Текст книги "Некромант на страже человечества. Том 1 (СИ)"

Автор книги: N&K@

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Сложив инструменты обратно в ящики, мы усталой цепочкой побрели к выходу. Там, возле поворота на огибавший Бездну выступ, нас поджидал угрюмого вида эльф с хитровыдуманной татуировкой цвета темного шоколада на левом плече. Ну или мне так показалось из-за весьма скудного освещения.

Проходя мимо нелюдя, невольники сдавали ему добычу. Кто-то один кристалл, кто-то два. Большинство – ни одного. Но, что примечательно, к тем, кто хоть что-нибудь добыл, эльф протягивал руку раньше, чем те сами успевали заявить о себе.

Видимо чувствовал, гад! А может умение какое. И это лишало меня шанса утаить следующую находку для более плотного изучения.

Чертовы нелюди!

– Не расстраивайся, что ничего не нашел. – решил подбодрить меня Клен на обратном пути. – Личной нормы нет. Хотя они все равно запоминают кто и сколько сдает. Со временем научишься выбирать места по-перспективнее. Ну и окрепнешь малек. А то хлипковат ты, Леон.

– Мне еще восьми нет. – буркнул я.

– Правда? – удивился мужчина. – Так ты совсем ребенок, получается. По твоей речи, я думал, тебе минимум двенадцать. Хотя я первый раз кирку тоже в семь взял. Было тяжко. Расскажешь еще перед сном про солнце?

«Мне уже двадцать три в сумме». – подумал я, но вслух сказал:

– Расскажу. Слушай, Клен, а железку эту можно снять как-то? – я подергал большим пальцем ошейник. – Или обойти.

– Подавитель-то?

Забыв, что иду вдоль бездонного провала, я оступился и едва не сверзился в пропасть. Клен меня вовремя подстраховал. Несколько задетых мной камушков улетели вниз вместо меня. Звука их падения я так и не услышал.

– Подавитель не снять. – как ни в чем не бывало продолжил невольник. А вот мое сердце стучало так, будто готовилось к конкурсу юных барабанщиков и намеревалось во что бы то ни стало войти как минимум в тройку лидеров. – И не обойти тоже. Они же для этого и сделаны. Во всяком случае, ни кто из ушедших о таком не рассказывал.

– Куда ушедших? – не понял я.

– К Кхазулдану, конечно. – пояснил Клен. – Он всех нас ждет в своих чертогах.

А. Умершие. Это понятно. Похоже имела место быть некая преемственность поколений. Передача опыта, житейских советов, легенд и все такое. Объяснимо даже упоминание дварфьего бога, ведь тот «отвечает» еще и за кузнецов, горн, металлы и полезные ископаемые. Не богу же света молиться в этих потемках? Тот, небось, вообще не знает о существовании подобной дыры.

– Надеюсь, терпением он не обделен. – проронил я, после чего понизил голос до шепота и спросил. – А что ни счет побегов? Удавалось кому-нибудь?

Прежде чем ответить, Клен посмотрел по сторонам и убедился, что в зоне слышимости нет нелюдей.

– Убежать можно только в Бездну. – так же тихо, как я, произнес он. – Но мы помним всех, кто пытался выбраться наверх. Они останутся героями в наших сердцах.

Не слишком обнадеживающая речь.

– Я сбегу! – безапелляционным тоном заявил я. – Мне нужно спасти семью.

– У тебя не выйдет. Но мы запомним твое имя тоже и будем передавать его вместе с остальными.

– Ты можешь пойти со мной.

– Когда поймают, Казематом не отделаться. – с печальным вздохом сообщил Клен. – Беглецов убивают. В назидание. Поэтому пытаются не часто. И поэтому мы чтим каждого, как героя. Я не герой.

– Но ты можешь им стать. – сказал я, и сразу понял, какой смысл вышел у этой фразы. – Я имею ввиду, что у нас может получиться.

– Нет. Я не пойду.

И тогда я решил действовать подло.

– Ты не хочешь своими глазами увидеть солнце? Почувствовать, как его лучи ласкают кожу? Вдохнуть принесенный ветром запах луговых цветов? Искупаться в ночном озере, отражающем искристую россыпь звездного неба? Полежать на траве, а не только на холодных камнях, отполированных ушедшими? Там, – я указал пальцем вверх, – есть и множество других вещей, о существовании которых ты даже не догадываешься. Я их видел. Я их осязал! Сможешь и ты. Мы вместе сможем!

Проползай неподалеку мифический змей-искуситель, уверен, он зааплодировал бы мне своими… Не знаю чем. Но без похвалы бы я определенно не остался. Сам от себя в шоке, как поэтично удалось завернуть. Впрочем, когда припрет, и не так раскорячишься!

Клен промолчал и даже немного ускорил шаг, пока не догнал другого шедшего перед ним невольника. И пусть ответа на свое предложение я не услышал, но почувствовал, что заронил в сердце пленника зерно сомнения. Теперь его требовалось взрастить, а заодно заразить идеей остальных. Вдвоем нам не справиться. А вот все вместе…

Я готов был пойти на что угодно, чтобы вновь увидеть родителей. И малыша Фила. Вновь почувствовать тепло их объятий и услышать смех. Жаль только, что Анна к нам уже не присоединится. Пусть она и была той еще занозой в заднице, но я любил ее. И буду любить. Так же, как безвременно покинувшую меня Мари. Они обе заняли особое место в моем сердце.

А потому, после вечерней трапезы я не стал отказывать подгорным товарищам по несчастью в их просьбе послушать об обыденных вещах поверхности. Более того – я декламировал так вдохновенно, что даже слепой, наверное, представил бы себе все краски заката, глухой услышал бы пение птиц, а лишенный языка инвалид почувствовал бы вкус маминого фирменного пирога с ежевикой.

Неизвестно удастся ли мне еще найти Этерниевой руды и извлечь из нее хоть сколько-то Межмировой Энергии, а потому нужно иметь запасной план действий. А лучше несколько. Я всерьез намерился вернуться к семье и пойду на все, ради достижения своей цели! На все!

Глава 25

Дни потянулись за днями. Сперва я старался их считать, затем делал зарубки, но когда в очередной раз сбился, то окончательно плюнул на это занятие. Слишком трудно ориентироваться во времени без светового дня, а дребезг побудки и сигналы к приему пищи ничем не отличались друг от друга, сливаясь в голове в один сплошной гул. Да и не факт, что нелюди делали какую-либо привязку к смене суток снаружи. Не исключено, что они укоротили или удлинили время бодрствования, исходя из своих собственных нужд.

Чертовы ублюдки, чтоб их!

Распорядок дня разнообразием тоже не отличался. Подъем, туалет у всех на виду, прием пищи, и вперед – махать киркой. Так этот необычный инструмент называли местные, и так стал именовать его я. Кайло-тяпка-штопор, возможно, было бы точнее. Леуш наверняка придумал бы свое название вроде Ковырялка, Царапка или, скажем, Стенобитный Уховерт, если бы у него совсем уж разыгралась фантазия. Я же оригинальностью мышления изобретателя «Нигдейки» похвастаться не мог, а потому принял общие правила игры.

По крайней мере в этом плане.

Спустя несколько дней Стас более или менее «оттаял» после своего визита в Каземат и начал реагировать на окружающую реальность, а не только изображать из себя робота с отсутствующим взглядом. Я не мог не подойти к нему, чтобы узнать подробности из первых уст.

Однако стоило мне задать первый же вопрос, как взрослый мужчина, с детства забивавший кроликов и другую живность, и пытавшийся голыми руками вломить Сранделю, окруженному отнюдь не безоружными нелюдями, съежился, словно пипка на морозе. Он сел на корточки, закрыл голову руками и принялся раскачиваться из стороны в сторону, а из глаз его катились слезы.

На меня прикрикнули другие пленники из числа старожилов и оттеснили в сторону.

Что ж, ответа я, может, и не услышал, но тот стал понятен мне без слов. Что бы не вытворял с провинившимися Заркад в своей Комнате Ужасов, мое первоначальное нежелание туда попадать лишь возросло и укрепилось. Как и ненависть к нелюдям, в целом.

И, тем не менее, я не оставлял задумки подбить остальных на побег.

Каждый день, убедившись, что меня никто не слышит, я вел осторожные беседы с крутолугцами и другими каторжниками. Начинал издалека, исподволь и, если чувствовал, что успеха не будет, отступал, не рискуя нарваться на стукача, кои наверняка имелись в числе пленников.

Внешность ребенка и разум взрослого помогали мне сделать вид, что я вел речь вообще о другом и вовсе даже не намекал на бунт. Посмотрите в эти честные глаза, разве они могут врать? Ах вы не видите их в темноте? Ну ничего страшного, представьте себе самый искренний взгляд, какой сможете, и именно такой он у меня и есть. Правда-правда.

Но, как прилив, не сумев захватить берег, откатывается, чтобы затем вернуться с новыми силами, так и я планировал рано или поздно взять свое. Вода камень точит. Так чем я хуже? Разве что не мокрый. Но, помахав часок-другой киркой, вполне могу сойти за небольшую вертикальную лужу.

Кстати, оказалось, что добытый мною в первый день кусок Этерниевой руды – отнюдь не обыденность местной шахты, а скорее событие сродни выигрышу в казино. По крайней мере, всю следующую неделю мне попадались обычные камни, сланцы, кварц, базальт, да и вообще что угодно, кроме вожделенных голубых кристаллов.

Осколок размером с кухонного таракана упал мне под ноги лишь спустя дней десять. Однако, как я не старался почувствовать в нем присутствие Межмировой Энергии и извлечь себе хотя бы самую малость, все попытки обернулись полнейшим фиаско и серией чувствительных тумаков от нагрянувшего с проверкой дварфа. Мерзкая нелюдь решила, что я филоню, и сполна отыгралась на мне за необходимость впахивать в шахте вместе с рабами.

Выяснилось, что на рудник шли работать отнюдь не все подряд, а исключительно в качестве наказания за некоторые провинности на поверхности. Этот вид деятельности считался у хозяев города позорным, и очутившиеся под землей стремились как можно скорее отбыть повинность и вернуться к обычной жизни. А потому они не гнушались вымещать свою злость на нас – простых пленниках, а если получится, то и присваивать себе наши заслуги.

Твари!

А еще каким-то образом нелюди знали (или догадывались) о следующем месте нападения Троттов, а потому там их никогда не оказывалось. В отличие от нас.

Когда я в первый раз увидел этого монстра, то чуть не обделался на месте, и спасла меня отнюдь не крепкая нервная система, а банально не успевший перевариться завтрак. В противном случае стирать бы мне потом штаны, как некоторым менее удачливым невольникам. И, должен сказать, никто над бедолагами не смеялся.

Ведь когда у тебя за спиной из темноты неожиданно вырастает метровая крыса с длинным переломанным хвостом и ощеренной зубастой пастью, когда она смотрит на тебя угольками кроваво-красных глаз, когда видишь ее покрытую струпьями и проплешинами шесть, чувствуешь вышибающее слезу смрадное дыхание – мозг любого адекватного индивида подскажет: «Обосрись и беги! Каждый сброшенный грамм повысит твой шанс на выживание».

И я побежал.

Глупо пытаться сражаться с чудищем чуть ли не с всего тебя размером. Нет, будь у меня возможность обратиться за помощью к Межмировой Энергии, и стой бок о бок со мной Энн с Леуштилатом, мы бы точно справились и с пятью такими, ведь они не достигли даже ступени Высшего зверя, а значит стояли ниже Освоивших.

Но у меня на шее висел подавитель, а из союзников имелся разве что старый Редис, вгрызавшийся в стену неподалеку. А нет, не имелся. И не только потому, что умудренный опытом Редис рванул прочь еще раньше меня, а потому, что Тротту он показался более вкусным, и это позволило мне получить несколько секунд форы.

Я мчался по извилистому тоннелю, подгоняемый сперва криками терзаемого каторжника, а когда те стихли – цокотом когтей по каменному полу. Несколько раз я налетал в темноте на стены и, похоже, сбился с пути, потому что к Бездне так и не вышел.

Чертова шахта, чертова тьма и чертова крыса размером с мастифа! И на какой только помойке она так отожралась⁈

Когда Тротт меня все-таки догнал, я окончательно запыхался и был так зол, что, наверное, мог бы сам разорвать зверя зубами. «Не бегай от снайпера – умрешь уставшим» – неожиданно вспомнилось из прошлой жизни. Нужно было сразу с ним биться. Пока оставались силы, а в руках лежала отполированная десятками рук рукоять кирки.

Эту тяжесть я выбросил первой, чтобы иметь больше скорости.

Дурак.

Я подобрал с земли камень и крепко его сжал, глядя в полыхающие алым глаза Тротта. И, как назло, ни одного светляка поблизости. Но это не повод отчаиваться. Мне еще семью спасать, и никакой грызун-переросток не встанет у меня на пути!

Я закричал. Возможно в попытке отпугнуть тварь. Или чтобы придать себе сил. А может просто от страха. Не знаю. Но в итоге мой крик послужил для нее сигналом к атаке, и она рванула вперед.

От первого выпада мне удалось увернуться. Все-таки сказались какие-никакие тренировки. При этом я попытался огреть врага булыжником, но в темноте промахнулся, а заодно пропустил новый бросок Тротта.

Он повалил меня на землю, впился зубами в бедро и принялся терзать ноги острыми, как слух домушника, когтями.

Теперь я кричал уже от боли. Но при этом не переставал остервенело лупить по башке крысы булыжником, удерживая тот двумя руками. И пускай с каждым ударом я лишь глубже вгонял ее зубы себе в мясо, но зато она не могла вцепиться во что-то еще, и я надеялся добраться до ее мозга раньше, чем отброшу копыта.

По крайней мере, так я решил считать позже, вспоминая и анализируя свои действия. А в тот момент я раз за разом поднимал и опускал камень, вымещая на чудище всю накопившуюся во мне злость. В момент схватки я не думал ни о тактике, ни о стратегии, ни о неожиданно холодных брызгах крови, летевших мне в лицо, ни о протяжном полном ярости крике, рвавшемся из моей глотки.

И я побеждал! Черт побери, я побеждал! И может даже окончательно победил бы, если бы перед моими глазами не возникла яркая вспышка Огненного шара, отшвырнувшего от меня тварь, опалившего мне кожу, а заодно прижегшего большую часть оставленных Троттом ран.

Интересно, это насмешка судьбы, или у меня всегда будут забирать победы в последний момент?

Хотя не могу сказать, что чувствовал себя сильно расстроенным. За исключением того, что меня спас поганый эльф, да превратятся его уши в рога, ноги в копыта, а голос в козлиное блеяние.

Нелюдя я разглядел в свете единственного, будто заблудившегося у него в волосах светлячка, когда проморгался от огненной вспышки. А заодно обнаружил, что умудрился-таки верно определить направление и дрался с крысой всего в паре шагов от выхода к Бездне, а потому был спасен в числе первых.

Прибывшие для защиты своей собственности эльфы довольно быстро разделались с Троттами и, не обращая внимания на ругань Сранделя, отбыли восвояси. Я пока плохо понимал дварфийский, но, кажется, Заркад требовал тотальной зачистки шахт, иначе скоро длинноухим придется самим брать в руки кирки для добычи этерния.

Ну или он называл себя пушистой зайкой и просил его погладить и накормить капустой. Язык у бородачей грубый и сложный – сам черт не разберется.

После инцидента, травмированных отправили к лункам зализывать раны, а остальных загнали назад – внеплановый выходной никто не объявлял. Таких льгот вообще трудовым кодексом рудника не предусмотрено. Пожаловаться бы в какую инспекцию, да их еще не изобрели. Или давно забыли. Смотря в какую сторону по временной шкале смотреть. Но, куда не кинь – всюду бесправие одних и оголтелый гнет других. Бесит!

Пострадавших во время нападения оказалось не так и много. Погибли только Редис и Глеп, прибывший со мной из Дальнего Крутолуга. Плюс трое раненных, включая меня.

Вообще, Клен рассказывал мне про систему защиты от Троттов. Ничего сложного, на самом деле. Невольники сбивались в кучу и размахивали перед собой инструментами, не подпуская тварей. И так до прибытия группы зачистки. Как оказалось, метод действенный, вот только мне он не подходил. Ведь тогда пришлось бы работать рядом с остальными, а значит возможность утаить добычу хотя бы на несколько минут, необходимых для извлечения крупицы Межмировой Энергии, растаяла бы, как опытная куртизанка по утру.

Не вариант.

А значит придется рисковать и дальше. Особенно если я хочу получить дополнительный козырь к моменту побега.

На следующий день лафа закончилась, и раненных вновь отправили в забой. Я даже не сопротивлялся. Полученные накануне травмы ныли, но артерия, к счастью, оказалась не задета, и я в числе первых вновь выхватил их ящика кирку, чтобы, стиснув зубы, ковырять ею ненавистную стену. Все для фронта, все для победы. Все для возможности вновь вернуться к родным, научившим меня что такое любовь.

Судьба вознаградила меня за упорство. После обеденного перерыва я убрел в проигнорированный прочими проход и принялся вгрызаться в породу прямо посреди коридора (а потому что какая разница где именно?), и уже через несколько минут мне под ноги, тихо звякнув, упал осколок этерния размером с палец.

В этот раз мне никто не мешал, но после упорной ментальной борьбы и преодоления множества метафизических – а может и вполне реальных – преград, я сумел похитить и усвоить лишь еще одну фиолетовую искорку. Немного. Но это в бесконечность раз больше, чем было доступно остальным каторжникам. А потому я не роптал и вновь принялся за работу.

Вряд ли во всей шахте нашелся бы хоть кто-то более замотивированный в поиске руды, чем я. В этом вопросе я, наверное, опережал и Сранделя, и Голинермаила, и даже того, кому они отсылали львиную долю добычи. Просто цели у нас отличались. Причем кардинально.

Иногда время летело, как снаряд, выпущенный из пушки Гаусса, а порой тянулось, словно расплавленный сыр за куском пиццы, но я твердо шел к поставленной цели и ни на секунду не позволял себе забыть образ семьи, сохранившийся в самом дальнем и надежном уголке моего сердца.

Постепенно я стал все лучше понимать языки орков, дварфов и клиотов. С эльфийским обстояло сложнее, ведь ушастые появлялись в шахте куда реже, да и словоохотливостью не отличались. К тому же, даже сосланные на рудник за провинность, оставались на вершине иерархии и до физической работы с киркой не опускались.

В шахте подмеченная мной за время путешествия через Дикие Земли пирамида взаимодействия нелюдей лишь подтвердилась. Причем, как на личном опыте, так и словами старожилов. Они сами не знали почему, но тоже подметили, что эльфы считались элитой, а клиоты социальным статусом не далеко ушли от людей-рабов. Остальные же располагались посредине и находились примерно на одном уровне.

Возможно, дело в каких-то физиологических особенностях – орки и дварфы отличались от людей разительно, в то время как Химера от человека зачастую так просто и не отличишь. Неплохая теория, вот только эльфы тоже довольно сильно походили на людей. Только преимущественно повыше. Но со спины, да в головном уборе вполне можно спутать.

И поплатиться.

В общем, еще одна загадка, ответ на которую лишь предстояло найти.

Разработка побега тоже шла своим чередом. Время от времени находя крупные куски Этерниевой руды, и извлекая из нее жалкие крохи Межмировой Энергии для личного пользования, я ни на один день не переставал плести сеть подготовки восстания.

Подобно терпеливому пауку, я протягивал тонкие нити, тщательно проверяя каждый узел и никогда не идя напролом. Слишком многое стояло на кону, чтобы рисковать и разом лишиться всех надежд и планов. Приходилось быть осторожным.

Моими ближайшими сподвижниками стали Евген и, как ни странно, Кисточка, страстно желавший ощутить собственной кожей дыхание ветра. Со временем удалось уговорить и Клена. С остальными же аборигенами рудника дело продвигалось крайне медленно – они никогда не чувствовали вкуса свободы, а потому не могли даже представить то, что я им предлагал.

И по той же причине крутолугцы куда охотнее вступали в ряды сопротивления. Но случались промашки и там. Завербованный Евгеном Толля действовал слишком неосторожно и в разговорах нарвался на продавшегося нелюдям каторжника из числа наших. В результате Толлю показательно казнили, запытав до смерти у всех на глазах, Евген же загремел в Каземат.

До меня дело, к счастью, не дошло, потому что я преимущественно действовал из тени, а Евген меня не сдал, но этот инцидент отбросил нас на месяцы работы назад. Пока вычислили предателя, пока успокоили запаниковавших, пока отладили новые схемы паролей и кодовых слов… Да и надсадные крики захлебывавшегося собственной кровью Толли отнюдь не вселяли надежды на успех.

Нелюди знали, как отбить всякое желание к сопротивлению.

И тем лишь подбросили дров в неугасимое пламя моей ненависти к ним.

Иногда в казарму попадали новенькие из числа выросших Нионанде невольников. К этим приглядывались особенно тщательно. И параллельно мы приступили к первой фазе активных действий – разведке. Каждую ночь кто-то осторожно выбирался наружу и, рискуя собственной задницей (как в прямом так и в переносном смысле), исследовал ближайшие области. Ведь чтобы бежать, нужно понимать хотя бы в какую сторону вообще двигаться. В условиях темноты подземелья сориентироваться по обстановке не выйдет.

Сильно не наглели, за раз отвоевывая у неизвестности по паре метров, и постепенно составляя карту окрестностей. На ней уже появились казармы нелюдей, столовая, склад, арсенал и апартаменты Сранделя. Последние вроде как должны были располагаться в непосредственной близости от пути к поверхности, хотя самого его нам пока нащупать не удавалось.

Вечерние разговоры о солнце, деревьях и бабочках давно уже сами собой прекратились. И вовсе не потому, что в них отпал интерес, а из-за того, что постепенно наши воспоминания стали тускнеть, снедаемые вездесущим и всепроникающим мраком. Казалось, что тот не только застилает взор, но пробирается прямо в душу и сердце, лишая разум воли, а память красок. Будто и не было всей той радости, и мы с самого рождения живем здесь, во тьме, а прежние жизни нам лишь приснились.

Даже мне, понимающему, что это лишь защитная реакция психики, приходилось непросто. Что уж говорить про остальных. И тем волнительнее стало появление в казарме сразу целой группы новичков, прибывших с поверхности.

Едва выяснилось, что они родились не в Нионанде, как их тут же, как и нас некогда, окружили старожилы с уже знакомыми мне вопросами. Вот только теперь среди них появились и бывшие крутолугцы. Быстро же мы ассимилировались…

– Ты когда-нибудь пробовал яблоки? Правда, что они такие сочные, что можно захлебнуться, как супом?

– Расскажи про цветы! Пожалуйста! Про цветы!

– А какое небо? Опиши небо!

– Звезды!

– Ветер!

Ну да. Ничего нового. Все те же и все о том же. Впрочем, понять их можно. Да чего таить – я и сам с удовольствием послушаю о прелестях внешнего мира.

Истосковался.

Я лежал в своей лунке, в какой-то момент переставшей казаться чрезмерно большой, и, сморщив лоб, строил дальнейшие планы. Нелюди до сих пор не заметили, что кто-то ворует у них Межмировую Энергию, и я чувствовал, как она плескалась во мне. Не так уж и мало. Хотя я точно мог бы удержать в себе еще вполовину больше.

Мне по-прежнему не удавалось выжать из голубых кристаллов что-либо кроме единственной искорки, но я уже и не пытался, сделав ставку на осторожность. Ведь на бо́льшую недостачу могли и обратить внимание.

Но, черт побери, как же медленно копились силы! А рассказывать о них я не рисковал даже ближайшим сподвижникам. План побега всегда можно скорректировать, а то и вовсе переписать заново, но если нелюди прознают, что кто-то из невольников копит Межмировую Энергию… Тут Казематом будет уже не отделаться.

И все же… Все же…

– Да что же вы? Таких простых вещей не знаете? – из мрачных размышлений меня вырвал громкий и густой, как новогодний снегопад, голос, почему-то показавшийся мне смутно знакомым. – Бедолаги. Конечно, я вам все расскажу, ребята. Слушайте!

Надо же какой бодрый.

«Ребята».

Я грустно усмехнулся.

Знавал я одного оптимиста, который обращался так даже к собиравшемся его ограбить и побить караванщикам. Да… Вот уж от чего-чего, а от помощи Леуштилата, я бы точно сейчас не отказался. Давненько я не вспоминал о своем первом и единственном настоящем друге. Все как-то больше о семье, да о семье. А ведь Леуш… Леуш…

Мысль забуксовала, как заевшая пластинка, и вдруг взорвалась в мозгу ярким фейерверком красок.

– Леуш⁈

Глава 26

– Леуш⁈ – возглас вырвался у меня против воли, и я аж вывалился из своей лунки, как труп из опрокинутого гроба. – Ле…

Немалых усилий стоило мне взять под контроль разбушевавшиеся эмоции, но я все равно подлетел к новенькому, будто вместо ног у меня выросли колеса, а сердце заменил мотор лошадок эдак на полтыщи. Минимум. И билось сердечко примерно с такой же скоростью.

Стоя посреди пещеры, здоровяк возвышался надо мной на целую голову, а в плечах так и вовсе превосходил раза в два. Светлячков поблизости не наблюдалось, но мне уже давно хватало даже слабых отсветов, чтобы ориентироваться в кромешной тьме. И сейчас я видел взрослого мужчину с волевым щетинистым подбородком, пудовыми кулаками, громадным фингалом под правым глазом и с похожим на молнию бугристым шрамом на левом виске.

– Леуш? – неуверенно спросил я.

И этого стало достаточно, чтобы бугай, рванув на голос, заключил меня в медвежьи объятия. Я сразу понял, что обычно чувствует тюбик зубной пасты, когда в нем начинает заканчиваться содержимое. Содержимое из меня тоже едва не полезло.

– Лео-он! – все тем же медведем взревел силач. – Живой! А я знал, знал, что тебя так просто не возьмешь! Точно не того парня, который в семь лет навалял гноллам в Трещине! Во имя Сатвелеона, как же я рад тебя видеть, дружище!

– В семь лет?

– В Трещине? – послышались вокруг удивленные шепотки.

Ох уж этот Леуш! С одной стороны, подобного рода информация добавит мне авторитета, а с другой… привлечет излишнее внимание, которого я хотел бы избежать.

– Ты его знаешь? – спросил стоявший неподалеку Кисточка.

– Клен, Кисточка, Скрипка, Паштет. – обратился я к ближайшим каторжникам, с трудом выбравшись из объятий Леуштилата. – Пристройте всех к другим новичкам. Слушайте о поверхности. Мы отойдем.

Не дав Леушу опомниться, я схватил его за руку и потащил в дальнюю от ручья и потому наименее популярную часть пещеры. Повсюду уже звучали истории о солнце, траве и других казалось бы обычных вещах. Очутившись в непривычной ситуации невольники искали любую возможность наладить контакты с местными и потому не отказывали в столь простых просьбах.

Хотел бы я сейчас тоже послушать вместе со всеми. Но Леуш мог рассказать мне о кое-чем более важном.

– Ну ты и вымахал. – заявил я, усадив друга в свободную лунку и встав напротив. – Трицебыка в одно лицо слопал?

– Да, наверное, уже и не одного. – усмехнулся Леуштилат, слепо водя головой из стороны в сторону. – Сколько времени-то прошло!

– И сколько? – поинтересовался я, малодушно не решаясь спросить о главном.

– Уф-ф! – здоровяк провел рукой по волосам. – А сам-то ты как думаешь?

– Пара лет?

– Ха! Ну ты и скажешь, Леон! – баронский сын добродушно толкнул меня кулаком в плечо, немного промазал в темноте и чуть не сшиб с ног. – Рад, что ты не растерял чувство юмора. Крутолуг захватили семь лет назад. Почти восемь, если быть точным.

Восемь лет… Ну да… Мне, значит, уже почти шестнадцать. Примерно как на момент смерти.

Нет, в глубине души, я и сам догадывался, что прошло куда больше двух лет. Потому что кирка стала гораздо легче, чем в начале, потому что лунка уменьшилась, наклоняться до земли стало дольше, а Клен перестал трепать меня по волосам.

Догадывался.

Но гнал от себя эту мысль.

Ведь она означала, что я уже так долго не мог найти способа сдержать данное себе слово и вернуться к семье, которая…

– Как там мои родные? – я, наконец, набрался смелости задать вопрос, голодным зверем терзавший меня с момента появления Леуша в пещере. – Живы?

Леуштилат замешкался, от чего мое сердце пропустило удар.

– Родителей твоих я не видел, но слышал, что их куда-то увезли. Живыми. Вроде как их навыки зачем-то понадобились нелюдям.

Примерно так и говорил убийца Александэла. За прошедшие годы я многократно прокручивал в голове события последнего дня, включая ту брошенную надменным эльфом фразу, но так и не придумал, зачем ушастым мог понадобиться обычный воин с врожденным умением Блока копьем и Писарь.

Что-то не складывалось.

Мне даже начало казаться подозрительным отсутствие у меня бабушек и дедушек, но мама с папой, когда я как-то поинтересовался, это вполне логично объяснили. Не верить им причин у меня не было. По крайней мере на тот момент.

– Что с Филом?

– О, он вообще мировой парень! – радостно воскликнул Леуш, попытался встать, ударился головой и плюхнулся обратно в лунку, потирая ладонью макушку. – Такой же классный, как ты! Только угрюмый немного. Тоже, как ты, между прочим. – баронский сын рассмеялся. – Я, помнится, нашел его в Нигдейке. Он спал напротив выхода в холл. Ну тот, с колоннами. И с тех пор мы с ним… Слушай, ну это в двух словах не расскажешь.

Все-таки в прятки ты выиграл, малыш-Фил. Молодчина!

– Где он сейчас?

– Когда он стал Освоившим, мы притворились клиотами и сбежали из города с Караваном орков. – ошарашил меня новостью Леуштилат. – Потом сдали их людскому Каравану. Была резня. Но, слава Сатвелеону, мы справились. Фил, кстати, тогда знатно отличился, хоть чуть и не погиб. Затем мы много где побывали, прибивались то к одним, то к другим, а недавно узнали, что Инделлан собирается отправить сюда партию скота и решили ей подгадить. Вот только вместо животных оказалось, что отправляла она людей. Детей и подростков, представляешь? Кстати, мордашка у нее – любой демон от страха обоссытся. Слышал, ты постарался? Уважуха, дружище!

Так вот что имел ввиду тогда эльф, говоря, что Инделлан оставили разводить «скот». И вот по какому принципу сортировали в день захвата выживших. Чертовы нелюди! Устроили из моего Крутолуга ферму по производству рабов! Твари! Ненавижу!

– Дальше что было? – сквозь зубы процедил я, стиснув кулаки. – Где Фил? Тоже здесь?

– Да не. – махнул рукой Леуш. – Мы, в общем, объединились там с кое-какими ребятами, пообещали им часть добычи. А как оказалось, что ведут людей, а не мясо, они взбрыкнули. Пришлось объяснять им, что они не правы. Поднялась буча. Так нас и спалили. Стали отбиваться. Мне орк какой-то, гад, в рожу засветил, аж в ушах зазвенело, потом повязали и железку, вон, на шею повесили. – он небрежно щелкнул пальцами по массивному ошейнику. Раза в полтора толще моего. – Теперь Энергию вообще не чувствую. А Фил сбежал. Своими глазами видел. Молодчина парень!

Сбежал. В Дикие Земли. С шайкой каких-то отбросов, которые имеют на него зуб размером с рог Суверенного Трицебыка. Мне бы оптимизм Леуштилата. Так и не скажешь, где у братишки больше шансов выжить: там или в Нигдейке под боком у Инделлан.

Черт, а ведь план побега не готов даже на две трети. Хотя теперь… С прибытием Леуша…