сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
Жрица смотрела на глубокую рану, оставленную нечестивым клинком рыцаря смерти, и попыталась залечить её, но свет словно утопал в его плоти. Сам Бенедикт закрыл глаза и уже не говорил.
— Я не могу, — сдерживая дрожь в голосе ответила Грейс. Рана была отравлена чем-то подобным покрытию кинжала, убившего Алонсия. Послышался тихий вздох, и после грудь Бенедикта перестала вздыматься. Жрица приложила к ней голову и поняла, что его сердце больше не бьётся.
Резкое осознание заставило кожу Грейс покрыться мурашками: «Ещё не всё для меня потеряно. Ведь никто не знает. Никто меня не выдаст, ведь и я могу выдать их. Меня здесь никогда не было. Я — простая служительница Света, ученица Алонсия Фаола. Я буду отрицать предательство Бенедикта и обвинять тех, кто об этом заговорит, в клевете».
* * * * *
Много несчастий обрушилось на Азерот. Теперь новой угрозой для всего живого стало вторжение Легиона. Грейс сидела в таверне Даларана и читала книгу, допивая браденбрукское можжевеловое вино. Мимо стола жрицы прошёл некто и положил конверт с анонимным письмом, где было указано её имя.
«…собрание у могилы Фаола…»
Первая её мысль была что это либо злая шутка, либо ловушка, но не прийти на встречу она не могла. Ноги сами вели её к хорошо знакомому месту. Там жрицу встретила другая ученица Фаола, Калия Менетил. Грейс окинула её недоверчивым взглядом, но с наигранной радостью поприветствовала. К месту встречи приходили другие жрецы — и ученики Алонсия, и незнакомые двум жрицам. Они собирались и все жаждали узнать повод для встречи.
— Их не так много, сколько пригласили, — Менетил шепнула на ухо первой пришедшей.
— Ещё бы, многим, наверное, пришлось бы полмира преодолеть непонятно для чего. Я тоже здесь, мягко говоря, издалека.
— Но ведь ты же нашла время и желание, чтобы прийти сюда, — Калия мягко улыбнулась собеседнице. — А повод весьма серьёзный — Сумеречный Молот снова поднял голову. Мы хотим вместе поставить на нём крест и защитить Азерот.
Грейс кивнула, сдержав ухмылку. «Неужели, — подумала она, — придётся вспомнить своих старых приятелей, чтобы предупредить их о кучке фанатиков, готовящих объявить им войну?»
Из размышлений её вывел знакомый голос. Перед толпой собравшихся предстал живой мертвец со светлыми волосами, облачённый в архиепископские одежды.
— Наконец-то я вышел из тени, — начал свою речь Алонсий Фаол.
========== Баталия ==========
Войска троллей Чёрного копья и эльфов крови стояли у врат Зул’Амана. Через пару часов должен был начаться штурм. Тролли воспользовались этим временем, чтобы воздать хвалу лоа и подбодрить друг друга рассказами о боевых подвигах предков. Эльфы крови же смирно стояли на месте, в нетерпении ожидая приказа атаковать главный оплот Амани. Но не все желали проливать кровь лесных троллей.
Вериса Ветрокрылая, ставшая во главе син’дорайского войска, выволокла за руку одну из эльфиек и заставила её предстать перед всеми остальными.
— Ты не отказываешься от своих слов перед тысячами свидетелей, Баталия? — громко, чтобы все услышали, отчеканила Вериса. Даже гул разномастной музыки троллей утих, и те с любопытством следили за разборками эльфов.
Баталия расправила плечи и высокомерно посмотрела на оппонентку.
— Нет, и я могу повторить: я не желаю участвовать в этой несправедливой войне. Вы пришли на территории Амани и желаете физически их истребить. Всё, что они вам сделали - был их ответный удар. Вы давно могли остановить войну и оставаться каждый на своей земле, но нет же, вам нужны их богатства и месть… Месть за их месть.
Лицо Ветрокрылой исказилось в гневе, она замахнулась, чтобы дать жрице пощечину, но та успела окружить себя щитом, и поднятая рука увязла в световом барьере.
— Выбирай, за что тебя казнить: за дезертирство или предательство?
Один из троллей решил подойти ближе, за ним последовали его товарищи.
— Расслабься, — он махнул трёхпалой рукой, глядя в глаза Верисы, — для девчонки это, наверное, первый бой, вот она и боится.
— Не нарушай субординацию, тролль, и не лезь не в своё дело, — холодно ответила она, даже не обратив на его взгляд.
— Давай мы ей храброго моджо дадим, она лично весь город отвоюет, — в разговор вступил другой тролль, прежде глубоко затянувшись неведомым составом своей трубки. Он положил руку на плечо Баталии и был намерен увести её, чтобы исполнить своё обещание, но ему помешал Вол’джин, предводитель войска Чёрного Копья, который так же захотел вникнуть в суть конфликта.
— Дайте нам поговорить, — обратился он сначала к своим бойцам, а затем к главе войска эльфов. — Вериса, ты же позволишь?
— Я позволяю, но теперь надо быть осторожнее — с такими настроениями, если мы сохраним ей жизнь, она может ударить нас в спину.
— Предательница с тобой бы не спорила, — прошептал ей на ухо глава троллей Чёрного Копья. Ветрокрылая ничего ему на это не ответила и отошла.
— Так тебя зовут Баталия? — Вол’джин всегда начинал знакомство со своими бойцами прежде, чем решать сложившиеся с ними проблемы, чтобы завоевать доверие собеседника.
— Да, — эльфийка сделала глубокий вдох, чтобы унять эмоции после перепалки с Верисой.
— А я — Вол’джин, вождь племени Чёрного Копья. Так почему ты не хочешь идти в бой?
— Я не предательница, — Баталия апеллировала к словам, которые Ветрокрылая сказала Вол’джину, — я бы не хотела перейти к Амани, но и убивать их я не хочу. Не вижу смысла рисковать собой в войне, которую осуждаю.
— Тебе и не пришлось бы их убивать, ты же лекарь. Говоришь, нет смысла… Возможно, его и не было до этого дня. Я понимаю, что другие син’дорай тебя не жалуют, во многом за то, что ты имеешь своё мнение и не боишься его высказывать. Но вдруг твоим товарищам понадобится помощь? Что если они погибнут потому, что тебя не оказалось рядом?
Баталия задумалась, пытаясь понять, о каких именно товарищах он говорит. Вол’джин это заметил и решил уточнить:
— Если ты, конечно же, считаешь за товарищей Гадрина и Ворнала, которые не дали Верисе тебя казнить. Ну, и меня.
— Считаю, — хмурое лицо эльфийки впервые за этот день посветлело. — Я пойду, но только ради вас.
— Давай, и ты не рискуй собой, твоё дело — помогать раненым, стоя за нашими спинами. А уж мы-то не подведём.
Вождь Чёрного Копья похлопал эльфийку по плечу и зашагал к Верисе, намереваясь отдать приказ о начале штурма.
После боя одни бойцы растаскивали добычу, другие искали своих однополчан по бесконечным закоулкам и подвалам павшего города Амани.
Вол’джин ходил по центральной дороге и смотрел по сторонам — вдруг где-то лежат тяжелораненые бойцы, настолько обессилевшие, что даже не смогут позвать на помощь? Его взгляд зацепился за лежащую в луже крови эльфийку с огненно-каштановыми волосами, собранными в пучок, облачённую в традиционное эльфийское одеяние. Она напомнила ему новую знакомую, и вождь решил это проверить. Он перевернул бездыханное тело лицом вверх, но это оказалась не Баталия. Тролль закрыл потухшие, некогда зелёные глаза и зашагал дальше. Что-то подсказало ему заглянуть в одну из пустующих, на первый взгляд, аманийских хибар, но, оказавшись внутри, он заметил спуск вниз. Ветхие деревянные ступеньки скрипели под весом высокого тролля и уводили его в глубь катакомб. В конце пути он увидел комнату, освещённую факелом, разбитые маски тики и лежанку, на которой сидела Баталия, выставив вперёд посох, подпирая одну из масок.
— Что ты здесь делаешь? — удивился Вол’джин. Он подошёл ближе и увидел, что под маской находилась кобра.
— Мне здесь нравится, — голос Баталии звучал подавлено. Она тосковала по павшей империи Амани, её воинам, а ещё она знала, что среди убитых в этот день могла быть и её сестра, Алисон Антиль, которая так же добровольно последовала за Повелителем проклятий Малакрассом.
— Ты змеи что ли боишься? — предводитель Чёрного Копья подошёл к кобре сзади и схватил её под голову одной рукой, а другой удерживал хвост. — Почему ты её просто не убила?
— Эта змея, как верили Амани, является воплощением Ула-Тек. Мне хватило бы пары заклинаний, чтобы её убить, но кощунственно убивать священное животное в сердце храма, в котором я впервые за долгое время почувствовала себя… спокойно. Держи её, а я усмирю её на некоторое время. После нескольких секунд заклинания, кобра обмякла в руках вождя, и он положил её на землю.
— Я удивлён, что ты знаешь и уважаешь лоа.
— Меня направили служить на приграничный с землями Амани пост, и эльфийские следопыты хорошо ведали и использовали в своих целях всё, что удавалось узнать о верованиях врага. Например, они оскверняли алтари, рушили их идолы, желая сломить боевой дух троллей. Я эти знания так же собирала, но только для себя, я не желаю когда-либо действовать так подло.
— Достойное решение. Тебе, наверное, уже стоит идти ко своим, иначе твою пропажу воспримут как бегство.
— Я не пойду. Я слишком хорошо наслышана о судьбе Атал’амани, или, как её звали у эльфов, Джустин. Слышал о такой?
Вол’джин отрицательно помотал головой.
— Она — эльфийка из отряда Верисы, которая, можно сказать, перешла на сторону Амани. Это интересная история, но сейчас не о ней. Она помогала Амани и устраивала диверсии против син’дорай. В один момент Верисе это надоело, и она приказала подруге Джустин найти и выманить её из лагеря вождя. Та отказалась, то ли совесть не позволила, то ли боялась мести Амани, и отказ этот, вроде как, был принят. Когда же Джустин убили, её тело принесли в наше поселение, и ту подругу, которую на всякий случай оставляли в живых до последнего, убили в этот же миг как предательницу. А младшую сестру пригласили в дом, чтобы она воочию увидела, что может ждать её в случае измены. Даже если учесть, что племя, которое я защищала, пало - мне этого не простят, да и я сама не горю желанием служить среди них. Скажи мне, Малакрасс тоже убит?
— Мы убили его вместе с его эльфийской спутницей, но, когда шли обратно, они оба непонятно как и куда исчезли. Касаемо Верисы – я поговорю с ней и тебя не тронут, даю слово. А пока, если тебе по душе наш быт, можешь отправиться вместе с нами на Острова Эха. Хоть увидишь, что такое тролльская жизнь.
— Спасибо, я с удовольствием пойду с вами, — эльфийка немного воспрянула духом.
— Посмотрим, насколько тебя хватит и не испугаешься ли ты, — с ухмылкой отметил Вол’джин.
— Не дождётесь, — Баталия ответила такой же коварной усмешкой.
Путь всем гостям Восточных королевств в Калимдора предстоял неблизкий. Тролли Чёрного Копья сделали его ещё длиннее, останавливаясь возле поселений других тролльских племён или на руинах построек их предков. Они шествовали верхом на величественных ящерах, украшенных с головы до лап. Вол’джин объяснил, что каждое из украшений либо является талисманом, либо говорит о какой-то победе его хозяина. Любоваться разноцветными рептилиями, увешанными черепами, клыками убитых зверей, золотом и драгоценными камнями Баталии было тоскливо, пока она ехала на своём некогда белоснежном, а нынче грязном от длительного пути Крылобеге, который, к тому же, постоянно спотыкался и замедлялся от усталости.
— Вот бы и мне такого ящера, как у вас, — она обратилась к ехавшему рядом с ней Зьольниру. — А своего дохлого петуха отправлю на свободу, пока дух не испустил.
— Не вопрос, это же Нагорье Арати, тут их полно. Чуваки! — закричал он, привлекая внимание всего отряда. — Давайте нашей эльфиечке розовую ящерицу поймаем? А эта птичка повезёт её сумочку!
Раздался хохот, а сама Баталия нахмурилась: она всё же воевала с ними плечом к плечу и отважилась на такое безумное как для её первого раза путешествие до Островов Эха, чтобы над ней потешались как над стереотипной син’дорайкой? «Ну уж нет, — мысленно решила она, а сама никак не отреагировала на эту колкость, — я-то знаю, чем вас покорю. Чтобы вы вообще забыли моё происхождение».
Раздался ответ шедшего где-то в первых рядах Вол’джина:
— Если хочет, то пусть выберет себе ящера и поймает сама. Таковы наши традиции — должна самостоятельно его оседлать и привести к нам. А мы подождём, понаблюдаем.
Больше уже никто не хихикал. Многие, видя хрупкое телосложение девушки, считали, что в ней не хватит ни силы, ни отваги чтобы это сделать.
Тролль, который поймал своего ящера здесь же, в Нагорье Арати, привёл других к тому самому месту. Среди бывших там ящеров больше всего выделялся самец, превосходивший всех других в размерах. Он терзал свою жертву мелкими, но, судя по тому, во что превратилась его добыча, острыми зубами, помогая себе такими же, подобными бритве, когтями. Весь он был в крови, а глаза безумно блестели. Присмотревшись, Баталия увидела, что в зубах у ящера был дворф, его кольчуга задорно звенела в такт хаотичных движений зверя. Баталия пристально смотрела на это и размышляла, а после, поставив руки на пояс, развернулась ко всем и воскликнула:
— Вы не будете комплексовать, если мой ящер будет крупнее ваших? — она ухмылялась, предвкушая победу.
— Если мне не изменяет память, это Головокуска. Баталия, в случае чего, можно будет считать твоё тело жертвоприношением Гонку? — один из отряда Вол’джина сложил трёхпалые руки в просящем жесте.
— Если это Головокуска, то жертва скорее понравится Хаккару, — плохо сдерживая смех, ответил его товарищ-охотник.
— Прекратите, — серьёзным тоном ответил вождь. — Зун’ла, держи стрелу наготове. Не хочется омрачать этот день кровавым пиршеством для этого гиганта, — он перешёл на шёпот.
Баталия отдалялась от троллей. Она обошла ящера, выдерживая достаточную дистанцию и встала перед его мордой. Эльфийка зашагала навстречу к Головокуске и, вскинув руки вверх, громко взмолилась:
— О, лоа, услышьте меня! Помогите мне усмирить этого ужасающего зверя! — её голос привлёк внимание Головокуски.
«Богохульница, доиграется ведь и впрямь отправится к лоа. Но сначала — на корм этому малышу» — полушёпотом проговорил Вол’джин. — «Будь готов выстрелить.»
Ящер побежал на неё, раззинув окровавленную пасть с останками дворфа на зубах, а Баталия бежала на него.
И вдруг все тролли ахнули.
Гигантские ледяные оковы сковали ящера, и тот взревел от ярости. Баталия подловила момент и запрыгнула на его спину, забросив в пасть стремена. Лёд покрылся трещинами и, казалось, вот-вот выпустит зверя из ловушки, но жрица успела усмирить его при помощи заклинания. Ящер покорно опустил голову, лёд вокруг его лап растаял, но гигантский хищник и не думал сдвигаться с места. Баталия мягко толкнула Головокуску ногами в бока, не останавливая его усмирение, и ящер зашагал в сторону ошеломлённых троллей.
— Дальше сами, — гордо скомандовала жрица.
Вол’джин прошёл ей навстречу и с наигранным недовольством окинул взглядом нового ездового животного эльфийки.
— И что нам с ним теперь делать? Он настолько огромный, что из-за него мы можем себя не прокормить. А если его недокормим, то он сожрёт нас.
— Вряд ли вам придётся конкурировать за еду: вам нравится моджо, а ему — дворфы, возможно — другие представители Альянса. Придётся вам подсобить мне в поисках его любимого корма, в одиночку я, наверное, действительно не справлюсь, — Баталия обняла всё ещё подчинённого ей ящера за шею и с кокетливой ухмылкой взглянула на вождя.
— Нет, представители Альянса нам будут нужны для других целей. Если ты дойдёшь с нами до конца, и если твоя Головокуска не съест тебя ненароком, то всё узнаешь. Давай, слезай с неё, — с интонацией, не допускающей возражений, проговорил Вол’джин. Он подал Баталии руку, помогая спуститься на землю. — И не говори о лоа в такой манере, жрица, — тролль заговорил ещё тише и слегка сжал руку эльфийки. Вол’джин сурово смотрел в её глаза, не столько желая её запугать, сколько проверяя её.
— Я достаточно почтительно к ним отношусь, чтобы иметь право хотя бы говорить о них вслух, как ты. Было бы это не так, меня бы, вероятно, постигло наказание.
— Ты смелая. Ты смогла перечить Верисе, своей командующей. Многие назвали бы твою строптивость преступной, и с ними действительно трудно спорить, но я считаю это достойным, пусть и рискованным решением. Для наших жрецов очень важна смелость, поскольку все они так или иначе говорят с самими лоа. И многие начинают трусливо лепетать и дрожать, когда слышат ответы на их мольбы. Я бы спросил у тебя — не побоялась ли ты на их месте, но я, как мне кажется, уже знаю ответ.
— Это неудивительно, так часто бывает — в наших вожделенных мечтах таятся самые потаённые страхи. Жрецы молятся богам, в глубине души не веря, что когда-нибудь их монолог обратится в диалог. И, когда их мечта сбывается, многие, те кто слаб духом, впадают в безумие. Не скажу, что я повидала много ужасов в своей жизни, совсем нет, но достаточно, чтобы теперь почти ничего не бояться.
— Почти? — заинтересовался Вол’джин. — Чего же ты боишься?
