Текст книги "Осколки падающих звезд (СИ)"

Автор книги: MissMercy97

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Грейнджер! – голос Драко прорезал звенящую тишину, которую нарушало лишь чьё-то хриплое дыхание, и кому оно принадлежало ему так и не удалось разобрать.

Тело Грейнджер лежало на полу в луже вязкой крови, и происходящее казалось Драко страшным сном. Ввиду затуманенного рассудка, он быстро подлетел к ней и рывком дёрнул за плечи, попутно плюхнувшись в багровую лужу.

Он не понимал, что происходит. Кровь. Ей нужна была кровь.

– Акцио крововосполяющее зелье.

В его руках оказался небольшой пузырёк с зельем, которое он моментально откупорил зубами и прижал к бледным губам Грейнджер.

– Давай! – промямлил Драко, смыкая её челюсти, не позволяя зелью вытечь обратно.

Наступила следующая стадия – паника. Голова Грейнджер выскользнула из его дрожащих рук и оказалась вновь прижата к матрасу. Драко осмотрел свои окровавленные руки, подавляя рвотный рефлекс.

Он лихорадочно принялся искать свою палочку, укатившуюся куда-то в сторону, когда Драко отбросил древко, чтобы беспрепятственно влить зелье ей в горло. Спустя мгновение Драко крепко сжимал палочку пальцами, пытаясь унять подступающую к рукам дрожь.

Грейнджер начала кашлять и принялась дёргано озираться по сторонам. Она была напугана и потеряна, словно не понимала, где оказалась и что происходит вокруг.

Драко, не произнося ни слова, взмахнул палочкой и наколдовал диагностические чары.

У неё были разорваны ахиллово сухожилие и короткая малоберцовая мышца, а также раздроблен передний край большеберцовой кости. Джинсы напрочь пропитались кровью, которая, наконец, остановилась и больше не заливала ковер.

– Малф… – Грейнджер подала признак, что пришла в сознание.

– Молчи… пока что просто молчи, – Драко протрезвел. Резко. Будто проснулся после долгого сна. Скорее даже ночного кошмара.

Ещё один взмах палочкой, и звук рвущейся ткани заставил Грейнджер вздрогнуть.

– Не дёргайся, – Драко не смотрел на неё, лишь внимательно изучал ногу. – Экскуро, – наконец, очистив ногу от свежей крови, он смог увидеть все детали. Нога распухла, что свидетельствовало о том, что кость действительно была повреждена. Багровый оттенок, который приняла кожа её голени, смешался с кровоподтеками из-за глубокой рваной раны. Это было похоже на укус… оборотня?

Драко мельком посмотрел на лицо Грейнджер в надежде найти ответ, но она лишь отвернулась и, сжав кулаки, смотрела в сторону.

– В сумке… в сумке есть костерост? – протараторил Драко и, получив положительный молчаливый кивок головой, произнёс «Акцио костерост», выудив маленький флакончик и отложив его в сторону. – Сейчас будет больно, – предупредил он, и вдруг её ладонь крепко сжала его свободную руку. Грейнджер продолжала пялиться вбок, а Драко всё ещё часто моргал, пытаясь избавиться от двоения в глазах – остаточного явления после выпитого алкоголя. – Брахиам Эмендо.

Грейнджер впилась ногтями в тыльную сторону его ладони и взвизгнула, тут же прикусив нижнюю губу и крепко зажмурив глаза.

– Сейчас я наложу шину, а ты выпьешь костерост, поняла? – она продолжала жмуриться, не отвечая. – Грейнджер, поняла?

Она вновь молча кивнула. Её нога больше не казалась такой распухшей, но рваные раны всё ещё выглядели пугающе отвратительно.

– Ферула, – Драко коснулся палочкой её голени, и моментально бинты обтянули её ногу, прижав к гипсовому лотку. Всхлип сорвался с губ Грейнджер, когда она ещё крепче сжала руку Драко. Он опустил палочку и, взяв с пола пузырёк с костеростом, аккуратно, двумя пальцами коснулся подбородка Грейнджер и развернул к себе её лицо. – Это надо выпить сейчас.

Она послушно открыла рот, пока Драко убирал плотно прилегающую крышку и следом прижал к её губам лекарство. Грейнджер поморщилась, когда зелье стекало по горлу, и, сглотнув, громко выдохнула.

– Какого рода эти раны? – спросил Драко, отводя глаза от её скорчившегося лица.

– Меня укусили, – пролепетала она слабым голосом, прокашлявшись от горького лекарства.

– Это я понял. Кто?

– Собака, – ответила Грейнджер и, перехватив вопросительный взгляд Драко, добавила: – Анимаг. Это был анимаг в обличии собаки.

– Чёрт, Грейнджер! – выплюнул он, вновь подбирая палочку.

Её глаза на мгновение вспыхнули и моментально погасли, стоило слезам появиться в уголках. Драко давно понял, что ненавидит эти солёные капли. Особенно, когда перед ним была Грейнджер. Это разбивало к чертям все его представления о Золотой Девочке – победительнице в Войне над Тёмным Лордом.

Драко знал, что добрая половина девочек использует слёзы как рычаг давления. Мерзкий и запрещённый прием, который он научился блокировать ещё давно. Но не с ней. Её глаза лишь однажды были на мокром месте из-за него, когда он впервые назвал её грязнокровкой. И это стало последним разом, когда Драко видел её проявление слабости. До их путешествия во времени.

– Я не помню… не помню, какое излечивающее заклинание… – сказала она, судорожно глотая воздух ртом, пытаясь подавить подступившую панику.

– Вулнера Санентур, – без колебаний, Драко провёл палочкой вдоль её ран, которые принялись затягиваться. – Вулнера Санентур, – повторил он, ведя выше и наблюдая, как кожа срастается, оставляя небольшие шрамы.

– Спасибо, – Грейнджер смогла выдавить лишь это, сомкнув веки и быстро смахнув скатывающуюся по щеке слезу. – Он меня видел. Меня, – и Драко осознал, зачем она сделала акцент на последнем слове. – Я виновата. Боже. Я всё испортила. Я виновата. Я, – Грейнджер начала задыхаться, дёргая плечами и ударяясь головой об кровать.

Драко смотрел на свои руки, на которых запеклась кровь Грейнджер, и, подняв глаза на неё, одними губами произнёс:

– Не только ты, – она перевела на него взгляд. – Не только ты всё испортила.

– Чт-что? Что ты имеешь в виду? – ответа не последовало, поэтому она полностью развернулась к нему и вытаращила свои глазёнки. – Что ты имеешь в виду, Малфой?

***

Драко не мог прекратить драть кутикулу, пытаясь избавиться от мерзкого зуда под ногтями. Его голова была словно в тумане. Переживания, которые, казалось, должны были исчезнуть, будто стали змеей, всё крепче и крепче сжимающей его горло, отравляющей и без того больной разум и разгрызающей нервы к чертям.

Он всегда считал, что полностью контролировал свою жизнь. Сам решал, чего хочет, и всегда добивался этого, свято веря, что цель оправдывает средства, пока однажды чувство собственной беспомощности не прошлось электрическим током вдоль его позвоночника.

Он стоял у кованых ворот, ведущих к Поместью – родному гнезду, ставшему пристанищем Тёмного Лорда.

Вернувшись сюда после войны и находясь в изоляции от всего мира, который только и ждал, когда род Малфоев, наконец, настигнет заслуженная участь, Драко успел утонуть в череде воспоминаний о событиях, которые произошли здесь. Он чуть не захлебнулся кровью погибших пленников однажды ночью, вскочив с кровати и едва добежав до унитаза с желанием опустошить желудок.

Сейчас же перед ним вновь стоял величественный особняк, окутанный тяжёлым туманом, спустившимся с ближайших холмов. Крыло, оккупированное Пожирателями Смерти для проведения суда над теми, над кем не сжалилась судьба, было всё ещё целым.

Драко по крупицам терял рассудок, слыша крики, доносившиеся оттуда. Когда Тёмный Лорд отсутствовал в Поместье, всегда удавалось сбегать подальше, прятаться в своей комнате, предварительно наложив пару защитных чар вперемешку с заклинанием тишины. Всё менялось, когда Он был здесь, шаркая по полу босыми ногами. Этот звук, словно наждачной бумагой, разрезал барабанные перепонки. Его голос, шипящий и устрашающий, впитывался в кожу и заставлял дрожать.

Драко знал, как проникнуть в Поместье, оставаясь незамеченным. Сегодня большая часть Пожирателей присутствовала в Министерстве, «налаживая международное сотрудничество». Это казалось смешным и абсурдным, но никто не смел перечить воле Повелителя. Ведь все знали, что последует за этим.

Круциатус Тёмного Лорда словно разрывал сухожилия и пускал по венам раскалённое железо, заставляя внутренности тонуть в агонии боли.

Взмахнув палочкой перед куполом из защитных заклинаний, Драко убедился, что ему позволено войти внутрь. Густая дымка слегка рассеялась перед ним, и он проскользнул в лабиринт из кустарников, высаженных перед фасадом Поместья. Они росли по периметру всего особняка, создавая дополнительную преграду для тех, кто решит проникнуть сюда. Трансгрессировать в сад было опасно – ему сначала требовалось убедиться, что никто не решил поиграть в снежки на его заднем дворе.

В детстве Драко часто блуждал по этому зелёному лабиринту, срисовывая повороты себе в детский дневник и впоследствии запоминая их. Он мог часами находиться здесь, играя с самим собой наперегонки, засекая время, пока мать не посылала эльфа, чтобы позвать его к обеду.

И вот сейчас, Драко снова стал тем мальчиком, бегающим среди этих бесконечных поворотов и тупиков, но сейчас он был в поисках… себя?

Стремительно несясь вдоль кустарников, поворачивая там, где следовало, он сокращал расстояние до сада, где росло то самое дерево.

Мартовский снег медленно кружился в воздухе, укрывая землю, словно пуховым одеялом, и создавая контраст между вечнозелёными растениями и белоснежными извилистыми тропинками. Несколько крупных снежинок залетели Драко за воротник и, превратившись в воду, стекали между лопаток, заставляя его съёжиться.

Он замедлили шаг, крадясь к выходу из лабиринта. Звенящая тишина царила в морозном воздухе, стоило ему остановиться и прислушаться к звукам. Выглянув из-за угла, Драко принялся глазами искать нужное ему… Грейнджер дерево. Оно стояло совсем недалеко от того места, где Нарцисса любила читать даже в снежную погоду.

Её всегда тянуло к этой части сада. Скорее всего, из-за небольшого обрыва, который открывал вид сверху на густой лес. В летние дни, когда Драко был ещё ребенком, вернувшимся из Хогвартса, она любила сидеть с ним здесь и пить медовый лимонад, смеясь с рассказов сына об очередной глупости, которую натворили Крэбб и Гойл, и как их после этого наказывал Снейп, заставляя отмывать колбы от гноя. Раньше всё было проще.

Раньше не было жестокой войны, хладнокровных убийств, перманентного страха, текущего по венам вместо крови, леденящего ужаса перед Тёмным Лордом.

И не было того отвращения к собственной фамилии.

Драко, озираясь по сторонам и напрягая слух, подкрался к нужному дереву и сорвал с него слегка влажную от снега кору. Быстро запихнув её в карман, он молниеносно развернулся, и в его горло впился кончик палочки.

– Вы кто такой? – голос матери был хриплым и низким. Он всегда становился таким, когда она была напугана. Дезиллюминационные чары всё ещё действовали, но выбраться отсюда стало почти невозможно.

Драко уставился на Нарциссу, пытаясь разглядеть в ней те детали, которые, возможно, не замечал ранее. Тонкие, искусанные губы утратили свой былой яркий цвет и стали бледными под стать её коже. Морщинки, тонкой паутинкой, обрамляли выразительные глаза, которые с ужасом смотрели на него.

– Отвечайте, иначе… – она сильнее надавила палочкой ему на горло, задевая кадык.

– Прошу прощения, я…

– Кто ты такой? – прошипела мать, стиснув палочку сильнее, будто готовясь выпустить Непростительное, но Драко знал – она не станет.

– Мне нужна кора этого дерева, – спокойно произнёс Драко, пытаясь подавить внутреннюю панику.

– Повторю вопрос: кто ты такой? Как ты сумел проникнуть сюда? Ты хотя бы представляешь, где ты очутился? – она нервно прикусила щёку изнутри, скалясь и хмуря брови.

– Да, я знаю, – ответил Драко, развернув ладони к ней и медленно поднимая руки вверх. – Я знаю.

Нарцисса недоверчиво наблюдала за Драко, провожая взглядом его кисти, оказавшиеся на уровне его головы.

– Кто ты такой? – шепнула она от бессилия – бессилия, что не может применить заклинание к нему. – Отвечай!

Её глаза метнулись к его левой руке и внезапно замерли. Драко медленно перевел взгляд, чтобы посмотреть на то, что завладело её вниманием. Его лицо исказилось гримасой разочарования, стоило ему заметить перстень на пальце.

– Откуда у тебя этот перстень? – она едва не проткнула палочкой его горло. Её глаза свирепо горели, а ноздри принялись раздуваться. – Драко? – голос матери болезненно дрогнул от испуга. Внутренности превратились в единый комок, словно его переехал маггловский грузовик. – Драко, это же ведь ты? Я же не сошла с ума?

– Мам, – на выдохе произнёс он, смотря в лицо матери, – ты не должна была… Мерлин…

– Что? Я не понимаю! Что происходит? Драко, сынок, я не понимаю, не понимаю, я не…

– Мам, успокойся, прошу, – Драко опустил руки и взял её за запястья, прижав их к своей груди. – Послушай, меня не должно быть здесь. Это всё очень длинная история. Просто… – он резко выдохнул, – просто… Мерлин… я не могу тебе рассказать. Пообещай, что ты никому не скажешь! Просто пообещай, без лишних вопросов, я тебя умоляю, – Драко был на грани срыва. Его руки дрожали, держа её кисти, а глаза метались из стороны в сторону.

Он, словно обезумевший, искал в своей голове нужные слова, но вместо них натыкался на очередной тупик, и демон внутри начал болезненно выть, раздирая когтями грудь на мелкие кусочки.

– Скажи мне, что происходит, Драко. Сынок, – мама дёрнула правой рукой и потянулась ладонью к его лицу. Холодные подушечки пальцев прочертили линию челюсти и сжали подбородок. – Драко, скажи мне, тебе что-то угрожает сейчас?

– Нет, я в полном порядке. Мам, просто доверься мне. Всё будет хорошо, – он коснулся своей рукой её плеча и слегка сжал его. – Мне нужно идти. Мам, я умоляю, – жалобно сказал Драко, – никому не говори об этом. Постарайся скрыть это воспоминание любым способом, на всякий случай. Прошу тебя. Это важно! Никто не должен знать. Мам, будь аккуратней, я умоляю.

– Драко, – шепнула она, – всё будет… хорошо? – мама подтвердила его догадку, что ей стало ясно, кто стоял перед ней.

Драко наблюдал за выражением лица матери, которое исказилось гримасой непонимания, а спустя несколько мгновений он слабо кивнул, а она неуверенно улыбнулась.

***

– Ты… что?! – Грейнджер норовила встать с пола, но, ухватившись за основание кровати и не рассчитав своих сил, рухнула обратно на пол, вскрикнув от боли. – Малфой! Ты идиот! Мерлин. Это конец! Ты понимаешь, что ты вообще наделал?

– Угомонись, Грейнджер. Она пообещала молчать, – раздражённо процедил Драко, сжав окровавленные кулаки и пытаясь унять головокружение.

«Грязная кровь! Грязь! Сотри, скорее!» – вторил внутренний демонический голос, который тут же умолк, когда Драко взглянул на Грейнджер.

– Мерлин, Малфой! Мы же… мы же с Гарри… – её грудная клетка начала вздыматься слишком часто, и она начала вертеть головой, запустив руки в волосы. – Мы же попадём в Мэнор! Она же будет там! Она скажет… скажет… она…

– Дыши, Грейнджер. Она не знает, что это… будет ваше Золотое Трио. То есть, – он замялся, – она не сделает ничего, что… Я не говорил…

– Малфой! Что же ты надел! – паника Грейнджер никак не проходила, лишь усиливалась с каждой секундой. – Мерлин, что же делать? Надо подумать! – она вновь предприняла попытку встать, и на этот раз ей это удалось. Не наступая на раненую ногу, она оперлась на стол, всё также глубоко вбирая кислород в лёгкие, которые норовили взорваться от такого сильного потока воздуха.

– Грейнджер, – Драко встал следом и так и остался за её спиной, наблюдая, как её худые плечи вздрагивают, – слушай. Я не сказал ей ничего, что как-то может повлиять на что-то. Твоя глупая истерика…

– Глупая истерика? – она резко развернулась, поморщившись от боли, и крепко схватилась за край стола, чтобы не рухнуть на пол. – Глупая истерика? Ты! Я предупреждала! Предупреждала, чтобы никто не видел! Ты чёртов эгоист, Малфой! Эгоист! – Грейнджер кричала и плакала, не в силах успокоиться. Она стояла неподвижно, только солёные капли, одна за другой смешиваясь друг с другом, умирали на дрожащих губах. – Мерлин, – громкий всхлип вырвался из её груди, и она закрыла рот рукой, чтобы сдержать остальные.

Драко просто терпеть не мог её слезы. Он по-настоящему устал от них. Каждая капелька, вырвавшаяся наружу из уголков её глаз, была сродни китайской маггловской пытке, когда пленника привязывают так, чтобы лишишь его возможности двигать головой, и в кромешной тьме на лоб начинала капать вода с перерывом в минуту. И это ожидание сводило с ума. Сейчас, Драко занял место пленника, а Грейнджер, сама того не осознавая, стала экзекутором.

Спустя какое-то время, которое она всё ещё стояла неподвижно, Грейнджер опустила руку и уставилась на Драко. Рот непроизвольно пару раз открывался, будто в попытках что-то сказать.

Её волосы в в свете лампы отливали медовым оттенком, пряди, спадающие на искажённое от боли лицо, подсвечивались, образуя светлую дымку вокруг её головы. Некоторые кудри слиплись, превратившись в единой комок волос и крови.

– Ты пьян? – она окинула его взглядом и быстро пробежалась глазами по номеру, остановившись на почти опустошённой бутылке виски.

Присутствие Грейнджер причиняло физическое неудобство. Взгляд непроизвольно обжёг её губы, а рука медленно потянулась к пылающей щеке. Почувствовать её кожу под своей ладонью было жизненно необходимо.

Она не моргала. Лишь неотрывно наблюдала за Драко, рывками вдыхая кислород через нос. Она уже было приоткрыла рот, чтобы попытаться возразить или, Мерлин знает, что ещё, но он наклонился к её губам.

Драко прочертил влажную дорожку по её нижней губе, бесцеремонно крадя вырвавшийся лёгкий всхлип. Необузданное чувство, зародившееся на задворках сознания, медленно, но тщательно сдавливало грудную клетку, виски и лёгкие.

Он впитывал в себя каждый её короткий вздох, срывающийся с приоткрытых, искусанных губ. Дразня, он вновь скользнул языком по её губе, выжидая, словно хищник, что же она сделает.

Но время – это слишком ценная монета.

Драко надавил своими губами, проникая внутрь влажным языком, проводя им по её нёбу, касаясь дёсен. Грейнджер не отвечала, не двигала губами навстречу, не прикасалась к нему.

Он отпрянул от неё, продолжая держать её лицо одной рукой. Казалось, внутри что-то упало и разбилось на миллиард кусочков, когда Драко взглянул в её глаза и увидел в них лишь испуг и непонимание.

– Что ты делаешь? – прошептала она дрожащим голосом, задев его оголённый нерв. – Ты пьян…

– Потому что мне это нужно, Грейнджер. И тебе тоже.

Он злился. На себя. На неё. На эту чёртову минутную слабость.

Её рука, прижатая к телу, дрогнула и устремилась к его лицу. Драко дёрнулся назад, ожидая, что маленькая ладошка сейчас впечатается в его щёку, но Грейнджер лишь неуверенно прикоснулась к его подбородку холодными кончиками пальцев. Ей потребовалось переместить вес на здоровую ногу и отпрянуть от столика, за который она крепко хваталась в течение нескольких минут, чтобы хотя бы дотянуться губами до нижней части его лица. Драко слегка склонил голову, и в этот момент, он исчез.

В ту секунду, когда их губы соприкоснулись, он прижал ее дрожащее тело к своему. Его рука проскользнула внутрь её растрепанной копны волос, пытаясь зарыться ещё глубже. Язык Грейнджер не двигался, лишь губы дарили сладкое ощущение теплоты. Драко нырнул языком в её рот и стал медленно совершать движения по часовой стрелке.

Нарастающее желание было способно свести с ума. Хотелось сжать её волосы на затылке, оттянуть голову назад и покрыть поцелуями её тонкую шею. Дыхание совсем сбилось, когда она более уверенно ответила на поцелуй.

– Это неправильно, – сипло прошептала она ему в губы, отпрянув ненадолго, чтобы набрать в лёгкие кислород. – Нам надо…

– Знаю.

– … остановиться.

– Так останови меня.

Рука Драко опустилась с её щеки вниз и заскользила вдоль её шеи и обратно к затылку, сильнее зарываясь в её шоколадные волосы, когда он углубил поцелуй.

От неё пахло совершенно крышесносно. Такой запах, который мог свести его с ума. Который казался невероятным. Который стал для него всем в этот момент.

Воздух в её лёгких начал вновь заканчиваться, и Драко, оторвавшись от пульсирующих губ, оттянул её голову за волосы назад и начал вести влажную линию языком вдоль её шеи.

Привкус безумия вновь обжёг его сознание, стоило лишь столкнуться с её горячими, пульсирующими от напряжения губами, и казалось, что Драко балансировал на грани самоконтроля и полного фиаско.

Ему стало нечем дышать возле неё, и Драко с мокрым звуком разорвал поцелуй.

– Чт-что? – дыхание прерывисто сорвалось с её губ.

– Чёрт, Грейнджер, ничего, – он вновь прильнул к ней, надавливая сильнее и проникая ещё глубже.

Из её горла вырывался приглушённый дрожащий стон, подействовавший на Драко как спусковой механизм.

Поцелуй был долгим, отчаянным, голодным. В нём смешалась вся палитра чувств, на который обрушился весь груз воспоминаний, и он заискрился всеми цветами эмоций. Он был отвратительным, пугающим, жестоким. Он был сном, видением, мечтой. Счастливая агония, сладкая боль. Он был мгновением. Он был вечностью. Он был ничем. Он был всем.

Драко хотел почувствовать вкус отчаянья, засунуть его как можно глубже себе в глотку и проглотить целиком, позволив ему раствориться в нём. Его страхи превратились в нечто неподвластное, чтобы потом, в будущем, растворится в пустоте безысходного смирения. Его мысли больше не блуждали в темноте кошмаров. Они были здесь: на кончике её языка, в мокрой дорожке, которую он оставил на её шее, в её пальцах, в тяжёлом дыхании, в растрёпанных волосах, в иссушенной коже, в изгибах на её ключице. Они были в ней, они стали ей.

И это было неправильным и абсурдно нужным поцелуем.

– Мал-Малфой, – Грейнджер еле шевелила губами под натиском его языка. Остановившись, она неохотно толкнула его в грудь и подняла глаза. – Я не… мы… ты пьян… а я… нельзя…

– Угомонилась? – выпалил Драко, на секунду прижавшись головой к её лбу.

– Что? – нотка непонимания с примесью разочарования громко звенела в её голосе.

– Это была лишь попытка остановить твою глупую истерику. Как видишь, получилось.

До его уха донеслось рваное дыхание и, ему показалось, что тихий всхлип вновь сорвался с её губ. Драко не хотел смотреть на неё. Он всё ещё не убрал руки от её тела, но Грейнджер сама грубо, насколько смогла, скинула его ладони от своей талии.

– Не стоит благодарности, – Драко, достав из кармана кору, кинул её на кровать, но Грейнджер даже не взглянула.

– Да пошёл ты, Малфой.

Карие глаза заискрились влагой, но она отвела взгляд в сторону, прежде чем все эмоции в её груди погибли под натиском разочарования.

Комментарий к Глава 13. Март (III)

Оооооооох, как же мне тяжело далась эта глава, ребяяяятки

Это ужас, просто дайте мне умереЦ

Люблю, обожаю❤️

P.S. Делимся впечатлениями

========== Глава 14. Март (IV) ==========

Густое фиолетовое облако образовалось над котлом и мигом испарилось, оставив после себя лишь приятный древесный запах. Зелье пару раз булькнуло, и пузыри, образовавшиеся на поверхности, свидетельствовали о том, что всё шло по плану.

Руки Гермионы подрагивали с самого пробуждения, которое, ко всему прочему, сопровождалось не только ноющей болью в лодыжке, но и отвратительным, тошнотворным чувством, застрявшим, словно кость, поперёк горла.

Этой ночью ей не удалось сомкнуть глаза ни на минуту. Проезжающие мимо машины казались неимоверно громкими, а лай собак за окном не намеревался стихать. Но вряд ли именно это было причиной её бессонницы.

Губы.

Мерлин.

Губы Малфоя, прикоснувшиеся к ней и наделившие её нервозностью, – вот, что было причиной шаткому состоянию Гермионы. Запечатанная внутри боль словно, наконец, покинула её, когда он дотронулся до неё и крепко сжал руками талию, приманивая к себе, а потом всё обрушилось вновь с гораздо более разрушительной силой.

Сейчас Малфой был настоящим олицетворением её головной боли. Когда его губы накрыли её, обжигая горячим дыханием кожу, Гермиона даже не хотела сопротивляться. Это было за гранью её сил. У неё закружилась голова и, казалось, будто его опьянённое состояние передалось ей через этот поцелуй.

Когда он прижал Гермиону к себе, ей показалось, что способность самостоятельно стоять на ногах была разорвана в клочья вместе с остатками благоразумия.

Попытки убедить себя в том, что этот поцелуй – ничего незначащий выплеск эмоций, разбивались о скалы растекающегося желания, которое охватило Гермиону, когда она открыла глаза с утра и по привычке изучила его сонное лицо. Это всё усложнит.

Это всё уже усложнило.

Гермиону пронзил настоящий ледяной ужас, стоило Малфою приоткрыть глаза и, развернувшись к ней лицом, громко фыркнуть и следом перевернуться на другой бок. Ей не хотелось, чтобы тот шаткий мост, который им удалось возвести на обломках неприязни и ненависти, так легко рухнул.

От потока мыслей, сносившего внутри головы все существующие преграды, которые помогали хотя бы на долю секунды абстрагироваться от произошедшего вчера, у Гермионы вновь разболелась голова.

Мерлин, она так не любила головоломки. Ей по душе были лабиринты – в них хотя бы всегда есть выход.

Гермиона никогда не думала о Малфое в таком ключе. И, казалось, что никогда бы этот образ не отпечатался у неё под веками. Но… сейчас всё стало иначе. Мозг назойливо подсовывал ей кадры, как его горячие губы сминали её, настойчиво проникая языком в рот, сливая их дыхания воедино.

Она отвыкла чувствовать нечто подобное. Нечто настолько живое.

Гермиона сидела на кафельном полу ванной комнаты, преследуя взглядом маленькие пузырьки, поднимающиеся над поверхностью зелья и лопающиеся в воздухе.

Бульк.

Малфой едва не испортил всё, попавшись на глаза матери, и это было той мыслью, за которую Гермиона лихорадочно хваталась в попытке вызвать в груди злость на него, но эту дыру заполняло лишь чувство обиды.

Старательно взывая к разуму, Гермиона отчаянно хотела заставить себя собраться. Она уткнулась лбом в холодную стену и устало прикрыла веки. Лодыжка стала менее опухшей, лишь изредка пульсировала от боли, когда Гермиона по неосторожности задевала её или пыталась наступить на стопу.

Глубоко вздохнув, она открыла глаза и закатала рукава джемпера. «Грязнокровка» на её бледной коже оставалось ярким пятном. Гермиона не могла понять, почему шрам не исчез, если они переместились назад. Она отчётливо ощущала его жжение, когда крутила стрелку на маховике, но этот след всё ещё был на месте. Скорее всего, та тёмная магия, которая была заключена в том кинжале Беллатрисы, не подвластна времени.

Чёрт!

Гермионе нужен дневник Малфоя, в котором он держал даты всех событий.

Первая попытка встать, не опираясь на ногу, не увенчалась успехом, швырнув Гермиону обратно на пол. Схватившись крепко за раковину, она резко дёрнула себя наверх и, поймав равновесие, доковыляла до дверей.

– Малфой, – крикнула Гермиона, заходя в комнату.

Он продолжил отрешённо сидеть в кресле, неотрывно глядя в книгу, которую дала МакГонагалл.

– Малфой, – вновь позвала Гермиона, и на этот раз он недовольно перевёл взгляд на неё. – Когда мы с Гарри попадём в твоё Поместье?

– Не знаю, – огрызнулся он, вновь уставившись в книгу.

– Посмотри в дневнике.

– С чего бы?

– Ты издеваешься? – Гермиона допрыгала на одной ноге до кровати и села на край. – Беллатриса будет применять Круциатус. Я хочу быть готовой к тому, что эта боль будет действовать и на меня сейчас.

Малфой заинтересованно поднял брови, продолжая сверлить взглядом книгу.

– Это так работает? – пробубнил он.

– Да.

– Ты это узнала, когда в прошлый раз перемещалась?

Гермиона молча кивнула, упав на спину и сложив руки на груди. Потрескавшийся потолок казался ей более интересным зрелищем, чем недовольное лицо Малфоя.

– Я кинула камнем в голову Гарри из прошлого, и он это почувствовал в… будущем, – безразлично сказала Гермиона и уловила движение головы Малфоя, который снова оторвался от книги и принялся рассматривать её.

– Занятно.

– Так что? Когда?

– Четырнадцатого марта, – сказал Малфой ледяным тоном.

Гермиона внутренне ликовала, вспомнив, что в это время Рону удалось уничтожить медальон и ей больше не грозит нависшее над ней чувство непреодолимого гнева, но эта эфемерная эйфория мигом улетучилась, стоило ей воскресить в памяти последующие события.

– То есть…

– …послезавтра, – закончил он, громко захлопнув книгу, попутно вздохнув.

Гермионе ничего не стоило возродить в голове ту раздирающую внутренности боль, которая прижала её к мраморному полу Поместья Малфоев. Ей казалось, что от крика у неё могли взорваться голосовые связки, а кости с мышцами словно начали пропускать через мясорубку.

Она никогда не боялась боли. До того момента. Всегда казалось, что это ощущение можно легко отбросить, если на первый план вывести нечто другое, некие приятные воспоминания. Но та боль… она не шла вразрез с тем, что можно было поставить на второй план. Она напрямую охватывала разум, по крупицам уничтожая его, каждую мышцу, словно медленно разрывая её, и кровь, которая будто нагревалась до немыслимой температуры, подобно лаве.

– Возможно, – протянула Гермиона, – мне нужно будет принять сильное снотворное.

Малфой поднялся с кресла, положив книгу на стол, и встал у окна, засунув руки в карманы брюк.

– У тебя оно есть?

– Да, – кивнула головой Гермиона, – в Норе оставался один пузырёк, и я его…

– Мне неинтересно, – отрезал Малфой, продолжая всматриваться в окно.

***

Возможность опираться на стопу стала настоящим облегчением, позволяющим перемещаться по номеру. Только Мерлину известно, как Гермионе ещё удавалось держаться рядом с ним и не придушить его во сне. Какая-то детская обида превращала Малфоя в настоящего идиота, который постоянно огрызается, корчит недовольное лицо и громко фыркает, стоило Гермионе обронить хоть слово.

– По-моему, примерно через пятнадцать минут, – Гермиона посмотрела на часы, – мы окажемся в Поместье. Я выпью зелье сейчас, и меня отключит где-то на час.

Она устало потёрла глаза и, заправив непослушные волосы за ухо, уставилась на Малфоя.

– Если я вдруг буду дёргаться, не трогай меня.

– Грейнджер, выпей уже это, наконец, и просто заткнись, – рявкнул Малфой, скривив губы.

– Мерлин, – его холодный голос перевернул внутренности.

Гермиона откупорила флакончик и, принюхавшись, одним глотком осушила его. Горькая жидкость медленно стекала по горлу, заставляя поморщиться и вздрогнуть. Перед глазами всё начало превращаться в размытые силуэты, а звуки, которые хоть как-то развеивали тишину между ними, стали приглушёнными, пока и вовсе не стихли.

***

Её тело пронзило ощущение, что каждый позвонок словно вырвали, раскрошили, превратили в пепел и развеяли по ветру. Гермиона застонала, как только попыталась открыть глаза. Она всё так же была укутана в одеяло, лежа на кровати, лишь под головой появилась дополнительная подушка, которую она, насколько помнила, туда не укладывала.