Текст книги "Осколки падающих звезд (СИ)"

Автор книги: MissMercy97

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Грейнджер можно было сравнить с грёбаным ветром, ставшим ураганом, который околачивался у берегов нерушимого спокойствия Драко. Вихрь, постепенно набиравший силу, наконец, превратился в торнадо, перелопатив в его душе каждый миллиметр. Драко не хотел, чтобы слово «грязнокровка» сорвалось с его губ и, словно ядерный заряд, в щепки разнесло появившееся между ними доверие.

Она не разговаривала с ним две чёртовы недели, которые он провёл подобно узнику в клетке собственного эгоизма. Грейнджер вела себя отстранённо, безэмоционально и неестественно сдержанно. Казалось, что даже если перед ней возникнет Пожиратель в маске, она ни на секунду не испугается и просто одним взмахом палочки прикончит его, расщепив на молекулы.

«Кто же ранил твоё?».

Сука.

И главная проблема заключалась не в том, что она посмела сказать это ему, а в том, что у него просто не было ответа.

Ранил? Как глупо.

Никто не мог ранить Драко. Он сам прекрасно справлялся с этой задачей и позволять кому-то ещё протягивать к себе свои тощие ручонки было сверх разумного.

Самокопание никогда не было его сильной стороной, потому что Драко моментально увязал в непроходимом болоте из липких чёрных мыслей, которые облепляли его внутренности, медленно уничтожая рассудок.

Очутившись в Астрономической башне, он с концами распрощался с внутренним ребёнком и принял облик ледяной субстанции.

Предрассудки?

Драко не врал, когда сказал, что избавился от них. Хотя казалось невозможным сиюминутно выкинуть на помойку своего больного разума то, что годами в тебя будто гвоздями вколачивало окружающее общество.

Перед Рождеством на первом курсе, когда нога Драко едва ступила на перрон, отец дёрнул его за руку и потащил в Поместье. Переступив порог дома и насладившись ароматным запахом праздничной выпечки, которую он так любил и впоследствии чуть не съел абсолютно все имбирные печенья, Драко зашёл в кабинет Люциуса.

Белокурые длинные волосы были аккуратно скреплены резинкой за спиной, которую отец, по обыкновению, держал настолько ровно, что Драко казалось, позвоночник может сломаться от такой осанки, как спичка. В тот день он поделился с Люциусом, что ему не удалось учуять тот едкий запах крови некоторых «недоволшебников», которых наградили магией не понятно за какие заслуги. Получив железным наконечником трости по лицу, Драко больше не решался спрашивать об этом, приняв тот факт, что у него, по всей видимости, просто были проблемы с обонянием.

У них с Грейнджер осталось две недели до битвы. Один шанс. И нулевое общение.

Она всё также приносила кофе по утрам, поддерживая горячую температуру только в своём стакане, что напоминало поведение обиженного ребёнка.

Грейнджер перестала смотреть на него. Замечать взгляды. Прекратила язвить.

Они снова стали незнакомцами, запертыми в пространстве, отдалённо казавшимся свинцовым гробом, на надгробии которого можно было написать «нормальные отношения».

Её раздражающие веснушки рассеивались миллионами точек на лице, и Драко хотелось пересчитать все и занести их количество в свой дневник.

Чёртова Грейнджер с этими чёртовыми веснушками.

Она не покидала его голову, пульсируя внутри подобно проклятию, уничтожающему внутренности и разрушающему разум. И дело было не в том, что их кровати были рядом. Причина заключалась совсем в другом. И в чём же?

***

Драко с трудом понимал, что происходит, и где он сейчас находится. Глаза в панике забегали по сторонам. Пустота. Лишь острые макушки деревьев, одетые в туман, и пожухлая трава. Зубодробильный холод заставил его предпринять вторую попытку подняться на ноги. Если он будет и дальше лежать здесь, надеясь, что удастся хоть что-то придумать, то, просто на просто, замёрзнет на смерть или позволит кому-то обнаружить его. Мысль о том, что этого нельзя было допустить, мигала в голове словно маяк, оповещающий моряков.

И попытка встать, к счастью, увенчалась успехом. Драко убрал липкие пряди отросших светлых волос с лица, чтобы получше разглядеть тёмную местность. Ватные ноги понесли его вперёд, навстречу неизвестности, и боль в боку ослабла.

Боль? Откуда?

Оглядевшись по сторонам, он замер в ступоре. Возможно, он и не понимает, где сейчас находится, но должен же он помнить что-то полезное? Но в голове не было совсем никаких воспоминаний. Пустота. Запоздалая паника вдруг настигла его. С одной стороны озеро, с другой – мрачный и неприветливый лес.

Драко был совсем один, словно затерявшийся во времени призрак. Он осмотрел себя повнимательней: грязный свитер, рваные брюки, руки в ссадинах и синяках. В области живота, сбоку, красовалась гематома, которая и являлась источником боли. Бушующий поток вопросов нахлынул на него: Где он? Как он сюда попал? И что делать дальше?

Драко сделал пару шагов в противоположную озеру сторону. По началу лес казался необитаемым, пока он не наткнулся на очевидные даже во тьме человеческие следы. Вперёд вела хорошо протоптанная тропа, по которой он и зашагал в надежде понять, где он находился. Внутреннее чутьё подсказывало шёпотом на ухо, что он движется в нужном направлении. Шум ветра над водой затихал по мере того, как он отдалялся всё дальше и дальше, в самую глубь лесной чащи.

Здесь царила мёртвая тишина. Даже ночные птицы не пели. Слышен был лишь шелест запутавшегося ветра в листьях, которые беспощадно срывались его грубыми порывами. Драко шепнул люмос, и свет, ударивший в глаза, адской болью резанул по сетчатке.

– НЕТ!

Знакомый голос ворвался в голову яростной вспышкой воспоминания и едва не уничтожил колеблющуюся возможность что-либо вспомнить.

– Помоги!

И снова звук этого голоса, который отскочил эхом от стенок его черепной коробки и ядовитыми иглами впился под кожу.

Казалось, он так часто слышал этот голос, но имя его обладателя крутилось на кончике языка, но не желало слетать с него.

Протоптанная тропа вывела его к ухабистой дорожке, которая тянулась в неизвестную ему сторону. Он ступал по грязной и травянистой земле.

Осмотрев палочку в руке, Драко применил «Приори инкататем», желая узнать последние вылетевшие из её кончика заклинания, что, он надеялся, поможет сложить этот неровный пазл в его голове.

«Сектумсемпра».

Драко с кем-то сражался? Вздор. Хотя, снова осмотрев себя сверху вниз и заметив на теле глубокие, а главное свежие, ссадины он медленно терял уверенность в своём убеждении.

Он наполнился решимостью вспомнить, пока внезапное яркое воспоминание не пронеслось вихрем у него в раскалывающейся голове. Драко вздрогнул от такой неожиданности, и его кожа покрылась мелкими мурашками.

– Ну и зачем мы снова попёрлись в этот лес? – Драко был крайне раздражён. Грейнджер плелась впереди, тихими, но уверенными шагами прорываясь сквозь ветки.

– Никто не просил тебя переться со мной, Малфой, – с напускным раздражением ответила она, откинув от себя очередную ветку.

– Неужели до меня снизошла сама Грейнджер и спустя столько времени сказала пару слов, – Драко практически настиг её, но она, проскользнув вперёд, отпустила ветку, которую удерживала в руке. Коряга едва не прилетела в лицо Драко, и он сжал челюсти одновременно с кулаками, желая пустить ей между лопаток жалящее проклятье.

Грейнджер.

Драко резко замер на месте, словно врезавшись в защитный купол. Перед глазами забегали кадры событий, которые были похожи на бред сумасшедшего, лечащегося в больнице Святого Мунго.

Грейнджер.

– Ты слышала? – Драко уловил шорох. Обернувшись назад, он напрягся, пытаясь усиленно вслушаться в тишину густого леса.

И хотя, никого позади не оказалось, он был уверен, это ему не послышалось. Скорее всего, этот шум раздался из-за высоких кустарников, которые разрослись неподалёку.

Драко не хотелось признавать, но внутри него уже начал нарастать страх, подступающий к гортани, что было не очень кстати. Ноги предательски приросли к земле, не желая ему повиноваться. Возможно, где-то недалеко могли притаиться хищные звери, ожидающие подходящего момента для нападения, а может, какая-то птичка запуталась в ветвях, напугав странных и отталкивающего вида незваных гостей.

– Это лес, Малфой, если ты забыл. Здесь обитают…

– Беги!

Обрыв. Словно вырванная страница воспоминания была сожжена прямо внутри его головы.

Драко сорвался с места, ведомый вперёд своим же голосом, крикнувшим «Беги».

Казалось, он вовсе не убегал, а пытался догнать то, что по праву принадлежало ему.

Он выжимал из тела максимальную скорость, несмотря на отсутствие признаков погони. Эта мысль пронеслась в его голове, как встречный маггловский автомобиль по трассе, и тут же исчезла. Он сконцентрировался на инстинктах и перестал о чём-либо думать. Если удастся остаться в живых, у него будет достаточно времени на размышления.

Почему он думал о выживании? Что произошло после того, как он крикнул ей бежать?

Казалось, тьма, стоящая на пути, становилась всё гуще. Даже белый круг луны, отыграв свою незначительную роль, скрылся за кулисами. Теперь на сцене жизни стоял один Драко, а из зала на него смотрели все его внутренние демоны.

От деревьев тоже не стоило ждать помощи. Казалось, в лесу они служили одной для единственной цели – задержать беглеца. Он то и дело натыкался на них и вздрагивал.

– Беги, мать твою! Не смей останавливаться, иначе я собственноручно убью тебя, – Драко расходовал последние запасы кислорода, чтобы докричаться до Грейнджер. Она неслась вперёд, но не поспевала за ним. Ему приходилось постоянно оборачиваться назад, едва умудряясь не спотыкаться об толстые корни деревьев.

– Я… не могу… больше нет… сил, – задыхалась Грейнджер, прикладывая руку к правому боку, стараясь унять колющую, пульсирующую боль.

По лёгким, как по боксерской груше, кто-то непрестанно наносил удары – ещё секунда, и они были бы готовы лопнуть, как воздушный шарик.

Драко врезался в очередное дерево, но на этот раз нарочно. Он словно искал в нём защиту и опору, надеялся, что за его могучим стволом сможет спрятаться от любого зла. Драко шумно глотнул воздух и разжал кулак.

«Ты сошёл с ума» – твердил внутренний голос, пробиваясь сквозь густой поток мыслей, самая яркая из которых гласила: «Он забрал её».

– Остолбеней! – Грейнджер дрожащей от усталости рукой орудовала палочкой, пытаясь настигнуть заклинанием преследователя, прячущегося за необъятными стволами деревьев.

– Петрификус Тоталус, – прохрипел мужской голос, походивший на рёв разъярённого животного, и из кончика его палочки вырвалось заклинание, угодившее прямиком в плечо Грейнджер. Она упала на землю с заледеневшим страхом на лице.

– Чё-ё-рт! – зарычал Драко, кинув молниеносный взгляд в сторону её обездвиженного тела. – Сектумсемпра, – заклинание пролетело совсем близко с головой преследователя.

Драко находился на равнине, окружённый соснами, стоявшими недостаточно близко друг к другу. Он шёл зигзагами, согнувшись почти пополам, словно это могло хоть как-то помочь ему привести дыхание в норму. Когда между деревьями забрезжили просветы, Драко остановился и стал слушать, как неистово стучит сердце.

Вдобавок ко всему, боль в боку начала усиливаться. Следующее событие заставило его пожалеть о своей остановке. Вдалеке раздался громкий хлопок, но из-за бешено пульсирующей в висках крови, Драко едва мог понять, откуда донёсся звук. Он замер и напряг слух – совсем как олень, услышавший вдалеке охотничий выстрел.

По телу Драко пробежал электрический заряд, а в горле пересохло. Он всё понял. Его оптимизм развеялся, уступив место бесконтрольной панике. Драко рванул с места, как бегун со старта, но как бы быстро не бежал, чувствовал, что может не успеть. Какая-то необъяснимая тяга интуитивно повела его вперёд, внушая уверенность в том, что это оно.

Чёртово заклинание МакГонагалл.

В ночном небе, где была красивая и манящая россыпь светящихся точек, Драко заметил яркое облако зелёного цвета, словно в воздух взмыли миллионы сверчков и их изумрудные, слегка отдающие перламутром крылышки отражали лунный свет.

«Федуцио сигнум» – вспомнил Драко, выйдя из оцепенения.

– Круц… – не успел кинуть он, вжавшись в кору старого дуба и укрывшись за ним от очередного вылетевшего из палочки мужчины заклинания.

Злость. Драко испытывал безумную и неконтролируемую злость. На себя, на Грейнджер, на этого ублюдка, скалившегося от ярости.

Краем глаза Драко заметил, как тело Грейнджер сковали верёвки, притянув конечности к корпусу и туго связав их вместе. Не раздумывая, он вытянул руку, чтобы снять с неё заклинание, как неожиданно его кисть словно обожгло, от чего Драко дёрнул рукой, едва не выронив палочку, и издал гортанный болезненный стон.

Воспоминания настигали его слишком неожиданно, заставляя замереть на месте и упереться в ближайший ствол дерева. Ноги путались в темноте, не замечая мелких ухабов. Над головой всё так же висело ярчайшее зелёное облако искр, и Драко мысленно молился, чтобы оно не стало приобретать красный оттенок.

Он бежал. Нёсся вперёд через лесной мрак, иногда вскидывая голову вверх, ощущая, как нервы неприятно натягивались всякий раз, стоило ему поднять глаза и уловить изумрудное сияние.

– Говнюк, – натуральный рык животного раздался рядом с ухом Драко, когда в того прилетело мощное заклинание, выбившее из лёгких весь кислород и повалив его на землю. – Опрометчиво было возвращаться сюда, да и ещё прийти в мой дом. Её сладкий запах едва не свёл меня с ума за эти пару дней, – мужчина втянул воздух носом и метнул безумный взгляд на обездвиженное и бессознательное тело Грейнджер. – Думаю, дальше ты с нами не пойдёшь…

Кости стучали друг об друга при беге, а сухожилия были уже на грани разрыва вместе с лёгкими. Драко всё ещё бежал. Без остановки. Стремился скорее преодолеть расстояние, смотря в небо на зелёную дымку, словно на ориентир. Боясь, что он вот-вот может и вовсе погаснуть.

– Как там это правильно делается? Обливиэйт, – приказным тоном объявил мужской голос, и голова Драко очистилась. События закрутились в обратном порядке, пока и вовсе не стёрлись из памяти, оставив после себя лишь чистый лист.

Причина.

Вот причина тому, что Драко едва помнил, как оказался в лесу. Этот ублюдок впервые пробовал применить Обливиэйт на опытном окклюменте. Жалкий ублюдок.

Драко, не сдержавшись, фыркнул и сплюнул скопившийся во рту комок.

У него была Грейнджер, которая не сдалась без боя. Она запустила в небо то самое заклинание. Она доверяла Драко. Она ждала его.

Драко не останавливался, быстро перебирая ногами, и едва не упал на землю, заметив впереди, прямо под зелёным облаком в небе, ту самую хижину.

«…да и ещё прийти в мой дом …».

Когда Драко наконец пришёл в себя, он устремился к двери в эту хибару, предварительно выудив палочку и крепко сжав её в руке.

Грейнджер, Грейнджер, Грейнджер…

Её имя вертелось в голове, превратив всё вокруг в настоящее торнадо.

– Бомбарда, – крикнул Драко, выбив дверь и быстро проскользнув внутрь, вертя головой по сторонам в поисках ублюдка. Перед глазами всё плыло из-за длительного бега, но… ему удалось разглядеть сквозь эту пелену Грейнджер, сидевшую на кровати.

Её губы, настолько бледные, что почти сливались с кожей, задрожали – она пыталась что-то сказать. Только сейчас он понял, какой дикий страх скрывается за этими стеклянными глазами, и сердце его сжалось от боли. Она напоминала ему себя: неприкаянная душа, заблудившаяся во временном пространстве, призрак навсегда потерянного прошлого…

Вот, она сидит перед ним, бледная, обессилившая от ужаса, и не может сделать шаг навстречу – настолько ей тяжело поверить, что это всё ей не снится. Но, возможно, это ему лишь почудилось. Наверное, в её голове сейчас блуждают совсем иные мысли, которые никак не могут совпасть с его представлениями. И, тем не менее, Драко чувствовал. Чувствовал, что не мог так обмануться.

Голова закружилась, воздух стал хмельным. В мыслях вихрем пронеслись неясные картины минувших дней, которые испарились в тот миг, когда раздался её голос.

– Драко…

Несмотря на внешнюю невозмутимость, которую он пытался сохранить при ней, внутри него уже давно всё перевернулось с ног на голову. Его дыхание затруднилось, руки затряслись, лоб покрылся испариной. Сию же секунду он возненавидел всё вокруг и не мог поверить, что Грейнджер так быстро пустила корни в его разуме. Почему она имела над ним такую власть?

– Грейнджер, ты… – Драко покосился на неё, оценивая физическое состояние. Не ранена. Только… губа кровоточит, и на скуле виднеется парочка ссадин. – Где…

Но Драко сам нашёл ответ в тот момент, когда заметил бездыханное тело, лежавшее в углу хижины.

Комментарий к Глава 17. Апрель (I)

Эта глава написана довольно странно (как и следующая, хахаха, которую я недавно переписала, потому что мне она показалась не такой, как должна была быть), но я надеюсь, Вам она “вкатит”

Обожаю, люблю и уже придумываю следующий Макси, идею которого подала мне одна интересная заявка:)

========== Глава 18. Апрель (II) ==========

Комментарий к Глава 18. Апрель (II)

Прошлая глава показалась многим непонятной, но в этой всё встанет на своим места:)

Приятного прочтения <3

Гермиона едва успевала быстро семенить ногами в попытках оторваться от Малфоя и не слышать ни его приближающихся шагов, ни тяжёлого дыхания. Ей так отчаянно хотелось распахнуть глаза и проснуться; тряхнуть головой и избавиться от этого страшного сна; спуститься на первый этаж Норы и жадно съесть сдобную булочку с изюмом.

Но слегка раздражённый и сиплый голос Малфоя вновь столкнул её с обрыва и заставил разбиться о скалы реальности:

– Ну и зачем мы снова попёрлись в этот лес?

Досчитав до трёх, чтобы удержать себя от необдуманных поступков – знал бы Мерлин, чего это ей стоило, – Гермиона продолжила идти вперёд.

– Никто не просил тебя переться со мной, Малфой, – корявая ветка едва не проткнула ей глаз, от чего Гермиона раздражённо откинула её от себя и ещё быстрее понеслась вперёд.

– Неужели до меня снизошла сама Грейнджер и спустя столько времени сказала пару слов, – издевательским тоном процедил сквозь зубы Малфой, и Гермиона очень пожалела, что его реакции хватило, чтобы увернуться от очередного препятствия, торчащего ствола дерева.

Вновь досчитав до трёх, Гермиона пришла к выводу, что этого числа недостаточно для успокоения, поэтому продолжила вести счёт дальше, и, дойдя до четырнадцати, она обнаружила, что Малфой остановился.

– Ты слышала? – Гермиона настороженно прислушалась, но не уловила ничего, кроме громких завываний ветра. Она в пол-оборота повернулась к Малфою и озадаченно уставилась на него.

Её слух никогда не отличался особой остротой. А после взрывов, которые подорвали целостность барабанных перепонок, и звенящего в ушах крика, слышать какие-то едва уловимые звуки вовсе казалось невозможным.

Любой лес всегда был полон загадок и тайных обитателей, которые так и норовили разорвать глотки непрошенным гостям. Бдительность – залог успеха в походе по таким местам, а паника – враг путника. Гермиона махнула рукой и, скривившись, процедила сквозь плотно сомкнутые зубы:

– Это лес, Малфой, если ты забыл. Здесь обитают… – её голос стих, стоило Малфою бегло взглянуть на неё и завопить:

– Беги!

Глаза – зеркало души? Очевидно, да. Гермионе потребовалось всего мгновение, чтобы разглядеть в светлых, почти белых глазах, необузданный страх, и понестись вперёд.

Гермиона бежала за ним, но отставала. Без сомнений, он был более развит физически из-за спортивного прошлого.

Малфой пересёк небольшую протоптанную дорожку и двинулся в сторону озера, где Гермиона получила кровь Кельпи. Они снова были на территории анимага. И осознание этого заставило сердце рухнуть вниз, к пяткам, и бешено заколотиться в грудной клетке, ломая рёбра.

Гермиона ловко скользнула через поваленное дерево, успев сильно приложиться копчиком об кору. Но это её не остановило, и она, замешкавшись на секунду, сразу же поднялась и побежала дальше.

Счёт шёл на доли секунд.

Малфой же перед ней просто перепрыгнул ограду: он опёрся ладонью на поверхность и в прыжке перекинул ноги.

Гермиона начала сомневаться в том, что они успеют где-либо скрыться.

Не успеют.

Анимаг догонит их. Ей ещё тогда не удалось сбежать, а тот мужчина обладал длинными сильными ногами, которыми можно было мешать бетон.

Они бежали к озеру. Гермиона начала выдыхаться. Она умела более или менее вести дуэли, но не бегать. Она могла выпустить в человека сложное заклинание, но бежать по грязи – это выше её сил.

Малфой решил двигаться вдоль берега. На секунду он замедлился, чтобы оглянуться и крикнуть:

– Беги, мать твою! Не смей останавливаться, иначе я собственноручно убью тебя, – Малфой яростно завопил не свойственным ему низким, почти мёртвым голосом, и Гермиона старалась бежать… бежать на голос, потому что перед глазами уже забегал хоровод из тёмных фигур.

– Я… не могу… больше нет… сил, – кислород неумолимо иссякал в лёгких Гермионы, и она впилась пальцами в район селезёнки, надеясь унять режущую боль, накладывающую ещё более тёмную пелену на глаза.

Добежав до огромных деревьев, чьи стволы было невозможно объять даже вчетвером, Гермиона и Малфой быстро скрылись за ними.

– Нет! – непроизвольно выпалила Гермиона, когда заметила, как Малфой дёрнулся куда-то в сторону, чтобы продолжить бежать дальше. Он резко замер и посмотрел на неё, рвано вдыхающую воздух, и, сжав губы в прямую линию, упёрся спиной в ствол дерева. – Помоги, – едва слышно произнесла Гермиона. – Остолбеней! – палочка казалась неподъёмной, от чего рука дрожала, и Гермиона была не в силах попасть точно в цель.

В следующие несколько секунд Гермиона не смогла пошевелиться: её сковала резкая боль в лодыжке. Скорее всего, от длительного бега у неё вновь случился разрыв Ахилла, в котором ни кости, ни сухожилия не успели до конца срастись. Она непроизвольно шагнула вперёд, выйдя из своего укрытия.

– Петрификус Тоталус, – животный рык послышался из-за ближайшего дерева, и в это же мгновение Гермиона повалилась прямо на каменистую землю, приложившись плечом к выступающему корню большого дуба.

Та самая пелена, заслоняющая обзор, стала абсолютно непроницаемой, превратившись в тёмную, практически чёрную материю, плотно прижатую к глазам. В области бедра стремительно увеличивалось болезненное давление, но спустя пару секунд всё стихло. Громкие звуки. Лесные запахи. Всё. Без остатка.

– Чё-ё-ёрт, – прорезал сознание рёв Малфоя, словно выдернув Гермиону за шкирку из пучины непроглядной тьмы. – Сектумсемпра.

Его голос оборвался, и как бы Гермиона ни пыталась продрать глаза и постараться рассмотреть хотя бы силуэт Малфоя, убедиться, что он жив, веки предательски затрепетали, вынуждая её закрыть глаза. И последнее, что так отчётливо ощутила Гермиона, было лишь чувство тугих верёвок на запястьях и ногах.

***

Неровное дыхание и частый пульс разносились по её телу паническим ужасом. Стряхнув с себя оцепенение, Гермиона осмотрелась. Она была практически обездвижена, лишь голова могла поворачиваться из стороны в сторону, но затёкшая шея, вызвавшая тянущую боль в мышцах, не позволяла окинуть взглядом всё пространство. Но это и не требовалось Гермионе, чтобы понять ей, где она находилась.

Хижина.

Камин.

Стол.

Гермиона застыла, но не от неожиданности – скорее от накатившей волны ледяного ужаса. Она скривилась и громко начала кашлять. Колючий страх сжал костлявые руки на её горле и заполнил лёгкие приторно-сладким сухим воздухом.

Свет от лампы, дрожащий и тёплый, струился откуда-то из дальнего угла. Тягучий и тяжёлый воздух казался теперь абсолютно безжизненным и пустым. Дрожь пробежала по спине: от макушки до затёкшего копчика, когда где-то в паре метров, в противоположном углу, начал зарождаться звук. Тихий и монотонный, постепенно становившийся всё громче. И в очертаниях комнаты что-то шевельнулось.

Движения силуэта были резкими. Холодок снова настиг Гермиону, покрыв кожу крупной дрожью озноба.

И только в это мгновение Гермиона поняла, что этот звук на самом деле был звериным рыком. Она различила, наконец, во тьме знакомые, искажённые яростью и вожделением черты.

– Не смей ко мне подходить! – раздался дрожащий, но твёрдый голос Гермионы.

Но он шагнул ближе, жадно вдыхая аромат и поднеся к сухим губам скрюченный палец.

– Тшш, – прошипел мужчина. Гермиона моментально дёрнулась, чтобы опустить ноги на пол, но пронзительная боль в лодыжке ярким импульсом ударила по всему телу, заставив сжать руками тоненький матрас. – Не дёргайся.

Палочка.

Где её палочка?

Мужчина сокращал расстояние между ними, скрипя старыми половицами под ногами.

Малфой.

Мысль о нём выбила остатки самообладания. Гермиона слишком часто задышала, воруя у самой себя возможность успокоиться и соображать ясно.

Он мёртв?

«Думай, Гермиона!» – визжал внутренний голос, но отвратительное чувство поджало под себя все остальные эмоции, выдвинув на первое место абсолютно неуместное, режущее нервы ощущение беспокойства. Помедлив долю секунды, пока головокружение слегка поутихло, Гермиона, сглотнув колючий ком в горле, подняла глаза.

Бежать. Плевать на боль.

Надо было бежать. Нестись к двери.

Гермиона бросилась вперёд, едва не упав на пол в это же мгновение, но стремление выбраться сработало переключателем в её сознании, наконец, позволив разуму взять под контроль все ощущения и притупить боль.

Но…

Мужчина перегородил ей путь, крепко стиснув в объятьях. Она ощутила тяжёлое дыхание на своей шее, и её передёрнуло от страха и отвращения.

– Отпусти. Не прикасайся ко мне! – изо всех сил стараясь выбраться из западни его рук, Гермиона сделала только хуже. Оказанное сопротивление окончательно затуманило разум нападавшему и высвободило на волю запретные желания.

Гермиона ощущала на своей щеке прерывистое горячее дыхание и пульсирующий под кожей страх.

– Твой запах чуть не свёл меня с ума, – прошептал он, прижавшись губами к её уху. Дерзко. Безжалостно. Упиваясь чувством собственного могущества. – Можешь кричать, так будет даже лучше.

После его слов последовала очередная попытка Гермионы выбраться – более отчаянная, яростная, но такая же напрасная.

Мужчина, источавший зловонный запах болота, неуклюже повалил её на пол, пытаясь разжать намертво стиснутые ноги. В голове Гермионы кружили стаи чудовищных мыслей, а тело испепелял животный огонь безумного ужаса.

– Отпусти! – гневно кричала Гермиона, брыкаясь и не позволяя ему полностью прижаться к ней.

Его тело было напряжено до предела: вены на руках бешено пульсировали, глаза горели жутким, пробирающим до основания пламенем. Гермиона, всецело отдавшись инстинкту самосохранения, царапалась, извивалась как змея, звала на помощь, делала всё, что было в силах женщины, защищающейся от насильника.

Осознав, что сопротивление не закончится, анимаг без колебаний вознёс руку, и меньше чем через секунду воздух прорезал звонкий звук пощёчины. К щекам Гермионы прихлынула кровь, она замерла, словно удар, подобно Аваде, убил её. И ей удалось моментально разглядеть в глазах мужчины ликование.

Не в силах остановиться, он нанёс ещё пару ударов, но с каждым разом ослаблял их силу, и на несколько секунд в хижине воцарилась глубокая тишина. После нескончаемых звуков борьбы, криков и жалобных стонов, она словно сдавила пространство, грозясь разорвать его на мелкие кусочки, расщепить на молекулы…

На лице Гермионы застыл шок, вызванный неожиданной болью, но через несколько секунд она расслабилась, надев на лицо маску равнодушия, являвшуюся талантливым притворством, которому ей удалось научиться у Малфоя.

– Сладкая… сладкая девочка… – его издевательски-ласковый голос пронёсся мимо её уха, когда она взглядом зацепилась за тонкое деревце, торчащее в заднем кармане его узких брюк. Гермиона старалась сохранять хладнокровное спокойствие, не позволяя стеклянным глазам, направленным в потолок, заискриться огоньком надежды.

«… Детка, – голос матери приятным жаром заполонил полое пространство в области рёбер, – не все люди – хорошие, – девочка кивнула, не понимая, к чему ведёт мама. – Всегда могут встретиться на пути те, кто захочет тебя обидеть. Никогда, слышишь, – женщина ласково щёлкнула дочь по носу, – никогда не позволяй себя унижать. И если даже твой обидчик сильнее тебя, давай отпор. Не сдавайся…».

Руки, раскинутые в стороны, медленно опустились на плечи. Эти объятья уже не выражали протест – лишь наигранную жалость к самой себе.

Мужчина застыл в исступлении, плотоядно осматривая распростёртое перед ним хрупкое тело, и позволил себе отдышаться. Затем он приблизил руку к лицу Гермионы и размазал по губам небольшую капельку крови.

– Ну же! – Гермиона выкрикнула куда-то в пустоту.

Анимаг отпрянул от удивления и зацепился за крючок удочки, брошенной Гермионой. В бешеных, горящих глазах она сумела найти то, что было нужно. Ему показалось, что она сломалась. Его тело жгла внутри мощная тяга, превращая в монстра, но перед тем, как приступить, он склонился над бесцветным лицом Гермионы.

– Зря ты тогда убежала, – в порыве звериной нежности он провёл рукой по спутанным волосам Гермионы. – Как жаль, что твой дружок всё забыл, – сквозь последнюю реплику, она вновь ощутила прилив неподвластного ужаса. В голове, как бой похоронного колокола, звучали слова анимага.

Забыл.

Забыл.

Заб…

Слабый, хриплый крик вырвался из груди, когда мужчина рукой сжал одно запястье Гермионы и грубым, властным движением резко схватил за горло.

– Что это было за зелье, милая? – Гермиона чувствовала, как хватка становилась ещё сильнее, а расстояние между их телами постепенно сходило на нет. – Такое… необычное… – он яростно пытался коленом раздвинуть сомкнутые ноги Гермионы, которые никак не хотели поддаваться.

– Отпусти, – хриплый шепот – всё, на что хватило скудного запаса воздуха в сжатых лёгких.

– Не дёргайся, – его мокрое дыхание затерялось в волосах Гермионы. Кровь неслась по венам, разгоняя темп сердцебиения. С трудом хватая воздух, Гермиона вздрогнула, но в тот момент, когда его лицо…

«Не сдавайся…»

…оказалось в непростительной близости к её губам…

«Забыл…»

…она вцепилась в его плоть, до предела стискивая зубы. Горячая, даже жгучая кровь, брызнула ей в гортань, опалив внутренние нежные стенки.

Это животное забилось в бешеных конвульсиях, пытаясь отпрянуть от Гермионы, но её цепкая, неразрывная хватка усиливалась, и в одно мгновение она ощутила, как небольшая часть его кожи проскользнула внутрь её рта, вызывая рвотный рефлекс.

Анимаг, оттолкнувшись руками от дряблых половиц, принял вертикальное положение, судорожно пытаясь унять открытое кровотечение, прижимая ладони к губам.

– Ах, ты маленькая сука! – брызжа кровью вокруг, завопил мужчина, яростно пытаясь нащупать палочку.