Текст книги "Алые стены в Хогвартсе (СИ)"
Автор книги: Митриллина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
Сколько уже прошло времени, Эвергрин понятия не имел, но решил на всякий случай ускориться. И вот он увидел сложенные из камней бесформенные дома русалидов, где-то впереди раздавалось хоровое исполнение той самой песни-задания: «…Ищи получше, помня: мы сумели взять То, без чего ты будешь долго горевать». Из оконных дыр высовывались головы местных жителей, почти все с удивлением смотрели на незнакомца, но кое-кто приветственно махал руками. Эйнар улыбнулся и помахал в ответ. Влившись в стаю аборигенов, волшебник плыл к центру посёлка, и вскоре увидел огромную, просто колоссальных размеров статую бородатого русала в короне и в доспехах, с громадным трезубцем в руке. Песня теперь слышалась со всех сторон, вокруг статуи русалиды кружились как водоворот. К хвостовому плавнику изваяния толстыми канатами из водорослей были привязаны четыре фигуры, которые явно казались здесь чужеродными. Вокруг важно плавали рослые русалы с грубыми каменными копьями и трезубцами. Эйнар со всей скоростью поплыл туда. Привязанные за талию, люди мерно колыхались, свесив головы набок. Они, похоже, спали волшебным сном, из ноздрей вверх уносились тоненькие цепочки пузырьков воздуха.
Эйнар узнал Гермиону Грэнджер и Рона Уизли, потом увидел незнакомую маленькую девочку с длинными светлыми волосами и… своего отца. Спящий Йен Сигюрдссон висел такой же бледный и беспомощный, как остальные. Эйнар чуть не заорал от ужаса и отчаяния, когда словно над самым ухом грянул русалочий хор: «…Но если час прошёл, тогда тебе беда: Свою пропажу не вернёшь ты никогда». Он изо всех сил поплыл к отцу и принялся рвать толстый канат – бесполезно. Один из русалов с копьями, здоровенный бородатый, вдруг подплыл к нему:
– Ты что делаешь? «Людей не трогать. Людям не помогать» – такой приказ. «Человек забирает человека».
Эйнар рухнул от неожиданности чуть не к самому дну.
– Эй, да ты чужой! – пробулькал бородач, нырнув за ним, и всмотрелся в парня.
– Я человек! Это мой отец! – отчаянно крикнул Эвергрин. И вспомнил про палочку. Выхватив её из чехла, он направил её на русала. Тот явно испугался и отпрянул.
– Человек?! Забирай человека и плыви.
– Отвяжи его!
– Мы не помогаем. Ты человек? Значит, умный. Вот и думай! – бородатый широко ухмыльнулся и свечкой взмыл вверх, к висящим фигурам.
Эйнар всплыл следом. У канатов уже маячило странное существо: тело человека, а голова акулы. «Крум! Неполная трансфигурация!» – понял Эвергрин. Рядом, словно из ниоткуда, появилась маленькая фигурка… Поттер! Болгарин, перерубив один из канатов, ухватил Гермиону и всплыл вместе с ней. Гарри висел, держась за канат Рона и вертел головой, высматривая остальных участников. На его шее красными разрезами пульсировали жаберные щели. Эйнару пришлось отчаянно помотать головой, чтобы заставить себя не смотреть на эти жабры, похожие на кровавые раны. Парень метнулся вперёд. Гарри увидел его и что-то попытался крикнуть, но изо рта только пузыри шли.
– Я Эйнар! Ты тут давно? Сколько времени осталось? Ай, ты ж не можешь говорить… Флёр не видел?
Поттер помотал головой.
– Ладно, бери Рона и всплывай!
Гарри опять замотал головой и показал рукой на девочку. Эвергрин понял, что это была «пропажа» француженки.
– Время выходит, идиот! Всплывай! – заорал Эйнар, чувствуя, что действие зелья прекращается, и его хвост вот-вот станет ногами. У Гарри были жабры, он мог дышать под водой, но Эйнар, став человеком, неминуемо захлебнётся, а ещё ведь надо вытащить отца… Делакур нигде не было видно, а Гарри ни в какую не хотел оставлять её девочку под водой. Эвергрин отчаянно посмотрел на палочку в руке.
– Ладно, я режу все три каната и… ЖИВО ВСПЛЫВАЕМ!
Последнее, что он смог прокричать, прежде чем вернулся человеческий облик, это «ДИФФИНДО!!!» Эйнар стиснул зубы, схватил отца за плечи и сильно толкнулся ногами, пытаясь всплыть вверх, теряя сознание…
…Он очнулся, уставившись в белый с лепниной потолок. Рука нащупала простыню. Над ним склонилось лицо. Женское. Мадам Помфри. Эйнар понял, что он в больничном крыле. Парень попытался улыбнуться, но, похоже, ему это не удалось, потому что добрая улыбка целительницы сменилась испугом.
– Лежи, – прошептала она. – Не двигайся!
Он с радостью выполнил приказ, закрыл глаза и провалился в темноту. В темноте пульсировали алые щели, становясь то больше, то меньше. Они словно танцевали.
…Когда Эвергрин открыл глаза снова, он опять увидел над собой лицо. Мужское. Отец смотрел на него, и в его глазах стояли слёзы.
– Сынок… Молчи, тебе нельзя говорить… Эйн, мальчик мой… Я горжусь тобой. И мама гордится. Да весь Хогвартс тобой гордится, да-да!
– Да что я сде...?
…Во втором туре победил, конечно, Крум: хоть он и не полностью трансфигурировался в акулу, но был единственным, кто уложился во время и спас своего пленника. Делакур оказалась на последнем месте, она удачно превратила голову в воздушный пузырь, но не смогла справиться с гриндилоу, и ей пришлось прервать задание. Ну, а Эйнар и Гарри стали вторыми. Применение Полиморфного зелья Эвергрином признали лучшей находкой Турнира, но жабры Поттера, выращенные с помощью жаброслей, тоже были оценены высоко, а его стремление спасти оставшегося пленника, сестру Флёр, почти все сочли благородным поступком. Хотя и напрасным: на самом деле, пленникам ничего не угрожало, их бы всё равно благополучно вернули на сушу. Настоящим же героем признавали Эйнара, который рискнул собственной жизнью и помог Гарри вернуть всех пленников.
Большим сюрпризом для Эвергрина стал визит Флёр Делакур, которая пришла в палату, как только мадам Помфри разрешила посещения, расцеловала его и сказала, мешая от волнения английские слова с французскими:
– О, Эйнá, ты стать герой для я и мой семья! Ты спасти мой маленький любимый сестра Габриэль! Я сказать гран-мерси ‘Арри, но он сказать, что ничего не сделать если бы не ты! Я очень очень благодарный и ты, и он.
…Третий этап Турнира состоялся в самом конце учебного года, сразу после экзаменов. Чемпионы, разумеется, от экзаменов были освобождены. За месяц им стало известно, что надо будет пройти лабиринт со всякими волшебными существами и чарами. Казалось, ничего особенного, но, вообще-то, после драконов в первом туре, второй тоже казался несложным… В день испытания чемпионов поджидал сюрприз: к ним приехали семьи. Пока остальные ученики сдавали последний экзамен, участники Турнира отправились в комнату рядом с Большим Залом, туда, где первого сентября обычно волновались будущие первокурсники. По углам комнаты стояли большие диваны, когда Эйнар и Гарри вошли, они увидели, что в одном углу Виктор Крум обнимается и необычно радостно разговаривает по-болгарски с родителями, такими же чернобровыми и черноволосыми, как он. На другом диване сидела Флёр Делакур с очень красивой златокудрой женщиной и той самой девочкой, что была её «пленницей». Увидев хогвартсцев, девушка тут же помахала им рукой, а потом оживлённо залопотала с матерью по-французски, наверняка рассказывая, как парни спасли из озера Габриэль. Гарри Поттера, к его удивлению, ждали вовсе не Дурсли (маглы в Хогвартс вообще никак попасть не могли), а миссис Уизли с сыном Биллом. Ну, а к Эйнару, конечно, пришёл отец.
До самого вечера чемпионы были со своими близкими, гуляли по Замку и окрестностям, вместе обедали и ужинали. Мистер Эвергрин познакомился со всеми друзьями сына, и в первую очередь со знаменитым Мальчиком-который-выжил, а миссис Уизли наконец-то увидела того самого Йенссона, о котором ей прожужжали уши сыновья ещё с того времени, как Чарли учился последний год. Всё было бы замечательно, но Эйнар себя ловил на мысли, что больше и больше злится, что многочисленное и (сверх)общительное семейство Уизли (после экзамена к матери и брату присоединились Фред, Джордж, Рон, да и Джинни, до кучи) никак не давало ему побыть с отцом. Он топал позади этого рыжеголового табора и смотрел, как Йен разговаривает с Гарри, с миссис Уизли, с Биллом… Да со всеми – кроме него. Поэтому в сумерках к квиддичному полю, где был лабиринт, Эвергрин-младший шагал, в отличие от остальных чемпионов, в очень подавленном настроении. Гарри, видимо, хотел подбодрить его и похлопал по руке, но Эйнар только дёрнул головой и нахмурился, почти как Крум.
Мистер Бэгмен, как всегда усилив голос, объявил о начале последнего испытания.
– Дамы и господа! Настал великий час! На ваших глазах эти великие, не побоюсь этого слова, юные маги войдут в этот удивительный лабиринт, где им предстоит встретиться с самыми разными испытаниями, где они смогут проявить все свои умения и навыки. Их целью станет найти Кубок Трёх Волшебников, наш приз из чистейшего золота. Кто первым дотронется до него – тот и станет величайшим из величайших молодых волшебников. Итак. Чемпионы войдут в лабиринт по очереди, в зависимости от набранных в предыдущих турах очков. Если вдруг кто-то не справится и захочет сдаться – что ж, красные искры в воздух – и тотчас же спасательная команда явится на подмогу. Но я очень надеюсь, что такого позора не случится, – тут он невольно метнул взгляд на самого младшего Чемпиона, но Гарри этого не заметил.
– Да победит достойнейший! – заорал Бэгмен, и трибуны отозвались восторженным гулом, замелькали плакаты в поддержку.
– Очерёдность такова: первым идёт Чемпион Дурмштранга, Виктор Крум! Через минуту после него, вторым – Чемпион Хогвартса, Гарри Поттер! Затем – э-э-э… хм… Чемпион Хогвартса, Эйнар Эвергрин! И, наконец, Чемпион Жез’лешарма, Флёр Делакур. Мы начинаем! Болельщики, поддержите ваших чемпионов!
Трибуны орали, свистели, аплодировали. Виктор Крум решительно вошёл в проём стены, которая тут же сомкнулась. Медленно прошла минута. Стена вновь раздвинулась. Бэгмен похлопал Гарри по плечу и втолкнул его внутрь лабиринта. Еще минута. Эвергрин, бледный, нахмуренный, сжал в руке волшебную палочку и шагнул в проём. Он бежал по коридору между высоких, метра три, стен из зелёного кустарника. Коридор направо, два коридора налево. Эйнар чуть помедлил. Позади всё ещё слышался гул трибун. Вот взрыв аплодисментов, это, похоже, значило, что Флёр тоже в лабиринте. Гонка началась.
Эвергрин побежал по коридору налево. Он чувствовал себя очень решительным, готовым выместить всю сдерживаемую злость на любом противнике, что попытается помешать ему взять Кубок. «Я докажу, – думал он, – Я докажу им всем, что я лучший. Лучше Флёр. Лучше Крума. ЛУЧШЕ ПОТТЕРА!» Кому «им всем» он, правда, и сам не очень понимал, но это было не важно. Вдруг коридор перегородило пламя. «Агуаменти!» Вода пробила брешь в стене огня, и он проскочил дальше. Выскочив на довольно большой пятачок, парень оказался в замешательстве: в каждой стене было по три прохода, но не успел он и шаг сделать, как всё заволокло густым туманом, он перестал что-либо видеть, да ещё его пару раз крутнуло вокруг себя. Эйнар рухнул на четвереньки, палочка выпала из руки. «Люмос!» – палочка зажглась огоньком, юноша схватил её и вскочил. Пробежав в тумане вдоль всех стен, он не понимал, куда же идти, и свернул в первый же проём… Как долго он так бегал, неизвестно, хорошо, что хоть время на лабиринт не ограничивалось. Вдруг едва слышно раздался истошный визг, а затем высоко в ночном пасмурном небе расцвели красные искры. «Ну, вот, – подумал Эвергрин не без злорадства, – накаркал Бэгмен, кто-то из чемпионов сдался. Скорее всего, Флёр…» Из-за ближайшего поворота на него вдруг прыгнул средних размеров акромантул. Оба отпрянули, паук, похоже, сам был перепуган: там, откуда он бежал, мелькали вспышки яркого света, который грозные восьминогие обитатели Запретного Леса ужасно не любили. «Ну, вот хоть пристойный противник!» – Эйнар даже обрадовался пауку. Но, пожалуй, рановато: паук был не один. Следом за ним выскочили ещё двое, и гораздо крупнее… Маленького он связал с помощью «инкарцеро», а потом закрыл себя магическим щитом и обездвижил оставшихся с помощью «Петрификус тоталус».
Эйнар помчался туда, где мелькал свет. Там, в квадратном тупике по колено в луже-ловушке, увяз Крум, и отбивался от нападающих на него со всех сторон маленьких Красных Шапок. Невербально, летали только ослепительные белые и синие лучи. Эйнар мгновение смотрел на противника, но потом превратил одного злыдня в камень и швырнул его под ноги Виктору, закрыв парня щитом. Тот быстро посмотрел на Эйнара, но ничего не сказал, лишь коротко кивнул. Времени действия защиты едва хватило, чтобы Крум вылез из ловушки на камень и потом ловко спрыгнул на твёрдую землю. Вдвоём они быстро уложили всех злобных тварей.
– Бежим! – сказал Эйнар.
– Я знаю, где Кубок! – выдохнул Виктор. – Пошли.
Вернувшись немного назад, они проскочили в боковой коридор. Очень длинный, подозрительно прямой и широкий.
– Там! Беги вперёд, – хрипло сказал Крум.
– А ты?
– Я за тобой.
Эйнар побежал, но под ноги ему попал какой-то корень, и он упал. Тут же внезапно над его головой пролетела белая молния. Чемпион Дурмштранга напал на Чемпиона Хогвартса. Эвергрин откатился к стене, вскочил и развернулся, выкрикнув «Экспеллиармус!» Крум закрылся щитом, заклятье едва не прилетело обратно Эйнару.
«Флагелло!» Из палочки дурмштрангца вырвался белый тонкий луч, гриффиндорец едва успел закрыть лицо рукой. Он тут же почувствовал жгучую боль, на руке появился глубокий порез, который, правда, сразу же залепило мантией. «Лацеро!» – ткань разорвалась, рана стала глубже. Эвергрин закрылся щитом, в который дождём летели заклятья. Виктор явно собирался убить противника. «Да ЧТО с ним такое?!» – растерянно подумал Эйнар, но ему пришлось собраться и всерьёз бороться за собственную жизнь.
Пришлось попрыгать и покататься по земле, уворачиваясь от боевых заклятий. От оглушающих же Крум легко уклонялся. «Виртус виолатио!» – боль ослепила Эйнара, синий луч попал в бедро, он упал и взвыл сквозь зубы. «Ну, всё, – прошипел он, превозмогая боль, – я запомнил достаточно, боевой маг из школы Тёмных искусств…» Приподнявшись на здоровой ноге, парень со всей яростью заорал: «Экспеллиармус!» На этот раз он попал. Палочка Крума стрелой вылетела из его руки, вонзившись куда-то в середину зелёной стены, самого же его отшвырнуло в другой конец коридора. «Инкарцеро!» – рявкнул Эйнар направляя палочку вслед Чемпиону Дурмштранга. По очень эмоционального тона словам, донёсшимся оттуда, Эйнар понял, что попал ещё раз. Из ран хлестала кровь. Эвергрин упал, прижав рану на ноге ладонью изо всех сил. Он смотрел, как сквозь пальцы сочится его собственная кровь. Смотрел, пока не потерял сознание.
Поттер влетел в этот коридор несколькими минутами позже. Увидел связанного и отчаянно ругающегося Крума, поодаль – истекающего кровью Эйнара. Всё, что Гарри мог сделать – это выстрелить красными искрами вверх. А затем Победитель Турнира медленно побрёл к сияющему впереди кубку.
Комментарий к Чем закончился Турнир *Дагόн-аллея – во 2-й книге, «ГП и ТК», моего перевода, Гарри, закашлявшись в камине Уизли, попал вместо Диагон-аллеи на Дагон-аллею. Дагόн у филистимлян в конце 2 – начале 1 тыс. до н.э. – верховное божество, бог войны. В произведении Дж. Мильтона “Потерянный рай” упоминается Дагон, как один из падших ангелов, шествующих в войске Сатаны.
**Русалѝды – общее название человекоподобных водных обитателей. Бывают морские и пресноводные. Особь женского пола – русалка, мужского – русал.
====== Пора действовать ======
…Эйнар Эвергрин за всю свою жизнь, сколько себя помнил, ни разу не слышал, чтобы его родители ссорились. Поэтому он растерялся, когда одним вовсе не прекрасным летним утром, выйдя из своей комнаты, услышал на кухне голос матери с явно истеричными нотами:
– …А КАК ТЫ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ Я РЕАГИРОВАЛА?!
Похоже, ссора была в разгаре. Парень замер, не зная, то ли вмешаться и прекратить этот ужас, то ли послушать и попытаться понять, в чём, собственно, дело. Хрипловатый баритон отца звучал увещевательно:
– Холли, прошу… Успокойся.
– ДА КАК Я МОГУ УСПОКОИТЬСЯ?!
– Ты пойми, всё же в порядке…
Послышались какие-то движения. Дальше мать заговорила глухо и жалобно:
– Чтó в порядке, Йен, что? Наш сын вернулся из этой вашей колдовской школы весь израненный! Ты же говорил, что Хогвартс – самое безопасное место! И вот опять письмо… Йен! Пусть он туда больше не поедет!
– Ну, как же он не поедет, Холли? Это последний год, ему нужно закончить Школу, получить диплом… Куда он пойдёт без диплома, ну, подумай… Не волнуйся, прошу. Это был несчастный случай…
– …Что происходит там, у вас, в магическом мире?!
Голос отца напрягся.
– Я не знаю. Одни говорят одно, другие – другое. Официальная версия – «ничего не происходит». Потому и настораживает, что официальная…
– Но как, как теперь я могу быть уверена, что с нашим мальчиком ничего не случится?!
Йен вздохнул, а Холли всхлипнула:
– …Ты понимаешь, что я НЕ ХОЧУ его потерять?!
– Я тоже, Холли. Небеса свидетели, как Я не хочу его потерять! Но он уже не мальчик, он совсем взрослый. И он очень сильный волшебник. Это я тебе говорю абсолютно честно. Я могу по пальцам перечесть моих знакомых колдунов, которые сильнее его. И во всяком случае, он сильнее меня. Послушай. Я не могу обещать тебе, что с ним ничего плохого не случится, но…
– …Но Я могу, – Эйнар вошёл в кухню. Мистер и миссис Эвергрин, всё ещё обнявшись, посмотрели на него. – Мама, папа. Я тоже вас очень люблю. И я обещаю: ничего плохого со мной в Хогвартсе больше не случится. Папа прав, я был ранен случайно…
– …Как «случайно», Эйн?! – вскрикнула мать. – Рука изрезана, нога в клочья! Тебе только вчера в вашей лечебнице повязки сняли! Я вообще не понимаю, как у меня сердце не разорвалось, когда эти рыжие мальчики тебя буквально на руках принесли с поезда!
– Ну, ладно, не случайно. Но он не хотел. Тот парень, Виктор. Его заколдовали, он был под заклятием Подвластия. Он даже пришёл ко мне в лечебницу, он извинился…
– А кто его заколдовал? – быстро спросил Йен.
– Он не знает…Ну, в общем, вам незачем беспокоиться. Я в полном порядке. Обещаю, в свой последний учебный год я буду делать только то, что должен, ничего кроме.
…И они обнялись, все трое.
Эйнар не собирался обманывать родителей, он действительно решил делать только то, что должен. Но вот подразумевал при этом не только учёбу и обязанности старосты. Оказавшись после финального испытания Турнира неподвижным на больничной койке, всё, что он мог, это думать. Вот он и думал… И многое смог для себя уяснить, а главное – у него теперь была цель. Сославшись, что будущему семикурснику («Мне уже девятнадцать, папа!») уже неловко ходить за ручку с родителями, покупать вещи и книги для последнего года в Хогвартсе он отправился один. И разумеется, разжился не только учебниками, перьями и пергаментами. «Последний мой год в Хогвартсе!» – эта мысль подстёгивала парня, он понимал, что настала пора действовать. И к 1 сентября у него в сундуке было всё, что требовалось.
…Садясь в «Хогвартс-Экспресс», Эйнар как всегда с улыбкой приветствовал всех своих приятелей и знакомых. Все суетились, размещались по купе с друзьями – словом, всё шло как обычно. Поезд отправился, Эвергрин уселся в купе гриффиндорских старост и смотрел в окно.
– Привет, Эйнар, – раздался чуть смущённый голос с порога. Очень знакомый голос. Парень обернулся: Рон Уизли. Пожалуй, Эйнар молчал дольше, чем ждал Рон, и тот нахмурился. Но Эвергрин сообразил: до сего момента младшему Уизли, наверное, уже раз пятьдесят высказали (или дали понять) удивление, что старостой на пятом курсе стал он, а не его лучший друг, знаменитый Гарри Поттер. Поэтому семикурсник просто встал, широко улыбнулся и протянул руку:
– Привет, Рон. Рад тебя видеть здесь. Сундук поставь сюда, в нишу. А клетку – можно туда, наверх. Прикольный у тебя совёнок. Это птенец или просто маленький?
Рыжий незаметно перевёл дух, пожал руку Эйнара и охотно сказал:
– Маленький. Это воробьиный сычик, – потом улыбнулся: – Как твои раны, не болят больше?
– Я в порядке, спасибо. Как провёл каникулы?
…Начался учебный год. Староста Эвергрин по-прежнему сидел за книгами, помогал всем, кто его просил, и охотно дежурил. Близнецы Уизли, в свою очередь, ещё меньше интересовались учёбой, вместо этого они развернули испытания своих новейших и разнообразных сластей-с-сюрпризом. На всех желающих. Эйнару не очень нравилась эта их затея, но он предпочитал закрывать глаза на проделки приятелей, разве что иногда пугал их, подкравшись незаметно и рявкнув над ухом голосом разгневанного Снейпа: «Пять баллов с Гриффиндора, Уизли!» Но, разумеется, он никого не штрафовал на самом деле. А вот Гермиона, которая так же, как Рон, стала старостой (что, конечно, ни у кого удивления не вызвало), сердилась на такие «издевательства» всерьёз. Всё свободное время Эвергрин проводил в своей Тайной комнате, которую назвал «Уют».
Однажды субботним утром Эйнар пошёл в свой «Уют», чтобы почитать. Он сразу же по приезду отнёс туда несколько весьма интересных и познавательных книг с Дагон-аллеи. Было очень рано, и юноша не боялся, что кого-нибудь встретит. Он деловито скользнул мимо стула за ширму, уселся в кресло и потянулся за книгой на столике.
– …Ух ты, Эйнар, тут здóрово… Но почему ты не уберёшь всю эту пылищу?
Если бы в комнате взревел дракон, Эвергрин удивился и испугался бы гораздо меньше. Он вылетел из-за ширмы с палочкой в руке. «Вот простофиля! Забыл закрыть стену! Расслабился, гиппогриф тебя задери!» – орал он мысленно на себя самого, а посреди комнаты стоял и озирался с любопытством… Невилл Лонгботтом.
– Извини, я напугал тебя. Ты тут занимаешься? Мы тебя в гостиной достали, да?
– Н-невилл… Зачем ты следил за мной?
– Ну, мне просто стало интересно, куда это ты пошёл в субботу утром. Я хотел спросить, но, во-первых, ты бы не сказал, а во-вторых, ты был так погружён в себя, что вряд ли вообще меня услышал. Вот я и пошёл следом…Ты не бойся, я никому не скажу. Хочешь, я тут пыль уберу? Ба меня хорошо обучила хозяйственной магии.
…Деваться было некуда, и Эвергрин принял его помощь. Невилл был счастлив, что теперь у него с Эйнаром общая тайна, он даже вести себя стал более уверенно, и это намного улучшило его оценки. Семикурсник с его помощью собрал в Комнате небольшую библиотеку по тёмной и боевой магии, и они оба стали усиленно её изучать, тренируясь друг на друге. Пришлось также подтянуть и целительские заклинания, которые, кстати сказать, у Лонгботтома выходили гораздо лучше. Эйнар объяснил Невиллу, что с таким преподавателем Защиты от Тёмных сил, как в этом году, они вообще ничему не научатся, и надо выкручиваться самим. Кое-какие навыки у них всё-таки были, благодаря профессорам Люпину и Хмури, но даже Лонгботтом понимал, что если Тот-кого-нельзя-называть действительно вернулся, этих знаний катастрофически недостаточно. Он рассказал Эйнару то, что тот пропустил, валяясь после Турнира в лечебнице, то, от чего отмахивались в Министерстве, то, что поведал Поттер и то, чему поверил Дамблдор: Тёмный Лорд возродился. Волшебному миру опять грозила опасность. Эвергрин с понимающим видом кивал, но на самом деле ему эти проклятья и боевые заклинания были нужны вовсе не для защиты. Это он очень хорошо осознал, когда в лабиринте вынужден был спасать свою жизнь. Да, во время всего пути до того рокового коридора он сражался с всякими злыми существами, но не убил ни одного. Оглушал, связывал, закрывался щитом – вот и весь его арсенал… Эйнар до сих пор не понимал, как ему удалось не погибнуть от боевых заклятий Крума. Виктор действительно пришёл к нему в палату и на самом деле извинился. И научил его этим трём заклинаниям. Немного попрактиковаться – и можно пускать их в дело. А учитель Защиты от Тёмных сил, навязанная Министерством магии, была, если такое можно вообще представить, даже хуже, чем вечно испуганный Квиррелл и самовлюблённый Локхарт. На уроках Долорес Хембридж все курсы, убрав палочки в сумки, читали учебник. И ВСЁ. Как можно было при этом научиться не то, что нападать, а даже защищаться? Очень скоро все без исключения ученики Хогвартса стали её презирать, а кое-кто и ненавидеть.
Время шло, и то ли Эвергрин оказался хорошим преподавателем, то ли Невилл – благодарным учеником, но у Лонгботтома заклинания стали получаться всё лучше и лучше. Разумеется, это не могло не отразиться в его поведении, причём так, что эти изменения заметили даже его однокурсники. Всё бы ничего, Невиллу необходимо было уважение других ребят, но Эйнара больше и больше охватывало беспокойство. Слишком часто пятикурсник стал устремлять на него сияющий гордостью взгляд в гриффиндорской гостиной, да и повсюду, где оказывался неподалёку. Эвергрин понимал, что Невилл может не сдержаться и проговориться об «Уюте» и о занятиях. Более того, Эйнару начало казаться, что у Лонгботтома появляется какое-то особое к нему отношение. Собственническое, что ли…
…И тут в Хогвартсе вдруг начало происходить нечто странное. Однажды ночью…
– Профессор Снейп! Профессор Снейп! Сэр! – кто-то отчаянно барабанил в дверь личных покоев. Преподаватель открыл, и перед его недовольной и заспанной горбоносой физиономией закачалась горящая лампа.
– Какого Мордреда?! – рявкнул ослеплённый учитель. – Кто тут?!
– Ой, извините, сэр, – сконфуженно сказал тот же голос, и лампа опустилась.
Снейп присмотрелся и обнаружил перед собой взволнованного и растрёпанного гриффиндорского старосту, семикурсника Эвергрина.
– Десять баллов с … – по привычке начал слизеринский декан, но прервал сам себя. – Ладно, что стряслось, мистер Эвергрин? Надеюсь, у вас веская причина вламываться ко мне посреди ночи. Действительно веская.
– Сэр, я патрулировал, а там…
– Безмозглое существо, – пробормотал под нос Снейп. – Я давно подозревал, что у Шляпы появился новый критерий для отбора на Гриффиндор… Вы, гриффиндорцы, все поголовно такие … косноязычные, что ли? Объясняй внятно.
Юноша откашлялся, лампа в его руке тряслась, было похоже, что гриффиндорец перепуган.
– Профессор… Когда я шёл по Вашему подземелью, в одном из коридоров я увидел свет. Я решил проверить, чтó там, и в одном кабинете случайно оперся на стену. Стена отошла, там была комната, в которой… Нет, это не рассказать. Идёмте со мной, прошу Вас… и захватите, пожалуйста, палочку.
– Ладно, – буркнул Снейп и захлопнул перед носом Эйнара дверь.
Через минуту он возник снова, полностью одетый и с палочкой наизготовку.
– Ну, показывай дорогу. Интересно, что же такое ты мог найти в подземелье, о чём не знаю я. Но смотри, Эвергрин, если ты побеспокоил меня из-за какого-нибудь пустяка…
– Что Вы, сэр, я не осмелился бы, – пролепетал Эйнар и чуть не бегом помчался вглубь подземелий. Профессор Зельеварения заинтересованно следовал за ним по пятам.
…Войдя в пустой неиспользуемый класс, Снейп действительно обнаружил, что стена приоткрыта, и в щели виднеется тусклый свет. Он отобрал лампу у замершего в явной растерянности юноши и зашёл внутрь. Эвергрин, также с палочкой в руке, скользнул за ним. Профессор оказался в небольшой комнате, по углам в напольных канделябрах мерцали свечи. Комната представлялась необитаемой. У дальней стены стояла ширма, единственный предмет, казавшийся более-менее чистым. Посередине комнаты виднелся каменный стул, ножки которого были намертво вделаны в пол. На пыльных камнях пола отпечатались две цепочки следов: к стулу и обратно. Ничего страшного, опасного или необычного учитель не увидел. Гневно крутнувшись, Снейп готов был отчитать гриффиндорца, который из-за собственной трусости посмел нарушить сон преподавателя, но…
Парень уже безо всякого страха или растерянности в лице привалился спиной к совершенно ровной, без единого следа прохода, стене, нацелил на преподавателя свою палочку и выпалил: «Экспеллиармус! Силенсио!» Палочка Снейпа вылетела из его руки, и Эвергрин без труда её поймал. Двумя простыми заклинаниями подросток обезвредил Северуса Снейпа, который всегда был чрезвычайно опасным противником, даже для более знающих колдунов. Заклятье немоты лишило его возможности произнести беспалочковое заклинание, а невербальная магия не работала без палочки. «Что за дурацкие шутки?!» – возмущённо подумал Снейп, но парень не улыбался. Он очень серьёзно, даже сурово смотрел на учителя, вертя в руке его палочку.
– Садитесь, сэр, – промолвил, наконец, Эвергрин и вежливо указал на единственный в комнате стул. От растерянности учитель повиновался. Парень тут же сколдовал верёвки, привязавшие Снейпа. Затем он деловито прошёл за ширму, и вернулся вскоре в очень странном наряде: светлая рубаха, светлые штаны, заправленные в высокие чёрные сапоги с блестящими вставками, на руках такие же чёрные перчатки до локтей и… длинный белый фартук. Слишком зловещий вид был у юнца, когда он подошёл к беспомощному взрослому волшебнику.
– Вы теряетесь в догадках, профессор? – мягко промолвил Эвергрин. Снейп дёрнул плечом. В матово-чёрных глазах не отражалось ничего. Ни страха, ни злости…
– Я собираюсь Вас убить, – как-то очень буднично заявил парень. – Ничего личного. Более того, я могу даже сказать, что из всех преподавателей Школы я уважаю Вас больше других. Поэтому смерть Ваша будет быстрой. Также Вам оказана честь стать первой жертвой. О, мне кажется, у Вас есть вопросы… Беспалочковой магии не будет? Ладно, я Вам верю, но на всякий случай…
Эвергрин сначала отменил немоту, но наложил тут же уменьшение громкости голоса и дополнительно заклятие, запрещающее использование магии.
– Итак, сэр, можете спрашивать, – парень вёл себя очень спокойно.
– Банальный вопрос, Эвергрин: за что ты собираешься меня убить?
– Ну, я же сказал. Ничего личного. Вы ничего плохого лично мне не сделали. Мне нужна жертва. В принципе неважно, кто бы ей стал. Просто я подумал, что Вы, как самый непопулярный, уж извините, преподаватель, будете идеальным кандидатом.
– Хм, многие ученики действительно будут счастливы, – вымолвил Снейп со своим обычным сарказмом. Эйнар пристально смотрел на учителя, не понимая, почему тот не показывает страх перед лицом смерти.
– Что-то ещё желаете узнать, сэр?
– Ты уже убивал?
Парень вздрогнул:
– Нет. Но я много читал…
Профессор усмехнулся:
– Теоретик, значит… Но насколько я могу судить, ты неплохо подготовился. Ты знаешь, что в первый раз убивать трудно? Не сможешь смотреть мне в лицо – отвернись. Потом будет легче. Ты же не остановишься на мне, верно?
– Да, – Эйнар с удивлением поймал себя на мысли, что растерялся от спокойной уверенности Снейпа. – Сэр, разве Вы не боитесь? – выпалил он неожиданно для самого себя.
Тот пожал плечами, насколько смог это сделать связанным:
