Текст книги "Некромант на страже человечества. Том 1 (СИ)"

Автор книги: N&K@

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Но даже лишь помогая Леуштилату, я чувствовал как и сам медленно продвигаюсь вперед. По чуть-чуть. По крупице. Сам того не желая. Но все-таки продвигался. Скорей всего, возьмись я за дело всерьез, и уже спустя месяц-другой после инцидента с Трещиной уже щеголял бы по городу в статусе полноценного Освоившего, однако теперь меня это нисколько не интересовало, и я радовался любому успеху своего единственного друга, как своему собственному. А то и еще ярче.

Каждый мой день был наполнен теплом и любовью. Будила ли меня мама, папа или даже Анна, я просыпался с неизменной улыбкой на лице, лучась счастьем, и родные отвечали мне тем же. Каждый в своей уникальной манере, но отвечали. Я купался в этом нахлынувшем на меня чувстве, как дельфин в нагретом за день море, парил в небесах быстрокрылой ласточкой, нежился домашним котом и вилял хвостом, словно игривый щенок.

Я хотел обнять весь мир, и мир с радостью распахивал мне свои объятия. Это были лучшие дни в моей жизни. Как в этой, так и в прошлой. И ничто не могло омрачить моего впервые обретенного счастья.

В один из дней, я, как обычно, помогал маме с ее работой, когда ко мне обратилась Надья – немолодая женщина с похожей на пергамент кожей. Она не могла похвастаться красивым почерком или высокой скоростью письма, но зато виртуозно сортировала документы и помнила местоположение каждого, даже если не видела какой-то уже довольно продолжительное время.

Возможно, в этом ей помогало какое-то ее личное необычное умение. Ну или она просто наторела за годы службы.

– Леон, отнеси, пожалуйста, это Его Благородию. – сказала Надья, протягивая мне два перетянутых бечевкой рулона бумажек. Толстый и потоньше. – Вот здесь требуется только его личная печать, а эти пусть сперва тщательно изучит. Не перепутаешь?

– Ни в коем случае! – бодро ответил я, забирая свертки. – Сюда печать, сюда читать.

– Вот и умница. – женщина пригладила мне волосы и со вздохом протянула. – Эх, был бы у меня такой сын… Или хотя бы внук… Может Сатвелеон просто еще не выбрал ему умение? – спросила она у мамы. – А позже обязательно его одарит!

– Я молюсь об этом каждый день. – с вежливой, но немного грустной улыбкой отозвалась мама, оторвавшись от сверки расходов на содержание стражи. – Надеюсь однажды мои молитвы достигнут его чертогов.

Она сделала жест, будто поднимает что-то ладонями к небу. Надья повторила за ней.

– Ну все, беги. – кивнула мне женщина. – И не вздумай читать документы, маленький проныра!

– Хорошо, тетя Надья.

Я чмокнул маму в щеку и, купаясь в ее полном нежной любви взгляде, вышел в коридор. Заглядывать в бумаги мне было никакой нужды. Я прочитал их еще на этапе заполнения. Ничего особо интересного. Обычная рутина.

Рабочий кабинет барона располагался всего в паре минут ходьбы. Что, в общем-то, логично. Обогнуть неказистую скульптуру, изображавшую что-то среднее между небольшим крабом и табуреткой, пройти мимо гобелена с цветущей яблоней, за которым скрывался один из входов в Нигдейку, разок свернуть в короткий проход и, в целом, все. Даже прилипчивую песенку допеть не успеешь.

Дверь в кабинет никто не охранял (да и зачем, если Александэл и так являлся Осознавшим – одним из двух во всем Крутолуге), но у входа на длинной скамейке примостились трое просителей, дожидавшихся своей очереди предстать пред светлы очи правителя города. Причем двое из них, судя по бросаемым друг на друга гневным взглядам, явились, чтобы барон разрешил какой-то возникший у них конфликт.

Обычные будни хозяина местных земель.

Я спокойно подошел к двери и поднял уже руку, чтобы постучать, как услышал с той стороны негромкий голос Угрюмого Чагаша:

– … закончил анализ трофея из Трещины, и…

Они обсуждали то, что Сэр Чагаш утащил из-под носа у мэлэха каравана! Леуш Будет в восторге!

Меньше секунды мне потребовалось на принятие решения. Испуганно схватившись за голову, я сделал вид, что что-то забыл и стремглав бросился назад к гобелену с яблоней, откуда, пробираясь сквозь пыльный лаз Нигдейки, в мгновение ока домчал до баронского кабинета. Вот только здесь уже не было лишних глаз, и никто не поймал бы меня за подслушиванием.

Которому я предался с бессовестным самозабвением.

Глава 15

– Ты точно уверен, Чагаш? – спросил барон оу Трей Капалоу, напряженно вглядываясь в лицо собеседника. – Ошибка недопустима!

– Я перепроверил все четырежды! – хмурясь, заявил Инструктор. – А потом еще раз, на всякий случай. Ошибки быть не может. Точнее скажет только Развивший. Я готов подписаться под каждым словом и заложить правую руку. Ну или поклясться Омишем.

– Это лишнее, Чагаш. Это лишнее…

Из Нигдейки имелся выход непосредственно в кабинет, но по случайному стечению обстоятельств (а может и вполне намеренно) его практически полностью перегораживал массивный шкаф, оставлявший для обзора лишь крохотную щелочку толщиной чуть больше волоса. К ней я и прильнул одним глазом, внимательно изучая происходящее по другую сторону стены.

Александэл сидел за своим столом, подперев подбородок кулаком, а пальцами второй руки тарабанил по обитой сукном столешнице. Слева от него лежала стопка бумаг, придавленная простым деревянным пресс-папье, стояла невзрачная немного грязная подставка под перья, рядом с которой красовалась изящная стеклянная чернильница в виде поднявшей голову черепахи.

С другой стороны находилась поблескивавшая полированным железом кружка и латунный подсвечник с тремя незажженными свечами. Ничего необычного.

Но ровно посередине, на освобожденном от прочих вещей пространстве лежал небольшой пятиугольник, похожий на фигурку для игры в сёги. Без каких любо отметок, борозд или выемок. Сперва мне показалось, что тот вырезан из кости, затем я стал грешить на мрамор, но в итоге так и не смог определить материал.

Впрочем, главный интерес у меня вызвали отнюдь не структура и форма, а едва заметные всполохи ядовито-зеленого цвета, которые я с трудом разглядел, сосредоточившись на объекте.

Получается, именно эту штуку Чагаш уволок, когда мэлэх закрывал Трещину? По крайней мере, выглядела она весьма похоже на ту, другую, в руке Алаума.

Умение!

– Значит заклинание. – полуутвердительно произнес барон, перестав отстукивать по столу задумчивый ритм.

– Заклинание. – эхом отозвался Инструктор.

– Некромантия.

– Некромантия.

– Сложное.

– Сложное.

– И ты не знаешь какое.

– Понятия не имею. Я же не маг.

Некромантия. Это же что-то связанное с влечением к мертвецам? Зачем этим извращенцам еще и заклинание? Для подогрева? Так там уже как раз шел Огненный Шар в комплекте.

Или нет. Стоп. Кажется я перепутал. Вроде немного другой был термин. А это…

А-а-а, точно! Магия смерти. Зомби, скелеты, упыри всякие и прочая дрянь. Ну и гадость! Ненамного лучше моей первой версии. И вот такой вот мерзостью занимаются маги Терры? Как же хорошо, что я решил, со всем этим не связываться!

Александэл похоже думал в примерно в том же направлении. Он вздохнул, взял в руки вещицу, покрутил, небрежно бросил обратно, снова вздохнул. Многозначительно цыкнул. Поджал губы. Никогда не видел его настолько растерянным. Обычно он влет принимал любые решения, а потом неукоснительно им следовал.

Впрочем, как раз сейчас неудивительно. Одним словом – Некромантия.

– С какой, демон побери, радости из обычной низкосортной Трещины вообще выпало заклинание! Да еще и два. – оу Трей Капауло откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. – В обители сраных гноллов. Не выше Освоившего. Я думал вылезет какое-нибудь боевое умение вроде «Быстрого наскока» или «Удара лапой». Тогда по договору с Алаумом оно досталось бы нам. Но магия…

Так вот почему мэлэх светился, как новогодняя елка. Забавно.

Барон сочно выругался и гневно мотнул головой.

– Думаю, это была не обычная Трещина. – произнес Чагаш, сохранявший на лице неизменно суровое выражение.

– А какая? Волшебная? – съязвил Александэл.

– В Заманске мне довелось пообщаться с одним интересным авантюристом. В годах. – продолжил Инструктор, пропустив шпильку мимо ушей. – Он утверждал, что Трещины могут эволюционировать. Если, конечно, в них есть все, что может для этого потребоваться. Большинство считали его сумасшедшим, но…

– Эволюция… – задумчиво протянул хозяин особняка. – Я что-то о ней слышал.

– Не сомневаюсь. Старые сказки про сверхлюдей прошлого. – Чагаш саркастически хмыкнул. – Но, если применить их к Трещинам, то, возможно, не свались дети в эту дыру, то твое захолустье вскоре навестили бы гноллы-маги. С огненными шарами и какой-нибудь некромантской хренью.

– Сатвелеон!.. – устало выдохнул барон, мгновенно представив масштаб трагедии. – Получается, мы еще легко отделались.

Я вспомнил дни и ночи, проведенные в Трещине. Особенно первую. И не сказал бы, что это было легко. Но это только с моей точки зрения. Для оу Трей Капауло все обернулось лишь легкой прогулкой, и он даже никого из людей не потерял. Несколько незначительных ранений не в счет.

А то что мы с Энн и Леуштилатом находились на волоске от смерти… Хотя нет. Даже если бы и умерли. Из прочитанных в прежней жизни книг я прекрасно знал, что истинные правители вынуждены мыслить другими категориям. Они не берут в расчет личные трагедии отдельных людей, они думают о безопасности и благополучии вверенных им городов, регионов, а то и целых стран.

Так что, скорей всего, встань перед Александэлом выбор, и он пожертвовал бы нами во благо всего Дальнего Крутолуга.

Неприятно. Но я его за это не винил. Такая у него работа. И хорошо, если мне никогда не придется выбирать между личным и общественным.

– Некромантия, некромантия, некромантия… – барон вновь принялся выбивать из столешницы дробный ритм. – Клятая магия смерти! Вот бы она досталась Алауму, а нам обычный Огненный шар. – он глубоко вдохнул, приводя мысли в порядок. – Ладно. Хорошо. Плевать. Будем работать с тем, что имеем. Чагаш, у нас есть, кто-нибудь из кого можно сделать мага?

– Ты решил вырастить мага смерти? – возможно мне показалось, но в голосе Инструктора скользнуло удивление.

– Да, демон побери! Если у тебя остались одни пешки, значит ты или сдаешься, или играешь одними пешками. Сдаваться я не намерен.

– И надеешься, что пешки станут ферзями.

– Именно. – подтвердил хозяин особняка. – Так что на счет кандидатов?

Угрюмый Чагаш ненадолго задумался.

– Твой сын. – предложил он.

– Максимилиан? Он уже осваивает первую стадию второй ступени. По пути воина. Из него поздно делать мага.

– Ты думал, я этого не знаю? – скривил губу Чагаш. – Магбар! Я же его и тренирую. Я о другом сыне.

На лицо Александэла набежала туча, а сам он будто мигом постарел лет эдак на десять. Я и не думал, что сепарация с Леушем далась ему так тяжело. Или же барон наоборот стыдится того, что в его семью закралось «Демоническое отродье»? Жену-то из-под стражи он так и не выпустил.

– У меня только один сын. – бесцветным голосом произнес оу Трей Капалоу.

– Но ты не можешь отрицать таланта второго. – стоял на своем Инструктор. – Без всякого наставника он уже почти достиг Освоившего. И это в восемь лет.

– У меня. Только. Один. Сын. – с нажимом повторил Александэл, и я почувствовал, как вокруг него собирается сила.

Мне даже сосредотачиваться не пришлось, чтобы понять, что это начала конденсироваться послушная воле Осознавшего Межмировая Энергия. Они драться здесь собрались что ли?

– Хорошо. – неожиданно пошел на попятную Чагаш. – Тогда тот другой мальчик. Сын Жакера.

Я⁈

Вот такого поворота я точно не ожидал. Они что, задумали вылепить из меня мага смерти? Спасибо, увольте. Обойдусь без такого «счастья».

А если договорятся? Мне же даже спрятаться негде. Я в прямом смысле под колпаком. То есть под Куполом. Черт побери, что за подстава?

– Ребенок без умения… – барон серьезно задумался и принялся тереть подбородок, будто хотел отполировать тот до блеска. – Он умен ее по годам. Иногда мне даже кажется, что в некоторых вопросах он знает больше меня. Из него вполне мог бы получиться маг. Но… – Александэл покачал головой. – Я не могу потратить на него кучу денег и ресурсов, чтобы потом выяснилось, что это какое-нибудь божественное проклятие, и он вообще не может развиваться.

Спасибо и на том.

– Он может. – вставил Чагаш.

Заткнись! Заткнись, черт побери! Кто тебя за язык тянет, рожа перекошенная?

– Нет. – окончательно решил хозяин особняка. – Не годится. Кто еще?

– А у тебя тут очереди талантов за забором нет, знаешь ли. – насмешливо хмыкнул Инструктор, махнув рукой в сторону окна. – Это тебе не стольный Свет Зарницы, где Энергия бьет фонтанами, а Освоившими чуть ли не рождаются. Скажи спасибо, что я вообще вожусь с твоими бездарями.

– Ты бы иначе тут сдох от скуки. – буркнул барон.

– Или эти двое, или можешь засунуть этот токин себе в…

– Что ж, тем проще. – перебил его Александэл, не дав Чагашу перейти опасную черту. – Тогда я продам токин, а на вырученные средства… Ну применение им точно найдется. Лишних денег не бывает.

– Только продавать придется не через Алаума. – уточнил Инструктор.

– Я что – похож на идиота? – оу Трей Капауло убрал заклинание в мешочек, мешочек в черную лакированную шкатулку, а шкатулку в сейф, спрятанный за картиной с изображением какого-то сердитого мужика. – Придется ждать другого Каравана. Или отправить кого-то с важной миссией.

– На меня не смотри. Я…

Внезапно я понял, что разговор приближается к своему логическому завершению, а я до сих пор торчу в пыльном закутке Нигдейки, в то время как уже давно должен был доставить бумаги барону и вернуться назад.

Черт побери!

Я бросился бежать обратно, на ходу подумав, что токин – забавное название для добытой с Трещины финтифлюшки. Видимо тому, кто его придумал, эти штучки тоже казались похожими на фигурки из сёги. Кажется, в этой игре так называли превращенную пешку. Но это не точно. Мне всегда больше нравились шахматы. Хотя и у их японского аналога имелись свои плюсы.

К двери баронского кабинета я подскочил как раз в тот момент, когда из нее выходил Сэр Чагаш. Он смерил меня изучающим взглядом, но не сказал ни слова и ушел по своим делам. Неужели почувствовал мое присутствие за стеной? Хотелось бы думать, что нет. Все-таки не на тренировке. Не может же он вечно поддерживать в активном состоянии свое восприятие.

– Эй, ты куда, пацан? – крикнул мне один из пришедших к Александэлу спорщиков. – Тут вообще-то очередь!

– Я только спросить. – пискнул я, мышонком юркнул в кабинет и захлопнул за собой дверь.

Действенный метод. Всегда срабатывает.

С принесенными мной бумагами барон разобрался довольно быстро, однако потом попросил меня остаться и подшить вместе кое-какие документы. И надо понимать, что просьбой это было лишь номинально. Хозяину особняка и правителю всех окрестных земель не отказывают. Но зато у меня появилось вполне достойное оправдание относительно столь долгого отсутствия.

Впрочем, никто у меня его и не спрашивал.

Стоило мне вернуться в канцелярию, как меня подозвала мама, приласкала и спросила:

– Помнишь где живут Вас и Мила? Мы заходили к ним после твоей Це… – она осеклась. – В день твоего семилетия.

– Конечно помню, мам. – с улыбкой отозвался я. – Тетя Мила тогда так кричала, что я думал, она дядю Васа целиком проглотит. А еще у них флюгер скрипучий и крыльцо некрашеное.

Пара работавших неподалеку женщин прыснули и тут же принялись протирать от слюней столы и бумаги.

– Ты ж мое золотко! – мама потрепала меня по щекам. – Все-то ты подмечаешь. Осталось только научиться иногда молчать.

Так это я еще не сказал о спешно спрятанных при нашем появлении кожаных панталонах с дыркой в интересном месте. Мила с Васом развлекались определенно не только в темноте под одеялом, но и активно придумывали другие способы получения удовольствия.

– Леон, сходи, пожалуйста, к Старому Антопу. – наконец озвучила свою просьбу мама. – Он живет на три дома дальше по улице от Васа. Возле колодца. И у него еще на заборе…

– … нацарапано плохое слово. Я знаю где живет дедушка Антоп.

Мама умильно всплеснула руками:

– Все никак не привыкну, что ты у меня уже такой большой. В общем, напомни Антопу, что он уже два дня как должен был закончить надевать наконечники стрел на древки и сообщить об этом нам. А если не успевает, пусть тоже так и скажет. Вот, на. – она пихнула мне в руки три медных гульдена. – Купишь себе что-нибудь по дороге. И обратно можешь не торопиться. На сегодня для тебя дел больше нет.

– Хорошо, мам.

Я крепко обнял ее. Она ответила тем же. Меня окутал запах чернил с легким флером фирменного ежевичного пирога, испеченного сегодня утром. Мама просила дать тому остыть, но мы с папой и Анной не удержались и сходу умяли чуть ли не половину, запивая вчерашним молоком. Угостили и Фила. От молока он категорически отказался и весь вымазался ягодным соком, так что его еще и пришлось отмывать.

На этом процессе мы и спалились. Но мама не стала нас ругать, а лишь рассмеялась и пообещала вечером испечь еще один пирог. Вдвое больше и втрое вкуснее.

Как же мне все-таки повезло с новой семьей!

– Ну все, сынок, беги. – мама нежно чмокнула меня в макушку и подтолкнула к выходу. – Допоздна не задерживайся. А то Энн снова съест все самое вкусное. Мне с ней уже не справиться.

Поцеловав маму в ответ, я ушел, забрав с собой частичку ее тепла. Впрочем она теперь всегда была при мне. Прямо в сердце. Отчего то билось особенно радостно, заставляя весь мир вокруг играть яркими красками и улыбаться мне счастливой улыбкой, увидеть которую способен далеко не каждый.

Из особняка я вышел без особых проблем. После происшествия в Трещине, а потом и моей неудачной Церемонии пробуждения, меня знали все стражники. Да и не стражники тоже. Относились ко мне по-разному, но уж покидать усадьбу мне точно не воспрещалось.

С утра прошел небольшой дождик. Не тот ливень, после которого дорога в город превращалась в раскисшую жижу, а Стременная вплотную подбиралась к берегам, так и норовя выплеснуться наружу. Нет. Всего лишь мелкая морось, немного прибившая пыль, взбодрившая разомлевших пташек и освежившая пейзаж, будто его протерли влажной тряпкой.

Дышалось легко, на душе порхали бабочки, и я чуть ли не в припрыжку шагал в Крутолуг, чтобы навестить Старика Антопа.

Раньше Антоп был столяром, но с возрастом практически потерял зрение и передал мастерскую своему сыну, тем более что отпрыск еще и унаследовал отцовское умение. Однако горожане не бросили Антопа чахнуть и время от времени подкидывали ему посильную работенку. Не столько ради прибыли, а скорее чтобы не дать деду почувствовать себя одиноким и ненужным.

Весьма благородно с их стороны. И со стороны барона, который следил даже за такими мелочами.

По дороге я поздоровался с Верой. Она жесткой щеткой чистила шкуру своего осла, вполголоса напевая одну из тех любовных песен, которые так любят женщины. Немного посмотрел, как освобожденный сегодня от стражи Точ играл со своими детьми. Чуть не надорвал живот, глядя за сражением маленького мальчика с грозным гусем. Я даже подумывал ему помочь, но малыша спасла старшая сестра, с трудом отогнавшая злобно шипевшую птицу.

Понаблюдал немного за работой кузнеца – меня всегда восхищала мощь и точность его ударов. Задержался возле пекарни, но свежей выпечки, несмотря на чарующий аромат, так и не дождался. Проводил взглядом незнакомую девушку в пыльной накидке. На мгновение мне показалось, что у нее раздвоенный, как рыбий хвост, большой палец, но, наверное, это была всего лишь игра света. Погладил кроликов Стаза, плюхнулся с разбега в кучу соломы, сделал вид, что пытаюсь стащить полоску подготовленной к дублению кожи, и получил ее в подарок, уклонился от предложения поиграть в войнушку коровьими лепешками.

В общем, душевно провел время, а улыбка не сходила с моего лица всю дорогу.

Наконец, добравшись до Старика Антопа, я обнаружил того мирно спящим в обнимку с готовой к отправке вязанкой стрел. Деда я будить не стал, тем более, что на плече у него уютно примостилась большущая и очень красивая бабочка. Пускай спят. А мне еще нужно было встретиться с Леушем. Он как раз затеял очередную тренировку в этой части Крутолуга.

Глава 16

На один из выданных мне мамой гульденов я купил небольшую, но румяную и ароматную печеную тыкву с куском сливочного масла. А на оставшиеся два приобрел пару яблок в карамели. И с этим богатством явился к Леуштилату.

Сегодня Леуш тренировался в дальней части Крутолуга, так что с поручением меня отправили весьма удачно. Не пришлось бродить туда-сюда по всей территории. Я застал парня стоящим по пояс в воде, с закрытыми глазами и сосредоточенным выражением лица. Он отчаянно боролся с течением пытавшейся его опрокинуть Стременной, одновременно с этим впитывая в себя крупицы Межмировой Энергии.

Причем не только из воздуха, но и из воды, крутого вала обрывистого берега и даже из ветвей плакучей ивы, свесившей над ним свои нечесанные космы. Крохотные фиолетовые искорки роем надоедливой мошкары вились вокруг Леуштилата, то садясь на поверхность его кожи, то снова взлетая, а иногда и вовсе исчезая внутри.

Опальный баронский сын все лучше контролировал разлитую вокруг силу. Становление Освоившим определенно было уже не за горами.

Не желая мешать другу, я разлегся на мягкой перине прибрежного луга, закинул руки за голову и подставил лицо теплым лучам ласкового солнца. Тихо стрекотали сверчки и кузнечики, из соседнего подлеска доносился щебет беззаботных пташек, шелестел травой бродяга-ветер. И даже жужжание наглой мухи, которая никак не могла решить сесть ли на меня или лететь по другим делам, не нарушало идиллию очередного счастливого денька, а лишь дополняло ее.

Я открыл сердце счастью, и теперь оно полноводным, незнающим границ океаном плескалось у меня в груди. После целой жизни страданий, бесконечной борьбы за свое место под солнцем, унижения, стыда, а иногда и колючего тянущего голода я наконец получил детство, которое необходимо иметь каждому ребенку.

Любящие беззаветной и безусловной любовью родители, готовые поддержать в трудные минуты и способные встать на твою сторону, даже если против тебя ополчится весь мир. Верный друг, идущий с тобой бок о бок несмотря на разницу во взглядах, статусе или материальном благополучии. Доброжелательные соседи и сограждане. Справедливый и не оторванный от народа правитель. Четко очерченные перспективы как ближайшего так и дальнего будущего.

Именно в такой среде должны рождаться дети. В такой и только в такой. Вне зависимости от расы, пола, времени или эпохи. Дети ведь не просят, чтобы их принесли в этот мир. Решение принимают взрослые. Ответственные самодостаточные люди. Люди, которые хотят поделиться своей радостью с новой маленькой жизнью.

К сожалению, так происходит далеко не всегда. И я знаю, о чем говорю, так как мне довелось познать это на собственном опыте.

Вспоминая о свей прежней жизни, я невольно нахмурился и попытался отогнать начавшую раздражать муху. Та же наоборот пристала ко мне, как к луже меда. Хотелось бы надеяться, что меда, а не чего-то другого и дурнопахнущего. Настроение стремительно портилось.

В отличие от многих, прежняя семья у меня была полноценной. Двое живущих под одной крышей родителей. Хотя уже тогда у меня с трудом поворачивался язык, чтобы так их называть, а теперь они и вовсе казались мне чужими людьми.

Понятия не имею зачем им пришло в голову завести ребенка, ведь во главе их жизни всегда стояла бутылка самогона. Ну или того, что могло его заменить. Батареи пустой тары громоздились повсюду и лишь изредка сдавались, чтобы на вырученные деньги тут же купить новую порцию спиртного. Из еды же в доме имелись лишь нехитрые закуски, часть которых мне иногда удавалось стянуть.

В лучшие дни на меня просто не обращали внимания, и я был предоставлен самому себе, а в худшие мне принимались читать пьяные нотации, суть которых сводилась к тому, что я самим фактом своего существования обязан им по гроб жизни. А еще что я слишком много жру. Да и вообще раздражаю. Особенно когда смею поднять глаза от пола, за что мне порой прилетало рукой, веником или чем подвернется.

И тем не менее, вот эти вот люди заделали еще одного ребенка.

Мария. Маша. Мари. Крошка Мари…

Стоило мне заглянуть в ее безбрежные голубые глаза, как я понял, что сделаю ради нее все! Прочувствовал до глубины души. До самого дна своего детского разума. И повзрослеть мне пришлось очень и очень быстро, весь вся забота о крохотной жизни легла на мои тощие от недоедания плечи.

И я старался. Собирал бутылки, клянчил еду, даже пытался воровать. Но после первой же неудачной попытки, стоившей мне выбитых зубов и вывернутой руки, я понял, что этот путь не для меня.

С началом учебы в школе стало чуть проще. Всем ученикам полагались бесплатные завтраки и обеды. На которые мои одноклассники смотрели с нескрываемой брезгливостью (как, впрочем, и на меня), так что по будням я наедался от пуза, а кое-что приносил и домой. Где меня ждала лучезарная улыбка Мари – единственное, что не давало мне угаснуть, словно забытой на ветру свечи.

Памятуя о неудачном опыте кривой дорожки, я всеми силами ударился в учебу, надеясь таким способом пробить себе и сестренке путь в светлое будущее. Ну или хотя бы в серое. Но не в то беспросветное настоящее, в котором нам приходилось жить изо дня в день.

Я не поднимал головы от учебников и книг, переходя из класса в класс с опережением программы, и при этом умудрялся выкраивать время на подработки. Мало кто хотел брать к себе ребенка, но по мере взросления таких находилось все больше. Ведь спрашивали с меня, как со всех, а платить можно было постольку-поскольку. Главное не попасться. Но я радовался и этим грошам, и мне даже в голову не приходило кому-либо жаловаться.

И вот я уже готов был закончить экстерном школу и даже присмотрел колледж, способный дать мне не только надежную рабочую профессию, но и комнату в общежитии. Я бы забрал в нее и Мари. Правдами и неправдами. Плевать как. Но забрал бы. Это стало бы началом нашей с ней новой жизни.

Однако, как гром средь ясного неба, – пока меня не было дома, там случился пожар. И люди, считавшиеся моими родителями сгорели в нем в пьяном угаре. Не могу сказать, что я сильно расстроился. Главное, что сестренка в это время гостила у тетки. А из имущества у нас и так почти ничего не имелось, да и к поросшим плесенью стенам душа у меня не лежала.

Я уже было начал изучать правовой вопрос сложившейся ситуации, ведь по-прежнему являлся несовершеннолетним, что не позволяло мне официально оформить опеку над Мари. Но неожиданно мне сообщили, что она тоже трагически погибла. Причем практически в то же самое время. И вот этот удар судьбы полностью выбил почву у меня из-под ног.

Дальнейшие события прошли, как в тумане. Общение с какими-то службами, нежелание родственников брать меня к себе (да и пошли они все!), похороны, чужие руки на моих плечах, горячие слезы, чертящие дорожки по впалым щекам… А затем и смерть. Моя смерть.

В какой-то степени это даже закономерно, что наша ячейка общества прекратила свое существование за столь короткий срок. Ведь именно это нам все и прочили. И в глубине души, я даже подозревал, что непосредственно так все и закончится, хоть и старался гнать от себя дурные мысли.

Сколько веревочке не виться, а конец все равно будет.

От судьбы не уйдешь.

Но! Вопреки всем известным законам, не знаю как и почему, однако, мироздание дало мне второй шанс! И в этот раз я его не упущу!

– Что, Леонушка, не весел? Что головушку повесил?

Внезапно прозвучавший над головой вопрос Леуштилата заставил меня не просто распахнуть веки, а лупоглазо вытаращиться на друга, как на ожившую селедку. Выпотрошенную. В морозилке.

– Не утайся предо мною, все скажи, что за душою. – окончательно добил он меня, продолжив цитату.

Все мои размышления разом скомкало и унесло прочь, а внезапный приступ уныния, словно раскаленной кочергой инквизиции, выжгла сияющая белоснежная улыбка Леуша. Я на мгновение даже забыл о чем вообще только что думал – настолько неожиданно прозвучали строчки из старой сказки. Это сколько же ей сейчас уже лет? Восемьсот? Тысяча?

– Ты где это слышал? – только и сумел выдавить из себя я, продолжая нелепо таращиться.

– Матушка раньше так говорила. Когда я грустил.

– Ты⁈ Грустил⁈ – не поверил я своим ушам. Воображение категорически отказывалось рисовать образ грустного Леуштилата.

Баронский сын беззаботно пожал плечами:

– По крайней мере, ей так казалось. Давно пришел?

Я еще пару раз ошалело моргнул, собираясь с мыслями, глянул на солнце и ответил:

– Не очень.

– Значит ты видел мой успех! – радостно воскликнул Леуш, плюхнувшись на траву, рядом со мной. – Энергия слушалась меня, как… как прибор перебравшего гуляку!

Улыбка против воли выползла и на мое лицо, а покусившаяся было на сердце стужа окончательно отступила.

– Вообще, эта фраза имеет противоположное значение.

– Да? – ничуть не смутился Леуштилат. – Ну тогда, как копье твою сестру.

– Не напоминай мне о ней! – взмолился я.

– Опять подбросила дохлого ужа?

– Хуже. Насыпала под кровать улиток, а когда я на них наступил и схватился за спинку стула, та оказалась вся измазана какой-то слизью.

Леуш по-честному старался сдержать рвавшийся наружу смех, отчего стал похож на перезрелый помидор, но все-таки не выдержал и заливисто расхохотался.

– Вот тебе смешно, а на этих же улиток и рухнул. Смотри! – я задрал рукав и показал ему руку, исцарапанную расколовшимися под моим весом раковинами. – И на спине еще. И на заднице.

– А внутрь они случаем не заползли? – через силу выдавил из себя Леуштилат и продолжил веселиться с новой силой.

Я сперва сердито нахмурился, потом кашлянул, пытаясь сохранить серьезный настрой, но в итоге все равно словил смешинку, и вот мы уже вместе катались по траве, прижимая ладони к разболевшимся от смеха животам. А что поделать. На этого парня совершенно невозможно обижаться. И ведь не скажешь, что дурачок. И уж тем более он не тянул на Демоническое отродье. Просто вот такой – поцелованный солнцем и ветром жизнелюб.

Отсмеявшись, мы развели небольшой костер на привычном месте и зажарили на нем пяток пойманных Леушем в качестве тренировки окушков. Он ловил их голыми руками, но с использованием Межмировой Энергии. Смотрелось эффектно.

На гарнир пошла разогретая на углях тыква, а в качестве десерта – яблоки в карамели и немного лесных ягод. Вкусно. И даже вдвойне вкуснее в компании верного друга.

Во время трапезы я так же пересказал Леуштилату подслушанный в кабинете барона диалог. На удивление токин с заклинанием совершенно его не заинтересовал. И даже не из-за связи с некромантией, а ввиду принадлежности к магии в целом.