Текст книги "Когда тают миражи (СИ)"

Автор книги: Nataniel_A

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

– Разумеется, сид Исмаил, – кивнул Саид.

Отцу невесты кто-то из родственников сделал знак, и тот смущенно поинтересовался:

– Сид Абдул, я слышал, Саид уже был помолвлен ранее.

– Д-да, – от неожиданности начал заикаться Абдул. – Произошло ужасное несчастье: его невеста серьезно заболела и теперь не может выйти замуж ни за кого из-за плачевного состояния своего здоровья.

– Бедная девушка! – невольно воскликнула Джалила, в темно-карих глазах которой угадывались искреннее сочувствие и легкий суеверный трепет.

Саид лишь ухмыльнулся про себя. Однако искренность Джалилы сильно его тронула. Невинная, доверчивая, добрая – разве может он сломать ей жизнь своим обманом? Неужели заставит страдать ее так же, как страдает он сам? Ведь нет ничьей вины в том, что прекрасная роза пустыни со смертельно ядовитыми шипами навсегда завладела его сердцем.

– Прошу прощения, – подал голос Саид. – Вы позволите мне переговорить со своей сестрой буквально пару минут?

– Что такое, Саид? – удивилась Назира.

– Мне на ум пришло одно важное обстоятельство, Назира, пожалуйста, давай выйдем ненадолго. Вы разрешите?

– Да-да, конечно! – растерянно закивал Исмаил.

– Назира! – с горячностью шептал Саид. – Выручай меня!

– Да что ты переполошился-то?

– Понимаешь, не могу я жениться на ней, не могу!

– Какая змея тебя укусила? – продолжала недоумевать Назира.

– Она будет несчастна со мной, я знаю это точно. И я буду несчастен, лучше прекратить это все сейчас.

– И как ты собираешься это сделать, интересно?

– Прошу, спроси, не было ли у Джалилы кормилицы и как ее звали.

– И?

– Скажи, что мою кормилицу звали так же.

– Ты с ума сошел? Дядя Абдул прекрасно знает, как звали твою кормилицу.

– Это была другая кормилица, подменяла первую, пока та болела, не знаю, надо что-то придумать.

– Даже не подумаю! – гордо тряхнула платком Назира.

– Пожалуйста! – взмолился Саид, встав на колени. – Я все для тебя сделаю, я упрошу дядю Абдула найти тебе лучшего жениха, только спаси меня, ради Аллаха!

– Правду говорят, с кем поведешься, от того и… Ладно, я сделаю, как ты просишь. Но подобное безобразие случается первый и последний раз, ты меня понял?

– Спасибо, милая сестрица! – Саид почувствовал, что у него словно гора свалилась с плеч. – Я вовек тебе должен.

Обман прошел как по маслу. Никто не заподозрил подвоха, даже Абдул, который разве что волосы на бороде не рвал от досады, распинаясь в извинениях и сожалениях. Отец девушки был крайне опечален расторжением помолвки, но принял это как факт. Перед уходом Саид последний раз взглянул в глаза Джалилы и понял: еще одно сердце разбито.

Всю обратную дорогу он размышлял о случившемся. Назира шла рядом с выражением лица снежной королевы, а Абдул как всегда потрясал четками и говорил что-то о других присмотренных кандидатках на роль невесты племянника. Саид задержался на секунду, разглядывая в одной из лавок платок светло-бирюзового оттенка, почти такой же, какой был у Жади в их первую встречу. Определенно, если он не хочет больше попадать в неприятные ситуации, ему нужно научиться справляться со своими эмоциями. Терпение Назиры не безгранично.

========== 11. Новые горизонты ==========

Лукас с нетерпением поглядывал на офисные часы. Сегодня вечером он идет на первую репетицию будущей группы, которую правильнее было бы назвать собеседованием или прослушиванием. Он ужасно волновался, до дрожи в коленках, но вместе с тем музыкальная карьера казалась ему прекрасным выходом из топкого болота бесчисленных нормативно-правовых актов и судебных тяжб. Феррас-младший мечтал выйти на сцену и покорить многотысячную публику, но еще важнее было доказать сеньору Леонидасу, что не офисом единым жив человек. Он закончит эту невыносимую стажировку, допишет дипломную работу и распрощается с адвокатской деятельностью на-всег-да.

Лукас пришел по указанному в записной книжке адресу, который продиктовал ему Жилберту. Это была студия в офисном здании в одном из районов Рио, где ему открыл дверь эксцентричного вида парень в потертых джинсах, черной кожанке и с волосами, торчащими во все стороны.

– Лукас? – протянул он ему руку. – Проходи.

В просторной студии стояли барабанная установка, колонки и синтезатор, лежали вразброс гитары, микрофоны, на столе красовалась недопитая бутылка на пару с пепельницей, а посреди этого творческого беспорядка сидели еще двое таких же нестандартного облика молодых людей.

– Знакомься, это Гума, наш барабанщик, это Селсу – клавишник.

– Хой! – поприветствовал новенького Селсу.

– Я сам вокалист, гитарист и автор песен, ты можешь называть меня Берту для краткости.

– Добрый вечер, – смущенно поздоровался Лукас, почувствовав себя явно не в своей тарелке.

– Рассказывай, с чем пришел.

– Ну, я… – замялся парень. – Я неплохо играю на гитаре и подбираю мелодии на слух, сочиняю сам.

– На слух? – переспросил Берту. – Ты нот не знаешь, что ли?

Лукас покраснел, как рак.

– Наш человек, – засмеялся Гума. – Да ты не слушай его, ноты настоящему музыканту не нужны, нужен только драйв.

– А хоть знаешь, чем бас-гитара отличается от обычной электрогитары?

– Конечно, знаю!

– Ладно, ладно. Сыграй, покажи свои умения.

Лукас уже несколько раз успел пожалеть о том, что явился в этот вертеп, но гитару все-таки взял. Как знать, может, Берту впечатлят его навыки. Он заиграл одну из своих любимых мелодий собственного сочинения, которая так растрогала Жади, вот только на лице потенциального «начальника» он восторга не увидел.

– Сам сочинил? – деловито спросил Берту.

– Да, сам, – гордо сообщил парень.

– Что ж, неплохо. Для серенады. Но, видишь ли, Лукас, серенады хороши под окнами у девушек, а для сцены нужно другое.

Лукас почувствовал, как к горлу подступает комок, и хочется то ли плюнуть этому Берту в лицо, то ли бросить гитару и уйти по-английски. Он представил на суд самое сокровенное, что у него было, так готовился, а этот хрупкий цветок взяли и растоптали, да еще помоями облили сверху.

– Ты не обижайся, – продолжал рокер, – такая музыка хороша где-нибудь в баре, на городском празднике, она даже для свидания подойдет. Но пойми, такого в Бразилии уйма, хоть экскаватором греби. Наша цель – выйти на мировой уровень, разве с этим можно конкурировать на нем?

– А вы что предлагаете? – сквозь обиду проговорил Лукас.

– Ты о постпанке что-нибудь слышал? Вот где нерв, вот где протест, сила, красота! Именно за такой музыкой будущее, а песни про любовную любовь пусть остаются в прошлых веках, их и так уже лет на триста вперед написали.

– Я не очень разбираюсь в жанрах и направлениях, – честно признался гитарист-неудачник.

– Не беда, – махнул рукой Берту. – Сейчас я тебе включу кое-что, внимательно послушай и потом попробуй сымпровизировать что-нибудь в похожем стиле вместе с ребятами, окей?

Он включил на магнитофоне запись на английском языке, очень ритмичную, но шумную и крикливую, на вкус Лукаса. Тем не менее, тот прослушал песню от начала и до конца и приготовился взять реванш теперь уже на бас-гитаре.

– Начинайте, – дал знак музыкантам Берту.

Лукас еле разобрался с механикой бас-гитары, но затем все же понял принцип и заиграл со всей злости, подражая англоязычной песне, чтобы его «коллеги» видели, что он не какая-то кисейная барышня, исполняющая исключительно романсы.

– Стоп! – скомандовал фронтмен*. – Я понял. Неплохо, Лукас, учитывая, что ты первый раз играешь в таком жанре. Но учиться еще нужно.

Лукас испытал такую гордость, словно он уже стоит на большой сцене. Осадочек, конечно, остался, но, во всяком случае, он защитил свое доброе имя и подтвердил свой талант.

– Не вопрос, я готов учиться.

– Тогда вот тебе материал, – сказал Берту, доставая целый ворох магнитофонных кассет. – Слушай, учись, просвещайся.

Кассеты пестрели разнообразными названиями на английском языке. Если «Led Zeppelin» и «Rolling Stones» еще о чем-то говорили Лукасу, то «Ramones», «The Velvet Underground», «Dead boys», «The Clash», «New York Dolls» и другие были для него абсолютной абракадаброй.

– Не обращай на него внимания, – напутствовал на прощание Лукаса Гума. – Берту слишком зануда, он, типа, из крутых. У него сестра живет в Лондоне, она ему целые мешки таких кассет привозит. А ты молодец, не растерялся!

– Я рад был с вами познакомиться, – ответил тот. – Надеюсь, что у нас выйдет хорошее сотрудничество.

– Сразу видно юриста! – вновь загоготал Гума.

Что ж, еще одно дело почти решено. Лукас был немного разочарован увиденным, но Берту, вероятно, лучше знает, чем и как покорять музыкальный олимп. Да и группа, наверное, перспективная. Парень взглянул на часы: уже девятый час вечера. Не теряя больше ни минуты, он поспешил домой.

Комментарий к 11. Новые горизонты

*Фронтмен – лидер, «лицо» группы. Чаще всего в этом качестве выступает солист.

========== 12. Финансовый вопрос ==========

В комнате Жади и Лукаса магнитофон надрывался голосом Брайана Джонсона*. Сказать, что Жади была не по душе такая музыка – это не сказать ничего, но Лукас убедил ее, что ему это необходимо для будущей карьеры, ведь с тем репертуаром, что есть у него сейчас, можно выступать только по вечерам в ресторане напротив. Благо, ум Жади занимала исключительно подготовка к свадьбе, с чем она и явилась к Лукасу, держа в руках какие-то бумаги и ручку.

– Лукас! – позвала она его.

– М? – откликнулся парень, не выключая песни.

– У меня к тебе важный вопрос.

– Какой, Жади? А, впрочем, подожди пару минут, я дослушаю, и мы поговорим.

– Нет, я хочу поговорить с тобой сейчас! – резким нажатием кнопки магнитофон умолк.

– Что ты делаешь? – возмутился Лукас. – Ты так испортишь кассету!

– Лукас, до свадьбы осталось всего ничего! – Жади протянула ему листок. – Посмотри, здесь смета на расходы, мы с Иветти вчера составляли.

Баснословная сумма, превышающая стажерский оклад Лукаса в энное число раз, заставила его крепко задуматься.

– Почему так дорого? – произнес он, наконец.

– Это самые дешевые расценки, так сказала Иветти.

Лукас еще раз перечитал список: кольца, платье, фотограф, банкетный зал…

– Но это очень дорогой банкетный зал! Можно найти дешевле.

– На дешевые бронь за три месяца!

«Вот, черт», – пронеслось в голове у парня.

– Лукас, – пристально посмотрела на него Жади, – скажи честно, ты передумал на мне жениться?

– Да как ты могла такое вообразить?!

– Тогда почему ты ни во что не вникаешь? Лукас, это наша свадьба, понимаешь, твоя и моя, одна-единственная в жизни! Ты ведешь себя так, словно будешь на ней посторонним гостем!

Лукас слегка поежился. Нрав Жади бывал очень крут, когда она не добивалась желаемого или что-то шло не по ее плану. Парень понемногу выучил стратегию, что предотвращать пожар легче, чем его тушить, поэтому сейчас крайне важно было успокоить вулкан, который вот-вот взорвется.

– Хорошо-хорошо. Пойдем к Иветти, послушаем, что она скажет.

Иветти со вниманием выслушала жалобы Лукаса, который втайне от Жади признался ей, что не потянет самостоятельно и половины заявленной «бюджетной» суммы.

– Лукас, я тебе помогу! – уверенно заявила женщина.

– Ради Бога, Иветти, не надо! Я и так себя чувствую просто ужасно, что сижу у тебя на шее столько времени. Может быть, у нас получится организовать все попроще, ну, своими силами.

– Да ты что! Свадьба – это святое, грех на такое дело жалеть денег.

– Иветти! – почти взмолился Лукас.

– Не переживай так. У меня есть кое-какие запасы, я одолжу вам, а вы вернете, когда сможете.

Жених все еще колебался.

– Вот что, Лукас, я иду за деньгами прямо сейчас, – прихорашиваясь возле зеркала, сказала Иветти.

– Куда?..

– В банк, мой дорогой, куда же еще!

«Банк» именовался компанией Леонидаса Ферраса. Иветти знала, что Лукас негативно отнесется к идее одалживания денег у отца, поэтому решила действовать хитрее. В абсолютной боевой готовности и при полном параде, она твердым шагом направилась в офис компании.

– Сеньор Леонидас, к вам пришла женщина, просит срочно ее принять, – постучалась в дверь к начальнику секретарша.

– Никаких женщин, у меня совещание! – сурово отрезал Леонидас, «совещавшийся» в одиночестве с чашкой кофе и утренней газетой.

– Но, сеньор Леонидас…

– Донна Селма, закройте дверь, пожалуйста.

Иветти, услышав отказ под предлогом совещания, и не подумала сдаваться. Она села на диванчик в холле, закинула ногу на ногу и сообщила, что будет ждать окончания мероприятия. Так прошел час, а женщина и не шелохнулась.

– Сеньора, я думаю, вам лучше прийти в другой раз, – робко предложила секретарша.

– Нет-нет, все в порядке, я жду.

Леонидас, осажденный в собственном кабинете, позвонил сотруднице по внутренней связи и справился об обстановке. Поняв, что Иветти не собирается сдавать позиций, он все-таки впустил гостью.

– Итак, что тебе от меня нужно? – неприветливо спросил Феррас.

– Думал, что можешь вот так просто отказаться от участия в судьбе собственного сына? – высказала претензию Иветти.

– Если ты пришла просить денег, то лучше сразу уходи. Я сказал, что не дам ни одного сентаво этому сопляку, и если тебе стало нечего есть оттого, что он сел тебе на шею – это твои проблемы.

– Надо же, как мы распетушились! Между прочим, я могу тебе предъявить иск за моральный ущерб! И не могу, а предъявлю!

– Давай-давай, хочется на это посмотреть, – скептически произнес Леонидас.

– Но все можно уладить по-хорошему. Вот эта сумма меня вполне бы устроила.

Иветти протянула ему записку с указанными на ней цифрами. Леонидас, увидев их, чуть не поперхнулся недопитым кофе, вручил записку обратно ей в руки и едва не вытолкал гостью за дверь.

– Ах, так! – воскликнула Иветти. – Ну, держись, Львеночек, сейчас будет по-плохому.

Она вышла на улицу, достала из пакета заранее приготовленный лист ватмана и маркер и принялась писать: «Не покупайте продукцию компании Леонидаса Ферраса – циничного капиталиста, шовиниста** и угнетателя!» Иветти встала с этим плакатом напротив офиса, как боец на баррикаде, чем довольно быстро привлекла внимание прохожих.

– Сеньора, здесь нельзя проводить политические акции, – мягко намекнул кто-то из проходивших мимо людей.

– Это не политическая акция, я всего лишь хочу открыть вам глаза на правду об этом гадком человеке! – смело заявила Иветти. – Знаете ли вы, что он выгнал единственного сына из дома? И представляете, из-за чего? Мальчик посмел полюбить девушку не той, по его мнению, национальности и не того вероисповедания!

– Да вы что! – ахнула зазевавшаяся старушка.

– Вопиющий случай! – согласился какой-то мужчина. – Дамы и господа, конец двадцатого века!

– Вот именно! – подхватила Иветти. – Это какой-то… феодальный строй, я вам больше скажу, это свинство!

– Ну и что же тут такого? – пожал плечами другой прохожий. – Я бы тоже был против на его месте.

– Как вам не стыдно! – посыпались возмущения в ответ на его реплику.

Дискуссия принимала все более и более жаркие обороты.

– Донна Селма, что там за шум под окном? – оторвался от чтения важного договора Леонидас.

– Сеньор Леонидас, похоже, это та самая женщина, которая только что была тут, – сказала секретарша, выглядывая на улицу.

– Что?! – Леонидас подскочил к окну с такой резкостью, что его кресло отъехало на метр. – Вызывайте полицию немедля!

– Она устроила какой-то пикет, и там, кажется, уже дежурит журналист.

– О, горе мне! – возопил Феррас и бросился вниз, ко входу в здание.

– Что ты творишь! – распахивая двери, вскричал глава компании, которого заочно пригвоздили к позорному столбу.

– Сеньор Леонидас, пару слов о вашем конфликте с сыном, – подскочил к нему пронырливый журналист.

– Не будет никаких пары слов! Иветти, идем, идем скорее в мой офис, – торопливо уводил он за собой бунтарку. – Простите ее, ради Бога, Иветти очень эксцентрична.

Рассыпаясь в извинениях и натянуто улыбаясь толпе зевак, Леонидас уволок-таки Иветти вместе с плакатом подальше от людских глаз.

– Ну, понял, что я не шучу? – сложила руки на груди женщина.

– Я понял, что ты сумасшедшая! Ты победила сегодня, но не обольщайся. В следующий раз, когда я увижу тебя в радиусе километра от себя, я просто вызову полицию!

– А деньги? – не унималась Иветти.

Леонидас, тяжело вздохнув, поднялся в офис и выдал ей в руки заветный конверт с деньгами на свадьбу.

– Львеночек, ты просто чудо! – растаяла Иветти.

Раздобыв средства на торжество, она в отличном настроении покинула компанию, демонстративно выбросив порванный плакат в мусорную урну у крыльца. Толпа понемногу разбрелась, конфликт был исчерпан, даже назойливый журналист остался ни с чем.

–М-да, я просто чудо, – задумчиво повторил Леонидас слова Иветти. – А еще циничный капиталист, шовинист и угнетатель.

Комментарий к 12. Финансовый вопрос

*Брайан Джонсон – солист австралийской рок-группы AC/DC.

**Шовинист – человек, относящийся с предубеждением или презрением к людям других наций.

========== 13. Предсказание ==========

День торжества становился все ближе и ближе. Иветти на пару с Жади без конца о чем-то хлопотали, куда-то ходили, звонили, с кем-то договаривались. Самым сложным оказался выбор платья – Иветти все время советовала подруге такие модели, которые казались той чересчур откровенными и бесстыдными, а те платья, что приглянулись Жади, она считала слишком скромными и оттого блеклыми.

Во время очередного похода невесты в свадебный салон Лукас остался один в доме Иветти. Его изрядно притомили разговоры о свадьбе, хотя он и ждал этого события с нетерпением. Оставшись в одиночестве, Лукас взял в руки гитару и предался игре на любимом инструменте. В этот раз он играл то, что хотел и как хотел, не оглядываясь на тычки Берту, которые он регулярно получал на репетициях. Раздался треск дверного звонка. Лукас, наученный горьким опытом, отложил гитару и осторожно посмотрел в глазок.

– Далва! – не поверив своим глазам, воскликнул парень и без промедления открыл своей няне.

– Сынок! – умильно протянула Далва, но тут же насторожилась и огляделась по сторонам, словно она явилась в логово дракона. – Этой женщины здесь нет?

– Иветти ушла вместе с Жади.

– А ты тоже хорош! – ворчала служанка, затаскивая в дом тяжелые пакеты с провизией. – Совсем забыл свою Далву, не звонишь, не заходишь.

– Далва, ты же знаешь, как я тебя люблю! – сказал Лукас, подхватывая пакеты и занося их на кухню. – Просто у нас сейчас с отцом очень натянутые отношения, и дома мне лучше не появляться.

– Два упрямца, как есть, два упрямца! Сеньор Леонидас надулся, как индюк, я еле выспросила у него, где ты живешь.

– Вот видишь, какой он, – печально вздохнул Лукас.

– Тебя чем хоть тут кормят? – по-инспекторски заглянула Далва в холодильник, расставляя свою еду, которую она приготовила с большой любовью для воспитанника. – Похудел как!

– Далва, я в полном порядке! Лучше расскажи, как у тебя дела.

– А какие у меня дела могут быть, Лукас? Раньше были дела, когда я о вас с Диогу заботилась, а теперь одна тоска. Ты меня забросил, мне и поговорить не с кем стало. Помнишь, Маиза к нам часто заходила, звонила, интересовалась, а как ты из дома ушел, так и пропала куда-то – ни слуху, ни духу.

– Маиза?.. – переспросил Лукас так, словно это имя было ему незнакомо.

– Да ты никак уже и Маизу забыл?!

– Нет, я не забыл, просто… нехорошо с ней как-то получилось.

– Вот тут ты прав. Ты же с ней даже не попрощался толком, не объяснился.

– Надеюсь, она поймет.

– Эх, Лукас-Лукас, – покачала головой служанка. – Лучше бы вместо своей Жади обратил внимание на эту девушку. И красива, и воспитана, и…

– Ну что ты такое говоришь, Далва! – возразил ей парень. – Маиза просто моя подруга, а Жади я люблю. Кстати, как ты думаешь, стоит отправить Маизе приглашение на свадьбу?

– Свадьбу? Когда твоя свадьба, сынок?

– Третьего числа.

– Уже так скоро! – всплеснула руками Далва.

– Ты в списке приглашенных, и это не обсуждается, – улыбнулся Лукас.

– Ох, если бы ты знал, как моя душа не лежит к этой свадьбе! Но что поделать, не могу же я пропустить такой день в твоей жизни.

Лукас крепко обнял няню, радуясь этому неожиданному воссоединению. Наконец-то в его жизни снова появилось что-то привычное и родное, ведь Лукас был из тех людей, кому тяжело дается обрубание всех связей с прошлым. Напоминание о Маизе также оказалось для него внезапным, ведь за всеми событиями и впечатлениями он даже не вспомнил о ней и не подумал, что девушка могла обидеться на такое его резкое и беспочвенное исчезновение. Свою оплошность Лукас понадеялся исправить персональным приглашением несостоявшейся невестки и подруги на свадьбу.

Латифа с Зорайде ожидали Жади возле фонтана на первом этаже торгового центра. Теперь они общались только так: Жади тайком звонила Латифе и назначала время и место встречи. Мохаммед окончательно оттаял по отношению к жене, но он и слышать не желал, чтобы Латифа общалась с беглой кузиной, поэтому свидания они устраивали под предлогом похода за покупками.

– Что-то Жади задерживается, – нервничала молодая марокканка.

– Она занята подготовкой к свадьбе, – безрадостно проговорила Зорайде.

– Аллах! Как можно самой готовиться к свадьбе? Столько всего нужно соблюсти, столько сделать! Когда я выходила замуж за моего Мохаммеда…

Латифа не успела договорить, на всех парах к ним мчалась Жади, лучезарно улыбаясь. Она выглядела совсем по-западному: узкие синие джинсы, кроссовки, копна густых распущенных волос, не покрытых платком. Кофта, однако, полностью закрывала руки и плечи, но на общем фоне это не играло особой роли.

– Зорайде! Латифа! – бросилась она в объятья родственниц. – Как я скучала!

– Мы тоже скучали, Жади, – с доброй улыбкой произнесла Зорайде. – Это правда, что ты скоро выходишь замуж?

– Да, да! – восторженно ответила девушка. – Очень скоро. Как жаль, что вы не сможете увидеть мою свадьбу!

Повисла неловкая пауза. Несмотря на то, что обе женщины простили Жади, они по-прежнему с предубеждением относились к Лукасу и к идее брака с ним. Латифа поспешила перевести тему разговора:

– Мохаммеду в магазин на днях привезли изумительные платки, хочешь, покажу?..

– Жади, – перебила ее Зорайде, сделав серьезное выражение лица. – Имей в виду, Саид недавно переехал в Рио.

– Что?! – девушка остолбенела от неожиданности. – О, Аллах!

– Это по работе, у них с Мохаммедом совместное дело, – пояснила Латифа.

– Аллах, Аллах! – все так же испуганно бормотала Жади, начав ходить туда-сюда вдоль бортика фонтана. – А если он найдет нас, если захочет отомстить?!

– Кажется, он успокоился, – сказала служанка. – Но не теряй бдительности. Сердце мужчины уязвить легко, а умягчить гораздо сложнее. Мы не знаем, что творится у него в душе и на что он может быть способен.

– Какая ужасная новость, – поправила Жади волосы дрожащей рукой. – И давно он здесь?

– Не больше двух недель.

– Латифа, на втором этаже продают замечательные специи, почему бы тебе не сходить и не посмотреть? – для чего-то выпроваживала кузину девушка.

– Но…

– Сходи, Латифа, – кивнула Зорайде, явно состоявшая в сговоре с Жади.

– Ну, хорошо, – растерянно произнесла Латифа. – Я скоро приду обратно.

– Зорайде, ты принесла чашку? – возбужденно спросила Жади, стоило только сестре скрыться на верхней ступени эскалатора.

– Жади, я столько раз тебе говорила, что это грех. Сид Али очень отругал бы меня, если бы узнал.

– Принесла?..

– Принесла. Давай посмотрим.

Служанка аккуратно достала из сумки завернутую в тряпочку чашку с кофейной гущей, которую привезла из Марокко. Она внимательно вглядывалась в кофейный узор, пока Жади нервно теребила и поминутно целовала на удачу свой кулон с нефритом.

– Ну, Зорайде, что там? Я буду счастлива с Лукасом?!

– Жади, ты находишься во власти миража.

– Что?..

– Мираж, Жади, – повторила Зорайде. – Ты идешь по выжженной пустыне и видишь перед собой прекрасный оазис. Он манит тебя прохладной тенью раскидистых пальм, чистыми хрустальными ручьями и спелыми фруктами, ты идешь к нему и идешь, но не можешь приблизиться ни на шаг.

– И что это значит? – недоумевала Жади. – Зорайде, скажи прямо, что ждет нас с Лукасом? Я не люблю эти загадки.

– Я говорю тебе то, что показывает гуща. Ни слова больше, ни слова меньше.

– Толку-то от этих предсказаний! – раздосадовано воскликнула марокканка. – Мы будем счастливы и без этой чашки, вот увидишь!

– Помоги тебе Аллах, девочка моя, – тяжело вздохнула служанка.

Жади была крайне расстроена этой встречей. Мало того, что она узнала пренеприятнейшую новость о приезде Саида, так еще и Зорайде испортила настроение своим гаданием. Ну и что, что Жади сама выпросила у нее это гадание? Девушка была твердо убеждена, что никто и ни при каких обстоятельствах не уведет ее с пути, который она выбрала, даже если придется бросить вызов всему миру. Гордо расправив плечи, она шла навстречу своей судьбе.

========== 14. В горе и в радости ==========

Жади всматривалась в свое отражение, стоя перед зеркалом в полный рост. Она была похожа на принцессу из сказки: роскошные волосы цвета воронова крыла собраны в высокую прическу и украшены диадемой; в ушах красовались изящные серьги, похожие на бриллиантовые; белоснежное платье с закрытым, расшитым тонким кружевом верхом струилось книзу шелковыми складками и сидело на точеной фигурке невесты, как влитое. Жади с наслаждением вдохнула аромат букета из белых роз, стараясь запомнить каждую мелочь, каждую деталь самого счастливого дня в ее жизни. Ей удалось невозможное – отстоять право на свою любовь и на свою свободу, это ли не судьба? Зорайде может говорить что угодно, но Жади знала – с самого первого взгляда, что Лукас предназначен ей свыше. Она вспоминала свой танец в Марокко, когда их глаза впервые встретились, а сердца словно поразило молнией. Такое может произойти лишь тогда, когда находят друг друга две души, союз которых определен в Книге Судеб еще до начала времен. Пусть у них с Лукасом не все всегда бывает гладко, это лишь временные трудности. Сегодня их день, и никто этого не отнимет.

Лукас приехал в загс за целый час до начала церемонии бракосочетания. От волнения он не находил себе места, и в окружении таких же брачующихся пар Лукас чувствовал себя чуть более комфортно. Он старался гнать от себя мысли о том, что в этот знаменательный момент с ним рядом нет ни матери, ни отца, ни брата, как у других счастливчиков, возле которых хлопотали взволнованные родственники. Лукас был одинок, и это осознание пришло к нему непрошено, нечаянно, в самую неподходящую минуту. Тем не менее, гости начали подтягиваться и на его свадьбу. Самой заинтересованной гостьей была, разумеется, Иветти, но она должна была сопровождать Жади по дороге в загс. Приходили ее подруги – Лауринда, Норма и другие, немногочисленные друзья Лукаса по школе и университету, какие-то люди из круга знакомых Иветти, которых жених видел в первый раз, и которые были приглашены только для того, чтобы создать эффект массовости.

– Лукас, сынок! – услышал он голос Далвы, спешившей заключить своего дорогого воспитанника в объятья.

– Далва! Как я рад, что ты пришла!

– Ну что ты, как я могла не прийти? Кое-как упросила сеньора Леонидаса дать мне выходной, – заговорила служанка, но осеклась, увидев, как помрачнел при упоминании отца Лукас. – Твоя невеста еще не приехала?

– Должна с минуты на минуту подъехать вместе с Иветти.

Далву слегка покоробило от имени неприятной ей женщины, но в то же время она не могла не быть ей благодарной за заботу о Лукасе.

– Дай-ка поправлю тебе галстук, – засуетилась она.

– Что-то Маизы не видно, – заметил Лукас, пока Далва возилась с его галстуком. – Она не звонила?

– Нет. Может быть, она не получила приглашение?

– Должна была. Странно, ну, ладно.

Лукас хотел сказать еще что-то, но не успел. Навстречу ему шла Жади в прекрасном подвенечном платье, ослепительно улыбаясь. Жених потерял дар речи от этой улыбки. Вот оно – его счастье, его спасение и лекарство от одиночества, его любовь и вечная муза. Она здесь, на расстоянии вытянутой руки, а не за тысячи миль от него, затерянная посреди шумного Феса.

Брачующихся вместе с гостями пригласили в зал на регистрацию. Торжественно грянул марш Мендельсона, возвещавший начало церемонии. Присутствующие любовались невестой, ее загадочной восточной красотой, грацией и элегантным свадебным платьем в пол. Одна только Далва не по-доброму косилась в сторону Иветти, а та не обращала на это ни малейшего внимания. Как только стихли звуки марша, женщина-регистратор в строгом костюме поприветствовала жениха и невесту и начала свою речь:

– Дорогие гости, мы собрались здесь для того, чтобы засвидетельствовать брачный союз прекрасной молодой пары – Лукаса Ферраса и Жади Эль Эдиб.

Влюбленные мельком переглянулись полным нежности взглядом.

– В вашей жизни наступил очень важный момент, – обратилась к ним регистратор, – когда вы соединяете свои судьбы. Отныне вы будете существовать, как единое целое, неся полную ответственность друг за друга. В связи с этим, прошу вас ответить на вопрос: является ли ваше желание вступить в брак осознанным и добровольным?

– Да, – хором ответили Лукас и Жади.

– В таком случае, я приглашаю вас поставить свои подписи и тем самым скрепить свой союз. После этого в знак любви и верности я призываю вас прочесть клятву и обменяться кольцами.

Жених и невеста расписались на документе под всеобщие вздохи умиления. Лукас достал обручальные кольца и произнес клятву, которую обычно говорят на венчании, только без упоминания Отца, Сына и Святого Духа:

– Я, Лукас Феррас, беру тебя в жены и обещаю быть верным, уважать тебя в радости и в горе, в богатстве и в бедности, в здоровье и в болезни до конца своих дней. Прими это кольцо в знак моей любви и верности.

С этими словами он надел на безымянный палец Жади изящное золотое кольцо. Невеста с застывшими на длинных ресницах слезинками счастья повторила клятву:

– Я, Жади Эль Адиб, беру тебя в мужья и обещаю быть верной, уважать тебя в радости и в горе, в богатстве и в бедности, в здоровье и в болезни до конца своих дней. Прими это кольцо в знак моей любви и верности.

– Перед лицом государства и всех присутствующих я объявляю вас мужем и женой! – с улыбкой продекламировала регистратор.

Под бурные аплодисменты немногочисленных гостей молодожены самозабвенно поцеловались. Выслушав поздравительные речи, они вышли на крыльцо загса, где их по традиции принялись осыпать рисом. Хотя Жади и представляла свою свадьбу совершенно иначе, она была абсолютно счастлива. Западные традиции показались ей куда более простыми, но в то же время в них была своя прелесть. Если они с Лукасом теперь законные муж и жена, то какая, по большому счету, разница?..

Небольшой банкетный зал был пышно украшен цветами и зеленью, вдоль стен стояли подсвечники и висели картины, огромная хрустальная люстра переливалась яркими огнями, а столы были сервированы с изысканным вкусом и расставлены так, чтобы оставалось свободное пространство. В ожидании молодоженов гости танцевали под живую музыку, закусывали приготовленными угощениями, пили шампанское и вели светские, а иногда и не очень, беседы.