Текст книги "Тринадцатая ночь (СИ)"

Автор книги: nelpher

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Плюс, – добавил он, – ты очень хорошенькая. Я бы хотел быть твоим другом с первого момента, как увидел тебя.

Ее бросило в жар.

– Я… в детстве довольно нелепо выглядела. Уверена, ты бы меня и близко привлекательной не счел.

– Сильно сомневаюсь, – сказал он, дожевывая пиццу и двусмысленно ухмыляясь ей.

– Ну, – сказала она, – ты-то наверняка был придурком в двенадцать. Знаешь, зализывал волосы назад. – Она ступила на опасную территорию, но пока он улыбался ей, продолжала: – Представить не могу, чтобы мы были друзьями.

– Полагаю, мы никогда не узнаем. – Когда он смотрел на нее, сердце отбивало неровный ритм.

– Нет, – она была способна только на это слово. Опустила взгляд на тарелку. Помогло. – Спасибо за пиццу. Было очень вкусно.

– Всегда пожалуйста.

Она взяла тарелки и положила их в раковину. Она просто не могла смотреть на него сейчас. Не когда она чувствовала, как он изучает ее глазами с головы до пят, не когда слышала странный тон его голоса.

– Да не нужно мыть, Грейнджер.

– Ничего. – Холодная вода помогала прочистить мозги.

Он коснулся ее рук. Эффект от холодной воды как испарился.

– Да оставь ты их.

– Всего-то две тарелки, – сказала она, яростно отскребая сыр. – Ну вот, видишь? – Она поставила их в сушилку. – Теперь стаканы. – Вернулась к столу.

– Да оставь. Ну правда.

– Мне совсем не сложно.

– Гермиона?

– Да? – Она повернулась к нему, сердце билось где-то в горле. Откуда взялось это чувство? Она была в порядке до того, как он начал на нее смотреть. Взгляд скользнул к его губам, потом опять вернулся к глазам.

– Ты… хочешь прогуляться?

– Звучит здорово.

Много лучше, чем здорово. Вообще, звучало как лучшая в мире идея. Особенно в сравнении со всем тем, что он мог спросить. Например: «И о чем ты сейчас подумала?», потому что ответ на этот вопрос включал воспоминание о нем без футболки у утиного пруда.

________________________________________

*Имбирный эль – сладкий сильногазированный напиток с ароматом имбиря

В следующей главе: десерт ;)

========== Глава 11. Десерт ==========

Суббота, вечер

– Наверное, для парка уже поздновато, – заметил он. Солнце только что село. Легкая осенняя прохлада обвивала их, пока они шли вниз по улице. – Но здесь недалеко есть премиленький район с разными магазинчиками. Могли бы съесть там мороженого, хотя это перебьет аппетит к десерту, который я приготовил.

– Ты и десерт мне приготовил?

– Нууу… не совсем. Просто купил тебе ведро шоколадной глазури.

Гермиона удивленно изогнула бровь и только потом вспомнила ту дурацкую отговорку, которой она избежала упоминания шоколадных лягушек.

– А, ну, конечно… Любимая сладость. Память у вас просто фантастическая, мистер Малфорд.

– Ага, в последнее время прямо не нарадуюсь на нее, – мягко усмехнулся он.

Она подумывала извиниться за выбор слов, но он, кажется, был не в обиде.

– Спасибо за глазурь, звучит и вправду вкусно, но, думаю, я бы с большим удовольствием сейчас съела мороженое.

– Как пожелает дама. – Он предложил ей правый локоть. Она посмотрела на него, потом снова подняла глаза на лицо и опять на него. Неуверенно изогнула бровь….

А, да в конце-то концов!

Она осторожно взялась за его локоть и придвинулась ближе, с удовольствием ощущая тепло его тела.

– Пахнешь вкусно, – заметил он чуть хрипловатым голосом.

– Наверное, пахну пиццей.

– Пиццей… и собой.

Она ничего не ответила, потому что в голову наплыл туман.

Они шли молча, пока не достигли небольшого яркого квартала. Среди прочего, там были кофейня, небольшой ночной магазинчик, маленький театр и кафе-мороженое, очередь в которое выходила аж на улицу.

– Кажется, местечко популярное, – заметила она, когда они встали в конце. – Наверное, мороженое вкусное.

– Самое вкусное! – сказал мужчина, стоящий впереди них. Он был полный, с веселым лицом и абсолютно лысой макушкой.

– Какой вкус вы порекомендуете? – спросила Гермиона. Поднявшись на носочки, она могла даже разглядеть меню. Слов было не видно, но список казался приличным по длине.

– Ну, лично я люблю ромовое с изюмом. А вот моя жена просто тает от сливочного с жареным миндалем. У детей тоже есть свое мнение. – Он потрепал макушки двоих ребятишек, стоящих перед ним. Они повернулись к Гермионе. Младший, мальчик, весело улыбнулся, а вот старшая, девочка, беспокойно отвела глаза.

– Какое мороженое вам нравится? – Гермиона наклонилась, чтобы спросить их.

– Шоколадное! – с готовностью выкрикнул мальчик.

Девочка что-то пробормотала.

– Говори громче, Тара.

– Вишневая ваниль, – сказала она тихо, так что было едва слышно.

– Мммм, по-моему, каждое звучит вкусно. А ты как думаешь, Дрейк? – она обернулась к нему, но он на нее не смотрел. На самом деле, он смотрел в прямо противоположную сторону, как будто отчаянно пытался спрятаться от…

– Дрейк Малфорд? Ты ли это? – прозвенел женский голос впереди них. Дрейк шумно вздохнул и повернулся на него, натягивая улыбку.

– Приветик, Клем, – он кивнул. Голос принадлежал женщине среднего возраста с рыжеватыми волосами и в очках с толстыми стеклами.

– И тебе приветик. Я раньше тебя не видела за пределами офиса, а теперь – уже два раза за неделю. Так что тебя привело… Бог ты мой, а это кто? – спросила она, наконец заметив Гермиону.

– Это Гермиона, – просто и спокойно сказал он.

Она пожала женщине руку.

– Ваша семья? – спросила Гермиона.

– Да, да. Мой муж Билл и дети Тара и Эндрю.

– А, ну, конечно. Дрейк мне рассказывал о вас. Тара, у тебя ведь недавно был концерт?

Тара вперила взгляд в землю и пробормотала что-то, а Клем широко улыбнулась.

– И верно, был. И она играла просто чудесно!

Клем продолжала тараторить, пока они продвигались в очереди. Дрейк чувствовал себя до ужаса некомфортно.

– Так вы живете недалеко, Гермиона? – спросила она.

– Да не особо, – ответила Гермиона.

– Да мы тоже. Хотелось бы, конечно, тут к офису близко, но Билл работает в Лондоне, так что мы решили поселиться где-то посередине. Хотя я была бы только за – жить поближе к этому мороженому.

– Оно настолько вкусное? – спросила Гермиона.

– Да! – Клем, Билл и Эндрю ответили в один голос. Даже у Тары был вид, будто она хотела что-то сказать.

Гермиона рассмеялась.

– Я уже жду не дождусь попробовать его!

– Так что, Дрейк, – спросил Билл, – Клем говорит, ты пришел в компанию только пару месяцев назад.

– Верно.

– И тебе нравится?

– Да, вполне.

– Отлично… Только что переехал?

– О, посмотрите! – воскликнула Гермиона, указывая на афишу кинотеатра. – На Хэллоуин они устраивают марафон зомби-фильмов! – Она даже близко не интересовалась зомби-фильмами, особенно после того, как Гарри рассказал о его столкновении с инферналами, но Драко бросал на Билла Сеймора такие ядовитые взгляды, что она поняла – беднягу надо спасать.

Клем наигранно вздрогнула.

– Ну, нет уж, спасибо, не ко мне.

– У Клементины желудок слабоват для такого. – Билл нежно погладил жену по руке. – Приходится смотреть все хорошие фильмы одному.

– Ну уж простите, – воскликнула Клем, – что у меня такой особый вкус на фильмы!

– Ну конечно, любимая. Наверное, мне стоит поблагодарить тебя, что не тащишь на ту пьесу в следующие выходные.

– Не поверишь, но я сама не собираюсь идти. А ты, Дрейк?

– Я – что? – он упорно изучал ногти на руках.

– Идешь на пьесу, на которую Рик взял билеты? Ну, ту, Шекспировскую? Он думал, что это будет отличная вылазка всем офисом, но никто не хочет идти. Даже он. Как там ее… комедия? Там еще число в названии…

– «Двенадцатая ночь»? – быстро спросила Гермиона.

– Точно, точно! Вообще не понимаю, о чем Рик думал, когда звал нас на Шекспира. Слова там не могу разобрать!

– На самом деле, все не так сложно, если быть внимательным, – сказала Гермиона. – И вообще, довольно интересно разбирать самые сложные кусочки.*

– Ба! – она всплеснула руками. – Кажется, вам бы точно понравилось. Почему бы тебе не купить у Рика пару билетов, Дрейк?

– А я уже, – просто ответил он.

– Оу. Отлично. А чего не сказал?

– Только что сказал.

– Верно, – рассмеялась она неловко. – Ну, кажется, очередь подходит. Я лучше пригляжу за своей семьей, а то они накупят по пять порций. Была рада познакомиться с вами, Гермиона. Увидимся в понедельник, Дрейк. – Она улыбнулась обоим и присоединилась к своей семье у прилавка.

Драко облегченно вздохнул. Гермиона повернулась к нему.

– Ну, было не так плохо, – прошептала она. Он закатил глаза, ничего не ответив. – Так какое мороженое ты возьмешь?

– Выбери за меня.

Себе она заказала клубничное, а для него – мятное с шоколадной крошкой. Когда они вышли наружу, облизывая свои рожки, он тихо хмыкнул.

– Что такое?

– На вкус – как зубная паста. С шоколадной крошкой, конечно.

– Не любишь мятное с шоколадной крошкой? Почему не сказал?

– Не был уверен, что не люблю. Не знаю, пробовал ли его когда-либо.

– Хочешь поменяться? Я люблю оба.

Она протянула ему свой клубничный рожок. Он усмехнулся.

– Что смешного? Я не заразная, знаешь ли.

– Да нет, я не о том. Просто у меня… сложные отношения с клубничным мороженым.

– Ладно. Так меняемся, или как?

– Думаю, да. – Они обменялись рожками. – Спасибо. И… – начал он, как только Гермиона собиралась что-то сказать. – Спасибо, что не анализируешь разговор с моей коллегой.

Она захлопнула челюсть. В конце концов, он был прав.

– К твоему сведению, – фыркнула она, – я и не собиралась.

– Ах, нет? – он удивленно изогнул брови. Определенно ей не верил.

– Нет, – стояла на своем она. – Я просто собиралась спросить, нравится ли тебе твое новое мороженое.

– До того, как я даже его попробовал?

Она пыталась придумать что-то умное, но…

– … Да, – уверенно ответила она.

– Как предусмотрительно с твоей стороны.

– Еще как. Ну так и что?

– В смысле, что?

– Как тебе твое мороженое?

Он задумчиво лизнул краешек своего рожка.

– Вкусно. Лучше глазури из ведра, я должен сказать. А твое?

– Мое что? – К своему стыду она вдруг поняла, что не отрываясь смотрит, как его язык скользит по ободку рожка.

– Твое новое мороженое. Фторидная радость с шоколадной крошкой?

– Чудесно.

Они молча ели мороженое, направляясь к его квартире. Ночь была прохладной, влажной и идеально подходила для прогулки.

– Вообще, у меня есть один вопрос.

Он печально вздохнул.

– Только один? Мне трудно поверить!

– Расслабься. Ничего слишком сложного. Просто интересно, с кем ты идешь на «Двенадцатую ночь» на следующей неделе.

– С тобой, конечно.

– Забавно, не припомню, чтобы меня приглашали.

– Это потому, что я тебя еще не пригласил.

– Но уверен, что идешь со мной?

– Да.

– Как самоуверенно.

– Так ты пойдешь со мной?

– Нет.

– Врешь.

– С чего ты взял?

– Умею читать мысли.

– Сильно сомневаюсь.

– Испытай меня.

– Хорошо. Какое число я загадала?

– Четырнадцать.

– Да даже близко нет.

– А какое тогда?

– Семьсот.

– Ровно семьсот?

– Да.

– Странный выбор.

– Ну, ты не догадался.

– Я не использую свои способности для всяких ярмарочных фокусов. Легилименция – слишком высокая наука для этого.

Она остановилась.

– Как ты это назвал?

– Легилименция. – Он продолжал есть свое мороженое, озадаченно глядя на нее. – Разве не так… называют чтение мыслей?

– Никогда не слышала. – Живот у нее завязался узлом.

– Хах… Знаешь, а вот сейчас я думаю об этом и даже не уверен, откуда взял это слово. Но звучит впечатляюще, не находишь? – Он улыбнулся и продолжил идти.

– Полагаю.

– Наверное, слышал где-то. – Кажется, он не придавал этому значения. Она дала ему думать так, надеясь, что он решит, будто увидел слово в какой-нибудь фэнтезийной книжке или услышал в научно-популярном шоу, вот оно и осело в мозгу. – Давай теперь о более важном, – продолжил он, забрасывая последний кусочек рожка в рот. – «Двенадцатая ночь». Начинается в три часа в следующую субботу. Могу заехать за тобой.

– Нет! – почти выкрикнула она. – В смысле… будет глупо. Здесь всего несколько кварталов до театра.

– Да.

– Встретимся у твоей квартиры.

Он усмехнулся.

– Видишь? Я знал, что ты пойдешь.

______________________________________________

* Английский, на котором написаны пьесы Шекспира, значительно отличается от современного, поэтому прочтение в оригинале довольно затруднительно даже для носителей.

***

Когда они вернулись к его квартире, Гермиона намеревалась попрощаться прямо у двери. Намерению этому помешала непреодолимая необходимость посетить уборную. Не важно, сказала она себе. Это займет всего несколько минут. Потом она поблагодарит его за ужин, скажет вежливое «до свидания» и уйдет домой.

План был отличный.

С самой первой секунды провальный, конечно, потому что когда она вышла из туалета, он уже снял ботинки, повесил ее жакет в шкаф и готовил чай.

– Поздновато для чая. Всю ночь не усну, – запротестовала она.

– Он ромашковый, – крикнул он из кухни.

– Одна чашка, – вздохнула она. – И потом я должна идти.

– Хорошо.

Она села на диван, пока он возился на кухне. Когда он принес чай и сел рядом с ней, она прокляла себя за то, что выбрала диван вместо кресла.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

Она подула на чай, чтобы остудить его, жалея, что не может сделать того же самого со своей кожей, которая загорелась сразу, как он придвинулся ближе, прижимаясь к ее бедру своим.

– Я должен тебя поблагодарить, – сказал он.

– За что?

– Это был самый лучший вечер из тех, что я помню. И ты понимаешь, конечно, что я не преувеличиваю.

– Я понимаю. – Ее голос звучал, как чужой. Она отпила немного чая, но он был слишком горячим. Она поставила чашку на стол. Он поставил свою рядом.

Они сидели молча слишком долго. Завитушки пара поднимались от чашек с чаем к потолку, и Гермиона наблюдала за тем, как они закручивались, переплетались и растворялись в воздухе.

– Гермиона?

– Да? – она пыталась не смотреть на него, но не могла. Мягкий свет лампы освещал его бледную кожу, неясные тени делали его лицо еще более заостренным. В глазах не было и крупинки той холодности, что она видела за годы учебы в Хогвартсе. Каждый вдох посылал волну приятной дрожи по телу.

– Ты здесь только из-за работы?

– Нет.

– Тогда почему ты здесь?

– Ты знаешь ответ.

– Хочу, чтобы ты сказала.

– Потому что… – прошептала она, – мне нравится быть с тобой.

Он погладил рукой ее скулу. Его прикосновение было теплым и мягким, большой палец проскользнул по щеке. Она облизнула губы. Они все равно остались сухими. Он ближе придвинулся к ней.

«Вставай, – твердила она себе. – Вставай и иди домой».

Она закрыла глаза. Она чувствовала его горячее дыхание на своей верхней губе, его нос нежно потерся о ее… и она наконец ощутила, как его губы медленно коснулись ее, ощутила, как рефлекторно ответила на поцелуй. Вкус ромашкового чая и клубничного мороженого. Запах осени и мужского шампуня.

Протяжный стон сорвался с ее губ, его дыханье ускорилось в ответ. Он стал настойчивее: нетерпеливо обвел языком ее губы, проник в рот. Она зарылась пальцами в его платиновых волосах, с удовольствием пропуская между ними шелковистые пряди. Поцелуй углубился, языки сплетались в затейливом танце, когда они прижимались ближе друг к другу.

Она отклонилась, разрывая их объятие.

– Дрейк… Я…

И не придумала, что сказать. Его лицо горело, волосы взъерошены, от взгляда, которым он смотрел на нее, по телу шел жар. Вместо того, чтобы что-то говорить, она притянула его к себе и поцеловала с новой силой.

Они упали на диван, он на ней, она под ним. Ее руки скользнули под его рубашку, наслаждаясь тем, как мускулы на его груди и спине перекатываются под кожей. Его дыхание сорвалось, когда она царапнула его сосок ногтем. Он отклонился, чтобы стянуть рубашку через голову. Она сделала то же самое, отчаянно желая почувствовать его кожа к коже. Когда они воссоединились, она резко выдохнула. Его кожа была мягкая и теплая, каждым нервом в теле она ощущала его прикосновение. Они переплетались, словно змеи, готовые сожрать друг друга, целуясь, безудержно ласкаясь. Даже сквозь брюки она чувствовала его твердость и жар, чувствовала, как он прижимается к ее бедру. Она была почти уверена, что он тоже ощущает ее. Он оторвался от ее губ и начал целовать подбородок, мягко дернул за мочку уха, перешел к шее. Ритм биения ее сердца стал еще более неровным, когда он стал нежно посасывать чувствительное местечко, под которым бился пульс.

Он двинулся ниже, покрывая поцелуями ее грудь поверх лифчика. Его пальцы долго возились с застежкой, она потянулась руками туда, чтобы помочь ему, и отбросила бюстгальтер без секунды размышлений. Он нежно сжал ее грудь, а потом обхватил губами сосок. Она глухо застонала и ближе придвинулась к нему бедром. Сжав руками ее ягодицы, он начал посасывать сосок, теребя его языком. Она вскрикнула и впилась ногтями в его спину.

– Блять, Грейнджер, – хрипло пробормотал он.

Туман в ее голове сразу рассеялся.

– Тебе больно? – она подняла на него глаза.

– Мне нравится, – сказал он с довольной улыбкой и вновь обратил все свое внимание на ее грудь. Она откинулась на диван, пропуская его волосы сквозь пальцы и тихонько постанывая.

Он двинулся ниже, проходясь пальцами по ребрам, целуя пупок и бедра. Когда он собирался расстегнуть пуговку на джинсах, она приподнялась.

– Дрейк… я не…

– Ладно, – он застегнул пуговицу и вернулся к ее губам.

– Просто… – начала она, снова уклоняясь.

– Ты не обязана объяснять. – Он стал целовать шею.

– Спасибо.

– У меня презиков все равно нет, – ухмыльнулся он между поцелуями.

Она ничего не смогла ответить, потому как он снова занялся исследованием ее груди.

– Но я бы очень хотел прикоснуться к тебе, – прошептал он ей в ухо. Его слова послали новую волну жара между бедер. Трусики стали влажными.

– Только прикоснуться? – с придыханием спросила она.

– Только прикоснуться.

Она расстегнула джинсы для него. Он довольно зарычал, прижимаясь к ее лбу своим. Он целовал ее скулу, пока руки стягивали с нее брюки, поглаживая кожу у края трусиков. Она стянула кроссовки и начала ерзать в своих джинсах, пока они не оказались на полу рядом с бюстгальтером.

Нарочито медленно он скользнул пальцами под шелковистую ткань ее трусиков. Она приподняла бедра навстречу прикосновению. Он приник губами к тому самому местечку у основания ее шеи и опустил пальцы ниже, начав ласкать чувствительную точку. Она громко застонала, отчаянно пытаясь избавиться от напряжения между бедрами.

Он осторожно ввел один палец, довольно зарычав от того, какой влажной она оказалась. Добавил второй палец и стал массировать клитор, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее по мере того, как ускорялось ее дыхание. Втянул в рот сосок и чуть сдвинулся, чтобы протолкнуть пальцы еще глубже.

Внезапно мир Гермионы сжался до одной точки и взорвался яркими красками, закрутившимися под веками как картинки калейдоскопа. Она сжала его плечо, задрожала и протяжно закричала, теряясь в ощущениях. Приятная дрожь медленно спадала, и чувство реальности постепенно возвращалось. Она открыла глаза. Он жадно пожирал ее взглядом. Его грудь опадала и поднималась от быстрого дыхания.

Она понятия не имела, что сказать. Но, опять-таки, говорить и не хотелось. Чего ей хотелось, так чтобы он тоже почувствовал это. Приподнявшись, она опрокинула его на спину и, оказавшись наконец сверху, поцеловала. Ее губы заскользили вниз к скуле и шее, нежно вылизывая, посасывая и покусывая бледную кожу. Он извивался под ней, дыхание стало рваным. Она с упоением обнаружила, что местечко между шеей и плечом было определенно его эрогенной зоной – едва она коснулась его языком, как из горла Драко вырвался животный рык. Он сжал руками ее ягодицы, придвигая ближе к себе.

Она двинулась вниз к его груди, слега прикусив сосок зубами. Опустилась еще ниже, обводя языком кожу у кромки резинки боксеров и одновременно сжимая руками выпуклость на брюках. Он судорожно вдохнул.

– Грейнджер… – полушепот, полумольба.

Она ничего не ответила, только расстегнула пуговицу и молнию. Его брюки присоединились к куче ее одежды на полу. Ее левая ладонь медленно заскользила по внутренней стороне его бедра, остановившись у самого края боксеров. Правой рукой она слегка потянула резинку трусов, позволяя выскользнуть наружу только кончику члена. Она подняла глаза, чтобы встретиться с его взглядом, но он не смотрел на нее: голова запрокинута на диванную подушку, подбородок смотрит в потолок, бисеринки пота застыли на груди и животе. Она полностью стащила с него боксеры и передвинулась вверх, ложась рядом с ним. Одна его рука запуталась в ее волосах, другая так крепко сжимала ее плечо, что она знала – останется синяк.

Ее пальцы нежно скользнули по кончику его члена, размазывая жемчужную капельку спермы по головке. Он глубоко стонал, когда ее рука двигалась вверх и вниз по стволу, мягко сжимая его. Его член становился теплее и тверже в ее ладони. С ускорением его дыхания она начала быстрее водить рукой и усилила хватку. С каждым его выдохом вырывался стон. Потом стоны перешли в «Блять… Вот блять!». Он еще сильнее сдавил ее плечо, сжал в кулаке волосы, и внезапно… закричал, содрогнулся и кончил, забрызгав горячей спермой ее руки и свой живот. Она медленно разжала ладонь. Он все еще дрожал и тяжело дышал, выпутал пальцы из ее волос и поднес руку ко лбу.

Она дотянулась до ближайшего предмета одежды (это оказалась ее рубашка) и вытерла пальцы и его живот. Потом положила голову на его грудь и с улыбкой на губах слушала, как успокаивалось его сердце. Он обнял ее за талию и поцеловал в волосы.

– Знаешь, – сказал он (голос был еще хриплым), – я ничего такого не планировал. Хотел только поцеловать тебя.

– Я вообще планировала только воспользоваться твоей уборной и идти домой.

Он мягко усмехнулся и потрепал ее по волосам.

– Жалеешь?

– Нет. А ты?

– Определенно нет.

И она именно это имела в виду: она действительно, искренне не жалела. Ни о секунде случившегося. Слушая биение его сердца, чувствуя его теплое дыхание на своем лбу, она осознавала весь абсурд ситуации: вот она, Гермиона Грейнджер, практически голая лежит на диване с полностью голым Драко Малфоем, чья кожа была еще немного липкой от смеси ее слюны и его спермы, чьи пальцы пахли ею, чья спина была покрыта метками от ее ногтей…

После расставания с Роном она иногда думала, каково это – спать с другим мужчиной. Почти все «первое» она делила с Роном. Виктор забрал ее первый поцелуй и получил позволение на невинные ласки, но, как и следовало приличной пятнадцатилетней девушке, только поверх одежды. Рон был первым, кто дотронулся до нее там, первым, кого она увидела голым, первым, кому она сделала минет, первым, с кем она переспала. Но чтобы добраться до этих «первых», потребовались недели, месяцы, годы. Были шаги, порядок, иерархия. В первый раз прикоснуться к его брюкам она осмелилась только через шесть месяцев после их первого поцелуя. Основываясь на этой информации, она полагала, что все ее будущие отношения будут развиваться по подобной схеме.

И все-таки, сказала она себе, схема сегодня ночью была: сначала они поцеловались, потом она сняла лифчик, а в конце вытерла сперму с его живота. Иерархия осталась нерушимой, просто каким-то немыслимым образом она сжалась до пары часов.

С Роном вначале все получалось как-то неуклюже – по большому счету, из-за недостатка опыта с ее стороны. И хотя у него и Лаванды было «все, кроме», по его же словам, то большая часть знаний Гермионы о различии полов исходила из книги «Мы и наши тела», подаренной родителями в день начала менструаций. Так что в первый раз, когда она пыталась сделать Рону минет, ей потребовались его терпеливые инструкции. Впрочем, по ее воспоминаниям, несмотря на весь хваленный опыт с Лавандой, у него ушла целая вечность, чтобы разобраться, что делать, когда он наконец-таки забрался к ней в трусики. Конечно, когда он понял, куда нужно ткнуться, все было очень мило, но ни в какое сравнение не шло с тем накалом, что она испытала сегодня с Драко, который, кажется, с точностью до миллиметра знал, где и как она хотела, чтобы ее касались, и заставил ее кончить в рекордно короткое время. Кроме того… Рон никогда не рычал, как Драко сегодня. Никогда…

Воспоминание об этом заставило ее вздрогнуть.

– Замерзла? – спросил он.

– Немного. – Ей и вправду было чуть зябко. Она все еще лежала на нем, то есть фактически служила ему живым одеялом, в то время как саму ее от буйства стихий защищали одни лишь тоненькие хлопковые трусики. – Я бы надела рубашку, но она сейчас не особенно чистая.

В попытке согреть ее, он потер ее руки ладонями.

– Это была благородная жертва со стороны твоей рубашки. Знаешь, могла и мою использовать.

– Моя была ближе. Ты, вероятно, пытался установить мировой рекорд по расстоянию, на которое можно забросить рубашку, – сказала она, кивая на хлопковый клубок, который долетел почти до кухни.

– Ну впечатляет же, правда?

Она села и провела рукой по волосам.

– Даже знать не хочу, как они сейчас выглядят, – предупредила она до того, как он прокомментировал ее движение.

– По-моему, очень сексуально, – сказал он, оценивающе встрепывая ее волосы.

– Знаешь, твои не лучше, – ехидно заметила она.

– Да, но я могу сделать так, – хитро ответил он, несколько раз пригладив ладонью платиновые пряди, – и выглядит прилично. А тебе, похоже без личной системы укладки не справиться.

– Ну не повезло ли тебе? – спросила она насмешливым тоном. Она уже отчаялась справиться со своими волосами и как бы невзначай закрыла грудь руками. – Так… ты одолжишь мне футболку или рубашку?

– Почти уверен, – он хитро улыбнулся, поднялся с дивана, подхватил с пола свои боксеры и отправился в комнату. Когда он вернулся, в руках у него были те самые футболка и беговые шорты, что он одалживал ей во время дождя. Она невольно улыбнулась, увидев старых знакомцев. – Узнаешь?

– Еще бы, в первый раз они мне идеально подошли, – сказала она, натягивая футболку. Она опускалась до самых бедер.

– Они пахли тобой, – внезапно серьезно сказал он. – Даже после того, как ты их постирала. Когда я надел их на следующий день в парк, они настолько сильно пахли тобой, что я едва выдержал. В хорошем смысле, – быстро добавил он, видя, как исказилось ее лицо.

– Отвернись на секундочку.

Он подчинился. Она стянула трусики и быстро надела его шорты.

– Спасибо.

– Без трусишек расхаживаешь? – спросил он, оборачиваясь к ней и глядя ей в лицо.

Она закатила глаза.

– А что ты думаешь? Я запасные трусики в сумке не ношу. Или я и их могу у тебя одолжить?

– Дай-ка подумать, – он потер подбородок. – Нет, нет, я уверен, шлюшки с печенюшками забрали свои домой. Уж прости.

– Какая жалость!

– И не говори! Слушай, я заскочу в душ на минутку. Чувствуй себя как дома. Глазурь в морозилке. – Он улыбнулся ей и собрал с пола свою скомканную одежду перед тем, как исчезнуть в ванной.

Гермиона тоже подобрала свою одежду, скатала ее в клубок и положила рядом со своей сумкой. Потом пошла на кухню, налила себе стакан воды и стала всерьез обдумывать за и против того, чтобы исследовать его квартиру, пока он был в душе. С одной стороны, она просто должна была знать, если у него где-то секретный тайник с прутиками, похожими на волшебные палочки, или чем-нибудь типа ингредиентов для зелий. С другой стороны… если он увидит, как она роется в его вещах, она потеряет его доверие. Этим она уж точно не хотела рисковать, с обеих, личной и профессиональной точек зрения. Так что она просто вылила холодный ромашковый чай в раковину, помыла кружки и вернулась на диван.

Вода перестала литься. Она услышала, как отдернулась занавеска.

– А ты осознаешь, что сейчас почти два ночи? – крикнул он из-за двери.

– У тебя что, часы в душе? – отозвалась она.

– Конечно. – Он вышел в гостиную, обернутый одним полотенцем. – А у тебя что, нет?

– Нет, – она обернулась к нему. Мерлин… он выглядел потрясающе в полотенце. Она даже не пыталась не пялиться.

– Нравится, Грейнджер? – он встал в модельную позу и хитро ухмыльнулся.

Она вздернула подбородок.

– Да я просто оцениваю твой выбор полотенец.

– Иии?

– У тебя отличный вкус на полотенца.

– Благодарю. – Он ушел в спальню и вернулся в одних боксерах. Повесил полотенце на крючок в ванной. – А теперь ты, очевидно, оцениваешь мой вкус на нижнее белье?

– А ты, очевидно, и в этом хорош, – сказала она. Господь Бог… вот это пресс.

– Благодарю. А у тебя отличный вкус на мешковатые беговые шорты.

Она бросила в него диванной подушкой. Он поймал ее одной рукой и отпил ее воды.

– Знаешь, я вообще не говорила, что ты можешь это пить.

Он выплюнул воду обратно в стакан.

– Фу. Отвратительно, – прокомментировала она.

– Ага. Веду себя как ребенок. Но замечу, что это ты пыталась начать бой подушками.

– Так, я просто обязана налить себе свежей воды, а ты наслаждайся гадостью в своем стакане.

Он прошел за ней на кухню. Пока она наливала себе новый стакан, он обвил ее талию руками и уткнулся лицом в ее шею. Он знал, что если начнет целовать ее, то они закончат на диване, поэтому даже не сделал попыток. А вместо этого промурчал ей в ухо:

– Ты ведь останешься?

Она была застигнута врасплох одновременно его словами и близостью его тела.

– Что? – готовым сорваться голосом спросила она.

– На ночь. Останешься здесь?

– Оу… Я… Я не знаю, Дрейк.

– Пожалуйста? Уже поздно. Нам не обязательно… ну… еще что-то делать. Просто останься. Со мной. На всю ночь.

Она прикусила губу.

– Я просто…

– Да я могу даже перебраться на диван. А ты останешься на кровати. Пожалуйста, – словно кот, просящий его погладить, он потерся носом о ее кожу и едва удержал себя от поцелуя.

Она повернулась к нему. Мягкость его взгляда все еще казалась удивительной. Она положила руки на его затылок и, притянув его ближе, нежно поцеловала. Она почувствовала, как он напрягся, но не попытался пойти дальше их невинного объятия.

– Ладно, – сдалась она. – И мы можем вместе спать на кровати. Но… только спать. Я устала.

– Конечно. – Он счастливо улыбнулся и притянул ее к себе, целуя в лоб.

***

В квартире нашлась запасная зубная щетка, и Гермиона приняла быстрый душ. Эффект от которого, впрочем, сошел на нет, когда он увидел ее, завернутую лишь в одно из его банных полотенец, и на кровати произошло, скажем так, «столкновение», уж очень напоминающее эпизод, случившийся ранее на диване.

Совершенно выбившись из сил, опустошенные, с туманом в головах, пьяные от запаха кожи друг друга, они лежали на кровати, пытаясь отдышаться. Она едва справилась с собой, чтобы пробормотать:

– Я же сказала… только спать.

– Ммм, – довольно промычал он. – Сказала, – и поцеловал ее в плечо.

Она положила голову на его грудь и натянула одеяло.

– Спокойной ночи, Дрейк.

– Спокойной ночи, Гермиона.

Его дыхание стало спокойным и ровным. Она закрыла глаза и вскоре тоже впала в глубокий, удовлетворенный сон.