Текст книги "Любовь длиною в жизнь. Часть 2: Я буду ждать тебя (СИ)"

Автор книги: Nastyad87

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Глафира Петровна тем временем с любопытством разглядывала наследника русского престола, чего не могла сделать во время их первой встречи – уж слишком далеко тот находился, да и момент был неподходящий – решалась судьба Высокого. Всю жизнь прожившая в деревне, она не имела возможности бывать в столице и уж тем более – при дворе. Женщина вспомнила небольшой портрет, который ей недавно показала Наташа, и подумала о том, что вживую цесаревич выглядит ещё прекраснее. Александр Николаевич казался ей существом из иного мира, не иначе как божеством, сошедшим с небес и по какой-то чудесной причине – именно в этот дом. Хотя причина, по которой он был здесь, Глафире Петровне была известна: Наталья Александровна Репнина.

– Да Вы, видимо, устали с дороги! Снимайте Ваше пальто, присаживайтесь, а я Вам чаю принесу. Или же, если Вы голодны, могу и ужин разогреть. А пока будете почивать – приготовлю для Вас комнату. Вы бы видели, как Наталья Александровна всё здорово придумали! Какую мебель они выбрали, да какие портьеры… – Принялась было хлопотать Глафира Петровна, но смущенный взгляд Александра остановил её на полуслове. Зардевшись румянцем, он снял плащ, перчатки, фуражку и протянул женщине. Признаться честно, когда он летел к своей любимой, то совсем не ожидал такого приёма. Ему сделалось неловко, однако, собравшись с силами, цесаревич произнёс:

– Благодарю Вас за заботу, но я не голоден и, по правде сказать, у меня не так много времени. Я бы хотел сразу же подняться и повидать Наталью Александровну.

Глафира Петровна улыбнулась в ответ.

– Я поняла, Ваше Высочество. Тогда идёмте за мной: я провожу Вас до дверей в комнату моей хозяйки.

Они вышли из залы и вновь попали в просторный коридор. Глафира Петровна шла впереди, освещая путь. Когда они дошли до конца, Александр увидел лестницу, ведущую наверх. Поднимаясь по ступенькам, он мельком заметил портреты, висевшие на стене. «Скорее всего, известные представители рода Репниных» – с улыбкой подумал цесаревич. Оказавшись наверху, они вновь очутились в таком же холле, как и на первом этаже. Провожатая Александра прошла несколько закрытых дверей и, наконец, остановилась около одной, с изящной бронзовой ручкой в виде кленовой веточки.

– Вам сюда. – прошептала Глафира Петровна. – Оставляю Вас, с Вашего разрешения. Доброй ночи! – Затем она поклонилась и направилась прочь.

Когда шаги стихли, Александр подошёл к двери и пальцами провёл по бронзовому листику. Его руки дрожали от волнения. «Неужели она здесь, за этой самой дверью, в этой комнате?» В тишине и мраке коридора можно было услышать собственное сердце, которое билось вдвое быстрее, предвкушая встречу с той, кому безвозвратно принадлежало.

Наконец, немного справившись с собой, он взялся за ручку и медленно, стараясь не шуметь, отворил дверь. Бесслышно ступая, он вошёл в комнату и замер на пороге. Перед ним, на широкой белоснежной кровати, с каким-то совершенно необыкновенным, сверкающим бархатным балдахином лежала Наташа. Он увидел её красивое лицо, освещаемое догорающей на столике свечой: веки Натали были плотно закрыты, и лишь ресницы иногда слегка подрагивали; щёки сияли здоровым румянцем, а на нежно-розовых губах играла улыбка; длинные каштановые волосы непослушными волнами разметались по подушке и плечам Репниной. Его любимая спала крепким сном.

Александр застыл от восхищения. Даже сейчас, видя её перед собой, он не верил всему происходящему. Его взгляд упал на руки княжны, и цесаревич заметил в них книгу, которую она, по всей видимости, читала перед сном, да так и осталась вместе с ней. Вдруг догоравшая свеча погасла, и комнату накрыл полумрак. Единственным источником света оставалась другая свеча, горевшая на подоконнике.

«Она каждый вечер зажигала эту свечу, надеясь, что я приеду. А я так долго не появлялся, мучил её каждодневным ожиданием» – с горечью подумал Александр Николаевич.

Он так же тихо закрыл дверь. Затем, пересеча комнату, подошёл к окну и попытался вглядеться в ночную мглу. Луна вновь скрылась за облаками и единственное, что с трудом удалось увидеть цесаревичу, так это чёрные силуэты деревьев, слегка покачивающиеся на лёгком ветерке да землю, ставшую белой от снега. Неожиданно Наташа пошевелилась во сне, и Александр перевёл на неё свой взгляд. Вновь взглянув на книгу, которую Натали ещё крепче прижала к груди, он улыбнулся и начал расстёгивать пуговицы на своём мундире. Когда с ними было покончено, цесаревич снял его и бросил на стоявший рядом стул. Оставшись в простой рубашке, он подошёл к краю кровати и осторожно присел. Наташа вновь пошевелилась, однако её глаза продолжали быть закрытыми. Александр придвинулся ближе и попытался высвободить книгу из рук любимой, но Натали только крепче сжала пальцы на коричневом корешке. Тогда он слегка коснулся её руки. Наташа резко открыла глаза – её взгляд замер на лице Александра Николаевича. Несколько мгновений княжна Репнина, не дыша и не шевелясь, смотрела на голубые глаза, на взъерошенные светлые волосы, на весёлую улыбку на губах, а затем, не говоря ни слова, кинулась обнимать долгожданного гостя.

– Натали. – прошептал он, заключая её в объятья.

– Это действительно Вы, Ваше Высочество, или я всё ещё сплю? – произнесла Наташа.

– Нет, это и вправду я приехал к тебе, чтобы остаться на всю ночь. Прости, что так долго заставил ждать.

– Я не верю, не верю, что ты здесь! – Репнина радостно смеясь, высвободилась из объятий, чтобы посмотреть на него.

Она старается найти что-то новое в его чертах, словно подтверждение тому, что что-то могло измениться. Однако перед ней всё тот же Александр, если не считать новой маленькой морщинки посередине лба.

Он берёт её руку в свою и нежно целует. А затем лукаво смотрит, выпускает её пальцы и как будто бы серьёзным тоном говорит:

– Если ты не веришь в моё присутствие, можешь вернуться к своим сновидениям. А я пока полистаю твою книгу. – Цесаревич подбирает с колен растерянной, однако не перестающей улыбаться Наташи обронённый фолиант, подносит его к свету. – Кстати, что ты там читала на ночь? О, Пушкин, да ещё и «Евгений Онегин»! Как же: помню, помню.

Он делает вид, будто полностью занят книгой, раскрывая её на заложенной Репниной странице. Натали вздыхает, качает головой, а затем выдёргивает из рук любимого томик Пушкина, закрывает и бережно кладёт на прикроватную тумбочку. После она, схватившись обоими руками за рубашку Александра, притягивает его к себе и, глядя прямо в глаза, произносит:

– Ну уж нет: спать я сейчас точно не буду. Да и чтение, Ваше Высочество, как-нибудь подождёт до утра!

***

Новый день наступает для них ближе к полудню. Александр Николаевич открывает глаза и видит перед собой комнату, в которой был так счастлив прошедшей ночью. Он хочет поцеловать свою любимую, но с удивлением обнаруживает, что её нет рядом. «Быть может, всё было сном, и она в том числе? Но тогда бы я проснулся в Зимнем, а не здесь!»

Из окон льётся мягкий свет – перед ним комната, оформленная в зелёных и ореховых тонах. Он отмечает трюмо из натурального дерева эпохи барокко, в зеркалах которого отражается обивка стен, светло-зелёная, с едва заметным, серебристым витиеватым узором; а также приставленную к нему банкетку с обивкой точно такого же цвета. Взору цесаревича предстаёт печь с изразцами, которую кто-то заботливо натопил, и он чувствует приятное тепло. По обе стороны от кровати расположены изящные тумбочки, на одной из которых по-прежнему лежит томик Пушкина. Сквозь сверкающую ткань балдахина пробиваются солнечные лучи, а, значит – за окном ясно, и если Наташа не против – можно пойти на прогулку. Ему бы так хотелось посмотреть окрестности усадьбы!

Вдруг, дверь открывается, и появляется Натали, облачённая в халат тёмно-зелёного бархата с золотыми кисточками. В руках у неё поднос с завтраком. Александр, как зачарованный смотрит на Репнину.

– Доброе утро, Александр Николаевич! Как Вам спалось? И не желаете ли позавтракать?

Так и оставшись на пороге она, слегка обернувшись, ловко закрывает дверь ногой.

– Доброе утро, дорогая. Я спал, как убитый и, кстати, давно так хорошо не высыпался. А ведь мы не так уж много и проспали, учитывая, как соскучились друг по другу.

При последних словах улыбка Наташи становится ещё шире. Она с гордым видом несёт свою ношу на кровать, аккуратно ставит поднос и присаживается рядом.

– Кстати, я не могу понять одну вещь. – Добавляет Александр, беря в руки ароматную булочку. – Когда ты перестанешь обращаться ко мне на «Вы»? Для тебя я «Саша» – ну сколько можно говорить?

Наташа неожиданно прыскает и, поймав удивленный взгляд цесаревича, поясняет:

– Простите, Александр Николаевич. То есть, прости. – поправляется она под его суровым взглядом. – Я вдруг вспомнила, как император, когда проявлял ко мне интерес, поймал как-то в коридоре и сказал примерно то же самое: «Вам позволено называть меня по имени». Мне тогда сделалось так страшно! И угораздило же Его Величество заинтересоваться моей персоной выше обыкновенного!

– Да, отец тогда изрядно попортил мои нервы. – отвечает Александр.

– Ты так переживал, что я могу стать его любовницей?

– Переживал? Да я сходил с ума от ревности! – Восклицает цесаревич, бросив наливать кофе по чашкам. – Мне невыносима была одна только мысль, что ты и он, ты и любой мужчина!

– Давай не будем больше об этом. Прости, что вспомнила. – Наташа мягко берёт из рук Александра кофейник и сама доливает напиток. Её весёлое настроение резко улетучивается. Ему на смену приходит какая-то притихшая, грустная Натали. Вместе с императором ей вспомнился и Андрей Петрович Долгорукий – её бывший жених.

Александр Николаевич догадывается о причине перемены в настроении Репниной. Несмотря на то, что они с Андреем, так или иначе, боролись за сердце одной женщины, цесаревичу было искренне жаль, что князь так нелепо погиб.

– Расскажи мне про этот дом. (Перевести разговор на другую тему – лучший выход из положения) Как ты тут всё обустроила? Кто тебе помогал? И что за добрая женщина по имени Глафира Петровна служит тебе?

Взгляд Наташи вновь проясняется. Она вдохновенно начинает:

– Глафира Петровна – моя помощница и правая рука. Даже не знаю, чтобы я без неё делала. Она помогает мне в делах, а также коротает со мной всё своё свободное время. И она знает о том, кто ты такой, а также о наших отношениях. – Репнина настороженно смотрит на Александра, ожидая его реакции. – Но не волнуйся: ей можно доверять.

– А я не волнуюсь! И уже сумел убедиться в том, что эта женщина очень привязана к тебе.

И цесаревич рассказывает Наташе о своей ночной встрече и знакомстве с помощницей. Княжна ободряюще кивает.

– Да-да, она такая. Окружила меня заботой до невозможного.

– А как она здесь оказалась?

– Глафира Петровна, между прочим, старейший житель этой усадьбы! – гордо восклицает Натали, оторвавшись от намазывания вареньем своей булочки. – Служит этому дому без малого тридцать лет! Она досталась мне, если так можно выразиться, вместе с поместьем. Должна тебе признаться, – Репнина таинственно переходит на шёпот. – она не слишком жаловала предыдущего хозяина. Мне было сказано, что он жуткий самодур и скряга.

– И, по-моему, она права! – смеётся Александр Николаевич, беря в руки тарелку с яичницей. – Судя по тому, как долго он не хотел продавать тебе поместье, как трясся над каждым рублём!

– А вот его так несправедливо рано скончавшаяся супруга была по рассказам сущим ангелом. У неё даже имя было подходящее – Ангелина Васильевна. – продолжила своё повествование Наташа. – Это её руками обустраивался этот дом и парк, когда она вышла замуж за князя Шаховского. И она очень любила Высокое. Я, если верить Глафире Петровне, чем-то её напоминаю. Может, поэтому она так тепло меня приняла, и мы с ней сразу так сдружились.

– Эта женщина нравится мне всё больше и больше. – сказал Александр Николаевич, отпивая ароматный кофе из своей чашки.

– Я рада, что вы с ней нашли общий язык. А что касается обустройства дома, то у меня есть сюрприз для тебя!

При этих словах, Натали залпом допивает свой кофе и, взяв Александра за руку, встаёт и тянет его куда-то за собой. Удивленный цесаревич бросает свой завтрак и поднимается с кровати. Наташа подводит его к окну, из которого он нынче ночью пытался что-либо разглядеть и, весело подмигнув, вдруг толкает стену рядом, оказавшуюся потайной дверью. Они входят в такую же светлую комнату, но побольше. Три широких окна, обрамлённых светло-зелёными бархатными шторами, дарят свет всему помещению. На подоконниках стоят свежие цветы в фарфоровых вазах.

Цесаревич видит в центре прямоугольный стол коричневого дерева с зелёным сукном и приставленный к нему такой же стул. По периметру комнаты размещены стеллажи с книгами, а в промежутках висят картины с итальянскими пейзажами («Я привезла их из Рима, когда гостила у родителей» – говорит Натали, наблюдая за взглядом любимого). В дальнем углу прячется длинный диван. А в некотором отдалении сделан большой камин, на котором тихонько тикают изящные часики. Обстановка определённо напоминает мужской кабинет. Александр проходит по комнате, вглядывается в корешки книг, рассматривает картины… А затем подходит к столу, и проводит пальцами по его мягкому сукну.

– Ты сделала этот кабинет для меня? – спрашивает он дрогнувшим голосом, повернувшись к ней.

– Да. – настороженно отвечает Наташа. Ей отчего-то страшно, что все её усилия напрасны и комната не понравилась Его Высочеству. “Конечно, по сравнению с роскошным кабинетом Зимнего…” – Но это ещё не всё. Там, – она указывает рукой на ещё одну потайную дверь, соединяющую кабинет со следующим помещением, – твоя гардеробная. Я позволила взять на себя смелость и купила, а также заказала на пошив кое-какую одежду. Чтобы ты мог чувствовать себя здесь как дома.

Потрясённый цесаревич быстрым шагом пересекает кабинет и открывает дверь. В небольшом помещении и вправду мужская гардеробная. Войдя внутрь и открыв первый попавшийся шкаф, он видит рубашки, белоснежные сорочки, всевозможные сюртуки, жилеты и мундиры! Все вещи аккуратно разложены по полочкам и развешены по местам. Перейдя к следующему шкафу, он обнаруживает в нём множество брюк. Дальше – верхнюю одежду на любую погоду: несколько двубортных шерстяных пальто, плащ, шубу. А также шляпы, перчатки, галстуки и даже несколько изящных тросточек! Не обращая внимания ни на что вокруг, он ошеломлённо разглядывает всё увиденное. Наташа осторожно заходит, прижав руки к груди. Александр оборачивается на звук её шагов.

– Но как ты угадала с моим размером? – он берёт в руки первый попавшийся мундир и надевает его. – Сидит отменно!

– Мне помогла Анна. – приободрившись, отвечает Репнина. – Ты ведь гостил у Корфов, помнишь, прошлой весной? И не удосужился забрать несколько своих вещей, когда уезжал обратно в Петербург. А Анна всё хотела вернуть их тебе, но не знала – уместно ли это? Супруга Владимира была у меня здесь не так давно, и я поделилась с ней, что хотела бы устроить для тебя кабинет и гардеробную. Вот она и вспомнила про эту одежду! Милая Ани сразу же прислала мне забытые тобой вещи, а я уже по ним подобрала всё остальное. – Наташа выдохнула. – Тебе нравится?

– Мне не просто нравится! – воскликнул Александр Николаевич. – А очень-очень нравится!

– А за этой дверью, – Репнина пересекла комнату и остановилась у небольшой и практически неприметной двери того же цвета, что и шкафы. – есть лестница, которая ведёт вниз, к отдельному входу в дом. Я дам тебе ключ, чтобы ты в следующий раз не волновался, что потревожишь кого-нибудь, если приедешь за полночь.

– Гениально! – восторженно произнёс Александр и, легко схватив Натали за талию и оторвав от земли, начал кружить над собой.

– Довольно! Остановись, пожалуйста, у меня сейчас закружится голова!

Цесаревич опускает её на пол, однако по-прежнему держит в крепких объятьях. Он нежно целует княжну, а затем говорит:

– То, что ты сделала всё это сама – для меня просто бесценно! Но, боюсь, может получи́ться так, что мне не захочется отсюда уезжать.

Наташа гладит Александра по щеке.

– Но тебе придётся уехать. И я понимаю, что ты нечасто будешь гостить здесь. – Она пытается улыбнуться, но получается как-то грустно. – Мне просто хочется, чтобы тебе было хорошо в этом доме. И чтобы ты знал: здесь всегда тебя ждут и любят.

– Мне всегда хорошо, когда ты рядом. – Цесаревич берёт её руки в свои. – Даже, если бы мы оказались на необитаемом острове – я был бы счастлив, только бы ты была там со мной!

– А что – было бы неплохо оказаться вдали от всех и не думать о том, кто мы есть. Но это – всего лишь несбыточные мечты. – отвечает Наташа, отстраняясь от него. Она задумчиво подходит к окну.

– Так чем мы сегодня займёмся? – Александр старается увести Репнину от мыслей о скорой разлуке. Цесаревич подходит к ней и становится рядом. – Ты могла бы показать мне оставшуюся часть дома. Или же: пройдёмся по парку – мне не терпится увидеть здешние окрестности. Или, – он вдруг мягко привлекает её к себе, – мы можем вернуться в спальню, закончить наш завтрак, а потом – послать всё к чёрту!

– Третий вариант, конечно, весьма заманчив, но давай пойдем на прогулку. Ты непременно должен увидеть, какой здесь чудесный ландшафт! – Натали берёт его под руку.

– Ну что ж, тогда вперёд!

– Идёмте, Ваше Высочество. – говорит она торжественно и под его недоуменным взглядом, наконец, произносит долгожданное: – Саша.

***

– Вот здесь я ближе к лету хочу сделать беседку! Раньше тут была клумба, но её давно запустили, а ведь место очень красивое! Она будет стоять в центре, овитая диким виноградом или каким-нибудь плющом. Вокруг посажу розы: бордовые, чайные, белые. Можно будет сидеть и вдыхать их чудесный аромат! Что скажешь?

Закутавшись потеплее (при чём Его Высочество не преминул возможностью облачиться в обновки из своего гардероба) они больше часа назад вышли на улицу и принялись за осмотр усадебной территории. Сперва Наташа показала Александру сосновый лес, так же, как и дом, выросший на холме и являвшийся как-бы продолжением усадьбы. Старые, должно быть, вековые сосны возвышались над домом и тянулись к самому небу. Выпавший накануне снег плотными шапками лежал на больших ветвях и иногда под собственной тяжестью осыпался на землю. Репнина поведала, что предыдущий хозяин на пару с управляющим имения несколько раз порывались срубить эти деревья, но, по рассказам Глафиры Петровны, всякий раз им что-то мешало: то, когда мужики уже взяли в руки топоры и подошли к старым стволам налетел сильный ветер, а то вдруг ударил гром и пошёл страшный ливень. Пожилая женщина верила, что это высшие силы не позволяют совершить такое вероломство! А Натали этот лес очень нравился и вообще она не понимала: как можно помышлять об уничтожении здоровых и красивых деревьев.

Совершив прогулку по лесу, они вернулись к дому и, обогнув его, оказались лицом к фасаду. Наташа взяла Александра Николаевича под руку и они пошли вниз. Здесь тоже были деревья, только в отличие от той части усадьбы, преимущественно дубы и липы. Спускаясь с холма по недавно расчищенной от снега прямой аллее, они вышли на поляну, представляющую собой круг с расходящимися, словно лучи, дорожками. Здесь-то Натали и стала оживлённо делиться с любимым своими планами насчёт дальнейшего обустройства территории.

– Парк замечательный! – ответил цесаревич. – Мне всё здесь очень нравится! И твоя идея с беседкой хороша. Как здорово будет летом пить чай, сидеть здесь допоздна и смотреть на звёздное небо… – мечтательно промолвил будущий император.

– А ещё можно было бы по кругу расставить скамейки. – продолжила Наташа. – И аллеи я намерена привести в порядок: кусты давно не стрижены, деревья не ухожены. Да и сами дорожки необходимо выровнять.

– Неужели ты за всё это возьмешься? – с неподдельным восхищением спросил Александр.

– Конечно! Ведь это первый мой настоящий дом. – Они подошли как раз к центру круга и остановились. – Знаешь, раньше я как-то не думала о том, чтобы иметь что-то своё. А теперь очень хочется, чтобы это было. И всё получается как-то само собой.

– Наверно, потому, что ты делаешь это с удовольствием. – сказал цесаревич, с нежностью глядя на Репнину.

– Несомненно. Но главное, я делаю это для нас, для нашей жизни.

Они молча двинулись назад – обратно к дому. Александру вспомнилась роскошь Зимнего и всех других дворцов, принадлежащих императорской фамилии. Мог ли он назвать какое-либо из этих мест своим домом? А ведь в каком-то он вырос, где-то проводил почти каждое лето, а где-то его ждала супруга, принцесса Мария. Но был ли он по-настоящему счастлив там? Или же всё это было иллюзией, сплошным обманом?

На протяжении всей жизни он был, есть и будет должен слишком многому соответствовать: например, неукоснительно соблюдать светский этикет, а это значит танцевать и веселиться, когда ему совсем не хочется, уметь поддержать любую беседу, а также быть со всеми отменно вежливым и добродушным, даже если на душе кошки скребут и хочется кричать от тоски и отчаяния. А так называемая «дружба» при дворе зачастую таит в себе исключительно корыстные мотивы и общение с монаршей персоной с целью получить что-то для себя или своих близких. Всё эти правила игры отлично усвоил его отец, император Николай Павлович, но сможет ли он быть столь же искусен? Получится ли у него жить под маской? Ведь нести подобную ношу придётся всю жизнь…

Наташа, украдкой бросая взгляды на Александра, видела глубокую задумчивость на его лице. Её любимый был нем, как рыба, хмурился и сурово смотрел куда-то вдаль. Она не осмелилась расспросить его, а решила так: если захочет, то сам непременно расскажет. Однако сердце подсказывало ей, что цесаревич думает о своём будущем; о, возможно, скором времени, когда он станет императором и том, как изменится его жизнь. Да и сам он будет вынужден окончательно проститься с юностью, дабы вступить во взрослую пору, где нет места безумствам и романтическим порывам. Чем старше становился наследник русского престола, тем больше обязанностей на него возлагалось. «И тем реже будут наши встречи.» – подумалось ей. Но она тут же укорила себя за эту мысль, обвинив в эгоизме. «Самое главное, чтобы он был жив и здоров. И чтобы никакое событие не превратило его в жестокого, бездушного человека. Потому как нет более страшного правителя, чем тиран и деспот, прочно восседающий на троне.»

Она крепче сжала руку Александра. Он же, очнувшись от своих размышлений и почувствовав, что она рядом, мгновенно оттаял. Остановившись, цесаревич вгляделся в лицо Натали, стараясь запомнить каждую чёрточку, чтобы потом, в самые тяжёлые и страшные моменты в жизни, вспоминать ту, без которой он не мог представить своего существования.

***

Подходя к усадьбе рука об руку, они услышали звук приближающейся повозки. Александр Николаевич сумел разглядеть небольшую карету, неспешно катившую к дому, а также запряжённую четвёрку лошадей и кучера. На какой-то миг у него мелькнуло в голове, что это люди господина Бенкендорфа вычислили его местоположение и приехали за ним или, не дай Бог, сам отец – известный конспиратор – явился для того, чтобы излить свой гнев по поводу слишком вольного поведения сына. Однако, когда они с Наташей поднялись на холм и поравнялись с повозкой, дверца открылась, и им навстречу вышел Михаил Репнин, младший брат Натали. Он с грохотом захлопнул дверь экипажа и остановился напротив пары.

Александр искренне обрадовался такой встрече и хотел было броситься к князю с дружеским приветствием, однако Наташа мягко, но вместе с тем уверенно, удержала его за руку. В полной растерянности он посмотрел на княжну и увидел её воинственный взгляд, направленный на брата: зелёные глаза Репниной угрожающе сузились. В воздухе повисло тягостное молчание, напоминавшее короткое затишье перед бурей.

– Ваше Высочество, добрый день. – первым нарушил тишину Михаил, поклонившись. – Не ожидал Вас здесь увидеть.

– Здравствуйте, князь. – Александру всё же удалось высвободиться от Наташи. Он подошёл к Репнину и протянул ему руку. Миша пожал её в ответ. Цесаревич отметил, насколько холодным, можно даже сказать – ледяным – было это рукопожатие. – А мы с Вашей сестрой прогуливались, она показывала мне окрестности усадьбы.

– Очень рад. – сухо ответил тот. – Однако прошу извинить: мне не хочется отвлекать вас от прогулки. Я заеду к сестре в другой раз.

Михаил, за всё время даже не взглянув на Наташу, церемонно поклонился и повернулся к карете.

– Но послушайте, князь, Вы нам нисколько не помешаете. Я был бы рад, если бы Вы остались! Мы ведь так давно не виделись! – Александр Николаевич кинулся к Михаилу, но тот уже успел сесть в карету.

– Простите, Ваше Высочество, но я вправду не могу остаться – дела.

Князь Репнин ещё раз кивнул наследнику престола и бросил мимолётный взгляд на гордо стоявшую сестру. Однако, как показалось Александру, во взгляде Михаила не было не капли теплоты, зато совершенно точно угадывалось презрение. Затем он крикнул кучеру «Трогай!», захлопнул дверцу, и экипаж двинулся с места.

Цесаревич так и остался стоять с опущенными руками, глядя, как карета стремительно удаляется прочь. Визит Миши озадачил его: почему он был так холоден с ними, особенно с Наташей?

Повернувшись, он увидел Натали на том же месте, где она и стояла. Княжна провожала брата глазами, полными слёз. Однако ни одной слезинке так и не удалось упасть. Репнина тряхнула головой и перевела взгляд на Александра. Видя её страдания, он подошёл и обнял свою любимую.

– Ты можешь мне сказать: что это сейчас было?

– Ничего особенного. – уклончиво ответила Наташа. – Просто мы с Мишей немного в ссоре.

– Какова же причина вашей ссоры? – Александр взял Репнину за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. – Я же вижу, как ты расстроена. И заметил, как он смотрел на нас – со злобой и явным неодобрением. Что случилось?

– Дело в том, что мой брат… – начала Натали, собираясь с духом. – Он знает про наши отношения – я не могла скрыть это от него. И он высказал мне всё, что думает по этому поводу!

– И что же такого он думает? – спросил Александр, чувствуя недоброе.

– Он думает, что я падшая женщина. Да, он так мне и сказал. – Наташа отошла от цесаревича. Она была не в силах произнести такое ему прямо в глаза, и смахнув украдкой слезинку, стала смотреть вдаль, на дорогу, где всё ещё виднелась карета с Мишей. – А ещё он сказал, что ты бросишь меня, как только я тебе надоем. И что… у нас нет будущего. И что меня не примут ни в одном приличном доме, и что я опорочила имя Репниных, и что я…

– Довольно! – оборвал цесаревич Натали. Затем подошёл к ней и увидел, насколько она несчастна. Александр Николаевич схватил её за плечи. – Я никогда тебя не брошу, слышишь? – он встряхнул её, как куклу. – Что бы там кто ни говорил, ты должна верить мне, понимаешь? Пока ты любишь меня, я буду бороться за нас. Ты ведь любишь?

– Конечно, люблю. – ответила она, вновь подняв на него глаза.

– А, значит, я никому не позволю портить тебе жизнь. – процедил он сквозь зубы, устремив свой решительный взгляд туда, где недавно скрылась карета Репнина. Потом перевёл его на Натали, быстро поцеловал её в щёку и направился в сторону конюшни, которая находилась чуть поодаль от усадьбы.

– Куда ты? – закричала княжна, бросаясь следом.

– Я догоню твоего брата и объясню ему, что не следует поступать так с любимой сестрой.

– Нет, постой, пожалуйста, не надо! – Наташа догнала Александра и схватила за руку. – Миша – он такой. Если ты сейчас поедешь к нему оправдываться – сделаешь только хуже.

– Но я не собираюсь оправдываться! Я только скажу ему пару ласковых…

– Тем более не надо! Я не хочу, чтобы два моих самых близких человека наговорили друг друг обидных, оскорбительных слов! Или же, чего доброго, – Наташа вспомнила о горячности обоих мужчин и об их прошлых дуэлях. – поубивали друг друга! Ну послушай, – видя, что решительность Александра догнать Михаила постепенно затухает, она продолжила свою речь. – я знаю брата: он вспыльчив, горд и иногда бывает не способен принять людей и обстоятельства такими, какие они есть. Но я всё равно люблю его. И уверена: он смирится, поймёт. Однако ему на это нужно время.

– Почему ты сразу не сказала мне, что вы в ссоре?

– А зачем? Я знаю, сколько у тебя дел и как ты занят. И решила, что сама разберусь с братом.

– Сколько бы дел у меня не было, – вздохнул он. – Они могут подождать. По крайней мере – пока уж точно. А ты и твои заботы могут быть важнее. Обещай мне, – Александр взял её руку в свою. – что будешь рассказывать обо всём важном, что происходит в твоей жизни. Или, если не сможешь рассказать – напишешь письмо.

– Хорошо, я обещаю. – устало ответила она.

– Ладно, пошли в дом. Я думаю, что обед, а после чай с мятой нам просто необходимы! – он заботливо приобнял её за плечи, и они направились ко входу.

– Да уж, чай с мятой – наше лучшее лекарство от бед! – сказала Наташа, положив голову ему на плечо.

– И одно из самых лучших средств примирения! – Александр поцеловал её в лоб. Он вновь вспомнил Гатчину и то, как счастлив был там несколько месяцев назад.

***

Закончив с обедом в гостиной на первом этаже, Наташа взялась помогать Глафире Петровне с уборкой и приготовлением чая. Александр Николаевич решил не мешать женщинам и шепнул Репниной, что прогуляется по комнатам. Он вышел в коридор и направился к лестнице на второй этаж. Ему хотелось рассмотреть портреты Наташиных родственников, которые он заприметил нынче ночью. Однако, подойдя к ступенькам светлого дерева и ухватившись за добротные перила, цесаревич с удивлением обнаружил на стене портреты членов императорской фамилии, своих родственников, а вовсе не княжны.

Поднимаясь наверх, он увидел свою прабабушку, Екатерину Великую, в виде Законодательницы в храме богини Правосудия; далее шёл конный портрет дяди цесаревича – императора Александра I, а по соседству – его супруги Елизаветы Алексеевны в золотом овале; чуть выше были его отец, Николай Павлович, гордо стоявший в вполоборота, и государыня Александра Фёдоровна в придворном «русском» платье. Уже на самом верху, там, где ступеньки заканчивались и дорога вела в коридор второго этажа, Александр Николаевич обнаружил свой портрет кисти художника Роберта Теера, который, признаться, ему очень нравился. Оставшись на своём месте и охватив взглядом ещё раз все портреты, он, конечно, был польщён, что Наташа заказала и повесила их здесь, однако внезапная догадка омрачила радость. В душу цесаревича закралась мысль: не отреклись ли вслед за Михаилом от его любимой и Репнины-старшие: Зинаида Гавриловна и Александр Юрьевич? Внизу послышался лёгкий смех Натали. В миг помрачнев, Александр побрёл по коридору в комнату Наташи, а через неё направился в подаренный кабинет. За окном смеркалось, и он зажёг несколько свечей на столе. Затем подошёл к камину и, побросав аккуратно разложенные рядом дрова, воспламенил его. Опустившись прямо на пол, на мягкий ковёр, Александр стал смотреть на огонь, погрузившись в свои мысли.