Текст книги "Алые стены в Хогвартсе (СИ)"
Автор книги: Митриллина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
– Эйнар! Ты же был со мной на Турнире! – как по команде, вся толпа воззрилась на Эвергрина. – Ты проходил его даже лучше меня. Давай, ты мне поможешь?
Фред, Джордж и Ли зааплодировали, Невилл, улыбаясь во всё лицо, вскинул большие пальцы вверх… Ну, и как Эвергрин мог отказаться?
…Возвращаясь обратно в Замок, Эйнар задумчиво шагал рядом со своими друзьями, они оживлённо тараторили, хвастались своими покупками из магазина приколов Зонко. Мимо пробегали другие ученики, то и дело толкая его. Парень размышлял, во что он встрял на этот раз, и не повредит ли это его собственным планам, и кивал иногда невпопад. Хорошо, что близнецы всегда не очень-то были озабочены мнением других. Добравшись, наконец, до спальни, Эвергрин снял тёплый плащ… И вдруг нащупал в кармане что-то, чего там раньше не было. Он вытащил сложенную в несколько раз бумажку и развернул её:
«Почти год прошёл, но я не могу забыть, как на Святочном Балу ты танцевал со мной. Я вспоминаю, как твоя рука сжимала мою руку, как твоя другая рука обхватывала мою талию, словно это было её законное место. Ты улыбался мне, а в глазах твоих плясали лукавые искорки. Я так завидовала этой Чжан! Если ты думаешь, что у меня есть другой, то нет, он вовсе не мой парень. Если хочешь, я могу встречаться с тобой. Только чтобы никто в школе не знал. Приходи сегодня вечером в 8 на площадку Астрономической башни». Подписи не было.
Если почти весь прошлый учебный год Эвергрин буквально тонул во внимании со стороны девочек, то после его «провала» на Турнире – ну, а как ещё он мог назвать то, что его едва живого вытащили из лабиринта? – количество его «поклонниц» уверенно устремилось к нулю. Это Эйнар так считал, но на самом деле всё было по-другому. Многим девочкам он по-прежнему нравился, но его упорное нежелание встречаться с кем-либо – особенно непонятное после его «фееричного танцевального марафона» на Святочном Балу – и даже замечать знаки внимания постепенно гасило у них желание пытаться завязать с ним романтические отношения. И вот, оказалось, что не у всех… «Кто бы это мог написать?» – думал он, но точно мог бы сказать только, что это не Чжо Чжан. А кто?.. Мерлин с Морганой, да тех девушек на балу, с кем он танцевал, он и не помнил всех, проще было перечислить, с кем он НЕ танцевал! «Ну, чего ломать голову, схожу да посмотрю, на кого же это я такое впечатление произвёл… незабываемое. Только бы Фред с Джорджем не узнали, засмеют ведь…» – решил он.
К назначенному времени Эвергрин пришёл, осторожничая, как никогда прежде, в Астрономическую башню. Выглянул на площадку и никого не увидел. Стоять на пронизывающем ветру не хотелось, и он присел на лестнице.
– Привет, – послышался робкий голос.
Парень вскочил. Не то, чтобы он ждал какую-то определённую девушку, но менее всего он мог бы предполагать, что придёт… эта.
– П-привет, – всё-таки выдавил из себя оторопевший Эйнар.
– Наверное, ты ждал не меня…
– Ну, я действительно не думал, что это ты мне написала. Как тебе удалось подложить записку?
Она застенчиво улыбнулась:
– Ты так задумался… Я просто прошла мимо и задела тебя, якобы нечаянно.
– Хм, вот мне урок, – Эвергрин тоже улыбнулся, – нельзя так уходить в себя. А то пропустишь что-нибудь интересное.
– …Поднимемся наверх?
– Там ветер. Ты замёрзнешь.
– А тут… Вдруг кто заметит…
– Нет, вряд ли. Это подходящее место, тут не бывает никого, тем более вечером. К тому же, старостам можно ходить почти везде.
– Ах, да. Но вдруг кто-нибудь подслушает?
– Ну, и что? Мы, вроде бы, ничего секретного не обсуждаем. Ты кого-то боишься?
Девушка помотала головой.
– Ладно. Хочешь, я поставлю у двери в коридор своего Заступника?
– Да! – обрадовалась она. – Мне так понравился твой Заступник! Он такой красивый…
Эйнар довольно улыбнулся, вызвал своего медведя и отправил его вниз сторожить. Потом снова уселся на ступеньку. Кивнул на место рядом, лестница была достаточно широкая. Девушка примостилась на другом краю ступеньки.
– Ты ведь просто из любопытства пришёл, да? – опять смущённо сказала она.
Парень пожал плечами:
– Вообще-то, да. Ты же не подписалась. Конечно, мне стало интересно, кто же всё ещё помнит, – он усмехнулся, – как я… э-ээ… отплясывал.
– Да ладно, многие девочки помнят. С кем ты танцевал.
– Многие?
– Конечно, – она энергично кивнула. – Ты был такой… милый… А те, с кем не танцевал – до сих пор злятся и завидуют.
– Да?!
– Ага. Слушай, так что ты скажешь?.. Ну, про то, что я написала… – и она вдруг выпалила, повернувшись к нему, но глядя мимо, куда-то в стену: – Ты будешь со мной встречаться?
Эйнар воззрился на неё. На тускло освещённой лестничной площадке её было плохо видно, хоть она и сидела так, что можно было дотянуться рукой. Тёмно-русые прямые волосы до плеч, круглое лицо, пухлые щёки, вздёрнутый носик, широко распахнутые серо-зелёные глаза, в которых сейчас отражалось пламя факела – Пэнси Паркинсон, которую весь Хогвартс считал девушкой Малфоя.
…Пока он подбирал слова, она не выдержала и вскочила, прижав к лицу ладони:
– Ладно! Не говори ничего! Завтра. Приходи сюда. Если согласен. Если не придёшь – значит, нет. И только попробуй кому-нибудь рассказать!..
Дробно стуча каблучками, Паркинсон унеслась вниз по лестнице. Эйнару показалось, что он услышал, как она всхлипывает на бегу. «Вот так слизеринка… – подумал Эвергрин. – Все её уже с Малфоем поженили, а она – вон что… – и всё-таки не смог не восхититься: – Но как же она набралась смелости первой к парню подойти?! Либо её допекло… это её чувство, либо… – и он нахмурился: – Либо тут какие-то происки».
Весь следующий день он просидел в углу гостиной, не замечая подначиваний близнецов. И даже – вот чудеса-то! – не открывал никакую книгу. Думал, идти или нет. Думал, хочет ли встречаться с Паркинсон или нет. Хоть гриффиндорцы её часто обзывали коровой и сравнивали с мопсом, ничего такого уж отвратительного в её внешности не было. Да и странно было бы, если претенциозный Малфой позволил бы всем четыре года считать его девушкой уродину. Даже если на самом деле она и не была его девушкой. Наконец, Эйнар всё-таки решил пойти. Несмотря на то, что он всё ещё не определил, нравится ли ему Пэнси, других претенденток на свою персону он не видел, а любопытно всё-таки было, каково это, встречаться с девушкой. Да и перспектива насолить Малфою тоже была интересной. Но чтобы не попасться, если его будет ждать какая-нибудь малфоевская каверза, Эвергрин решил пойти в плаще-невидимке и, разумеется, с волшебной палочкой на поясе.
Добравшись до Астрономической башни, Эйнар скрылся под плащом и стал тихонько красться по ступенькам. Перед последним пролётом, ведущим на площадку, он замер: наверху шёл жаркий спор.
– …Ну, не дури, Паркинсон! Иди сейчас же назад!
– Ты всё ещё не понимаешь, Малфой?! Мне надоело! Вся Школа считает меня твоей девушкой!
– И что, это так плохо? Раньше, вроде бы, тебя всё устраивало.
– Вот именно, раньше устраивало, а сейчас – НЕТ! Я остаюсь, а ты – уходи. И побыстрее. А то…
– А то – что? Придёт твой новый парень? Дура! Никто не придёт. Ну, сама подумай, кому ты нужна? Если ты и значишь что-то в Хогвартсе, так только потому, что ты со мной. Поэтому ты не смеешь меня бросать. Это Я РЕШАЮ, когда тебя бросить!
– …Ты всегда так ко мне относился, ты считал меня своей вещью… Я же любила тебя!
– А ты и есть моя вещь, крошка. И попробовала бы ты меня не любить! А кстати, о любви. Если вдруг случится такое чудо, и твой новый парень всё-таки явится, в чём я лично сомневаюсь, но – вдруг. Так вот, скажи-ка мне, куколка, надолго ли он останется, если я ему расскажу, как весело мы с тобой проводили время? Расскажу ему, какая ты… милая и послушная?
– Нет… Ты не расскажешь!
– Ещё как расскажу. Со всеми подробностями. Да ещё и нафантазирую слегка. Ох и посмеёмся же мы с ним над тобой! Так что, давай, перестань упрямиться и пошли назад, – тут Малфой бросил грубить и заговорил очень мягко: – Ну, хватит, малышка, ну, показала характер, и достаточно. Я всё понял, я тебе мало внимания уделяю. Прости-прости-прости. Завтра же у тебя будет тот кулончик, который тебе так понравился… Идём отсюда. Пэнни, маленькая, ну, ты же любишь своего Дидѝ…
Эйнар слышал, как всхлипывает девушка. Он нахмурился и ещё сильнее вслушивался, ожидая, чем всё закончится. Пошлёт ли она его куда подальше или всё-таки простит «своего Диди» (тут он фыркнул, зажав себе рот: «Диди! Это надо запомнить!») ради кулончика? И тут Пэнси перестала всхлипывать и закричала:
– УБЕРИ РУКИ, МАЛФОЙ! Я ненавижу тебя! Я терпела все эти годы только потому, что любила! А ты принимал всё как должное! ВСЁ! Кончено! Моя любовь к тебе умерла! И это ТЫ её убил! А у меня БУДЕТ другой парень, и в сто раз лучше тебя! И умнее, и красивее, и сильнее магически! И он не поверит ни единому твоему слову про меня, потому что знает твою подлую натуру! Хотя, покажи мне кого-нибудь в Хогвартсе, кто не знает, какой ты мерзавец! Даже Крэбб с Гойлом, и то знают!
– Ну, что ж… – холодно заговорил Драко. – Значит, ты не оставляешь мне выбора. Я хотел по-хорошему… Говоришь, твой новый парень не поверит моим словам? Может быть, может быть. Но он точно поверит… ЭТОМУ.
Пэнси сдавленно вскрикнула, а Малфой продолжил:
– Будь он даже тупейший тупица с Гриффиндора, или даже с Пуффендуя, но прочитав это, он убедится, что ты просто-напросто сумасшедшая истеричка, Паркинсон.
– Как ты посмел рыться в моих вещах?!
– Ха, а что такого, крошка? Мы же парочка влюблённых голубков, у нас нет тайн друг от друга!
– Отдай сейчас же!
– Иди-ка сюда и возьми! – продолжал Драко издевательски. – То, что у меня в руках… И я сейчас не только про эту жалкую бумажку… НИКОГДА не уходит от меня по своей воле. Только когда я сам захочу от этого избавиться. Вот, например, так…
– Не смей!
Эйнар наконец решил вмешаться и стал снимать плащ, но, как назло, пуговицы застревали в петлях. И тут… Сверху, с площадки самой высокой башни Хогвартса, послышались звуки борьбы.
– …Ой, я уронил её! Представляешь, кто-то найдёт завтра твою записку самоубийцы! Вот весело-то будет! Смотри, смотри, как она красиво летит!
– Нет! Нет!
– Хочешь вслед за ней? Да пожалуйста!
…Эвергрин всё-таки сорвал плащ и не взбежал, а словно взлетел по ступеням, выскочил на площадку – и услышал громкий вскрик. Этот крик он будет помнить всю жизнь. Не успел он добежать до края, как из темноты у подножия башни послышался глухой стук. Больше ни единого звука не доносилось, только шелестели на ветру мантии двух оставшихся на площадке парней. Эйнар с побелевшим лицом сжал волшебную палочку и медленно повернулся к такому же мертвенно-бледному Драко, который застыл, обеими руками вцепившись в ворот собственной мантии.
– Н-ну, и как ты это сможешь объяснить, Малфой? – собственный голос показался Эйнару каким-то потусторонним.
– Т-ты… Ты что тут делаешь, Эвергрин?
– Я задал вопрос. Отвечай.
– О-она сама… Я хотел остановить… Вот записка…
– Дай сюда! – Эвергрин шагнул к нему, вырвал клочок из трясущейся руки, сунул его в карман и едва не проткнул остриём палочки горло слизеринца, вынуждая того вскинуть голову. – И палочку сюда.
Драко дёрнулся, но, похоже, вид у Эйнара был такой, что Малфой счёл за лучшее повиноваться и отдал свою палочку.
– …Значит, она сама?
– Д-да. Уже несколько дней она была какая-то странная. Я не понял! Я мог бы её спасти! Надо было просто поговорить! Я… Это моя вина!
Эвергрин скрипнул зубами:
– А вот теперь верно. Это ты виноват. Ты её убил.
– Я не убивал!
– Не старайся, я стоял внизу и всё слышал.
– З-значит, это т-ты?.. Это с тобой?..
– Со мной, да. Я пришёл. И услышал много интересного. Значит, ты не смог ей простить, что она тебя бросила. И предпочёл убить.
– Ч-то ты собираешься со мной делать?
– Хм, а что делают с убийцами, Малфой?
– Слушай, Эвергрин, ты же умный парень…
– Да ладно?! Я же тупейший из тупых гриффиндорцев!
– …Ладно, из-вини. Я ж не знал, что это ты… Давай договоримся…
– О чём же?
– Пэнси и вправду была не в себе последнее время…
– …Из-за тебя, кстати. Диди.
Драко отшатнулся от этого короткого слова, словно Эйнар дал ему пощёчину.
– Н-ну, пусть даже так… Ну, давай ты подтвердишь, что она сама, а? И записка же есть… Мой отец, он очень влиятельный колдун, он может замолвить за тебя словечко кому надо… Получишь хорошую работу. Денег опять же можем подкинуть. Всё, что тебе нужно.
– Всё, что мне нужно, говоришь? – от гнева голос Эйнара зазвучал как шипение змеи. – А вот тут ты промахнулся. Ты не дашь то, что мне нужно. Вернее, я сам не возьму. Видишь ли, оказывается, в Хогвартсе полно секретных ходов и тайных комнат. И одну такую комнатку я украшаю по своему вкусу. Сказать, чем? Кровью. Да не трясись, Малфой, ТВОЯ «чистая» кровь слишком гнилая, чтобы удостоиться такой чести. Но убить я тебя всё-таки убью. Уж в этом я себе не откажу.
– Н-нет, – выдохнул Драко.
– Нет? Почему бы это? Ах, да, ты же у нас хозяин жизни! Ну, что ж, тогда у тебя есть шанс избежать смерти от моей руки.
– Как?
– Очень просто. Ты по-хозяйски лишишь жизни сам себя.
– Нет!
– Ты ведь считаешь себя умнее всех, да? Вот и подумай. Выбор-то у тебя невелик. Либо Азкабан, либо прыгаешь с башни сам, либо я тебе помогаю. Лично мне нравится третий вариант. И если завтра там, внизу, найдут два трупа, то мне придётся отвечать на массу вопросов. У меня тоже будет выбор. Либо я скажу, что ты столкнул Паркинсон, я пытался тебя задержать, ты хотел убить меня тоже, но мы боролись, и ты случайно упал. Или же я рассказываю, как ты героически пытался спасти бедную подругу, но не удержался… А ещё есть романтическая версия: ты предпочёл смерть существованию без возлюбленной, когда не сумел её спасти. Ну, какой вариант моей речи тебе нравится больше? Никакой? Значит, всё-таки предпочитаешь, чтобы тебя заточили в Азкабан за убийство ни в чём не повинной девушки? Чистокровной волшебницы. Влюблённой в тебя по уши. Азкабан с дементорами – тебе, а твоим родителям – позор несмываемый.
– Тебе не поверят! И, кстати, есть записка Паркинсон, что она сама себя…
– Так я сейчас махну палочкой – и нет никакой записки. А что касается «не поверят». Я староста, в Турнире в прошлом году участвовал, моя честность известна всем, а с тобой никогда не ссорился – зачем бы мне возводить на тебя напраслину? И, кстати, как думаешь, сколько времени мне потребуется убедить пару-тройку других старост подтвердить мои слова? Так, на всякий случай. …Ну, что, Малфой? Прыгнешь сам, или тебе помочь?
– Как я могу быть уверен, что ты не обвинишь меня в убийстве, если я… спрыгну?
– Никак, – широко улыбнулся Эйнар. – Но я же сказал, моя честность известна всем. Тебе, конечно, сложно это понять. Ты же врёшь как дышишь… Но если ты сейчас прыгнешь сам – я спущусь вниз и положу записку Пэнси ей в карман. Я обещаю. И никто не узнает, что ты – убийца. А если не прыгнешь… Все узнают, что ты сделал. Я бы прыгнул, будь я на твоём месте.
Эвергрин отвёл палочку от горла Малфоя. Тот, безвольно уронив руки, медленно шагал к краю площадки. Гриффиндорец следовал за ним, нацелив палочку меж лопаток. «Твоим родителям – позор несмываемый», – слова гудели в голове Драко как колокол. Стоя на краю, он занёс ногу над пустотой… И в последний миг всё-таки ощутил лёгкий толчок сзади: Эйнар не смог себе отказать в причастности к его смерти.
… Ну, а дальше Эвергрин сделал так, как и обещал. Он спустился и положил записку в карман мантии Пэнси. Потом убрал с её лба прядку волос и что-то прошептал. Затем он подошёл к Драко… и обнаружил, что тот ещё жив! Невероятно, но слабенького толчка оказалось достаточно, чтобы Малфой упал не на камни площадки, а на зелёную изгородь. Впоследствии Эйнар и сам не мог понять, почему ему удалось сдержаться и не добить Малфоя…
Как и положено старосте, Эвергрин сразу же заявил о трагедии, свидетелем которой он «только что стал»… Утром, пока Нарцисса Малфой заламывала руки над сыном в больничном крыле, Эйнара допрашивал сам Дамблдор, в присутствии декана МакГонаголл и, конечно же, Люциуса Малфоя. У отца Драко даже пришлось сначала отобрать трость, чтобы он не убил парня на месте. Допрос шёл долго. Но староста Эвергрин, бледный и безучастный (как сказала мадам Помфри, от шока), тихо и бесцветно повторял одно и то же: «Услышал громкие голоса на площадке Астрономической башни. Пошёл посмотреть, не нужна ли помощь. Паркинсон была на краю, собиралась прыгнуть. Малфой её удерживал и отговаривал. Бросился к ним. Хотел спасти, но не успел. Оба полетели вниз. Спустился к ним. Паркинсон мертва, Малфой едва жив. Позвал на помощь. Всё».
Дамблдор, МакГонаголл и Малфой-старший привели Эйнара в лечебницу. Мадам Помфри влила в него какое-то успокоительное зелье. Едва он распластался на больничной койке, как миссис Малфой вскрикнула и рухнула в обморок: Драко умер, так и не придя в сознание. Все бросились к ним, и никто не увидел, что Эвергрин улыбнулся.
====== Не вовремя и не к месту ======
Несколько дней мадам Помфри буквально не отходила от Эвергрина, пинту за пинтой вливая в него всяческие снадобья, одно тошнотворнее другого. Парень с видом страдальца глотал эту гадость и думал, что в этом и состоит секрет целительского таланта заведующей хогвартской лечебницей: настолько мерзкие лекарства, что организм пациента исцелял себя сам, только чтобы побыстрее удрать из такого «окружения заботой». Конечно же, это он просто сердился, ведь именно мадам Помфри буквально вытащила его с того света в прошлом году. Но сейчас у него ничего не болело, он считал, что полностью в порядке – так зачем же над ним так издеваться…
– Ну, как мы сегодня себя чувствуем, а?
Рано утром мадам Помфри с неизменной улыбкой появилась возле койки Эвергрина. Других пациентов в больничном крыле не было, поэтому забота парню доставалась полной мерой.
– Я себя чувствую хорошо, мэм, спасибо Вам, – отрапортовал он.
– Хорошо, хорошо… Вот, выпей это… – она протянула очередное пойло, Эйнар скривился. – Надо, надо. Выпьешь – будет тебе награда.
Юноша через силу проглотил зелёную жидкость. Наверное, он успел привыкнуть, раз она не показалась такой уж гадкой.
– Я смогу уйти?!
– К тебе гости. Сначала поговоришь с профессором Дамблдором, а потом… твои друзья отведут тебя на завтрак. Я дам тебе ещё одну порцию, выпьешь её после еды.
– Спасибо, мэм!
– Ладно, ладно, Эйнар. Только, пожалуйста, постарайся не попадать больше сюда. Не то, чтобы я тебе не рада, но чаще тебя здесь гостил только, пожалуй, Гарри Поттер, а это совсем не то, в чём следует брать с него пример, – усмехнулась целительница, впустила в палату ректора и ушла в свой кабинет.
Дамблдор прошествовал через палату и, добродушно улыбаясь, уселся на стул рядом с кроватью юноши. Эвергрин заворочался с явным намерением встать или хотя бы сесть из уважения к ректору. Седобородый старец помахал ладонью:
– Лежи, лежи…
– Сэр, я ведь здоров…
– А никто и не считает, что ты болен. Ты здесь потому, что испытал сильнейшее душевное потрясение, которое не каждый взрослый выдержит. Я просто хочу у тебя кое-что спросить, Эйнар.
– Да, профессор…
– Скажи-ка мне, как тебе удалось семь лет дружить с Фредериком и Джорджем Неподражаемыми-Уизли, но получить так мало взысканий и ни одного наказания?
– …Сэр?
Дамблдор внимательно изучал удивление на лице парня. Потом усмехнулся и сказал:
– Ладно, считай, что я пошутил. На самом деле, я хочу знать, ты ничего не умолчал из того, что произошло в Астрономической башне?
– Профессор Дамблдор, я рассказал всё. Вы в чём-то меня подозреваете?
– Нет, нет, чтó ты… – ректор всплеснул руками. – Мне просто показалось, что ты кое-чего не рассказал. Я даже могу полагать, почему. Записка в кармане мисс Паркинсон объяснила кое-что, но ты не стал говорить всего, что видел, в присутствии мистера Малфоя-старшего. Опасаясь его реакции, и это понятно. Но сейчас ведь здесь никого нет, кроме нас. Рассказывай, Эйнар. Никто не узнает. Я ничего не скажу мистеру и миссис Малфой. Как на самом деле умер Драко?
– П-почему Вы уверены, что я что-то ещё видел?
Эйнар судорожно соображал, чтó сказать… Главное, чтобы лицо его не выдало…
– Ох, ну, это же понятно… Если бы он и мисс Паркинсон упали вместе, как ты сказал, то они и на земле лежали бы близко. Но мистера Малфоя нашли гораздо дальше. И его не могло отнести ветром, сильный ветер был наверху, а не внизу. Так что, ты НЕ МОГ… не видеть чего-то ещё.
– Сэр… Это вышло случайно.
– Я понимаю, мой мальчик, – профессор кивнул, пряча довольную улыбку в усы. – Упаси меня Мерлин тебя в чём-то обвинять.
– Драко действительно хотел удержать Пэнси. Но она упала. Он тоже падал, он шатался на самом краю, я едва успел схватить его за мантию, но не удержал, ткань оказалась скользкая… Я не смог… Это был несчастный случай.
– Ну, что ж. Я примерно так и думал, – промолвил ректор, вставая. – Вот что, мистер Эвергрин. Просить тебя забыть о произошедшем я, конечно, не буду, это невозможно. Это трагедия, но надо двигаться дальше. Ты – смелый и умный юноша. И честный. Эти качества тебе ещё не раз пригодятся, и в Хогвартсе, и за его пределами. Хотел бы только пожелать, не переоценивай себя.
Дамблдор пошёл к двери, а Эвергрин смотрел ему вслед: «Уф, похоже, выкрутился… На этот раз. Да уж, мне придётся крепко запомнить Ваше пожелание, профессор… Я-то думал, наш ректор-небожитель не смотрит, что творится у него под ногами, и опасаться мне надо было только Снейпа. Ан нет… Ладно, учту на будущее… Что импровизация – не всегда хорошо». Он обессиленно откинулся на подушку, но тут в палату ворвались все его друзья чуть не полным составом – Ли, Джордж, Фред, Рон и Невилл – и ему пришлось им улыбаться.
– Подъём, Йенссон! – заорал Фред. – Хватит валяться и строить из себя страдальца! Переодевайся и пошли на завтрак.
Радостные физиономии друзей подействовали лучше всяких лекарств, Эйнар вскочил с кровати и обнял каждого приятеля, улыбаясь уже совершенно искренне.
…Конечно, полностью скрыть смерть двух школьников, как будто ничего не произошло, было невозможно, поэтому ректор объявил, что это был трагический несчастный случай. Потом ему опять пришлось лететь в Министерство магии давать объяснения. Неизвестно, поверили ему там, или нет, но в Хогвартсе поверили только, пожалуй, младшие курсы. И уж конечно, не поверили старшекурсники Гриффиндора и Слизерина. Мало кого заботила смерть Паркинсон, в отличие от гибели Малфоя. Эйнару пришлось, не дожидаясь, пока его замучают расспросами, заявить во всеуслышание в гостиной, что это и вправду был несчастный случай. Он заставил себя это сказать. С одной стороны, он обещал Драко, что не скажет про убийство. Как бы там ни было, но он действительно всегда держал слово. Но с другой – он просто не хотел, не мог допустить, чтобы Пэнси считали самоубийцей. Учителя – пусть думают, что хотят, но ученики…
И гриффиндорцам пришлось этим удовлетвориться. Но всё-таки он однажды услышал, как Невилл заговорил об этом с Гарри, который играл в шахматы с Роном. При этом он знал, что Эйнар сидит в кресле неподалёку:
– Как думаешь, Гарри, а Малфой правда нечаянно с башни сверзился?
– Ой, да какая разница! – махнул рукой Поттер, не поднимая взгляд от шахматной доски. – Нечаянно или чаянно… Знаю, что нехорошо так думать, но без него, Хембридж и Снейпа мне как-то легче дышать стало в Хогвартсе. А тебе разве нет, Невилл?
– Конечно, да! – встрял Рон. – Даже мне легче стало, а меня они меньше вас доставали. Ходи, Гарри…
«Вот, неймётся тебе, Лонгботтом…» – раздосадованно подумал Эвергрин.
…В назначенный для первого занятия по «самозащите» день ученики очень удивились, оказавшись в комнате, где их собрал Гарри. В стене коридора седьмого этажа, напротив картины с изображением Барнабаса Безбашенного, который учил троллей балету, теперь появилась отполированная до глянцевого блеска дверь с медной ручкой, а внутри… На стенах висели длинные книжные полки с книгами по теме, а вместо парт и стульев на полу лежали большие разноцветные подушки. В дальнем конце комнаты располагались полки с разнообразными полезными для защиты и обнаружения врагов приборами. Здесь было решительно всё, что могло потребоваться для занятий. Эйнар полагал, что они будут заниматься в классе Защиты от Тёмных сил, но тут на самом деле было гораздо лучше.
– Ну, вот, здравствуйте, э-ээ, все, – начал Гарри, когда все собрались и расселись по подушкам. Он явно волновался и старался не смотреть ни на Чжо, которая примостилась чуть не на коленях у Седрика, ни на Джинни, которая расположилась прямо перед ним в плотном кольце своих «обожателей», из которых главным (на данный момент), похоже, был когтевранец Майкл Корнер. Гермионе пришлось незаметно ткнуть Поттера в спину, чтобы он вспомнил, как разговаривают.
– Вот, нам удалось найти подходящее место. Теперь надо решить, с чего нам начать…
– …Предлагаю начать с выбора ведущего занятий, – встряла Гермиона.
– Разве не ясно, что это Гарри? – изумился Рон.
– Нет-нет, стойте, – вскинулся Поттер, и нашёл взглядом Эвергрина: – Эйнар, чего ты там спрятался? Выходи. Ты же согласился тоже учить.
– Будем голосовать? – деловито спросила Грэнджер. – Итак, поднимите руки, кто за то…
– Зачем? – внезапно сказал Невилл. – Пусть оба ведут…
Все зааплодировали, Лонгботтом покраснел, ведущие переглянулись.
– Ладно, – вымолвил Эйнар, – оба так оба. Ну, начинаем, что ли? Гарри, как думаешь, какое заклинание будет самым полезным?
– А ты напади на Поттера, – задорно вскрикнул Закариас Смит, который в первую встречу показал себя самым скептичным. Все рассмеялись.
– Да, да! Ведущие, ну-ка, подуэльтесь! Кто из вас круче? – это, конечно, кто-то из близнецов Уизли подхватил мысль. – Мастер-класс от Чемпионов Хогвартса!
Гарри быстро глянул на Эйнара, тот нахмурился:
– Думаете, вы тут собрались, чтобы повеселиться? Лично я вам не клоун, поэтому если кто-то пришёл развлекаться, то дверь вон там.
– Да ладно, чего ты… – сконфузился тот же голос.
– Вообще-то, рациональная мысль в этом есть, Эвергрин, – это сказал МакМиллан из Пуффендуя.
– Да? И какая?
– Какое заклинание первым выпаливает волшебник, когда видит угрозу нападения.
«Не поддавайся искушению. Держись. Нельзя показывать, что я сильнее их, – твердил себе мысленно Эйнар. – Пусть Поттер блистает, заодно и проверю, на что он способен. А меня пусть недооценивают».
– Ладно, – словно нехотя произнёс он вслух, – Гарри, отойди-ка…
Тот повиновался и вытащил волшебную палочку. Эйнар неспешно развернулся к нему, выставив палочку. «Экспеллиармус!» – выкрикнул Поттер, даже не задумываясь. Палочка вырвалась из руки Эйнара. «Неплохо», – подумал Эвергрин, подбирая её.
– Ну, вот вам и первое заклинание, – сказал он. – Видели, что случилось? Обезоружили противника – и это уже половина победы. Гарри, поясни подробнее.
Поттер объяснил, что именно это заклинание выручало его не раз, а когда он прошлым летом после Турнира оказался один на один с Воландемортом, оно спасло ему жизнь. Впечатлённые ученики разбились на пары и стали тренироваться в отнимающем заклинании. У кого-то получалось лучше, у кого-то хуже, но все работали с энтузиазмом, даже скептик Смит. Особенно старался Лонгботтом. За час все собравшиеся хотя бы по одному разу удачно отняли палочку у напарника. Часы над дверью пробили девять, и тренировку пришлось прекратить.
…На следующий день Эйнар очень задержался после последнего урока Зельеварения, у него возникли некоторые вопросы к профессору Слагхорну. На ужин он поэтому опоздал и оставался за столом, когда почти все ушли. Выйдя из Большого Зала, парень уже шагнул на лестницу, как вдруг его окликнули.
– Эй, ты, Эвергрин! Иди сюда, на пару слов.
Он неторопливо оглянулся. Около входа в слизеринские подземелья стояли приятели Малфоя, Винсент Крэбб и Грегори Гойл. Эйнар не стал к ним подходить, но ждал, когда подойдут они сами.
– Чего изволите, джентльмены? – спокойно осведомился он у слизеринцев. Стоя ступенькой выше, он смотрел на них чуть свысока.
– Ты должен нам сказать, что на самом деле случилось с Драко, – сказал Крэбб. На нём, казалось, печать отсутствия интеллекта была чуть менее явной. Гойл же просто поддёрнул рукава мантии, демонстрируя кувалды кулаков.
– Ах, даже «должен»? – теперь Эвергрин переводил взгляд с одного на другого с каким-то интересом.
– Ладно, – Крэбб нахмурился, – не должен. Но мы хотим знать.
– А чем вас не устраивает то, что сказал Дамблдор?
– Драко не мог погибнуть так глупо.
Эйнар молчал, всё ещё разглядывая обоих парней.
– Что ж, – промолвил он, – наверное, вы имеете право знать. Всё-таки вы были его… друзьями. Но только…
– Что?
Оказалось, Гойл тоже умеет разговаривать.
– Я, конечно, могу вам рассказать… И даже показать кое-что… Но только – не испугаетесь ли вы?
– Э! Ты думаешь, мы трусы? – Грегори шагнул к нему, Винсент придержал приятеля за рукав мантии: – Грег, погоди. Чего нам пугаться, Эвергрин? Тебя?
– Нет. Кое-чего… в Запретном Лесу.
– В лесу? При чём тут лес? – спросил Крэбб, а Гойл добавил заученно: – К Запретному Лесу нельзя подходить даже днём.
– Ну, я так и думал, что вы испугаетесь, – усмехнулся Эйнар и демонстративно повернулся к ним спиной.
– Эй, стой! Мы ничего не боимся, ни в Замке, ни в Лесу, да, Грег? Но Драко погиб на башне, а не в лесу.
– Это ты МНЕ будешь рассказывать? – гриффиндорец вновь повернулся и улыбнулся откровенно издевательски. – Раз вы всё знаете сами, зачем вам мои слова?
– Ладно, – Крэбб опять нахмурился, – пошли в лес. Покажешь, что хотел.
– Палочки наизготовку – и вперёд, джентльмены.
Слизеринцы вытащили волшебные палочки и вышли из замка. Эвергрин тут же быстро осмотрелся, надел плащ, достал свою палочку и выскользнул за дверь вслед за ними. Став невидимым, он шагал позади и подгонял их словами, чтобы те не оглянулись. Ещё было не очень поздно, хоть и стемнело, поэтому Эйнар опасался, что кто-нибудь из окон случайно увидит, что из замка вышли трое. Оказавшись за деревьями, он едва успел снять перчатки, как слизеринцы обернулись и уставились на него:
– Ну? И куда теперь?
– Вон туда, – показал он на приметное поваленное дерево. Там он сжигал одежду Хембридж.
Все трое зашли в лес поглубже. «Силенсио! Инкарцеро!» – полетели заклинания в спину Крэббу. «Петрификус Тоталус!» – а это досталось Гойлу. Оба слизеринца повалились наземь.
– А вот теперь слушайте, тупые тролли, то, что вы хотели узнать.
Эйнар стоял около них, сжимая свою палочку, и переводил суровый взгляд с одного на другого. Гойл валялся обездвиженный, Крэбб бился в путах, беззвучно рыча.
– Итак. Ваш повелитель, Драко Малфой, был бессердечным и наглым существом, я его даже человеком назвать не могу. Хотя, наверняка, я ничего нового вам не сказал. Но мало этого. Он стал убийцей. Это он убил Пэнси Паркинсон. На моих глазах. Ну, а потом я убедил его спрыгнуть вслед за ней. Я умею быть очень убедительным. Я обещал, что никто не узнает, что он убийца. Но я не нарушаю своё слово, потому что, хоть вы теперь и знаете правду, вы тоже сейчас умрёте.
