Текст книги "Time Left Today (ЛП)"

Автор книги: Notes

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– Я подумал, что мы могли бы одеться как цивилизованные люди, сесть и поговорить о твоей матери за чаепитием.

– Нет. Я хочу играть в настольные игры в постели, мне не нужно одеваться для этого.

Молчание затянулось до тех пор, пока он не смог больше терпеть: ему пришлось немного сдвинуть угол одеяла, чтобы посмотреть вверх и оценить реакцию Снейпа.

Единственный глаз Гарри и пара глаз Снейпа ненадолго встретились: мужчина мог планировать убийство или свадьбу, Гарри не смог бы сказать, что именно.

Он быстро накинул одеяло на голову. Внутри было хорошо, хотя и немного душно. Солнце, просочившееся в окно, залило внутренности уютного кокона Гарри золотисто-желтым цветом.

– Если ты останешься в постели, тебе не нужно одеваться. Но надень носки.

Гарри был настолько удивлен, что обнаружил себя покинувшим своё укрытие и подчинившимся, прежде чем понял, что делает. Он остановился, один носок свисал с его ноги наполовину.

– Разве у меня не должно быть теплового удара? Я просто буду еще горячее.

– Либо полностью одевайся, либо надевай носки, Поттер.

– Вы должны объяснять мне свои рассуждения, когда велите что-то сделать, – заметил Гарри. – Ваши рассуждения не имеют смысла для носков. Сначала вы говорите, что у меня тепловой удар, потом вы говорите, что я должен носить носки, когда я в постели, но если я останусь в постели, как мои ноги вообще замерзнут?

– Что ж…

Внезапно Гарри оказался на спине, его ноги наполовину свесились с матраса. Снейп держал его ступни, которые резко дёргал, грубо натягивая носки. Мысль пнуть мелькнула в голове Гарри, но быстро исчезла, когда его отпустили.

– Отлично, – выплюнул он, потянувшись за толстым шерстяным джемпером, который ему купил Снейп.

– Тогда я просто предполагаю, что вы хотите, чтобы я сварился до смерти.

Он натянул джемпер. Тот был связан черно-белыми нитками V-образным узором и был таким длинным, что обвивался вокруг сидящего Гарри. Это была настоящая шерсть, колючая и теплая.

Прошло меньше минуты, а он уже перегрелся, наполовину от джемпера, наполовину от непонятного ему гнева. Снейп, как всегда, был раздражающим, но не злым, и даже предлагал рассказать Гарри о своей маме, но Гарри пришло на ум сказать, что он предпочитает играть в дурацкие настольные игры. Даже если Снейп попытается рассказать ему о ней сейчас, Гарри не выдержит, ему придется заткнуть уши, или заставить Снейпа закрыть рот, или начать кричать, и он понятия не имел почему, но ярость кипела внутри его горла и в глубине его глаз.

А теперь Снейп ухмылялся, и он не имел на это ни малейшего права.

– Это не смешно! – закричал Гарри. Ухмылка не сдвинулась с места, – Перестаньте надо мной смеяться!

– Ты бы предпочёл, чтобы я начал кричать? – его тон резко контрастировал с ухмылкой, – Потому что это один из вариантов, который я вижу в данных обстоятельствах.

– Нет! Я не сделал ничего плохого, а вы сказали, что будете объяснять мне свои приказы, и я не виноват, что одежда слишком велика…

– Это не так, и ты прекрасно знаешь, что ведёшь себя крайне нагло. Я пытаюсь найти в этой ситуации юмор, но мое терпение на исходе…

– Мне все равно! Мне плевать на ваше терпение или на то, недовольны вы или нет, и перестаньте спрашивать меня , ясно ли мне это или то! Я не тупой, и я запрещаю вам говорить это снова, и перестаньте все время говорить мне, что я болен! Я не болен и у меня нет проклятого теплового удара, это вы с тепловым ударом!»

– Поттер…

– Нет! Я сейчас говорю, и… и смеяться надо мной нельзя! Вы думаете, что все это так смешно, да? Потому что все авроры преследуют меня, а я всего лишь ребенок, и я не умею заказывать в ресторане, и мне приходится носить китовую одежду … так смешно … и что я плакал над каким-то дурацким альбомом, но это были мои единственные фотографии, и Хагрид только что дал мне их, так что теперь он будет сердиться на меня за то, что я потерял свой подарок… но вам все равно, вы думаете, что это так смешно, что я до сих пор делаю «это» ночью и то, что моя тетя делала со мной после… но это не смешно, так как насчет того, чтобы просто заткнуться?!

Его колени впились ему в лоб. Он задыхался – джемпер царапал и сковывал его, а там, где он был мокрым от свежих слез на рукавах, он прилипал к нему, и Гарри это ненавидел. Он также ненавидел то, что Снейп ничего не сказал о том, что произошло ночью; тогда он не ожидал, что Снейп как-то отреагирует, и даже сейчас он не был уверен, чего хотел, но он чего-то хотел , а не получил вообще ничего.

Он попытался вдохнуть. Он не мог.

– Хорошо, – сказал Снейп через минуту. – Я согласен с тобой, все это совсем не смешно. Я больше не буду смеяться. Как насчет того, чтобы снять с тебя этот джемпер, и ты высморкаешься во что-то, что не является одеждой, а потом мы сыграем в одну из твоих настольных игр, как ты и хотел. Это приемлемо?

Гарри было слишком неловко, чтобы ответить, но он поднял руки, когда Снейп потянул его через голову. Он высморкался в салфетку, затем попытался промокнуть ею глаза, но там было слишком много соплей, которые текут, когда плачешь, и промокшая бумага только перераспределила их по всему лицу, смешивая их с потом и слюной. Это было так отвратительно, что он чуть не снова расплакался.

– Можно мне еще одну салфетку? – прошептал он, опустив голову, не желая, чтобы Снейп увидел его лицо – желательно, чтобы Снейп вообще больше никогда в жизни не видел его лица.

– Да. В какую игру ты хочешь сыграть?

Трясущимися пальцами Гарри открыл коробку с карточками для запоминания: во время этой игры нужно меньше всего говорить.

– Можно я и носки сниму? – спросил он свою коленную чашечку. – Ненадолго, а потом я их снова надену.

– Да. Тебе не обязательно носить их, если тебе тепло.

– Нет, я их надену, просто мне сейчас очень жарко из-за джемпера.

У Снейпа была ужасная память. Это было странно, так как он ,вообще-то, казался умным человеком; но Гарри продолжал находить пары, а Снейп снова и снова брал одни и те же три карты. К тому времени, когда у Гарри было восемь пар на счету, а у Снейпа – жалкая одна, он начал чувствовать себя эгоистом и стал намеренно пропускать матчи, чтобы дать мужчине шанс. Это было напрасно: тот все равно проиграл, и легко, но не мог особо радоваться победе, когда сначала накричал на Снейпа, а затем уничтожил его, играя в игру для маленьких детей.

– Извините, – сказал он. – Мы можем сыграть во что-нибудь еще, если хотите.

Он все еще был слишком труслив, чтобы оторваться от своих колен, но чувствовал, как Снейп наблюдает за ним.

– Ты должен дать мне возможность провести матч-реванш, – сказал он Гарри. – Потом я могу научить тебя карточной игре, в которую мы с твоей мамой играли в детстве, если мне удастся ее вспомнить. У нас в запасе достаточно времени. Думаю, мы останемся здесь на несколько дней.

– Я не болен, – напомнил ему Гарри.

– Да, я слышал. Но следующий этап нашего путешествия обещает быть утомительным, а я, например, уже очень устал. Никто не знает, что мы здесь, даже директор. Нам обоим будет полезно отдохнуть, пока есть возможность.

– Хорошо,– Гарри вынужден застрять здесь на несколько дней и играть в настольные игры. – Если это не из-за меня.

– Ну, тепловой удар, безусловно, фактор…

– У меня нет теплового удара!

– Вы самом деле? Я не имел представления…

– Я же вам сказал…

– Ах, я полагаю, ты выразился недостаточно ясно. Позволь мне еще раз спросить, чтобы не было путаницы: у тебя есть тепловой удар или нет?

– Это не смешно, – пожаловался Гарри, хотя немного лукавил.

– Конечно, нет, – согласился Снейп и начал перетасовывать карты.

Комментарий к Часть 11

Прим. автора:

« Спасибо за чтение!

Я снова делаю две главы в среду, ведь это Рождество, а значит– нужно дарить радость. Увидимся позже!»

========== Часть 12 ==========

Закопане (II).

Садовые качели издавали скрип. Обивка сидушки была испачкана и изношена до такой степени, что не подлежала починке, но каким-то образом это делало ее более удобной. Северус провел на ней часы, в безделье разглядывая горы и заросший сад, заваленный деревянными досками неизвестного назначения, обрывками старой ткани и тракторными покрышками, или же забор, разрушенный упавшим деревом.

Мальчик никогда не присоединялся к нему: он предпочитал сидеть на земле. Сегодня он играл с собакой, старой дворняжкой без глаза, которая выглядела так, будто принадлежала бойцовскому рингу, а не ребенку. Но часто Поттер просто лежал на спине в траве, бодрствующий, но неподвижный, с закрытыми глазами – в такие моменты он так пугал Северуса настолько, что тот едва мог смотреть на него.

Страх уже слишком сильно присутствовал в его повседневной жизни, и он ничего не мог с этим поделать – этот страх некуда было девать. Не зная, существует ли в городе волшебное сообщество, Северус оставлял мальчика дома и отправился на поиски магии в одиночку, отчаянно нуждаясь в новостях. Но магические территории были задуманы, как тайные, и хотя он мог прижимать ладони к стенам и деревьям, он вряд ли наткнулся бы на цитадель природной магии, не зная, с чего стоит начать. Ему казалось, что он чувствует какие-то сгустки дикой силы в самой земле на окраинах города, в долинах и скалах, и даже в крутом подъеме к их дому, который возвышался на холме; но она казалась такой тонкой и обширной, как кусок шелка. Половину времени он даже не был уверен, что ему не показалось.

Делать было нечего. Он не мог найти магическое сообщество. Даже если бы он это сделал, связываться с Альбусом через камин или совиную почту было слишком рискованно. И насколько вероятно, что кто-нибудь в этом уголке мира одолжит ему номер «Ежедневного пророка»?

– У моей мамы была собака?

Мальчик оставил паршивое животное в покое и подошел.

– Нет. У нее была черепаха, – сказал Северус и сразу почувствовал ее вес на своей ладони. Он уже давно не вспоминал о черепахе. – Он потерялся на территории Хогвартса, когда мы учились на последнем курсе.

– Как же его звали?

– Она переименовывала его каждые несколько месяцев. Думаю, дольше всех его звали Гарольдом.

Поттер ухмыльнулся.

– Меня назвали в честь черепахи ?

– Определенно.

– Черепахи живут долго, – он поставил одно колено на качели. Когда та завизжал под дополнительным весом, мальчик дернулся, как обожженный. – Может быть, он все еще живет на территории.

– Я нахожу это маловероятным.

– Вы злитесь?

Северус слышал этот вопрос ежедневно уже почти неделю, когда ему было не по себе с мальчиком, или он отвлекался, или хотел спать, а иногда и вовсе без причины. Каждый раз раздражение боролось с этой болью в его груди, которая почти никогда не уходило с тех пор, как ребенок сказал ему, что его тетя любит время от времени мочить его лицо.

Он чувствовал, что ему нужно это каким-то образом выплеснуть: может нужно потратить полчаса на то, чтобы выругаться, выпить или закричать об этом. Но они жили в одной комнате, и Поттер однозначно улавливал малейшие изменения в настроении Северуса.

– Я щурюсь на солнце, Поттер, – сказал он ему, безуспешно пытаясь скрыть раздражение в голосе. – Почему я должен злиться?

– Я не знаю.

– Именно.

Он закрыл глаза. С этим он ничего не мог поделать. Нужно будет сообщить об этом Альбусу, провести полное расследование, и тогда мальчик уйдет к кому-то другому… Он ненавидел думать об этом, и все же он хотел, чтобы это уже произошло. Но он не мог связаться с Альбусом.

А как насчет будущего Поттера, как спасителя волшебного мира? Травмированные дети не так легко вырастают хорошими лидерами. Ему понадобится вся возможная помощь, и им нужен альтернативный план на случай, если эта помощь окажется совершенно бесполезной… но как Северус должен был предоставить эту помощь, учитывая, как шатко его положение? Он ничего не мог сделать и с Ламоттом. Казалось, он вообще ничего не мог делать, кроме как сидеть на проклятых садовых качелях.

– Теперь вы злитесь.

– Поттер, ради всего святого…

– Потому что вам не нравится, когда я спрашиваю, сердитесь ли вы.

– Мне не нравится, когда мне каждую чертову ночь подают на ужин квашеную капусту, но я же не кричу об этом повару, не так ли?

– Да, но вы все еще злитесь из-за этого.

– Я предпочитаю закончить этот разговор сейчас, пока я действительно не разозлился.

Его спасла хозяйка: она вернулась с рынка с корзиной еды и набором полиэтиленовых пакетов. К этому времени Северус обычно задыхался, поднимаясь к их дому на холм, сунув свои покупки, заколдованные почти ничего не весить, в карманы пальто. Ее же ежедневные подвиги говорили о какой-то нечеловеческой стойкости.

Она поманила Гарри, чтобы дать ему маленький мешочек из фольги с сыром, соленым и мягким. Это было большей частью того, что ребенок ел в эти дни. Северусу он понравился в первые несколько раз, но к настоящему времени он был по-настоящему сыт по горло. Дети, полагал он, слишком ценят постоянство.

Он убедил себя, что именно поэтому они все еще здесь: постоянство. Все в Северусе заставляло его уйти, чтобы начать что-то делать , но мальчик был травмирован и истощен, и ему нужна была безопасность в знакомой среде. Вот почему они остались.

Это была не совсем правда, хотя Северус не собирался обличать его сомнения в слова. Ему не нравилось считать себя трусом, упивающимся бездействием в месте, которое было вне времени, неспособным что-либо сделать, даже если бы захотел.

Когда они с Лили разговаривали на последнем курсе, они не были друзьями. Они спорили, ругались, им было больно, но они не могли остановиться: и в тот день черепаха ушла с того места, где они сидели у озера. Друзья Северуса заметили их и что-то выкрикнули, и он сказал ей игнорировать это, и она безобразно рассмеялась.

– О, они меня не беспокоят. Нет, я имею в виду, Ламотт? Меня должен беспокоить бедный маленький Квентин? Уволь. Знаешь, Сев, это грустно: даже не то, что ты тусуешься со всеми этими отвратительными, ужасными людьми, а то, что эти отвратительные, ужасные люди такие скучные. О, они будут говорить о том, как хотят революции и о том, что Сами-Знаете-Кто станет следующим большим событием, и, может быть, они даже подкинут денег, если папочка разрешит. Но они никогда ничего не сделают. Они не собираются пачкать руки, они слишком заняты, тратя кислород.

Он подумал тогда, что она была права, по крайней мере, в отношении Ламотта, Эйвери и всей их банды: богатой, чистокровной, скучающей и ленивой. Но она также была наивной, думая, что они были единственной фракцией в Хогвартсе, симпатизирующей Темному Лорду. Она не думала о полукровках, детях семей, брошенных в забвение из-за скандала или финансовой нищеты, о тех, кто находится между крайностями и стремится к чему-то большему. Она не думала о Когтевране, Валериане и его маленьком кругу или о парне Яксли, отставшем от них на два года, вернувшемся после лета, чтобы рассказать своим товарищам-слизеринцам истории о гнусных вещах, которые он сделал с маглами из соседнего дома в деревне.

– Ты пытаешься меня подзадорить? – прошипел он на нее. – Потому что я не уверен, что это умно с твоей стороны.

– О, ну и что ты собираешься сделать? – она преувеличенно нахмурила лицо и фальшиво всхлипнула, – Назвать меня плохим словом? Пожалуйста, Северус. Я тебя знаю. Ты ребенок, прячущийся в темном углу. Ты ребенок, который никогда не поднимет руку в классе, даже если знает ответ, потому что ты ждёшь, когда кто-то другой ответит за тебя. Ты лучше будешь молчать и дуться, чем говорить, потому что ну, это же так утомительно. Возвращайся, как только ты, я не знаю, убьешь своего первого маггла или чем ты там хотел бы заниматься в свободное время? Тогда, может быть, я начну относиться к тебе и твоим друзьям как к угрозе, которой ты так отчаянно хочешь быть.

В ту ночь Северус сидел не с Ламоттом, а с Валерианом и его компанией.

Он так и не простил ей этого.

Но это была не та история, которую сыну Лили было бы интересно услышать, и Северус вскоре поймал себя на том, что вместо этого думает, куда могла пропасть Черепаха Гарольд и сможет ли мальчик найти её, если попытается.

Комментарий к Часть 12

Прим. автора:

«Сегодня две главы – не пропустите еще одну!»

========== Часть 13 ==========

Закопане (III).

Могло показаться, что Гарри осматривал общую комнату в поисках новых игр или книг, чтобы развеять скуку, потому что его оставили одного и строго велели оставаться в доме, несмотря на то, что погода была отличная, а Рекс всегда был рад поиграть. Но нет, дело было вовсе не в этом, потому что Гарри был на задании.

Вчера он снова попытался притвориться, что Снейп похитил его. И хотя вскоре он отвлекся на обед, это заставило его задуматься. В конце концов, было очень легко убедить себя, пусть даже в игре, что Снейп мог взять его в заложники. Так же было очень легко поверить, что Снейп хотел убить Гарри: он говорил как злодей и выглядел как злодей. И никогда не делал ничего, что выставляло бы его в другом свете. Итак, если он на самом деле был совершенно порядочным человеком, то почему он так себя вел? Если только он не хотел , чтобы люди думали, что он злодей.

Мысленный путь Гарри был таким: Квиррелл изо всех сил старался казаться кротким и безобидным, благодаря чему он смог убедить всех в том, что он не тот человек, который когда-либо будет работать на Волдеморта. И если Снейп одевался и вел себя по-злодейски, что он пытался скрыть? Зачем скрывать, что ты хороший?

Что ж, это помогло им в Амстердаме. Валериан поверил, что Снейп был его другом, и ослабил бдительность, позволив тому узнать, где он живет. А затем вернуться и стереть его память. Возможно ли, что Снейп притворялся Пожирателем Смерти, чтобы попытаться получить информацию от настоящих Пожирателей Смерти? Если так, то понятно, почему Дамблдор, казалось, так доверял ему: он был его шпионом, его двойным агентом, его секретным оружием.

Гарри подумал, что это было бы круто. Так что теперь он пытался определить, может ли что-нибудь в этой комнате помочь ему обманом заставить Снейпа закатать левый рукав или вовсе снять рубашку, чтобы проверить татуировку. До сих пор ему не везло: во все настольные игры можно было играть полностью одетым, и хотя большой аквариум у двери натолкнул его на мысль о плавательных бассейнах, у него не хватило бы смелости даже предложить Снейпу пойти туда.

Если он получит травму, возможно, Снейпу придется стянуть с себя рубашку и использовать ее, чтобы остановить кровотечение. Гарри видел такое по телевизору. Он не был уверен, что его преданность этому плану зашла бы так далеко, но все же пошел в сад, чтобы осмотреть сломанный забор и деревянные доски с торчащими гвоздями. Мальчик пошел туда скорее от скуки, у него не было никакого истинного желания насадить себя на ржавую проволоку.

То, что он вышел в сад, уже не было похоже не пребывание в доме, и Гарри не собирался заходить дальше. Но по другую сторону ограды был восхитительный луг, на котором гудели пчелы, комары и порхали бабочки, и что-то в Гарри тянуло его туда. Нетерпеливым рывком он переступил через упавший забор. Это было похоже на то же самое чувство, которое заставляло его лежать в саду и прижимать ладони к земле, пока каждый дюйм его тела отзывался на это теплое покалывание, на энергию и гул, которые он чувствовал в своих костях.

Это чувство, казалось, не призывало Гарри достигнуть какого-то конкретного пункта назначения. Речь шла только о том, чтобы поставить одну ногу перед другой, ощутить хруст высокой травы под его ботинками.

– Человек.

Голос исходил из травы.

Он наклонился. Змея среди стеблей была крошечной и неподвижной, ее зрачки, как два черных ромба, смотрели на Гарри.

– Привет, – сказал Гарри. – Не волнуйся, я не причиню тебе вреда.

– Не подходи ближе, – предупредила змея. – Я вонжу в тебя свои зубы, и ты будешь парализован и мертв задолго до того, как сможешь прикоснуться к моему гнезду.

– Я не собираюсь трогать твое гнездо. Я волшебник, понимаешь? Я могу разговаривать со змеями, так что теперь я знаю, что у тебя есть гнездо, и я не буду его трогать.

Следующее шипение змеи не было словом, но для Гарри оно прозвучало, как отвращение. Должно быть, это та самая гадюка, о которой его предупреждал Снейп. Гарри всегда думал, что гадюки крупнее. Он и представить себе не мог, что такая мелочь может причинить ему большой вред.

– Люди не говорят на нашем языке. Ты странный, и ты мне не нравишься.

– Это не очень приятно, – заметил Гарри. Чувствуя себя неуверенно на ступнях, он положил руку на траву для равновесия.

Змея бросилась.

Гарри вскочил на ноги, легко стряхнув с себя маленькое тельце, но тут же обнаружил, что сгибается пополам от боли, которая вспыхнула в руке и быстро распространилась на запястье и предплечье. Кажется, им говорили в школе, что нужно чем-то обвязать конечность, чтобы остановить распространение яда. Сейчас самое время Снейпу снять с себя рубашку. Даже дрожа от шока и страха, Гарри усмехнулся этой мысли.

Он перепрыгнул через забор, забежал в сад, где, не обращая внимания на умоляющий лай Рекса, вбежал по ступенькам крыльца в дом. Что же ему делать? Снейп, вероятно, мог бы его вылечить, но если бы ему пришлось использовать для этого магию, это снова насторожило бы авроров; Да и Снейпа здесь не было. Мог ли Гарри позволить себе ждать, если он не был уверен, сколько времени на это уйдёт?

– Гарри?– хозяйка Агата выглянула из дверей в столовую. – Ты в порядке?

Гарри знал , что не должен вовлекать ее. Она будет настаивать только на том, чтобы отвезти его в больницу, и если Снейп не сможет найти его, когда он вернется, он рассвирепеет. И в больнице, конечно же, они захотят узнать имя Гарри, а что, если это плохо, что, если их можно будет отследить и таким образом?

Но его рука распухла, посинела и стала мягкой, как спелая слива, а Агата приносила ему сыр и дополнительные булочки с черникой, и Гарри не хотел умирать.

– Меня укусила змея, – сказал он, показывая ей руку. – Я думаю, это была гадюка.

Он не думал, что она знает слово «гадюка», но она поняла, что такое змея, и увидела состояние его руки. Ее глаза расширились от тревожного осознания.

– Все в порядке, – сказала она ему. – Ты будешь в порядке.

– Я не думаю, что смогу пойти в больницу. Я имею в виду, что мне… мне нельзя идти одному, и, э-э… – он ломал голову над разумным оправданием, пока не вспомнил, на что жаловался дядя Вернон, когда возил тетю Петунию и Дадли в Грецию,– …у нас нет туристической страховки.

– В больницу ты не поедешь, – заверила его Агата, прежде чем затащить в столовую. Столы уже были накрыты к обеду: вилки и ножи блестели на свежих салфетках, керамические миски ждали супа. Запах мяса и грибов доносился из открытой двери на кухню, такой густой, что Гарри чувствовал его на вкус; а поверх этого – резкий запах квашеной капусты.

Агата осмотрела укус на руке Гарри, слегка прижав пальцы к натянутой коже, но ударные волны боли прошли вверх по руке и вниз к животу, вызывая у него тошноту – это квашеная капуста, быстро сообразил Гарри. Ему она тоже не очень нравилась, но Снейп обычно ел все, и он был взрослым: так что было очень забавно , когда он смотрел на неё так, словно она была самым отвратительным, что он мог себе представить.

Еще одна волна боли поднялась в Гарри, достигла его ушей, а затем переполнила его, а потом… боль исчезла.

Вместо этого он почувствовал эту энергию, этот зов, но так сильно, как он ещё не ощущал. Тепло давило на его кожу изнутри, щекотало нервные окончания и вздымало волосы, а затем он почувствовал, как оно касается его органов: его печень и легкие насыщались тёплом, его сердце забилось быстрее и быстрее, в ритме этого безумия, в ритме энергии в нем.

Он посмотрел на Агату. Ему казалось, что вместо собственного отражения он мог видеть в ее глазах горы. И что вокруг него витал аромат уже не мяса с грибами, а сосны, влажной земли и ветра.

Он поднял руку. Она была в порядке. Лишь частичное покраснение осталось вокруг укуса, быстро растворяясь в его новом загаре.

Агата выдохнула.

Стол сломался пополам.

Гарри отшатнулся, с ужасом глядя на две половинки твердого дерева. Агата проигнорировала это, только взяла его за плечо, чтобы он не бежал.

Остатки энергии рассеялись. Ее место занял страх.

– Что вы сделали?– Голос Гарри дрожал. – Как вы меня исцелили?

– Горная магия, – неуверенно сказала она, затем добавила что-то еще на языке, которого Гарри не знал. – Вот как мы это говорим. Я не знаю, как по-английски.

– Откуда вы знаете английский? – спросил он, думая о леди в форме аврора из Амстердама.

– Моя сестра жила в Англии. Много, много лет назад.

– Ваша сестра тоже ведьма?

– Да. Нехорошо с этим, с горной магией. Она поехала в Краков, чтобы узнать о другой магии, магии… палочковая магия, как вы говорите, а потом она жила в Англии. Итак, я знаю, что ты волшебник, но это секрет, да? Не волнуйся.

– Хорошо, – замялся Гарри. – Но вы тоже умеете колдовать? Или только горная магия?

– Только горная.

– Но у вас есть палочка?

Агата покачала головой. Казалось, ее забавляла настойчивость Гарри.

– Нет, нет палочки.

Ужас Гарри поутих. Снейп сказал, что отследить можно только заклинания, наложенные палочкой, а естественную магию – нет. Какой бы ни была горная магия , она определенно звучала естественно. Горы были природой, не так ли?

Где-то открылась дверь. Гарри и Агата как один повернулись к коридору, как раз вовремя, чтобы заметить фигуру Снейпа, поднимающуюся по лестнице.

– Не говорите ему, – попросил Гарри, – Не рассказывайте ему ни о змее, ни о магии, ладно? Пожалуйста.

Агата так долго его рассматривала, что Гарри был уверен, что она откажется. Но затем она кивнула и улыбнулась ему улыбкой, которая говорила о том, что она была против, и было что-то ещё, что она не хотела озвучивать, и вместо этого пошла на улыбку. У Гарри не было ни времени, ни желания разбираться в этом.

Когда они со Снейпом вернулись в столовую на обед, сломанный стол уже исчез. Снейп сказал что-то о его пропаже, а Гарри сделал вид, что не слышит, из-за чего, наверное, показалось, что он был груб. Однако у него были и более серьезные заботы: он был уверен, что Снейп полностью потеряет самообладание, если узнает, что произошло, и хотя у Агаты даже не было палочки, им придется немедленно уйти. Гарри понимал, что они не могут остаться навсегда, но если он мог выиграть дополнительный день или два, оно того стоило. Он не хотел снова путешествовать, не хотел есть и спать в совершенно новом доме. Он хотел Рекса, настольный теннис, сыр, и квашеную капусту на ужин каждый вечер.

Комната быстро наполнилась людьми, вынуждая всех потесниться, когда один стол вышел из строя. Гарри нравилось наблюдать за детьми: одновременно гостили около пятнадцати взрослых, и почти все были с детьми, и он развлекался, представляя, каково это – приезжать на каникулы с родителями, братьями и сестрами.

– Хочешь суп?– Снейп черпал густую белую жидкость из большой суповой тарелки, стоявшей посреди их стола. – Здесь картофель и колбаса.

– Э-э, я не знаю, – сказал Гарри. В эти дни Снейп задавал ему слишком много вопросов. Гарри предпочитал, чтобы он принимал за него все решения.

– Это простой вопрос, Поттер. Ты либо хочешь попробовать, либо хочешь пропустить и дождаться второго блюда.

– Я не против, – мягко попытался Гарри. – Я могу съесть немного, но я могу и подождать.

– Насколько я понимаю, Поттер, я спрашиваю о твоём желании…

– У меня нет желаний! Или я желаю, чтобы вы сами сказали мне, чтобы я не ошибся.

– Нет ничего плохого …

– Есть, – перебил Гарри, потому что это было правдой. – Если я скажу, что не хочу, то вы рассердитесь, что я привередничаю, а когда второе блюдо будет невкусным, вы отчитаете меня за отказ от супа. А если я скажу, что съем, и он окажется ужасным, то вы скажете, что мне не следовало говорить «да», когда я не хотел этого с самого начала.

– Я понял. Любой выбор приводит к бедствию.

– Верно, – кивнул он, довольный тем, что заставил его понять. – Так что будет лучше, если вы решите за меня, потому что тогда, по крайней мере, это будет не моя вина.

Снейп улыбнулся ему. Это была одна из тех улыбок: несчастливая и чувствующая много других вещей, кроме веселья. Гарри мог предположить, что часть сложных эмоций Снейпа были просто разочарованием, но на счёт остального он понятия не имел.

– Очень хорошо, – сказал Снейп, закрывая суповую тарелку крышкой, – Больше никаких попыток дать ребенку свободу действий. Теперь ты будешь делать исключительно то, что тебе сказали. Для начала сделай один глоток компота. Заметь, всего один глоток: я бы не хотел, чтобы ты размышлял о том, что лучше – один или два глотка.

– Это не смешно, – сказал Гарри, но сделал один глоток компота. Вкус клубники и яблока.

– Я никогда не говорил, что это так. Что у тебя с рукой?

Гарри замер.

– Ничего, – быстро солгал он. – А что?

– Ты продолжаешь чесать ее.

Он даже не заметил. Место, куда укусила гадюка, снова стало ярко-красным, оцарапанное ногтями Гарри.

– Кажется, меня укусил комар, – пожал он плечами, избегая взгляда Снейпа.

После ужина они пошли в гостиную поиграть в настольный теннис. Там было непривычно многолюдно: Агата сидела за низким детским столиком, помогая двум мальчишкам рисовать динозавров, а их мама сидела на ковре, широко расставив ноги, читая криминальный роман и выглядя измученной. Гарри никогда не играл в настольный теннис до того, как Снейп показал ему, но у него были хорошие рефлексы после квиддича, так что он быстро освоился. Однако ему все еще было трудно контролировать силу своей подачи, и мяч несколько раз пролетал через всю комнату, приземляясь на детский столик или в цветочные горшки, а однажды, к радости маленьких мальчиков, отскочил от головы их матери. Тогда Гарри подумал, что Снейп прервет игру и отругает его, но тот только спросил у Агаты, как извиниться по-польски.

Мужчина не выглядел подозрительным по отношению к Гарри, а Агата вела себя совершенно нормально, и казалось, что Гарри это сойдет с рук. Он даже почувствовал себя достаточно непринужденно, чтобы снова вообразить, что его похитили, когда Снейп отошел в ванную. И на этот раз он притворился, что нет никакой надежды, что его друзья или Дамблдор не найдут его, и что он нищий: он никогда не сможет вернуться домой или увидеть своих друзей, он был вынужден посвятить свою жизнь рабству под бдительным оком Снейпа и постоянно питаться квашеной капустой и компотом, пока, наконец, Снейп не умер от старости, а Гарри был слишком сломлен и травмирован, чтобы когда-либо вернуться в общество.

– Что с тобой не так? – спросил его Снейп, когда вернулся. Гарри не мог сказать ему, что он притворялся, что Снейп похитил его, и это было слишком трагично, поэтому он пожал плечами и быстро отвлек его.