Текст книги "Я всегда буду рядом (СИ)"
Автор книги: Noniko_27
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
Впрочем, единственное, что её волновало прямо сейчас – они заодно. А значит, у неё нет ни малейшего шанса сбежать. До ближайших соседей триста метров по прямой, а в обход всяких строений и ландшафтных ухищрений: гаражей, летних террас, декоративных прудов и бассейнов – в два раза больше. Спортивными достижениями она никогда не отличалась, скорее являлась наглядным примером плохой физической подготовки. В способностях же атлетически сложенных мужчин даже не сомневалась: нагонят и перегонят, а потом ещё и запрут в каком-нибудь подвале среди пыльных бочек вина в назидание за непослушание.
– Зачем ты это делаешь?.. – спросила Аннель слабым голосом. Слёзы, в которых сконцентрировалась вся боль от собственной беспомощности, обожгли щёки.
– Потому что люблю, – Курт встал рядом и нежно обнял её лицо ладонями. – Люблю до безумия и не могу позволить разрушить всё снова.
– Не надо так… пожалуйста.
– Ш-ш-ш, не плачь, малыш, – его губы осыпали едва ощутимыми поцелуями, как прикосновение сквозняка в жаркую летнюю ночь к разгорячённой кожи, её трепещущие веки. – Сейчас мои решения тебе могут показаться неприятными, но позже ты обязательно поймешь: я всё делал для нашего счастья… Только я способен сделать тебя по-настоящему счастливой… Никто и некогда тебя не будет любить так сильно, как я…
Продолжая шептать слова утешения, он подхватил Аннель на руки. И она безвольно обмякла сломанной куклой во властных объятьях, позволив нести себя куда угодно.
========== Двадцать вторая глава ==========
Раскрыв глаза, Аннель упёрлась взглядом в окно, расположенное на потолке скошенной крыши. За толстым, чуть зеленоватым бронированном стеклом небо рассекали первые предрассветные золотые лучи солнца. Она плохо помнила, чем закончился вчерашний день. После того как Курт принёс её на чердак, где положил на огромную кровать, растянувшуюся на всю ширину закутка, ещё долгое время лежал рядом. Гладил, целовал и уговаривал принять неизбежное – одна лишь смерть способна их разлучить.
Аннель села в постели и огляделась по сторонам. Всё вокруг утопало в книгах. Узкие стеллажи тянулись от пола как минимум на полтора метра в высоту. И окутывали ячеечной паутиной низкие стены по всему периметру закутка. Крыша коттеджа имела сложную архитектурную форму, поэтому чердак был разбит на множество небольших помещений, соединённых узкими проходами. Самый длинный коридор растянулся на десяток ступеней, обитых ковровым покрытием. Притом все ступени имели такую глубокую и уютную форму видимо для того, чтобы можно было на любую из них присесть, далеко не отходя от полки.
Проведя подушечками пальцев по новеньким корешкам книг, она угрюмо усмехнулась. В подростковом возрасте у неё башню сорвало бы об подобного места. Большинство авторов она узнавала, прекрасно осознавая что куплены книги были неслучайно.
Сколько лет ему потребовалось, чтобы собрать эту коллекцию? А чтобы так досконально изучить её вкусы?
Проход вывел Аннель в симпатичную гостиную – уменьшенную копию той, что была на первом этаже. По центру напротив горящего камина расположился симпатичный модульный диван с плавной спинкой, как у шезлонга, и без ненужных подлокотников. Одним словом, идеальный, чтобы на нём лежать вечерами с книгой под тёплым пледом. Чуть в стороне стоял круглый стол в окружении изящных стульев. На отполированную столешницу падал свет из очередного окна, врезанного в крышу.
Все окна, что она видела на чердаке обязательно смотрели в небо и были вне зоны доступа для человека, не снабжённого стремянкой. Конечно, при желании добраться как минимум до одного ей удастся, поставив стул на стол и взобравшись на эту шаткую конструкцию. Однако она не видела на ровных металлической раме ничего похожего на ручку или щеколду. А чтобы разбить бронебойное стекло, которое и пули не берут, надо очень постараться.
– Доброе утро, – донеслось из-за спины.
Аннель резко крутанулась на месте и едва устояла на ногах. Почувствовала, как её плечо сжала чужая ладонь, удерживая на месте. И когда темнота отступила и глаза снова стали ясно видеть, первым, что она разглядела – нахмуренное лицо Курта.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он с толикой беспокойства, всё ещё продолжая одной рукой её приобнимать, а другой держать поднос, полный еды.
– Нормально, – скупо обронила Аннель и отшатнулась. Ей стало тошно от его заботы. Ненавистна сама мысль, что может позволить ему себя опекать.
Курт если и заметил перемены в её поведении, то виду не подал. Спокойно поставил поднос на столешницу и пригласил к завтраку.
– Ты сейчас серьёзно? – она попросту не понимала, как реагировать на разворачивающийся перед носом театр абсурда. – Нет… ты точно издеваешься. Думаешь, я буду с тобой чаи распивать, когда ты меня силой удерживаешь в своём доме? Ты же понимаешь, что это незаконно? Это нарушение моих человеческих прав!
– Это временная мера, пока ты не примешь меня. От тебя зависит, когда ты вернёшься к привычной жизни. Чем быстрее примиришься со своей судьбой: быть со мной до конца наших дней – тем лучше.
– Что ты несёшь, – простонала Аннель, упала на диван и обхватила голову руками. – Пожалуйста, одумайся, пока это не зашло слишком далеко. Меня буду искать.
– Не будут; для всех мы уедем в командировку на три месяца. Поскольку ты любишь общаться сообщениями, и беря в расчёт твою загруженность на работе в последнее время, родители упорствовать со звонками не будут. С остальными же можно сослаться на плохую мобильную связь.
– Они поймут, что сообщения отправлены не мной!
– Вот уж вряд ли, – кривовато улыбнулся Курт, а наткнувшись на её настороженный взгляд, подтвердил худшие опасения: – Я читал все твои переписки в социальных сетях и мессенджерах последние пять лет. Ни один человек на этой планете не знает тебя так хорошо, как я, даже твои любимые папа и мама.
Опустив глаза в пол, она сцепила пальцы в замок на затылке. Ужас осознания, что за каждым шагом следили, анализировали самое незначительное, случайно брошенное слово, вытеснил все мысли из головы.
Калейдоскопом воспоминаний перед глазами пролетели все её неуклюжие попытки флиртовать в сети, отправленные фотографии, с явной целью заинтересовать в качестве девушки. Из-за некоторых, особенно откровенных, она по сей день испытывала гадливое чувство стыда. Не понимала, что на неё тогда нашло и откровенно жалела, что так сильно старалась понравиться едва знакомому парню с просторов интернета. Но больше всего под землю хотелось провалиться при мысли о своих слезливых простынях, что катала после очередного неудавшегося свидания, где чуть ли не умаляла объяснить, что с ней не так. А на следующий день, протрезвев, а следовательно, сгорая от позора, стирала все следы минутой слабости.
– Я очень скучал, но не мог к тебе приблизиться… не так много способов быть в курсе жизни человека, от которого вынужден держаться подальше.
– Те парни, – понимающе протянула Аннель, поражённая очередным открытием. Немногочисленные поклонники исчезали после первого свидания вовсе не из-за неё или придуманного Джулией колдовского наговора. Всё оказалось гораздо проще. Настолько проще, что она не удержала эмоций в узде и надрывно расхохоталась. – Оказывается это ты! Ты – моё проклятье…
Аннель накрыла настоящая истерика. Смех постепенно сменился некрасивыми рыдания, призванными смягчить принятия столь оглушающей правды. Рот будто свела болезненная судорога, а горькие слёзы мешались в едином потоке с соплями, что она размазывала по лицу рукавом свитера. Душу рвало нещадно. И как она умудрилась дважды влюбиться в одного и того лживого придурка с маниакальными наклонностями? Неужели он и правда её судьба? Нет уж, скорее злой рок!
Курт не предпринимал попыток успокоить её, сидел и задумчиво смотрел на огонь в камине. Весь из себя такой выдержанный и невозмутимый. Разгроми она пол гостиной, и бровью не повёл бы. Собственно, для человека с семизначной цифрой на банковском счете – это незначительные потери. Чтобы его проняло, надо как минимум дом спалить со всей прилегающими к нему постройками.
У Аннель кончились силы. Она ещё какое-то время просидела на полу в прострации, устало шмыгая носом, наслаждаясь приятным внутренним опустошением. А потом молча поднялась на ноги и присоединилась к завтраку.
Кофе не остыл, поскольку стеклянный кофейник стоял на электрической подогревающей пластине, работающей на аккумуляторном заряде. Маленькие, круглые бутерброды, походящие на канапе, слегка обветрились, но всё ещё сохранили вкус свежих овощей, хрустящих под тонкими ломтиками малосольной форели.
Однако наслаждаться едой в подобных обстоятельствах мог лишь конченый псих.
– Через три месяца ты же меня не отпустишь? – задала она почти что риторический вопрос, протирая пальцы влажной салфеткой после того, как покончила с трапезой. К ней снова вернулась ясность ума.
– Всё будет зависеть от тебя.
– Не слышал, что насильно мил не будешь?
– А ты не слышала про стокгольмский синдром? – вяло отмахнулся Курт с ленивой усмешкой.
На миг ей захотелось улыбнуться, оценив черноту шутки, но вовремя спохватившись, Аннель недовольно поджала губы. Гнев её был направлен в первую очередь на себя саму.
– И что же ты скажешь через три месяца? Что командировка затягивается? Что-то из разряда подобных банальностей? – едко поинтересовалась она, стараясь игнорировать дискомфорт от чуждой ей манеры плеваться ядом. – Папа точно забеспокоится и захочет созвониться… может даже по видеосвязи.
– Я постараюсь оттянуть этот момент, чтобы выиграть тебе время.
– Да не нужно мне никакое время! Просто дай мне уйти…
– Нет.
– Ты сам не понимаешь, что творишь…
– Я делаю тебе или твоим близким больно? Нет. Скорее наоборот, помогаю, тяну за ниточки, чтобы у одних успешно складывалась карьера, а до других не добрались с вполне заслуженной карой недруги.
– О чём ты? – опешила Аннель.
– Думаешь на твоего отца четыре года назад случайно свалился такой большой и громкий проект? Он, конечно, неплохой композитор, но далеко не лучший, – Курт пересел на диван и похлопал ладонью рядом с собой по сиденью. Подзывал её как домашнюю зверюшку. И самое мерзкое – она пошла у него на поводу. Села рядом и позволила себя обнять. – Или думаешь, что госпожа Марблс, предпочитающая заводить интрижки исключительно с женатыми мужчинами, столь удачлива, чтобы впервые попала в немилость оскорблённой женщине? Нет, моё маленькое солнышко. Везде я руку приложил. К слову, твоя подружка – ходячий генератор проблем. Мне пришлось не меньше дюжинны жён от неё отогнать. Чей-то гнев удавалось перенаправить, а других приходилось запугивать. А вот с госпожой Бернгард вышла накладочка – она из слишком влиятельной семьи. Тут нужен более тонкий подход.
– Значит её угрозы не пустой звук? Она реально может навредить Джулс?
– Её отец известный политический деятель, приближённый губернатора. Он особо не высовывается в публичное пространство и по большей части теневой игрок, но, поверь, власти и связей у него хватит, чтобы заставить исчезнуть госпожу Марблс. Стереть сам факт её существования. Для него это такое же плёвое дело, как для нас заказать пиццу из ближайшего ресторана.
– Заставить исчезнуть? – испуганно повторила Аннель. – В смысле? Убить? Джулс хотят убить?!
– Нет. Она же не первая и не последняя любовница Луция, – Курт чмокнул её в кончик носа, из-за чего она непроизвольно расслабилась в его объятьях и теснее прижалась к боку. – Подобный радикальный подход очень быстро обратился бы геноцидом красивых, но доступных за дорогие подарки женщин. Поэтому не думаю, что господин Инстли будет вмешиваться в дела дочери. Неверность зятя – вещь для него наверняка неприятная, но лишь в том случае, если дочку он свою холит и лелеет. А в высших кругах это довольно редкий феномен. Удовлетворение собственных амбиций для людей власти, как правило, гораздо важнее счастья отпрысков. Дочери используются как товар, который необходимо продать подороже; сыновья обязаны наследовать дело отца вне зависимости от того, чем им хотелось бы заниматься по жизни.
– Это баланс. Всегда, когда что-то получаешь, то не менее ценное отдаёшь взамен. Звёзды за популярность и любовь публики расплачиваются отсутствием личной жизни, а люди, рождённые в огромном достатке, вынуждены расти без душевной теплоты, – задумчиво согласилась Аннель. – Такая среда формирует жестоких людей. И если у жены Луция уже накипело… как бы отец к ней не относился, он же всё равно её прикроет, надумай она пойти на крайние меры?
– Конечно, потому что её прегрешения могут отразиться в первую очередь на его репутации.
– Значит страха перед законом у неё точно нет…
Резко подняв голову с его плеча, она вскочила на ноги и затравленно оглянулась на умиротворённое лицо Курта, продолжающего читать не пойми откуда взявшийся документ.
Что за чертовщина? Он будто загипнотизировал её.
Ни в коем случае нельзя расслабляться рядом с настолько опасным человеком. Нейл – убийца. И ещё не известно на какие преступления ему пришлось пойти, чтобы из Нейла превратиться в Курта. В короткие сроки достигнутая власть и крупное состояние непрозрачно намекали, что в процессе далеко ни один позвоночник был сломан.
– Ты не сможешь всегда держать меня взаперти, однажды я точно сбегу…
– Тогда я тебя снова найду, – не отрываясь от бумаг, буднично констатировал он.
– Я могу уйти от тебя другим способом… Туда, где ты меня точно не достанешь.
Медленно отложив в сторону файл, Курт поднял на неё взгляд. Взгляд до того ледяной, что своим холодом был способен пронзить все органы в теле, пробиться сквозь кости и дотянуться до чуткого мозга самой незначительной фаланги. Раньше Аннель не доводилось ловить на себе этот особенный взгляд. Ей вполне хватало наблюдать его со стороны, чтобы впечатлиться. А стоило оказаться в роли мишени, как тут же ощутила в полной мере колючесть паники, парализующей все конечности. От этого чувства хотелось бежать. Спрятаться в каком-нибудь глубоком шкафу и больше никогда оттуда не выбираться.
– Малыш, я не хочу делать ничего, что могло бы причинить тебе вред. Физический или ментальный – без разницы, – заговорил он вкрадчивым голосом, от приторной елейности которого у неё по рукам скользнули мурашки. Его длинные пальцы сомкнулись на её запястье и потянули обратно к дивану. – Напротив, я хочу видеть твою счастливую улыбку и слышать радостный смех. Но так складываются обстоятельства, что я вынужден доставить тебе немного дискомфорта, заставив почувствовать себя запертой птичкой в золотой клетке. Однако даже из злости… тебе не стоит разбрасываться подобными угрозами.
– Почему же?.. – онемевший от страха язык не желал двигаться и слова приходилось буквально выталкивать из рта. – Потому что перед законами природы ты так же беспомощен, как и любой другой человек?
Аннель вдруг стало не по себе от осознания, какую боль могла причинить ему своей смертью. Сама идея, что любимая так сильно не желала оставаться рядом с ним, что предпочла наложить на себя руки – грозила не просто разбить ему сердце, а вполне могла довести до безумия.
– Нет. Потому что ты ничего с собой не сделаешь, – он прикоснулся к тыльной стороне её ладони в бархатном поцелуе, – из-за любви к своим близким.
– Что ты имеешь в веду?
– Если попробуешь себе навредить, то пострадает много людей. Очень много ни в чём неповинных людей. Сначала я убью твоих родителей, потом Джулию, дядю Эдмунда и его семью, всей парней, на свидание с которыми ты сходила. С особым удовольствием изрежу на лоскуты каждого, кто к тебе прикасался хотя бы кончиками пальцев. И в завершении, конечно же, последую за тобой.
– Господи…– она отшатнулась, вырвав свою руку из сладкого плена ласковых пальцев и мягких губ настоящего монстра.
– Тем не менее, пока ты рядом, у меня нет необходимости никому вредить. Не помнишь? Я же тебе говорил ещё тогда, много лет назад: ты – единственное, что мне нужно в этой жизни.
– Да ты… совсем…
– Всё настолько плохо? – Курт неожиданно рассмеялся. Посмотрел на её растерянное лицо и зашёлся в ещё более заразительном чуть хрипловатом смехе. – Прости, но ты так демонстративно от меня шарахалась. Нафантазировала не весь чего, вот я и не удержался, чтобы не подыграть тебе.
– Ты совсем придурок?! – рявкнула она и сама испугалась. Замершее сердце выпрыгнуло из пяток и пустилось вскачь, разрывая грудную клетку изнутри. Ноги же наоборот налились свинцовой тяжестью и прогнулись в коленях, из-за чего тело как подкошенное рухнула на ковёр.
– Да, временами во мне что-то такое просыпается: “придурочное”, – подтвердил он с самым серьёзным видом и снова расплылся в игривой улыбке. – Раньше тебе нравились чернушные шутки.
– Да ты!.. Я же!..
– Перегнул? – Курт сполз с дивана и сел на корточках напротив. Обхватил тёплыми ладонями её лицо и аккуратно смахнул выступившие слезы из уголков глаз. – Прости, малыш.
– Засунь себе в жопу этого малыша! – зло огрызнулась Аннель. Внутри всё ещё клокотало из-за пережитых эмоций. Сначала до слёз доводит, потом дурацкими шутками сыпет. – Убьёт он всех… Ха-ха! Очень смешно!.. Ты такой от меня реакции ждал?! Тебе бы тоже кукуху полечить не мешало бы.
– Справедливо.
– Курт, я сейчас не шучу, а пытаюсь говорить с тобой серьёзно!
– А если серьёзно, то на твоей лодыжке браслет, который отслеживает все жизненно важные показатели тела. Снять или поломать не получится, его слав выполнен на основе титана. Утопить тоже не выйдет: он абсолютно герметичен. Этот браслет я давно для тебя сделал, но всё никак не мог найти предлога, чтобы подарить. Мне спокойнее, когда я знаю, что с тобой всё в порядке.
– Мог бы сразу сказать нормально… Но всё равно!..
– Да, всё равно, – повторил Курт, перебивая её. – Ты всё равно с собой ничего не сделаешь, поскольку больно будет не только мне. Подумай о родителях, о подруге, о приятелях со времён университета и коллегах на работе. Очень многим людям не безразлична твоя судьба.
На это ей нечего было ответить. И как недавно выяснилось, даже ему, гадкому обманщику, Аннель не желала причинять боль.
– А ещё в этот ошейник наверняка встроен GPS-трекер, – раздражённо произнесла она и приподняла штанину, чтобы оценить безделицу. Плоский, тёмно-серый браслет в виде замкнутого кольца свободно сидел на лодыжке. Он отличался идеально ровной, круглой формой без единой засечки, отчего возникало ощущение, что застёжки у него и вовсе нет.
– Встроен, – не стал юлить он. – Когда у тебя появится ребёнок, ты не собираешься пользоваться технологиями, чтобы знать где он находится, когда вне дома?
– Ребёнок – это другое!
– Для меня ты и наш будущий ребёнок – одинаково беспомощны перед угрозами внешнего мира. Я не собираюсь контролировать твоё передвижение. Просто хочу знать в любой момент, где ты находишься.
По ушам резануло заявление о совместном ребёнке, но Аннель сделала над собой усилие и проигнорировала его, заострив своё внимание исключительно на чужом желании обезопасить её.
– Тогда я могу рассчитывать на взаимную услугу?
– Хорошо, – согласился Курт после небольшой паузы. – Себе я тоже закажу браслет. И верну тебе телефон, где будет отображаться вся информация с него, после того, как у нас снова всё станет спокойно в отношениях.
Огрызнуться ей не дал деликатный стук в дверь, после которого к ним заглянул Лоренцо. Сначала он глянул на неё с видом побитого щенка, а уже потом обратился к своему хозяину, напоминая о необходимости отъехать по делам. Пленницу, очевидно, никто в них просвещать не собирался.
Перед тем, как последовать за поганым предателем, так виртуозно претворяющимся обычным наёмным работником, Курт на прощание попытался её поцеловать. Но она уклонилась, и прохладные губы мазнули по щеке. Думала, что таким образом сможет задеть его. Стереть хоть на секунду выражение самодовольства с искусственной морды. Но он лишь ухмыльнулся и шепнул на ухо: «вернусь к полуночи – согрей для меня постель».
– Скотина… Не смей даже мечтать, что и дальше сможешь разделять со мной одну кровать, – процедила Аннель сквозь зубы, ощущая лёгкий озноб во всем теле от нахлынувшей ярости. Ослепляющей в своей остроте, пробирающей до болезненных уколов тысячей иголок в кончиках пальцев.
– Не вижу ни одной причины, что могла бы этому помешать.
– Издеваешься? Я и есть главная причина!
– Мой дом – где хочу, там и сплю.
– Вот и спи, где душеньки годно. Главное – не со мной!
– Только законченный глупец согласиться не спать со своей любимой, – бросил он со снисходительной усмешкой и закрыл за собой дверь, оставив её один на один с бушующий на душе злостью.
Она посмотрела на окно в потолке и решила всё же попробовать его разбить.
========== Двадцать третья глава ==========
Неделя в заточении пролетела на удивление быстро, и что самое обидное – приятно. Она старательно одёргивала себя мыслью, что в золотой клетке её держали насильно, против воли, но то и дело скатывалась с тревожного минорного аккорда, и начинала наслаждаться неожиданным отпуском. Снова с головой окунулась в чтение; одна книга была увлекательнее другой. Вечера коротала за просмотром классического кино и лучших картин последних лет, что разворочались на огромном выдвижном полотне, под световым столбом домашнего проектора. И в компании похитителя, несмотря на напускную неприязнь, ей неизменно делалось спокойно и уютно. Он не позволял себе ничего лишнего: дальше ненавязчивых поцелуев и согревающих объятий не заходил даже в постели.
Кормили Аннель заказанными из ресторана блюдами, судя по вкусу, не иначе как вышедшими из-под руки шеф-повара. Завтракала и ужинала она с Куртом, а во время обеденной трапезы к ней заглядывал Лоренцо. Ему временно пришлось сменить род деятельности с персонального водителя на тайного телохранителя. Так как он почти круглосуточно следил за Джулией, Курту пришлось снять квартиру в том же доме, где жила её подруга. Благо в высотном здании в центре престижного квартала проживало мало собственников. Им намного выгоднее было сдавать крохотные квартиры молодёжи, рвущей на себе все жили, в попытке закрепиться на хорошей должности в мегаполисе, разросшемся до гигантских размеров.
Отложив на колени книгу, Аннель опрокинула на спинку дивана голову и посмотрела в окно. Целёхонькое. Без единой царапины.
Смеркалось. Чистое от облаков небо вбирало в себя последние лучи заходящего солнца и постепенно меркло, наливаясь сиреневой синевой. Скоро она услышит тихий щелчок замка и увидит уставшего мужчину, вернувшего к ней после восьмичасового рабочего дня. И ждала она его в смешенных чувствах: любила и ненавидела; скучала, боялась и желала наговорить гадостей, чтобы уколоть посильнее, окончательно испортив и без того поганое настроение.
Аннель шумно выдохнула и застонала сквозь зубы. Она не знала, что делать дальше, как правильно себя с ним вести. В глупой голове всё перепуталось. Курт, он же Нейл – бесконечно плохой человек. Жестокий убийца. От таких людей стоило держаться как можно дальше. И не только потому что он мог ей навредить. Если его поймают, то она пойдет по делу как соучастница. Ведь за сокрытие преступления тоже предусмотрена уголовная ответственность.
А с другой стороны, он кое в чём прав: взаимная любовь – роскошь, доступная узкому кругу людей. Подавляющее большинство довольствуется удобством характеров и взаимоуважением, а некоторые сосуществует под одной крышей из чистого упрямства, не в силах сохранить даже жалких крох симпатии. Но помимо любви, Курт мог предложить ей сытую, безопасную жизнь в хорошем достатке. И ради такой жизни другие женщины сами были готовы убивать.
На лоб легли прохладные пальцы, и Аннель, не открывая глаз, равнодушным тоном отметила:
– Ты вернулся.
– Пришлось задержаться из-за квартального отчёта, – рядом прогнулось сидение, – подменяющий тебя секретарь, отвратительно справляется со своими обязанностями. А ещё платит чёрной благодарностью на мои попытки ей помочь. Я по доброте душевной выделил деньги на языковые курсы, а она мне такую сцену в ответ устроила… рыдала в коридоре с полчаса. Ну и лужёная у неё глотка.
– Пришибить захотелось? – с ироничной улыбкой полюбопытствовала она и, таки раскрыв глаза, скосила на него взгляд.
Курт сидел рядом в костюме тройке с ослабленным узлом на галстуке. Все ещё в линзах и очках-нулёвках, с двухдневной щетиной на щеках. Как всегда, лёгкая истома придавала ему ещё более соблазнительный вид, отчего удерживать себя от поцелуя было почти физически больно.
– Захотелось, – протянул он задумчиво, а затем неожиданно придвинул своё лицо совсем близко и произнёс, едва касаясь своими губами её губ: – но я в состоянии сдерживать свои порывы. И для убийства мне нужен повод посерьёзнее.
– Ну да, эта ж потом столько мороки с уборкой.
– Причина достойная воздержания, но для меня не ключевая.
– Неужели тебя вопросы нравственности занимают?
– Отчасти, – Курт нежно прикусил её нижнюю губу и провел по ней языком. Но уже в следующий миг прервал короткую ласку, откинулся обратно на спинку дивана и пояснил: – Я не настолько плох. Чужая смерть мне не доставляет морального удовольствия. Убийство – это всего лишь инструмент достижения поставленной цели. И используют этот инструмент все. В том числе якобы нормальные люди. Отличия между мной и ими заключается в муках совести, которые вроде как преследуют некоторых после совершения преступления. Я не чувствую никакого раскаянья. А те, кто чувствуют, придумывают себе оправдания, почему не могли поступить иначе. Результат у нас по итогу один.
– Сколько ты набрал баллов по результатам оценочного листа Хаэра?
– Все эти тесты – псевдоучёный бред. У многих людей есть психопатические черты характера. У одних они проявляются в манипулятивности и лживости, у других в тяге к экстремальным развлечениям или беспорядочным половым связям. Даже если уровень психопатии высок, это не показатель того, что человек будет обязательно совершать преступления.
– А процентное соотношение в тюрьмах говорит, что как раз будет… и очень даже. Там каждый второй – психопат.
– Психопатия обладает разной степенью выраженности. Допустим, ты права, и каждый второй заключённый набирает от десяти до двадцати пяти баллов по твоему любимому оценочному листу Хаэра. И только у двух процентов из всей этой кучки психически нестабильного уголовного отребья будет диагностирована клиническая форма, соответствующая тридцати баллам. А теперь скажи мне, какой процент от всех людей с психопатией разной степени выраженности отбывает срок в тюрьме?
– Не знаю. Не думаю, что психопаты охотно идут участвовать в переписи населения, где отмечались бы их психические особенности.
– Да в этом и нет надобности. Оглянись вокруг, мой хрупкий любимый цветочек, мы живём в эпоху, во главе ценностей которой стоят материальные блага. Деньги эквивалент счастья. Чем больше у тебя денег, тем ты и твои близкие счастливее. А за счастье надо бороться. И поэтому сейчас люди готовы пойти на всё ради денег. Отчего даже самые “нормальные” с каждым годом всё больше обрастают психопатическими чертами характера. Хочешь хорошо жить? Иди по головам и не оглядывайся назад, на тех, чья судьба была сломана – вынужденная жертва твоего счастья.
Зябко поёжившись, Аннель обхватила пальцами полупустую кружку, стоявшую на столешнице рядом с диваном. Ей нужно было время обдумать его слова. Они вызывали у неё противоречивые чувства: апатичная солидарность утопала в исступлённом нежелании принимать столь отталкивающую картину мира. В любой другой день она бы придерживалась схожих пессимистических взглядов, но, услышав собственные мысли из чужих уст, остро захотела оспорить сказанное.
– Не все люди слеплены по единому образцу. Да, согласна, многими сейчас движет жажда наживы. Сам политико-экономический строй нашего общества задаёт людям такие ориентиры: быть помешанными на деньгах индивидуалистичными эгоцентриками во славу культа потребления. Но всё же есть и хорошие люди, которые ценят тяжёлый труд. Работают не только ради денег, но и на общее благо. Например, некоторые идут работать врачами и пожарниками, потому что у них обострённое желание помогать другим людям. Не только своим близким, но и незнакомцем, попавшем в беду. Будет лицемерно сказать, что для них деньги ничего не стоят. Бесплатно даже самых добрых никто не будет кормить, одевать или лечить. Но всё же, не думаю, что на первом месте в их системе ценностей стоят материальное благополучие.
– Среди врачей, юристов и бизнесменов психопатических личностей в разы больше, чем среди заключённых тюрем. Думаешь, человеколюбия будет достаточно, чтобы резать живых людей и вынимать из них органы, осознавая, что одно твое неловкое движение может оборвать чью-то жизнь?
– Не знаю… мне даже вид крови неприятен.
Ей припомнилась биография одного известного хирурга, который с детства чувствовал влечение к нарушению целостности плоти. Сначала вспарывал плюшевые животы игрушкам, потом домашним хомячкам и кошкам. Тем не менее несмотря аморальные увлечения в подростковом возрасте, он прожил абсолютно законопослушную жизнь: оперировал до глубокой старости и спас своими безжалостными руками сотни жизней. Возможно, чтобы стать успешным хирургом или патологоанатомом, и правда нужно родиться отчасти психопатом.
– С врачами я не совсем корректный привела пример, – неохотно признала Аннель. – Однако ты не можешь отрицать, что смелых и неравнодушных людей, готовых сигануть в ледяную реку или забежать в горящий дом, чтобы спасти чужого ребёнка, тоже хватает. Есть множество примеров, когда люди рисковали своей жизнью ради незнакомцев, не рассчитывая ни на какое поощрение в ответ. Они просто не могли остаться безучастными, когда видели, что кто-то нуждается в их помощи.
– Да, альтруисты существуют, как это не удивительно.
– И что же удивительного в их существовании?
– Как минимум, то, что люди способные пожертвовать собственной жизнью ради незнакомца, с которым никак генетически не связаны – тупиковая ветка эволюции. По логике дарвинской теории естественного отбора они давно должны были выродиться, но каким-то чудом их популяции сохраняется.
– По этой твоей логике, мир должен утопать в психопатах.
– Частично так и происходит, – Курт улыбнулся и притянул её к своей груди. Крепко обнял за плечи и потёрся щекой о макушку. – Но в некоторых слишком много психопатии, из-за чего они деградируют до ментальных инвалидов. А инвалиды с какой стороны не глянь, никак не попадают под закон о выживании сильнейших.
Она подняла голову и заглянула ему в глаза.
– Скольких людей ты убил?
