Текст книги "Когда тают миражи (СИ)"

Автор книги: Nataniel_A

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

– Парни, вы молодцы, я горжусь вами! – поздравлял коллег после выступления Берту.

– Свершилось, босс наконец-то доволен! – рассмеялся Селсу.

– Мы просто порвали толпу! – восторгался Гума. – Видели, как всех унесло, когда мы грянули «Лихорадку»? Лукас, ну а ты чего молчишь?

– Я… это было очень… очень круто! – еле выдавил из себя парень, все еще находящийся в состоянии легкого транса.

– То ли еще будет!

– Но не расслабляемся, мы только в начале пути, – напомнил Берту.

– Ой, да пошел ты, у нас сегодня праздник, – отмахнулся от него Гума. – Идемте смотреть «Злых енотов».

– Сам смотри свою рыжую, я терпеть ее не могу, – скривился фронтмен. – Воображает из себя невесть что, хотя сама неудачница, каких поискать.

– Ну и сиди один, а мы с парнями пойдем отрываться, – потащил за собой Лукаса и Селсу барабанщик.

Впоследствии Лукас плохо помнил окончание этого вечера. Он старался сопротивляться попыткам Гумы напоить его, говорил, что ему пора домой, что его ждет жена, но тот упрямо наливал «еще по одной» в знак уважения к рокерскому сообществу и убеждал приятеля в том, что «коктейль слабый, с него ничего не будет». Лукас никогда раньше столько не пил, в отличие от своего визави, поэтому захмелел достаточно быстро и сильно. Он не знал, кто вызвал ему такси до Нитероя, должно быть, Берту позаботился.

Жади с беспокойством нарезала круги по своей не такой уж просторной квартире. За окном стремительно темнело, а Лукас все не возвращался и не возвращался. Она хотела было позвонить Иветти, чтобы спросить, что делать в такой щекотливой ситуации, но потом вспомнила, что у них не проведен телефон, а ближайший автомат находится возле бара, который в субботу вечером полон пьяниц.

– О, Аллах! – бормотала Жади, в очередной раз выглянув на улицу и не увидев никого, кроме соседей. – Аллах, за что мне это?!

Девушка почувствовала легкий укол совести после этих слов, будто бы сам Всевышний ответил ей, что она сама выбрала этот путь и всего лишь столкнулась с последствиями. Конечно, Лукас ведь западный человек. Мать часто предупреждала Жади, чтобы та близко не подходила к парням в школе и, упаси Господь, не общалась ни с кем из них. Они же совсем не как молодежь на Востоке: и пьют, и курят, и по ночам гуляют, что только ни делают. Жади и сама видела, какими неприятными бывают ее бразильские сверстники, но Лукас в эту парадигму никак не вписывался, и марокканка с гордостью думала, что ее муж «не такой». Не такой, как все прочие, самый лучший. Признать, что Феррас-младший всего лишь «сын своего Отечества», означало распрощаться со своими представлениями о нем. И это было для Жади ужаснее всего.

В дверь позвонили. Девушка со всех ног побежала открывать, и каково же было ее потрясение, когда в дверном проеме она увидела соседа, взвалившего себе на плечи до смерти пьяного Лукаса.

– Сеньор Жозевалду! – воскликнула Жади. – Что произошло?

– Куда его положить? – пропыхтел мужчина, затаскивая почти бездыханное тело в квартиру.

– Сюда, сюда, пожалуйста! – суетилась молодая жена, показывая дорогу к спальне.

– Он еще как-то умудрился добраться до дома, – удивлялся сеньор Жозевалду, – не иначе как на такси приехал. А потом, видимо, перепутал дверь, потому что завалился к нам с Ритой.

– Какой кошмар, – шептала Жади, глядя на мужа в таком непристойном виде. – Он же до безобразия пьян!

– Да ничего, завтра проспится, как новенький будет, – приободрил ее сосед. – Вы бы хоть это, обувь бы сняли с него, что ли.

– Что?.. Ах, да…

– Ну, я пошел, – попрощался сеньор Жозевалду, так и не дождавшийся благодарности за свою помощь. – Зовите, если что.

Жади не слушала, что он говорил ей, она даже не закрыла за ним дверь на защелку. Обувь с Лукаса она так и не сняла, зато с остервенением достала с антресолей слегка запылившийся чемодан.

========== 19. Разочарование ==========

Иветти проснулась посреди ночи от того, что кто-то настойчиво звонил в дверь. Женщина спешно накинула халат на ночную сорочку и отправилась выяснять, что за незваный гость потревожил ее сон.

– Жади! – ахнула она, когда увидела заплаканную девушку с чемоданом в руках.

– Иветти, прости за поздний визит, могу я пожить у тебя какое-то время?

– Боже, н-но… что случилось, Жади? Почему ты ушла от Лукаса?

– Все кончено, – решительно заявила Жади, с силой дергая бегунок на молнии чемодана.

– Да на тебе же лица нет! Он что, ударил тебя?..

– Он напился, как животное! – вне себя от гнева выкрикнула марокканка.

– Подожди, дорогая, успокойся, – подала ей Иветти стакан воды. – Сядь и расскажи мне по порядку, что произошло.

– Он выступал вечером в клубе, играл на своей гитаре, – Жади с трудом перевела дыхание. – А потом напился и приехал на такси в таком ужасном состоянии, что в дом его пришлось заносить соседу.

– Ты оставила его там одного?

– Конечно! Лукас мне противен, я не хочу даже касаться его!

– Жади! – огорченно воскликнула Иветти. – Надеюсь, что с Лукасом все будет в порядке. Скажи мне, такое случилось впервые?

– Да, впервые. Но это ничего не значит! – продолжала бушевать девушка. – Он вцепился в эту группу, я же не знала, что они так пьют на своих концертах! Аллах проклянет меня за этот брак!

Жади, наконец, дала волю эмоциям и заплакала в три ручья на плече у Иветти. Та лишь сочувственно обнимала ее и гладила по голове, как расстроенного ребенка.

– Иветти, что мне теперь делать, куда идти?! Семья не примет меня обратно. Латифа и Зорайде встречаются со мной только тайно, потому что они боятся огласки. В Марокко меня бы забили плетьми за то, что я сделала!

– Ну-ну, не убивайся так. С Лукасом мы проведем серьезную беседу, я уверена, он не захочет больше ставить тебя в такое положение.

– Иве-етти! – захлестнуло Жади очередной волной рыданий.

Усталость дала о себе знать, и вскоре девушка забылась во сне, где перемешались образы покойной матери, Лукаса в черной куртке со взъерошенными волосами, дяди Али и школьных подруг. Она то тонула в водах океана, то блуждала по пустыне. Несколько раз муки становились невыносимыми, и Жади силилась проснуться, но не могла, лишь шептала короткие молитвы на арабском – единственное, что она знала из этого языка, кроме общих фраз.

Лукас пришел в себя к полудню. Едва открыв глаза, он закрыл их снова и подумал, что лучше ему было бы не просыпаться вовсе. Голова была словно налита свинцом, сухость во рту напоминала пустыню, а желудок противно терзала тошнота. «Жади!» – подумал Лукас и резко сел на постель, но тут же со стоном повалился обратно. Приступ головной боли немного стих, и парень повторил попытку подняться.

– Жади! – громко позвал он жену, но ответа не последовало.

Лукас обратил внимание, что он все еще в верхней одежде и обуви. Что же вчера произошло? Как он добрался до дома? Как поднялся на нужный этаж? И самое главное – где Жади? Лукас с ужасом подумал, до какой степени она могла разозлиться из-за этого казуса. Худшие предположения подтвердили полупустой шкаф и отсутствующий чемодан. Лукас с трудом привел себя в порядок и решил поехать к Иветти, как только сможет вновь твердо стоять на ногах, но перед этим нужно было перекусить. В холодильнике стояли кастрюля со вчерашней фасолью, бутылка персикового йогурта и банка с кукурузой, лежали сыр и немного овощей. «Что ж, лучше, чем ничего», – подумал парень и приступил к завтраку.

Жади в полной прострации сидела в гостиной у Иветти. За весь день она не проронила почти ни слова, а хозяйка дома тактично оставила молодую подругу в покое, не надоедая ей расспросами и советами. Марокканка испытывала дежавю: нечто подобное ей приходилось чувствовать, когда Лукас отказался принять ее веру, но в этот раз все казалось куда трагичнее. Жади могла понять нежелание менять религию, но тот образ жизни, который для себя выбирал Лукас, она понимать не хотела. Она в жизни не брала в рот ни капли спиртного, даже на свадьбе, а сколько выпил вчера ее муж, страшно и представить. Жади вздрогнула, услышав дверной звонок. Это был Лукас, умывшийся и переодевшийся.

– Лукас, проходи, – растерянно произнесла Иветти.

– Иветти, Жади у тебя? – осторожно спросил он, но ответа не понадобилось – многозначительный вид повернутого к нему затылка Жади говорил сам за себя. – Почему ты уехала и не оставила записки? Я волновался.

– Ах, ты волновался?! – возмущенно подскочила Жади. – А я что должна была вчера думать, когда ждала тебя одна в ночи, пока ты пьянствовал?!

– Жади, выслушай меня… – неуверенно начал говорить Лукас.

– Нет! – резко прервала его жена. – Твоему поступку нет оправдания!

– Но что я такого непростительного сделал?! Да, опьянел, но я никогда раньше…

– …не напивался до потери сознания? – закончила за него Жади. – Можешь продолжать, если понравилось, я больше не помешаю тебе.

– Что ты такое говоришь? – недоумевал Лукас. – Жади, ты устала, поехали домой.

– Я больше не вернусь в ту квартиру, – встряхнув копной черных волос, решительно сказала марокканка. – И к тебе больше не вернусь, мне не нужен такой муж!

– Жади!.. – потрясенно прошептал парень. – Я не верю, что ты…

– Разговор окончен, – девушка демонстративно ушла в комнату и захлопнула за собой дверь.

–Лукас, я думаю, тебе лучше поехать домой, – миролюбиво предложила Иветти. – Жади на взводе, ее можно понять, но она успокоится.

– Она только что сказала, что уходит от меня.

– Мало ли, чего сгоряча не наговоришь, – пожала плечами женщина. – А ты тоже хорош! Надо же было довести себя до такого состояния! Впрочем, не мне тебя судить.

Лукас вышел из дома Иветти и отправился рассеянно бродить по улицам вечереющего Рио. Какой странный контраст чувств: вчера на сцене он впервые почувствовал себя «кем-то», поверил в то, что может свернуть горы, а сегодня ему казалось, что он спикировал с пятиметрового трамплина в огромную лужу грязи и перепачкался в ней с ног до головы. До чего же досадно было зачеркнуть все хорошие впечатления от концерта одной дурацкой пьянкой! Лукас ужасно злился на Гуму, злился на себя, однако наибольший удар он получил от жены. Он ожидал скандала, упреков, криков, но не того, что Жади откажется от него.

– В самом деле, я же не святой, – парень не заметил, как произнес эту фразу вслух.

Жади, похоже, видела его именно так. Раньше. Ей нужен был идеальный мужчина, а мужчина с изъянами ей не подходит. Лукас облокотился на ограждение набережной и безрадостно устремил взгляд к горизонту. Все без исключения видели или хотели видеть в нем кого угодно, только не его самого. Он искренне верил, что Жади любит его таким, какой он есть, и один-два проступка не способны погубить эту любовь, но, как бы жестоко это ни звучало, Лукас ошибался.

Это осознание сопровождалось дикой душевной болью, которой он ни с кем не мог поделиться. Иветти встала на сторону Жади, друзья на самом деле таковыми не являлись, а были, скорее, приятелями, Далва просто бы его не поняла. Внезапно Лукаса осенила простая и короткая мысль: Маиза!

========== 20. Старый друг ==========

Лукас вспомнил о не таких далеких, но уже ставших историей временах, когда они с Жади были вынуждены встречаться тайком ото всех. Он с теплотой вспомнил Маизу, с которой проводил столько времени за прогулками и беседами в кофейнях. Она всегда была готова выслушать его и поддержать, может быть, еще не поздно вернуть ее дружбу? Лукас заметил, что как раз оказался в трех остановках автобусной езды до дома Маизы, это ли не повод сделать попытку? Он набрал ее номер на таксофоне и с волнением начал слушать гудки.

– Алло? – подошла к телефону Маиза.

– Маиза?.. – неуверенно произнес парень.

– Лукас?.. – чуть не потеряла она дар речи от неожиданности.

– Привет, Маиза! Да, это я. Мы давно не виделись, я тут недалеко, решил, вдруг ты захочешь прогуляться, – говорил Лукас с ощущением, что он мелет несусветную чушь.

В трубке несколько секунд было слышно только ее дыхание.

– Я… думаю, что можно, но разве Жади не будет против?

Лукас замялся: не рассказывать же Маизе про их ссору вот так сразу, по телефону, это может быть неправильно воспринято.

– Нет, Жади не против.

– Ну, раз так…

– Я зайду за тобой минут через двадцать-тридцать, хорошо?

– Ладно, Лукас, буду ждать, – растерянно ответила Маиза и положила трубку.

Через полчаса они уже вместе брели куда-то по вечерней аллее. Маиза была напряжена до предела, изо всех сил скрывая это за фирменной аристократической сдержанностью. Лукас не знал, с чего начать разговор, и просто шел рядом. Наконец, он спросил:

– Маиза, ну, как ты? У тебя наверняка куча новостей.

– Хорошо, спасибо, – учтиво ответила девушка, которая все еще не знала, как ей вести себя с ним. – Новостей не так уж много, у тебя их, должно быть, больше. Я слышала, ты женился на Жади?

– Да, это так, – произнес Лукас без особого энтузиазма, что доставило Маизе определенное удовольствие. – Я отправлял тебе приглашение на свадьбу, ты его не получила?

– Нет. Наверное, затерялось на почте, – солгала она.

– Я примерно так и понял. Знаешь, я вчера впервые выступал с группой.

– Да-а? – искренне удивилась Маиза. – Ты не рассказывал мне про группу.

– Просто группы тогда не было, – улыбнулся Лукас. – Мы существуем совсем недавно. Я играю на бас-гитаре, кроме меня есть еще барабанщик и клавишник, а парень, который собрал группу, пишет песни и поет.

– И как, это… перспективно?

– Я уверен, что да, и лидер думает так же. У нас есть все предпосылки для того, чтобы стать знаменитыми.

– Что ж, я рада за тебя и желаю вашей группе успеха.

– А вот Жади… – проговорил Лукас и сделал паузу.

– Что Жади?

– Ей непросто принять мою карьеру.

– Почему же?

– Понимаешь, она далека от всего этого, а образы и музыка у нас довольно необычные, поэтому…

– Понимаю, – многозначительно сказала Маиза. – Ей это кажется дикостью.

– Именно! – подхватил парень. – Хоть она и выросла в Бразилии, но по натуре Жади арабка до мозга костей, и многие привычные для нас вещи ей видятся совсем в другом свете.

Маиза горько усмехнулась про себя. Конечно, кто бы сомневался. Обреченность их союза была очевидна для отца Лукаса, для Далвы, для семьи Жади – для всех, кроме них самих. И вот теперь пелена начинает спадать с глаз. В сердце девушки закралась надежда, что скоро воздушные замки растают, и у нее появится второй шанс. Рискованно? Безусловно. Но интуиция говорила именно так.

– …иногда я думаю, что Жади совсем меня не слышит, – закончил фразу Лукас.

– Просто вы слишком разные, из разных миров.

– Неужели с этим ничего нельзя сделать?

– А ты сам чего хочешь? – задала вопрос Маиза, пристально всматриваясь в его глаза.

– В каком смысле?..

– Ты любишь ее? Ты готов ради нее терпеть недопонимания, ее странные, по твоему мнению, обычаи? Если бы она попросила тебя оставить ради нее музыку, ты бы сделал это?

Маиза говорила это с непривычным для нее жаром, отчего Лукас помимо воли остолбенел. Он впервые видел возлюбленную Диогу такой эмоциональной, страстной, словно из кроткой пай-девочки рвется наружу чертенок. Эта картина настолько его поразила, что парень замер на месте. Во взгляде Маизы было что-то магнетическое, она не просто спрашивала, она требовала ответа.

– Да, – коротко сказал Лукас после долгого молчания. – Да, я на все ради нее готов.

Маиза почувствовала, как земля уплывает из-под ног. «Идиотка, неужели я вправду рассчитывала, что он поведет себя по-другому?» – мысленно отругала она себя. Она повернулась по направлению вдоль дорожки, чтобы Лукас не увидел ее смятения.

– Тогда борись за свои чувства, – хладнокровно произнесла девушка, и один Бог знает, чего ей это стоило.

– Ты права, Маиза, я так и буду делать! – вдохновился ее спутник. – Сейчас, когда я поговорил с тобой, то вижу, что препятствия не такие уж непреодолимые.

– Вот видишь, как хорошо.

– Мне жаль, что так получилось, ну, я не должен был забывать про тебя. Просто столько забот навалилось, что…

– Лукас, – прервала она его, – я, кажется, замерзла. Если ты меня извинишь, я пойду домой, мне что-то нездоровится.

– Конечно, я провожу тебя.

Он инстинктивно положил руку ей на плечо, не догадываясь, как мучительно было для нее это прикосновение. Всю обратную дорогу они молчали, и Лукас слегка тяготился этой тишиной. На прощание Маиза остановилась помахать ему рукой сквозь вымученную улыбку.

– Маиза, спасибо, что согласилась встретиться! – поблагодарил ее парень.

– Мне это ничего не стоило, правда. Ты далеко живешь?

– Да, теперь очень далеко.

– А ты… скучаешь? – неожиданно спросила она.

– По дому? Бывает иногда, – вздохнул Лукас. – Возможно, однажды я смогу туда вернуться.

– Надеюсь на это. Удачи!

– И тебе! Увидимся!

Маиза кое-как добралась до постели. Эта встреча основательно выбила ее из колеи и всколыхнула в душе такие чувства, о которых она уже начала забывать, или ей только так казалось. Оставшись наедине с собой, Маиза горько заплакала, а лунный свет через окно ласкал ее волосы холодным блеском.

Лукас вернулся в пустую квартиру за чертой Рио. Он не чувствовал ни голода, ни усталости, а только легкую эйфорию. Поскорее бы наступил рассвет, он поедет к Жади и попросит у нее прощения за свою выходку. Он не будет бояться ничего, свернет горы, только бы вернуть любимую домой. Лукас улыбнулся, с благодарностью осознав, что на этот решительный шаг подтолкнула его Маиза. До чего же замечательная девушка и подруга! Диогу был бы с ней так счастлив, останься он в живых. Внезапно у Лукаса в голове промелькнула мысль: а что, если бы он не пошел тогда вместе с Альбьери в дом к Али? Что, если бы не встретил Жади? Кем была бы для него Маиза тогда? Парень с удивлением пришел к выводу, что он вполне мог бы ее полюбить.

Гигантская луна заливала светом всю комнату. Лукас резким движением задернул шторы. Это была мысль, всего лишь мысль.

========== 21. Усмиряющие бурю ==========

Ради благородного дела спасения семьи Лукас пожертвовал парой лекций по юридической экспертизе. Он уже почти привык к утренним пробкам на мосту, но в этот раз ему казалось, что автобус ползет с преступно низкой, черепашьей скоростью, словно за те лишние сорок минут, что он задерживается в пути, Жади окончательно надумает развестись.

Жади, в свою очередь, уже не была так уверена в своем решении. Она не спала с пяти утра, а расхаживала в раздумьях по дому Иветти, не выпуская из рук зеленый судьбоносный камень. От переживаний у нее даже залегли тени под глазами, и не давала покоя тошнота.

Лукас не заставил ждать своего появления, однако Жади не спешила открывать ему. Девушка прислонилась спиной к двери, в то время как Лукас колотил по ней с обратной стороны.

– Жади, нам нужно поговорить! – слышала она сквозь заслон. – Жади, я знаю, что ты там, открой! Жади!

Марокканка сдалась. Она распахнула дверь и грозно уставилась на мужа, сложив руки на груди. В ее глазах был немой вопрос.

– Жади, я… – промямлил Лукас, совершенно растерявшийся от ее взгляда.

– Зачем ты пришел? Я же сказала, что не хочу больше иметь с тобой ничего общего.

– Но мы женаты!

– Разведемся.

– Как ты можешь так говорить? – еле сдерживал слезы парень. – Вспомни, через что нам пришлось пройти, вспомни, как ты танцевала для меня в развалинах, как мы клялись друг другу в вечной любви! Неужели это ничего для тебя не значит?

– Еще как значит, Лукас, – глаза заблестели у самой Жади. – Для меня. А для тебя, похоже, нет.

– Почему?!

– Ты говоришь одно, а делаешь другое. Любовь не в словах, она в поступках.

– Что же я такого натворил, что ты так обо мне думаешь? – в недоумении всплеснул руками Лукас. – Если ты о том безобразном эпизоде, когда меня напоили, то этого больше не повторится!

– Поклянись, – потребовала Жади.

– Клянусь!

– Надеюсь, что твоя клятва чего-то да стоит. И вообще, Лукас, – она сделала паузу, – мне не нравится то, как мы с тобой живем.

– Что?.. Ты же говорила, что для тебя не имеет значения, сколько у нас денег, и…

– Дело не в деньгах! Ты отдалился от меня, я тебе не интересна, ты охладел ко мне. Думаешь, я этого не вижу?

– Я вовсе не… – попытался оправдаться молодой муж.

– Почему ты сейчас здесь, со мной, а не в своем университете? У тебя ведь скоро сессия, выпускные экзамены, столько всего нужно сделать, а вечером непременно отправляйся на репетицию, гитара для тебя более желанна, чем жена!

– Мое терпение не железное, – начинал выходить из себя Лукас. – Ответь теперь на свой вопрос: почему я приехал к тебе вместо того, чтобы пойти на учебу или остаться дома из гордости?

– Потому что?.. – неуверенно проговорила Жади.

– Потому что я люблю тебя и хочу, чтобы ты меня простила.

Последние оборонительные укрепления рухнули, и Жади бросилась в объятья супруга. Они прижались друг к другу так крепко, будто не виделись тысячу лет. «Ну вот, как я и думала, любовь всегда побеждает», – довольно отметила про себя притаившаяся возле двери Иветти.

***

– Ас-саляму алейкум! – воскликнул сид Али, заходя с огромным чемоданом в дом Мохаммеда.

– Ва-аляйкуму салям! – ответил Мохаммед и четырехкратно расцеловал гостя. – Добро пожаловать, вы принесли свет в наш дом, дядя Али!

– Латифа, моя дорогая племянница!

– Благословите, дядя, – поцеловала ему руку Латифа.

– Как вы поживаете?

– Хвала Всевышнему, дела идут хорошо, – воздел ладони к небу хозяин дома. – Латифа вместе с Зорайде с самого утра готовились к вашему приезду, они приготовили отменное мясо газели! Проходите, располагайтесь.

Сид Али был счастлив повидать родню и Зорайде, без которой он совсем затосковал в Фесе. У него было несколько жен, но ни одна из них не могла сравниться с верной служанкой, с которой Али шел по жизни рука об руку уже очень много лет. Никто не умел так о нем заботиться и с таким вниманием и благоговением слушать его речи долгими вечерами. Тем не менее, обстоятельства требовали присутствия Зорайде в Рио, с чем Али пришлось скрепя сердце смириться.

– Зорайде, расскажи мне о Жади, – попросил он ее, убедившись, что никого больше нет рядом.

– Сид Али, я так о ней беспокоюсь! – поделилась переживаниями женщина. – Она стала звонить все реже и реже и почти не зовет нас с Латифой на встречи, как раньше.

– Жади отдаляется все сильнее, – с грустью произнес Али. – А деньги? Она нуждается в чем-либо?

– Жади убеждала нас, что ни в чем не нуждается, но я же вижу, как бедно она одета, какие у нее голодные глаза. Ах, если бы она вышла замуж за Саида, разве такая бы у нее была жизнь?

– Нет, – покачал головой мужчина. – Жади не из тех, кто ценит по достоинству любовь и заботу. Зорайде, есть люди, для которых даже рай не рай. Боюсь, если бы мы выдали ее замуж, как хотели, из этого не получилось бы ничего хорошего.

– Но почему, сид Али?

– Жади строптива. Я не сомневаюсь, что она попыталась бы убежать со свадьбы или из мужниного дома. Здесь в Бразилии ее бегство осталось незамеченным, а там, в Фесе? Аллах, мне страшно даже подумать об этом. И даже если бы Жади осталась жить с Саидом, она изводила бы его день за днем из чувства мести, страдала бы по своей несостоявшейся любви и в конечном итоге превратила бы жизнь всех окружающих в ад. Таких, как Жади, бесполезно убеждать в чем-либо, пока они сами не испытают все на себе. Аллах мудр, и я верю: несмотря ни на что, Он ведет ее по нужному пути.

– Ин ша Аллах! – молитвенно воскликнула Зорайде.

Саид, зашедший навестить брата, не ожидал увидеть там дядю Али, новость о приезде которого по неизвестной причине обошла его стороной. Саиду давно хотелось поговорить с ним как со старшим мудрым наставником, ведь от дяди Абдула ничего, кроме заунывных проповедей, ждать было нельзя. Даже то обстоятельство, что этот человек был родным дядей Жади, уже не вызывало у него негативных чувств.

– Ну, Саид, ты подумал о моих словах? – спросил его дядя Али, когда после семейных посиделок они остались наедине.

– О каких, дядя Али?

– О том, чтобы беречь свое сердце от зла?

– Да, я стараюсь, – ответил Саид, – хотя и не всегда понимаю, зачем. Ведь моя злость справедлива, разве нет?

– Саид, – слегка подбоченился Али, – дело не в том, справедлива она или нет. В сердце человека, точно змеи, гнездятся множество пороков. Когда ты даешь им пищу, ты их раззадориваешь, пороки становятся все более прожорливыми и с каждым разом требуют все больше, пока однажды не погубят хозяина. Что ты взрастишь в своей душе – дивный сад или змеиный клубок, зависит только от тебя.

– Взрастить сад, – задумчиво повторил Саид. – А что, если этот сад кто-то растопчет ногами, вырвет все цветы и срубит деревья?

– Саид, так ведь об этом я тебе и говорю. В сердце рождаются помыслы, они его и питают, и разрушают. Ты должен научиться властвовать над помыслами, тогда твой сад никто не сможет растоптать.

– Как это возможно, дядя?

– Испытывай их, откуда они приходят. Если помысел рожден любовью, милосердием – это хороший помысел. А если злобой, завистью или гордыней…

– То его следует отвергать? – догадался Саид.

– Совершенно верно. Чаще всего к нам приходят помыслы от гордыни. Гордыня – мать пороков, она низвергла с Небес приближенного к Аллаху джинна, который пребывал среди ангелов, а куда же она низвергнет человека?

– Так значит, когда я думал, что хочу отомстить Жади, во мне говорила гордыня?

– И это тоже, – кивнул сид Али. – Саид, тебе было нанесено оскорбление, очень страшное для мужчины оскорбление. Но это не конец света, нужно жить дальше. Часто Аллах посылает человеку испытания для того, чтобы сделать его лучше, так воспользуйся этим шансом.

– Я понял, дядя, – с благодарностью произнес Саид и собрался куда-то уходить. – Благословите!

– Благословляю, – сказал сид Али и заметил, как в глазах парня ярким огоньком зажглась искорка надежды.

========== 22. Особенности быта ==========

Лукас с разочарованием заглянул в конверт, в котором для него был приготовлен расчет за выступление, но не стал высказывать своих эмоций. За него это сделал Гума.

– Навар-то оказался небольшой! – сетовал барабанщик.

– Заплати организаторам, арендатору, персоналу, налоговой, оставшееся раздели между выступающими группами согласно их рангу, а потом еще между участниками, – с неудовольствием пояснил Берту. – Я даже удивлен, как можно не понимать таких вещей. Нам нужен сольный альбом, но для этого необходимо наработать материал и раскрутиться, как следует, а это занимает время.

Лукас прикидывал в уме, сколько ему еще придется развозить заказы до тех пор, пока они не начнут прилично зарабатывать.

– Кстати, – обратился к нему Берту, – как ты чувствовал себя после вечеринки?

– Ужасно, – честно признался парень.

– Больше так не пей, ты, кажется, не настолько крепок.

– Между прочим, от меня из-за этого чуть жена не ушла, – не сдержался и выразительно посмотрел Лукас на Гуму, тот в ответ лишь сделал удивленное лицо.

– Как это? Из-за одной пьянки?

– Просто она… она мусульманка, у них так не принято.

– Плохо дело, приятель, – присвистнул Селсу.

– Угораздило же тебя, – засмеялся Гума, но тут же замолчал под осуждающим взглядом лидера.

Лукас почувствовал себя неловко. Наверняка о нем и так судачат за спиной, а теперь совсем на смех поднимут, будут называть подкаблучником и слабаком, не умеющим пить. И зачем он только сказал про Жади?

Ужин, как обычно, состоялся поздно. Лукас обреченно ковырял вилкой опостылевшую фасоль и с грустью вспоминал разнообразные блюда, которые готовила Далва. В то же время он понимал, что его заработка только на фасоль и хватает. Парень горько усмехнулся злой иронии судьбы: когда-то он, не работая, не знал отказа ни в чем, теперь же не разгибает спины и живет как простой работяга, коих в Нитерое предостаточно. Лукас перевел взгляд на жену, также задумавшуюся о чем-то своем, и на душе у него сразу потеплело. В самом деле, как можно променять величайшее счастье в жизни на какие-то там бифштексы? Впрочем, он бы и от бифштексов не отказался.

– Лукас, почему ты так смотришь на меня? – игриво улыбнулась Жади.

– Просто думал, как хорошо, что ты у меня есть.

– А мне показалось, что ты грустный.

– Я? – изобразил удивление Лукас. – Я не грустный, я немного устал. Кстати, я получил сегодня расчет за выступление.

– Да-а? – оживилась Жади.

– Только он, как бы это сказать, скромный, – смутился молодой муж. – Это ведь первый концерт, но будут еще и еще.

Девушка слегка насупилась, услышав про концерты, но все-таки ей хотелось верить, что Лукас образумился. Она перевела тему разговора:

– Я сегодня разговаривала с донной Нилсеей из булочной, и та сказала, что ищет работника. Она предложила мне поработать у нее.

– Вот как? – обрадовался Лукас, который давно уже хотел предложить Жади устроиться на работу, но стеснялся.

– Дорогой, ты бы мне разрешил?

– Конечно! Жади, даже не спрашивай, делай, что посчитаешь нужным.

– И ты не будешь ревновать меня к покупателям? Тебя не смущает, что я буду стоять за прилавком у всех на виду? – немного разочарованно спросила марокканка.

– А почему это должно меня смущать? – не понял Лукас.

– Если бы ты был из Марокко, ты мог бы воспротивиться.

«Слава Богу, что я не из Марокко», – подумал парень.

– Я думаю, работа пойдет тебе на пользу. Тебе будет не так скучно дожидаться меня.

– Лукас, – Жади пересела поближе к мужу и положила голову ему на плечо, – мы с тобой так мало проводим времени вместе.

– Это не навсегда, – Лукас провел ладонью по ее волосам. – Ты же понимаешь, сейчас непростой период, но когда я встану на ноги, все будет совсем иначе.

– Я знаю, но мне так тебя не хватает.

– Послушай, у меня появилась мысль. Что, если я приглашу Далву помочь тебе по хозяйству и что-нибудь приготовить? А мы бы в это время могли куда-нибудь сходить.

– Далву? – переспросила Жади. – Она наверняка будет против, да и твой отец…

– Плевать на отца. Далва не откажет нам, я уверен.

– Мне казалось, она не слишком хорошо ко мне относится, – продолжала отнекиваться Жади, которой идея пришлась не по душе.

– Далва иногда ворчит, но она очень добрая, – убеждал ее Лукас. – Мы с Диогу очень рано остались без матери, и Далва растила нас с пеленок.

Лукас еще рассказывал что-то о своем детстве, но Жади погрузилась в воспоминания о собственной матери. Как бы она отнеслась к браку дочери? Несмотря на то, что Лукас был ее официальным мужем, по законам ислама они приходились друг другу никем, хуже того, любовниками, грешниками. Как раз шел постный месяц Рамадан, а Жади даже ни разу не молилась. Глаза защипало от слез, а разум успокаивали мысли: ничего, когда-нибудь они решат этот вопрос, когда-нибудь…

Лукасу не пришлось долго уговаривать Далву: служанка явилась буквально по первому зову. Она деловито вошла в квартиру и оценивающим взглядом окинула все помещение, начиная с выцветших обоев и заканчивая фикусом на шкафчике.