Текст книги "Звёздная ночь (СИ)"

Автор книги: neverwanttobewithyouanymore

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Полностью поглощенная раздумьями, я дошла до свободного столика, полностью охваченного солнцем, и села на лавку, стараясь не помять юбку. Я не могла повторить свою вчерашнюю ошибку и одеться так, чтобы затем превратиться в растаявшее мороженое. Поэтому с утра я одела короткую юбку без задней мысли. Всё равно ничего хуже наказания в виде работы с Чонгуком мне не получить.

– Вот она, куратор выпускного, – я обернулась и столкнулась глазами с тем, о ком думала последние минуты своего бессмысленного времяпровождения за столом. Может если выкинуть его из головы, то он магическим способом исчезнет?

– И снова ты, – со скучающим видом проговариваю я и так же быстро отворачиваюсь. Из рюкзака достаю два контейнера с едой в надежде, что Джиён почувствует запах ланча и придет сюда, забив на собрание танцоров. Он сел напротив и скосил на меня глаза, придавая лицу наглое выражение.

– Есть для меня хорошие новости?

– Да, – я открываю крышку, стараясь не поднимать взгляд, – Тебя не отчислят. Это единственная.

– Очень неоригинально с твоей стороны, звёздочка, – я слышу, как он достаёт пластиковую бутылку и делает пару глотков и по непонятно возникшему порыву взглянуть на это, я поднимаю голову и тут же попадаю на крючок. Мы смотрим друг на друга, и его глаза блестят, оценивают меня с верха до низу.

– А ты хотел услышать что-то пооригинальнее?

– Ну да, – летний ветерок резко ударил нам в лица, спутывая и раскидывая волосы в стороны. И ко всему этому не к месту он трепет мою несчастную белую юбку. Я убираю нависшие пряди со лба и смотрю на Чонгука, который, кажется, на мгновение натянул на лицо что-то похожее на легкую улыбку. А чтоб он так улыбался, я вижу в первый раз, – Вдруг ты решила поставить крест на этом очень важном мероприятии? – у этого человека определенно скрытый талант перевоплощения в мудака.

– Не дождешься, – достаточно резко отвечаю я, – Оно состоится, и как бы ты этого не хотел – ты мне поможешь, – в данный момент мой голос был слишком стервозным даже для меня.

– Тогда очень постараюсь не опоздать, – после этих слов Чон натянул наглую ухмылку на лицо, явно намекая на то, что вовремя он не придет.

– Я освобожусь только в шесть вечера, поэтому будь добр, – фальшиво улыбаюсь я.

Взглянув мне за спину, он снова потускнел, и я тут вдруг заметила, что на самом деле выражение его лица не было таким безразличным, каким стало сейчас. Молча схватив рюкзак и через плечо кинув мне сухое «увидимся», он ушел, оставив после себя атмосферу напряженности. Наверное, Чонгук и сам не осознает, насколько с ним тяжело находиться рядом и даже просто молчать.

– Привет, Лиён, – ЧонСок сел на место, где несколько секунд назад пребывал Чонгук, – Я вам не помешал?

Смешно было сказать ему: «Да, извини, помешал». Не знаю, что может быть такого в моей занятости и делах, чтобы я отказала ему в компании.

– Глупости, – слабо улыбаюсь я и облокачиваюсь рукой о подбородок.

Мы разговариваем весь перерыв. И я всё это время имею возможность сидеть напротив, и никто и ничто не препятствует мне смеяться с ним, ловить взгляд веселых глаз и наконец-то чувствовать невесомые прикосновения его пальцев к кисти моей руки.

– Какие ещё новости?

– Университет иностранных языков откликнулся, – улыбка непроизвольно появляется на моём лице и, кажется, как в тех самых комедиях, она блеснула на фоне яркого солнца.

– Господи, это же отличная новость!

– Да, но… – он помедлил, пятерней зачесав волосы назад, – Будет что-то типа собеседования. Двадцать девятого июня, – я считываю сожаление с его глаз и первое время не понимаю, к чему он клонит. Но затем, резко сменив выражение лица, до меня вдруг доходит. День выпускного.

– А… – он замолк, будто не желая в чём-то оправдываться. Только закусил губу и посмотрел на меня почти что виноватым взглядом, – Это здорово. Ты имеешь большие шансы получить стипендию, – еле проговорила я и улыбнулась, наверное, самой принужденной улыбкой в своей жизни.

Эта ситуация меня смущала и заставляла чувствовать себя глупой дурочкой, которая незнамо на что надеялась. Я ведь совсем не имела права обижаться на то, что он не сможет обрадовать меня своим присутствием, и что, соответственно, я – не буду его парой. Он ничего мне не должен, и ничем не был обязан.

Но от этого мне не становилось менее больно. Моё сердце всё равно еле билось, с каждой секундой переставая правильно работать.

– Вот именно. Я очень рад этому, – услышав звонок, он быстро собрал контейнер с облегченной улыбкой на лице, – Я надеюсь, что ты оттянешься, как следует и за меня, – он поднялся, закинув рюкзак на плечо, – Кстати, что насчёт твоего универа? Все так же молчат?

– Да. В этом плане ничего нового, – сжимаю губы в линию, якобы показывая своё разочарование. И не важно, что это вызвано вовсе не отсутствием сообщения от университета моей мечты.

– Если что-то будет известно, скажи мне, хорошо?

– Без проблем.

– Тогда увидимся позже, Лиён.

Он скрылся из виду, оставив меня с раненой душой и сердцем. Солнце стало назойливым, подталкивало меня на слезы и нагло ухмылялось мне в лицо. Ветер всё так же назойливо издевался над моими волосами, и, пока пряди надежно скрывали веки, я позволила себе заплакать.

Направляясь в актовый зал после внеклассных занятий, я уже даже ни о чем не думала и не размышляла. Я знала, что завтра я не смогу узнать саму себя и не сумею понять, насколько развито моё умение делать вид, что всё находится под контролем, но в данный момент я разбита, и пока не имела сил ничего с этим поделать.

В коридоре справа от двери замечаю, как Чонгук стоит, прижав к стене девчонку, которая вчера дружелюбно предлагала свой ланч.

И пока я недалеко от них открывала дверь ключом, намеренно игнорируя их существование, я думала: какого мать его хрена? Она обжимается с ним, заведомо зная, что эти отношения обречены на стопроцентный провал? Или она подсознательно стремится к страданиям? Или всё же, игнорируя жизненный опыт других девушек, побывавших в отношениях «хорошая девочка и плохой парень», она думает, что миллион первый раз станет удачным? Или может питает надежды перевоспитать такого заносчивого придурка, как Чонгук?

Мне было жутко интересно, о чём нужно было думать, чтобы целоваться с Чонгуком в коридоре, когда вчера он отнесся к тебе так, будто ты – самое худшее, что могло случиться с человечеством.

Начав делать всю работу без него, я начала отшлифовывать поверхность звезды, пытаясь скруглить все грани до идеала. Занимаясь этим, я даже не заметила, как в глазах скопились слезы. Усталость накатила в руки, и они беспомощно остановились на деревянной поверхности. Слеза пересекла щёку и остановилась на подбородке. Я улыбалась, смотря на звёздочку, и сосредоточилась только на том, чтобы не заплакать. Улыбалась, как душевно больная, хотя самой было трудно дышать. Грудная клетка содрогнулась, и я всхлипнула.

Мне было тошно от того, как за несколько дней все мои мечты и планы разрушились и пошли под такой откос, что я не знала, что мне делать. Пока что я была в тупике, но всё же имела надежду из него выбраться.

Я даже не заметила присутствие Чонгука, пока он не подошел сбоку. Сейчас мне было легче игнорировать его, просто потому что на пререкания я не имела никаких душевных сил, а разговаривать друг с другом адекватно мы были не способны. Или просто не хотели.

– Ты чего плачешь, зануда?

Испугавшись того, что он коснется меня рукой, и тело снова прошибет на тысячи разрядов, я отошла дальше в сторону, смахивая влагу с щек. Но я не могла остановить этот поток слёз, как будто долго время ждала, когда можно будет освободиться от всего того, что сидело во мне.

– Лиён, что с тобой? – я не вижу его, но по голосу слышу, что он хмурится. И ко всему прочему это первый раз, когда я услышала, как Чонгук произносит моё имя.

Видимо, ломаясь, как сухая осенняя ветка, я вызвала обеспокоенность даже у Чонгука.

– Ничего со мной, – я провожу влажной рукой по юбке сзади, чтоб удостовериться, что она не задралась.

Он раздраженно вздыхает и отходит к столу напротив.

– Ну раз ты у нас тут полируешь звёзды, то можешь обойтись сегодня без меня?

Раздражение волной пошло по телу, и это даже сумело остановить поток слез. В общем, я не думала, что он говорит серьёзно. Только чтобы добить меня.

– Ну уж нет. Все равно у тебя не может быть дел интереснее, чем та девчонка из коридора, – я окончательно успокаиваюсь и поворачиваюсь к нему лицом. И снова застаю его в майке.

– Ревнуешь меня к Ёнсо? – ухмыляется он.

– Ага. В твоих очень сладких мечтах, которым никогда не суждено сбыться, – тот в ответ прищурился и облокотился бедрами о стол.

– Скорее в моих самых ужасных кошмарах, – я фыркнула и отправилась к коробке с лампочками.

– И одень уже свою рубашку. Настолько тебе нравится ходить с голым торсом, что снимаешь её при каждом удобном случае?

– Просто признай, что тебе нравится моё тело.

За это небольшое время, пока мы находились вместе, я посмотрела на него всего лишь несколько раз. Потому что иначе его глаза пленяли, не отпускали от себя, словно проникая прямо в душу.

То, что Чонгук мог оказывать такой эффект, не прилагая никаких усилий и даже будучи не заинтересованным во мне, лишало меня чувства комфорта и безопасности. И дело было не в физической целости. Я знала, что он не причинит мне никакого вреда. Намного больше меня беспокоило то, что он может со мной сделать душевно, если посчитает это свой целью. Именно Чонгук.

– Я видела тела и получше.

– Да? И где же?

– Знаешь о такой штуке, как «отношения»?

– Меня больше интересует, что знаешь об этом ты.

– Правда? Я думала, зануды могут заинтересовать тебя только в самых ужасных кошмарах, – мои глаза всё еще красноватые и губы соленые от слез, но несмотря на это, я расплываюсь в победной улыбке. Во время наших перепалок всё мое остроумие убегало в страхе, выбрасывая все мои любимые фразочки из головы. Но похоже сейчас оно решило вернуться на своё место.

Я распутываю одну гирлянду из лампочек, и вдруг краем глаза вижу, как он подходит ко мне сбоку. Я смотрю, как его руки берут вторую запутанную связку, чувствую тепло, исходящее от его тела, которое находится в нескольких дюймах от меня. Оно как солнце.

Никаких физических контактов у меня не было с тех пор, как я рассталась со своим парнем год назад и не искала никакой возможности с кем-то их получить. Но теперь я представляю, как пододвигаюсь к нему и прикасаюсь запястьем к его горячей, чуть вспотевшей коже. Что он сделал бы, если бы я поступила так? Скорее всего убил бы меня своим раздражёнными взглядом и назвал заучкой.

– Ты бываешь смешной, когда не играешь в злую тетку, – произносит он, некоторое время помолчав. И это будто выводит меня из прострации.

– Ну спасибо.

– Кстати об одежде, – я кидаю на него свой взгляд, – Странно видеть тебя не в юбке по щиколотки.

– Я никогда не носила такие, – я вложила в эти слова всё свое раздражение.

– Просто ты не умеешь одеваться, не как отличница, развешивающая плакаты, – он следит за тем, как я перевариваю эти слова, одновременно распутывая гирлянду пальцами.

– Я оделась, как подобает одеваться в школе, – возразила я.

– Значит в школе подобает одевать не подходящие теннисные юбки? – он кинул взгляд на мои бёдра.

– Это месть за то, что я задела твоё самолюбие? Оскорбила твою любимую майку, – шутливо говорю я.

– Нет. Просто в глаза бросается, что ты сегодня одета не как ходячее клише.

Я поворачиваюсь к нему и начинаю враждебно смотреть в глаза напротив, будто собираясь совершить покушение на его жизнь и затем сесть в тюрьму. Хотя красть и переводить на меня мои же шутки про клише более серьёзное преступление.

Он раздражает меня. Раздражает до скрипа в зубах. Но есть кроме этого что-то еще, более ощутимое и жуткое, сбивающее меня с толку.

Почему он вообще имеет на меня какое-то странное влияние? И ещё вызывает это жуткое, непонятное ощущение растерянности, когда относится ко мне не как к врагу.

Он ведь просто создан для того, чтобы меня бесить и подталкивать на необъяснимые мысли. Одно его существование в этом мире может вывести меня из себя. Одно тупое слово может задеть что-то внутри. Это самая необъяснимая и пугающая вещь в моей жизни.

– Довольно мило с твоей стороны, что ты заботишься о моей одежде.

– По-твоему, это забота?

– Скажем так, это как минимум не безразличие.

– Значит то же самое можно сказать и о тебе, звёздочка. Волнуешься о моей спутнице и майке. До жути романтично, не так ли?

Я изогнула бровь, словно ожидая продолжения издёвки, но вместо этого он только отвёл взгляд и хмыкнул.

– Ты выглядишь помотанной.

– Спасибо, и без тебя это знаю.

– Жертвуешь не заплаканным лицом, ради ЧонСока? – резко задал вопрос он, застав меня врасплох, – Ты ведь после него поникла.

Какого черта? Я ни в каком случае не собиралась признаваться ему, что втюрилась в своего лучшего друга и не получила даже элементарного приглашения на бал. Я буду выглядеть слишком жалкой, если этот черноволосый ворон узнает, что ЧонСок кинул меня.

– Ты о чем? – наверное мой ступор сдал меня с потрохами, но я все же не упустила попытку сделать вид, что не понимаю, о чем идёт речь.

– Да ладно тебе. Я видел, как ты сидела и хватала его за руку. Это было прикольное зрелище. Под бутерброды Ёнсо зашло очень даже не плохо, – он не ухмыляется и не говорит это в шутливом тоне. Скорее так, будто я и эти запутанные на века гирлянды ему наскучили.

– С чего такой интерес? – возмущённо спрашиваю я, – И чтоб ты знал, мы только друзья.

– Вот как?

– Вообще это не твоё дело, Чонгук.

– Я просто узнаю больше о своём напарнике, и почему он был так расстроен.

И все-таки, ненависть и бешенство безумно изматывают и вытягивают душевные силы. Я трачу драгоценное время, находясь с человеком, который искренне презирает меня.

– А, по-моему, ты просто издеваешься, – пересилив себя, спокойно упрекнула его я.

– Ни в коем случае, – вроде и отрицает, но интонацию вкладывает такую, что говорит: «Конечно, я издеваюсь над тобой, и буду делать это ещё несколько недель».

– А ты между прочим не выглядишь так, будто тащишься от Ёнсо.

– Теперь мы плавно перешли на мои отношения?

– Мне тоже нужно знать что-то о своём мучителе.

– Звучит так, будто ты фетишистка.

– Я не фетишистка. Но, если честно, я часто задумываюсь о том, как тебя убиваю, – сказала я железным тоном и отошла к столу, на котором лежала отшлифованная мною звезда.

– Значит ты все-таки лежишь на кровати и подолгу не можешь заснуть из-за меня.

– Ты и правда такой самовлюбленный или это часть твоего бунтарского имиджа? – нахмурившись, я начинаю вставлять лампочки в круглые отверстия.

– А ты правда думаешь, что я поверю в то, что совсем тебе безразличен?

Мне больше всего хотелось выцарапать ему глаза или что-нибудь похуже – язвительно наброситься на него и высказать все свои скверными мысли, но я позволила себе только долю из всего яда, что травил мой мозг.

– Конечно, поверишь. Потому что ты мне не нравишься, это видно невооружённым глазом, – я смотрю на лампочку и обескураженная нашим странным разговором, не понимаю, что должна с ней сделать, – И ещё я тебе не доверяю.

– Да ну? – хмыкнул он, – Интересно знать, почему?

– Потому что ты не тот, за кого себя выдаёшь. Только черт знает, что у тебя творится на уме, – если молчит, значит попала в точку, – А еще ты высокомерный и иногда ведёшь себя, как заноза в заднице. Этого достаточно?

Я чувствовала, как он подходит сзади, но специально делала вид, что не замечаю этого.

Однако Чонгук сломал все мои ожидания: вместо того, чтобы психануть и уйти на улицу, с целью выкурить одну сигарету, как в прошлый раз, он схватил меня за руку и развернул к себе, тут же убрав от меня руки. Лампочки от гирлянды шумно опустились на стол, успев запутаться проводами на моем локте. Он смотрел на меня строгим взглядом, и я со страхом таращилась на него в ответ, неспособная сказать и слова.

Чонгук стоит вплотную к моему телу, мы практически соприкасаемся лбами, и он отнюдь не собирается отстраняться. Только бегает своими жестокими глазами по моему лицу и заставляет меня чувствовать себя самой мелкой сошкой из всех.

Вот и все. Он убьёт меня. Набросится на меня, как зверь на кинутый ему желанный кусок мяса. Задушит меня в пыльной кладовке и кинет в школьном коридоре или оставит прямо там. Я даже не сомневаюсь в этом.

Время медленно тянулось. Я сглотнула от нервов. Тело предательски задрожало, всем своим видом показывая своё напряжение. Его взгляд был острым, холодным, почти что злым. В близи на гладковыбритых щеках было видна уже появляющаяся синева щетины. Но даже сейчас он мог бы поцарапать мою кожу до неприятного жжения. Я соглашусь на это, только бы он не убивал меня.

– Не хочешь побыть этим самым чертёнком?

Я почувствовала его дыхание на своём лице. Его вопрос вызывает у меня удивление и растерянность одновременно. И от своего положения я чувствую себя глупо и уже не понимаю, сколько времени длится это безумие. Прежде чем вымолвить хоть слово, я несколько секунд приходила в себя. Кожа в месте, где он коснулся меня пальцами, горит, сердце бьется как ненормальное.

– Что?

Я отодвигаюсь назад, но тут же сталкиваюсь с твёрдым столом.

– Чонгук, ты спятил. Не делай глупостей.

Он вздыхает и без всякого труда хватает меня за талию и усаживает на стол, который, как оказалось, стал моей ловушкой. Ладони непроизвольно опускаются на его плечи, ища опору. Бедром я чувствую холодную лампочку и провод теперь до боли сдавливает кожу на руке. Юбка задралась до самого верха бёдер, и когда Чонгук опустил свои глаза вниз, в его дыхании появляется еле слышный хрип. Мужская ладонь опускается на мою шею сзади. Пальцы горячие, как батарея. И они же сейчас начнут душить меня. Сомкнутся вокруг и сожмут кожу, что есть силы.

– Я больше никогда не назову тебя придурком и не буду говорить об убийствах. Только не начинай душить.

– Да не собираюсь я убивать тебя, зануда.

Врет. По одному выражению лица несложно понять, что в любой момент его крупные ладони именно это и сделают. Когда он отклоняет мою голову назад, у меня все опускается вниз и глаза со страхом сжимаются, что есть мочи.

– Ты всегда такой была. Жутко утрирующей.

И затем он касается моих губ своими, придерживая голову рукой.

От шока я открыла глаза и заметила, что он так же смотрит на меня потемневшим взглядом, чуть прикрытым под пышными ресницами. Понятия не имею, почему я не стала отталкивать его или бешено кусать за губу, или постараться в это время нацелиться кроссовком ему в пах.

Я. Целуюсь. С. Чон. Чонгуком. С парнем, которого презираю всем сердцем и с чьего присутствия я бешусь.

Ведусь на его чертовы уловки и даже не заканчиваю всё это безумие.

Я веду себя так, будто разучилась целоваться или вообще никогда этого не делала. Это будто не мои губы, а чужие предатели, не поддающиеся моим командам. И видимо, Чонгук не прочь объяснить мне ещё раз, как делать это правильно.

Он отстраняется и тут же, прикрыв глаза, возвращается обратно, наклонив голову вбок. Уже более настойчиво, ожидая, когда я приоткрою свои губы.

Вот так. По инструкции. Сначала открываешь губы, и затем позволяешь моему языку пробраться в рот. Не торопясь, изучай мягкость языка, проведи по нему кончиком и затем обхвати губами, чтобы потом сделать тоже самое. Используй руки, положи их мне на плечи и беспокойно двигайся пальцами по волосам, поворачивая голову так, как тебе удобно. Подвинься ко мне ближе и прикоснись грудью к моей. Позволь моим рукам лечь тебе на бёдра.

Да, я все ещё ненавижу тебя также, как и ты меня. Но даже не смей отстраняться. Вдохни воздух и снова вернись к моим губам и двигай ими в ответ на мои движения.

Его правила были мне ясны, потому что никто никогда раньше не объяснял мне их настолько наглядно. На вкус Чонгук, как арбузная жвачка, которую он демонстративно лопал перед моим лицом, когда я раздражалась. И даже сейчас всплывает вопрос: как можно есть жвачки со вкусом арбуза?

Все это точно галлюцинация. И поцелуй это галлюцинация. Будь это реальностью, я бы не положила свои ладони на его шею и не почувствовала мягкий укус на губе, не стала бы зализывать это место языком. Он бы не изогнул свои губы в улыбке в моем присутствии. Мои пальцы в кроссовках не поджались бы, и в низу живота не горело бы адски пламенем внутри. Ничего бы этого не было. Я бы сказала, что он идиот и занялась своим делом.

Дверь в актовый зал шумно дёргается, и мы оба вздрагиваем, оторвавшись друг от друга. Затем кто-то несколько раз осторожно стучит в дверь, ожидая, чтобы кто-нибудь открыл её.

Чонгук реагирует первым. Он медленно спускает меня со стола, придерживая за талию, и затем на удивление заботливо поправляет юбку. Ноги у меня дрожат, как ветки на ветру, а когда он отходит, дрожь становится ещё более ощутимой.

Если бы этот человек пришёл на несколько минут раньше, то этого никогда бы не произошло. Всего несколько минут.

На моей руке все так же болтается гирлянда с лампочками, и я тут же разматываю её, удивляясь, как она осталась цела и не разбилась в дребезги.

Чонгук подходит и открывает дверь ключом. Мы закрываем ее для того, чтобы никто не вламывался сюда посреди работы и, видимо, сделали это точно не зря.

Увидев человека за дверью, меня ждал ещё один сюрприз, да такой, что я чуть не начала заикаться от сегодняшних происшествий. ЧонСок.

– ЧонСок? – я все-таки заикнулась, надеясь, что мой внешний вид не кричал о том, что несколько минут назад я целовалась с Чонгуком, сидя на столе сзади.

ЧонСок смущённо улыбается и затем смотрит на хмурого Чонгука, который будто стоит возле входной двери своего дома. Они испепеляли друг друга несколько секунд, забыв о моем присутствии. Я могла бы разрушить эту битву взглядов, если бы сама не была настолько шокирована. Поэтому я молча стояла на одном месте.

– К сожалению, еще один напарник нам не нужен, – первый подаёт голос Чонгук.

– Я пришёл помочь Лиён, – ЧонСок выделил последнее слово ударением, – Если она не против, конечно.

Теперь их глаза устремляются на меня. Взгляд Чонгука был таким презрительным, словно я сделала какую-то ужасную глупость. Впрочем, было слишком тупо ожидать, что он станет вести себя как-то иначе.

– Я… Да, конечно. Как раз Чонгук может уйти раньше, – говорю я и смотрю на Чонгука. Думаю, что больше обескуражено, чем безразлично.

– Ага.

Чонгук подходит и хватает свою клетчатую рубашку, пока ЧонСок проходит в глубину зала, приближаясь ко мне.

– Как ты себя чувствуешь? Выглядишь бледной, – я всеми силами пытаюсь смотреть на ЧонСока, но глаза непроизвольно бросаются ему за спину, наблюдая, как Чонгук закидывает рюкзак на плечо и направляется к выходу. И как только он скрывается за дверью, меня будто спускают с цепи.

– ЧонСок, я сейчас, – я выдавливаю из себя извиняющуюся улыбку и мимолётно касаюсь рукой его запястья, прежде чем побежать к выходу.

– Чонгук! – громко зову его я, пока он идёт по коридору. Остановившись после непродолжительного бега, я замечаю отдушку его духов на своих волосах. Я принюхиваюсь: табак с ванилью.

Он останавливается и засовывает руки в карманы, прежде чем повернуться ко мне.

– У меня есть вопрос.

Я приоткрываю рот, намереваясь задать его, но у меня не выходит. Пальцы машинально сжимаются кулаки, впиваясь ногтями в ладони. И я снова замечаю, как он улыбается. Не ухмыляется, не хмыкает и не злобно искривляет свои губы – именно улыбается. Мне, мать его.

– Кажется, я сломал твою психику.

– Зачем ты это сделал? – я игнорирую его насмешку.

– Сделал что?

Он делает несколько шагов мне навстречу. Глаза Чонгука темные, хмурые, нацелены куда-то в область шеи. Предпринимает попытку дотронуться до неё рукой, но я отшатнулась назад, препятствуя прикосновению. Его рука зависла в воздухе.

– У тебя пенопласт на волосах, – показывает пальцем он и убирает руку в карман.

И правда. Вынимаю скрипящий кусочек пенопласта из волос и сжимаю в ладони. Как он тут оказался? Видимо точно так же, как и оказался на моих губах Чонгук.

– Я думала ты снова хочешь меня задушить, – под этими словами скрывалось нечто другое, что может понять только он.

– Я уже не против это сделать, – с укором произносит он.

– Чонгук, зачем ты поцеловал меня?

– Мне было интересно посмотреть, поцелуешь ли ты меня в ответ.

– Интересно?

– Ну да, – он пожимает плечами и делает маленький шаг назад, – Было интересно, поцелуешь ли ты высокомерную занозу в заднице, – он ухмыляется и уходит, больше не обернувшись.

Оказавшись просто предметом для подтверждения интересующей его «теории», мне захотелось ударить этого парня сильнее, чем раньше.

Если ты вызываешь меня на проверку всяких возникающих в голове фантазий, то тебе придётся стать моим подопытным. Буквально завтра. Проверим твою реакцию. Заинтересует ли тебя зануда из твоих самых ужасных кошмаров.

Вернувшись в зал, я поняла, что не имею никакого желания продолжать работать над декорациями. Даже в компании ЧонСока.

Мне жутко хотелось попасть домой и отдохнуть, забыть о сегодняшнем дне, как о чем-то страшном. Потому что он просто не может быть правдой. Завтра я проснусь и пойму, что все это былой выдумкой или сном. И что моего поцелуя с Чонгуком не было.

– Все хорошо? – спрашивает парень, когда я подхожу к нему.

– Да, но я очень устала, – я неловко улыбаюсь. Гирлянда, которая висела у меня на руке, теперь была аккуратно сложена на столе. Хотя бы кто-то позаботился об этой бедняжке, – И хочу пойти домой.

– Я провожу тебя.

Случись бы это сегодня с утра, я бы умерла от счастья и, придя домой, запустила бы огромной фейерверк. Но сейчас, смотря на ЧонСока, я думала только о языке Чонгука у меня во рту и понимала, что никогда в моей жизни больше не будет такого поцелуя, как этот.

========== Часть 4 ==========

С наступлением вечера жара спала. Небо окрасилось в розоватые и фиолетовые цвета, придавая этому дню ещё больше загадочности. Легкий ветерок приятно ласкал голую кожу. Солнце опускалось за горизонт, и последние солнечные лучи медлили перед тем, как исчезнуть.

Что ещё может произойти сегодня вечером, чтобы это поразило меня до оцепенения? Страшно представить. Ведь когда я подумала, что меня уже ничего не может удивить, Чонгук оказался на моих губах, а до этого ЧонСок нашел ещё одно оправдание не быть со мной в один из важнейших дней в году.

– У меня есть к тебе предложение.

Мы приостанавливаемся напротив моего дома. Свет горит на кухне и в гостиной, и я уже представляю, с каким аппетитом накинусь на приготовленную мамой еду, не дождавшись, пока все сядут за стол.

– Какое?

Легкая улыбка не сползала с лица ЧонСока, чего нельзя было сказать обо мне. Ведь на самом деле, несмотря на то, что я предпочла вести себя так, будто ничего не произошло, я была обижена и расстроена до последней степени.

– Не хочешь развлечься завтра?

– Развлечься? – искренне удивилась я.

– Да, провести время вместе.

Я недоверчиво посмотрела ему в глаза.

Могу ли я доверять сейчас тому, что слышу? Ибо в рамках школы ЧонСок боится одним лишним словом обмолвиться, уже не говоря о каких-то прогулках. Может это всё простое влияние вечера, и завтра с утра он скажет, что его укусила какая-то мошка и это предложение – хрень собачья?

Согласившись, я попрощалась и неторопливо зашла в коридор, и последний раз улыбнувшись парню, закрыла дверь.

Я врезалась лопатками в дверь и глубоко вздохнула, будучи перенасыщенной всем тем, что произошло. Я чувствую себя рыбой-каплей, никак иначе.

Сбросив кроссовки с ног, я, даже не совсем осознавая, пошла навстречу запаху от вкусного ужина. За столом меня ждал приятный сюрприз в виде мамы, которая явно заметила человека, провожавшего меня до дома.

– Привет, мам, – я улыбаюсь и нажимаю на диспенсер для антисептика и протираю руки, – Можешь не притворяться. Я по тебе вижу, что ты хочешь спросить.

Присев за стол, я рассказала маме обо всем, что произошло сегодня в школе, за исключением того, что Чонгук зажал меня возле стола и поцеловал ради своего глупого эксперимента. Рассказала и про предложение ЧонСока, и она, кажется, увидела всё это моими глазами, потому что этот вспыхнувший азарт во взгляде сложно было не упустить из виду.

Такие парни, как ЧонСок, автоматически нравятся моей маме, и автоматически попадают в список папы с подозрительными личностями. Но несмотря на это, они считают, что милые парни – это то, что мне нужно.

Осталось только мне понять то, в чем я нуждаюсь.

***

И ночью, кажется, эта просьба была воспринята моим подсознанием слишком буквально.

Чонгук стоит в углу комнаты. Взбудораженный, с горящими глазами и с высоко поднимающейся грудью, будто бежал до моего дома несколько километров.

Не успеваю и глазом моргнуть, как он нависает надо мной на кровати, сплетая холодные пальцы с моими, горячими. Целует прям как в школе: сначала мягко, затем вжимается, проталкивая язык. Горячо и чувственно, так, как не целовал меня ни один мой парень.

Руки скользят по моим бедрам вверх и вниз, затем проходят пальцами по домашней футболке, пробираясь под неё и обхватывая грудь ладонью.

Я уж не помню, кто я такая, и мне от этого страшно. Страшно от того, что Чонгук творит со мной, с моим телом, сердцем и душой, но всё равно не хочу, чтобы он останавливался.

Ты тоже этого хочешь, Лиён.

Шепчет, и кусает меня за ухо, забираясь пальцами под бельё и исследуя все потайные уголки, и я не сдерживаю стон наслаждения.

Сколько девушек лежали вот так, как я, выгибаясь под поцелуями в шею, стонали от наглых пальцев внутри и предвкушали всего того, что произойдёт дальше?

Но я сделаю это, когда ты сама попросишь.

Понимаю, что безумно хочу его, и при одном взгляде в блестящие глаза напротив, ощущаю влагу между ног. Словно это происходит по-настоящему. И он выглядит так, будто не жалея о том, что ласкает ненавистную ему зануду.

Дразнит меня, проходя по каждому изгибу, целуя венку на шее, где бьется пульс. На каждый вздох ухмыляется так, будто выиграл ещё одну словесную перепалку в кладовке.

Попроси меня, звездочка

Я открываю глаза. В комнате темно и тихо, и никаких признаков присутствия Чонгука в моей комнате. Волосы вспотели, неприятно прилипая к шее. Между ног остается невыносимо ноющее чувство, от кого я чувствую себя, словно в тупике. Должна ли я довести дело до конца или нужно просто лечь спать?

В итоге я остаюсь в кровати, не имея сил даже дойти до ванны и сменить домашние шорты. На часах три утра.

У меня есть целое утро для того, чтобы прийти в себя и стереть Чонгука из своей памяти.

***

В школу я пришла в хорошем расположении духа, выбрав себе очередную юбку из разряда «сегодня я не развешиваю школьные плакаты». На парковке замечаю мотоцикл Чонгука и искренне удивляюсь. Сегодня он ночевал в кладовке или в комнате для уборщиц, чтобы не проспать урок? Хотя, пожалуй, этот вопрос Чонгук мог бы задать и мне.