Текст книги "Алые стены в Хогвартсе (СИ)"
Автор книги: Митриллина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
Ураган воплей восторга и аплодисментов вознёсся от стола Слизерина. Гарри мог видеть, как Драко Малфой лупит кубком по столу – и это было для него удручающее зрелище.
– Да, да, хорошая работа, Слизерин, – произнёс Дамблдор. – Тем не менее, последние события также должны быть приняты во внимание.
Шум опять стих. Улыбки слизеринцев чуть пригасли.
– Итак, – продолжил Дамблдор, – тут у меня есть несколько поправочек с баллами… Дайте-ка взглянуть… Да! Во-первых, мистеру Рональду Уизли…
Рон залился багрянцем, напоминая редиску, подгоревшую на солнце.
– …за самую выдающуюся шахматную партию в Хогвартсе за последние несколько лет, я присуждаю Гриффиндору пятьдесят очков!
Овации Гриффиндора взлетели к заколдованному потолку, заставив мигать на нём все звёзды. Было только слышно, как Перси кричал другим старостам: «Да-да, знаете, это мой брат! Мой младший братишка! Он справился с гигантскими шахматами МакГонаголл!»
Наконец, снова всё стихло.
– Во-вторых, мисс Гермионе Грэнджер, за холодную логику, победившую пламя, я присуждаю Гриффиндору пятьдесят очков!
Гермиона моментально спрятала лицо в ладонях. Гриффиндорцы в жутком волнении то вставали, то садились на скамейки, ведь добавилось уже сто очков!
– В-третьих, мистеру Гарри Поттеру… – сказал Дамблдор, и весь зал окутала полная тишина, – …за истинное самообладание и отчаянную храбрость, я присуждаю Гриффиндору… шестьдесят очков!
Шум поднялся просто оглушительный. Если кто-нибудь был в состоянии в таком гвалте заниматься арифметикой, он понял бы, что Гриффиндор имел теперь четыреста семьдесят два балла, ровно столько же, сколько и Слизерин! До Кубка было рукой подать, и если бы только Дамблдор дал Гарри всего на одно очко больше!..
Ректор воздел руку. Тишина воцарилась мгновенно.
– Существуют несколько видов храбрости, – произнёс он, улыбаясь. – Необходима большая смелость, чтобы противостоять врагам, но ещё бόльшая смелость – противостоять друзьям. И поэтому я присуждаю десять баллов… мистеру Невиллу Лонгботтому!
Тот, кто был бы в эту минуту снаружи, под окнами Большого Зала, подумал бы, что там прогремел взрыв, столь неимоверный шум поднялся за гриффиндорским столом. Гарри, Рон и Гермиона вскочили на ноги, аплодируя и выкрикивая поздравления Невиллу, который от растерянности побелел как бумага. Никогда ещё он не приносил столько баллов своему факультету, и теперь его даже не видно было под набросившимися на него с объятиями однокашниками.
Гарри, всё ещё аплодируя, ткнул Рона локтём в бок и показал на Малфоя: тот не выглядел бы более изумлённо окаменевшим, даже если бы на него наложили заклятье.
– …И это означает, – перекрикнул Дамблдор ещё усилившийся шум, поскольку и Пуффендуй, и Когтевран присоединились к восторгу в ознаменование падения Слизерина, – что нам нужно переменить декорации!
Он хлопнул в ладоши. Мгновенно, зелёные вымпелы и флаги стали алыми, а серебро сменилось золотом. Слизеринская змея растворилась, уступив место вздыбленному гриффиндорскому льву. Снейп с неестественной, застывшей улыбкой очень вежливо пожал руку МакГонаголл.
…И вот уже шкафы опустели, а сундуки, наоборот, заполнились, жаба Невилла выловлена в углу туалета, листы с предупреждением о запрете применения колдовства в присутствии маглов розданы каждому ученику. Хогвартс-экспресс пронёс их, болтающих и смеющихся, поедающих Бобы Бетти Бусс, сквозь зеленеющие леса, холмы и поля до окрестностей мира маглов. И вот, они, сменившие мантии волшебников на куртки и кофты, высыпали на платформу Девять и Три четверти вокзала Кингс Кросс. Эйнар Эвергрин тепло попрощался со своими друзьями и помчался навстречу Холли и Йену, которые радостно махали ему руками.
====== Каникулы в Коукворте ======
Как же всё хорошо и мирно начиналось!
…Когда Эйнар вернулся домой после окончания пятого курса, его родители решили, что им всем не помешает провести месяц-другой вне суеты шумного Лондона. Юноше было вообще-то всё равно, куда ехать, и поэтому из соображений экономии семья Эвергрин отправилась в тихий захолустный Коукворт. Там они сняли дом и стали отдыхать под девизом «Dolce Far Niente*». Эйнару очень понравилась тишина и спокойствие вокруг, особенно после пережитых событий. Он много гулял по округе и довольно быстро открыл для себя это местечко: большущий дуб возле полувысохшей речушки, а дальше – пустырь, заросший бурьяном чуть ли не в человеческий рост. И никого вокруг! Можно валяться на траве, читать, делать уроки и даже колдовать, не боясь, что кто-нибудь из маглов заметит. С заданиями на лето Эйнар справился уже за первые две недели каникул, решив отделаться от них побыстрее и потом заслуженно отдыхать. Теперь он приходил сюда просто посидеть на дереве или под ним, бездумно глазея на неспешный бег воды. Тем не менее, волшебная палочка всегда была при нём.
Иногда он вызывал своего Заступника и оставлял его на страже или просто для компании. Громадный серебристый полупрозрачный медведь ходил вокруг, бегал или лежал на тропе, а его хозяин опять и опять вспоминал два последних курса в Хогвартсе. Эти два года запомнились, прежде всего, удушливым, давящим ощущением страха. Эйнар очень живо вспоминал, как в одном из коридоров на стене между двумя окнами, блестя в свете факелов, появилась надпись крупными красными буквами: «ТАЙНАЯ КОМНАТА ОТКРЫТА. БЕРЕГИТЕСЬ, ВРАГИ НАСЛЕДНИКА». А возле надписи, подвешенная к держателю факела за хвост, висела Миссис Норрис, кошка смотрителя Филча. Она казалась твёрдой как доска, глаза были широко открыты, и свет факелов мерцал в них… В течение нескольких дней школа только и говорила о нападении на Миссис Норрис. Смотритель Филч неоднократно пытался стереть надпись, но без малейшего результата: буквы так и продолжали угрожающе блестеть на стене. Кроме мистера Филча, надпись влекла к себе и других зрителей. Например, его, Эйнара Эвергрина. Он и сам не мог объяснить, почему то и дело старается пройти по этому коридору и каждый раз не меньше минуты пялится на алые буквы на стене.
Потом страх только усилился: несколько учеников оказались в больничном крыле, неподвижные как статуи. Разве что близнецам Фреду и Джорджу, казалось, было всё нипочём, они продолжали шутить даже в такой атмосфере. Но ужас сгущался, Эйнару он казался чуть ли не осязаемым. Было издано специальное распоряжение о запрете находиться вне расположений факультетов после шести часов вечера. С урока на урок каждый класс сопровождал учитель. Даже квиддичные матчи и тренировки были отменены. И с каждым вечером, проведённым в переполненной гостиной среди испуганных перешёптываний, Эвергрин всё больше чувствовал, что к его собственному страху примешивается что-то ещё. Ему всё труднее было сидеть и ждать, пока кто-то что-либо сделает. Он хотел предпринять что-то сам.
Он уже совсем собрался было идти искать эту таинственную Комнату, как вдруг в Хогвартс прибыл Министр Магии Корнелиус Фадж и арестовал привратника Хагрида, а ректор Дамблдор был временно отстранён от должности Советом попечителей. Нападения прекратились, и замещающая ректора профессор МакГонаголл возвестила, что экзамены будут проводиться как обычно, поскольку профессор Дамблдор распорядился продолжать, насколько это возможно, занятия своим чередом. А затем новая волна ужаса накрыл Хогвартс. Под пугающей надписью, с которой всё началось, появилась ещё одна, тем же почерком: «ЕЁ СКЕЛЕТ ОСТАНЕТСЯ ТАМ НАВЕЧНО!» И все узнали, что таинственный монстр унёс с собой в Тайную Комнату ученицу. Единственную дочь семьи Уизли, Джинни.
…Наверное, то был самый страшный день в жизни всех братьев Уизли. Они сидели вместе в уголке гриффиндорской гостиной и не могли сказать друг другу ни слова. Рядом с ними оставались только их друзья, Гарри Поттер и Эйнар Эвергрин. Они тоже молчали. Первым не выдержал Перси. Он сходил отправить сову родителям, а затем поднялся в спальню. Ни один вечер не тянулся так долго, ни разу гриффиндорская гостиная не была так полна народом и… тишиной. На закате Фред и Джордж, не в силах больше сидеть сложа руки, тоже побрели в спальню. Эйнар, обняв обоих за плечи, пошёл с ними.
Конечно же, никто из них не мог спать. И вообще, вряд ли в Хогвартсе кто-либо спал в эту ночь. Поэтому разнёсшийся по всему Замку торжествующий голос… ректора Дамблдора, возвестивший, что всё благополучно закончилось, девочка вернулась живой, чудовище повержено, и Тайная Комната запечатана навсегда, а потому все НЕМЕДЛЕННО приглашаются в Большой Зал на пир, никого не разбудил.
…Все сидели за столами в пижамах или халатах, празднество длилось до рассвета. Эйнар почувствовал, что глаза наполняются слезами, когда увидел, как к маленькой рыжей девчонке бросились с объятиями её братья: долговязые Перси и Рональд, коренастые Фред и Джордж. Он искренне радовался вместе с ними, но к этой радости почему-то примешивалось какое-то тоскливое чувство. Проснувшись на следующий день раньше всех, он сразу помчался в коридор, где всё началось. И замер: надписи больше не было.
Эвергрин знал, что вряд ли сможет когда-нибудь забыть те ощущения. Даже сейчас, спустя два года, он с лёгкостью вызвал их в себе – и содрогнулся, как тогда, когда впервые увидел алые буквы на стене.
…А следующим летом весь магический мир был взбудоражен известием о побеге из колдовской тюрьмы, Азкабана. Это был единственный случай, когда заключённый, просидевший там более десяти лет, сумел покинуть её «гостеприимные» стены, обманув жутких стражей, дементоров. Да и личность этого заключённого вызывала страх: Сириус Блэк, ближайший приспешник Тёмного Лорда, убивший одним заклинанием тринадцать человек прямо посреди магловского Лондона. Где бы ни встречались в эти дни хотя бы двое волшебников, они сразу же начинали обсуждать именно эту весть и гадать, где мог бы прятаться убийца, и что он хочет предпринять. Даже в магловских новостях по телевизору каждый день показывали страшного, лохматого измождённого сбежавшего Блэка с предупреждениями не приближаться к нему, а немедленно сообщить в полицию. Но, разумеется, о том, что он колдун, не было ни слова.
Йен приходил с работы всё более мрачным и измотанным, а его встречала напуганная новостями Холли. Собственно, в каждой семье волшебников Англии этим летом царила похожая гнетущая атмосфера. Эйнар, конечно, видел новости и замечал, насколько мрачен отец. Ему нетрудно было сложить два и два.
– Папа, можно тебя спросить?
– Эйнар, давай потом, – устало вымолвил мистер Эвергрин, отодвигаясь от стола после ужина, – я жутко вымотан.
– Я не хочу говорить при маме.
– Ну, ладно, говори, пока она ушла посуду мыть… Что случилось?
– Это ТЫ скажи, что случилось. Телевизор раскалился от новостей о сбежавшем убийце. Скажи, он – колдун, да? Ты поэтому так устаёшь? Твоё министерство на ушах стоит, верно?
Йен тяжело вздохнул, в который раз удивившись проницательности сына.
– Всё так. Только не говори матери. Она будет ещё больше волноваться.
Подросток кивнул. Отец посмотрел на него так, словно увидел впервые. Он и не замечал, оказывается, что его малыш уже вырос… В росте он, конечно, прибавил не много, но плечи развернулись, кудрявая чёлка явно выстрижена самостоятельно, чтобы скрыть прыщи, над губой и на подбородке уже обозначились волоски, да и голос ломается…
Как ни устал Йен, он нашёл силы встать и обнять своего повзрослевшего сына. Они ушли в комнату Эйнара.
– Сын, я… Я боюсь за тебя, – внезапно сказал мистер Эвергрин.
– Почему?
– Ты растёшь, тебе нужно больше свободы… Я знаю, ты считаешь, что уже умелый волшебник и можешь, если что, постоять за себя и защитить других, что ты со всем сможешь справиться…
– Ну, да, это так…
– Прошу, будь осторожнее. Ты – единственное, что есть у нас с Холли… Пожалуйста, всегда помни это и береги себя…
– Я знаю, папа. Я тоже вас очень люблю, но почему ты так говоришь? Что может мне угрожать?
– Блэк. Это очень опасный маг. Ни один волшебник не может считать себя в безопасности, пока он не пойман. Тем более, подростки как ты, которым в самые неподходящие моменты просто зудит совершать подвиги.
– Ну, папа, я же не собираюсь ловить Блэка, если ты об этом. Даже если бы он не был волшебником. И потом, я скоро возвращаюсь в Хогвартс. Пятый курс, мне будет просто некогда, – Эйнар попытался пошутить.
– Ну да, ну да… – невесело улыбнулся Йен и вдруг спросил: – Ты знаешь, кто такие дементоры?
– Стражники Азкабана, – удивлённо промолвил Эйнар.
– И чем они опасны?
– С ними нельзя договориться, у них нет чувств, то есть, вообще никаких. Они питаются эмоциями…
– Верно. И как можно победить такое существо?
– Никак. Дементора нельзя убить, потому что он не живой.
– А прогнать?
– Э-ээ… Не знаю. А почему ты вообще о них заговорил, папа?
– Им разрешено искать Блэка. Если честно, я даже не знаю, кто из них более опасен. И вполне возможно, ты встретишь дементора где-нибудь около Хогвартса.
– Дементоры будут ловить Блэка около Хогвартса?! Но, ради всей магии на свете, зачем ему лезть в нашу школу?!
– Блэк наверняка хочет отомстить тому, кто уничтожил мощь его хозяина, Того-кого-нельзя-называть. Потому он и сбежал.
– Блэк собирается убить Гарри Поттера?!
– Получается, так. В сам Хогвартс он, конечно, войти не сможет, но будет рыскать вокруг. Ты же, вроде бы, в нормальных отношениях с этим мальчиком?
– Ну, да.
– Сможешь приглядеть за ним?
– Ну, попробую… А он знает, чтó ему грозит?
– Вряд ли.
– Ещё круче… И как я тогда буду ему объяснять, что я его, типа, охраняю?
– По крайней мере, попробуй. Для этого тебе пригодится вот это…
Мистер Эвергрин сходил в спальню и принёс… новенький тёмно-зелёный плащ с рукавами. Отвечая на вопросительный взгляд Эйнара, он сказал:
– Это плащ-невидимка. Часть формы наших мракоборцев. С виду это обычный плащ с капюшоном от дождя и ветра. Надень его.
Парень накинул плащ, длина оказалась невысокому Эйнару до самого пола, надел капюшон и опять взглянул на отца.
– Не забудь перчатки, – улыбнулся тот и подал их сыну. – Когда застегнёшься, если руки будут без перчаток… тебя ни один человек не увидит без специального заклинания.
Юноша застегнулся и несколько раз попробовал эффект плаща, наблюдая за собой в полированную дверцу шкафа. Выходило очень забавно: машет руками в перчатках – видит себя, а снимет их – исчезает.
– Ну, довольно баловаться, – усмехнулся Йен, вытряхивая сына из плаща. – Эффект надёжный, но временный. Гарантия – 2 года или 666 часов носки. Так что, поэкономнее с ним. Но самое главное, что тебя может спасти, если вдруг рядом окажется дементор, это Заступник.
– А кто это?
– Заступник является своего рода положительной силой, символом того, чем питается дементор – надежды, счастья, радости жизни, но, будучи символом, он не может испытывать горе и отчаяние, как живой человек, таким образом, дементор навредить ему не может.
– А как эти Заступники выглядят? – заинтересовался Эйнар.
– Образ каждого из них уникален и зависит от личности волшебника, создавшего его.
– И как можно создать Заступника?
– Сначала сконцентрируйся изо всех сил на самом счастливом воспоминании, потом скажи: «Экспекто Патронум».
– Экс-пек-то… Пат-ро-нум… – повторил подросток вполголоса. – Экс-пекто Патро-нум.
– Сосредоточился на счастливом воспоминании? Давай, попробуй.
Эйнар задумался. У него было много хороших воспоминаний. Какое же из них станет Заступником? Может, то ощущение, когда он впервые взял в руку собственную волшебную палочку? Или когда он вернулся домой после первого курса? Пока он думал, стиснув палочку в кулаке, в комнату постучала мама и заглянула внутрь.
– Что это вы тут затеяли, мальчики мои? – она окинула взглядом смутившегося мужа и нахмуренного сына. – Колдуете, значит… Так, Эйнар, тебе пора спать. А ты, Йен, иди-ка со мной, мне нужна твоя помощь…
Отец послушно пошёл за ней, но на пороге обернулся и подмигнул сыну. Эйнар кивнул.
Дождавшись, пока всё стихнет, он стал пытаться вызвать Заступника. Тусклое бесформенное облачко – вот что появлялось в ответ. Юноша приуныл. И тогда он вдруг вспомнил торжественный пир в конце учёбы и своих друзей, рыжих братьев, которые в слезах бросились к сестрёнке, которую уже не чаяли увидеть. «Экспекто Патронум!» Мощный луч света из его палочки, наверное, было видно с улицы, даже сквозь задёрнутые шторы. Эйнар зажмурился, а когда открыл глаза – посреди его комнаты стоял и с насмешливым любопытством смотрел на него… большущий медведь. По очертаниям бурый, но он был серебристый и полупрозрачный. Парень радостно бросился к нему и протянул руку. Медведь потянулся к ней носом, но в самый момент касания исчез.
Письмо из Хогвартса в тот год содержало не только обычный список книг и принадлежностей, билет на «Хогвартс-Экспресс» и бланк разрешения на посещение деревни Хогсмид, но и уведомление, что Эйнар Эвергрин, 5 курс, назначается старостой в Школе Чародейства и Колдовства Хогвартс. И, пожалуй, хорошие новости в тот учебный год на этом и закончились.
Близнецы Фред и Джордж тогда вдоволь нахихикались над ним первого сентября, пока поезд не отправился, особенно они развеселились, когда Эйнар пригрозил их оштрафовать. А потом Эвергрин ушёл в купе для старост и так и просидел бы там, уставясь всю дорогу в окно, не обращая внимания на других гриффиндорских старост, если бы… Почти возле самой деревни Хогсмид поезд внезапно остановился. В каждый вагон вошли, точнее, вплыли… Нет, просочились, словно дурной запах, дементоры.
Все ученики тяжело перенесли их визит, но хуже всего было Гарри Поттеру, который, как очень быстро стало известно всем и каждому, потерял сознание, и его едва вернули к жизни. Мальчику здóрово повезло, что в одном купе с ним оказался новый преподаватель Защиты от Тёмных сил, профессор Ремус Люпин.
Отец Эйнара правильно предположил, что дементоры будут находиться неподалёку от Хогвартса, более того, на пиру профессор Дамблдор сообщил, что эти азкабанские стражники будут стоять на посту возле хогвартских ворот. И останутся там, пока не будет пойман Сириус Блэк. Теперь Эвергрин понимал, почему отец сказал, что не знает, кто опаснее, Блэк или дементоры. Стражники пугали одним своим приближением, а беглый убийца – только лишь своим именем… Опять в Хогвартс проник ужас. И снова Эйнар ощутил, что его этот всеобщий страх неизвестности не только пугает, но и неодолимо притягивает…
Несмотря на столь жутких охранников вокруг замка, Сириус Блэк дважды успешно проникал в Хогвартс. Во второй раз он даже оказался в спальне третьего курса, в двух шагах от Гарри Поттера, но его спугнул Рон Уизли. Каким образом колдун-убийца смог это проделать – никто не знал, но профессор Снейп, с самого первого дня невзлюбивший очередного преподавателя ЗоТС, явно и недвусмысленно намекал, что это Люпин помогает Блэку и входить, и сбегать. У зельевара при этом был такой вид, словно он знает куда больше, чем говорит, но, вообще-то, у него всегда был такой вид.
Про угрозу шныряющего поблизости Блэка ученики забывали только на квиддичной площадке, хотя и здесь не обошлось без неприятностей. Во время самого первого матча сезона дементоры ворвались на площадку. Гарри Поттер опять потерял сознание, ректор был разгневан вышедшими из повиновения стражниками, но Гриффиндор всё-таки потерпел поражение. На второй матч Гарри вышел очень уверенным, и Эйнар вскоре понял, почему. Когда над трибунами закачались три фигуры в чёрных балахонах, гриффиндорский ловец вызвал на подмогу такого мощного Заступника, что тот даже сумел сбить всех троих наземь. Правда, к дементорам эти фигуры, как оказалось, не имели никакого отношения, и Эвергрин, поразмыслив, решил, что на самом деле Заступник не толкал людей, а они свалились сами, увидев летящее прямо на них серебряное существо. Последний матч Гриффиндор также выиграл и наконец-то получил Кубок квиддича и, соответственно, Кубок Школы.
Вездесущая (то есть, везде-носы-сующая) гриффиндорская троица Поттер-Грэнджер-Уизли, как потом стало известно, вознамерилась поймать неуловимого Сириуса Блэка. И он был всё-таки пойман, не без участия учителя Зельеварения, который потом объяснял, что загнанный в хижину Трясущихся Теней злобный убийца околдовал троих малолеток, и они, поверив в его невиновность, уже готовы были его отпустить. Но тут явился он, Северус Снейп, и Блэк был схвачен. Сам Министр Магии, впечатлённый подвигом зельевара, пообещал наградить героя, как только злодею воздастся по заслугам, но тут каким-то невероятным способом Сириус Блэк сбежал. Конечно, Снейп был в бешенстве. Эйнар (да и не он один) до этого момента и не предполагал, что всегда хладнокровный учитель способен на такую бурю эмоций. Дошло даже до того, что Снейп проговорился, что профессор Люпин – самый настоящий оборотень… Разумеется, после этого единственный (до тех пор) знающий предмет преподаватель ЗоТС спешно покинул замок Хогвартс, к огромному сожалению учеников.
…Сейчас Эйнар Эвергрин сидел под дубом, смотрел на воду и перебирал в который раз свои ощущения. И тут…
– Эвергрин! Какого гремлина ты тут делаешь?!
Этот гневный окрик таким знакомым голосом вырвал Эйнара из задумчивости, да так, что он подпрыгнул и в прыжке ухитрился не только развернуться лицом к источнику звука, но и выхватить волшебную палочку.
– Экспеллиармус! Не смей направлять на меня палочку, волшебник-недоучка! Были бы мы в Хогвартсе, Гриффиндор лишился бы не меньше, чем полсотни баллов! Не забудь, кстати, напомнить мне об этом в сентябре. …Хотя, за реакцию – прибавлю баллов двадцать, – ухмыльнулся преподаватель Зельеварения, профессор Северус Снейп.
Комментарий к Каникулы в Коукворте *Dolce Far Niente – итал. “блаженное ничегонеделанье”
====== Чего боялись Йен и Холли ======
– Д-добрый д-день, сэр, – растерянно промолвил Эйнар.
– Добрый. Был минут десять назад. Так что же ты тут всё-таки делаешь, Эвергрин?
– Отдыхаю…
– Хм, из всех мест мира ты отдыхаешь именно здесь…
– А почему бы мне не отдыхать именно здесь? – парень пришёл в себя. В отличие от многих учеников, он не боялся зельевара, а, можно сказать, даже уважал его. Хотя тот всегда занижал ему оценки, впрочем, как всем, кто не учился в Слизерине. – Я приехал с родителями, они сняли дом неподалёку. Я не выбирал этот город, если бы я знал, что встречу здесь вас, уж поверьте, меня бы тут не было. И, кстати, могу я спросить, а ВЫ-то что тут делаете?
– Я-то? – профессор с безразличным видом наклонился, подобрал палочку и протянул её Эйнару. – А я тут живу.
– Я действительно не знал, сэр.
Снейп смотрел куда-то мимо ученика. Потом обошёл его и встал лицом к речке, опершись рукой о ствол дуба.
– Нравится это место, Эвергрин?
– Да, сэр. Я часто…
– …Это моё место. И чтобы я тебя здесь больше не видел.
– Но, сэр…
– Что не понятно?
– Я обязан подчиняться вашим требованиям в Школе, но вне её стен – нет. Это место не ваша собственность. Если вы хотите, чтобы я не ходил туда, где мне нравится бывать – извольте объяснить причину.
– Пожалуй… ты прав. Причина такова: я не желаю делить это место с кем бы то ни было. Что-то ещё желаете узнать, мистер Эвергрин?
– А вы не привыкли слышать слово «нет» от учеников, профессор. Но я не услышал уважительную причину. «Потому что» – это не причина. Я уже не ребёнок, сэр. Я умею слушать, слышать и делать выводы. И сейчас я делаю вывод, что…
Снейп резко развернулся, схватил Эйнара за ворот рубашки и, наклонившись нос к носу, прошипел:
– Мне не интересны твои выводы, малолетний психоаналитик-любитель. Просто. Не. Приходи. Сюда.
– …Эй, мистер! – раздался громкий окрик со стороны улиц. – Уберите руки от моего сына!
Профессор разжал пальцы и отступил на шаг: к ним торопливо шёл рослый и мускулистый мужчина, чьи светлые волосы взлетали, словно крылья на викингском шлеме. И этот человек вовсе не казался дружелюбным. Снейп с силой выдохнул, сжал волшебную палочку наизготовку. Эйнар потёр шею и встал между учителем и отцом.
– Что здесь происходит? – спросил его Йен.
– Папа, познакомься, это профессор Северус Снейп, учитель Зельеварения в моей школе. Профессор, это мой отец, мистер Йен Сигюрдссон Эвергрин.
– Рад знакомству, – угрюмо процедил учитель.
– Я тоже, – в тон ему отозвался мистер Эвергрин.
– Что ж, у меня дела, господа. Приятного отдыха. Мистер Эвергрин-младший, я надеюсь, вы запомнили, чтó я сказал…
Профессор стремительно скрылся за стеной бурьяна.
– Эйнар, что происходит? Если бы я не пришёл…
– Папа, всё нормально. Но ты действительно появился вовремя. Профессор Снейп в последние школьные дни перед каникулами был… несколько взвинчен. Видимо, он ещё не успел отдохнуть как следует. Поэтому он слишком близко к сердцу принял моё несогласие по поводу длительности и интенсивности нагрева одного зелья, только и всего.
Йен покачал головой:
– Сын, ты врёшь. Но – ладно, ты считаешь, что справишься сам. Только прошу, скажи мне, если тебе понадобится помощь. Твой профессор силачом не выглядит, но его магические умения явно побольше, чем твои. Лучше уж переоценить про… оппонента, нежели недооценить. …Ладно, я вообще-то шёл позвать тебя обедать.
– Да, папа, идём.
…Эйнару показалось очень странным, что буквально на пустом месте профессор так неадекватно разгневался, и конечно он захотел узнать, что же за этим кроется. Допрашивать Снейпа, само собой, ему в голову даже не пришло, он решил расспросить сначала свою маму, ведь именно она предложила ехать в Коукворт.
После обеда отец сел за стол в гостиной и стал заполнять очередную кипу бланков отчётов. Мать расположилась в кресле с вязаньем. Сын развалился на диване и сначала смотрел, как быстро мелькают спицы. Потом он поймал себя на том, что засыпает, сел прямо и спросил:
– Мама, ты можешь сказать, почему мы приехали именно сюда?
Быстрый взгляд на него Йена, удивлённый и долгий – Холли.
– Странно, что ты спрашиваешь, Эйн. Тебе же было всё равно, куда ехать.
– Ну, да… И всё-таки. Тебе знаком этот город, да?
Мать пожала плечами и опять принялась за своё рукоделие:
– Да, знаком. Этот дом раньше принадлежал моим родственникам, двоюродной сестре с семьёй. А я, пока училась в школе, почти каждое лето гостила у них.
– Расскажи о них.
– Не знаю, зачем тебе это, но ладно… Моя кузина была намного старше меня. У неё был муж и две дочки. Я с ними дружила. Хотя, как можно дружить с разницей в возрасте в десять лет… Скорее, старшие присматривали за мной, а я – за малышками. Чаще всего я просто сидела на заднем дворе на качелях и читала, пока мои племянницы играли. Они были очень дружны между собой.
– …И около речки вы гуляли тоже?
Мистер Эвергрин отложил перо, он не поворачивался, но по напряжённой спине было видно, что он внимательно слушает. Холли спокойно вязала:
– Конечно. Там есть такое место, возле пустыря…
– И вы там никого не встречали… из соседей?
– Да вроде нет… – она пожала плечами. – Не припоминаю. Жители Коукворта очень малообщительные люди.
– Хм… Тогда… какое отношение эта твоя родня имела к магии?
Не только Холли, но и Йен, оба вздрогнули и посмотрели на Эйнара.
– Как ты до..? Младшая из девочек оказалась колдуньей. Я тогда не поняла, почему Айрис просила больше не приезжать к ним, подумала, что я что-то сделала не так, и она обиделась. Но в то лето, когда я была у сестры в последний раз, у её дочки проявилась… ну, такая же сила, как у тебя, сынок. Про магию я узнала уже позже…
– Как звали тех девочек, Холли? – дрогнувшим голосом спросил Йен.
– Старшую – Петуния, младшую – Лили.
– Их фамилия – Эванс?!
– Да, но откуда?..
– Небеса всемогущие, почему?! Почему ты мне никогда не говорила, что ты родственница Лили Поттер?!
Эйнар побледнел: разговор принял совершенно неожиданный оборот, и фамилия Поттер тут же вышибла профессора Снейпа из его головы. Он переводил изумлённый взгляд с матери на отца и обратно. Мистер Эвергрин мгновенно оказался на коленях на полу возле жены и, схватив её за руки, заглянул ей в лицо. Она хлопала глазами и не понимала, что происходит. Клубок шерсти весело упрыгал под кресло.
– Н-но ты же не спрашивал, Йен… – тихо вымолвила она. – А что, собственно, в этом такого удивительного?
Пока он (вкратце) рассказывал супруге «что, собственно, такого удивительного» в семье колдунов Поттеров, Эйнар пытался уложить в голове известие, что знаменитый Гарри Поттер – его родственник. Хоть и дальний – троюродный племянник, – но всё-таки родня.
– …А Гарри знает? – выдавил он из себя. Родители с каким-то непонятным выражением на лицах переглянулись и посмотрели на него.
– Думаю, нет, – промолвила Холли, – вряд ли Петуния…
– …Я хочу ему рассказать. Давайте поедем к ним.
Такая простая фраза оказала очень странное действие на его родителей. Миссис Эвергрин побледнела и с какой-то беспомощностью воззрилась на супруга. Тот нахмурился, прятал взгляд и стискивал зубы.
– Да что с вами?! – вскрикнул Эйнар.
– Я не могу сейчас. Я очень занят, – отец встал и вернулся к столу, к своей работе. Получилось весьма неубедительно. «Да что тут за тайны камелотского двора?!» – подумал юноша.
– Эйн, так не делается, – вымолвила всё ещё бледная мать, – мы не можем сваливаться им, как снег на голову. Я… Я завтра схожу на почту и позвоню Петунии, спрошу, когда можно будет приехать. У них могут быть свои планы…
Вот это было резонно.
…Прошло несколько дней, но Холли находила разные предлоги, чтобы отложить звонок племяннице. Эйнар устал ждать и наконец не выдержал и повёл её на почту сам. Договорившись с Петунией, утром в воскресенье миссис Эвергрин повезла сына в Литтл-Уингинг к Дурсли. Всю дорогу она твердила ему, чтобы он ни в коем случае не позволил понять родственникам, что он волшебник. Эйнар никак не мог взять в толк, почему, ведь в доме Дурсли уже был колдун, но, видя как взволнована мать, пообещал вести себя как чистокровнейший магл. Даже свою волшебную палочку он, скрепя сердце, оставил в машине в бардачке.
Аккуратный белый двухэтажный дом № 4 на Тисовой улице ничем не отличался от точно таких же добропорядочных домов по соседству. Подстриженная зелёная изгородь, ухоженный газон, клумбы роз, скамейка. Сверкающая отполированная машина. Плотно задёрнутые белоснежные занавески на окнах. Холли, выйдя из машины, ещё раз многозначительно взглянула на Эйнара, тот с выражением на лице «да понял я, по-нял» поправил на плече сумку с вещами и пошёл следом за ней ко входной двери.
– Тётя Холли! – оживлённо прощебетала миссис Дурсли. – Как же я рада вас видеть!
Женщины обнялись и расцеловались. Обе сияли улыбками, но взгляды, которыми они обменялись при этом, очень быстрые, едва заметные, показались Эйнару какими-то настороженными. Если бы речь шла не о его маме, он бы подумал, что обе женщины угрожают друг другу. Тем не менее, он спокойно, с достоинством улыбался, ожидая, когда будет представлен своей родне.
