Текст книги "Алые стены в Хогвартсе (СИ)"
Автор книги: Митриллина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
– А чего мне бояться… Мне уже давно незачем жить. Ты не знаешь, да и никто не знает, но я умер ещё несколько лет назад. Так что, на самом деле ты сделаешь одолжение, избавив меня от этого бессмысленного существования. Правда, у меня есть некий должок… Но, думаю, дело уже может решаться и без меня. Так что давай, действуй. Зажмурься и вперёд.
– Вы так специально говорите, сэр, – с обидой вымолвил парень, – думаете, я струшу…
Снейп устало усмехнулся:
– Я уже ничего не думаю, Эвергрин. Мне надоело думать за дураков. Убив меня, ты дашь мне покой. К тому же, ведь у тебя теперь нет дороги назад, меня нельзя отпускать. Я-то тебя не пощажу, если выйду отсюда, даже не сомневайся.
Матово-чёрные глаза профессора Зельеварения внезапно блеснули очень опасным огнём. Эвергрин вздрогнул и нацелил палочку связанному в грудь. «Вир…тус Ви…вио-латио!» – отработанное произношение никак не давалось. Жертва смотрела на палача с жалостью, а потом засмеялась:
– Да говорю же, нацелься и отвернись!
– ВИРТУС ВИОЛАТИО! – заорал Эйнар.
И всё получилось: Снейп захрипел, заклинание проделало в груди дыру шириной в два кулака, разорвало лёгкие, переломало рёбра… Профессор обмяк, и, когда парень перерезал путы, тело грузно сползло на пол. Кровь мерными толчками вытекала из разорванной груди. Эйнар не мог оторвать взгляд от блестящей тёмной лужи, медленно расплывающейся по пыльному полу, ему показалось даже, что он видел, как несколько раз сжалось сердце… Ни с чем не сравнимый запах крови заполнил его ноздри, вызывая тепло и головокружение, словно от доброго глотка огневиски… Парень, не помня себя, рухнул на колени и погрузил ладони в кровь. На чёрной коже перчаток красное было незаметным. Тогда он вскочил, подтащил тело к стене и руками вывел на ней: «Северус Снейп». Затем, немного полюбовавшись на надпись, зачерпнул горсть густеющей крови прямо из раны, поднёс к лицу, несколько раз вдохнул пьянящий запах, а затем выплеснул её на стену, прямо на буквы, потом ещё и ещё, пока имя профессора не скрылось из вида.
…Эйнар Эвергрин ещё долго сидел на полу возле трупа, глядя на залитую кровью стену. Потом, словно очнувшись, он деловито проскользнул по подземельям к холлу, убедился, что никого нет, быстро с помощью заклинания «Мобиликорпус» вывел закутанное в плащ-невидимку тело профессора Снейпа из замка и бросил его на краю Запретного Леса. Палочку учителя он не забыл вложить в его руку. Эйнар знал, что на запах крови, такой манящий, обязательно прибегут какие-нибудь хищники. Если от профессора к утру ещё что-нибудь останется, вряд ли по этому можно будет понять, отчего тот умер. Потом он сам надел плащ и ещё раз убедился, что не осталось следов на всём пути. В Комнате, не удержавшись, Эвергрин ещё раз подошёл к алой стене, вдохнул запах крови, прижал ладони к камням и долго смотрел на собственные руки… Затем переоделся, закрыл комнату и вернулся в расположение факультета, где все ученики мирно спали, смотря безмятежные сны.
Войдя в спальню старост, Эйнар привалился к стене, чувствуя, как дрожат колени. С трудом сглатывая, он закрыл глаза и опять вспомнил всё, что только что сотворил. «Я его убил. Убил Снейпа. Вот теперь у меня и вправду нет обратного хода». Он стиснул зубы и помотал головой. «Теперь я пойду до конца. Я смогу. Только ОН мог бы мне помешать. Ещё, правда, остаётся Лонгботтом… Ладно, с этим я завтра поговорю». Эвергрин рухнул в свою кровать и мгновенно заснул.
…Наутро Замок гудел как потревоженный рой пикси. Тело профессора Снейпа было найдено на опушке Запретного Леса, изгрызенное почти до неузнаваемости. Хагрид отсутствовал, поэтому очень хмурому Дамблдору, трясясь, давали объяснения декан Пуффендуя Помона Спраут, которая обнаружила труп, отправившись к теплицам, и профессор Грубль-Планк, замещающая Хагрида на уроках по Уходу за магическими существами. В частности, она пыталась объяснить ректору, почему вервольфы могли напасть на профессора. Но, пожалуй, только Дамблдор и был искренне расстроен гибелью зельевара. Ученики же едва скрывали радость за приличествующими событию скорбными физиономиями и интересовались только одним: что именно понесло Снейпа в Лес посреди ночи. Министерскому шпику Хембридж была преподнесена самая простая версия: профессор Зельеварения погиб от несчастного случая, отправившись в лес за ингредиентами. Другой причины и быть не могло. Дамблдор срочно покинул Хогвартс, чтобы писать кучу объяснительных и искать нового учителя. А ученики в своих гостиных принялись праздновать, правда, вполголоса. Тише всех отмечали слизеринцы, хотя даже они к своему декану горячей любви не питали.
…В Общей комнате Гриффиндора дым стоял коромыслом. Радовались все. Фред и Джордж Уизли разве что на головах не ходили, они притащили кучу всякой снеди, напитков, пускали фейерверки – и вообще веселились от души. Староста Грэнджер сорвала голос, пытаясь их утихомирить, но тоже не могла скрыть довольной улыбки. Рональд Уизли сиял как начищенный медный котелок, отплясывая на столе джигу вместе с Гарри Поттером. Староста Эвергрин не плясал, но тоже сидел с видом именинника. Он, конечно, знал, что смерть зельевара обрадует гриффиндорцев, но не предполагал, что они будут ТАК счастливы. Тем неожиданнее для него было, когда Невилл с таинственным видом отозвал его в угол гостиной и, сияя улыбкой во всё лицо, прошептал:
– Я понял, для чего ты учил боевые заклинания! – а потом, едва размыкая губы, добавил: – Это ты убил ненавистного Снейпа!
Эйнар побелел как полотно.
– Лонгботтом, т-ты в своём уме? – вымолвил он, чувствуя, что всё внутри него похолодело. – Я выпускник, староста, разве я мог бы напасть на учителя, это во-первых, а во-вторых, зачем мне это?!
Невилл потупился:
– Ну, я не льщу себе надеждой, что из-за меня… Хотя я тебе часто жаловался, что он меня до заикания пугает… У меня даже боггарт становится Снейпом, ты знаешь… Я думаю, это из-за Гарри.
– Мерлинова борода… А Поттер-то тут при чём?!
– Ну, Снейп его всегда третировал, все знают это. А сейчас, если Сам-знаешь-кто вернулся, Гарри нужен всему волшебному миру, и его надо беречь и всё такое… Так что, я никому не скажу, что…
– …Да ясное дело, ты никому не скажешь! – растерянность Эйнара прошла. – Ну, подумай хорошенько, кто в такое поверит? Спасибо тебе, конечно, что ты столь высокого мнения о моих колдовских умениях, но разве хоть у кого-то из учеников хватило бы силы справиться со Снейпом? Это во-первых. А во-вторых, ты же слышал, его разорвали хищники. Даже вервольфов, наверное, потребовалась целая стая, чтобы одолеть его! Или ты думаешь, Дамблдор перепутал укусы зверей и магические раны?
Невилл жалобно взглянул на него, похоже, ему очень не хотелось расставаться с мыслью о могучей силе его старшего друга, который победил «самого страшного учителя». Пусть даже ради Гарри Поттера.
– З-значит, т-ты его не убивал? – пролепетал он.
Эвергрин изобразил самую скептическую улыбку.
…На некоторое время Эйнар перестал ходить в «Уют», но плащ-невидимка постоянно находился в его сумке. Дамблдор вернулся, и ученикам строжайше запретили не только выходить из замка после заката солнца, но и подходить к Лесу даже днём. Место преподавателя Зельеварения занял профессор Слагхорн, тот, который учил ещё самого Снейпа.
====== Один хороший поступок? ======
– Нет, ну это же ни в какие ворота не лезет!!!
Рон Уизли с лицом даже не красным, а бордовым, ворвался в спальню старост и швырнул сумку на кровать. Его крошка-сова Свинристель в клетке на тумбочке заверещал, как будто его резали. Эйнар Эвергрин, сидевший в кресле, поднял голову от учебника Трансфигурации. Он всё ещё опасался ходить заниматься в свою Тайную комнату, но и в гостиной было слишком шумно: эксперименты близнецов были в самом разгаре. Тогда он перенёс оттуда в спальню кресло, недоумевая, почему не догадался сделать это раньше. Хотя Свин тоже шумел, и несообразно своему размеру, но вопил он исключительно при хозяине, а Рон приходил в спальню старост только ночевать, всё остальное время он находился, конечно, со своими друзьями.
– Что именно? – вежливо поинтересовался Эйнар.
– Эта розовая жаба, Хембридж!
– Э-ээ… И в какие же ворота она не лезет?
– Ну, ты представь, она опять наказала Гарри! На целую неделю! Мало того, что он пропустил отбор в команду, так теперь надо тренироваться, а мы без ловца! Но это ещё не самое гнусное. Она заставляет его писать строчки…
– О да, это жуткое наказание, – ухмыльнулся Эвергрин и уже собрался было снова нырнуть в учебник, но Рон с возмущением закончил:
– …По собственной руке и собственной кровью.
– Чего-о?!
«Трансфигурация» с грохотом полетела на пол.
– Того, – Уизли плюхнулся на кровать рядом с сумкой. – У неё такое перо пыточное. Пишет без чернил, на бумаге кровью, а на руке те же слова как ножом вырезаются…
– Но это же… МакГонаголл знает?
– Гарри не стал ябедничать.
– Хм… И что, она так всех наказывает, или только Поттеру такая честь?
Теперь ухмыльнулся Рон:
– А ты сам попробуй, нарвись на наказание… Всех. Разве ты не помнишь, она Ли Джордана на днях наказала? Тоже у неё строчки писал… Эх, вот бы она ночью в Лес пошла!
– Ночью? В лес? – Эйнар почувствовал, что на лбу внезапно проступил холодный пот. – Чего ей в лесу делать?
– Так и я о том же, – вздохнул Уизли. – Не пойдёт ведь… А как было б хорошо, если бы её… так же, как Снейпа!..
«Мысль неплохая, – подумал Эвергрин, наклоняясь за учебником, – только надо что-то придумать, от чего она бы вдруг скоропостижно…»
– …Побежал бы в Лес, расцеловал первого попавшегося вервольфа! – продолжал мечтать Рон.
Эйнар представил себе эту картину, не сдержался и фыркнул смехом.
– Кстати, Йенссон, ты ведь знаешь всё, почти как Гермиона. Скажи, чем вервольф от оборотня отличается? Или это одно и то же?
– Это ж на третьем курсе учат, разве нет? Вервольфы и оборотни не только не одно и то же, они ненавидят друг друга лютой ненавистью. Оборотень – это человек, который превращается в зверя. А вервольф – это волк, который может превращаться в человека.
– Только волк?
– Нет, ещё есть вербэры – это медведи, верфоксы – это лисы. Только они гораздо реже встречаются, чем волки. Главное отличие – это то, что изначально они животные. И рождаются только от себе подобных. А оборотень – это изначально человек, и ими не рождаются. Кстати, они тоже не только волками оборачиваются. Есть и медведи, и тигры, и лисы, даже кошки и змеи. Но оборотнем можно стать только если укусит оборотень.
– А как же семьи оборотней?
– Ну, смотри: вот есть, допустим, оборотень-мужчина…
– Допустим, – мрачно кивнул Рон, вспомнив своего знакомого оборотня.
– …Его когда-то оборотень укусил. Он женился на обычной женщине…
– …Колдунье…
– Да без разницы, ну, пусть колдунье. И вот они так сильно любят друг друга, что она хочет разделить его судьбу, и он её кусает. А если она не захочет, или её муж не захочет и сможет соблюдать безопасность, то она может и не стать оборотнем. То же самое и с их ребёнком. Родится он обычным, а уж станет оборотнем или не станет – зависит от его родителя, того, который оборотень. Просто, если оба родителя оборотни, то, как правило, кто-то из них кусает ребёнка случайно, не контролируя себя. Вот, а потом соседи говорят, что какие родители – такой и ребёнок.
– Вот, значит, как… И откуда ты всё это знаешь…
– Книжки читаю, – усмехнулся Эвергрин, – иногда это о-очень полезно. Не пробовал?
– Да ну! – махнул рукой Рональд с улыбкой во всё лицо, – Я лучше спрошу. …И не вздумай меня для этого кусать!
Оба засмеялись.
На следующий день Эйнар расспросил Ли, и тот действительно показал ему сочащуюся кровью строчку на руке. Йенссон сжал губы и передёрнулся. Решиться-то он решился, но как заставить Хембридж пойти с ним в подземелья? Идею ему подсказал не кто иной, как новый старый (в смысле, прежний) преподаватель Зельеварения. Едва появившись в Хогвартсе, профессор Слагхорн, наверное, даже вещи не распаковал, но на всех досках объявлений в факультетских гостиных разместил объявление, что организует школьный филиал Клуба для выдающихся волшебников (СЛАГ-Клуба). Это известие вызвало крайний интерес у учеников, ведь все, кроме маглорожденных, были наслышаны об этом клубе от старшего поколения. Туда входили самые знаменитые и влиятельные колдуны Британии. После первых же занятий профессор Слагхорн на каждом старшем курсе каждого факультета раздал листочки-пропуска на первое собрание. На Гриффиндоре, кроме старост, такие пропуска получили капитан квиддичной команды, Анджелина Джонсон, и – кто бы сомневался! – Гарри Поттер.
…Ранним субботним утром, когда весь Замок ещё спал, кто-то очень деликатно постучался в кабинет мадам Хембридж. Хозяйка, в розовом бархатном халате, расшитом золотом, с папильотками на голове, воззрилась на визитёра, гриффиндорского старосту Эвергрина. Светловолосый юноша с карими глазами смущённо и робко улыбался:
– Извините за беспокойство, мэм…
Этот умный и симпатичный парень на её уроках был столь вежлив и предупредителен последнее время… Хембридж даже ловила себя на мысли, что… с удовольствием наказала бы именно его, назначив отработку после уроков, так ведь не за что было. А кстати…
– В понедельник после уроков ко мне в кабинет на отработку, мистер Эвергрин! За то, что посмели разбудить преподавателя в выходной день! – слащаво пропела она.
– Профессор Хембридж! – вскрикнул парень и так мило смутился, что она пожалела, что до понедельника ещё далеко.
– Ну? – заставила она себя быть суровой. – Что за причина беспокоить меня?
– Профессор Слагхорн попросил меня вас пригласить к нему, чтобы кое-что обсудить. Он хотел бы, чтобы вы побыли почётным гостем на следующем собрании в СЛАГ-Клубе.
– Да? В СЛАГ-Клубе? О Мерлин… Подожди, я сейчас соберусь!
Хембридж захлопнула дверь. Вновь появившись на пороге, она была в своём обычном образе «доброй тётушки»:
– Идём скорее, нехорошо заставлять ждать мистера Слагхорна.
Пока они шли до подземелий, профессор расспрашивала своего провожатого:
– Значит, ты, кхе-хем, Эвергрин, староста и семикурсник. Фамилия мне твоя знакома… Кто у тебя работает, кхе-хем, в Министерстве?
– Мой отец, мэм.
– Ну, а ты чем собираешься заниматься после, кхе-хем, учёбы? Хотел бы тоже работать в Министерстве?
– Конечно, мэм, – с энтузиазмом в голосе отозвался Эйнар.
Жабья физиономия Хембридж расплылась в улыбке, словно жаба увидела жирную муху.
– Ну, то, что ты входишь в СЛАГ-Клуб, это конечно тебе, кхе-хем, плюс. Но есть ли у тебя другие, кхе-хем, необходимые качества?
– Я хорошо учусь…
– Да, да, это важно, но недостаточно, милый мальчик, – пренебрежительно махнула она унизанной перстнями короткопалой рукой. – Гораздо более важны дисциплина, готовность выполнять, кхе-хем, поручения, послушание и разумная инициативность, кхе-хем. Вот, например, совсем недавно пришёл, кхе-хем, к нам один юноша из Хогвартса… Рыженький такой, в очках, ты его, наверное, знаешь…
– Персиваль Уизли?
– Да-да, Перси… Тоже милый, кхе-хем, мальчик. Его начальник, Барти Крауч, очень хорошо о нём отзывался, не при нём, конечно, нельзя так, кхе-хем, баловать подчинённых.
– И чтó он? – не удержался Эвергрин и невольно передёрнулся, когда Хембридж, прикрыв глаза, улыбнулась так, словно жаба проглотила неосторожную муху.
– Он всегда был очень, кхе-хем, послушным и исполнительным. Очень. Я тоже его просила кое-что, кхе-хем, сделать для меня… Иногда. И он всегда, кхе-хем, всё выполнял. Поэтому и занял место покойного Барти. Это я, кхе-хем, поговорила с кем надо. Вот только с инициативой у него, кхе-хем, …не очень. А у тебя?
…Тем временем они пришли в нужный класс, и Эйнар незаметно нажал на камни стены. Стена открылась, Хембридж с любопытством заглянула внутрь. Юноша вежливым жестом пригласил её войти, а сам быстро огляделся и также вошёл. Закрыл за собой стену и тогда сказал совсем другим тоном, без всякой угодливости:
– Я полагаю, вы сейчас сможете убедиться, что у меня с инициативой полный порядок.
Такой голос, несомненно, насторожил Хембридж, тем более, что она, оглядев комнату, никакого Слагхорна не увидела. Она резко обернулась и вытащила свою волшебную палочку.
– Что за розыгрыш, Эвергрин? ЧТО ты себе позволяешь?! – взвизгнула она, враз теряя свой приторно-сладкий образ и даже покашливать перестала.
– А что такого? – усмехнулся Эйнар. – Вы же сами желали проверить мою инициативность. Экспеллиармус! Квайтус!
Палочка вылетела из её руки, а её голос стал едва слышным.
– Инкарцеро! – затем он подтолкнул связанную колдунью к стулу, и она с трудом втиснулась на сиденье. – Вы дурной человек, мадам Хембридж. Если у меня и были какие-то сомнения, то ваши двусмысленности насчёт Перси убедили меня в этом окончательно.
– Да как ты смеешь! Немедленно развяжи и отпусти меня, мальчишка!
Похоже, министерская дама всё ещё не хотела верить, что милый обходительный юноша совсем не такой уж безобидный.
– Ну, нет. Тот, кто сидит связанный на этом стуле, из этой комнаты живым не выходит.
– У меня полномочия от самого Министра магии!
– И чем это вам может помочь в данной ситуации?
– Меня будут искать!
– Возможно. Но что-то мне подсказывает, что ни единая душа в Хогвартсе не будет огорчена, если вы вдруг исчезнете.
– Т-ты меня убьёшь? – еле слышно просипела Хембридж.
– Конечно, я вас убью, мэм. Видите ли, я ведь, наверное, не очень хороший человек. Возможно, я совершил кучу ошибок и неправильных поступков. И ещё совершу массу. Но хоть один хороший поступок я всё-таки сделаю: избавлю нашу Школу от вашего присутствия.
– Н-но меня нельзя убивать… Я знаю очень многих влиятельных колдунов в Министерстве!
– И что? Вот и сидели бы в своём Министерстве. Зачем вы явились в Хогвартс со своими порядками, да ещё и пытаете учеников? Это нехорошо, мадам Хембридж. Ай-яй, как нехорошо…
– Я искореняю ересь и ложь!
– Неужели? А как насчёт калёного железа?
– Да будь моя воля… – но она не договорила.
– Ага. Значит, я всё-таки вовремя вас остановил. Ну, что ж, вы вообще-то в моём плане лишнее звено, и я не обязан вас убивать. Но я хотел бы…
– …Я сделаю всё, что скажешь! И потом ты меня отпустишь, да?
– Отлично. Тогда вот вам столик, пергамент и перо. И чернила, я всё-таки не такой жестокий, как вы.
Все названные вещи появились перед связанной колдуньей.
– Диффиндо!
Эйнар рассёк верёвки на её руках, не особо заботясь об аккуратности, вместе с мантией. Женщина взвизгнула, парень усмехнулся.
– Пишите.
Он диктовал, профессор Хембридж старательно записывала.
– …Расписались? Замечательно. Послушание умиляет, в этом я с Вами согласен. Вот конверты, надписывайте. Один – Министру магии Корнелиусу Фаджу, второй – ректору Хогвартса Альбусу Дамблдору. Запечатайте послания и дайте мне. Спасибо.
Эвергрин унёс письма за ширму, потом вернулся.
– Теперь развяжи меня, – суетливо дёрнулась колдунья на стуле. Верёвки врезались в тело, Хембридж вскрикнула. Эйнар стоял перед ней и поигрывал её волшебной палочкой. Короткая, светлого дерева, с розовой вставкой в рукояти, она необычайно легко подчинилась Эвергрину и сейчас буквально льнула (если не сказать, липла) к его пальцам. Он даже подумал, усмехнувшись, что эта палочка настолько хочет служить тому, кто победил прежнего хозяина, что даже не упадёт, если он разожмёт руку.
– Ну же! Развязывай, и я уйду. Ты хотел, чтобы я ушла – так я уйду, только соберу вещи…
– Я так не думаю, мэм. Я ещё не получил то, что мне нужно.
– Н-но я же написала то, что ты хотел…
Одутловатое лицо женщины побледнело, даже позеленело, отчего она ещё больше стала напоминать жабу. Очень напуганную жабу. Завитые колечки жиденьких волос тряслись, губы жалко кривились…
– Мне нравится ваш страх, мэм. Только он, кажется, мешает вам понимать смысл сказанного. То, что я ХОТЕЛ получить – я получил. А теперь я получу то, что мне НУЖНО.
Эйнар неторопливо ушёл за ширму и переоделся. Затем он вновь встал перед связанной жертвой и в задумчивости воззрился на неё, что-то прикидывая в уме.
– Ш-што ты шоб-бираешшя делать? – пересохшими губами прошамкала Хембридж.
– Силенсио! – рявкнул парень, взмахнув её собственной волшебной палочкой. – Не желаю слушать бессмысленные вопросы. Во-первых, я уже сказал, что вас убью. Во-вторых, вы на самом деле хотите, чтобы я рассказал, КАК именно буду убивать? Сейчас сами узнаете. Флагелло! Флагелло!..
Белый луч из кончика палочки был похож на раскалённую проволоку, стегал и жёг одновременно. Колдунья на стуле дёргалась, взмахивая руками, рот широко открывался в беззвучном крике. Ей даже удалось вскочить. Эвергрин усмехнулся.
– Виртус Виолатио!
Заклинание ударило по коленям. Хоть криков и не было слышно, зато отчётливо захрустели кости. Эйнар даже не ожидал, что палочка Хембридж будет так сурова, даже жестока к своей бывшей хозяйке. Женщина мешком рухнула на пол. Подол карамельно-розовой мантии быстро становился тёмно-красным. Юноша широко улыбнулся при виде крови, словно встретил старого знакомого.
– Лацеро! Лацеро!
В ход пошло ещё одно боевое заклинание, которому научил его Крум, оно рвало кожу и мышцы вместе с одеждой. Эйнару всё сильнее казалось, что боевые заклинания с палочкой Хембридж получаются гораздо мощнее, чем с его собственной. Руки жертвы покрылись зияющими ранами в тщетных попытках защититься. Кровь потекла на пол. Эвергрин наступил сапогом в лужу.
Вид медленно расплывающейся блестящей тёмной жидкости его вновь заворожил, но дёргающаяся колдунья портила всё впечатление. Он презрительно отпихнул её ногой. И направил палочку на горло: «Виртус Виолатио!» Синий луч буквально оторвал голову Хембридж, с глухим стуком она откатилась к стене. Кровь свободно хлынула на пол. Эйнар присел, омывая перчатки в алом потоке, затем поднёс руки к лицу и дышал, дышал… Шатаясь и поскальзываясь, он встал, опёрся руками на подлокотники стула. О чём он думал в это время, что представлялось пред его закрытыми глазами?..
Короткий рык прорвался сквозь стиснутые зубы. Эвергрин развернулся и волшебной палочкой Хембридж резал труп, пока в кусках плоти вообще не перестало угадываться, что это было за существо. Голова его кружилась, руки тряслись, и он всё-таки выронил палочку. Прямо в лужу крови. И тут… Парень даже головой помотал, не веря своим глазам: кровь как будто впитывалась волшебной палочкой! Из кукольно-розовой вставка стала тёмно-красной, совсем как сытая пиявка… Парень выхватил палочку из лужи и поднёс к глазам. Она была по-прежнему светлой, глянцевитой, но словно немного выросла. И розовая вставка, казалось, пульсировала… Эйнара затошнило.
В плотном теле Хембридж крови, как и предполагал юноша, было много, пол был залит почти весь. Эта кровь приятно чавкала под ногами, но поливать ею стены – пфф! – такую честь бывшей преподавательнице Защиты от Тёмных сил парень оказывать не собирался. Он присел и вывел пальцем на полу: «Долорес Хембридж». Надпись медленно исчезла. Эвергрин усмехнулся и встал. Теперь надо было что-то придумать, чтобы избавиться от останков. Хотя это придётся отложить до вечера, а сейчас надо срочно отправить письма, пока все в Замке ещё спят…
…Корнелиус Фадж, Министр магии, получил от Хембридж короткий отчёт о том, что её инспекция в Школе Чародейства и Колдовства Хогвартс прервана досрочно, поскольку ничего несоответствующего политике Министерства не выявлено. Но, поскольку она слишком интенсивно проводила эту инспекцию, это чрезвычайно её утомило. Поэтому она покорнейше просит предоставить ей бессрочный отпуск за свой счёт по состоянию здоровья и немедленно отбывает в Новую Зеландию. Придраться было не к чему, написано всё было её рукой (это всё-таки проверили). Ректор Дамблдор получил более пространное послание. Там, перечислив все свои регалии, Долорес Хембридж заявляла, что вынуждена прервать своё пребывание на посту преподавателя Защиты от Тёмных сил по состоянию здоровья и покинуть Хогвартс. Всем ученикам всех курсов досрочно выставляется итоговая оценка «удовлетворительно». Если кто-либо из учеников пожелает пересдать на более высокую оценку – это остаётся на усмотрение ректора. Конечно, письмо получилось странноватое, но Хембридж настолько невзлюбили в Хогвартсе, что никто не пожелал разбираться, её вещи просто были упакованы и отправлены по домашнему адресу. А ученики вновь устроили праздник. Кстати, в учительской тоже состоялась своя маленькая вечеринка.
Дождавшись, пока весь факультет напразднуется и заснёт, Эвергрин надел плащ-невидимку и пошёл в свой «Уют». Там ему опять пришлось переодеваться, чтобы не запачкать форменную мантию и обувь. Потом он трансфигурировал фартук в большой мешок, сложил туда куски того, что ещё утром было мадам Хембридж, а также её разорванную одежду. Мешок получился немаленький, пришлось применить уменьшение не только размера, но и веса. Осторожно уложив мешок под плащ, парень помчался, конечно же, к Лесу. Он совершенно не боялся злобных лесных обитателей, уверенный, что сейчас самым опасным существом в лесу был он сам. К тому же, при нём всё ещё была странная волшебная палочка-кровопийца, которая так хорошо «работала» против своей прежней хозяйки. Эйнар пока не мог решить, оставить ли её себе, как сильную, послушную и даже… э-ээ… инициативную, или избавиться, как легко меняющую хозяина.
Немного углубившись в лес, пока не скрылись из виду окна Замка, парень опустошил мешок. Тряпки он быстро сжёг неподалёку и огляделся: ему показалось, что в темноте на запах уже крадутся со всех сторон какие-то тени. Он торопливо пошёл обратно, в сторону Замка. Юноша чувствовал, что одно из этих существ всё-таки следует за ним. Догадавшись, что он тоже пахнет кровью и поэтому может вызывать интерес у хищников, Эвергрин побежал. Выскочив на открытое место, он не выдержал и обернулся. Светло-серое бесформенное пятно замерло между деревьями, а потом отступило назад и растворилось в темноте.
====== Не достойная кровь ======
…Всё получилось лучше некуда. Все до единого обитателя Хогвартса были настолько рады, что министерская колдунья (или розовая жаба) Хембридж покинула его стены, что никому и в голову не пришло выяснять, что да почему. Даже Лонгботтом молчал, хотя и косился на Эйнара, на что тот лишь простодушно улыбался и непонимающе вскидывал брови.
Через несколько дней, в пятницу вечером, Эйнара опять поманила за свой «книжный бастион» Гермиона Грэнджер. С весьма таинственным видом. Заинтригованный, он повиновался.
– Что стряслось, Гермиона?
– Слушай, тут такое дело…
Девушка замялась, и Эвергрину показалось, будто у него дежавю. Он чуть было не ляпнул «Что, на бал хочешь меня пригласить?», но вовремя прикусил язык.
– …Как бы ты отнёсся к идее самим изучать Защиту от Тёмных сил?
– В смысле?
– В смысле, что Хембридж ничему нас учить не собиралась, а теперь учителя по этому предмету вообще нет. Ты веришь, что Сам-знаешь-кто вернулся?
…Верил ли он? Если честно, он не думал об этом, да и вообще ему было всё равно.
– Дамблдор верит. Я полагаю, что не на пустом месте, – осторожно промолвил он.
Грэнджер просияла:
– Тогда ты должен согласиться, что мы все должны учиться защищаться в таких условиях. И защищать других. И даже сражаться.
– Вот с этим я, пожалуй, соглашусь. Но к чему ты это говоришь, Гермиона?
– В следующий поход в Хогсмид приходи в «Кабанью Голову». Только никому не говори больше.
– А кому мне говорить, – пожал он плечами, – разве только Фреду с Джорджем… И Ли.
– Я им уже сказала. Придёшь?
– Ладно. Приду.
…И, конечно же, он пришёл. Правда, больше всего его беспокоило, не причастен ли к этой «оригинальной» затее Лонгботтом, который всё-таки проговорился об их занятиях в «Уюте». Поэтому Эвергрин, отправившись в Хогсмид вместе с Уизли и Джорданом, незаметно отстал от них и поспешил в «Кабанью Голову» пораньше. Малоосвещённый, неопрятный бар был почти пуст, бармен, сухопарый бритый старик, скучал за стойкой, но делал вид, что крайне занят, и тёр видавшей виды тряпкой (Эйнар очень понадеялся, что не половой) один и тот же стакан. Парень сел в самый тёмный угол и заказал сливочное пиво, в бутылке. Вскоре появилась неразлучная компания, Поттер, Грэнджер и Уизли. Они не заметили его, сели неподалёку и как обычно зашептались с таинственным видом. Потом ввалилась целая толпа, в которой Эвергрин разглядел не только своих приятелей Уизли и Джордана, но и чуть не половину всего пятого курса (за исключением слизеринцев), а также других знакомых. Он с облегчением понял по нетерпеливому волнению на физиономии Невилла, что тот не рассказал о своём обучении кое-чему сверх программы ЗоТС. Смешавшись с рассаживающимися ребятами, Эйнар уселся позади близнецов и не смог отказать себе в удовольствии понаблюдать за растерянностью Гарри, когда оказалось, что не только Чжо Чжан заявилась под ручку с Седриком Диггори, но и Джинни Уизли притащила полдюжины явно оказывающих ей внимание мальчишек. Ещё больше Поттер растерялся, когда все наконец расселись и в ожидании уставились на него. Спасать положение, разумеется, пришлось Гермионе.
– Э-ээ… Да. Здравствуйте. Все вы… э-ээ… знаете, зачем мы тут собрались. В общем, Гарри подумал… – поймав гневный взгляд Поттера, она мгновенно исправилась: – Точнее, это я подумала, что было бы неплохо… Начать самим учиться защищаться от сил зла. И не по учебнику, а на практике. Это станет особенно важно сейчас, когда Са... В… Воландеморт возродился.
Почти все присутствующие вздрогнули, когда прозвучало это имя, и принялись переглядываться, кое-кто со страхом, но большинство – с любопытством. Потом взгляды опять устремились не столько на Грэнджер, но больше на Поттера.
– А где доказательства, что он возродился? – довольно агрессивно спросил один парень.
Тут всё-таки встал и Гарри. До него, казалось, вдруг дошло, почему здесь собралось столько народу. Большинство из них явилось сюда лишь потому, что они рассчитывали услышать историю о возвращении Воландеморта из первых уст.
– Дамблдор поверил мне без всяких доказательств, – негромко заговорил он, и воцарилась тишина. – Потому что я сам это видел. В прошлом году Дамблдор всё вам рассказал, но если вы не верите ему, то значит, не поверите и мне, а я никого ни в чём убеждать не намерен… А если вдруг вам интересно, как Воландеморт кого-то убивает, то я ничем не могу вам помочь. Меня он, как видите, всё ещё не убил! – резко закончил Гарри.
Посыпались вопросы о том, что Поттер умеет, раз уж подразумевалось, что именно он будет вести занятия. Когда же он попытался сослаться, что ему всегда кто-нибудь да помогал, его и слушать никто не стал.
Таким образом, все присутствующие согласились, что собираться будут примерно раз в неделю, и Гарри попытается научить их тому, что умеет сам. Эвергрин, сочтя, что собрание окончено, встал первым, но этим лишь обратил на себя внимание Поттера.
