Текст книги "Любовь длиною в жизнь. Часть 2: Я буду ждать тебя (СИ)"

Автор книги: Nastyad87

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Спустя какое-то время сзади тихо подошла Наташа и присела рядом.

– Чай готов. А я потеряла тебя: думала, ты решил осмотреть первый этаж – там, кстати, тоже есть кабинет, при чём с огромной библиотекой, которую предыдущий хозяин не стал забирать, когда покинул поместье. Ты знаешь, там я нашла…

– Скажи, пожалуйста, мы можем попить его здесь, наверху? – тихо перебил цесаревич, не отрывая взора от пылающих поленьев.

– Конечно, я сейчас спущусь, всё соберу и принесу. Что-то случилось? – Натали попыталась поймать взгляд любимого.

– Ты сходи за чаем. А когда вернёшься – мы поговорим.

Озадаченная Репнина поднялась и вышла. Александр вернулся к своим мрачным думам. Мысли, вертевшиеся в его голове, вовсе ему не нравились: «Они все отвернулись от неё, и причиной этому являюсь я».

Натали возвратилась с подносом. Присев на колени, аккуратно поставила его между Александром Николаевичем и камином. Украдкой наблюдая за любимым, она разлила чай по чашкам и передала одну цесаревичу. Чувствуя, как он напряжён, княжна дрожащей рукой помешивала сахар маленькой ложечкой.

Наконец, сделав глоток дымящегося напитка, Александр нарушил тишину и будто бы равнодушным тоном произнёс:

– Я пошёл прогуляться к лестнице и видел тамошние портреты на стене. Ты разместила моих родственников, и я очень тронут, но почему не своих родителей? Они висят в каком-то другом помещении? – с надеждой спросил он.

– Нет, они не висят в другом помещении. – Наташа поставила свою чашку обратно на поднос. – Их портретов нет в этом доме. Видишь ли, родители не позволили мне взять представителей рода Репниных из нашего фамильного особняка в Петербурге. А я мечтала разместить их в гостиной…

– Почему же тебе не отдали их? – догадываясь, каков будет ответ, усмехнулся Александр.

– Потому что матушка с отцом тоже не в восторге от моей жизни. – Репнина сидела, устремив взгляд на свои руки, сложенные на коленях. – Миша написал им, что я оставила службу при дворе и уехала сюда. А также сообщил о причине, почему это произошло и, думаю, в соответствующих красках. Ну я и получила письмо от батюшки, полное возмущения и осуждения. В общем, теперь я – нелюбимая дочь.

– Я недостоин тебя. – вздохнул Александр Николаевич и закрыл лицо ладонями.

– Ну что за глупости! – Наташа мягко коснулась его плеча. – Не говори больше подобных слов. Я знала, что примерно меня ждёт, и готовила себя к этому. Только думала, что Миша будет на моей стороне, и мы вместе убедим родителей изменить своё мнение. Но он поступил так, как счёл нужным.

Александр отнял руки от лица и посмотрел на неё. Весь облик Наташи выражал спокойствие и смирение, однако за подобной маской на самом деле могли скрываться глубокие переживания. Цесаревич, отставив поднос с посудой подальше, лёг и положил голову на колени Репниной. Натали принялась нежно гладить его по волосам. Её прикосновения успокаивали и он закрыл глаза, стараясь больше ни о чём не думать…

За окном сгущались сумерки и Александр скорее почувствовал их, нежели увидел. Близился момент разлуки.

– Я должен ехать обратно.

Рука княжны замерла при очередном прикосновении. Однако она нашла в себе силы ответить ему спокойно.

– Знаю. Я провожу тебя, хорошо?

– Нет, не надо провожать. («Иначе я этого не вынесу» – подумал он) Давай простимся здесь, а потом я спущусь один и пойду за лошадью.

Он оторвал голову с её колен, а затем встал и помог подняться Наташе. Они стояли рядом, неотрывно смотря друг другу в глаза.

– Это ненадолго, – первым нарушил молчание Александр. – я приеду…

– …как только сможешь. – закончила за него Натали. – Конечно. И не волнуйся, ведь я не вправе требовать от тебя частых посещений. Так что, я просто буду ждать тебя.

– Обещай мне писать. – цесаревич взял её руки в свои. – И не утаивай от меня ничего важного.

– Обещаю. Я напишу. – ответила Наташа, отводя глаза. Про себя она подумала, что не отправит ни одного любовного письма.

– И помни, что я тебя люблю. – он притянул её к себе и крепко обнял. Затем стал целовать волосы, лоб, щеки, губы Натали.

– Всё-всё, иди. – Репнина почувствовала, что сейчас расплачется. Она силой отняла от себя руки Александра и отошла к окну.

В этот миг острая боль пронзила сердце цесаревича: будто Наташа разорвала некую нить, связующую их. Бросив на неё прощальный взгляд, он стремительно вышел. Закрылась дверь – одна, затем другая. Репнина, не шевелясь, продолжала стоять у окна, по привычке обхватив себя руками. Она услышала, как внизу Глафира Петровна, весело причитая, должно быть провожает её любимого, помогает ему одеть пальто, подаёт перчатки…

Наконец громко стукнула входная дверь. Наташа закрыла глаза, и предательские слёзы покатились по щекам. В кабинет тихо вошла Глафира Петровна и, заметив княжну, кинулась к ней.

– Ну-ну, голубушка, не плачьте! – сказала добрая женщина, обнимая Репнину. – Он вернётся и скоро! Знаете, что он велел мне на прощание?

Продолжая тихо плакать, Натали покачала головой.

– Беречь Вас и заботиться! – растрогавшись, Глафира Петровна, казалось сама вот-вот расплачется. – Да я и так берегу, разве нет?! Если бы не я, наша Дуня давно спалила бы этот дом! Знаете, что она тут учудила? – спросила женщина, легонько встряхивая Наташу. – Поставила пирожки в печь, а сама ушла в сарай за дровами. Только по пути туда ей встретился наш конюх Григорий, к которому она, по видимости неровно дышит. И давай они болтать. Я-то, как увидела их, тут же выбежала, да увела нашу кумушку под ручку. Нечего взрослому мужику молодой девице голову затуманивать. Вернулись мы с ней в дом, а она как вскрикнет: «Пирожки!», и пулей полетела во флигель. В общем, вынимали мы из печи чёрные, как угли, бывшие пирожки с капустой. А мы так хотели угостить ими Александра Николаевича! Ну я то задала ей жару, да что толку? Вечно витает где-то в облаках!

Натали, улыбаясь, слушала речь своей помощницы, в то время как зелёные глаза княжны были направлены вдаль – туда, где только что скрылся силуэт Александра на вороном коне.

***

Вернувшись домой, князь Михаил Репнин метал гром и молнии. Найдя жену в её комнате за вышиванием, он обрушил на Лизу весь свой, как ему казалось, праведный гнев. Меряя покои супруги широкими шагами, он то и дело восклицал: «Немыслимо!… Опозорила семью!… Стояли под ручку, словно влюблённые голубки!… Не потерплю!…» – и всё в подобном духе.

Елизавета Петровна, отложив рукоделие на столик, терпеливо слушала излияния мужа, пока они не иссякли. А после пригласила опуститься на стул рядом. Когда он, ещё не остывший от своих возмущений, всё-таки сел, княгиня Долгорукая-Репнина осторожно произнесла:

– Послушай, Миша, я разделяю твои тревоги по поводу Наташи и её судьбы, но, быть может, ты ошибаешься, судя их с Александром Николаевичем столь строго?

– Ошибаюсь? – Репнин устремил на жену широко раскрытые глаза. – Лиза, здесь не может быть ошибки: моя сестра хочет связать свою жизнь с несвободным человеком. И вдобавок к этому прилагается ещё и его корона!

– Ну, пока он лишь цесаревич. Дай Бог Николаю Павловичу здоровья и долгих лет жизни. – Елизавета Петровна предприняла попытку хоть немного разрядить обстановку.

– Да, но государь смертен, как и все мы! И когда это случиться, Его Высочество станет императором! А что будет с Наташей? – Михаил, повышая голос, всплеснул руками. – Он прикажет ей переселиться в Зимний, где она будет соседствовать с Марией? Ты себе это представляешь?!

– Я думаю, что у Натали хватит благоразумия не поступать так, как ты ей пророчишь.

– А я думаю, – Репнин взял Лизу за руку и с заговорщическим видом посмотрел ей в глаза. – мы должны остановить это безумие. Пока я не знаю – как, но необходимо что-то предпринять, чтобы Наташа не встречалась с ним. Быть может, мы перевезём её обратно к нам? – Михаил, вдохновленный своей идеей воскликнул: – Александр Николаевич, зная, что я не одобряю этой связи, не решится приезжать сюда, а Наташа потоскует и забудет!

Елизавета Петровна посмотрела на мужа, качая головой.

– Миша, да ведь твоя сестра не какая-нибудь вещь, чтобы её вот так взять – и перевезти. Мне кажется, ей очень полюбилось Высокое. И я не думаю, что она

быстро забудет Его Высочество. – добавила она, вспомнив их разговор с княжной.

– Но ведь можно что-то придумать, – не унимался Репнин, – привлечь императора…

– Ты с ума сошел! Если не хочешь разрушить жизнь своей сестры, то не вздумай этого делать, слышишь?

– Вижу: от тебя мне не добиться понимания. – обиженно ответил Михаил.

– Твоё волнение и беспокойство заходит слишком далеко! – Елизавета Петровна встала и, подойдя к мужу, наклонилась и приобняла его за плечи. – Давай дадим им время. Пусть всё идёт своим чередом, а жизнь покажет: кто был прав, а кто – нет.

– Но так же нельзя… – хотел было продолжить Михаил, но Лиза мягко закрыла ему рот своей тёплой ладонью.

– Всё, дорогой, хватит злиться. Пойдём лучше ужинать.

И осознав, что спорить с женой и вправду бесполезно, Репнин встал и вслед за ней направился прочь из комнаты. Весь вечер его терзало чувство досады: ведь он, так надеявшийся заручиться поддержкой супруги, потерпел в итоге полное фиаско. Поэтому на следующий день Михаил решил наведаться в усадьбу Корфов, чтобы попытать счастья там. Однако и Владимир, внимательно выслушав его с трубкой во рту, в итоге разочаровал Репнина.

– Дружище, – сказал Корф своим мягким голосом. – ты, конечно, можешь притворить в жизнь свои блестящие идеи по возвращению сестры на путь истинный, но я тебе не советую этого делать.

– Но почему? – воскликнул Михаил, с грохотом ставя на стол рюмку с коньяком.

– Потому что это не твоя жизнь. – просто ответил Владимир, усаживаясь напротив князя. – И не тебе, как впрочем – кому бы то ни было ещё, кроме Натальи Александровны дозволено определять собственную судьбу.

– Но Вольдемар, ведь я делаю это исключительно из лучших побуждений!

– И даже это не даёт тебе права вмешиваться. Подумай лучше о том, чтобы поддержать сестру в такой непростой для неё момент. – и остановив рукой готовые сорваться слова Репнина, он продолжил. – Пусть я не так хорошо знаю Наталью Александровну, как ты, но предполагаю, что ей нелегко было решиться на этот шаг. И хотя она всегда восхищала меня своей смелостью, думаю, княжна очень страдает из-за вашей размолвки.

– Нет, с вами со всеми решительно невозможно говорить! – Михаил с чувством крайнего разочарования откинулся на спинку своего стула. – Лиза тоже не на моей стороне.

– Только не вздумай беседовать об этом с Анной. – строго сказал Корф. – Она сейчас не в том положении, чтобы слушать твои тирады. И потом: они с твоей сестрой очень сдружились, так что я могу ответить и за мою супругу тоже – мы не будем принимать участие в твоей кампании по травле Наташи!

И он вернулся ни с чем и от Корфов. Глубоко переживая случившееся, Михаил так и не пришёл к решению: что же ему делать? Поэтому, терзаемый своим недоумением, а также пробуждающимися сомнениями в собственной правоте, он попросту решил не навещать сестру какое-то время. «Так будет лучше» – устало подумал он, продолжая горячо любить Наташу и желая таким образом оградить её, в первую очередь, от самого себя.

Комментарий к Глава 3

* А.С. Пушкин “Евгений Онегин”.

========== Глава 4 ==========

С момента своего визита в середине декабря Александр Николаевич смог лишь раз вырваться в Высокое. Близилось Рождество, а это означало удвоенное количество приёмов, церемоний и балов, где царственная чета вместе со своими приемниками обязаны были присутствовать.

Для Наташи приезд Александра вновь стал сюрпризом: он не послал накануне весточки, как она просила, дабы появление любимого не совпало с приездом брата, о чём, конечно, не было сказано напрямую. Михаил после того памятного визита, когда застал сестру с цесаревичем, перестал наведываться в поместье Репниной. Княжна в тайне лелеяла мысль, что он просто сильно занят делами, однако что-то ей подсказывало – таким образом брат решил выразить своё окончательное мнение по поводу их отношений с наследником престола.

Добравшись до усадьбы вместе с заходом короткого зимнего солнца, он вошёл в дом через свой тайный ход и, пройдя длинный коридор, появился в гостиной, из которой ещё издали доносились женские голоса. Вскоре его взору предстала Натали, которая обедала в компании Глафиры Петровны и оживлённо рассказывала той про свои планы по обустройству парка. Первой увидев цесаревича, она поначалу застыла с ложкой гречневой каши, а затем положив её обратно в тарелку, кинулась обнимать раскрасневшегося с мороза Александра Николаевича. Помощница Наташи тоже встала и, раскланявшись гостю, убежала за ещё одним комплектом столовых приборов. Прижимая к себе княжну, он радостно сообщил, что останется до завтрашнего утра.

Сытно поужинав, они переместились наверх – в кабинет Александра, где, как и в прошлый раз, устроились около натопленного камина на ковре. Наташа, словно вспомнив о чём-то, ненадолго убежала в спальню и вернулась оттуда с книгой в руках, сияя от гордости. Она присела и протянула ему томик стихов Жуковского, объясняя на ходу, что получила его буквально на днях от самого автора, да ещё с подписью и небольшим письмом.

– О, так Василий Андреевич и вправду написал тебе! – сказал Александр, открывая книгу и пробегая глазами строки, выведенные почерком бывшего наставника: «На добрую память княжне Наталье Александровне Репниной от автора» – Я рассказал ему о тебе и о нас. И он ответным письмом попросил сообщить адрес Высокого, что меня, честно говоря, удивило.

– У Василия Андреевича доброе сердце. – Наташа вновь с благодарностью посмотрела на подарок. А потом перевела взгляд на огонь и вспомнила последнюю встречу с Жуковским перед своим побегом в Италию.

– Мне не хватает его в Зимнем. – вздохнул цесаревич, дотянувшись рукой до стола и положив туда книгу. – Впрочем, не только его. – он посмотрел на красивый профиль Натали, освещаемый пламенем. – Сегодня я вырвался к тебе, но когда это будет в следующий раз – одному Богу известно. А мне бывает так тоскливо без тебя, просто невыносимо, что я готов кричать, биться головой о стену, только бы прекратить это.

– Я не вернусь туда, Саша. – ответила княжна, переведя на него взгляд. Затем она придвинулась ближе и взяла его за руку. – И не проси. Тебе очень тяжело – я понимаю. Мне тоже порой бывает плохо, особенно ночами. Ведь если день можно заполнить делами, то чем заполнить сумерки? Я пытаюсь читать перед сном, но мои мысли всё равно возвращаются к тебе. А с ними приходит и одиночество. Но по-другому нельзя. Жить в Зимнем – означает стать мишенью для злостных сплетников, подвергнуться ежедневному осуждению и презрению, не говоря уже о том, что будет с принцессой Марией, которую фрейлины неизбежно вовлекут в свои интриги.

– Наверно, ты права. – ответил Александр Николаевич. – Если бы ты была там со мной – боюсь, что я не смог бы сдерживать себя и всё своё время старался быть подле тебя. И тогда бы отец точно нас разлучил.

Репнина молча кивнула, а затем прижалась к Александру. Он обнял её, поцеловал мягкие волосы. Они молча смотрели на сверкающие угольки в камине, пока цесаревич вновь не нарушил молчание:

– Скажи, а тебе не бывает скучно здесь?

– Скучно? – Репнина высвободилась из его объятий и удивлённо посмотрела. – Нет, вот чего уж точно со мной не бывает, так это страданий от скуки!

– Но ты же была придворной дамой, – он вновь привлёк её к себе и стал покачивать в объятьях. – носила красивые наряды, блестящие украшения… Ездила на балы, где танцевала с мужчинами…

– Ты удивлён, что всё это я променяла на жизнь в деревне? – Натали с улыбкой посмотрела на него снизу вверх. – Ох, Ваше Высочество, помимо всей этой мишуры, которую Вы перечислили, в жизни есть и другие вещи.

– Какие же? – он вновь поцеловал её.

– Например, важно, чтобы был свой дом. Семья. Друзья. А так же хорошо бы помогать другим людям, заботиться о них. – начала перечислять княжна. – Необходимо делать что-то полезное, при чём иногда вовсе бескорыстно, не требуя что-то взамен.

– И ты совсем-совсем не тоскуешь по прошлой жизни?

– Ммм… – Наташа сделала вид, что задумалась, при этом забавно хмуря лоб. – Думаю, что нет! Хотя, – она лукаво посмотрела на Александра. – иногда я скучаю по одному прекрасному молодому человеку, с которым однажды танцевала мазурку в Аничковом дворце!

– Это была не мазурка, а кадриль. – ответил он, глядя на неё с нежностью.

– Нет, мазурка! – Репнина, улыбаясь, выскользнула из его рук. – Если у кого-то плохо с памятью, то это точно не я! – она вскочила на ноги и взялась пританцовывать, напевая мелодию. И словно желая подразнить его, стала изображать себя и Александра:

– «Фрейлина Репнина! Не подарите ли мне танец?» – «Конечно, Ваше Высочество! У меня как раз свободен тур на мазурку, потому что мой партнёр, граф Ростопчин, кажется, перебрал шампанского и едва держится на ногах!» – И Наташа, весело смеясь, стала кружиться перед цесаревичем.

– Нет, это просто невозможная женщина! – воскликнул он, поднимаясь следом и пытаясь поймать княжну за талию. Однако та ловко увернулась и, продолжая выделывать па, стала кружиться по комнате, ловко огибая стол и шкафы с книгами. А он стоял и с упоением наблюдал за ней, слушая её весёлый смех.

«Мне хочется, чтобы время остановилось» – подумалось Александру Николаевичу. Воистину Наташа имела над ним какое-то странное, магическое влияние, которое он почувствовал очень давно. Когда она находилась рядом, ему, вне зависимости от того, где он находился и чем был занят, непременно становилось очень легко, словно кто-то невидимый дарил ему крылья. С таким ощущением можно было браться за любые дела и ничего не бояться. Но как только за фрейлиной Репниной закрывалась дверь – его душа начинала невыносимо страдать, словно часть её уходила вместе с Наташей.

За своими размышлениям он не заметил, что Натали прекратила свои пляски и замерев напротив, в нескольких шагах, стоит и смотрит на него. Весёлая улыбка так и осталась на её губах. Пытаясь отдышаться, она тронула свои непослушные локоны, которые выбились из причёски и неровными волнами спадали на плечи. Щёки Наташи раскраснелись от танца, а глаза сверкали особенно ярко.

Не говоря ни слова, он подошёл и подхватил её на руки. Княжна обняла его за шею, и её лицо оказалось совсем близко. Чувствуя горячие пальцы Натали на своей коже, он стал целовать её до тех пор, пока дыхание не перехватило и он, оторвавшись от губ, но не от глаз, практически на ощупь не донёс её до спальни, где можно было хоть на короткое время забыть обо всём; где не было никого, кроме них двоих.

Александр Николаевич совершенно ясно осознавал, что именно сейчас живёт. Минуты с Репниной дарили ему самого себя и всякий раз, возвращаясь к ним в своих воспоминаниях, он обнаруживал одну поразительную вещь: что таким, как с Наташей – он больше никогда и ни с кем не будет. Только она знает его настоящего и только ей он будет принадлежать целиком и полностью, без остатка.

***

На рассвете их ждало прощание. Одевшись и тихонько спустившись вниз, чтобы никого не разбудить, Наташа с Александром направились к входной двери. Там Репнина помогла любимому облачиться в меховое пальто, а сама накинула свою любимую лёгкую шубку. Они вышли на улицу – в красоту зимнего утра с чистейшим синим небом, алой полоской рассветного солнца и нежно-голубым искрящимся снегом. Морозный воздух освежал лучше любого умывания. Восхищённая Натали осталась любоваться раскинувшимся пейзажем на крыльце, пока Александр Николаевич ходил за своим конём. Вернувшись, он подошёл к ней вместе с вороным Пегасом, и княжна ласково погладила того по пышной гриве.

– Как у вас дела с Мишей? Он по-прежнему зол? Или сменил-таки гнев на милость? – спросил цесаревич в надежде услышать хорошие новости.

– У нас с ним всё по-прежнему. – переменившись в лице, ответила Наташа. – Если даже не хуже: с того самого дня, как он увидел нас с тобой здесь – больше я его не видела. Он, видимо, преисполненный отвращения, решил вовсе не ездить ко мне.

– Мы обязательно что-нибудь придумаем, вы непременно должны помириться. – сказал Александр озабоченно.

– Боюсь, для этого моего брата нужно хорошенько стукнуть! – воскликнула Репнина, но тут же осеклась. – Обещай мне, что не будешь пытаться образумить его. Я не хочу, чтобы вы оба наломали дров, наговорив обидных слов, или… – «перестреляли друг друга» хотела закончить она, но вовремя себя остановила.

– Я обещаю, что не наломаю дров. – уклончиво проговорил он, улыбаясь. Однако видя, что Наташа уже готовиться спорить с ним, обнял её и поцеловал. – Мне пора. – Александр ловко забрался на коня. – Лучше ты мне обещай, что напишешь. С тех пор, как ты здесь поселилась, в Зимний не прилетело ни одного письма.

– Я рада написать тебе тысячу писем, но опасаюсь, что их может прочесть кто-нибудь чужой. Ты понимаешь, о чем я. Поэтому для нашей безопасности будет лучше, если мы воздержимся от переписки. – Натали посмотрела на него, явно храбрясь перед новой разлукой. – Всё, езжай и ни о чём не беспокойся. – Она улыбнулась и ещё раз погладила лошадь цесаревича. – К нашей следующей встрече я припасу кучу новостей, которыми буду утомлять тебя весь вечер.

– В таком случае я буду утомлять тебя своими поцелуями, объятиями… – Александр поймал её взгляд. – Я люблю тебя. Не забывай об этом.

Он развернул Пегаса и, не оборачиваясь, поскакал прочь. Наташа провожала его удаляющуюся фигуру, пока та окончательно не скрылась в снежной дымке.

***

Нередкой гостьей Высокого стала Анна, симпатия к которой росла у Репниной от визита к визиту. Оставив, наконец, сцену, она поселилась в поместье покойного Ивана Ивановича вместе с любимым мужем. В ожидании своего первенца супруги проводили счастливые дни, наполненные прогулками, долгими беседами, а также делами, связанными с переустройством нескольких комнат в поместье. Глядя на то, как ловко получилось у Наташи обустроить дом в Высоком, Анна с воодушевлением взялась за собственную обитель. Она мечтала о красивой детской для будущего сына (или дочки), под которую выбрала просторную комнату на втором этаже, рядом со своими покоями, тоже нуждавшимися в небольшом изменении. И вот, несмотря на своё положение, хрупкая барышня по нескольку раз в неделю, сев в любимые сани, куда-то пропадала, чем вводила в беспокойство Владимира Ивановича. И если бы не кучер Трофим (нанятый заместо покинувшего их Никиты), клятвенно обещавший беречь Анну и ехать очень осторожно – барон Корф и вовсе настаивал бы на отмене этих поездок.

Когда она, в основном под вечер, наконец, возвращалась, то непременно с какими-нибудь милыми вещицами для дома: изящными рамочками, живописными полотнами, необычными каминными часиками, а так же лентами, тканями – словом, со всем, что по её разумению могло пригодиться для украшения и обновления интерьера.

Часто во время этих отлучек она заезжала к Наташе. Поскольку усадьба Высокое находилась по дороге в имение Корфов, можно было немного отдохнуть перед оставшейся частью пути, а так же выпить чаю и душевно поговорить. Натали, всякий раз завидев у парадного входа серую лошадку, бросала все дела и радостно шла встречать подругу. Уютно устроившись в гостиной, барышни подолгу разговаривали. Касались они и темы размолвки Наташи с братом.

– Так значит Михаил Александрович видел вас с Александром Николаевичем здесь, в Высоком? – спросила как-то Анна.

– Да, вот с тех самых пор он оставил своё занятие навещать меня. – утвердительно кивнула Репнина.

– Он приезжал к нам в поместье и говорил с Владимиром – кажется, это было несколько недель назад. Правда, муж не стал волновать меня и скрыл детали состоявшегося разговора.

– Думаю, Миша хотел, чтобы вы с Владимиром Ивановичем наставили меня на путь истинный. Или зареклись ездить ко мне. – недовольно пробормотала Наташа. – Брат, кажется, надеялся, что от меня все отвернутся, когда узнают о моих отношениях с Его Высочеством, дабы мной было легче манипулировать.

– Возможно. – вздохнула Анна. – Но я верю, что он одумается, и вы обязательно помиритесь. Мне кажется, для Вашего счастья, Натали, не хватает только любимого брата рядом.

– Так и есть: мы с ним с детства очень привязаны друг другу и никогда не ссорились больше, чем на пару часов. А тут – я его уже больше месяца не видела.

– И он даже не поздравил Вас с Рождеством?

– Лиза навещала меня на следующий день и передавала тёплые пожелания от них обоих. Но я так думаю, что поздравление от Миши она добавила от себя, чтобы не расстраивать меня.

– Ох, Наташа, я искренне желаю, чтобы вы с Михаилом Александровичем поскорее помирились! Я буду молиться об этом каждый день!

– Спасибо, Ани! Я тоже прошу об этом у Всевышнего ежедневно, равно как и молюсь о здоровье Александра Николаевича и всей царственной семьи!

Возвращаясь в этот день из Высокого домой, Анна поймала себя на мысли, что всё чаще восхищается Натальей Репниной. «Она, помимо бесспорной красоты и ума, наделена добрым и любящим сердцем, что даже важнее. – размышляла барышня, поплотнее закутываясь меховой шкурой. – И, кажется, и впрямь у них с цесаревичем глубокое серьёзное чувство, а не мимолётный роман, как мы все думали. Хорошо бы и Михаил понял это!»

На этих мыслях Анна грустно покачала головой, так как вспомнила давно ушедшую боль, которую ей нанёс Репнин, узнав, что она не благородная девица, а обыкновенная крепостная, а также его взгляд, полный ужаса и отвращения.

***

Приехав одним погожим февральским днём от губернатора Двугорского уезда к себе домой, Михаил увидел царскую карету, стоявшую напротив белоснежных колонн усадьбы. У него мелькнула слабая мысль, что это император пожаловал с визитом, однако он быстро её отмёл: Николай Павлович в последнее время мало интересовался семьёй Долгоруких, а все поручения передавались Мише многочисленными помощниками Его Величества. «Значит, к нам пожаловал его сын. Интересно, зачем? Впрочем, я кажется знаю о причине его появления здесь!» – угрюмо подумал князь.

Тем временем повозка Репнина тоже подъехала ко входу. Отворив дверцу, Миша вышел с воинственным видом. «То, что он – будущий монарх, не даёт ему права делать, что ему вздумается и играть чувствами Наташи! Я непременно выскажу свои соображения по поводу их отношений! Если она не понимает, а отец не может приехать и вмешаться, то я, как брат, просто обязан что-то предпринять. Быть может, мои слова подействуют на Его Высочество, в результате чего он оставит сестру в покое!» – самонадеянно думал он, входя в дом, где прямо с порога его поймала Елизавета Петровна.

– Миша, к нам пожаловал Александр Николаевич и сказал, что ему необходимо увидеться с тобой по важному делу. – проговорила тихо супруга, уводя Репнина в сторону. – Я ему ответила, что ты уехал по делам и возможно воротишься нескоро. А он изволил ждать в гостиной, где сейчас и находится.

– Спасибо, Лиза. – ответил Михаил, снимая пальто и шляпу. – Тогда я сразу к нему и пойду.

– Ты думаешь, он приехал поговорить о Наташе? – осторожно спросила жена.

Репнин молча кивнул. Княгиня почувствовала недоброжелательный настрой, с которым её супруг собирался вести беседу с наследником престола.

– Прошу тебя, не делай опрометчивых поступков. И обязательно подумай, прежде чем что-то сказать Его Высочеству.

– Всё уже передумано по сотне раз. Я давно принял решение относительно этой ситуации. – Репнин был непреклонен. Поцеловав жене руку, он развернулся и пошёл на встречу с нежданным гостем.

***

Александр Николаевич сидел на небольшом диванчике и изрядно нервничал. Сколько бы он не готовился к предстоящему разговору, как часто не пытался представлять: что он скажет брату Наташи, какие доводы приведёт – всё казалось ему пустым и бесполезным. За прошедшие два года он успел узнать князя Михаила Репнина настолько, насколько это было возможно. Ещё во времена придворной службы последнего, цесаревич заметил чрезмерный перфекционизм и упрямство, проявлявшиеся в характере Миши в самый неподходящий момент. При всей неоспоримой честности, доброте, умении пылко влюбляться, искренне дружить, Репнин зачастую позволял себе довольно резкие суждения, ранящие тех, кому они предназначались. Александру казалось, что для князя мир был разделён на белое и чёрное, а тона и полутона жестоко отметались и считались чем-то незначительным. Миша всегда хотел быть правильным или, по крайней мере, выглядеть таковым. И требовал этого от окружающих. Однако, люди неидеальны – необходимо принимать это, что, как казалось цесаревичу, давалось Михаилу с огромным трудом. Но наследник престола твёрдо решил помирить Репнина со своей любимой, поэтому был настроен использовать весь свой талант убеждения, о котором часто говорил ему Жуковский. И как только представилась возможность отправиться в здешний уезд по делам – он тот час же велел на обратном пути завернуть в усадьбу Долгоруких.

Не в силах больше усидеть на месте от волнения, цесаревич встал дабы пройтись по комнате, чтобы размяться, как дверь отворилась и появился Наташин брат.

– Добрый вечер, Ваше Высочество. – сказал Михаил всё тем же ледяным тоном, что и во время их короткой встречи в Высоком, и учтиво поклонился.

– Добрый вечер, князь. – Александр подошёл и протянул руку. Последовало жёсткое рукопожатие.

– Чем обязан столь неожиданным визитом? – решил сразу перейти к делу Репнин, не размениваясь на пустую болтовню.

– Что ж, – цесаревич усмехнулся и отошёл. – думаю, Вы знаете о причине, по которой я здесь.

– И всё же, мне бы хотелось услышать это от Вас, Ваше Высочество, дабы не ошибиться в своём предположении. – упрямо продолжил его оппонент.

– Я приехал для того, чтобы поговорить о Вашей сестре, Михаил.

Репнин удовлетворённо кивнул.

– И что же Вы намереваетесь мне сказать?

– Что Вы жестоко поступаете с Наташей, лишая её своего общества.

– На это есть причины, Ваше Высочество. Я думаю, они Вам известны.

Александр с вызовом посмотрел на Михаила.

– Да, предполагаю, что известны. Но не кажется ли Вам, князь, что Вы слишком много на себя берёте: роль судьи для других людей. И выносите столь суровый приговор тем, кто так любит Вас, принося тем самым столько страданий.

– Я лишь забочусь о будущем сестры. – парировал Репнин.

– Ваша сестра сама в состоянии определить своё будущее. – Цесаревич старался изо всех сил говорить спокойно, не повышая тона и борясь с тем раздражением, которое всё же овладевало им. – Она взрослая барышня, умная, рассудительная, и не нуждается в опеке, разве нет?

– Её поступки говорят об обратном, Ваше Высочество.