Текст книги "Его безумная часть души (СИ)"

Самым сложным для всех оказался первый месяц, проходивший в бесконечной череде серых будней без женщины, которая наполняла их особым смыслом.

Темный маг, постоянно, находился в скверном настроении, что в первую очередь отражалось на его слугах, а в частности на Руди. Он неистово наказывал их за любую, даже малейшую, провинность, ставил невыполнимые задачи и заваливал работой настолько, что те, позабыв про дом и семью, практически, жили в его штаб-квартире.

Изредка, он позволял Нарциссе или Друэлле навестить спящую девушку, применив скрывающее заклятие для растущего живота. В его тайное логово был захвачен лучший лекарь из больницы святого Мунго и постоянно находясь под заклятием Империус, неустанно следил за состояние беременной.

Пролетела очередная, холодная зима, а за ней пришла, несущая новую жизнь, зеленая, теплая весна, которая двадцать седьмого мая подарила Волан-де-Морту прекрасную, маленькую девочку, получившую при рождении имя Габриэль.

Больше ничего на свете не имело такой ценности, как сохранение тайны и безоблачного существования этой прелестной крошки.

Комментарий к Глава 15. Проклятие.

Не знаю, как вам, но мне эта глава нравится. Она какая-то не похожая на остальные, какая-то особенная…

========== Глава 16. Потерянная часть меня (или Запутанные лабиринты прошлого). ==========

Мы можем спать и мучиться во сне,

Мы можем встать и пустяком терзаться,

Мы можем тосковать наедине,

Махнуть на все рукою, развлекаться.

Всего проходит краткая пора,

И все возьмет таинственная чаща,

Сегодня не похоже на вчера,

И лишь изменчивость непроходяща.

(Мэри Шелли “Франкенштейн или современный Прометей”)

Глава повествует о том, что если нет никакой возможности им быть вместе, зачем тогда суда познакомила их…

Случалось ли с вами такое, что ложась спать, в надежде увидеть долгожданные и красочные сны, вы проваливаетесь в бездонную, густую пучину пустоты, обволакивающую и затягивающую со всех сторон? В ней нет звуков и цветов, нет родных и любимых лиц, нет даже слабой надежды вырваться из цепких когтей невидимого властелина, зато есть покой… Ни с чем не сравнимый, умиротворяющий и надежный покой нерушимой стабильности и размеренного бытия.

Плескаясь и ныряя в этой всеми забытой, придуманной только ею пустоте, Белла находила особое очарование. В мгновение освободившись от сковывающего плена забвения, она не спешила открывать глаза, боясь наткнуться на страшную картину действительности: все ее друзья и остальные Пожиратели смерти, а так же сам Темный Лорд повержены. Иначе, как объяснить ту давящую тишину, воцарившуюся столь внезапно, в момент яростной и ожесточенной схватки с аврорами?

Сдвинув затекшую руку в сторону, девушка нащупала приятную прохладу шелкового покрывала, следовательно, и вероятнее всего, она лежала на кровати, но кто и когда ее сюда положил, оставалось загадкой. Досчитав до трех, Беллатриса боязливо распахнула тяжелые веки, убедив себя, что дальнейший побег от реальности только вредит.

Комната, в которой она находилась, была знакома до мелочей: книги, камин, мебель, множество старинных артефактов, именно здесь, она впервые испытала лучшее из доступных людям наслаждений, здесь же, ее всегда встречал самый любимый, из ныне живущих на земле, человек, но сейчас его почему-то не было рядом.

Превозмогая дикое головокружение и сильнейшую слабость в ногах, Белла поднялась с постели и, пошатываясь из стороны в сторону, вышла в темный коридор дома, смутно улавливая вдалеке тихие голоса в зале для переговоров.

Хватаясь руками за стены, девушка медленно двигалась навстречу человеческой речи, желая поскорее выяснить, что с ней все таки произошло и сколько времени длилось ее отсутствие.

Поровнявшись с одиноким панорамным окном – единственным источником света в этом мрачном туннеле, она посмотрела на улицу, стараясь понять какое сейчас время года, и на свое удивление обнаружила, что по-прежнему продолжает желтеть осень, расстилая на земле разноцветный, дорогой ковер, созданный самой природой. Все увиденное означало, что прошло не более нескольких дней и это, определенно, не могло не радовать. Ведь в самом страшном из кошмаров, Пожирательница смерти не могла себе и представить надолго бросить Повелителя в столь тяжелое для него время.

Спустя десять минут, хотя раньше на это уходило не более минуты, она добрела до зала с голосами и тихо толкнула дверь вперед, представая перед десятками глаз шокированных мужчин.

Большая часть уведенных лиц была ей хорошо знакома, но присутствовало немало и тех, кого Белла видела впервые. На ее почетном месте, по правую руку от Темного Лорда, восседал Люциус Малфой с абсолютно обескураженным видом, как будто первый раз в жизни встретился с признаком. И все стихло…

Первым на встречу обессиленной девушке бросился Рудольфус, заключая в крепкие объятия изможденное голоданиями тело. Он обхватил ее плечи руками, сжимая в порывах радости и шепча что-то несвязное, а затем долго целовал в макушку, не стесняясь посторонних.

– Беллс, ты очнулась… Слава Мерлину, это наконец произошло. Я так переживал, так беспокоился за тебя…

Слабо толкнув мужа в грудь, она обвела взглядом стол и остановилась на, не менее шокированном чем все, Волан-де-Морте.

– Милорд, простите, мне не удалось завербовать Сириуса Блэка, – начала оправдываться бывшая староста, припоминая последние события из жизни.

– Молчи, – прервал ее волшебник, – тебе следует беречь силы. Лестрейндж, проводите свою жену обратно в комнату и проследите за тем, чтобы она оставалась в постели, я скоро закончу и мы обо всем поговорим.

Позволив Руди увести себя, Беллатриса никак не могла понять, почему все присутствующие смотрят на нее, как на только что восставшую из мертвых.

Опустившись на мягкие подушки недавно оставленной кровати, она обратила внимание на то, что платье на ней совершенно другое, явно не входящее в ее гардероб, да и волосы, свободно струящиеся по спине, стали значительно длиннее.

– Что со мной произошло? – донесся до парня глухой вопрос.

– Давай я прикажу эльфам приготовить чай, тебе нужно восстанавливать силы, – проигнорировал Рудольфус ее слова.

– Пей сам свой чай, а хочешь угости Малфоя, который так быстро и бессовестно смог занять мое место, – вспылила ведьма.

– Быстро?.. – это все, что смог ответить Руди, присаживаясь в ногах, а затем скорбно добавил, – Тебя не было с нами почти год. Один год прошел с тех пор, как в тебя попало заклятие под названием “Сон Соломона”, многое изменилось, в том числе и в мире. Милорд полностью подавил все восстания и обезвредил сопротивление, осталась лишь горстка жалких затворников, прячущихся в укрытиях и выступающих под покровом ночи. Они ненавидят нас и боятся, но уже ничего не изменить. Война выиграна, враг повержен, скоро мы станем полноправными правителями всех волшебников и маглов на этой земле.

– Ты говоришь его словами, – с трудом переваривая сказанное, отозвалась жена, – Этого просто не может быть! Наш Лорд непременно нашел бы способ пробудить меня раньше. Почему этого не случилось?

– Я не могу дать тебе всех ответов, дорогая, – опуская глаза, с сожалением вздохнул парень, – не чаще чем раз в два месяца мне было позволено увидеть как ты спишь и то на несколько минут. Все остальное время я был занят делами и множественными командировками в другие страны, ведь чистокровные волшебники по всему миру изъявили желание сотрудничать с нами.

– А как же моя мать и Нарцисса? Они в курсе всего, что произошло со мной той ночью?

– Нарциссе судьба благоволила значительно больше и она посещала тебя так часто, насколько могла позволить себе отсутствовать в школе, ведь перейдя на седьмой курс у нее, практически, не осталось свободного времени. Друэлла же, по-прежнему ведет жизнь закрытую от публичных сборищ, месяцами не выходит из своего поместья и, кажется, давно не представляет доброго утра без щедрой порции огневиски.

– Как Повелитель смог справиться с моим отсутствием? – наконец, приняв весь ужас сложившейся ситуации, риторически спросила Белла.

– Может я сам отвечу на твой вопрос? – дверь тихонько скрипнула и в комнате появился Темный Лорд, воплощая своим видом терпеливую сдержанность и глубокое понимание, – Оставь нас, Лестрейндж, Беллатрисе нужно многое узнать о прошедшем годе.

Помедлив некоторое время, раздосадованный Пожиратель нехотя покинул светлое помещение, теша в душе лишь одну крошечную надежду на то, что вскоре воссоединится со своей женой, если это когда-нибудь можно будет считать единением.

– Прошел год… – меланхолично заметила девушка.

– Это был тяжелый год, – опускаясь в массивное кресло возле камина, отметил волшебник.

– Тогда, в тот вечер, случилось что-то ужасное, я помню. Сириус Блэк узнал меня по голосу, даже в маске… Губительная, страшная тошнота мучила и не давала сосредоточиться, душила мое горло, как веревка… Я не могла поразить его ни одним проклятием, палочка хоть и слушалась, но вот силы покинули, а затем, наступила невыносимая боль и тишина.

– Я не намерен утаивать от тебя ни дня, которые за это время ты пропустила по моей вине, – доставая из кармана мантии палочку, мрачно ответил мужчина.

– Милорд, о чем вы говорите? Здесь не может быть вашей вины! Это все Блэк, это он наслал то древнее проклятие, заточившее меня в пучине летаргического сна.

– Не спеши с выводами, Беллс…

Поднеся волшебную палочку к виску, Темный Лорд извлек из из самых дальних уголков своей памяти прозрачную, светящуюся, голубоватую нить воспоминаний и, покачивая ее в воздухе, опустил на широкое серебряное блюдце. Растекаясь кристально чистой водою, обрывки далекой действительности жадно стремились проникнуть в чужой разум, дабы раз и навсегда расставить все точки над “i”.

– Я открою тебе свое сознание, чтобы ты смогла хотя бы со стороны пережить все то, что происходило с нами в реальности.

Поднося пиалу поближе к девушке, он невзначай коснулся костяшками пальцев ее обнаженной ключицы и моментально поток электрических разрядов цепочкой пробежал по истосковавшемуся по ласкам телу.

За этот год, он ни разу не рассматривал возможности разделить постель с другой женщиной, учитывая то, что заполучить мог любую и если уж не природным обаянием, то “Империо” точно.

Дрожащими от слабости и волнения руками, девушка приняла любезно предложенное блюдце и, в последний раз взглянув на милые черты, опустила голову в “воду”, переносясь в прошлое.

Первая сцена воспоминаний Волан-де-Морта перекинула ее в злополучный особняк авроров, где находилась в самом разгаре неистовая схватка двух противоборствующих сторон. Белла увидела себя посреди гостиной, утопающую в криках заклятий и боли, отчетливо наблюдая за всеми со стороны.

Вот изможденная женщина в маске Пожирателя смерти пытается применить к своему ухмыляющемуся кузену непростительное проклятие, оно слабым лучом вырывается из палочки, но своей цели так и не достигает, замедляясь и погаснув на пол пути.

Следом, комната густо наполняется разъяренными телами мужчин, пытающихся любой ценой достичь выполнения поставленной задачи, Повелитель присутствует среди них, единственный из всех его сторонников не скрывающий своего лица.

Сириус Блэк хищно скалит свои белые ровные зубы и, поднимаясь по ступенькам на верх, произносит связывающие чары.

– Инкарцеро.

В этот момент, она стоит абсолютно неподвижно, будто принимает уготованную участь, но заклятие отлетает в сторону, мастерски отраженное Милордом.

– Протего.

Беллатриса видит, как он смотрит на нее другую со стороны и в глазах его читается нечто похожее на сожаление и заботу.

Вскинув палочку, мужчина наставляет оружие на, почти потерявшую сознание, любовницу и, прикрыв веки, тихо шепчет:

– “Сон Соломона”.

Лишенная равновесия от предательски подкосившихся ног, его “правая рука”, его Королева, его единственная любовь, еще какое-то время старается удержаться на плаву, хватаясь за различные предметы мебели, но бороться было уже бессмысленно и она, грузно падая на пол, надолго погружается в забытьё.

Вторая сцена переносит ее в знакомую комнату, в которой она находится и сейчас, погружаясь в омут памяти. Спокойная, умиротворенная, с плотно прикрытыми веками, девушка лежала на кровати и с виду любой бы сказал, что красавица просто дремлет.

Напротив постели, борясь с непрошеными слезами, стоит Рудольфус, умоляя отдать ему законную супругу, чтобы домашние эльфы поместья Лестрейндж-холл позаботились о ней, но получает категорический отказ.

Израненный в бою и упавший духом, он нехотя разворачивается к двери и уходит, оставляя свою любимую во власти другого мужчины.

Третья сцена, по всей видимости, происходит уже зимой, за окном пушистыми, легкими бабочками опускаются белые снежинки, падая на подоконник и покрывая его плотным сугробом.

Нарцисса пододвигает кожаное кресло к постели и, захватив в свои нежные руки тонкие пальчики сестры, заботливо гладит их, согревая живым теплом. В пустоту немой комнаты, она рассказывает все, что происходило с ней за это время. Жалуется на бесконечные и сложные задания в школе, на мать, которая перестала писать и на то, как она силой заставляла Друэллу, угрожая уходом из дома, посетить Беллу, получив в итоге согласие.

Цисси плачет и слезы ее крупными, тяжелыми каплями падают на голубое атласное платье, растекаясь по нему диковинными узорами скорбной печали.

Следом, картинки недавнего прошлого стали часто сменять друг друга, напоминая уже не кино, а обрывки кадров, умело вырезанных режиссером из общей пленки.

Темный Лорд стоит в комнате и безуспешно пытается справиться с крайней нервозностью. Подле него, на почтительном расстоянии, склонив голову в боязливом смирении, сидит Северус Снейп – ее бывший одноклассник. Парень согласно кивает своему Господину, давая понять, что сделает все, что от него требуется. Из туманного перезвона голосов девушка улавливает всего несколько скудных фраз:

– …больница Святого Мунго… Я хочу, чтобы он немедленно был здесь и оставался столько, сколько потребуется…

…как прикажите, Повелитель…

Молодой зельевар удаляется, а Волан-де-Морт проводит рукой над неподвижным телом спящей любовницы и, мастерски используя невербальную магию, снимает скрывающие чары с ее живота.

Беллатриса громко ахнула, прикрывая ладонью рот, но ее, конечно же, никто не услышал, ведь она была всего навсего тусклой тенью, самостоятельно вклинившейся в запутанные лабиринты прошлого.

Некоторое время спустя в спальню снова возвращается Северус, приведя собою пожилого господина, на которого, без всяких сомнений, было наложено заклятие “Империус”.

Белла знала его, по меньшей мере помнила, он был одним из лучших целителей больницы Святого Мунго и именно к нему обращались все состоятельные дамы волшебной Британии, дабы справиться с беспокоящим их недугом.

Мистер Джованни – обходительный и честный, специалист высшей категории и хороший приятель Эдвин Малфой, который, впрочем, оказался бессилен в ее проблеме родить еще одного ребенка после Люциуса.

Темный Лорд повелительным жестом заставляет доктора приблизиться к постели спящей девушки и, приподнимая шерстяное одеяло, демонстрирует красивый, слегка округлившийся живот.

Целитель кропотливо и тщательно осматривает Беллатрису и, закончив долгую процедуру, констатирует следующее:

– Женщина находится на пятом месяце беременности, состояние плода стабильно, малыш развивается согласно положенным нормам и по предварительным прогнозам это – девочка.

Затем, врач внимательно выслушивает важные наставления по поводу ухода и заботы за важной леди и, демонстрируя все то же отрешенно-безучастное лицо, глупо кивает, соглашаясь со всем сказанным.

Захлебнувшись охватившей разум волною счастья, Белла переносится в душистую, цветущую весну, наблюдая, как ее чрево, высоко поднимаясь под одеялом, заметно выросло, готовое произвести на свет столь ценного младенца.

Мистер Джованни, по всей видимости, так и сидевший возле ее ног, поднимается и суетливо призывает домашних эльфов, быстро раздавая каждому профессиональные советы и указания.

Отзывчивые существа исчезают, тут же появляясь снова и первый раз за все эти восемь месяцев из горла проклятой ведьмы вырывается протяжный стон, сигнализируя о скорой развязке, но глаза остаются закрытыми.

По отечески нежно, целитель успокаивает, не имеющую возможности услышать его речь, девушку, гладит по пышным волосам и шепчет слова, которые любой бы другой женщине, наверняка, помогли бы справиться с паникой и страхом.

Комнату оглушает новый крик боли и на этот раз он не остается незамеченным. Входная дверь открывается так резко, что прозрачные шторы, на распахнутых окнах, буйно колышутся, подчиняясь завладевшим ими сильным сквозняком, а будущий отец, черным коршуном, опускается на кровать, на которой, в немом молчании, провел бесконечное множество часов, заботливо сжимая руку своей замужней любовницы.

Более суток понадобилось для того, чтобы на свет появилась крошечная, совершенно невероятная по своей природе и происхождению, сероглазая малышка с черными коротенькими волосиками. Более суток понадобилось для того, чтобы уже сам Темный Лорд был готов уничтожить на выбор любой из своих крестражей, только бы эта нескончаемая мука, сопровождающаяся протяжными, молящими стонами, разрывающими сердце, закончилась. Более суток понадобилось для того, чтобы юная, девятнадцатилетняя ведьма привела в этот мир незаконнорожденное, но такое ценное дитя, разлучившись с ним минуя первой встречи.

В то время, как услужливые эльфы меняли окровавленные простыни и приводили женщину в порядок, лекарь отдал новорожденную девочку отцу, ласково, напоследок, проведя по ее головке ладонью.

– Здравствуй, Габриэль, – тихо, почти шепотом, обратился к ней Волан-де-Морт, на что, естественно, не получил ответа, – тебя ждет прекрасное будущее, лучшее будущее, которое мы с твоей матерью построим вместе, на шатких руинах и остатках былого величия, как это было с Римом.

Последнее, что увидела Беллатриса в обрывках воспоминаний своей пропущенной жизни было то, как главный человек в ее судьбе уносит на руках бережно завернутый комочек счастья, лишая ее единственной возможности познакомиться с ним поближе.

Медленно вынырнув из омута памяти, Белла широко открытыми глазами, до краев наполненными слезами, посмотрела на волшебника , который, казалось, за все это время ни разу не шелохнулся, оставаясь неподвижен и скован.

– У меня есть дочь…

– У нас есть дочь, – поправил ее мужчина.

– Где она? Здесь? Я хочу ее видеть.

– Габриэль спрятана в надежном месте у людей, которые о ней позаботятся.

– Но я хочу сама заботиться о ней, – впадая в состояние близкое к истерике, упрямилась Пожирательница.

– Успокойся, – ледяной голос заставил ее замереть, – Где ты будешь о ней заботиться? В поместье Лестрейндж-холл? На очередном рейде или зачистке? И как ты представишь ее людям? Мои крестражи и этот ребенок – единственные козыри, о которых пока не знают в сопротивлении, но будь уверена, как только им станет известно, они непременно повернут их против меня.

Чувствуя, что как песок сквозь пальцы, ускользает последняя надежда воссоединиться с дочерью, Беллатриса в отчаянии спрыгнула с кровати и стремительно бросилась на пол, обнимая ноги Милорда и цепляясь острыми ногтями за полы мантии.

– Вы не можете так со мной поступить, я…

– А в этом ты глубоко ошибаетесь, – откидывая ее в сторону, как надоедливую собачонку, начал раздражаться волшебник, – я в праве поступать так, как считаю нужным и правильным, а ты обязана принимать мои решения и подчиняться им.

– Я готова исчезнуть, раствориться, уйти из высшего общества и рядов Пожирателей смерти, меня никто не сможет найти и узнать чьего ребенка я воспитываю, – протяжно всхлипывая, продолжала упрашивать девушка.

– Ты моя “правая рука” и первый советник, забыла? Или во время сна твоя голова потеряла последний рассудок? Ты останешься со мной и будешь, как прежде, выполнять свои обязанности и мои поручения. Я начинаю уже жалеть о том, что так легкомысленно доверил тебе свои воспоминания, – некоторое время он сверлил ее серьезным, тяжелым взглядом, а затем, повернувшись спиной, добавил, – Все изменилось, Беллс. Все изменилось…

Продолжая сидеть на полу, оперевшись ладонями о гладкие мраморные плиты и закрыв лицо густыми черными волосами, она, проглатывая слезы, вздохнула.

– Почему вы Все повторяете это? Почему каждый пытается убедить меня в том, что все изменилось? В тот момент, когда я одна осталась прежней.

– Тебя слишком долго не было с нами. Такова жизнь, она течет и переходит из одного состояния в другое, подобно реке, со временем меняющей свое привычное русло, – философски заметил мужчина, закрывая окно в которое от сквозняка разом влетело не менее дюжины пожелтевших листьев, – Я хочу, чтобы ты ушла… Прямо сейчас и больше никогда не поднимала эту тему, принимая за честь, что я вообще поделился с тобой столь сокровенной тайной.

– Куда же мне идти? – не до конца оценив возрастающую раздражительность Повелителя, настаивала Белла, – Теперь, куда бы я не пошла, меня всюду будет преследовать светлый образ Габриэль, так ни разу и не увидевшей свою мать.

Резко развернувшись в ее сторону, Темный Лорд подлетел к месту, где она продолжала упрямо сидеть и, больно схватив за плечи, рывком поднял вверх, заставляя встать на ноги.

– Предупреждаю тебя, мадам Лестрейндж… Я использовал все свое терпение и великодушие, рассчитывая на то, что в тебе осталась хоть крупица ума и самосохранения, но я ошибся… Мне противно видеть, как лучший из моих воинов, стратег и убийца, как гордая и независимая Беллатриса Блэк валяется в ногах, унижаясь и упрашивая. Я дал тебе шанс уйти мирно, но ты им не воспользовалась… Круцио!

Последний раз молодая женщина посмотрела любящими и преданными глазами в искаженное злобой красивое лицо и рухнула на ковер, выгибая спину, подкошенная мощной волною пыточного проклятия. Еще никогда в жизни ей не было так больно, учитывая, что она перенесла сложное принятие чужой частички души и действие заклятия “Сна Соломона”.

Казалось, что все кости, мелко ломаясь на части, пронзают исхудавшее, измученное тело и, вылезая наружу, срастаются вновь. Густые потоки крови бордовыми струйками потекли из носа и, размазываясь по рукам, пачкали все вокруг.

Она кричала и извивалась не в силах более сдерживать охватившую разум агонию, а ноги, дрожа в судорожных конвульсиях, гулко бились каблуками по холодному камню, а затем все стихло.

Мучительная, адская боль исчезла так же быстро, как и появилась, а легкие, до этого сжавшиеся в твердый комок, получив доступ кислорода расправились, позволяя спертому воздуху комнаты наполнить их до краев.

– Ты все еще ищешь с ней встречи? – присаживаясь на корточки прямо перед ее лицом, задал вопрос Волан-де-Морт.

– Нет, Милорд, – соврала девушка, прочищая охрипшее от криков горло.

– Чудесно. Убирайся прочь и не смей показываться мне на глаза до тех пор, пока я сам не вызову тебя.

Сил на то чтобы подняться у нее не осталось, поэтому, помогая себе руками и передвигаясь на сшибленных коленях, она выползла из комнаты, в которой тут же захлопнулась дверь, как только ее ноги пересекли высокий порог.

Прислонившись спиною к шершавой стене темного коридора, по которому утром она шла на встречу живым голосам, Беллатриса долго сидела не шевелясь, не имея возможности встать, и тихо плакала.

На сколько же она была глупа и самонадеянна раньше, рассчитывая на то, что Темный Лорд сможет когда-то ее полюбить. Он и любовь – по-природе два не сочетаемых понятия, которые никогда не уживутся в одной вселенной и будут вечно противоборствовать друг другу.

Милорд сохранил ребенку жизнь – это главное, возможно когда-нибудь, в далеком будущем, они встретятся, сладко упиваясь моментом единения, а пока ей остается лишь подчиниться, чтобы не потерять себя, сохраняя рассудок для дочери.

Ближе к вечеру, немного придя в себя и восстановив силы, Белле удалось подняться и на шатающихся ногах покинуть этот страшный дом, в котором вдребезги разбились ее глупые мечты обрести семью и счастье.

Превозмогая ноющую боль во всех мышцах, Пожирательница черной, угольной молнией взмыла в чистое, звездное небо, молясь, чтобы по дороге в Лестрейндж-холл не потерять сознание и не рухнуть вниз.

Она не знала, что ее ждет дома, вполне возможно, что уже ничего и не ждет, ведь как ей настоятель все дали понять – за этот год многое изменилось.

На удивление изящно приземлившись на крыльцо, девушка толкнула входную дверь вперед, проходя в гостиную, и огляделась: повсюду была темнота и холод, свечи не горели, а камины не манили теплом.

Заслышав посторонний шум, домовые эльфы один за другим высыпали в парадную и, осознав, кто сейчас стоит перед ними, состроили гримасы не менее удивленные, чем мужчины в комнате переговоров.