Текст книги "Игрушка для кардинала (СИ)"

Автор книги: NeZemnaya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– Не страшно, пройдет время и мальчик поймет, – больше он ничего не добавил, сухо улыбнулся и пробежав пальцами по сгибу тощей желтой папки, удалился к выходу напоследок распорядившись, чтобы Тома собрали в путь.

Им выделили машину, которая предназначалась для перевозок уголовников, но никак не школьников. Сидения пассажира и водителя разделяла толстая решетка, да и дверь, такую не откроешь изнутри. Нейрис знала, что там ужасно пахнет: в основном мочой, блевотиной и страхом, поэтому не спешила сесть рядом со Стоуном. Предпочла смотреть на него сквозь лобовое стекло, в котором отражались тяжелые тучи, нависшие над городом пеленой, начавшая желтеть крона одинокого дерева среди многоэтажек, и электропровода, что после недавнего ремонта, протянули не под землей, а по столбам, как временную меру.

Лицо Калеба едва просматривалась сквозь эту картину, поэтому она не понимала смотрит ли он на нее или сквозь нее.

О Доме Ванрайта магичка слышала и раньше. Билли не любил об этом говорить, пару раз вскользь, ссылаясь, что это худшее время из всех, что ему пришлось пережить. При этом он горько улыбался и взгляд голубых глаз становился каменным. Она не расспрашивала, достаточно было знать, что это место, где Коллегия взращивает свои будущие кадры, под предлогом, что заботится о сиротах и о тех, кто не должен отвечать за грехи своих родителей.

Нейрис поджала нижнюю губу.

История Стоуна пестрила для нее белым, но сейчас в ней наметились две ярких точки – это отец Калеба и Дом Ванрайта. Его отца осудили, а о нем решили милостиво позаботиться? Наверняка он был таким же, как этот мальчишка, что отчаянно сражался за свою свободу, хоть и понимал, что уже проиграл. Но как в таком случае Стоун стал кардиналом?

«Это тоже жизнь», – это его слова, когда он стоял по другую сторону решетки и предлагал ей сказать совету кардиналов «да». Сейчас они отчетливо повисли в воздухе, и стоя здесь напротив одного из зданий Коллегии и восьмого кардинала, Нейрис казалось, что теперь они звучат совершенно по-другому.

Мальчишку вывели в наручниках. Конвоирами выступали здоровяк с медовым цветом глаз, на прощанье усаживая паренька, он даже подмигнул Нейрис, и его коллега с приметными бровями, что придавали тонкому лицу суровый вид. Парень сопротивлялся. Такой точно попытается сбежать.

Магичка неохотно уселась вперед, хлопнув дверью, чутье подсказывало, что ее место тоже сзади. Что ее тоже бы хорошо по мерка тех людей сдать в Дом Ванрайта на перевоспитание, но у нее есть цепь... Лучше это или хуже не стоит задумываться.

2

Парень не метался, не брыкался и не пытался снять наручники, он лишь молчаливо буравил тяжелым взглядом решетку, словно мог протереть в ней дыру или заставить поржаветь толстые прутья. Нейрис периодически оборачивалась через плечо, язык зудел начать разговор, но она не могла подобрать нужных слов.

«Не грусти, парень, все наладится, в худшем случае они просто лишат тебя силы, в лучшем станешь как я».

Он плюнет, злобно сверкнет глазищами и скажет, что она предательница и слушать такую нет смысла.

«Я просто хотела жить и боялась умереть».

Магичка уставилась в лобовое стекло на дорогу, что нескончаемой лентой темного асфальта убегала вдаль, пропадала на горизонте и снова выпрыгивала из-за ближайшего холма. Многоэтажки начали оседать, количество этажей сокращалось, словно сам создатель отматывал пленку прогресса назад. Промежутки между домами становились все шире, воздух чище, и кроме шума двигателя все звуки большого города остались позади.

Молчание в машине тяготило, время уходило сквозь пальцы, она могла бы сказать хоть что-то, но продолжала молчать, кусая губы.

Стоун прибавил радио и гитарные рифы выплеснулись в салон из навороченной магнитолы. Нейрис сложила руки на груди, пальцы бессмысленно двигались, и совсем не оттого, что ей хотелось изобразить соло на гитаре. Она снова оглянулась на парня, тот отвернулся к окну, прислонился лбом к прохладной поверхности, а затем со всей силой ударился по нему.

Стекло бронированное, но вот голова парня – нет.

– Хочешь умереть? – спросила она, когда пальца потянулись к кнопке звука на панели и убавили ту до нуля. – Думаешь, лучше если бы ты умер вместе с отцом?

Попала прямо в цель. Парнишка дернул головой и синие глаза впились в нее не хуже когтей хищной птицы. Он подался вперед, и прильнул к решетке так близко, как только мог, наверняка чуя пыль металла, губы почти касались железа.

– Будете мне рассказывать про мои заоблачные перспективы? Про то, кем я могу стать, если искуплю грехи своего отца?

– А твой отец грешник? – спросила Нейрис.

Она нахмурилась, и руки сами собой сжались в кулаки. Она уже видела такое выражение лица прежде, у всех тех, кто возомнил себя великими борцами за справедливость. И где же они все? Почему не едут с ней в машине? Почему нет веселого смеха, искрометных шуток и попкорна, которым они так любили набивать животы?

– Нет! Он был хорошим человеком, – Том шмыгнул носом, так если бы туда забилась пыль, или ему захотелось плакать. Вида он не показывал, слишком храбрый, но все равно еще ребенок.

– Тогда тебе незачем искупать его грехи, – это был Стоун, он неожиданно вмешался в разговор.

Парень перевел на него взгляд, Нейрис отчетливо видела, как адамово яблоко мальчишки скользнуло вверх, а затем вниз.

– Вы убили моего отца, заклеймили предателем! – закричал он так, что слюни брызнули изо рта. – Я выросту и убью вас всех, за него!

«Вас» – это резануло по ушам острой бритвой, Нейрис для него чужая, она ничем не лучше кардинала, ведь решетка разделяет его и от нее тоже.

– Я лучше умру, чем буду учиться там! Ненавижу вас всех! Лучше умру! – хрипел он.

– Останови машину.

– Что?

– Я сказала останови машину.

Калеб дал по тормозам, шины заскрипели по асфальту, и когда они остановились, Нейрис выбралась наружу. Она обогнула машину и дернула за ручку со стороны парня, когда дверца открылась магичка уставилась на паренька.

– Ну, беги, – закричала она и отошла в сторону.

Том сидел на месте как приклеенный. Заостренные черты лица от злобы расправились, и он снова превратился в испуганного мальчишку.

– Что сидишь? Ты сегодня уже пару раз пытался сбежать и вот, наконец-то, твой реальный шанс, так в чем дело?

– Хотите убить меня?

– Хочу дать тебе свободу. Если ты, правда, собираешься сбежать из Дома Ванрайта, то лучше прямо сейчас, я права, Калеб?

– Переступив порог Дома Ванрайта выход оттуда только два: пройти обучение или ногами вперед...

– Значит, вперед ногами, – огрызнулся мальчишка.

– Как вы меня достали, глупые герои! – она всплеснула руками, а затем сглотнула. – Ты можешь сколько угодно кричать, что готов умереть, но на самом деле ты никогда не будешь к этому готов. А если сейчас в твои... сколько... двенадцать? Тринадцать? Тебе кажется, что это лучшее решение, то ты полный идиот! Нужно цепляться за эту жизнь, Том, всеми руками и ногами и даже зубами, потому что это самое ценное, что у нас есть! Потому что это холст, на котором мы сами можем нарисовать те краски, которые нам нужны, чтобы быть счастливыми.

Ветер едва колыхал красные волосы Нейрис, мальчишка продолжал оставаться на месте, лицо его исказилось, словно он не знал, какую эмоцию ему сейчас выразить, поэтом гнев сменился болью, затем злостью и растерянностью.

– У тебя есть деньги, Том? Или люди, которые тебя спрячут от Коллегии? Ты думал об этом? А, может, ты считаешь, что твой отец хотел, чтобы ты умер с голоду или тебя прирезали в темном переулке при очередной попытке бегства? Если не думал, то лучше послушай, что я собираюсь тебе сказать.

Запястье зажгло, Нейрис знала, что это.

У мальчишки округлились глаза, когда из ниоткуда появилась цепь, что толстыми звеньями соединяла ее и Калеба.

 – Знаешь, что это?

Он покачал головой.

– Эта цепь называется «Доверие» и она удерживает мои силы, а еще не дает мне сбежать от кардинала. Я не знаю, что случилось с тобой или твоим отцом, а ты не знаешь, что произошло со мной, но сейчас мы оба в этой чертовой машине и мне противно слышать, что ты собираешься умереть. У меня был друг, много друзей, они тоже говорили, что умрут за правое дело, что умрут лишь бы доказать всем, что магию нельзя запирать, что если он убьют хоть одного кардинала, то, значит, прожили не зря. И, знаешь, что с ними стало? Они все умерли, как и говорили. Умер ли хоть один кардинал вместе с ними? Нет. Они отдали свои жизни за то, во что верили, но сейчас, когда их нет... для меня не имеет значения почему они умерли, важно лишь только то, что теперь я одна. Может, я трусиха, раз не присоединилась к их числу, но, знаешь, Том, я не жалею об этом. Сейчас я здесь, и я могу сделать то, чего не могут сделать они, могу сказать такому парню, как ты, что не все кончено.

Она закрыла дверцу с хлопком и вернулась на место. Стоун не произнес ни слова, как и мальчишка, машина медленно тронулась с места.

Глупый поток слов, который просто вылился из нее, магичка скрестила руки на груди и больше не оборачивалась. Теперь она смотрела исключительно вперед и была благодарна, что Калеб не спросил о том, что же сейчас такое было.

Парень лишь сопел на заднем сиденье, больше никаких шумов он не воспроизводил.

А затем все пошло совершенно не так, как бы ей хотелось.

Машина заскрежетала, Стоун удивленно уставился на приборную панель, та заморгала цветными огоньками, и они начали падать носом вперед, словно асфальт сделался мягким и тягучим, как плавленый зефир, в котором они тонули...

Их просто выплюнуло. Пережевало и выбросило на землю, знатно перекрутив, словно они побывали в огромной центрифуге. Дверцу заклинило, Нейрис попыталась ее дернуть со своей стороны, но безрезультатно. В голове звенело до сих пор, а из носа текла тонкая струйка теплой крови. Магичка попыталась стереть ее руками, но, скорее всего, только размазала.

Сообразила она не сразу, слабый голосок еле слышно шепнул посмотри налево. Со страхом она обернулась в сторону водительского сиденья. Лицо Стоуна было повернуто к ней и не ясно дышал он или нет. Чертов ремень безопасности. Она вытянула руку и подставила окровавленные пальцы к носу кардинала.

Дышит.

Она позвала его по имени, но из глубокой отключки никто не ответил. Вероятно, ему досталось не только от удара, но еще оттого, что они резко угодили в разрыв. При таком раскладе он пробудет без сознания еще какое-то время. Оставив ее и парнишку без защиты.

Черт.

Нейрис удалось освободиться от ремня, и обернуться, чтобы взглянуть за темноту решетки. Парень тоже был без сознания, еще знать дышит ли. Она пыталась разглядеть едва заметное движение грудной клетки, но не видела ничего: он лежал на животе, на половину скатившись под сиденье.

Перебраться через Стоуна проблемы не составило, она дернула за заветную ручку на дверце с его стороны, но тоже ничего. Заклинило. Магичка вернулась на место, и снова взглянула на Тома, он лежал в той же позе.

И как быть?

Выбраться наружу необходимо. Если повезет, то им может и вовсе не встретится тень, если повезет чуть меньше, то парочку точно встретят, в любом случае она была уверена, что она точно не в Долине, потому что под колесами машины не земля, а хвала Создателю, булыжная мостовая. Тени рано или поздно почувствуют их, и придут на зов свеженькой человеческой души, поэтому в идеале им необходимо двигаться.

От идеальной ситуации они были слишком далеко, поэтому Нейрис не знала, что лучше: попытаться разбить стекло и выбраться из машины и добраться до парня снаружи самостоятельно или просто сидеть и ждать, пока Стоун не очнется.

Том даже не ворочался, лежал свесив руку вниз, лицом уткнувшись в сиденье.

Она сглотнула, а затем отбросив сомнения сделала то, что велело сердце в первую очередь, обмотала джинсовкой руку и со всей силой ударила по лобовому стеклу.

В результате она имела крупную сеть трещин, измельчавшую в центре удара. Костяшки пальцев болели зверски, она трясла рукой и проклинала все на свете, совсем не понимая, на что надеялась.

Второй и третий удары был произведены ногой и вот тогда осколки застучали по капоту, и посыпались внутрь искрами. Шум ничего не изменил, ее попутчики продолжали мирно спать, не ведая во что они вляпались.

Расчистив путь уже испорченной курткой, Нейрис выбралась наружу. Она осторожно оперлась на капот коленями, затем поднялась во весь рост, сделала пару неловких шагов и, спрыгнув, замерла.

Ей стоило думать лишь о мальчишке, но она не могла с собой ничего поделать, зачарованная наблюдая за тем, как туман, в который они угодили начинает рассеиваться. Она так сосредоточилась на том, что происходит в машине, что совсем забыла о том, что находится снаружи.

Это не тени, и длинные колеи дорог в полях или тропинка в лесу, по которым она бежала от кардиналов прежде, даже не городской квартал. Это огромный город с булыжной мостовой и невысокими каменными зданиями, одинаково прижатые к друг другу со всех боков. А они на разбитой машине посреди круглой площади, прямо напротив скалы из которой торчал целый замок с башнями, шпилями, и развевающимися на них флагами.

Нейрис приказала себе дышать, а затем сосредоточиться на главном. Она бросилась к дверце машины, дернув за нее со всей силой парой раз, но та не желала открываться. Она пробовала снова и снова, а лишь затем начала барабанить ладонями по окнам, надеясь, что Том услышит и очнется, словно того грохота, что она учинила ранее было недостаточно.

Мальчишка едва заметно дернул пальцами руки.

И еще раз, чтобы доказать, что он точно жив. С трудом поднял голову и завертел в ужасе по сторонам, пока не увидел лицо Нейрис.

– Живой? – спросила она.

Он с задержкой кивнул, решая для себя жив или все же не совсем.

– Руки-ноги целы?

Уверенный кивок.

Одной проблемой меньше. Нейрис еще раз дернула за ручку. Что ж, придется искать другой выход. Вряд ли ей удастся в одиночку выдавить решетку, чтобы вытащить Тома.

– Я придумаю как тебя достать, не бойся.

Мальчишка вместо того чтобы закрепить ее боевой настрой еще одним приободряющим кивком, завертел головой, так если бы услышал звук доступный только ему одному. Нейрис непонимающе уставилась на него, пытаясь понять, что он делает, и почему его рот открылся в немом крике и он попытался уцепиться за потертое сиденье пальцами, так если бы скользнул вниз.

А когда поняла было поздно.

Ей оставалось лишь кричать, бить кулаками по стеклу, дергать за намертво заклинившую ручку дверцы полицейской машины и смотреть, как Том проваливаться вниз, в разрыв, что образовался на полу машины...

3.

Калеб очнулся минут через пятнадцать. Нейрис сидела к нему спиной на капоте, уткнувшись взглядом в собственные кроссовки. Когда посыпались остатки стекла с колен кардинала на пол, она сразу же поняла, что спящая красавица, наконец, проснулась. Он ничего не спрашивал, молча выбрался наружу, очевидно, не понимая, что произошло.

Нейрис обернулась на него своим перепачканным красным лицом. Стоун замер, а затем шумно выдохнул, позволив себе ладоням взъерошить идеальную укладку.

– Он забрал его, – сказала Нейрис.

– Кто кого?

Вместо ответа, магичка указала пальцем на возвышающийся замок из белого камня. Он буквально навис над площадью, перспектива исказилась и теперь он стал ближе. Нейрис знала, что это не кажется, просто пространство выгнулось.

– Том?

Она кивнула.

Пересказывать долго не пришлось, Калеб и сам отлично умел делать выводы. Обо всем сказали запертые двери, нетронутые окна и решетки, а еще сосредоточенный и тревожный взгляд магички, направленный прямо. Но еще громче об этом прокричало то место, где они оказались – разрыв.

Имя хозяина замка никто вслух не назвал. Нет необходимости.

– Мы не можем оставить его, – сказала она прежде всего себе, но Стоун кивнул. – А это значит, что мы должны пойти туда.

Плотно прижатые к друг другу дома, обнимающие круглую площадь, не оставляли маневра для действия. Дорога уходила исключительно вперед, к замку.

Нейрис чувствовала, что если чуть вернуться и подойти к белому домику с черной дверью, то их тут же выкинет наружу. Она не могла понять откуда знает это, но ощущение пришло к ней раньше, чем она заметила несоответствие глазами. У всех одинаковых белоснежных домиков имелась миленькая коричневая дверь, кроме этого.

Почувствовал ли это кардинал?

Какая разница, если он уже ответил, что они идут за Томом.

Нейрис спрыгнула на землю и зашагала вперед. Хотелось спрятать руки в карманы джинсовки, но та осталась лежать рядом с машиной. Магичка поежилась, но не от холода. Здесь не было холодно или жарко, неподвижный воздух не приносил никаких ощущений. Ей казалось, что за ними следят.

Чужое присутствие ощущалось в виде практически неуловимого запаха. Дать ему определение не получалось, но то пропадал, то появлялся и Нейрис просто смирилась. Зеро наблюдает за ними, она не сомневалась в этом.

Калеб поравнялся с ней.

– Злишься? – спросил он.

– На что? – Нейрис удивленно посмотрела на него.

– Мы не должно были доставлять мальчика в Дом Ванрайта.

Она закусила нижнюю губу, а потом пожала плечами.

– К чему это сейчас?

– Я не знаю, – Стоун остановился. – Как думаешь, ему нужен Том или мы?

– У нас есть отличная возможность, чтобы выяснить это.

Калеб кивнул.

Нейрис это не нравилось. И, возможно, она злилась, хоть и не успела осознать это. С другой стороны, почему бы ей не злиться на текущую ситуацию? Они снова по шею в дерьме, им опять предстоит оказаться в логове психопата, а на кону чужая жизнь. А единственное, что есть в ее арсенале – это проверенная команда из нее и восьмого кардинала. Только в этот раз никакой поддержки извне не будет. Это она тоже понимала. Никакой полиции, снайперов и спецназа.

Сердце колотилось в груди, шея взмокла, но она продолжала перебирать ногами, надеясь пока лишь на то, что Зеро не станет играть с пространством на этот раз.

Видимо нужда в этом отсутствовала, дорога не удлинялась и не укорачивалась, а это могло означать лишь одно, что все веселье их ждет впереди. На вершину холма они двигались по серпантину. Нейрис бросила взгляд вниз, и с ужасом отметила, что те дома, что раньше выглядели каменными, превратились в обычные картонки на подпорках, и даже та с черной дверью.

Она дернула Калеба за рукав и указала вниз.

Удивляться нечему, Зеро кем бы или чем бы он не был, показал свое мастерство еще в «Джаред Хаус». Магичка представляла на что он способен, оставалось только поразиться собственной глупости. Она почесала запястье.

Ей хотелось вернуться в те дни, когда большей из своих проблем она считала восьмого кардинала. Наивная и глупая.

– Что-нибудь придумаем, – зачем-то ляпнул Стоун.

Нейрис растерянно посмотрела на него, с усилием оторвав взгляд от домов-картонок. А он подмигнул. Так по-мальчишески задорно, словно они выбрались на пикник. Она могла бы представить сейчас, как каменная дорога зеленеет, как из-под камней вылезают побеги травы, а воздух наполняется ароматом полевых цветов. И нет ничего этого, только они вдвоем, корзинка, набитая бутербродами и печеньем, и бабочки с разноцветными крыльями. Она представила себе это так ясно, что подошва кроссовок больше не ступала по булыжной дороге, а по земле, поросшей травой.

– Обязательно, – улыбнулся она.

Бабочка села на плечо Калеба.

Нейрис остановилась. Она нерешительно протянула руку и подставила ладонь. Бабочка перепорхнула на кончики пальцев, вызвав легкое покалывание.

А потом загорелась...

Она вспыхнула подобно спичке и также быстро сгорела, искрящимся пеплом упав на кроссовки и ботинки Калеба.

Дорога тут же вытянулась, став единой линией, а скала превратилась в картонку, нарисованную детской рукой. Она упала с излишним грохотом, а за ней оказалась дверь.

Теперь разрыв представлял собой белоснежное пространство с одной-единственной дверью, которую она несмело открыла и шагнула вперед.

Нейрис была уверена, что Стоун последовал за ней, но в темноте, обрушившейся откуда-то сверху, она осталась одна. Ни единого звука. Она даже не слышала собственного дыхания, словно она перестала существовать вовсе. Может так и есть? Что если она умерла?

Эту мысль она гнала прочь, но все чаще и чаще возвращалась к ней. Она пыталась потрогать себя, обнаружить собственное тело, но пальцы хватали лишь пустоту. Темнота и страх. Нейрис казалось, что еще немного и она почувствует его запах, кислый и противный, что будет щекотать ей ноздри, если они, конечно, остались у нее. Время шло, а запаха не было.

Не было ничего.

А потом в темноте что-то появилось.

Она думала, что это Калеб, попыталась позвать его по имени, но из отсутствующих губ не вырвалось ни звука. Нейрис хотелось плакать, но и слезы не катились по щекам, которых наверняка не было. Ей отчего-то подумалось, что осталась лишь воля. Ее собственная. Которая непременно решила спасти Тома.

Шаги.

Еле слышные. Едва уловимая вибрация.

Нейрис заморгала. Она чувствовала чужой взгляд, кто-то смотрел на нее в упор, нагло разглядывая, как она застряла в небытие. Этот кто-то оскалился, ощущения подсказывали магичке именно это, а затем она разглядела тлеющую сигарету, зажатую между зубов. Зеро на мир явился ей, а затем поклонился и легко и изящно сделал шаг назад.

Темнота.

Если она еще не умерла, если предположить, что она в ловушке, то должен существовать способ выбраться отсюда. Только как? Он не чувствует собственное тело, не понимает жива ли до сих пор, а в голове только вертятся воспоминания.

Вот прекрасный солнечный день, она почти не видит лица Билли, потому что солнце ослепляет. Прикладывает ладонь ко лбу как защитный козырек, но почти не помогает. Видно только его широкую улыбку от уха до уха. Живую и настоящую. Как же она соскучилась по ней.

А это мать и отец, они все вместе гуляют по зоопарку, погода отвратительная, но им весело. Папа держит над ней зонт в полоску-радугу, а мама протягивает сахарную вату. На Нейрис ярко-зеленый дождевик, а на коленке пластырь, потому что вчера она больно упала, ладони тоже содраны до корост.

Она вспомнила тот день, когда впервые встретила Билли. Школьный коридор, забитый учениками старшей школы. Он стоял, прислонившись спиной, именно к ее шкафчику, держал в руках учебник истории и болтал с Синди Шелдон. Нейрис не нравилась Синди, ее большие карие глаза и густые ресницы, которыми они излишне часто моргала, и смеялась как ненормальная над каждым словом Билли. В школе они с Синди считались главными красотками, тогда Нейрис действительно была хороша: никаких синяков под глазами, свежая, юная, зеленоглазая, она часто носила короткие юбки и каблуки, выставляя напоказ стройные ноги. Парням она нравилась, они соревновались за право сесть с ней в школьной столовой или проводить домой после уроков. Мужского внимания ей хватало, поэтому никого из поклонников она не воспринимала всерьез. А просто так ради интереса, увести парня, которого Синди сочла симпатичным, Нейрис считала делом чести. Как же она была глупа...

Билли поддался сразу же. Хватило пару неуместных фраз, несколько раз откинуть волосы назад и нарочито медленно провести кончиками пальцев по шее, и один раз позволить заглянуть в разрез блузки. Он провожал ее до дома, сидел рядом с ней в столовой, а потом они начали разговаривать и Нейрис узнала, что он такой же, как и она. Одаренный. Тот, кто в скором времени должен будет навсегда утратить свои способности. Не то чтобы таких детей в школе было мало, но они старались не упоминать о том, что наделены магией, и старались держаться от себе подобных на расстояние, чтобы не вызывать подозрений со стороны учителей.

Мать тогда сказала, чтобы она не смела общаться с Билли Финном, но было поздно.

Теперь Нейрис бежала по полю, ноги плохо слушались, амулеты грохотали на груди, а она неслась, стараясь отделаться от преследователя, но он нагнал, когда она зацепилась за траву и упала на землю. Она видела его идеально выглаженные брюки, которые он слегка поддернул, чтобы присесть. Рот Калеба Стоуна открывался, он что-то говорил, но она не слышала, что именно. В ушах зазвенело. Она только прищурилась, пытаясь понять, что же говорит кардинал, пытаясь прочитать по губам.

Видение пропало.

Темнота.

Нейрис попыталась представить лицо Билли, но не получилось.

Вместо этого она видела себя, сидящей с Калебом в машине на заднем сиденье. Ей тогда захотелось его поцеловать. Прижаться к его горячим губам, и почувствовать, как вначале он приоткроет рот от внезапности, а затем осознано ответит на поцелуй. Ей ведь просто хотелось почувствовать себя живой. Она как полная идиотка рассчитывала, что он не откажет.

Ей стало смешно. Она рассмеялась.

Смех, она его услышала.

Нейрис дотронулась до лица, и ощутила, что щеки мокрые. Она вероятно плакала... Она чувствовала себя, как бы странно это ни звучало, но она теперь знала, что у нее есть щеки, руки, и глаза. Сердце тоже было, оно бешено стучало, отстукивая ритм самой жизни, разгоняя кровь по телу, которое тоже было.

Магичка сделала шаг вперед.

Трудно, но удалось, словно она шла в толще воды. Еще один шаг и еще один.

Нейрис уперлась в нечто твердое, она ощутила это руками, как стену, но потом поняла, что если хорошенько надавать, то она продавливается. Стена превратилась в плотную пленку, она пыталась прорваться сквозь нее, но пальцы вязли, и она никак не могла. Она до сих пор не понимала, где она, но теперь точно знала, что жива, а раз так, значит, побороться еще можно. Неважно, что будет через пару секунд, через час или после того, как она, наконец-то, пройдет через преграду, но бороться она просто обязана, потому что там Том, а еще там восьмой кардинал.

Нейрис пыталась прорваться всем телом, теперь не только руками, но и лицом, чувствуя, как кожа натягивается, так если бы она действительно пыталась прорвать пищевую пленку. Больно, сложно дышать, приходилось отводить голову назад, а затем начинать все сначала.

В какой-то момент появился свет, слабый, и не известно сколько прошло времени, прежде чем она увидела то, что увидела.

Это был самый настоящий тронный зал, во главе которого стоял трон, на котором восседал Зеро. Красные глаза смотрели на Нейрис.

– Толкни же сильнее, милая. Я уже заждался.

И она толкнула.

Тонкое нечто разошлось под ладонями с таким треском, как рвется старая тряпка, и она вывалилась внутрь. Больно саданулась коленями, и ладони проехались по каменному полу.

– Ты поражаешь, – черная фигура закинула ногу на ногу, удобнее устраиваясь на троне.

На стенах висели канделябры и тени от горящих свеч причудливо вились по стенам. В зале темнота пряталась по углам, выглядывала из-под низкой лавки вдоль левой стены, и лезла из узких проемов окон справа.

Зеро находился на приличном расстояние от Нейрис, но его магия была здесь повсюду. Она чувствовалась во всем: в каждом булыжнике на полу, в дрожание свеч и даже легком дуновение неуместного сквозняка.

Магичка напряглась, понимая, что больше всего магия Зеро сосредоточена вокруг Тома, мирно стоящего у трона чудовища. Мальчишка смотрел на нее отрешенно, будто и не видел вовсе.

А Калеб?

Нейрис чувствовала цепь и то, как ее собственная сила крепнет, готовая вырваться на свободу.

– Ты, правда, удивительная, – черная тень едва заметно склонила голову набок и красные огоньки вместо глаз прищурились. – Но я не из тех, кто задает свой вопрос дважды...

Ей удалось встать на ноги. Она, правда, до сих пор не понимала, что собирается делать, но ей хватило смелости прямо взглянуть на тень чудовища.

– Я ведь неглуп и могу учиться на своих ошибках, – хрустальный смех полный разочарования, прокатился по каменному полу. На миг Нейрис показалось, что этот смех ее обнял. – Я ведь знаю, что ты ответишь, глупая девочка.

Она молчала.

Том смотрел на нее в упор тоже ожидая ответа. Он не испытывал страха, одурманенный чужой магией.

– Отпусти Тома, он ведь тебе не нужен.

Вздох.

– Вы убили моего Гегори. Думаю, из него вырастет достойная замена. Ты ведь чувствуешь, как он силен?

– Из всех одаренных тебе понравился именно он?

– Я даю тебе шанс, – Зеро вытянул руку к мальчику и тот, как по команде, опустился на одно колено и прижался щекой к ней. Маленькая послушная собачонка. Нейрис с омерзением отметила, как по лицу Тома расплылась довольная улыбка. – Как насчет сделки? Сможешь его уговорить пойти с тобой, и я отпущу его, если же нет то...

– Он под твоим влиянием.

– Ты на моей территории и условия здесь диктую я, – вежливое напоминание.

Дверь, что располагалась за спиной Нейрис открылась с грохотом. Красные щелки стали еще уже, словно Зеро презрительно оглядывал того, кто появился на пороге.

Нейрис облегчено выдохнула, когда цепь долгожданной тяжестью повисла у нее на запястье, напомнив о себе.

– А вот твой заблудившийся друг, наш восьмой кардинал.

Калеб остановился за спиной Нейрис, он выглядел напряженным, и дышал не так уж чтобы ровно, словно ему пришлось бежать или драться.

– Ты цела? – он обратился к ней, а затем увидел Тома и замер, правильно оценивая ситуацию.

– Это так мило, вы двое так близки. Посмотри Том, как они нежно заботятся друг о друге. Что она тебе сказала, что нужно цепляться за эту жизнь? Что не все кончено?

Мальчик кивнул.

– Не нужно соглашаться на условия, которые тебе не подходят, запомни это, Том. Нужно менять жизнь под себя. Вспомни, что Коллегия сделала с твоим отцом. Ты имеешь право злиться. А что они делают с магией? Ты ведь считаешь это неправильным.

Том кивал как болванчик в так каждому слову.

– Нейрис говорила, что ее друзья погибали за правое дело?

Кивок.

– Твой отец умер за правое дело?

Кивок.

Тлеющий огонек на кончике сигареты, перекатился из одного уголка рта в другой.

– Разве мы рождены не для этого? Бороться за свои убеждения и менять этот мир к лучшему, я, как и твой отец, Том, считаю, что миру будет лучше без Коллегии. Ты согласен?

Послушный кивок.

– А глупая Нейрис утверждает обратное, может потому, что она простая предательница, отказавшаяся от друзей?

– Это неправда! – она не выдержала, руки сжались в кулаки и Нейрис подалась вперед, но Калеб вовремя схватил за плечо. Что она собственно собиралась делать? Драться? Ударить Зеро в маску, за которой он прячется, или же Тома, чтобы он не слышал этого...

Самое печальное, что, вероятно, сколько бы она ни убеждала себя в обратном тень чудовища права. Она предала все то, во что верили ее друзья. Она обменяла свою жизнь на убеждения.

Она самая жалкая трусиха.

– Брось, милая, себя не обманешь.

– Не слушай, Нейрис, – голос Калеба звучал рядом, словно из другого конца зала. – Он залез к нему в голову и к тебе пытается забраться. Он говорит чушь.