бы он вообразил себе чистилище, то оно было бы таким: мучительным, не прерывающимся на сон, один день, который никогда не заканчивался.

Маг упаковал свою одежду, собрал одолженные книги и журналы на подоконнике, убрал постель. Он действовал систематически. Вряд ли он когда-либо вернется сюда, и он хотел прикоснуться ко всему этому в последний раз.

Сложив мантию-невидимку, он положил на нее палочку Гарри. Из кухни доносились голоса, звон посуды и шум завтрака. Он не смог бы есть, даже если бы попытался, но, возможно, он мог бы на мгновение вмешаться, чтобы вернуть Гарри его вещи.

Но, спустившись вниз, он не смог заставить себя войти на кухню. Вместо этого положил плащ и палочку на журнальный столик у камина и сел в то же самое кресло, в котором сидел раньше. Он ждал. Он ни о чем не думал.

Они присоединились к нему минут через двадцать. Под глазами мальчика были круги, глубокие и болезненно-зеленые. Северус задался вопросом, поспал ли тот хоть немного. Гарри расстегнул коричневый рюкзак с кожаными застёжками, который ему купили в Закопане, пряжки поблескивали золотом в свете горящего камина. Он положил внутрь плащ и палочку и повесил его обратно на плечо – как обычно, небрежно и беззаботно. Он не сказал ни слова.

– Спасибо, что пригласили нас, – сказал Северус, и это прозвучало ужасно.

Лини пожала руку Северусу, затем руку Гарри. Кауко обняла мальчика так крепко, что его руки рефлекторно сжались на лямках рюкзака, когда изо всех сил пытался вдохнуть воздух.

Северус не ожидал, что она наградит его тем же, но потом она взглянула и, хотя не обняла его, улыбнулась – это тоже было ужасно.

Затем Гарри поскреб ногтями по дну каминной чаши, захватив порох, и шагнул в огонь.

– Хогвартс, кабинет профессора Дамблдора, – четко сказал мальчик.

Северус смотрел, как вокруг него поднимается пламя, а затем тот исчез. Бросив последний взгляд на комнату, он последовал за ним.

Солнце разлилось по столу из вишневого дерева, обвивалось вокруг блестящих золотых инструментов и играло пятнами на темно-фиолетовой мантии Альбуса. Мальчик уже сидел в кресле напротив, с прямой спинкой, вежливо положив рюкзак на колени.

– …что это, должно быть, была трудная ночь, – говорил Альбус. Он даже не взглянул на Северуса. – За что я искренне сожалею. Ты имеешь полное право чувствовать гнев или отчаяние, Гарри, и не воспринимай то, что я собираюсь сказать, как предложение подавить свои чувства. Но я прожил уже долгое время и не раз имел возможность убедиться, что иногда моменты, когда нас настигают поражения, в конечном итоге приводят к великим достижениям. Семена наших побед кроются в наших неудачах.