Текст книги "Любовь длиною в жизнь. Часть 2: Я буду ждать тебя (СИ)"

Автор книги: Nastyad87

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Она отошла от Александра и, закрыв лицо руками, расплакалась.

– Опять эти глупости! – он, подлетев, вновь заключил её в объятья. – Надеюсь, частые слёзы всего лишь следствие твоего положения – раньше ты не была такой плаксой.

Наташа взглянула на него:

– Я не плакса, Ваше Высочество, но меня мучает чувство вины, особенно перед принцессой.

– А я прошу тебя перестать думать об этом. – он мягко взял её за руки. – Потому что единственный, кто во всём повинен – это я. Ты сейчас должна думать о другом: как бы побольше отдыхать и поменьше заниматься своими делами.

– Но я и так почти ничего не делаю. Да и то, разве это дела? – пыталась запротестовать Репнина. – Вчера, например, ездила в свою деревню – там свадьба была, и меня тоже пригласили. Разве я могла отказать? И потом, мне очень нравится проводить время рядом с этими людьми. Ты знаешь, сколько всего интересного я от них узнала?

– Знаю. – Александр с нежностью посмотрел на княжну. – Но будь, пожалуйста, осторожней.

Натали прижалась к нему. Она не сказала цесаревичу, что до сих пор часто спрашивает себя: «За что ей такое счастье?»

***

Все последующие месяцы беременности Наташа была окружена заботой и вниманием, о которых даже не мечтала. Александр Николаевич, заключив с государем перемирие, стал приезжать в Высокое каждую неделю, а если дела вынуждали его остаться в Царском Селе или же в Зимнем дворце – писал княжне длинные письма, заканчивающиеся одним и тем же требованием: ответить ему подробно, ничего не утаивая. Доставка их корреспонденции была поручена новому личному адъютанту цесаревича, которого Александр пожелал выбрать самостоятельно, без советов Николая Павловича. Репнина по-прежнему испытывала неловкость, отвечая не очередное письмо своего любимого, особенно, когда он справлялся о её здоровье, но мучить его неведением было выше её сил, так как она понимала, что он волнуется за неё и их будущее дитя.

Миша наведывался к сестре практически ежедневно, привозя в поместье новости о Лизе, которая вовсю готовилась к рождению их первенца, а также делясь с Наташей своими проблемами, связанными с местной знатью. Как предводитель дворянства, он всеми силами пытался сделать Двугорский уезд процветающим и образцовым, однако не все помещики считала планы Репнина блестящими. Многие из них, привыкшие жить при господине Забалуеве как им вздумается, а в случае чего – откупиться от Андрея Платоновича некоторой суммой денег, сильно сопротивлялись внедряемым переменам, строгости и неподкупности молодого князя. Всякий раз Натали сперва внимательно выслушивала длинные монологи брата, а после, как правило, медленно и вдумчиво высказывала собственное мнение и предлагала пути решения всевозможных конфликтов. Ей очень хотелось внести свой посильный вклад в улучшение быта уезда, ставшего для неё таким родным и любимым.

Глафира Петровна, сговорившись с Дуняшей не оставлять барышню в одиночестве, повадилась опекать Натали словно малое дитя. Когда положение Наташи стало заметным, и она была вынуждена оставить свои поездки по делам, её прозорливая помощница, предвидя, что Репнина не будет сидеть на одном месте и у себя дома, пыталась занять ту каким-нибудь рукоделием или, под предлогом того, что очень любит романсы, просила княжну помузицировать на гитаре. В итоге за месяцы, предшествующие рождению первенца, Натали научилась довольно неплохо вязать, а также взялась потихоньку осваивать стряпню – ей хотелось самой печь пироги с капустой или ягодами, готовить всевозможные каши и супы, а также познать тонкости варки варений и засолки овощей. Теперь она, как бережливая хозяйка, мечтала иметь в доме запасы всевозможной вкуснятины, которой можно будет при случае накормить гостей или попотчевать Александра Николаевича.

В середине декабря Елизавета Петровна родила дочку, которую они с Михаилом решили назвать Машенькой. Натали, обнимая счастливого брата, приехавшего к ней на следующий день с радостными вестями, просила передать Лизе самые тёплые поздравления. Сама она посетить усадьбу Долгоруких уже не могла, так как находилась на последних месяцах беременности и клятвенно обещала Александру, что не будет садиться в любимую повозку вплоть до появления ребёнка на свет. И чем ближе были примерные даты Наташиных родов, чем чаще гостем Высокого делался Илья Петрович Штерн, который не так давно получил письмо от цесаревича с настойчивой просьбой втайне приглядывать за Натали. Княжна наотрез отказалась от услуг придворного медика, сколько бы Александр не уговаривал её, не просил. Ей очень нравился добрый и внимательный доктор Штерн. И потом, именно он принимал детей Анны и Лизы, поэтому Репнина вдвойне доверяла именно ему и не хотела видеть никого другого рядом с собой в такой важный и радостный день.

***

Близился конец февраля и Наташа, встречая каждый новый рассвет, думала, что именно сегодня родится её ребёнок, однако тот пока не спешил в этот мир. На смену недавней оттепели вновь пришла зима с холодом и снегом. И вот, коротая очередной вечер в компании Глафиры Петровны и доктора Штерна, княжна, не в силах усидеть на месте, задумчиво прогуливалась вдоль гостиной.

Илья Петрович время от времени украдкой бросал тревожные взоры на Репнину, а также обменивался ими с Наташиной помощницей. При этом оба наблюдателя делали вид, что заняты каждый своим делом: чтением книги и штопкой платья.

Проходя мимо дверей, наглухо запертых ещё с осени, Репнина услышала, как ветер, словно раненый дикий зверь, свирепо завывает за окном, а его порывы налетают с такой силой, что дрожат стёкла и кажется – вот-вот не выдержат и вовсе рассыплются на мелкие кусочки.

– Вы бы сели, голубушка, чего расхаживать-то? – нарушила тишину Глафира Петровна. – Давайте, чаю принесу – в такую погоду вряд ли стоит ждать гостей.

Наташа лишь покачала головой в ответ, продолжая свой променад с крайне задумчивым видом. Пожилая женщина переглянулась с доктором Штерном и, вздохнув, пожала плечами; Илья Петрович вновь занялся книгой.

Княжна тем временем чувствовала, как у ней медленно наливалось болью всё тело и ныла поясница, но именно движение помогало ей отвлечься не только от физических страданий, но и от тревожных размышлений. Она вспоминала обо всём, что с ней случилось за последние годы, о том, как неожиданно изменилась её жизнь – вовсе не так, как она рисовала себе когда-то в романтических мечтаниях, учась в Смольном. Чувствуя, что вся горит, она подошла к двери, ведущей в сад, и прижалась лбом к холодному стеклу. Закрыв глаза, Натали постаралась прогнать все мысли прочь и ни о чём не думать. Ей вдруг захотелось забраться куда-нибудь в тёплое укромное место и, свернувшись калачиком, спокойно уснуть на руках у Александра. Она сделала глубокий вдох, затем выдох. Коснулась дрожащими пальцами деревянной рамы. И, так и оставшись у окна, словно впала в забытье.

***

Императрица Александра Фёдоровна, войдя в покои наследника престола в девятом часу вечера, обнаружила своего сына в кабинете, застёгивающим тёплое двубортное пальто тёмно-серого цвета на блестящие серебристые пуговицы.

– Саша, неужели ты куда-то собрался? – воскликнула государыня, всплеснув руками.

– Добрый вечер, maman. – ответил цесаревич, подходя к матушке и целуя в щёку. – Да, мне надобно уехать, и я уже велел подать коня к подъезду.

– Боже мой, но на дворе темно! Впрочем, я знаю лишь одно место, куда ты можешь ехать в такое время суток.

– Мне неспокойно, матушка. – Александр, надев перчатки, подошёл к окну и, отодвинув штору, попытался вглядеться во тьму. – Я хочу съездить в Высокое и убедиться, что там всё хорошо.

– Я думаю, что это вполне может подождать до утра. – с нажимом сказала императрица.

Цесаревич перевёл на неё свой непоколебимый взгляд.

– Саша, посмотри, какой сильный снег на улице: да там, никак метель, а то и вьюга! А ты, мало того, что едешь верхом, да ещё и в одиночестве! Нет, государь решительно будет против! – Александра Фёдоровна попыталась воззвать к благоразумию своего сына.

– Ничего, передайте отцу, что я вернусь завтра. И что со мной всё будет хорошо. – тоном, не терпящим возражения, ответил Александр Николаевич. – Всё, матушка, мне пора. Прощайте! – Он, подойдя к государыне, поцеловал ей руку и, прихватив меховую шапку, отправился прочь.

– Но послушай… – промолвила было императрица вслед цесаревичу. Однако поняв, что все её усилия напрасны, лишь вздохнула, а затем направилась восвояси – проведать принцессу Марию и свою маленькую внучку.

Наташа, словно во сне, видела тёмный силуэт Александра Николаевича, который ехал к ней на своём вороном коне сквозь плотную завесу снега. Метель, налетая сильными порывами на скачущего всадника, зло тормошила длинную гриву Пегаса, теребила складки шерстяного пальто, заставляла её любимого морщиться и отворачивать лицо от колючих снежинок. Он был почти рядом, уже на подъезде к Высокому, бесстрашно вступивший в бой со стихией. Вдруг ветер обернулся вокруг цесаревича страшным вихрем, поднимая в воздух снежные клубы, которые, словно большие диковинные птицы всё кружили над ним, не давая ступить и шагу. Они нападали, безжалостно осыпали крупными хлопьями, а Александр Николаевич, уже весь белый, лишь беспомощно прикрывался рукой, пока окончательно не сгинул в сгущающейся тьме.

– Нет! Александр! – Натали резко открыла глаза. Было трудно дышать и она, ища опору, ухватилась липкими пальцами за оконную ручку, в то время как к ней подлетела Глафира Петровна вместе с Ильей Петровичем. – Ах! – почувствовав резкую боль внизу живота, она не сдержалась и вскрикнула.

– Ничего, Наталья Александровна, пойдёмте со мной. – спокойным тоном проговорил доктор Штерн, заботливо беря княжну за руку и придерживая за талию. – Вам необходимо прилечь – на сегодня хватит с Вас движения. Сможете подняться наверх и дойти до спальни?

Искривившись при новом приступе, она подняла глаза и молча кивнула, а затем, вспомнив, что только что ей привиделось, сжала руку доктора:

– Александр Николаевич! Его нужно спасти – он здесь, недалеко! Необходимо поехать туда, к воротам – на него напала метель!

Решив, что Наташа бредит, доктор ласково приобнял её и подтолкнул к выходу.

– Мы обязательно всё сделаем, но только после того, как Вы ляжете в постель. Глафира Петровна! – Илья Петрович, казалось, подал женщине условный знак – та молча кивнула и бросилась прочь из гостиной. – Не торопитесь, вот так, осторожно.

Репнина вместе с доктором преодолели коридор и остановились у лестницы.

– Илья Петрович, – прошептала Наташа, хватая ртом воздух. – Вы думаете: началось?

– Может – да, может – и нет. – Всё так же спокойно ответил Штерн. – Но Вы постарайтесь не думать об этом. Дышите, как я Вас учил, помните?

Натали вновь кивнула, судорожно доставая из памяти все те советы, которые услышала от доктора, а также от Анны с Лизой. Она мужественно преодолела подъём наверх, где была вынуждена вновь сделать передышку – морщась от боли и опираясь на руку своего провожатого.

– Ничего-ничего, совсем скоро это закончится. – ободряюще продолжил Илья Петрович, когда они двинулись в сторону её комнаты. – Не успеете и глазом моргнуть: раз и всё!

Натали хотела было вновь сказать про Александра: что необходимо послать кого-нибудь ему на выручку, но вместо этого взвыла от боли и, едва не теряя сознание, из последних сил добралась до своей постели.

***

Никогда он ещё не добирался куда бы то ни было с таким трудом. Снегопад был настолько сильным, что временами приходилось останавливаться и вглядываться в ночную даль, чтобы удостовериться, что он не сбился с пути. Руки его, казалось, напрочь примёрзли к поводьям, настолько был холоден налетающий ветер. Но он упрямо двигался вперёд, а когда увидел вдали огни дома – улыбнулся сквозь снежную пелену. Решив, что забраться на холм будет быстрее на своих двух, он спрыгнул с Пегаса и, сопротивляясь метели, повёл того под уздцы. Несколько раз Александр Николаевич проваливался в снег, но, благодаря своему коню, всякий раз вновь поднимался на ноги. Наконец, он приблизился к усадьбе и заметил, что свет горит практически во всех окнах – и это в такой час! С тревогой на сердце он добрёл до конюшни и, оставив там своего верного друга, поспешил к входным дверям. Безуспешно подёргав за бронзовые ручки, он принялся громко стучать, пока ему не открыли. Влетев внутрь, он столкнулся лицом к лицу с бледной и испуганной Дуней.

– Ваше Высочество, это Вы? – девушка отскочила от цесаревича, прижимая к груди какие-то белые тряпки. – А мы Вас не ждали.

– Добрый вечер, Дуня. – ответил Александр Николаевич, нервно стряхивая снег со своего пальто. Вдруг он услышал крик, донёсшийся откуда-то сверху. Без сомнения, это был её голос. В миг похолодев, он перевёл взгляд на девушку, также пребывающую в оцепенении.

– Да, Ваше Высочество, началось. – только и смогла выдавить из себя Дуняша.

– Идём. – твёрдо произнёс цесаревич, беря её под локоть.

Они вдвоём миновали коридор и, сохраняя молчание, поднялись наверх. Послышался новый отчаянный крик боли, но уже более громкий и отчётливый. Дойдя до двери в комнату Наташи, девушка развернулась и отрывисто прошептала:

– Вам туда нельзя. С Натальей Александровной господин доктор и Глафира Петровна, а Вы побудьте здесь. Или возвращайтесь вниз! – И не дав Александру опомниться, приоткрыла дверь, быстро прошмыгнула внутрь и захлопнула обратно.

Цесаревич так и остался стоять на своём месте, слушая Наташины стоны, а также приглушённые успокаивающие голоса, принадлежавшие Илье Петровичу и дамам. Ему было невыносимо слышать эти звуки, подтверждающие мучения, которые сейчас испытывала княжна, ведь каждый раз сердце готово было разорваться на маленькие кусочки!

Во время родов принцессы Марии, его, разумеется, и близко не подпустили к её покоям, поэтому он всего лишь принял на руки свою новорожденную дочку, когда всё благополучно завершилось, и супруга к тому времени даже успела привести себя в порядок. Сейчас же он был совсем рядом, однако не понимал: чем может помочь? Осознав вдруг, что до сих пор стоит в верхней одежде, цесаревич быстро спустился на первый этаж и, наспех скинув пальто, шапку и перчатки, оставил всё в гардеробе. А после взлетел по лестнице обратно и стал мерить шагами коридор, временами замирая у заветной двери с намерением открыть её, чтобы войти и быть рядом с Наташей, но всякий раз в последний момент его рука бессильно падала – и он вновь принимался ходить туда-сюда. До его ушей, меж тем, всё чаще доносились стоны и всхлипы любимой. И он вдруг вспомнил о страшных случаях, когда женщины умирали во время родов, так и не произведя на свет дитя, или о смертях младенцев, которые были не редки и в царской семье.

«Нет, с ней всё будет хорошо. И с ребёнком тоже.» – сказал он себе, судорожно мотая головой в попытке отбросить налетевшие мысли.

Вдруг дверь отворилась и показался доктор Штерн. Александр замер на месте, видя сквозь дверной проём лишь хлопочущую Глафиру Петровну. Илья Петрович же, проследив за взглядом цесаревича, вышел ему навстречу и тактично притворил за собой.

– Здравствуйте, Ваше Высочество. – сказал он и поклонился оцепеневшему Александру.

– Доктор, скажите, как она? И почему так тихо?

– Не волнуйтесь, с Натальей Александровной всё более-менее хорошо. – начал Илья Петрович ободряюще. – Боли ненадолго отпустили, но Вы же понимаете: первые роды, и поэтому всё не так легко, как хотелось бы…

– Я хочу пойти с Вами и быть с ней. – очнувшись от страха, твёрдо сказал Александр.

– Что Вы, Ваше Высочество! Не думаю, что Вам стоит присутствовать – это как-то не принято, да и вообще. Лучше спуститесь в гостиную и налейте себе чего-нибудь покрепче.

Александр, глядя доктору Штерну в глаза, упрямо покачал головой.

– Ну хорошо, коли Вы так решили. Тогда пойдёмте. – и он, открыв дверь, вновь бросил свой взгляд на наследника престола, а после пропустил вперёд.

Александр Николаевич, собрав всё своё мужество, шагнул в комнату. За спинами Глафиры Петровны и Дуни он увидел Наташу, освещаемую пламенем множества свечей. Она лежала на постели и, тяжело дыша, блуждала вымученным взглядом по потолку.

Забыв обо всём, он бросился рядом с ней на колени и прижал к губам её руку.

– Александр! – еле слышно прошептала Натали, глядя на него, в то время как он по-прежнему целовал её дрожащую горячую ладонь. Наконец, он оторвался от руки любимой и встретившись с ней взглядом, улыбнулся и сказал:

– Я здесь, а ты ничего не бойся. Просто держи меня за руку, хорошо?

Ближе к рассвету княжна Наталья Репнина благополучно родила сына. Александр Николаевич с невозмутимым видом был рядом с Наташей всё время, пока появлялся на свет их ребёнок, не выпускал её руку из своей и даже пытался подбадривать шутками. Когда же, наконец, всё закончилось, и Глафира Петровна с широченной улыбкой протянула ему крохотный свёрток – он осторожно взял его на руки и понял, что плачет. Впрочем, от слёз не удержалась и Наташа, глядя на своего любимого с сыном на руках. А вслед за ними расплакались, кажется, и все остальные: Дуня с Глафирой Петровной стояли рядышком и громко шмыгали носами, утирая щеки белыми платочками; Илья Петрович же украдкой смахнул несколько набежавших слезинок.

– А теперь дайте его мне, Александр Николаевич! – громко потребовала Наташа и протянула руки. Цесаревич, оторвавшись от созерцания курносого личика, вопросительно посмотрел на княжну, после чего бережно передал ей новорожденного.

– Наталья Александровна, Вы по-прежнему намерены сами кормить ребёнка? Может, я всё же приведу кормилицу? – с надеждой спросила Глафира Петровна.

– Нет. Я сама намерена выкормить своё дитя. – ответила Наташа, укачивая на руках своё сокровище.

– Но Натали, – вмешался Александр. – так положено, чтобы благородные дамы заботились о себе, в то время как кормилицы…

– А я буду, в первую очередь, заботиться о своём сыне. – упрямо ответила Репнина. – Крестьянские женщины сами кормят своих детей, и если вы все соблаговолите оставить меня ненадолго – я тоже последую их примеру.

Все трое поняли, что спорить с ней бесполезно, поэтому молча покинули комнату. Цесаревич, выходя последним, обернулся, чтобы ещё раз посмотреть на свою любимую Наташу с их общим ребёнком – первым сыном.

– Как ты хочешь его назвать? – спросил Александр, когда ему было дозволено вновь войти в комнату. Он осторожно присел на краешек кровати, в то время как Натали с нежностью взирала на спящего младенца.

– Георгием. – не задумываясь, ответила княжна.

– А почему не Александром? – удивился новоявленный отец.

– Саша, прости, – произнесла Репнина, поднимая на него глаза. – я знаю: тебе бы хотелось, чтобы наш сын был назван в твою честь, но я намерена уберечь его хотя бы от малой доли слухов и сплетен, которые и так наверняка будут виться вокруг него, когда он вырастет.

– Хорошо. – согласился он. – Но моё отчество ты можешь принять?

– Да. А фамилия будет от меня.

– Я бы хотел, чтобы он тоже был Романов. Если бы всё было по-другому… – с грустью вздохнул Александр Николаевич.

– Но всё так, как есть. – улыбнулась Наташа и дотронулась до щеки любимого. – И не переживай, пожалуйста, по этому поводу. Самое главное, чтобы наш ребёнок рос здоровым и счастливым.

– Что ж, – цесаревич придвинулся к сыну и заглянул в одеяльце. – Добро пожаловать в это мир, Георгий Александрович Репнин!

За завтраком княжна с Александром послали короткие записки Долгоруким и Корфам, поздравляя одних с новым членом семьи и извещая других о радостном событии, произошедшем накануне. Александр Николаевич отправил так же короткое письмо в Зимний матушке Александре Фёдоровне, сообщив последней о рождении внука и предупреждая, что намерен задержаться в Двугорском уезде на пару дней.

Вчерашняя метель вновь сменилась оттепелью – выпавший снег стремительно оседал и стаивал под ярким весенним солнцем, а сверкающие капельки со звоном падали с крыши дома и ударялись о белоснежные перила, подоконники, каменные ступени.

В тот же день в Высоком принимали гостей: Лиза с Мишей, оставив дома маленькую Машеньку, прикатили после обеда, и князь Репнин, глядя на сестру с восхищением, принимал из рук Александра Николаевича своего племянника. А вскоре к ним присоединилась Анна под руку с Владимиром. Наташа, сияя от счастья и гордости, стояла рядом с Александром и слушала поздравления, в то время как их сын переходил из одних рук в другие.

– Такое событие непременно нужно отметить! – воскликнул Владимир, передавая Георгия Александровича Анне. – Ваше Высочество, с Вас ящик шампанского!

– Господа, я честно говоря, и не знал, что это произойдёт сегодня. – смутился Александр. – А то бы непременно захватил из Петербурга целых два!

– У нас есть хорошее игристое вино. – ответила Наташа. – Я припасла его специально для особого случая – и вот он настал!

– Да, – улыбнулся Владимир, качая головой. – и тут женщины оказались более подготовленными, чем мужчины!

Вся компания дружно засмеялась, чем разбудила новорожденного. Анна вернула Натали начинающего хныкать Георгия, и княжна принялась укачивать его, тихо напевая песенку. Александр, забыв о присутствующих, обнял Репнину за плечи и с чувством необъятной нежности и любви посмотрел на обоих, в то время как все присутствующие замерли со счастливыми улыбками на устах.

***

В этот раз цесаревич покидал Высокое с особой неохотой: ему совсем не хотелось расставаться с цветущей Натали и своим маленьким сыном. Но долг звал его назад. Со скрипящим сердцем он был вынужден сообщить Наташе одну новость перед отъездом:

– Я вынужден оставить вас и, боюсь, что наша разлука будет длиться несколько месяцев. – сказал он княжне, которая вышла на крыльцо проводить его. – Мы с Мари через несколько дней отправляемся в путешествие по Европе: она очень тоскует по дому и давно мечтала посетить родной Гессен-Дармштадт, так что отец буквально настоял на том, чтобы мы отправились в путь в начале марта.

– Хорошо. – мужественно ответила княжна, подходя к нему вплотную. – А я пока разберусь со своими делами.

– Только не усердствуй слишком сильно – тебе ещё нужно побольше отдыхать.

– Не волнуйся, я сумею позаботиться и о себе, и о нашем сыне. Желаю вам с принцессой приятной поездки.

Александр обнял и поцеловал её на прощание, а затем взял руки княжны в свои и долго смотрел на неё с отчаянием и мольбой, как будто в силах Репниной было избавить его от этой муки.

– Всё, езжай. Я буду ждать от тебя писем. Или всего одно письмо, если у тебя будет мало времени. – произнесла Натали в попытке отпустить его.

– Я напишу – ты могла бы не напоминать об этом.

Наконец, собрав волю в кулак, он разжал её запястья, спустился по ступеням с крыльца и оседлал своего коня.

– Будь, пожалуйста, осторожен! – воскликнула Наташа, перегибаясь через перила. Она вдруг вспомнила своё чудное видение накануне появления сына. – Во всём!

– Я люблю тебя. – ответил он ей заместо прощания и, развернув Пегаса, поскакал прочь.

========== Глава 8 ==========

Наталья Репнина быстро оправилась после рождения сына – через несколько дней она уже была на ногах, поглощённая всевозможными заботами. Решив твёрдо отказаться от кормилицы, точно так же она не стала приглашать няню для маленького Георгия. Ей нравилось самой кормить, ухаживать и гулять со своим ребёнком. Да и потом: рядом всегда были Дуня и Глафира Петровна, которые приглядывали за малышом, пока Наташа занималась накопившимися делами поместья. Михаил, следовавший своей привычке навещать сестру, по-прежнему помогал той, хотя его вмешательства теперь требовалось всё меньше – неутомимость Натали иногда его пугала, но он ничего не мог с этим поделать.

С апрелем потихоньку наступала весна, а это означало и новый сезон подготовки к посеву. Наташины крестьяне, помня её давнюю мечту о плодовом саде, предложили открытое и солнечное местечко на краю одного из полей, чему она очень обрадовалась! Ей также единогласно было решено дать саженцы – молодые деревца яблонь, слив и вишни водились во многих крестьянских садах. Их решено было выкопать и поместить в выбранное место. Репнина, слушая про эти планы от Матвея и Бориса, которые с незапамятных пор стали частыми гостями в Высоком по самым различным вопросам, почувствовала новый прилив жизненной энергии. Её ждала весна, а с ней и новые дела, за которые так хотелось взяться! У неё был сын, ребёнок от Александра, и она ощущала, как безграничная любовь наполняет всё её существо, делает ещё сильнее и увереннее. И что она непременно справится с любой задачей, и всё будет хорошо, что бы ни случилось.

Ближе к середине весны, когда дороги окончательно освободились от снега и окрасились в привычный тёмно-коричневый цвет, к усадьбе подъехала роскошная карета, запряжённая четвёркой белоснежных лошадей. Сидевший на облучке лакей ловко спрыгнул, отворил дверь и подал руку высокой и стройной даме, которая со степенным видом спустилась вниз, а затем направилась по ступеням на крыльцо. Рукой в серой шёлковой перчатке она несколько раз постучалась в массивные двери. Открывшая Глафира Петровна, окинув гостю внимательным взглядом, почтительно поздоровалась, поклонилась и пропустила в дом, а затем сопроводила в гостиную, где только недавно закончили завтракать, и Наташа поднялась обратно к сыну.

Незнакомка, взиравшая на всё с любопытством, но при этом сохраняя свой величественный вид, спросила, может ли она повидать мадемуазель Натали Репнину? И вновь раскланявшись, Глафира Петровна ответила утвердительно, а после поспешила наверх – в детскую, которая была устроена рядом с комнатой княжны.

– Наталья Александровна, к Вам гостья, и это какая-то важная дама! Думаю, Вам лучше поспешить! Она ждёт внизу в гостиной. – воскликнула с порога Наташина помощница.

Натали, удивлённо вскинув брови, передала Георгия стоявшей рядом Дуняше и, расправив складки своего домашнего платья, оставила женщин в детской, а сама поспешила на встречу с незнакомкой. «Интересно, кто бы это мог быть? – вопрошала она, спускаясь по ступеням. – Это не Мари – я, хоть и приглашала её в гости, но сейчас она точно не может меня навестить, так как уехала с Александром в путешествие. И не матушка – та вообще без папеньки никуда не выходит. Может, это кто-то из жён местных помещиков решил со мной познакомиться?»

Однако, войдя в гостиную, Наташа разом позабыла о своих догадках.

– Ваше Величество! – ахнула она и, опомнившись, сделала реверанс. – Здравствуйте.

Императрица Александра Фёдоровна оторвалась от созерцания картины, на которой была изображена прабабушка Репниной – статная дама в летах с орденом Святой Екатерины на пышной груди, и повернулась на звук знакомого голоса.

– Добрый день, Натали. – мягко произнесла государыня, неторопливо подходя к княжне. Она обняла её и несколько раз поцеловала. – А ты замечательно выглядишь для женщины, которая родила ребёнка несколько недель назад. – продолжила Александра Фёдоровна внимательно разглядывая Наташу.

– Спасибо, Ваше Величество.

– Ты и вправду здорова? – требовательно спросила государыня.

– Да, я чувствую себя прекрасно. – утвердительно кивнула Репнина.

– Вот и хорошо. А где мой внук? Я хотела бы взглянуть на него.

Наташа с бьющимся сердцем предложила императрице последовать в детскую. Пропуская Её Императорское Величество вперёд, она направилась следом, время от времени нарушая молчание, чтобы подсказать дорогу. От внимания Натали не ускользнуло то, с каким интересом государыня разглядывала её дом. Поднявшись на второй этаж, они не спеша прошли по коридору и, отворив дверь, оказались в комнате Георгия Александровича. Дуняша пела малышу колыбельную, в то время как Глафира Петровна взялась приводить в порядок и без того аккуратно лежащие одеяльца в просторной кроватке.

– Дуня, Глафира Петровна, могу я попросить оставить нас? – спросила княжна у женщин.

Она подошла к Дуняше и взяла на руки сына. Александра Фёдоровна с не меньшим любопытством, чем интерьер, рассматривала Наташиных помощниц.

– Разумеется, голубушка. – ответила Глафира Петровна и, поторапливая Дуняшу, без стеснения рассматривающую императрицу, покинула детскую, притворив дверь.

– Ты мне позволишь, Натали? – спросила государыня, приближаясь и протягивая руки.

– Конечно, Ваше Величество. – ответила княжна и передала спящего мальчика.

Александра Фёдоровна приняла на руки младенца.

– Кто бы мог подумать! – воскликнула она, глядя на маленького Георгия Александровича. – Сын моего сына!

Наташа, не найдясь, что ответить, молча стояла рядом и тоже неотрывно смотрела на своего ребёнка. Вдруг малыш пошевелился и, проснувшись, открыл голубые, словно глубокое море в ясный день глаза и посмотрел ими на улыбающуюся государыню.

– Он очень похож на маленького Сашу. – отметила Александра Фёдоровна. – У меня такое ощущение, что время обернулось вспять и я, несколько моложе, чем прежде, стою на руках со своим первенцем!

– Он очень спокойный ребёнок. – нарушила, наконец, Репнина своё молчание.

– Значит, у него твой характер. – ответила императрица. – Потому что Александр… – и она покачала головой, погрузившись ненадолго в свои воспоминания. А после добавила: – Ох, Натали, дети – это счастье для любой женщины, и я рада за тебя. Однако приехала не только убедиться, что с тобой и ребёнком всё в порядке. Мне давно хотелось переговорить с тобой с глазу на глаз, поэтому как только мой сын и принцесса отправились в Европу, я поспешила сюда.

– Хорошо, Ваше Величество. Если будет угодно – мы можем вернуться в гостиную. – промолвила Наташа, чувствуя волнение. Что же ей хочет сказать императрица? Неужели она приехала сообщить что-то страшное для неё?

Александра Фёдоровна кивнула и вернула Репниной малыша. Наташа, на миг прижав к себе сына, осторожно положила того в колыбельку и направилась к выходу. Вместе они спустились вниз, и княжна, сбегав к Дуне и попросив приглядеть за Георгием, поспешно явилась к государыне.

– Натали, думаю, я не открою тебе секрет, если скажу, что приехала поговорить об Александре. – начала императрица, так и оставшись стоять у больших светлых окон. – Дело в том, что он очень беспокоит нас с Николаем Павловичем.

– В чём же дело, Ваше Величество?

– Дело, в том числе и в тебе, моя дорогая. – произнесла Александра Фёдоровна, строго глядя на Наташу. – Его мысли слишком часто заняты тобой и этим местом!

Государыня обвела взглядом стены дома.

– Но Ваше Величество, боюсь, я не смогу ничего с этим поделать!

– И потом, нас тревожит та беспечность, с которой будущий монарх летит к тебе при первой же возможности – один, зачастую в ночи, верхом, без надлежащей охраны!