Текст книги "Осколки падающих звезд (СИ)"

Автор книги: MissMercy97

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Спустя несколько часов они всё ещё не разговаривали. Пообедав какой-то маггловской стряпней, а затем, так же поужинав, Драко развалился в кресле, вновь и вновь пролистывая свой дневник. Раз за разом он прогонял через себя текст, иногда останавливаясь на каких-то строчках, будто впитывая их содержимое.

Грейнджер широко зевнула, прикрыв рот рукой, и быстренько прошмыгнула в ванную комнату. Было тяжело удержаться и не сопроводить её взглядом, потому что это было единственное, что хотя бы двигалось в комнате. Драко лишь усмехнулся, когда Грейнджер с мокрым гнездом на голове вышла из душа и облегченно вздохнула, укладываясь в кровать.

«Нелепая пижама. Как и она вся» – буркнул про себя Драко.

На удивление, день всё же прошёл довольно быстро. Ночь вошла в свои права и окутала улицы тьмой и туманом. Ощущая, как тяжелеют веки, Драко отправился в душ.

Уже подходя к кровати, он заметил, что Грейнджер мирно сопела, рукой приобнимая книгу.

– Мерлин… – шепнул себе под нос Драко. Она никогда не перестанет быть странной зубрилой. Неожиданно внимание Драко привлёк небольшой пузырёк, расположившийся у изголовья кровати.

«Сны без сновидений».

Бросив резкий взгляд на Грейнджер, которая была повёрнута к нему спиной, он скептически осушил пузырёк до дна.

Но, к его собственному удивлению, впервые за долгое время ему удалось провести ночь без преследующих его по пятам кошмаров.

========== Глава 9. Февраль (III) ==========

«…Кровь Кельпи – 3 унции…»

Гермиона за два дня в тысячный раз перечитывала рецепт зелья, написанный каллиграфическим почерком Малфоя. Ингредиентов требовалось меньше, чем для того варианта, который она уже варила, но сложность составляющих компонентов была гораздо выше.

– В чём преимущество этого зелья? – не отрываясь от рецепта, спросила Гермиона.

Малфой лениво поднял на неё глаза, предварительно глубоко вздохнув и продемонстрировав всем своим нутром, что его вполне устраивала тишина, в которой они провели, как минимум, несколько дней, не считая обмена парочкой дежурных фраз.

– Я же говорил, что оно может помочь, даже если с момента проклятия прошло какое-то время, и человек ещё жив, разумеется. К тому же оно не оставляет последствий, – равнодушно процедил Малфой, закинув ноги на стол. Он вальяжно развалился в кресле, склонив голову набок так, что волосы небрежно падали на его лоб.

– У меня тоже не было последствий, но…

– В тебя прилетело проклятье не полной силы, Грейнджер.

– А какие последствия могут быть? – Гермиона закусила губу до боли. – Кроме…

– Смерть наступает всегда, просто, если тот, кто накладывает проклятье, хочет, чтобы его противник помучался, то… – он умолк и бросил на неё взгляд из-под нахмуренных бровей, обрамлявших серые глаза.

Гермиона поняла, почему он стих. Недавние слёзы, которые предательски вырвались наружу, она всё ещё не могла себе простить. Слабость, подчинившая её своему контролю, была невыносимой. Хотелось кричать. Неистово громко и отчаянно. До хрипоты в горле.

Это был их первый диалог за два дня, состоящий не из фраз: «Вот кофе», «Поторапливайся!» или «Мне душно!».

Гермиона уставилась на него в ответ и вскинула брови, намекая ему продолжать.

– То, что?

– Чаще всего физические страдания, – Малфой вновь уставился в свой дневник. – Иногда органы начинают гнить прямо внутри, иногда одолевает настолько сильная головная боль, что человек умоляет о смерти.

Она заметила, как дрогнул его рот, и тяжёлый выдох сорвался с губ. Его пальцы сильнее сжали переплет дневника, а одна нога – левая, задергалась, но моментально остановилась.

– И… их убивали? – не сводя с него взгляда, она пробежалась глазами по его равнодушному лицу.

– Со временем, – он непонимающе уставился на неё, – Грейнджер. Главное, в чем заключалась вся суть – слушать мольбы о смерти.

Его слова разнеслись по комнате, отскакивая от тонких бетонных стен. Колючий ужас сжал горло Гермионы, стучал в груди, впивался в лёгкие. Подождав, пока утихнет неожиданно настигшее головокружение, она, закрыв глаза, избавилась от сдавливающего горло чувства.

– Это… варварство, – возмутилась она. – Бесчеловечно!

– А кто вообще говорил о человечности? – его тон показался не грубым, а скорее удивлённым. – Вы защищали свой лагерь, мы… – Малфой осёкся, – Пожиратели – свой. Это лишь элемент войны.

– Ты ищешь оправдания такому поведению? – руки Гермионы отчаянно не хотели выпускать из рук лист с рецептом, который теперь стал больше похож на пожухлый свёрток помятого пергамента.

– Я лишь говорю, как есть. На то и существует Тёмная и Светлая сторона. Ваш Орден, – Малфой громко цокнул, спустив ноги со стола, – брезговал Непростительными и жестокими методами. Пожиратели – нет. В этом и заключалась разница между…

– Нами, – закончила она за него, сузив глаза.

Малфой кинул свой фирменный испепеляющий взгляд на неё. Его глаза неприятно сверкнули, а губы сжались в тонкую полоску.

– Ты узнала всё, что хотела?

Гермиона громко фыркнула и схватила книгу МакГонагалл, чтобы вновь занять себя хоть чем-нибудь. Ей необходимо было избавиться от непреодолимого желания запустить в Малфоя жалящее заклинание.

– И не думай так громко. Шум от твоих мыслей раздражает, – он вновь запрокинул ноги на стол.

– Я буду думать, как захочу. Ты сам напросился отправиться со мной, – отрешённо отозвалась Гермиона, предварительно несколько раз прогнав воздух через лёгкие.

– Не думал, что будет так… – Малфой поднял голову, – тесно.

– Мой план был рассчитан на одного человека.

И вновь тишина. Давящая. Уничтожающая. Бьющая по барабанным перепонкам не хуже Бомбарды.

«Фидуцио сигнум – чары, действующие так же, как компас. Волшебник, запустивший их над собой, оповещает о своём местоположении волшебника, для которого они предназначаются…»

«Словно Полярная Звезда в небе» – пронеслось в голове Гермионы.

«…Эти чары источают изумрудный свет, однако, если волшебник, запустивший их, утрачивает жизненные силы, то цвет постепенно, по мере истощения магии, приобретает красноватый оттенок…»

Гермиона доверяла МакГонагалл. Беспрекословно. Любимый профессор, действительно удивительная волшебница – могущественная и мудрая. Гермиона восхищалась ей. Искренне.

«…Если искры угасают, то это указывает на то, что волшебник, использовавший эти чары, мёртв…».

В главе про эти чары через строчку повторялось слово доверие. И мгновенно в её голове вспыхнули глаза Гарри и Рона. Им она тоже доверяла. Как никому.

«…Преимущество этих чар в том, что их не может увидеть человек, который не знает об их существовании…».

Февраль выдался холодным. Её сознание пронзили воспоминания о небольшой палатке, в которой они с Гарри и Роном прятались от снега или дождя. Поиски крестражей были чёрным пятном в её душе, как бы это символично не звучало. Она помнила тот обволакивающий каждую клетку тела холод, отпечатывающийся в мягких тканях озноб, и постоянную, непрекращающуюся дрожь. Гермиона считала дни. Каждый день вплоть до второго мая. Чтобы её голова работала тщательнее, она не давала своему мозгу отдыхать. Она запоминала события, время, места, запахи. Абсолютно всё.

Рон. Его бледные губы, коснувшиеся её, она тоже помнила. Отчётливо и слишком ярко, и это хотелось забыть. Это воспоминание причиняло боль. Странную и необоснованную. Она считала, что их отношения – предательство дружбы. Они столкнулись вместе – два отчаянных одиночества, которые держались на волоске от смерти.

То лёгкое прикосновение губ в Норе было стихийным и непредсказуемым. Лишним. Тогда было не время для этого. Гермиона полагала, что Рон чувствовал это, но тоска, которая одолела его, заставляла искать то, чем можно заткнуть визжащее и раздирающее внутренности чувство скорби. Эти чувства… они были неуместны.

Но Гарри возникал в голове чаще.

Когда они ужинали в Норе после Битвы, он долго смотрел на пустующее место Джинни. Но затем с его уст сорвалась фраза, так отчётливо опечатавшаяся в памяти Гермионы: – «Моя жизнь – это кладбище несбывшихся надежд».

Именно тогда в голове Гермионы не осталось места для сомнений. В тот же вечер она потихоньку начала складывать в свою сумку необходимые ей вещи. Удивительно, что Министерство сразу же после войны не изъяло её сумку и не наказало Гермиону за применение заклинания незримого расширения.

Два котла, на всякий случай разных размеров, книги, кое-какая одежда, несколько перьев, чернила, несколько ингредиентов, которые удалось достать без лишних вопросов, самые обычные и ходовые зелья – малая часть того, что лежало в её сумке.

В номере стало невозможно душно. Напряжение можно было легко пощупать и разрезать даже тупым ножом. Гермиона отложила уже прочитанную вдоль и поперёк книгу и громко выдохнула через нос.

– Пойду, куплю что-нибудь поесть, – встав с кровати, она мигом накинула на себя пуховик и замотала горло шарфом.

– Очки, – пробубнил Малфой.

Она свела брови к переносице, стараясь не смотреть на него. Мигом нацепив очки, она скрылась в коридоре. Проскользнув мимо задремавшей владелицы, Гермиона оказалась на безлюдной улице. Ей нравилось это состояние города. Окраина чаще всего пустовала, здесь не было ни туристов, ни больших открытых пространств. Скитание вдоль тихой улицы позволило ненадолго очистить разум.

Малфой давил своей энергией. Одного его взгляда хватало, чтобы настроение портилось в одно мгновенье. Он высасывал положительные эмоции, словно дементор.

Одиноко горящая вывеска продуктового магазина была единственным ярким пятном в уличной тьме. Гермиона невольно вспомнила, как они бежали со свадьбы Билла и Флер.

«Привет из ночных кошмаров» – иронично отметила она про себя, ныряя внутрь продуктового. Гулкий звук удара железной двери стоном разнёсся по металлической поверхности. Колокольчик на двери радостно брякнул.

Нащупав на прилавке парочку свежих сэндвичей, Гермиона сгребла их в охапку, захватив попутно несколько пачек крекеров. Всучив несколько купюр мужчине в заношенном свитере, катышки с которого можно было сдирать целую вечность, Гермиона побрела обратно, надеясь, что Малфой испарился.

***

– Идиотские чары, – вот, что встретило её, стоило отворить входную дверь номера. Малфой находился всё в том же положении, но в руках сжимал книгу МакГонагалл и недовольно кривил губами.

– И в чём же заключается их идиотизм? – водрузив все покупки на свою кровать, она аккуратно отделила свою еду от еды Малфоя.

– Доверие? Серьёзно? Это бред.

– Я так не считаю. Это очень сильные чары, которые подвластны не всем, – нехотя, она положила возле Малфоя несколько сэндвичей и одну упаковку крекеров. – Видимо, это тебя и бесит.

– К чему ты клонишь, Грейнджер? – он с подозрением уставился на крекеры и перевёл не менее подозрительный взгляд на Гермиону.

– Кому ты вообще доверяешь, Малфой? – её губы изогнулись в ухмылке.

– Только себе, – его самодовольство било ключом.

– Ничего другого не ожидала услышать, – она картинно закатила глаза и, стянув с себя колючий шарф, громко плюхнулась на кровать.

– Да катись к драклу, – он швырнул книгу, которая на мгновение вспорхнула, шурша бумажными крыльями, словно птица, и ударилась об ногу Гермионы. – Ты меня не знаешь.

– Больная тема, Малфой? – накал возрастал. Гермиона ощущала это всеми фибрами души, но не могла остановиться. Теперь она была в роли хищника, и это амплуа нравилось ей гораздо больше.

– Не пытайся вывести меня из себя, Грейнджер, – Малфой мгновенно изменил тон голоса. Он вновь говорил ровно, без признаков раздражения. – Я легко могу прикончить тебя. И тогда всё. Долго ли без тебя протянет Поттер?

Грудную клетку Гермионы будто сжало с обратной стороны. Эти слова задели оголённый нерв, сводя с ума. Малфой источал опасную и утончённую жестокость, от которой хотелось скрыться в недрах одеяла. Воздух в комнате, прохладный от сквозняка, звенел от напряжения и повисшей тишины.

– Не пытайся меня хоть как-то уколоть, Грейнджер. Я знаю, как задеть твои слабые места, – отчитал он. – Сомневаюсь, что Святой Поттер знает о твоём маленьком путешествии с Пожирателем Смерти. Так что не вякай по поводу доверия.

– Это здесь не при чём.

– Ну, конечно, – хмыкнул он, позволяя своим губам расплыться в довольной усмешке.

– Сделаешь хоть что-то, и Обет убьёт тебя, Малфой, – Гермиона злилась. Пыталась подавить это в себе, но каждый его вздох выводил ещё больше.

Малфой спокойно распечатал сэндвич и быстро отправил его в рот, сделав большой укус.

«Подавись!» – пронеслось вихрем в голове Гермионы, но она прикусила язык и уперлась взглядом в свою оголившуюся руку со шрамом.

– Не дождешься.

– Не смей лезть мне в голову, Малфой.

– Я уже говорил, ты думаешь сли-и-и-ишком громко.

Яростно схватив свой сэндвич, она немедленно с ним расправилась, шустро сходила в душ, нанесла на локоть мазь, благодаря которой, наконец, смогла сгибать пальцы, и постаралась быстро позволить сну взять её в плен.

Комментарий к Глава 9. Февраль (III)

Спасибо за оставленные комментарии под прошлой главой!

========== Глава 10. Февраль (IV) ==========

Комментарий к Глава 10. Февраль (IV)

Трун-трун-трун, вот и новая глава!

Один.

Два.

Три.

Грейнджер перемешала кофе по часовой стрелке.

– Как можно добавлять так много сахара? – Драко неотрывно смотрел, как она подносит к губам горячий напиток. Клубы ароматного пара ударили в его нос.

– У тебя какие-то проблемы с этим? – дерзко отозвалась она.

Фыркнув в своей манере, Драко закатил глаза и тряхнул головой, поправляя волосы.

Они не разговаривали с Грейнджер уже около недели. Лишь обмен парочкой фраз разбавлял тишину, которая казалась третьим постояльцем в их номере.

Она разместила один котёл в ванной, закинув туда стандартные ингредиенты, выудив их из своей нелепой сумки. Изредка помешивая жидкость, Грейнджер старалась совсем не пересекаться с ним даже малейшим взглядом. Её раздражение иглами врезалось ему под кожу, и это безумно выводило из себя. Хотелось вышвырнуть её подальше.

Метка зудела. Сверяясь со своим дневником, Драко знал причину. Он записывал всё, что происходило тогда. Каждое собрание. Каждую жертву, умершую на полу в гостиной его Поместья. Каждый приказ Волан-де-Морта. Он знал, что скоро произойдёт.

«14 марта – П.Г.У» – было написано корявым из-за дрожащей руки почерком. Круциатус Волан-де-Морта было невозможно сравнить с чем-либо ещё. Его заклинание пробирало до самого основания, вырывало его и растаптывала в пыль.

Тот день Драко помнил в мелочах: как Грейнджер захлебывалась своим криком в его доме, как он узнал Поттера и принял решение, которое подарило ему надежду, но за которое ему и его семье пришлось поплатиться позже, как Уизли, несмотря на ужас, стремился спасти свою подружку.

Он знал свой дневник наизусть.

Первые записи он начал делать после получения Метки. Присмотревшись внимательнее, Драко даже мог разглядеть разводы от солёных слёз и слегка расплывшиеся чернила. Он не писал то, что чувствовал тогда, поскольку внутри была кромешная тьма. Страницы были заполнены лишь короткими заметками: дата собрания и присутствующие на нём, несколько неаккуратных рисунков метки, количество жертв, которое увеличивалось изо дня в день.

После договора Снейпа с Долоховым, дневник потихоньку начал приобретать очертания настоящей книги. Страницу за страницей он исписывал рецептами зелий, проклятиями и другими записями, которые так или иначе могли привести к победе Тёмной стороны, но от которых Драко становилось тошно.

После смерти матери он сделал единственную запись: «3 мая – надежда». Вот так, коротко и просто. Но каждый раз, возвращаясь в тот день, он вспоминал испуганную Грейнджер и оглушившую его новость о маховике.

«Хвост – в голове прозвучал тот пробирающий до мозга и костей шипящий голос Волан-де-Морта, – отведи мистера Олливандера обратно в подвал.

– Да, Повелитель.

Драко отчётливо видел лицо старика, боящегося поднять поникшие глаза. Петтигрю дёрнул Олливандера своей железной рукой за плечо и потащил вдоль длинного коридора в сторону лестницы, ведущей вниз в холодную темницу.

– Что насчёт мальчишки, Северус?»

– Твоя очередь, – пробубнила себе под нос Грейнджер, вновь отправившись в ванную.

Наложив защитное заклинание на свой дневник, чтобы любопытные ручки Грейнджер не смогли к нему даже притронуться, он неохотно встал и, наложив на себя дезиллюминационные чары, вышел за дверь. Как сказала Грейнджер, ему иногда нужно было появляться перед владелицей, чтобы она не взяла за привычку наведываться к ним в номер. Хозяйка отеля была тихой женщиной, больше интересовавшейся глупыми маггловскими развлечениями – просмотром ТВ-шоу, которые ненавидела Грейнджер, или чтением идиотской желтой прессы – и она вряд ли бы начала совать свой нос, куда не требовалось. Но иногда с Грейнджер было легче согласиться, чем пререкаться и, конечно, побеждать её в словесных баталиях, но на это требовались силы, которые не хотелось тратить на такую ерунду.

Спустившись по скрипучим ступенькам, которые оповестили владелицу о приближающемся Драко, он выдавил из себя подобие улыбки. Обычный ритуал, который он проворачивал раз в три дня. Взяв со стойки свежий выпуск маггловской газеты, он протянул ей несколько монет в обмен на два шоколадных батончика с орешками. Этот «сникерс» был приторно-сладким, от него сводило зубы, но маггловский шоколад удивительно быстро поднимал настроение.

– Мистер Кинг, – женский голос неприятно резанул по уху.

– Да?

– Вы дали мне не фунты, – она медленно крутила галлеон в руках, рассматривая со всех сторон.

Драко запустил руку в карман и быстро нащупал там пару монет.

– Вот, держите, – Драко протянул ей маггловские деньги и потянулся забрать волшебную монету.

– Интересная монета. Никогда таких не видела, – женщина продолжала удерживать галлеон между пальцами. – Откуда она?

– Сувенир. Из другой страны, – рявкнул Драко, когда не смог выхватить монетку из рук наглой владелицы.

– Из какой?

– Это коллекционная монета из Италии. Теперь я могу получить её обратно? – он прищурился, выглядывая из-под тёмных бровей.

– Конечно, – она вложила галлеон ему в ладонь и смазливо улыбнулась.

***

Грейнджер устало разбирала свои вещи и вытащила из сумки что-то похожее на то, что лежало на полу в ванной комнате Драко. Её лицо вдруг озарилось широкой улыбкой, и она крепко, не замечая вопросительного взгляда Драко, прижала к груди ткань.

– Это ещё что?

– Эм… – только и выдавила она, оторвав от себя безобразного вида ткань. – Не важно.

– Будто с помойки, – проворчал Драко, пройдя вглубь номера.

– Ох, замолчи, – выдохнула она, покачав головой.

Грейнджер кинула материю на свою кровать и, не встречаясь с Драко глазами, села.

Он снял с себя чары, откинув волосы назад, и провёл рукой по щеке. Щетина его ужасно раздражала. Колючая и неприятная по ощущениям кожа царапала внутреннюю сторону ладони. Откинувшись на спинку кресла, он жадно откусил половину батончика. Его перманентная злость испарилась так же быстро, как и возникла.

Находящаяся в комнате Грейнджер тоже уже не так сильно бесила его. Лишь немного надоедала, но даже с этим он научился справляться.

– Хочешь? – сам того не осознавая, спросил он и кивнул на батончик, лежавший на столике.

– Что? – она непонимающе уставилась на него и, проследив за его взглядом, уставилась на шоколадку. – Сникерс?

– Батончик.

– Сникерс.

– Да, Грейнджер, Сникерс, – ухмыльнулся он уголками губ и слегка поморщил нос.

Она подцепила шоколадку и, сделав первый укус, посмотрела на Драко.

– Спасибо.

Вот так просто. Удивительное свойство сладкого – повышение уровня эндорфинов в крови – позволило отогнать злость подальше, и Грейнджер уже не казалась такой… отталкивающей.

***

Подъём на следующее утро мог сравниться разве что с направленным в голову Редукто. Стук громадных капель по окну, настойчивый и отдающий прямиком в голову, бесцеремонно раздавил даже намёк на вчерашнее хорошее настроение с первой секунды пробуждения.

Грейнджер мирно спала на своей кровати, не двигаясь и вовсе не подавая никаких признаков жизни, и только лишь лёгкое сопение, которое издавал её нос, указывал, что она всё ещё была в этом мире. Драко предположил, что она опять читала допоздна. Сколько можно? Она действительно была невыносимым книжным червём. На её прикроватной тумбочке лежала История Магии, затёртая до плачевного состояния. Ветхий переплёт свидетельствовал о том, что она, скорее всего, знала её наизусть.

Драко быстрым взглядом осмотрел Грейнджер, а точнее её руку, выглядывающую из-под одеяла. Рукав слегка задрался, обнажив шрам. «Грязнокровка» было вырезано проклятым кинжалом глубоко в её плоти. Тётя Белла приложила максимум своих творческих способностей, создав это уродливое произведение искусства.

«В глазах отца читалась надежда, что это Поттер. Он дрожал, когда Драко вошёл в комнату и увидел перед собой изуродованного человека, которого притащили егеря. Это очевидно был Избранный в сопровождении Грейнджер и Уизли. Его одежда была кое-где порвана, а лицо настолько искривилось, что его и правда было невозможно узнать, но Драко прекрасно знал, что за человек был перед ним.

– Погляди хорошенько, сынок, – отец еле выдавливал из себя слова, крепко сжимая кубок. – Нам всё простят…

Когда голос острым лезвием прошёлся по ушам Драко. Ему едва удавалось сдерживать холодную дрожь в пальцах.

– Погляди хорошо, милый.

Голос матери. Отрешённый. Испуганный. Расплывчатый. Казалось, что ещё мгновение, и Драко разорвёт на куски. Горло было не в состоянии сглотнуть ком, вставший поперёк.

– Отведи этих мальчишек в подвал, – приказала тётя, – а с ней, – она улыбнулась своими гнилыми зубами и перевела взгляд на едва стоявшую на ногах уставшую Грейнджер, – нас ждёт долгий разговор. Как девчонка с девчонкой…

Сознание пронзил тот крик Грейнджер. Он не знал, что человеческое тело способно издавать подобные звуки. Это был не обычный визг. Он был похож на ор раненного животного. На крик, молящий о смерти.

Действительно ли боль была настолько сильной?».

Грейнджер не из тех, кто будет показывать свою слабость. Хотя её слёзы в лифте, растерянность, когда её схватил Трэвэрс и подчинившая себе истерика, когда они недавно повздорили – указывали на то, что даже самые сильные люди могут быть слабыми.

«Сильные люди? Драко, ты сходишь с ума» – вторил внутренний голос.

Неожиданно она дёрнулась во сне и, резко распахнув глаза, схватила палочку, лежавшую под подушкой, и направила её на Драко.

– Ты что творишь? – он растерялся лишь на мгновение. – Опусти палочку, Грейнджер.

– Мерлин. Мне… плохой сон приснился, – замялась она, медленно убирая руку обратно на подушку.

– Видимо, тебе самой не помешает принять зелье, – фыркнул он и заметил, как быстро она одёрнула рукав кофты.

– Как ты говоришь? Справлюсь и без твоей помощи? – она качнула головой и прищурила свои глазёнки.

– Да плевать, – бросил он, захлопнув за собой дверь ванной комнаты.

В те моменты, когда Грейнджер переставала раздражать его, она умудрялась одним лишь предложением перечёркивать всё к чертям и заставляла Драко вновь сжимать челюсти при разговоре с ней.

Драко понимал, что конфликт с утра – вестник плохого дня. Выходить из душа тоже не хотелось; это неминуемо вело к встрече с Грейнджер.

Но и прятаться от этой выскочки здесь было ниже его достоинства. Он несколько раз ополоснул лицо ледяной водой, прежде чем уставился на своё отражение. Ему казалось, что он не может выглядеть ещё более уставшим. Но теперь его бледная кожа лица ещё сильнее оттеняла фиолетовые круги, обрамлявшие серые глаза.

Несмотря на то, что он спал положенные восемь часов в день, нормально питался и не изнурял себя, его внутренние демоны желали большего. Их голод ему никак не удавалось устранить.

Покинув ванную комнату, Драко никак не отреагировал на недовольный вздох Грейнджер, выбравшейся из кровати и отправившейся вслед за ним в душ. Желудок заурчал, напомнив о ежедневном ритуале поедания сладких булочек и опустошения очередного стакана кофе. Но, так получилось, что эта обязанность легла на плечи Грейнджер, а Драко лишний раз не хотел прогуливаться по маггловской части Лондона. Но желание закинуть в рот сдобную слойку с малиновым джемом, которая так ему полюбилась, было сильнее нежелания пройтись по улице среди магглов.

Быстро наложив на себя дезиллюминационные чары, к которым у Драко, как оказалось, имеются способности, он проскользнул в коридор, захватив несколько купюр маггловских фунтов. Грейнджер однажды упомянула, как пройти к ближайшей пекарне, но Драко пропустил эту информацию мимо ушей, как и большинство из того, что вырывалось из её рта. Хотя, следует учитывать тот факт, что они вообще практически не разговаривали.

Спустившись вновь по лестнице, ведущей в холл, он застал спящую за стойкой и пускающую слюни на вчерашний выпуск газеты владелицу. Драко прочистил горло, надеясь, разбудить женщину, но та лишь издала громкий храп, не отозвавшись на его клич.

– Доброе утро, – нахмурившись, произнёс Драко недовольным голосом.

Женщина дёрнулась на стуле, едва не упав с него, и попыталась найти источник шума. Она немного приоткрыла веки, измазанные какими-то бледно-розовыми тенями, и зажмурилась от проникающего в холл солнечного света. Встретившись взглядом с Драко, женщина мило улыбнулась.

– Мистер Кинг, доброе утро!

– Моя… спутница, – Драко громко цокнул языком, – часто ходит в одну пекарню где-то поблизости.

– Да! – перебила его женщина, удобнее усевшись на стуле. – Это в одном квартале отсюда. Как выйдете – поверните направо и идите вперед, пока не увидите вывеску «Свежая выпечка».

– Мг, – кивнул Драко, поправив воротник пальто. – Спасибо.

Выйдя из здания старого отеля, Драко вдохнул морозный воздух, который смешался с особенным запахом старинных улочек Лондона. Даже здесь, вдали от центра, история чувствовалась в каждом кирпиче, лежавшем в основании обрамлявших улицу зданий.

Оставаясь с собой наедине, что было теперь настоящим подарком судьбы, Драко удавалось трезво подумать обо всём. О себе, об отце, а главное – о матери. Спасение её души было сейчас тем, что полностью занимало все его мысли. Он просыпался и засыпал с именем Нарциссы на губах. Если Грейнджер не начинала шуметь раньше, чем он продирал глаза. Драко часто просыпался из-за её тихого скуления во сне.

«Еще один ритуал» – отметил про себя Драко, переступая порог пекарни. Раздолье ароматов взрывной волной атаковало вкусовые рецепторы. Магглы суетились у витрины, повсюду царил хаос, образовавшийся из-за миллиона различных звуков: от играющей из автомата музыки до дзиньканья кассового аппарата.

Выбрав несколько аппетитных булочек и заказав кофе, Драко быстро кинул на прилавок бумажную купюру, бросив работнику: «Сдачи не надо», и пошёл в сторону отеля, то и дело, норовя достать палочку и заставить «стратегические припасы» левитировать рядом.

***

– Ты где был? Почему ты ушёл и ничего не сказал? – налетела на него разъярённая Грейнджер с полыхающими красными щеками и мокрыми, ещё более кудрявыми от влаги волосами. Она остановилась посреди комнаты и, скрестив руки на груди, принялась сверлить Драко таким, как ей казалось, пронзительным взглядом, что ему захотелось рассмеяться.

– Прекрати орать, Грейнджер. Я всего лишь сходил за завтраком, – Драко пошелестел бумажным пакетом и поднял вверх кофе.

– Ты… – она замялась, расцепив замок на груди. – Я всегда хожу за завтраком.

– А сегодня я решил это сделать, – равнодушно ответил он. – Имеешь что-то против, Грейнджер?

– Нет! – быстро воскликнула она. – Мог бы просто предупредить.

– В следующий раз я обязательно подготовлю письменное заявление. Надеюсь, его рассмотрение не займет много времени, – фыркнул он, сдерживая ухмылку, которая уже предательски потянула вверх уголки его губ.

Неожиданно, Грейнджер рассмеялась. Не горько. Не от безысходности. А по-настоящему. Этот смех резко умолк, когда она заметила растерянный взгляд Драко.

– Что ты купил?

– Как обычно, – пожал плечами Драко и, пройдя чуть дальше, поставил пакет с едой на стол. Он протянул Грейнджер стакан с горячим кофе. – Держи.

Она вновь замялась, нерешительно потянувшись к его руке. Обвив пальцами стакан, Грейнджер сдержанно улыбнулась и кивнула, бросив взгляд в сторону упаковки с сахаром.

– Я уже добавил, – опередил Драко, заметив её взгляд.

– Что? – Грейнджер застыла и уставилась на него.

– Сахар.

– О, – она вздёрнула брови от удивления и поймала периферийным зрением его легкую улыбку, которую он тщательно старался скрыть.

Очередная порция молчания оккупировала номер. Казалось, что нависшая над ними тишина могла бы быть неловкой, но они оба уже давно смирились с этим. Когда Драко не разговаривал с Грейнджер или она не пыталась завести беседу, они не ссорились. Когда они не ссорились, то могли более или менее нормально сожительствовать.

========== Глава 11. Март (I) ==========

– Мерлин, – крепко зажмурив глаза, Гермиона постаралась избавиться от надоедливых кругов, витающих перед ними от долгого чтения. Книги по зельеварению, которые она машинально кинула в сумку, когда собиралась, не несли ничего полезного в себе. Зелье, рецепт которого дал ей Малфой, было сложным, особенно его ингредиенты. В одной из книг ей всё же удалось найти информацию, где можно отыскать зубастую герань, как добыть перо болтрушайки, и даже как правильно сделать надрез на коже Кельпи, чтобы кровь сохраняла правильную температуру. Но вот один ингредиент, а точнее возможность его получения, вызывала сомнения.

Малфой всё так же занимал кресло, расслабленно склонив голову на бок. И лишь заметив прикованный к себе взгляд Гермионы, поднял глаза и вопросительно вскинул брови.

– Мне нужна кора дерева Вечноцвета, – проведя пальцем по странице, сказала она. – В книгах написано, что это растение в Англии есть…

– В Уилтшире, – закончил Малфой, откусив сникерс.

– То есть…

– В моём саду оно есть, – опередил её довольный Малфой, и его ухмылка зажгла небольшой огонёк раздражения внутри.

– Значит…

– Значит… – дразнил он, протягивая слова.

– Ты мне поможешь? – вновь волна недовольства прокатилась по телу. Гермионе захотелось зажмурить глаза и пару раз громко выдохнуть, прежде чем вновь посмотреть на него.

Малфой встретился глазами с ней, и хитрая усмешка продолжала держаться на его губах. Гермиона недовольно закатила глаза и скрестила руки на груди.

За время, проведённое с ним в заточении – в этом крохотном номере – любая мелочь могла вызвать агрессию. Неконтролируемую и необоснованную. Гермиона поймала себя на мысли, что она улавливала даже самое незаметное изменение на его лице или в поведении. А это бесило её ещё больше.