Текст книги "Когда тают миражи (СИ)"

Автор книги: Nataniel_A

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Шикарная свадьба для ситуации Лукаса и Жади, – подметила Норма, одетая в лиловое платье с нелепым бантом на плече. – Где они только взяли денег, неужели Леонидас расщедрился?

– Еще чего, – фыркнула Иветти. – Этот скупердяй не дал бы на свадьбу собственного сына и сентаво…

– Если бы ты не применила свои запрещенные техники? – со смехом договорила за подругу Лауринда.

– Знаете, дорогие мои, иногда цель оправдывает средства, – поджав губы, ответила Иветти, которую подловили на слове. – Львеночек подлец, так почему я должна быть святой?

– По-моему, ты и так проявляешь ангельское терпение по отношению к молодым, – вновь съязвила Норма. – Сколько они уже у тебя живут?

– А какое это имеет значение?

– Да так, в общем-то, никакого. Если ты таким образом решила реализовать свой материнский инстинкт, а то и обзавестись внуками, то…

– Норма! – одернула ее Лауринда.

– Кто-то должен был протянуть им руку помощи. Ты, Норма, кажется, жила с матерью лет до двадцати восьми.

– Я обеспечивала себя сама! – возмутилась она.

– Все, тихо, молодожены идут! – скомандовала Лауринда.

Вновь раздались аплодисменты, и Лукас с Жади, смущенно улыбаясь, вошли в банкетный зал. Взгляды были прикованы к жениху и невесте, которым поручили разрезать свадебный торт в два яруса.

– Попрошу минуточку внимания, – приготовилась сказать речь Иветти, поднимая бокал шампанского. – Дорогие друзья, сегодня вы присутствуете на необычной свадьбе. Перед вами невероятная история любви – любви, которая прошла сложные испытания и выстояла, несмотря ни на что. Эта девушка, Жади, чуть не оказалась жертвой традиций своего народа, а Лукас не побоялся пойти против авторитарного отца…

– Я не дам порочить имя сеньора Леонидаса! – подала голос Далва, и без того нахохлившаяся, как птица.

– Не перебивайте! – воскликнула Иветти.

– А вы не говорите гадости про благородных людей! Между прочим, в нашей семье все беды из-за вас начались!

– Знайте свое место! Вы всего лишь служанка, а ведете себя так, словно вы хозяйка дома, и потворствуете Львеночку в его гнусностях!

– Я потворствую в гнусностях?! – взвилась Далва.

– Далва! Иветти! – пытался угомонить расхорохорившихся женщин Лукас. – Ради Бога, прекратите эту ругань!

– Все, Лукас, я ухожу, – обиженно выговорила ему няня. – Я достаточно посидела здесь, поздравила тебя, а теперь у меня есть важные дела. Уж куда важнее, чем разборки с…

– Давайте-давайте, скатертью дорога! – крикнула ей вслед Иветти. – Львеночку привет! Какая нахалка.

Лукас был порядком расстроен этой перебранкой. И Далва, и Иветти обе были ему по-своему дороги. Парень искренне надеялся, что хотя бы ради свадьбы они на время забудут личные претензии друг к другу, но, скорее всего, рассчитывать на это было наивно.

Вскоре инцидент был позабыт, когда под звуки вальса молодожены исполнили свой танец. Жади одинаково хороша была и в танце живота, и в образе леди, даже туфли на высоком каблуке нисколько не помешали ей легко, играючи скользить по паркету. Влюбленные смотрели друг на друга, не отрываясь. Для них в этот момент не существовало ничего, кроме их чувств и предвкушения бесконечного счастья впереди. Были и аплодисменты, и очередная порция поздравлений, и шампанское, и угощения; Иветти радовалась, как ребенок, поймав букет невесты. Все это было волшебной сказкой о любви, а такие сказки, как правило, заканчиваются свадьбой. Значит ли это, что после свадьбы начинается скучная проза жизни? Ни Лукас, ни Жади и не помышляли о таких вещах, да и кто захочет думать об этом, когда играет венский вальс?..

========== 15. Разум и чувства ==========

Маиза уже полчаса сидела на кровати в раздумьях. Перед ней лежали газета и конверт с приглашением на свадьбу. Заголовок одной из колонок гласил: «Тайная свадьба сына промышленного магната Леонидаса Ферраса». В письме Лукас просил прощения за внезапное исчезновение и в качестве извинения приглашал Маизу на свою свадьбу, которая состоится третьего числа и далее по тексту. Девушка тяжело вздохнула и отложила газету вместе с конвертом на тумбочку.

Странное чувство вызвала в ней новость о свадьбе Лукаса. С тех пор, как они с Жади начали жить вместе, Лукас, похоже, и думать забыл про Маизу, а Маиза уже не горела желанием бороться за него. Она задавала себе вопрос, для чего так сильно старалась сблизиться с братом погибшего Диогу, и не находила ответа. Поначалу это было так заманчиво – видеть копию того, кого больше нельзя увидеть, представить хотя бы на секунду, что перед тобой тот, кого нельзя вернуть. А после… Маиза и сама не знала, что случилось после, наверное, появились азарт и желание во что бы то ни стало сделать Лукаса своим, раз уж с Диогу случилась трагедия. Постоянные разговоры Лукаса о Жади с одной стороны, делали ей больно, с другой, лишь добавляли запала для борьбы, а тот случайный поцелуй возле кафе… Маизе казалось, что вот-вот что-то изменится в ее пользу, она думала, что Лукас на самом деле испытывает к ней нечто большее, чем просто дружеские чувства, только сам еще не до конца понимает этого. А потом он исчез, словно его и не бывало. Он счастлив со своей Жади, а Маиза осталась в одиночестве с горьким привкусом поражения на губах. Она почти научилась справляться с ним, но приглашение на свадьбу возымело действие плевка в лицо. И досаднее всего было осознавать полное равнодушие Лукаса, в котором уже нельзя было усомниться.

Вот и сейчас Маиза для чего-то на несколько раз перечитывала эти два текста, каждое слово в которых будто резало ножом по сердцу. Вдруг в ее комнате зазвонил телефон.

– Слушаю, – безучастно ответила девушка.

– Я говорю с Маизой? – бодрым голосом осведомился какой-то мужчина на том конце провода.

– Да, а вы по какому поводу?

– Надеюсь, ты извинишь меня за такой спонтанный звонок. Я Кайо, помнишь, мы болтали с тобой на вечеринке у Силвиньи Амаду?

– На вечеринке?.. – неуверенно переспросила Маиза, отыскивая в памяти образ обаятельного высокого темноглазого брюнета с характерной внешностью итальянца.

– Да, в Ангре. Помнишь?

– Ах, в Ангре! Да, припоминаю. Как вы узнали мой телефон?

– Силвинья поделилась со мной, ничего?

– Нет, все нормально, – растерянно сказала Маиза.

– Я подумал, что мы могли бы где-нибудь встретиться, пообщаться, пообедать вместе. Как ты на это смотришь? – незнакомый знакомец был весьма настойчив.

– На этой неделе я не могу, – автоматически произнесла девушка. – А на следующей – вполне может быть.

– Хорошо, тогда я позвоню на выходных?

– Да, ладно, – поспешила свернуть разговор Маиза. – До свидания.

Положив трубку, она еще с минуту вспоминала этот странный и неожиданный звонок. Взгляд снова упал на заметку о свадьбе Лукаса, но девушка с величайшим удивлением заметила, что ноюще-тоскливое чувство в душе притупилось. Был ли тому причиной поклонник из Ангры, свалившийся как снег на голову, Маиза не знала. Она лишь убрала газету и приглашение подальше, чтобы больше к ним в этот день не притронуться.

***

Саид уже полмесяца как переехал в Рио, чтобы начать вести бизнес вместе с братом. На самом деле, для его переезда была другая причина, о которой он никому не говорил – Саиду не терпелось вырваться из-под контроля и опеки дяди Абдула и Назиры. Разговоры Абдула о женитьбе и поучения о праведной жизни мусульманина уже успели набить оскомину, равно как и упреки сестры по поводу и без. Саид опасался, что жизнь в одном городе с Жади и Лукасом будет причинять ему боль или, чего хуже, вызывать очередные приступы гнева, но атмосфера Рио, как ни странно, оказала на него благотворное влияние. После бегства Жади старинные узкие улочки Феса с их нависающими домами – каменными гигантами в буквальном смысле давили на Саида, а чинный уклад жизни правоверных мусульман стал гнетущим и душным. Не то что бы парень захотел отойти от религии и своих корней, вовсе нет, однако ему захотелось увидеть другую жизнь, постараться понять, чем живут люди за пределами его мира.

Гуляя по просторной набережной и вдыхая свежий океанский воздух, Саид часто невольно представлял Жади. Она выросла посреди этого места, где ветра свободы веют со всех сторон, в городе, который ложится спать далеко за полночь, где карнавальные огни затмевают свет звезд. Дядя Абдул часто называл Рио городом греха и крайне не одобрял идею проживания в нем, но сид Али считал, что не место красит человека, а человек место, ведь даже посреди Содома нашелся праведник, а рядом с Величайшим Пророком оказался предатель. Кто из них прав, Саиду было невдомек, и хоть ему было странно и неприятно смотреть на расхаживающих по городу полуголых людей, которые иногда еще и без зазрения совести целовались на глазах у окружающих, все же он не мог не признать, что есть в западной жизни доля очарования. Должно быть, Жади было очень тяжело принять новые правила игры после смерти матери, и когда Саид думал так, его сердце немного смягчалось по отношению к сбежавшей невесте. Однако стоило ему вспомнить о Лукасе, как ярость вновь вскипала в венах.

Так случилось и в этот раз, когда Саид обнаружил на столике в подсобке магазина газету и решил ее пролистать. Его взгляд зацепился за фамилию Феррас в одном из заголовков. В заметке говорилось о предполагаемом конфликте в семье известного магната, завязанном на тайной женитьбе его сына. Имя невесты не сообщалось, да и надо ли? Саид и так понял, что новоиспеченная сеньора Феррас – это не кто иная, как Жади.

– Что эта дрянь делает у нас? – с раздражением спросил он ничего не подозревающего Мохаммеда.

– О чем ты, Саид? – растерялся тот.

– Вот об этой желтой прессе.

– Это же «Деловые известия»!

– Да?! А почему тут пишут всякие сплетни? Больше не покупай ее, Мохаммед.

Саид брезгливо поморщился, выбросил газету в мусорное ведро и вышел прочь, оставив брата в полном недоумении. Мохаммед и не подозревал, каких усилий стоило Саиду держать себя в руках. Ему казалось, что история с Жади осталась в прошлом, и единственное его беспокойство было о том, как бы это прошлое внезапно не вернулось и не отравило жизнь их семьи повторно. Однако чем больше проходило времени, тем меньше становилось его волнение за благоразумие старшего брата.

========== 16. Свободное плавание ==========

Первые дни в новом статусе новобрачные провели в отеле с видом на залив Гуанабара, на что ушла последняя часть средств, добытых для свадьбы. Лукас хотел бы остановить момент, чтобы он никогда не заканчивался, но время неумолимо двигалось вперед, и чем ближе становилось возвращение под крыло Иветти, тем больше молодого мужа беспокоили приступы меланхолии. Лукас по наивности рассчитывал к марту скопить достаточно средств для того, чтобы снимать свой угол, но стажерская зарплата оказалась слишком ничтожна. Кроме того, стажировка подошла к концу, впереди были три месяца скучных лекций и семинаров, сессия, работа над дипломным проектом и репетиции в довесок, а нужно было еще и искать новый источник заработка. При мысли обо всем этом Лукасу хотелось исчезнуть на пару с Жади, оставив до лучших времен вместо себя клона, сделанного доктором Альбьери.

Жади застала мужа лежащим на диване с отрешенным выражением лица и взглядом, устремленным в потолок. Это неприятно поразило ее, так как Жади была склонна принимать его тоску на свой счет, и уж когда-когда, а в медовый месяц она точно не ожидала увидеть Лукаса в таком настроении.

– Лукас?.. – позвала она его.

– Что, любовь моя?

– Почему ты такой грустный?

– Не хочу разлучаться с тобой, – улыбнулся Лукас, – даже чтобы пойти на лекции.

Жади моментально просияла.

– Я тоже не хочу отпускать тебя ни на секунду, – с нежностью обняла она супруга. – Нам скоро пора будет возвращаться к Иветти.

– Об этом я и переживаю, – вновь нахмурился парень.

– Почему?

– Жади, я уже взрослый, женатый мужчина, а вынужден быть приживалой у чужой, в общем-то, женщины. Мне бывает так стыдно перед тобой, наверное, я не достоин тебя.

– И думать так не смей! – возмутилась Жади. – Иветти помогает нам от чистого сердца, мы начнем жить отдельно, когда сможем.

– Ты сама говорила, у вас принято, что муж обеспечивает семью, – продолжал унывать Лукас. – Я не вписываюсь в эти представления.

– Дорогой, мы говорили об этом столько раз! Я предпочту жить в бедности с любимым человеком, чем в богатстве с нелюбимым. Ты думаешь, я была бы счастлива, если бы меня выдали замуж за Саида?

При упоминании имени Саида Лукас почувствовал себя еще более неловко.

– Если бы даже меня со всех сторон обложили золотом, я бы задыхалась от тесноты, – сказала Жади, положив ему голову на плечо. – Мы со всем справимся, веришь?

– Верю, я всегда тебе верю, – прикрыл глаза парень, мыслями уносясь подальше от реальности.

За те несколько дней, что Иветти провела без Лукаса и Жади, она успела безумно соскучиться по ним. Она понимала, что долго так продолжаться не может, и молодой семье необходимо жить самостоятельно, но Иветти так нравилось наблюдать, как они улыбаются друг другу и говорят о любви, как Жади ждет Лукаса каждый вечер и как он играет ей на гитаре, ей нравилось даже мирить после их после незначительных ссор, каждая из которых воспринималась молодыми словно конец света. Вернее, подобным образом воспринимала ссоры Жади.

– Проходите, дорогие мои, – приветствовала молодоженов Иветти. – Ну, как вы отдохнули, все хорошо?

– Все просто чудесно! – порхала по гостиной Жади, кружась и пританцовывая с платком из легкой ткани в руках, который она все-таки надела по дороге обратно.

– Иветти, нам нужно поговорить, –Лукас тихонько увел ее в сторону, чтобы Жади его не услышала. – Я обещаю, что скоро мы не будем тревожить тебя своим присутствием.

– Да что ты! Мне совсем не трудно…

– Нет-нет, мы не должны злоупотреблять твоей добротой. И деньги, потраченные на свадьбу, обязательно вернем. Мой приятель из университета предлагал мне подработку на время до получения диплома, я решил, что самое время согласиться. Как только я получу аванс, мы найдем жилье и станем жить одни.

– Как знаешь, – растерянно пожала плечами Иветти. – Но если вдруг что-то пойдет не так, вы всегда можете на меня рассчитывать, помните об этом.

– Ах, Иветти, – обнял ее Лукас. – Мой отец такой дурак. Мы все могли бы быть очень счастливы.

– Но вы и так счастливы!

– Я и Жади да, но не вы с моим отцом.

– Лукас, я иногда забываю, что ты не мой сын, – рассмеялась Иветти, глядя на «пасынка». – Что бы вы ни решили, я желаю вам только удачи и долгих-долгих счастливых лет.

Вскоре Лукас по совету товарища на свой страх и риск устроился в одну из фирм в качестве курьера. Теперь с утра ему приходилось идти на занятия в университет, после обеда развозить заказы, вечерами играть на репетициях, а остатки свободного времени посвящать написанию дипломной работы. Оказалось, что Тьяо был прав, и даже такая подработка приносит доход более ощутимый, чем стажировка в адвокатской конторе, где Лукасу платили из милости и чисто символически. Денежный аванс позволил молодоженам снять небольшую квартирку в Нитерое. До центра оттуда добираться было далековато, но на жилье в Леблоне Лукас и Жади претендовать пока не могли.

– Наше первое семейное гнездышко, – в восторге проговорила Жади, осматриваясь в новом жилище. – Знаешь, мне даже нравится, что оно такое скромное.

– Не забывай, у нас все впереди, – обнял жену Лукас. – Когда мы с ребятами добьемся успеха, у нас будет такой же огромный дом, в каком вырос я сам.

– И как это – жить в огромном доме? – улыбнулась девушка.

– Разница не такая уж и большая, если не считать простора для детских игр. Мы с Диогу постоянно играли то в войну, то в прятки. Он всегда быстро меня находил, а я блуждал по дому целую вечность, как по заколдованному замку. Иногда мы брали в игру Далву. Куда бы ни забрался Диогу, она всегда поражалась его фантазии и находчивости, а меня могла отругать за то, что я чуть не порвал новые портьеры, пытаясь укрыться понадежнее.

– В большом доме должно быть много детей!

– У нас и будет много детей. И мальчиков, и девочек, и все они будут играть в нашем прекрасном саду.

Молодые супруги предались долгому, нежному поцелую. Если при Иветти они иной раз стеснялись проявлять свои чувства в полную силу, то теперь им было некого и нечего стыдиться. Жади в кои-то веки облачилась в танцевальный костюм изумрудного цвета, почти такой же, в каком она впервые встретилась с будущим мужем. Этот костюм она выпросила для себя у Латифы в одну из их встреч.

Лукас включил магнитофон, и гипнотические звуки арабского барабана заполнили пространство. Жади игриво и в то же время величественно, как царица, вошла в комнату, слегка покачивая бедрами в такт музыке. В руках у нее был зеленый платок, которым она закрывала живот, грудь и нижнюю часть лица. Ее черные глаза были устремлены на мужа и сияли от счастья, как звездочки, а под полупрозрачной тканью угадывалась белоснежная улыбка.

Лукас сидел, завороженный каждым ее движением, каждым изгибом руки и взмахом платка. Он так давно не видел, как Жади танцует, что начал скучать по ее загадочному восточному образу, который так глубоко запал ему в сердце. Иногда, к своему стыду, Лукас ловил себя на мысли, что та Жади, что просыпается рядом с ним каждое утро, и та, которая танцевала для него в развалинах, рискуя собственной жизнью – это два разных человека. Парень ругал себя за то, позволял себе думать подобным образом, ведь это совершенный абсурд! Как можно разделять прошлую и настоящую Жади, когда она идет за ним на край света? Это нехорошо, неправильно и просто отвратительно, но глядя на жену в таком чарующем облике, Лукас с облегчением понимал, что подленькие мысли – это не что иное, как порождение уставшего от диких нагрузок разума, и давал Жади увлечь его своим танцем без остатка.

========== 17. Ветер перемен ==========

Маиза дни напролет проводила в компании нового кавалера. Кайо был сыном состоятельных родителей и вел богемный образ жизни, умудряясь сочетать его с развитием собственного бизнеса. Чего ему было не занимать, так это умения удивлять девушек. Конная прогулка или ужин на крыше высотного здания являлись для него вполне обыденной частью развлекательной программы. Однако Маиза, несмотря на то, что принимала ухаживания Кайо с благосклонностью, все же держала дистанцию.

– Маиза, я хочу кое о чем попросить тебя, – сказал Кайо во время очередной неспешной вечерней прогулки.

– Да? – внутренне напряглась девушка.

– Дело в том, что я не люблю недосказанности, поэтому я говорю тебе начистоту о том, что ты мне нравишься. Очень нравишься. Но я не хочу, чтобы ты думала, что ты мне что-то должна за все это. Понимаешь, о чем я?

– Понимаю. Я тоже не хочу, чтобы ты думал обо мне похожим образом.

– Я знаю, – продолжал Кайо, – ты недавно пережила трагедию. Я нисколько не тороплю тебя, выбор только за тобой.

Маиза лишь сдержанно улыбнулась в ответ. Еще год назад она бы не сомневалась, что этого благородного красавца послало ей само Провидение, но сейчас она была осторожна в играх с судьбой. Слишком сильно Маиза обожглась на семействе Феррас, чтобы с распростертыми руками принимать ее подарки.

– Мне недавно подарили два билета на представление, – перевела она разговор на другую тему. – Ты не будешь против разделить их со мной?

– Спрашиваешь! – воодушевился Кайо.

– Прекрасно. Наконец-то и я тебя смогла куда-то пригласить.

***

Дни полетели для Лукаса со скоростью света. Вернее, ему казалось, что они все слились в один неразделимый и вечно повторяющийся день, где он сначала старается не уснуть за партой в лекционном зале, потом – за рулем служебного автомобиля, после – за бас-гитарой в студии у Берту, а на ночь успевает пролистать парочку статей по гражданскому праву для диплома. О тихих семейных радостях, к неудовольствию Жади, на время пришлось забыть. Она надеялась, что хотя бы в воскресенье сможет побыть наедине с мужем, но с разочарованием увидела, что тот снова куда-то собирается.

– Лукас, ты уходишь? Мы же хотели сегодня погулять и посмотреть кино.

– Прости, я забыл предупредить тебя вчера, – не прерывая поисков второго носка, ответил Лукас. – Берту сказал, что мы начинаем репетировать в клубе.

– В каком клубе?.. – растерялась Жади. – Я думала, ты будешь выступать на сцене.

– Все правильно, на сцене в клубе. А ты думала, что мы сразу начнем собирать стадионы? – Лукас помимо воли улыбнулся простодушию своей жены в вопросах концертно-ночной жизни. – Кстати, мы выступаем уже через неделю, хочешь пойти?

– Конечно! – радостно согласилась Жади, но через секунду засомневалась. – А что это за клуб и где он?

– «Три пальмы», это возле станции метро ДельКастилью.

– Там… продают спиртное?

– Хм, – нахмурился Лукас. – Продают. И не только продают, но и пьют, так что лучше тебе там не показываться от греха подальше. Я совсем не подумал об этом.

– А женщины? – затревожилась марокканка. – Там много женщин?

– Женщины мало интересуются роком, поэтому я предполагаю, что их почти не будет. Мы ведь не «Битлз» и не «Аэросмит», чтобы за нами толпами ходили фанатки.

– Уже радует.

– Эй, ты ревнуешь! – не без удовольствия подметил Лукас.

– Вовсе нет, но я волнуюсь, – обиженно надула губы Жади.

– Я буду дома не позже восьми, – на ходу целуя ее, сказал парень и помчался на репетицию.

В клубе уже собрался народ. Лукас первый раз оказался в таком заведении, его просвещенность в делах рок-тусовки была чуть шире, чем у Жади, но все же недостаточна для того, чтобы чувствовать себя среди лихой компании рокеров всех мастей как рыба в воде. Гума увидел приятеля и весело помахал ему рукой, что невероятно облегчило тревожное состояние Лукаса. Селсу тоже был на месте и сосредоточенно наводил марафет перед зеркалом. Людям со стороны этот облик мог показаться шокирующим: одежда преимущественно черного цвета с шипами, массивные цепи, кольца, макияж на глазах и растрепанные волосы, закрепленные в своем хаосе с помощью лака.

Прочие музыканты выглядели так же. Среди всей этой диковинной компании Лукас с удивлением заметил девушку. Она держалась в окружении парней уверенно и даже слегка надменно. Крашенные в светлый с рыжеватым оттенком волосы были уложены небрежно в соответствии с образом панк-принцессы, густо подведенные черным карандашом глаза казались не то заспанными, не то заплаканными, одежда стиля унисекс на два размера больше положенного придавала ей еще более залихватский вид. Девушка обратила внимание на то, с каким изумлением смотрит на нее Лукас, и одарила его точно таким же взглядом, ведь в их компании белой вороной был именно он в своих светлых брюках, футболке и простой рубахе нараспашку без грамма косметики на лице и лака на волосах. Рокерша улыбнулась новичку уголком губ, что тот расценил как презрительную усмешку, и отвлеклась на разговор с коллегой.

– А что, здесь и девушки играют? – спросил Лукас у Гумы.

– Ты про Анжелу? Она не играет, она поет.

– Ну, это еще куда ни шло.

– Но поет так, что стекло лопается.

– Господи помилуй, – выдохнул Лукас.

Гума привычно рассмеялся и хлопнул товарища по плечу.

– Тебе Берту еще не высказал за внешний вид?

– Чтоб я одевался вот так?! – поразился Лукас.

– Ты потише говори, – предостерег его барабанщик. – Ладно тебе, не хочешь глаза красить – не крась, никто не заставляет. Найдем тебе косуху, ремень побольше, и так хорош будешь.

– Чего сидим, готовьтесь, сейчас наша очередь идти на сцену, – прервал их беседу внезапно появившийся Берту. – Лукас, ты в этом будешь выступать?

– С прикидом уже все решили, – ответил за него Гума.

– Хорошо, если так. Давайте начинать.

Лукас впервые поднялся на сцену с гитарой наперевес. Из зала она казалась совсем маленькой, но по другую сторону производила впечатление огромной. Лукас почувствовал сильное волнение, будто перед ним уже целый стадион, и сделал несколько медленных вдохов и выдохов, чтобы успокоиться. Берту волновался не меньше, хотя и сохранял самоуверенный вид, Гума витал где-то в своих мыслях, один Селсу был настроен по-деловому.

– Лукас, почему ты мажешь мимо нот? – отчитал его фронтмен после того, как они отыграли все три песни. – У нас большая часть звука держится на линии баса, а ты спишь за гитарой!

– Я не виноват, что всю неделю батрачил до полуночи! – огрызнулся Лукас и сам не поверил своей дерзости. Неужели атмосфера клуба так на него повлияла?

– Это не причина. Я тоже, знаешь ли, не баклуши бью, но почему-то попадаю в ноты. Гума, тебя это также касается!

– А что я? – возмутился барабанщик.

– Сбил ритм. Пять раз.

– Я пишу диплом, мне простительно.

– Слушайте, это же не сольник! – негодовал Берту. – Если вы три песни сыграть не можете, что дальше делать будем?!

– Не кипишуй, за неделю выправим, – успокоил его Селсу.

– А афтерпати* будет? – поинтересовался Гума.

– Будет, все будет, – махнул рукой лидер группы. – У тебя все мысли о том, как бы нажраться. Чтобы на выступлении был как огурец, понял меня?

– Студент, вы закончили? – с недовольством в голосе крикнула Анжела. – Мои ребята ждут.

– Уже уходим, рыжая, – проворчал в ответ Берту.

– Давно пора. Указания можно и не на сцене раздавать.

Парень метнул в ее сторону гневный взгляд, на что та снисходительно усмехнулась. Лукас поспешил скрыться за кулисами, чтобы невзначай не попасть под перекрестный огонь глаз, вымазанных углем. Похоже, нравы здесь царили не самые дружелюбные.

Комментарий к 17. Ветер перемен

*Афтерпати – вечеринка после окончания концерта/мероприятия.

========== 18. Дебют ==========

– Лукас!.. – округлила глаза от удивления Жади, когда увидела мужа в концертном костюме, если это можно было так назвать. – Ты выглядишь… необычно.

– Тебе не нравится? – расстроился Лукас, размышляя над ее возможной реакцией, накрась он глаза по примеру коллег.

– Ты как будто не ты, то есть, я хочу сказать, ты на себя не похож в этой одежде.

– Это сценический образ, Жади, не более.

– Когда ты вернешься? – поджав губы, спросила девушка.

– Часов в одиннадцать, – как ни в чем не бывало, ответил Лукас. Он не мог сказать Жади, что его непременно затащат на афтерпати, отказ от которого был бы воспринят как неуважение к коллективу. Парень рассчитывал быстро отметиться своим присутствием и поехать домой, уложившись по времени до полуночи.

– В одиннадцать?! – не поверила своим ушам Жади. – Почему так поздно?

– Концерт будет идти долго, там выступят не только группы из Рио, но и из штатов.

Марокканка молча уселась на диван и сложила руки на груди, всем своим видом показывая недовольство ситуацией. Она не собиралась делить Лукаса со сценой.

– Жади! – дотронулся Лукас до ее плеча. – Сегодня очень важный день для меня, пожелай мне удачи. Без этого я не смогу хорошо выступить.

– Правда?.. – смягчилась Жади и подарила ему поцелуй.

– Пусть ты и не будешь присутствовать в зале, но ты будешь присутствовать в моем сердце. Ты всегда там.

– Лукас! – с нежностью улыбнулась девушка, сразу позабыв про возмущение и обиду. – Я буду ждать тебя! Удачи!

Входная дверь захлопнулась за Лукасом, и Жади вновь осталась одна. Она так часто была одна в этой квартире, практически постоянно. Умом девушка понимала, что так надо, что Лукас старается ради них обоих, но сердце упрямо ныло и в тишине комнат нашептывало своей хозяйке, что такая жизнь – это не совсем то, о чем она грезила. Каковы в точности были ее грезы, Жади и сама не могла сказать четко и определенно. Любовь к Лукасу пришла не так уж внезапно: ее душа уже была готова полюбить, сгореть дотла в огне пока еще не существующей страсти. Живя с матерью в Рио, Жади лет с шестнадцати замечала в себе это сладостное томление предчувствия любви. Она ждала, что вот-вот встретит своего героя, и встретила. Какой же видела девушка их будущую совместную жизнь? Ответ прост – она ее не видела. Когда-то в ее сознании возникали отдельные картины счастья, как короткие отрывки фильмов: вот они с Лукасом принимают поздравления на своей свадьбе, вот Лукас держит на руках их первого ребенка и читает благодарственную молитву Аллаху, вот она танцует для него с саблей в большом, по-восточному обставленном доме, а вот они в старости сидят на веранде с чашкой чая в окружении детей и внуков. Однако пока что перед глазами она видела совсем другие картины: готовку из крайне скромного набора продуктов, так как основная часть денег уходила на съем жилья, старенькую мебель, на которой пыль появлялась как по велению волшебной палочки, сколько бы Жади ее ни вытирала, барахлящая стиральная машина, но все это была ерунда по сравнению с постоянно вымотанным Лукасом. В те редкие часы, что молодой муж бывал дома, он либо ел, либо спал, либо сидел над учебниками в свете настольной лампы, пока Жади скучала в спальне. А теперь еще и генеральные репетиции с концертами по выходным.

Поначалу Жади более чем благосклонно отнеслась к стремлению Лукаса стать музыкантом и выступать. Она представляла себе это как нечто романтичное и возвышенное, представляла Лукаса этаким трубадуром с гитарой, но ей совсем не по душе приходилось воплощение его мечты. Жади специально набрала журналов об известных рок-музыкантах, чтобы вникнуть в суть явления, и увиденное ей совершенно не понравилось. Дядю Али бы хватил удар, если бы он узнал, с какой компанией связался ее муж. Лукас, несмотря на усталость от репетиций и периодические конфликты с лидером группы, только и говорил, что о музыке, особенно последнюю неделю. В его речи порой проскальзывали слова, значения которых она не понимала, еле заметно он приобретал несвойственные себе черты, копируя товарищей. Все это наводило Жади на мысль о том, что у нее появилась соперница – не женщина, нет, а… музыка. Новый смысл жизни Лукаса.

Группа дебютантов с волнением ожидала своего выхода на сцену. Перед ними уже выступили два коллектива, знатно раззадорившие толпу, и теперь Берту и его команде необходимо было не ударить в грязь лицом. Лукас боялся и смотреть в сторону сцены, но вот конферансье в соответствующем обстановке одеянии объявил:

– Впервые на сцене! Встречайте постпанк-группу «Игроки в бридж»!

Фанаты неистовствовали, им не терпелось услышать новичков. Все четверо заиграли на своих инструментах, солист запел надрывно, скандировано:

День – что вода.Осколки грез.Падает звездаНа дорожку слез.

Закончилась весна,И больше нет надежд.Камень достиг дна,Начинается мятеж.

Пластиковое солнцеНе светит и не греет.Сатурна кольцаВ космосе тлеют.Пластиковое солнце!Нет конца скитаньям.Пластиковое солнце –Свобода за гранью.

На репетициях Лукас сомневался в успехе этой песни, считал ее слишком примитивной и отчасти бредовой, но слушатели решили иначе. Они махали руками в такт музыке, пытались подпевать, трясли волосами. Все внимание, в основном, доставалось Берту, это естественно – фронтменам всегда охотнее аплодируют, и надо признать, что он действительно обладал харизмой и умел привлечь к себе взгляды и слух собравшихся любителей рока. Однако Лукас не завидовал: сейчас на сцене между ними произошла какая-то магия, сделавшая четырех разных, не слишком дружных людей единым механизмом, более того, не осталось и тени волнения, а вместо этого появилось захватывающее дух чувство общности с публикой. Пожалуй, ради этого стоило жертвовать сном, до изнеможения работать в студии и экстренно выучить азы музыкальной грамоты. За это можно было отдать что угодно.