Текст книги "Я всегда буду рядом (СИ)"

Автор книги: Noniko_27

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

– Ты правда хочешь это знать? – его пальцы ласково очертили овал её лица, замерли под приоткрытой нижней губой, слегка ту сжали. Он наклонился и Аннель позволила на миг оккупировать властному языку свой рот, охотно отвечая на долгожданный поцелуй. А затем, продолжая жадно дышать с ней одним воздухом, Курт прошептал: – Знания – яд: чем больше знаешь, тем больнее жить.

– Ты хочешь, чтобы я приняла твою любовь, но при этом не хочешь передо мной раскрываться?

– Малыш, я ни с одним человеком не был так откровенен, как с тобой…

Выбравшись из тёплых объятий, она отсела от него на другой край дивана. Опустила взгляд на пушистый, тёплый ковёр и нервно потёрла ладонь о ладонь. Упорствовать в этом вопросе слишком страшно. Ей самой не до конца было понятно, так ли уж важно было узнать точное число убитых им людей? Если их меньше десяти человек, то что? Попробует закрыть глаза на его грязное прошлое?

Осознание, что подсознательно ищет способы принять любимого и смериться с его чудовищной сутью, больно ударило Аннель под дых. И она привычно замкнулась в себе. Перестала отвечать на его вопросы. Игнорировала редкие попытки расшевелись её. Отчего ужин прошёл в тишине, как и весь оставшийся вечер.

Ещё несколько дней Аннель не желала оттаивать, продолжая придерживаться в общении с ним линии холодной отстранённости. Даже когда он принёс беспроводной монитор и вывел на его экране трансляции в режиме реального времени со скрытых камер, установленных напротив входных дверей её отчего дома и дома Джулии, она отреагировала всё так же неизменно тускло. Не обрадовалась возможности видеть близких, и не взорвалась от очередного инсайта, когда подумала о своей квартире.

Курт выдержал ещё пару суток её своеобразного бойкота и, наконец, заговорил.

Ему хватило одного вечера, чтобы рассказать, как сложилась его жизнь после их расставания. О том, как он последовал за ней на материк. Как встретил бродячего воришку, воспитанного с пяти лет суровыми законами улиц, и взял того под своё крыло. Поначалу им жилось несладко, приходилось спать на чердаке многоэтажного дома и питаться просроченными продуктами. Но уже после первого заказного убийства они смогли снять жильё и забить старенький холодильник продуктами из магазина.

По очевидным причинам, Курт не желал вдаваться в подробности того периода жизни. Но на все вопросы отвечал развёрнуто, не пытался сместить её внимание на другую тему. Аннель в свою очередь расспрашивала его о малейших нюансах смертоносного ремесла с такой живостью, словно речь шла о туризме или ресторанной критике. Она сама себе не могла объяснить причин глубокого интереса к таким тонкостям, как поиск клиентов на просторах даркнета или вывода крупных сумм денег через заграничные банки на подставные карты. Как он умудрялся отличать настоящих заказчиков от следователей из убойного отдела, особенно на первых порах? Где доставал яды и огнестрельное оружие?

– Это жестоко, как ты мог, – не удержалась Аннель от эмоционального выпада, когда слушала о роли Лоренцо в преступлениях, – заставлять ребёнка видеть чью-то насильственную смерть!

– Смерть – это не самое худшее, что удаётся увидеть юному беспризорнику. Детям улиц не придут на помощь добрые и заботливые взрослые, когда ими заинтересуется поймавший горячку от дешёвого пойла алкаш. Они вынуждены выживать, воюя не только с бомжами и мелкими бандитами, промышляющими на детской милостыни, но и со своими сверстниками. У Лоренцо на руках есть шрамы, что ему оставили другие дети осколками битого стекла, когда отбирали заплесневелый кусок вяленого мяса.

– Это ужасно, – прошептала она, чувствуя, как на глазах наворачивались слёзы. – Пройти через такое в раннем детстве…

– Моё детство тоже не назовёшь безоблачным… меня не пожелаешь? – спросил Курт со странной интонацией. Она подняла на него вопросительный взгляд, и он пояснил со скупой усмешкой: – В шесть лет мать меня пыталась задушить подушкой, да только кишка у неё оказалась тонка довести дело до конца.

Аннель отчётливо увидела боль в его глазах. Вспомнила как он кричал, пытаясь пробиться через стену недопонимания. Ощутила удушливый стыд, осознав, что даже не дала шанса ему выговориться, позорно сбежала, умаляя оставить её в покое. И Нейл оставил – на целых восемь лет; пока она прилагала все усилия, чтобы забыть свою первую сердечную привязанность, он продолжал любить и скучать.

Обвив его шею руками, Аннель прильнула к нему всем телом и заплакала. Она оплакивала всех детей, чьё детство омрачили выродки, не имеющие права называться матерями и отцами. Она хотела забрать хотя бы часть его боли, облегчить груз, лежащей камнем у него на душе. И Курт позволил ей это, зарывшись носом в волосы у шеи. Он продолжал нашёптывать, через какие трудности ему прошлось пройти в детстве. Как матерел его характер и он всё больше отвращения испытывал к окружающим людям. Именно невозможность кому-либо доверять, сделала его по-настоящему безжалостным.

Когда Аннель успокоилась, они вернулись к пересказу его жизни после переезда на материк. В частности её интересовало, как именно Нейл стал Куртом. А узнав о подробностях заказа, в ходе которого он присвоил себе чужую личность, она почти одобрила его решение. Но всё же ухватилась за аморальность направления мысли и сумела вовремя себя одёрнуть.

– Я всегда изучал биографии будущих жертв. Не то, чтобы мне нужна была дополнительная мотивация, в виде грязных секретов, чтобы убить их, – откровенно признался Курт. – Но бывали случаи, когда понимал – деньги того не стоили. И я никогда не трогал детей.

Странное ощущение, похожее на состояние транса окутало сознание Аннель. Она слушала о десятках убитых людей, но думала лишь о его мотивации. Насколько бы чудовищно это не звучало, но её радовало, что он лишал жизни людей не из-за извращённого удовольствия, а в результате прагматичного расчёта. Для него это была такая же работа, как и для любого другого человека: нелюбимая, с которой постоянно хотелось уволиться.

Неожиданный удар прилетел от туда, откуда его совсем не ждали.

Курт попытался вскользь упомянуть о недолгом браке, но Аннель всё равно задело самим фактом, что он в своей тоске по ней разделял постель с другой женщиной. Укол ревности оказался такой силы, что она не смогла скрыть перемен в настроении. А уже следом её накрыло обидой. И суть обиды заключалась не в измене, как-никак, в тот период они не состояли в отношениях, а в том как несправедливо ограничивались её свободы: сам значит развлекался на протяжении года, а к ней не подпускал парней даже с самими безобидными намереньями – отваживал всех без исключения.

Что за отвратительная собственническая позиция?

– Малыш, – Курт попытался притянуть её к себе, но Аннель вырвалась из кольца его рук и демонстративно отошла к горящему камину. – Я с ней занимался сексом не больше пяти раз.

– Ага, а всё остальное время вы целомудренно держались за ручку.

– Я подмешивал ей наркотики. И приглашал проверенных парней, которые были не прочь… – он не договорил. Да и в этом не было никакой необходимости, смысл и так прекрасно улавливался. Его бывшая жена в одночасье из сучки, позарившейся на чужого мужчину, превратилась в несчастную женщину с трагичной судьбой. Вероятно, на её лице отразился шок, потому как уже в следующую секунду Аннель услышала: – Ты сама просила больше ничего от тебя не скрывать. Быть честным во всём. По своей инициативе я никогда не стал бы тебя посвящать в подобные подробности. Теперь жалеешь о своих словах?

– Немного… Но, всё же, лучше знать правду. Обманываться на твой счёт – дорогого стоит.

Курт на миг скривился словно от зубной боли. Запустил пальцы в волосы и слегка растрепал причёску. В каждом его обманчиво плавном движении ощущалась едва уловимое, на уровне интуиции, раздражение.

– Я чувствую, что ты снова отдаляешься… Обманывать тебя нельзя, но и говорить правду, учитывая как ты на неё реагируешь, тоже противопоказано. Как мне, чёрт возьми, себя вести, чтобы у нас всё снова наладилось?

– Я не отдаляюсь. Всего лишь поняла, что всё это время недооценивала насколько ты опасен.

– Опасен, – подтвердил он с кроткой улыбкой, из-под которой пробивался хищный оскал, – но для других. Не для тебя, малыш.

– До каких пор? Пока не наскучу?

– Ты мне никогда не наскучишь.

– Да господи, – Анель закатила глаза, внезапно обессилив от бессмысленности спора. – Я, правда, не понимаю, почему ты помешался именно на мне!.. Но одно знаю точно: любому психопату рано или поздно надоедают его игрушки.

– Я не психопат, а ты – не игрушка.

– Можешь сколько угодно отрицать, но от этого нормальным человеком всё равно не станешь. И твоя одержимость не обратится любовью.

– Хватит, пожалуйста, – Курт сковал её в грубых объятьях и прошипел в лицо: – У меня меньше двадцати баллов!.. Слышишь? Меньше… Как бы ты не хотела верить в обратное, но я не психопат. Да, асоциален и могут быть опасным для общества, но не бездушная машина. И что с моей любовью не так? Чего тебе не хватает?

– Я никогда не приму тебя, – чеканя слова, строго произнесла она. – Мы оба понимаем: ты никогда не захочешь жить по совести и решать проблемы более гуманными способами; а я не могу, да и не хочу, закрывать глаза на совершённые тобой преступления.

Ему не надо было открывать рта, чтобы ей ответить. Уязвленный взгляд постепенно сменился на насмешливо-язвительный; лучше бы оскорбил или наговорил гадостей. Когда же уголки рта дрогнули, растягиваясь в циничной ухмылке, Аннель и вовсе стало тошно.

Тяжёлые, далёкие от приятных прикосновения ладони огладили голову, оттягивая волосы назад. Курт приподнял её лицо за подбородок, больно сжав тот двумя пальцами, и выдохнул в губы:

– Однажды настанет день, когда ты горько пожалеешь о сказанных словах.

========== Двадцать четвёртая глава ==========

Ночью он не пришёл. И утром её никто не поджидал в гостиной, кроме одиноко стоящего подноса, прикрытого прямоугольной крышкой. Под ней помимо пары тарелок и пузатого кофейника на деревянном дне обнаружился квадратик крафтовой бумаги.

Не спуская с записки сонного взгляда, Аннель села за стол и потёрла глаза, которые сомкнула с первыми лучами солнца. Всю ночь ворочалась, стенала, в отчаянье хваталась за книгу. Но мозг не желал концентрироваться на безликих строчках и взгляд только и делал, что бездумно скользил по рядам одинаковых букв. Снова пыталась уснуть, но стоило прикрыть веки, как в голову лезли навязчивые образы. Слишком откровенные и чувственные образы. От них в непривычно пустой кровати становилось ещё тоскливее.

Говорят, привычка формируется за двадцать один день, а привязанность к такому человеку, как Курт, наверняка ещё быстрее. И сегодня ночью она лично убедилась, что зависима от тепла его тела. От ласковых рук, что каждую ночь оглаживали её талию и бёдра, смыкались на животе и прижимали спиной к обнажённой груди. От горячих губ, покрывающих каждый миллиметр кожи плеч и шеи до самой кромки волос у затылка.

– Нет, он точно меня приворожил. – Аннель сердито дёрнула ногой. Стянула с подноса записку и в нерешительности ощупала сложенную в двое шершавую бумажку, словно из той мог выпасть неприятный сюрприз. Окончательно смерившись, что и завтракать ей придётся в гордом одиночестве, шёпотом признала: – Наверное, я всё же перегнула…

Пальцы продолжали теребить несчастный клочок бумаги, всё никак не решаясь раскрыть его. И лишь спустя несколько минут она переборола овладевший ими иррациональный страх. Необоснованный и глупый страх, что Курт поддастся на её уговоры и отпустить на все четыре стороны, вычеркнув из своей жизни. Будто сама же этого не добивалась.

Аннель развернула записку и взглянула на текст, написанный хорошо знакомым угловатым почерком.

С добрым утром, малыш.

Вчера не представилось возможности предупредить тебя о моей командировке. Не знаю насколько она затянется, но постараюсь вернуться не позже завтрашнего вечера. Лоренцо поехал со мной, поэтому присмотри за своей подружкой. Если что-то случится – на кухне в барной стойке есть красная кнопка.

p.s. Весь дом в твоём распоряжении.

Растерянно перечитав короткое обращение несколько раз, она отложила записку. Тут же поднялась на ноги и двинулась к выходу с чердака.

Дверь открылась легко. Без всякого усилия распахнула перед Аннель зияющую пасть дверного проёма, ведущего в тёмный коридор под крутым углом. Но вместо того, чтобы рвануть вниз по лестнице, она захлопнула дверь обратно и вернулась к столу с пухнущей от вопросов головой.

Неужели Курт решил отпустить её? До него наконец дошло, что для их пары нет благополучного конца, где все жили долго и счастливо? Но почему же тогда грудь Аннель сдавила невыносимая тяжесть, а из горла рвался горестный скулёж?..

***

На сковороде с тихим шипением схватывалась последняя партия оладий. Пустая миска из-под теста стояла в раковине и дожидалась водных процедур. А на плоской тарелке, дно которой устилало несколько слоёв бумажных полотенец, уже возвышалась пышная горка из аппетитно пахнущих пшеничных лепёшек, замешанных на свежем кефире с щепоткой соды.

Аннель не вздрогнула, когда на её талию неожиданно легли чужие ладони, и удержала шумный вздох, когда дыхание, пахнущее мятными леденцами, защекотало ухо.

– Решила остаться, – с мурлыкающими нотками в голосе отметил чересчур довольный Курт.

– Не нашла ключа от входной двери, – поправила она, поскольку и правда провела за этим занятием не меньше трёх часов вчера вечером. Подцепила лопаткой румяный оладушек и добавила с беглой усмешкой: – Почти поверила, что ты меня отпускаешь.

– Я бы на такую глупость никогда не пошёл.

– Надежда – вещь не убиваемая.

– Согласен. Но моя надежда направлена на иной исход событий.

– Ты колючий, – возмущённо пискнула Аннель, уклоняясь от поцелуя в шею за потянутым плечом к уху.

Он задумчиво потёр свой подбородок, заросший трёхдневной щетиной. Поймал её любопытный взгляд и чмокнул в щёку.

– Пойду приведу себя в порядок.

Прошло почти двое суток. И по возвращению Курт выглядел так, словно его сначала переехал комбайн, а потом ещё корова отыскала, чтобы переживать – медленно и со вкусом. Где бы его не носило, одно Аннель понимала придельно ясно: если бы ей пришлось сопровождать начальника в этой командировке, то выглядела бы она не в пример хуже. Даже расспрашивать не хотелось о деталях, что привели его к столь плачевному виду.

Он вернулся на кухню через полчаса, одетый в стильные шмотки из натуральных материалов. Приободрившееся лицо гладко выбрито, а влажные волосы мягкими волнами падали к его плечам.

– На выпечку потянуло? – Курт отлил себе чаю из заварника, и сел за стол напротив неё. Сцапал один оладушек и, надкусив его, сощурился от удовольствия: – Вкусно.

С чего вдруг Аннель решила напечь оладий на ночь глядя, сама не знала. Сидела себе спокойно, смотрела вечерний выпуск новостей, как вдруг проскочила шальная мысль: «оладий хочется». И вот, пару минут спустя она уже достаёт пакет муки с нижней полки, и заглядывает в холодильник в поиске яиц и заграничного кефира.

– Для себя любимой старалась, – подтвердила Аннель, пытаясь отвлечься от подсчёта калорий, которые обязательно отложатся в боках. Не так уж и часто она себя баловала до того жирными ночными перекусами. – Снова запрёшь на чердаке?

– Лиа… давай не будем? – убитым голосом попросил он.

И прежде, чем она успела что-либо ему ответить – как минимум попросить больше не называть себя старым именем – тишину кухни затопила мелодия стандартного рингтона.

Курт с явной ленцой достал из кармана домашних штанов смартфон. Выглядел при этом так, будто собирался послать любого в долгое пешее путешествие. Но стоило его взгляду мазнуть по тусклому дисплею, как брови нахмурились и он тыкнул пальцем по сенсорной кнопке, принимая входящий вызов.

В следующую секунду из верхнего динамика донёсся громкий и взволнованный голос Лоренцо:

– Джулия пропала!

– Не паникуй, – кинув на Аннель быстрый внимательный взгляд, ответил он и перевёл звонок на громкую связь, – сейчас разберёмся.

– Я… я не знаю, – пробормотала она. – Я не видела, чтобы она выходила из дома.

– Но сейчас дома никого нет! – рыкнул Лоренцо и обратился снова к Курту: – Брат, срочно пробей её местоположение. Телефон выключили, я не могу сам отследить. Печёнкой чую, с ней что-то случилось.

– Дай мне пару минут.

Он спустился в подвал, где открыл проход в тайную комнату. Напичканное техникой помещение поразило Аннель сильнее содержания библиотеки на чердаке. И пока она в смешанных чувствах изучала ракурсы со скрытых камер, установленных в её бывшей квартире, Курт на центральном мониторе открыл программу, состоящую из сплошного массива цифр.

– Нашёл, – угрюмо произнёс он, выделив строчку, числа которой отличались. В пару щелчков по клавиатуре развернул спутниковую карту и досадливо сморщил лицо. – Джулия в районе складов южного Талма.

– Блять… блять! – послышались удары, похожие на глухой стук оснований ладони о руль машины. Но Лоренцо быстро взял себя в руки и хрипло попросил: – Дай мне точные координаты.

И Курт с готовностью зачитал ему вслух сложные комбинации цифр, выждал пока тот повторит и уточнил:

– Что у тебя есть?

– Бита

– Слабо. Надо подключить Ника и Штефа.

– Я в состоянии защитить свою женщину, – рявкнул он и сбросил звонок.

Если его и зацепил тон протеже, то виду Курт не подал. Без излишней суеты, спокойно обзвонил ещё нескольких человек. Дал чёткие инструкции: проконтролировать и не вмешиваться без острой необходимости – и устало откинулся на спинку кресла.

Их глаза встретились и плотину терпения Аннель прорвало.

– Как ты её отследил?

– По маячку в обуви.

– Но как ты… или у неё везде?

– Во всей обуви. Обычно достаточно телефона, но нам повезло, что Лоренцо настоял на том, чтобы перестраховаться, – он вышел в основное, не спрятанное от чужих глаз, помещение подвала, заставленное стеллажами с вином и долго хранящейся снедью. – Я, откровенно говоря, сплоховал. Не думал, что обиженная дамочка решится выкрасть Джулию. Шанс, конечно, был, но настолько мизерный… странная и очень раздражающая ситуация, в общем.

– А что за люди поехали страховать Лоренцо? – наступая ему на пятки, Аннель первой завернула в гостиную и села на край дивана. – Почему мы не едем никуда?

Курт лёг на диван и нахально пристроил свою голову у неё на коленях.

– Надёжные люди, которые заинтересованы в поддержании со мной хороших отношений. Но тебе с ними знакомиться необязательно. – Он сомкнул веки, спрятав за тонкой кожей покрасневшие от недосыпа белки глаз, и помассировал виски. – Мы не едем, потому что мне временно нежелательно появляться в поле зрения правоохранительных органов. Даже в качестве случайного свидетеля.

– Твоя командировка была связана с делами «Гестии»?..

‎– Нет.

– Кто-то умер?

– Да.

– Не уверена, что хочу знать подробности, – нервно отметила она. – Ты эти два дня провёл в участке?

– Можно и так сказать.

Ей хотелось сорваться и рвануть к Джулии, куда бы ту не увезли. Но понимала, против головорезов можно противопоставить либо таких же бандитов, либо полицейских. А если верить словам Курта, то на сотрудников правопорядка полагаться было и вовсе бессмысленно. Заявившись на место преступления, единственное, что они сделают – постараются поскорее замять дело.

– С Джулс всё будет в порядке?..

– Не знаю, – признался Курт и, посмотрев на неё из-под ресниц, улыбнулся одними уголками губ: – Я сделаю всё, чтобы спасти твою подружку. Но конкретно сейчас никто лучше Лоренцо не справится. Ты же знаешь, как он водит в периоды сильного эмоционального потрясения.

– Как взбесившийся псих.

– Он долетит до складов за десять минут. А там уже будет зависеть от того, что найдет.

– В смысле?

– Если госпожа Бернгард пошла на похищение, то теперь избиение – самое благополучное развитие событий. Людей не похищают, чтобы слегка потрепать им бока для профилактики и отпустить восвояси… Тебе плохо? – он приподнялся на локти, изучая её пристальным взглядом.

– Если с Джулс… – уже ничего не видя перед собой, выдавила Аннель и всхлипнула. Уткнулась носом в участливо подставленное плечо, а пальцами вцепилась в измятую рубашку на его пояснице. – … я не смогу…

– Когда ты перестала наблюдать за её квартирой?

– Где-то в половину десятого… а что?

– Я приехал домой в пять минут одиннадцатого, а Лоренцо нам позвонил где-то через сорок минут. Следовательно, она вышла из дома в этот промежуток в полтора часа.

– И что это значит? – она отодвинулась и затаённой надеждой заглянула ему в лицо.

– Скорее всего, экзекуция над твоей подружкой сейчас в самом процессе. Если бы её хотели просто убить, то не стали бы тащить в черту города, а прирезали бы в первой попавшейся подворотне. – Курт обнял её лицо ладонями и провёл большими пальцами под глазами, размазывая слёзы по щекам. – Я не утверждаю, что Лоренцо сможет вернуть Джулию целой и невредимой. Но он сделает всё, чтобы она выжила. А остальные ребята подстрахуют его.

– Спасибо, – шепнула Аннель и, подтянув его ладонь ко рту, прижалась к той губами. – Спасибо за то, что заботишься обо мне и помогаешь моим друзьям. Ты не обязан этого делать, особенно после тех грубых слов…

Он ничего не ответил, просто обхватил её голову руками и поцеловал. И в нежной трогательности прикосновений она прочла всю глубину и сложность его чувств. Губы и язык почти что кричали о своей безнадежно безумной любви, убеждали Аннель – на какую бы глупость она не решилась, они всё простят.

Откуда снизу пиликнул телефон, она ощутила вибрацию под ногой и распахнула глаза.

– Думаю, это от Лоренцо, – Аннель соскочила с его коленей быстрее, чем Курт успел договорить. Он скользнул по её голым, из-за задравшейся юбки, бёдрам голодным взгляд и вытащил телефон. – Они едут в госпиталь. Переоденься, если тоже хочешь туда поехать.

– Сейчас вернусь, – кинула она на ходу, рванув к гостевой комнате на втором этаже, что давно стала её личной спальней.

Выдернув из шкафа первые попавшиеся брюки и свитер, поскидывала прямо на пол домашнюю одежду. Дрожащими от перевозбуждения пальцами причесала волосы и побежала обратно. На всё у неё ушло не больше пары минут, поэтому вернулась она в зал часто и шумно дыша.

– Я готова!

Всё дорогу до госпиталя Аннель провела как на иголках. Хоть умом и понимала, что раз Джулию повезли в больницу, значит она жива. А раз жива, то остальное – мелочи. Как бы ту не избили, она поможет ей со всем справиться. Они пройдут через все сложности реабилитации вместе.

Возле двери операционной глубоко склонившись над коленями сидел Лоренцо. И выглядел он неплохо для человека, поучаствовавшего в серьёзной драке: помимо пары ссадин на лице и сбитых костяшек, его голову опоясывало несколько слоёв бинта, а загвазданная в пыли одежда в паре мест могла похвастаться модными дырками.

Услышав гулко разносящиеся по коридору цокот их обуви, Лоренцо вскочил на ноги и быстрыми, широкими шагами приблизился к Курту. Его глаза горели первобытной злостью и говорили о готовности убивать прямо здесь и сейчас.

– Ты – молодец, – тихо произнёс Курт и, положив руку ему на затылок, притянул к себе.

– Ещё чуть-чуть и я бы не успел, – прохрипел Лоренцо. Прислонился лбом к чужой груди и как-то странно обмяк: спина сгорбилась, а руки безвольными плетями повисли в воздухе между ними. – Они не собирались оставлять её в живых.

– Но ты успел, – Аннель прихватила его кисть и аккуратно сжала в своё ладони, чтобы нечаянно не задеть ссадины. – Спасибо. Огромное спасибо, Лоренцо.

– Ты не понимаешь!.. – вскрикнул он, и в его голосе ярче прорезалась гнусавость, которая до этого успешно скрывалась за хрипотцой. – Промедли я хотя бы на пять минут и уже не успел бы! Они задержались с ней только потому что решили развлечься, перед тем, как!.. На ней нет живого места… боксёрская груша и та выглядит лучше…

Операция длилась уже двенадцать часов. И за это время Аннель едва не сошла с ума от беспокойства. Что там можно так долго делать? Они ей что ли позвоночник заново собирают? Или половину органов решили заменить? Хоть бы одна медсестра выскочила и заверила, что всё удачно складывается и им не о чем беспокоиться.

Напротив неё сидел не менее нервный Лоренцо. Его правая нога уже несколько часов отбивала пяткой в пол конвульсивную чечётку. Прерывалась на пару минут лишь тогда, когда он откидывался на спинку скамейки, чтобы кинуть ненавидящей взгляд на табличку с горящей надписью: «‎идёт операция».

– Чего так долго? – раздался сбоку спокойный голос Курта.

Она перевела на него взгляд и поняла, что обращался он к долговязому блондину метрах в двадцати от них. Незнакомый мужчина в белоснежных кроссовках почти не издавал никаких звуков по мере приближения, один большой квадратный пакет иногда шелестел, случайно задевая штанину спортивок.

– Купишь мне личный самолёт – будет быстрее, – гаденько ухмыльнулся блондин.

Светло-голубые глаза, похожие на кусочки льда, пробежали по Аннель от головы до пят оценивающим взглядом. И не таким раздражающим, когда прикидывают насколько ты хороша для постельных утех, а куда более мерзким и даже чуть пугающим, точно подсчитывающим стоимость твоей жизни. Холодно и расчётливо.

– За те деньги, что я тебе плачу, у тебя ещё язык поворачивается просить надбавки? – иронично приподняв бровь, уточнил Курт, забирая у неприятного типа пакет. И как бы между делом обронил: – Не советую так смотреть на неё.

– Ох, прощу прощения, госпожа Лагвури, профессиональные привычки, – блондин нацепил дежурную улыбку и протянул ей руки, – Николас Блэк – личный адвокат господина Нейпера. Но вы можете обращаться ко мне просто – Ник.

– Приятно познакомиться, господин Блэк, – намеренно подчеркнув формальность обращения, Аннель ответила ему зеркальной насквозь фальшивой улыбкой. Внутри её и без того знобило от переживаний за подругу, не хватало только стресса от общения со скользким законником.

– Подготовь отдельную палату для госпожи Марблс, – и стоило Курту договорить, как табло, оповещающее о ходе операции погасло. – И поскорее.

Николас ушёл. Но прежде, повернулся к Лоренцо и заговорщицки подмигнул, на что тот ещё долго сверлил удаляющуюся худощавую спину свирепым взглядом. И, кажется, шепнув себе под нос что-то вроде: «не перевариваю этого ублюдка», возобновил бдение за дверью операционной.

В палату к Джулии их пустили на следующие сутки. И то, исключительно благодаря особым каналам связи.

Первое, на что обратила внимание Аннель, зайдя в палату – приглушённый свет, плотно закрытые шторы и монотонный писк пульсоксиметра. Потом глаза вцепились в хмурого Лоренцо, стоящего у изножья технологичной каталки. Нехотя, через силу взгляд скользнул вверх по ногам, накрытым тонким одеялом, по перевязанным рукам и зафиксированной корсетом шеи, пока не остановился на опухшем фиолетовом лице, частично прикрытом бинтами и кислородной маской.

Она едва устояла на ногах, прислонившись плечом к стене.

– Всё нормально? – следом за ней в палату зашёл Курт, на пару минут задержавшийся у лечащего врача.

Лоренцо вздрогнул и резко, по птичьему вскинув голову, повернулся всем корпусом в их сторону. Быстро сориентировавшись на местности, он отыскал в углу комнаты стул и поставил его возле Аннель, после чего обратился к Курту:

– Что сказал врач?

– Жить будет, но в больнице ей придётся провести ни один месяц.

От его слов у неё в груди радостным мотыльком заметалась мысль, что теперь всё самое страшное позади. Главное – жизни Джулии больше ничего не угрожает.

– Это и так ясно, – недовольно процедил Лоренцо, явно не разделяющий её радости. – Какие осложнения? Она сможет жить так же, как и раньше, до нападения?

– Нет, – Курт мрачно посмотрел на него и надавил на плечи Аннель, заставляя её присесть на стул. – Жить как прежде, Джулия не сможет.

– Позвоночник?… – упавшим голосом уточнил он.

– Да. Раздроблен в нескольких местах. Оставшуюся жизнь ей предстоит провести в инвалидной коляске, не чувствуя нижней половины тела.

В голове у Аннель вдруг появился белый шум, не дающий ни слова услышать из их разговора. А затем ещё и глаза заволокло белой пеленой. Она попросту выпала из реальности. И эмоции как-то непривычно притупились, слабым эхом дотягивая до границ сознания. Давали понять, что вовсе не атрофировались, и всё ещё тут – в голове, но при этом не посягали на пустоту, заполонившую её изнутри.

Джулия не тот человек, что примет свою инвалидность. Ни через год, ни через два. Для неё стать немощной, зависимой от чужой помощи страшнее смерти. Это её сломает и убьёт морально. Она банально не захочет жить дальше.

Сморгнув слёзы, Аннель ухватилась обеими руками за ладонь Курта и, смотря снизу в верх в бесстрастные глаза, прошептала:

– Отомсти за Джулс… убей эту гадину.

Он в лёгком изумлении вскинул брови, а рядом стоящий Лоренцо оскалился в хищной улыбке:

– Готов вызваться добровольцем.

========== Двадцать пятая глава ==========

Тёплый весенний ветер трепал выпущенные из хвоста пряди чёлки. Дразнил чуткое обаяние сладким ароматом цветущей сирени и досаждал терпким дымом табака.

Обойдя курящего Николаса, Курт закинул руки на перила высокого ограждения, установленного по всему периметру больничной крыши, и сразу перешёл к сути:

– Урегулировал?

– Можно и так сказать… Не пришлось особо вмешиваться. Детективы сами вцепились в твоего свояка.

– Предсказуемо.

– А особая страсть в них вспыхнула после того, как вспылили видео с пытками.

– Удалил те, где я засветился?

– Естественно, – оскорблённо фыркнул Николас с таким видом, будто жалкий человечишка посмел усомниться в его профессионализме. – Я использовал ту программу, что удаляет файлы без возможности их восстановления.

– Продолжай.

Он кисло поморщился от демонстративной повелительности тона, но всё же переборол свою неприязнь и продолжил рассказывать:

– За видео, как по ниточке, потянулась информация об изменах, слухи о желании председателя приложить руку к предстоящему разводу дочери. Я всего-то намекнул, что ты пострадавшее лицо, которому собирались передать генеральное кресло, сдвинув подозреваемого до зама. А учитывая, что его жена – единственная наследница всего состояния… в общем, мотивов для убийства предостаточно.

– Банковские транзакции с фальшивым исполнителем?

– В процессе.

Снизу от центрального входа тянулась вереница прохожих. Люди подобно муравьям сновали взад-вперёд в бесконечном потоке. Такие одинаково блёклые и скучные, аж зубы сводит. Жизнь каждого – пресная обыденность. Совсем как у Эмиля, которому по воле случае подвернулось стать козлом отпущения. Всего за один день недалёкий идиот обернулся из праздного гуляки в подозреваемого в заказном убийстве тестя. А ирония его судьбы заключалась в том, что большую часть улик даже фабриковать не пришлось. Так, лишь мелкие акценты расставить, чтобы у самых прозорливых не возникло искушения расследовать альтернативные версии.