Текст книги "Тринадцатая ночь (СИ)"
Автор книги: nelpher
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
– Все взял, что хотел?
Он в последний раз оглядел гостиную.
– Да. – Поднял портфель, но и шага не ступил, чтобы присоединиться к ней.
– Хорошо. Тебе придется… тебе придется держаться за меня, чтобы это сработало.
– Верно. – Он медленно пересек гостиную и встал подле нее.
Она посмотрела на него. Волосы в полнейшем беспорядке, с глаз не спала краснота. Она приготовила палочку, когда он обвил руку вокруг ее талии.
– Я не забуду, Грейнджер, – прошептал он ей на ухо. – Как я могу?
Она сглотнула, крепко закрыла глаза и трансгрессировала.
***
Гарри уже был в ее офисе, когда они добрались туда.
– Чего так долго? – воскликнул он, бросившись им на встречу. – Я уже начал волноваться. Когда я прочел, что ты… – Он схватил ее за плечи и глянул в лицо, несомненно пошедшее красными пятнами и заплаканное. – Ты в порядке?
– Нормально, Гарри.
Она бросила взгляд на Драко. Он смотрел в пол, сжав ручку своего портфеля так, что побелели костяшки пальцев.
– Уверена?
– Да.
Любой другой сказал бы: «Не верю, что ты это сделала, Гермиона!» или «Почему ты сначала не посоветовалась со мной, Гермиона?» или «Ты по-королевски облажалась, Гермиона!».
Но не Гарри. И потому он был единственным, кому она рассказала. Он даже смог выдавить почти сердечное «Здравствуй, Малфой», на которое получил в ответ короткий кивок и такое же почти сердечное «Поттер».
– Я поговорил с Бруствером. Он… эээ… не рад.
– Об этом я догадалась. Насколько все плохо?
– Ну… Думаю, в жабу он тебя не превратит, но фейерверков в свою честь тоже в ближайшее время можешь не ждать. Он немедленно хочет видеть вас обоих.
Она коротко выдохнула.
– Спасибо, Гарри.
– Поговорим позже?
– Да. Я пришлю тебе сову.
Он обнял ее и прошептал на ухо «Удачи». Еще раз кивнул Малфою и покинул офис.
Она достала палочку из кармана и уложила ее в бумажный пакет.
– Ты чего делаешь? – спросил Драко.
– Готовлюсь с ней расстаться. Будет проще, если не придется смотреть.
Он снова упер взгляд в туфли и ничего не сказал.
***
Все оказалось не так плохо, как ожидала Гермиона. Бруствер, конечно, отстранил ее ото всех дел, связанных с перемещенными, но палочки не лишил. Даже не уволил, вместо этого назначив ее на позицию в департаменте Благосостояния магических существ, где ей надлежало отвечать за связь с домашними эльфами. О большем она и просить не могла и была жутко благодарна.
Драко тоже получил место в Министерстве. Он служил специальным советником Бруствера, информируя его о местах, где возможно скрывались Пожиратели Смерти, и помогая разрушать новые заклинания. Иногда он даже работал с Гарри, что, по словам последнего, поначалу было странно, но они вскоре нашли способ мириться с присутствием друг друга и вести себя прилично. Гарри говорил Гермионе, что Драко хорош в своем деле, и, хоть его сначала и коробило, теперь, кажется, он действительно наслаждался борьбой с оплотом Пожирателей Смерти.
Их кабинеты были в абсолютно разных частях Министерства. Иногда, когда она решала не поедать обед прямо за рабочим столом, то видела его в кафетерии, но в другие разы их дорожки едва ли пересекались. И Гермиона была даже рада этому, потому что один его вид заставлял ее внутренности обрастать льдом, а легкие – сжиматься стальными обручами.
В ноябре она помирилась с Роном. Он был зол на нее за то, что она все от него скрывала, она была зла на него за любопытство, и оба злились друг на друга за бесконечный сволочизм. Но потом они посмеялись, обнялись, и он рассказал ей, что собирается попросить Джери выйти за него, и Гермиона искренне порадовалась за друга. Ни один и словом не обмолвился о Драко Малфое.
В конце ноября в Норе праздновали помолвку Рона и Джери. Гермиона не очень-то хотела идти, но Гарри попросил ее быть там, и она не могла отказать. Каделл тоже там был, с ним было приятно поговорить, и они договорились как-нибудь поужинать. Рон прямо просиял, когда она рассказала ему об этом.
У Каделла был отвратительный вкус на рестораны, и она подразнила его за это, и он улыбнулся ей своей застенчивой, немного глупой улыбкой. Она позволила ему поцеловать себя, и его губы были теплыми и мягкими. Но на поцелуе у двери все закончилось.
В начале декабря она видела Драко, попивающим сливочное пиво в обществе Астории Гринграсс в «Трех метлах». Губу пришлось закусить так сильно, что она ощутила кровь и ушла до того, как он мог ее заметить.
На Рождество Каделл подарил ей первоиздание «Метафизической Трансфигурации: Теория в действии» авторства Сельвина Суссмана. Она улыбнулась, открыв подарок, и восхитилась тем, как хорошо сохранилась книга, пообещав, что на ее книжной полке ей будет отведено почетное место. А потом рассмеялась, когда он открыл ее подарок: точно такой же. Они провели чудесный вечер, и она почти пригласила его к себе, когда он провожал ее до дома. Выпей она чуть больше гоголя-моголя в Норе, то наверняка бы пригласила… Но, если бы да кабы…
Она уже собиралась отправиться в постель, когда сова плавно спустилась к ее окну, постучав по стеклу. Она посмотрела на часы: от Рождества оставалась еще пара минут. К лапке совы была привязана маленькая коробочка в красной обертке. Без записки.
В коробочке оказалась маленькая идеально сложенная салфетка-роза.
Она вернула ее в коробку, сжала в кулаке и проревела, пока не уснула.
В январе Каделл попросил ее пойти с ним на свадьбу Джинни и Гарри. Гермиона заметила, что просить ее идти с ним нет смысла, потому что их обоих и так пригласили. Он заметил, что на вопрос она так и не ответила. Она только улыбнулась, поцеловала его в щеку, но ничего не сказала.
В День Святого Валентина Гермиона работала допоздна. В конце-то концов, у домовых эльфов началась нешуточная эпидемия ушной сыпи! Каделл сказал, что понимает. Она была уверена, что он соврал.
В марте ей вдруг захотелось вычистить квартиру. Она сказала себе, что это все влияние весеннего тепла и света, а вовсе не потому, что она потеряла свое любимое перо. Какова бы ни была причина, но факт оставался фактом: жила она практически в помойке. Она проводила столько времени в Министерстве, что домашняя работа оставалась несделанной, и, хоть справиться со всем можно было в прямом смысле мановением волшебной палочки, порой и это казалось слишком большим усилием. Но сегодня горы мусора буквально позвали ее, и она решительно собиралась их разобрать.
Последняя куча невычищенных книг и бумаг громоздилась в углу ее спальни. Она была такая старая, что Гермиона даже вспомнить не смогла, что там было такое. Начав просматривать их, она замерла. Там были ее сентябрьские заметки о заклинаниях памяти. А на дне этой кучи была записная книжка, та, в которую был зачарован копироваться дневник Драко. Еще не соображая, что она делает, Гермиона открыла чистую страницу и написала первое, что пришло в голову:
«Безмолвно тая от печали черной,
Как статуя Терпения застыв,
Она своим страданьям улыбалась.
Так это ль не любовь?»
Потом она закрыла записную книжку и положила ее на прикроватную тумбу. Все остальное из кучи отправилось в книжный шкаф.
Каждый день перед сном она проверяла записную книжку. Ответа, разумеется, не было. И с чего ему хранить блокнот, в котором он когда-то детально описывал, как сходил с ума?
Но потом… в последний день марта, когда она уже хотела проклясть себя за такую дурость и выбросить записную книжку в мусорку, с открытым от удивления ртом она увидела появляющиеся заковыристые буквы под своим собственным убористым почерком:
«Это о тебе, Грейнджер?»
Она скинула с себя одеяло, попутно перевернув стакан воды и стопку книг, в бешенной попытке найти перо. Как только она откопала его, то сразу кинулась обратно к записной книжке, но потом поняла, что не знает, что сказать. Поэтому просто написала:
«Драко?»
Ответа не было. Наверное, он отошел. Слезы стали заполнять глаза, и она, разочарованная, почти уже отбросила перо, как появились слова:
«А кто, на хрен, еще это может быть?»
«Ты сохранил блокнот?»
«Нет. Вырвал лист, чтобы использовать его как закладку для Шекспира».
«Ааа… Он все еще у тебя?»
«Очевидно».
«Да. Полагаю, этот вопрос тоже был глупым».
«Когда ты написала те строки из 12ой ночи?»
«Несколько недель назад. Спасибо за цветок на Рождество. Я хотела поблагодарить тебя лично, но не знала, что сказать».
«Пожалуйста. Клочок слишком маленький. Больше ничего не влезает. Увидимся».
Она хотела ответить, но бумага не приняла больше ни капли чернил. Она прижала записную книжку к груди и сделала тщетную попытку заснуть.
В первую действительно теплую субботу апреля она отправилась в свой любимый маггловский парк и устроилась там на одеяле с книгами. Может, она слегка переоценила свою скорость чтения, но ей вовсе не хотелось остаться ни с чем, когда солнце будет еще сиять. Так что она стащила первую из пошатывающейся стопки книгу и растянулась на одеяле, подвернув джинсы как можно выше, чтобы впитать каждый лучик. Вскоре Гермиона была поглощена чтением, и оттого немного вздрогнула, когда кто-то сверху произнес:
– А найдется место на одеяле для еще одного человека или оно тоже зарезервировано под книги?
Сердце ее пропустило удар, когда она услышала голос. Его голос. Она обернулась и посмотрела на него. Темную фигуру обрамляло солнечное сияние.
Она села, отодвинула стопку книг с одеяла и жестом пригласила его присоединиться к ней. Как только он сел, она обратила внимание на его одежду: нейлоновые шорты, кроссовки и белая футболка. Она усмехнулась этому туалету.
– Воняю, наверное, – сказал он, устроившись рядом с ней.
– Верно подмечено. – Конечно, он не вонял. Просто пах солнцем и собой. – Все еще бегаешь, а?
– Ага. Ничего с этой привычкой поделать не смог.
– Как поживаешь?
– Нормально. Ты?
– Жаловаться не на что.
– Хорошо.
– Да.
– Так… эээ… – начала было она, отчаянно желая продолжить разговор, но растеряв все слова. – Часто приходишь в этот парк?
– Иногда. Рядом с моей квартирой есть другой, намного ближе, обычно хожу туда, но сегодня мне хотелось прогуляться.
– Понятно.
– Грейнджер…
– Драко…
Оба неловко рассмеялись, потом одновременно повернулись друг к другу, чтобы заговорить, и тут же уткнулись в свои руки.
– Просто хотел пригласить тебя на чашечку чая к себе как-нибудь, – сказал он.
– Забавно. Я то же самое хотела сказать, – она улыбнулась ему. От этого стало необыкновенно хорошо.
– Я настаиваю, – сказал он.
– О, нет, – ответила она. – Я тебе должна. После всего того чая, что ты сделал для меня, когда… – ее голос сорвался.
– У меня, Грейнджер, – твердо сказал он. Взял ее перо и нацарапал адрес на уголке ее записной книжки. – В следующую субботу? В два?
– Звучит отлично.
– Ну и увидимся.
Он поднялся, разгладил воображаемые складочки на шортах и попрощался. Она смотрела, как он убегал, пока деревья на горизонте не проглотили его. Счастье бабочками порхало в животе и отражалось на ее лице.
========== Глава 21. Но он не был… ==========
Неделя тянулась мучительно долго.
В среду позвонил Каделл узнать, есть ли у нее планы на субботний вечер. Технически планов не было, но ему она этого не сказала, вместо того согласившись пропустить пару стаканчиков в «Убежище» в пятницу после работы. Джери, Рон, Джинни и Гарри тоже должны были прийти, так что это вроде как и не было свиданием.
Насчет последней части она ошиблась. И поняла это еще до того, как Каделл даже пришел. Джери и Рон умиленно глядели друг на друга и болтали о предстоящей свадьбе. Гарри и Джинни хихикали над чем-то своим и держались за ручки под столом. Когда Джинни предпочла огневиски кружку тыквенного сока, Гермиона с подозрением изогнула бровь, глядя на Гарри. Он пожал плечами, ухмыльнулся и обменялся с Джинни понимающим взглядом. У Гермионы просто челюсть отпала. Гарри прижал палец к губам, глянув на Рона и Джери, которые так были увлечены друг другом, что не заметили этот короткий немой диалог, развернувшийся за их собственным столиком.
Гермиона практически разрывалась от желания задать вопрос, но попридержала язык. Когда она уже собиралась претворить в жизнь гениальный план, в котором ей удавалось перехватить Гарри и Джинни наедине, появился Каделл. Гермиона сделала все, чтобы ее лицо осталось непроницаемым и поприветствовала его.
– Привет, Мермиона, – сказал он.
– Калелл, – она кивнула, целуя его в щеку. Рон бы вздрогнул, услышь он этот обмен репликами.
– Ну, что пьем? Я плачу за следующий круг.
– Ты отличный человек, Каделл, – сказал Гарри, и все подняли свои напитки с барной стойки.
– Как дела на Совиной почте? – спросила Джинни.
– Ну, не считая то, что я постоянно пахну совиным дерьмом, все отлично.
Они искренне рассмеялись. Гермионе подумалось, что шутка вышла бы более смешной, не пахни Каделл совиным дерьмом так сильно в действительности. Мысль об этом заставила ее подумать о футболке и беговых шортах Драко, тех самых, что она носила дома после того, как они ходили на пьесу. Она их так и не вернула, и частенько спала в них, даже когда его запах выветрился.
– Эй, Гермиона, ты вообще с нами? – спросил Рон, помахав рукой перед ее лицом.
– Прости. Просто задумалась о работе.
– Нууууу, как обычно, в общем.
– Да иди ты, Рон. Кто бы говорил. Спорю, ты даже не слышал, как мы с Каделлом стебались над тобой две минуты назад.
– Ты это о чем?
– Ни о чем.
Но Рон уже стал раздражаться.
– Расскажи!
– Калелл, над чем мы там стебались?
– Ни над чем, Мермиона.
Лицо Рона запылало пурпуром.
– Очень, блин, смешно, – пробормотал он.
Все за столом расхохотались, и Гермиона почувствовала себя намного уютней. Каделл так прекрасно вписывался в круг ее старых школьных друзей, что она порой забывала, что он никогда не ходил в Хогвартс. Он никогда не хрупал конфетами с любыми вкусами в поезде, и не практиковался в заклинаниях с ОД, и не хихикал на уроке зельеварений, когда котел одного из слизеринцев дико заскакал по классу.
Когда Джинни отлучилась в туалет (уже, кажется, в пятитысячный раз), Джери по доброй девичьей традиции отправилась с ней, но Гермиона отказалась. Рон немедленно обратился к Каделлу, желая обсудить с ним шансы «Гарпий» в следующем сезоне. Каделл неуютно поерзал на своем месте, но ответил вежливо, хоть и слишком напористо. Гермиона только усмехнулась на это про себя. Пока они болтали, она наклонилась через стол к Гарри.
– Итак? – прошептала она.
– Итак, что? – спросил он, отчаянно пытаясь скрыть рвущуюся на губы широкую улыбку.
Она нетерпеливо вздохнула и пробарабанила пальцами по столу.
– Когда? – спросила она.
«Ноябрь», – одними губами ответил он.
Она попыталась ахнуть как можно незаметней.
– Конечно, я слежу. Я даже ношу специальные очки, чтобы лучше все видеть. Верно, Гермиона?
– Что? – она взглянула на Каделла, продолжая бесконтрольно улыбаться. – А, да. Да. Он мне их показывал. Потрясающие очки.
– А чего это ты такая радостная? – с подозрением спросил Рон.
– Да, ничего. Просто… работа.
– Работа? Ты и вправду ненормальная, Миона, – сказал Рон. – Куда это Джинни и Джери запропастились?
– А, ты знаешь – женщины вечно подолгу пропадают в уборной, – сказал Гарри, вытянув шею и оглядывая бар.
Гермиона уже хотела предложить сходить и посмотреть, что там с ними, когда Джери вернулась за столик одна.
– Гарри, Джинни себя что-то плохо чувствует. Съела, наверное, что-то не то. Попросила сказать тебе, что будет ждать тебя дома.
– Бедняжка Джин, – сказал Гарри. – А я ей говорил, что этот лосось выглядел подозрительно. Ну, я лучше пойду, ребята.
Вскоре после того, как все попрощались с Гарри, Рон и Джери тоже решили закругляться, оставив Гермиону и Каделла наедине, то есть произошло именно то, чего она так хотела избежать при встрече с ним.
Они сидели и говорили о книгах, о политике, и даже рассказали друг другу пару забавных историй из детства. Гермиона рассмеялась от того, с каким восторгом Каделл описывал Артура Уизли, использующего шариковую ручку, а он был поражен, как легко и быстро она переводила детские стишки в древние руны. Вечер пролетел быстрее, чем она ожидала. С Каделлом было очень легко: он всегда возвращал ей улыбку.
Когда они допили напитки и расплатились по счету, он потянулся к ней через столик и взял ее ладонь.
– Хочешь, поедем ко мне?
Рот ее открылся, но ни одного звука из него не вылетело.
– Я… черт… прости, Гермиона. Я слишком тороплю события. Черт. Правда, прости. – Он закрыл лицо руками. Даже через маленькие щелочки между пальцами было видно, как сильно он покраснел. Он раздвинул указательный и средний палец, открыв один темно-коричневый глаз. – Прости, – сказал Каделл еще раз.
Он выглядел такой невинной овечкой, что она не могла удержаться от смеха.
– Да все нормально, – сказала она, оттягивая его руки от лица.
– Прости. Я… черт. Прости.
– Можешь прекратить извиняться, глупенький. Я… вроде как нахожу твою искренность очаровательной.
– Правда? – смущение на его лице сменилось надеждой.
– Да. Но…
– Но? – Надежда превратилась в смирение.
– Но к тебе я пойти не могу.
– Нет?
– Нет.
– Гермиона? Могу я еще немного попользовать свою очаровательную искренность?
– Если пожелаешь, – она продолжала улыбаться, но теперь уже как-то натянуто.
– К чему… эээ… к чему это все идет? У нас с тобой, в смысле. Я просто хочу быть честен. Ты мне очень нравишься. Очень-очень. Ты умная и такая милая. И мне иногда кажется, что тебе нравится быть со мной и ты хочешь продолжать видеться, а иногда ты такая… отстраненная.
– Каделл, ты мне правда нравишься. И мне нравится быть с тобой.
– Но…?
– Но… я просто… – она вздохнула. Он действительно был очень милым. И умным. И забавным. И год назад она бы, наверное, сочла за счастье быть с ним. И у них бы родились милые ребятишки с угловатыми подбородками и пушистыми волосами, и эти малыши научились бы читать раньше, чем ходить. Но теперь?..
– Ты просто что?
Но теперь она не могла больше держать его на поводке. Это было нечестно.
– Я просто… ну… у меня есть чувства к кое-кому другому.
– А, я так и знал, – он положил подбородок на открытую ладонь и вздохнул.
– Знал?
– Это ведь Рон, верно?
Непроизвольный смешок сорвался с губ Гермионы.
– Рон? Нет. Этот кораблик давно уплыл.
– Тогда… кто это?
– Просто… кое-кто, с кем я ходила в школу.
– Гарри?
– Нет, – ответила она, слишком энергично покачав головой. – В Хогвартсе было больше двух учеников мужского пола, Каделл.
– Знаю, – согласился он. – Просто я надеялся, что это кто-то тебе недоступный.
– Каделл…
– Потому что кто бы этот парень ни был, раз это не Рон, который уже обручен с моей сестрой, и не Гарри, который вот-вот станет отцом… не смотри на меня так, уверен, ты тоже догадалась… кто бы этот парень ни был, как только он поймет, какое ты сокровище, у меня уже шанса не будет.
– Мне жаль.
– Знаю.
– Когда-нибудь ты сделаешь другую девушку самой счастливой на свете. Ты ведь это знаешь, верно?
Он криво невесело улыбнулся.
– Я вроде как надеялся, что это будешь ты, – сказал он, слезая с барного стула.
– Мне жаль, – повторила она, понятия не имея, что еще можно сказать.
– Даже в половину не так, как мне. – Он взял ее ладонь в свою и прижал к губам. Они были теплыми и мягкими, как и всегда, но по ее коже не пробежал жар от этого прикосновения. – Увидимся как-нибудь, Гермиона.
– Увидимся, Каделл.
Она не знала, что ей надлежало чувствовать, глядя, как он выходит из бара. Грусть? Облегчение? Сожаление? Вину? Она решила, что чувствует всего понемногу. Но все эти эмоции с лихвой перекрывались тревогой и восторгом, как только она думала о том, что ей предстоит сделать завтра. И потому она точно знала, что поступила правильно, оттолкнув Каделла. Он был милым. Он был безопасным. Но он не был Драко.
========== Глава 22. «Английское» чайпитие ==========
Комментарий к Глава 22. «Английское» чайпитие
Моя личная рекомендация к этой главе – песня Jon McLaughlin “Human”
Суббота
За секунды, прошедшие после ее стука в его дверь, Гермиона успела поразиться, как знакомо было это ощущение. Совсем не так давно она делала ровно то же самое, хоть обстоятельства и были совершенно другие.
Желудок вытворял не пойми что. От каждого вздоха ледок прорастал во внутренности с новой силой. Она слышала каждый шаг, что он делал по квартире, и во рту от этого становилось все суше. Когда он наконец открыл дверь, язык буквально прилип к небу.
– Грейнджер, – поприветствовал он.
– Здравствуй, – смогла пробормотать она.
– Входи, – жестом пригласил ее он. Она выдавила улыбку и подчинилась.
Квартира была намного меньше, чем Гермиона представляла. На самом деле, по сравнению с Малфой-Мэнором она была просто крошечной. И, хотя Министерство конфисковало особняк, денег у Драко все равно должно быть полно. Так почему он живет здесь?
– Ты не это себе представляла? – спросил он, очевидно заметивший ее расширенные от удивления глаза от осмотра его жилища.
– Не совсем. Но здесь очень мило. Правда. – Она действительно не врала. Мебель была новая и современная: черный кожаный диван, стеклянный кофейный столик и книжная полка темного дерева. К ней, конечно, и было немедленно привлечено внимание Гермионы.
– На это не жалко было раскошелиться, – сказал он, когда она уже начала изучать книги.
– Еще бы.
Полки были заполнены стандартным набором любого волшебника: старые учебники из Хогвартса, биографии знаменитых ведьм и волшебников, руководства по игре в шахматы и квиддич. Но затесались среди этих томов и другие тексты – те, которые напоминали о его прошлой жизни: кулинарная книга, книга о футболе и, конечно, «Полное собрание сочинений Уильяма Шекспира». Она провела пальцами по корешку книги.
Единственной фотографией на полке было обрамленное фото Драко, еще начинающего школьника, и его матери. Она наклонялась к нему, чтобы затянутой в перчатку рукой стереть невидимое пятнышко с его щеки, а потом поворачивалась к камере и улыбалась, а Драко обнимал ее.
– Мне разрешили покопаться в вещах из Мэнора, – сказал он. – Книги и фото – оттуда.
– Я… я не… – она быстро отвернулась от фотографии, густо покраснев.
– Там были и другие снимки, но мне только этот понравился, – продолжал он, игнорируя, а то и вовсе не заметив ее бормотание.
– Так… эмм… давно ты тут живешь?
– Несколько месяцев. Они поначалу и не знали, что со мной делать. Я жил в отеле, пока они не дали мне доступ к семейному банковскому счету, – начинал он так, будто дело-то было житейское, но вскоре в голосе зазвучала горечь. – А там уже они не могли диктовать мне, где жить и что делать.
– И ты… переехал сюда?
– Да.
– И тебе… нравится здесь?
– Да.
– Хммм.
Они все еще стояли по разные концы комнаты.
– Ну, отлично.
– Да.
Она положила сумку на пол и оглядела остальную часть квартиры. Окон здесь было намного больше, чем в его предыдущем жилище, но не было телевизора и посудомойки. Но во всем остальном (не учитывая, что на книжной полке книги все же присутствовали) квартира жутко напоминала местечко, в котором он жил в маггловской части Англии.
– Полагаю, что окна на кухне выходят не на помойку?
– Иди посмотри.
Он провел ее на кухню. Там был маленький столик с двумя стульями, плита, на которой грелся чайник, и огромное окно, открывавшее живописнейший вид на парк через дорогу.
– Улучшение налицо, – заметила она, положив локти на кухонную стойку, а подбородок на тыльную сторону ладоней. Деревья в парке были охвачены белым и розовым цветением.
– Ну, не знаю, – задумчиво протянул он, опираясь на стойку рядом с ней. – Я вроде как скучаю по крысам, шныряющим среди мусора в поисках старой заплесневелой картошечки.
– Да уж кто бы не скучал! Здесь такого не увидишь. Одни деревья, да цветочки, да трава. Скукотища.
– Абсолютная.
На плите засвистел чайник.
– Кстати, пахнет у тебя фантастически, – заметила она, пока он разливал чай по чашкам.
– У меня яблочный пирог в духовке.
– Да иди ты, – она неверяще посмотрела на него.
– Чего?
– Ты печешь?
– Духовка, конечно, волшебная, потому что проводить сюда электричество – слишком много мороки, оно того не стоило.
– Знаю, – начала она, подойдя к столу, – просто я всегда думала, что твое увлечение готовкой было результатом подсознательного желания варить зелья.
К концу ее голос сорвался, когда она осознала, как жестоко звучали ее слова. Она не просто в очередной раз показала себя невыносимой всезнайкой, но и превратила его в объект психоанализа. И, хоть в чем-то она могла быть права, все же… говорить этого в открытую не стоило. Он не ответил, вместо того заколдовав руки и вытащив противень из духовки.
– Проще, чем в варежках с хреном, а? – спросила она, попытка загладить сказанное была слабенькой.
– Типа того.
– Драко, прости, что я сказала…
– Да забудь ты, Грейнджер, – он начал резать пирог.
– Хорошо. – Она переступила с ноги на ногу, засунула руки в карманы, вытащила их и наконец скрестила на груди, сев за стол.
Завитки пара поднимались над куском яблочного пирога, который он поставил перед ней. Рот у Гермионы наполнился слюной.
– Спорю, с мороженым будет просто непередаваемо, – сказала она.
– Ну, у меня его нет.
– И так хорошо. У меня все равно зубы болят от резкого перепада температур.
– А твои родители-дантисты ничего не могли с этим сделать? – он сел напротив нее и положил салфетку на колени.
– Я никогда их не просила, – сказала она.
– У тебя оба родителя специализируются на лечении зубов, и ты никогда не подумала попросить их вылечить твои? – с иронией спросил он.
– Это довольно напряжно, когда твои родители – дантисты. Я при них и конфетку стеснялась съесть. Ты бы видел, как разочарованно они выглядели, когда поняли, что у меня будет неправильный прикус. Как будто я их подвела. Так что я решила, что небольшая чувствительность зубов того не стоит. – Она отломила кусочек пирога вилкой и съела. – Очень-очень вкусно.
– Ты на полном серьезе говоришь мне, что родители были разочарованы тобой из-за зубов?
– В смысле, они не то что отреклись от меня из-за этого, но… а чего ты так на меня смотришь?
– У тебя красивые зубы, – сказал он, отпивая чай.
– Полагаю, тут я должна тебя поблагодарить. Твой Дантисимус просто чудо сотворил с моей улыбкой.
– Я метил в Поттера.
– Ну, теперь-то мне намного легче!
Он пожал плечами.
– А что твои родители сказали про творчество Мадам Помфри?
– Они никогда не хотели, чтобы я использовала магию для исправления зубов. Считали, что старые добрые брекеты справятся лучше.
– Как интересно.
– А то, – ответила она.
– Ты же не поверила, что я нахожу это интересным?
– Драко, мои родители маггловские зубные врачи. Как вообще ты можешь находить это интересным?
– Не делай обо мне поспешных выводов, Грейнджер, – он посмотрел на нее тяжелым взглядом. Она сосредоточилась на своей тарелке и размазала последний кусочек пирога по ней.
– Прости, – пробормотала Гермиона.
– Ты знаешь, как умер мой отец? – спросил он, голос еще был резковатым.
– Да.
– Я не спрашиваю тебя, что именно вызвало его смерть.
– Тогда о чем ты спрашиваешь?
Резкость из его голоса передалась и ей.
– Я спрашиваю, знаешь ли ты, о чем мой отец думал, когда умирал.
– Конечно, не знаю.
– Он был во мне разочарован, Грейнджер.
– Ты этого не знаешь.
– Знаю.
– Да как такое можно знать? Ты даже рядом не был, когда он умер.
– Он должен был быть во мне разочарован. Я подвел его во всем.
– Драко… то, что он, наверное, заставлял тебя делать…
– Это не важно, – он завозил своей чайной ложкой по столу.
– Уверена, что еще как важно, – она в ответ завозила своей.
– Не для него.
– А как насчет тебя? Как… насчет твоей матери?
Он снова взял со стола чайную ложку и гневно стал помешивать чай.
– Это совсем другое… – начал было он, но потом закрыл рот, глядя, как ложка крутится по кружке. – Бруствер сказал, что собрал комитет, который пересматривает наложение заклинания на всех остальных. Ну, или разбирает горы бумажной волокиты и подобной кучи мусора, – он остановил ложку и отпил немного чая. – Она все еще счастлива? – голос смягчился. – В Штатах?
– Да, – сказала она, положив вилку на тарелку. – Гарри показывает мне папку каждую пятницу. Она в будущем месяце устраивает огромную вечеринку для детей какого-то известного гольфиста.
– Она… с кем-нибудь встречается?
– Не думаю, что есть что-то серьезное. Но… одинокой она не кажется. Хочешь посмотреть папку? Думаю, я смогу ее для тебя скопировать.
– Нет.
– Уверен?
– Так проще.
– Хорошо.
– Но ты скажешь мне, если…
– Обещаю.
Выражение его глаз в эту секунду заставило ее захотеть взять его за руку, совсем как раньше, накрыть его ладонь своей, погладить костяшки его пальцев… Вместо этого она сказала, что чай очень вкусный.
– Это она меня научила, – ответил он. – Она всегда сама его делала, вместо того, чтобы наколдовать или попросить домашних эльфов принести его.
В любом другом случае упоминание домашних эльфов из дома Малфоев исторгло бы из Гермионы длинную тираду о благосостоянии магических существ, но в данной ситуации она сочла это неуместным.
– Где она этому научилась? – спросила она. А лучше бы промолчала.
– Понятия не имею, – он отглотнул еще чая. – Вряд ли у тети Беллы.
Гермиона буквально одеревенела от этого имени. Она открыла рот, но закрыла его до того, как успела что-нибудь сказать.
– Если сожмешь пальцы вокруг чашки еще сильнее, она треснет.
– Наверное, – ответила она сквозь зубы.
– Вот поэтому у нас ничего не получится, Грейнджер.
Она ослабила хватку и попыталась, чтобы голос не выдал ее беспокойства.
– Ты это о чем?
– Почему ты так загрустила после пьесы? И утром, после того, как мы переспали?
– Потому что знала, что долго это продолжаться не может. Так или иначе, это должно было кончиться.
– Ты все еще так думаешь?
Она закусила одну щеку, думая, как бы лучше ответить. А, черт с ним, решила она. Можно и правду резануть.
– Я не хочу, чтобы это заканчивалось.
– А как же твои гребаные друзья? Твоя семья?
Она не ответила. Но, очевидно, ее молчание стало самым красноречивым ответом.
– Ты полная дура, – резко сказал он голосом, полным презрения.
– Может и так.
Он что-то пробормотал под нос.
– Что?
– Ничего, – вздохнул он. – Послушай, мне нужно кое-что спросить у тебя.
– О чем? – она с подозрением посмотрела на него.
– О том, что со мной случилось.
– А я могу вести себя как сволочь, отвечая на вопросы?
Его брови поднялись так, что аж скрылись под волосами. Смешок сорвался с губ.
– Если пожелаешь, – ответил он.
– Хорошо. Тогда спрашивай.
– Во-первых, – начал он, глубоко вдохнув, – какому гребаному идиоту пришло в голову назвать меня Дрейк О. Малфорд?
Она улыбнулась в чашку, отчаянно пытаясь не рассмеяться.
– Я не могу тебе сказать.
– Это Дин Томас, верно?
– С чего ты взял?
– Потому что именно он пришел в больницу с тобой, когда я очнулся. И еще потому что он хренов идиот.
