Текст книги "Осколки падающих звезд (СИ)"

Автор книги: MissMercy97

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Не это ищешь? – Гермиона дрожащей от слишком большой и неожиданной дозы ударившего адреналина рукой сжимала его палочку, точно направляя её в область грудной клетки анимага.

Мужчина хладнокровно улыбнулся и прижал ладонь к груди, театрально удивившись. Пошатываясь и хрипя, он попытался что-то сказать, но Гермиона не позволила ему открыть рот.

– Даже не смей двигаться, – прошипела она, и лицо анимага тронула судорога.

Гермиона знала, что он видел перед собой. Решительное, без толики страха, лицо девушки. Холодную медь в глазах, слегка впалые щёки, потрескавшиеся, чуть дрожащие губы.

Её лицо, которому шла ненависть больше, чем лучшие наряды мира.

Слегка потерянную, без капли сожаления Гермиону.

– Ну и? – сплюнул он на пол скопившуюся во рту кровь и превратив её в красное пятно на полу.

«Забыл…»

Страх медленно, словно по инструкции, принимал облик Малфоя, забывшего и отрешённого. Озноб от накатившей волны злости постепенно проникал под кожу всё глубже и глубже, пока окончательно не настиг орган, перекачивающий кровь.

«Забыл».

Взгляд Гермионы расфокусировался. Крупный силуэт анимага потихоньку начал расплываться перед глазами, в комнате темнело, а сознание стало потухать.

Она чувствовала себя распотрошённым плюшевым медвежонком и хотела поскорее заполнить внезапно появившуюся внутреннюю пустоту.

– Так и будешь стоять, малышка? Или удивишь меня? – он сделал шаг.

«Не сдавайся…»

Шаг.

И в следующее мгновение, когда мужчина оказался почти в запретной близости к ней, Гермиона зажмурилась и крикнула:

– Депульсо!

Тело мужчины отлетело назад и с грохотом влетело в стену, от чего хижина едва не разлетелась в щепки.

Тоненькая, тёмно-алая дорожка вязкой крови.

Гермиона отчётливо видела, как эта струйка подкрадывалась к подбородку, сталкиваясь с небольшой преградой в виде лёгкой щетины. Она замерла, не в силах пошевелиться. По спине словно прошлась шаровая молния, коснувшаяся и остановившаяся на онемевших губах, смешавшись со вкусом неподдельного ужаса. Вокруг стало так тихо, что Гермиона улавливала лишь своё собственное дыхание.

Гермиона не хотела убивать его. Не хотела.

Мужчина не двигался. Никаких признаков жизни. Ни вздымающейся грудной клетки. Ни трепещущих ноздрей.

Она не хотела убивать. Она не хотела…

Оцепенение сдавило её со всех сторон, не позволяя даже глубоко вздохнуть. Гермиона, стараясь унять внутреннюю, сдавливающую лёгкие истерику, посмотрела на свои руки, которые казались абсолютно чужими. Крупные капли сорвались с уголков её глаз и следом, скопившись на подбородке, стремительно понеслись вниз, на пол, разбившись об деревянную поверхность.

– Я… я, – тихий шёпот вырвался из её гортани.

Не помня себя, Гермиона устремилась на улицу, абсолютно не понимая, что делать дальше. На ум приходили безумные идеи, граничащие с безумием и гениальностью.

«Забыл…»

Малфой забыл, и вряд ли ему поможет вспомнить то, что она собирается сделать.

«Однажды ты увидишь звезду, которая улыбнётся тебе».

Мама говорила это с непринуждённой и красивой улыбкой. Она смотрела на небо вместе с Гермионой, рассказывая о разных скоплениях белых точек на чёрном небе. Говорила, что звёзды прекрасные, и что каждая из них – это большой мир, внутри которого происходят необычные вещи.

Теперь, спустя столько лет, Гермиона понимала, что мама не хотела рушить её детское восприятие мира. И показывая звёзды, она надеялась, что её дочь поверит в чудо.

И Гермиона поверила, когда столкнулась с настоящей магией, а звёзды лишились той романтики, которую мама вкладывала в рассказы о них.

Звёзды – это всего лишь физические тела в открытом космосе. Они распадаются, взрываются, меркнут, теряются на фоне других больших ярких звёзд. Их съедает огромное тёмно-синее море. Или они тонут в нём сами.

Доверие?

Такое большое слово.

Такое нужное.

– Федуцио сигнум, – пролепетала Гермиона, оставив попытки унять дрожь в руках.

Яркий, зелёный поток красивых искр вырвался из палочки и устремился в ночное небо, словно тёплым одеялом скрыв Гермиону от внешнего мира. Огромное облако светящихся точек затерялось среди тёмных кругов перед глазами.

Искры мигали, переливались, мерцали. Некоторые отскакивали от общей зелёной массы и стремительно падали вниз. Как звёзды. Как их осколки.

Она подождёт час. Просидит час в этой хижине наедине с… Гермиона не могла думать.

Секунды длились удивительно быстро, превращаясь в минуты.

Малфой не увидит этот след. Он забыл.

«Забыл».

Гермиона уставилась на неразожжённый камин, мысленно отсчитывая в уме минуты.

Шаги, раздавшиеся за дверью, заставили Гермиону насторожиться и до побелевших костяшек сжать не свою палочку.

– Бомбарда! – послышалось на улице, и дверь моментально слетела с петель, свалившись на пол.

Дыхание Малфоя было прерывистым и тяжёлым, будто в помещении было мало кислорода, и он пытался, вдох за вдохом, надышаться им. Переливающаяся сталь в его глазах почернела.

Видение.

Сошла с ума?

Хотелось вскрикнуть, но кто-то будто вырвал голосовые связки и превратил их в кровавое месиво.

– Драко… – словно в бреду проблеяла она, из-под мокрых ресниц взглянув на него. Его глаза словно разглядывали что-то в глубине бесконечности.

– Грейнджер, ты… – Малфой всё ещё стоял в дверном проёме, точнее в том, что от него осталось. – Где…

Он замер, найдя ответ, который пластом расположился у противоположной стены, раскинув руки в стороны с прикрытыми глазами и выступившими венами на висках.

В следующую секунду его глаза, вернувшие себе тот прозрачно-серый, привычный цвет, поравнялись с её собственными. Щёку Гермионы снова обожгло, но в этот раз от тёплого прикосновения.

– Грейнджер, ты… в порядке? – его пальцы прошлись по её спутанным волосам и вернулись обратно к лицу.

– Н-нет, – будто загипнотизированная, Гермиона следила за малейшими движениями его пальцев, бледных губ и светлых глаз.

Он вдруг застыл, вглядываясь в неё, словно в отражение. Наконец он наклонился к Гермионе и, почти не дыша, одними губами произнёс:

– Я всё помню.

«Забыл…»

Его пальцы снова знакомым жестом прошлись по волосам, закладывая за ухо непослушную прядь. Гермиона не могла ничего произнести в ответ и лишь рассеяно кивнула.

========== Глава 19. Апрель-Май ==========

Её лицо казалось абсолютно другим: скулы слегка опухли и окрасились в пунцовый оттенок, губа кровоточила, но ранка на ней уже начала запекаться, покрывшись корочкой. Грейнджер выглядела бледно, помято, но внешний вид был вершиной айсберга. Весь ужас таился в её болезненном молчании.

– Грейнджер, – Драко быстрее, чем успел подумать, поднял руку и коснулся её спутанных волос, – ты в порядке?

Пальцы вернулись к лицу, очертив подбородок и пройдясь вдоль нижней губы. Грейнджер не дрогнула. Продолжала отрешённо наблюдать за его движениями, мечась то к лицу Драко, то обратно к его ладони.

Она была напугана. И страх казался уже перманентным чувством для неё. Беззвучный кашель вырвался из её груди. Грейнджер подалась вперёд, уткнувшись в его холодную ладонь, чтобы удостовериться, что глаза не обманывают её, но тут же в испуге отстранилась.

– Н-нет, – она затряслась в ознобе и быстро задышала.

В голове Драко, как удар от колокола, прозвенел один-единственный вопрос, который он при всём желании не мог произнести вслух, и только продолжал смотреть на Грейнджер в растерянности.

Этот урод, судя по её внешнему виду, пытался…

Нет.

Прочь из головы.

Грейнджер знобило так сильно, что её волосы, лежавшие на плечах секунду назад, уже скрылись за спиной из-за дрожи.

Он снова бежал. Бежал по лесу, ведомый выпущенными в небо зелёными искрами, и внезапно его настигло осознание. «…Свет может видеть только тот человек, к которому волшебник, вызвавший чары, испытывает беспрекословное доверие…». Грейнджер верила ему. Ему.

И Драко вспомнил всё. Мысли, словно ядовитые клинки, пробили себе путь в его разум, распространив по телу отраву в виде ещё миллиона острых игл.

Тело к телу, жар, опаляющий кожу, грубые и одновременно ласковые прикосновения, влажный рот. Всё это казалось чем-то невозможным до тех пор, пока воспоминания не пустили корни внутри и не приросли к рассудку.

– Я помню, – шепнул Драко, отчаянно ища в глазах Грейнджер отклик. Он снова пальцами провёл по волосам, едва касаясь её кудряшек и заправив за ухо выбившуюся из этого хаоса прядь.

Бледные губы задрожали, и она сдержанно кивнула. Но испуг на её лице сменился болью, стоило ей слегка повернуться и краем глаза увидеть тело, которое Драко хотел, чтобы она забыла. Грейнджер внезапно резко втянула воздух ртом и начала задыхаться, хватая кислород, словно выброшенная на берег рыба. Её глаза забегали по хижине, не в силах остановиться на одной точке. Драко зажал её лицо между ладоней, стараясь прекратить эти вращения головой, сократив расстояние до критического минимума.

Сладкий, даже приторный запах ударил в нос. Говорят, у страха именно такой аромат. Драко провёл пальцем по её пульсирующей от раны нижней губе, но Грейнджер постаралась убрать его руку.

– Грейнджер, успокойся, – её щека упёрлась ему в ладонь, и он вернул голову на место, не давая возможности отвернуться.

– Он… он… – начала она, зажмурившись.

Новая волна озноба накрыла её с головой, рассыпавшись по коже мелкими жгучими каплями. Грейнджер судорожно начала растирать свои бёдра, словно пытаясь согреться, а Драко искал что-нибудь в карих глазах, за что можно было бы ухватиться и не утонуть в этой бездне мучавшего её кошмара.

– Нам надо уходить отсюда, – выдохнул он, и огненный блик стрелой пронёсся в её глазах.

– Он, – не смотря в сторону тела, Грейнджер слабо качнула головой в ту сторону. – Он мёртв?

Вдох.

Драко посмотрел в сторону и затем вернул взгляд на Грейнджер. Он разжал ладони, отпустив её лицо, и медленно, словно боясь лишний раз скрипнуть половицами и напугать Грейнджер, двинулся в сторону тела.

Когда он подошёл вплотную к мужчине, то не заметил никаких признаков жизни. Тонкие ручейки крови растёкшейся красной лужицей на полу проникли в щели между деревянными досками и впитались в пыльное древко.

Мужчина был мёртв.

Драко обернулся назад и уставился на Грейнджер, оцепеневшую от ужаса. Было что-то совершенно нездоровое в её глазах, что заставило его напрячься и быстро подойти к ней вновь.

– Пойдём, Грейнджер, – он протянул руку к ней, аккуратно взяв за запястье, и слегка дёрнул на себя, вынуждая встать на ноги. Она податливо последовала за ним, стараясь не смотреть в сторону тела, и крепко сжимала его слегка влажную ладонь.

***

Говорят, в жизни каждого человека есть что-то, что помогает ему избавляться от боли. Какой-то значимый предмет, который помогает привести мысли в порядок. У Грейнджер это был тот вшивый плед, который она с трепетом обнимала перед сном и под утро, перед самым восходом солнца, когда тьма была практически непроглядной, казалось, сжимала его ещё крепче.

Солнце поднималось всё выше, от чего Грейнджер поморщила нос и всячески пыталась прикрыть лицо в поисках блаженной темноты. Её нелепая пижама давно задралась, обнажив плоский живот, а волосы после сна торчали в разные стороны.

Её горячая ладонь расположилась на груди Драко, и даже во сне она умудрялась скрести ноготками по его коже, вырывая из цепких объятий сна. Он просто наблюдал. С таким неподдельным интересом, будто никогда не видел, как она спит.

Это было нечто иное.

Драко никогда не засыпал с девушками. Тем более в обнимку, стараясь как можно крепче прижать к себе.

Прошло две недели после того случая. Грейнджер лихорадочно старалась забыть тот кошмар, но дни, когда она могла спать относительно спокойно и не просыпалась в холодном поту, хватая Драко за руку и с ужасом вглядываясь в его лицо, можно было пересчитать по пальцам. Причём одной руки.

Оскал того животного, словно едкое зелье, попавшее на открытый участок кожи, отравлял её разум, превращая рассудок в кровавую кашу из постоянных мыслей и страхов.

Внутренний барьер не позволял ей спокойно реагировать на лёгкие прикосновения Драко. Будь то непроизвольное касание или целенаправленная тактильность, от которых она вздрагивала и быстро старалась отодвинуться или вовсе уйти в ванную комнату.

Но всё прекращалось с наступлением ночи, когда она, как котёнок, подлезала к нему под бок, утыкалась носом в плечо, предварительно укрыв себя пледом, и начинала тихо посапывать, пока очередной кошмар не настигал её во сне.

Утром всё возвращалось на свои места с первыми лучами солнца, которое нахально пробивалось сквозь шторы и било точно в цель, заставляя просыпаться.

Грейнджер отстранялась, свешивая ноги с кровати и убегая прочь в душ, плотно запирая за собой дверь посредством нескольких защитных заклинаний. Драко оставалось лишь грузно вздыхать, зажмурившись, и крепко сжимать накрахмаленную простынь, пытаясь унять утренний стояк.

До битвы оставались считанные дни.

Напряжение, царившее в номере, с лёгкостью можно было пронзить копьём. А тишина по вечерам входила в свои права, подчиняя их правилам игры в молчанку.

– Снова сбежишь? – когда её ресницы затрепетали, Грейнджер постаралась крепче сомкнуть глаза.

– Я не сбегаю, – отозвалась она, а её щёки вспыхнули, как обожжённые.

– Я не притронусь к тебе, – сказал Драко, перехватив обеспокоенный взгляд Грейнджер, которая уже намеревалась вскочить с кровати, резко убрав свою руку от его груди.

Тонкий, отрывистый стон сорвался с её губ. Она откинулась на подушку, демонстрируя расслабленность. Его светло-серые глаза продолжали наблюдать за ней, как осторожно и медленно Грейнджер закрыла глаза, как размеренно вздымалась её грудная клетка, как пальцы переставали крепко сжимать уродский плед.

– Ты… – неуверенно начал Драко, всё ещё ощущая тепло её тела, которое казалось чем-то слишком естественным для него. – Ты не хочешь поговорить?

Она резко распахнула глаза и часто заморгала. Её голова неожиданно повернулась в его сторону и также моментально вернулась обратно. Грейнджер приподнялась на локтях, и взгляд Драко тут же приковался к её обтянутой майкой груди, на которую он старался не обращать внимания.

– Малфой, – не смотря на него, произнесла Грейнджер.

– Что?

– Это… – она откинула одеяло в сторону и, дёргано пытаясь убрать волосы от лица, вскочила с кровати, оттянув вниз задравшуюся майку. – Неважно. Я в порядке.

Грейнджер понеслась в ванную, попутно прихватив с собой джинсы и свитер, но резко замерла на месте, услышав голос Драко:

– Ты себя вообще видела? – его тон стал мягким, неестественным для него, и Грейнджер тоже это уловила.

– Ч-что? – обернувшись, она постаралась придать лицу невозмутимости, но дрогнувшие губы с потрохами выдавали ей обеспокоенность. – Я. В. Норме.

По слогам. Злобно. Притворяясь.

– Серьёзно? – Драко поднялся следом, невозмутимо поправив резинку сползших на бёдра боксеров. – Поэтому ты начала засыпать со мной и постоянно дёргаться во сне, будто в своих сновидениях сражаешься с полчищем дементоров? Грейнджер, не ври мне.

Она словно подавилась воздухом. Тихий всхлип сорвался с девичьих губ и больно ударил по сознанию Драко, от чего тот качнул головой и вновь взглянул на неё, внимательно осмотрев ещё более исхудавшее тело. Ключицы стали настолько острыми, что ими легко можно было бы орудовать вместо клинков, плечи топорщились в сторону, а кожа обтягивала кости, словно тонкий пергамент.

Жалость. Смешанная с чувством…

Нет.

Симпатия?

«Малфой, возьми себя в руки!» – хриплый, давно сорванный голос внутреннего демона едва успел прозвучать в голове, но был тут же задушен.

Грейнджер не была уродкой. Да и это было не единственным её плюсом. И Драко действительно искал их в ней. Ум? Это было очевидно. Доброта? Так ли она была нужна ему? Он пришёл к неожиданному для себя выводу, что да. Нужна. Забота? О нём заботились. Мать, эльфы… но это было нечто иное.

Драко хотелось говорить с ней. Не слушать пустой трёп, а именно го-во-рить.

– Я не вру тебе! – нарочито громко выделила она последнее слово. – Я в порядке.

Этот задранный кверху кончик носа едва не послужил катализатором для спуска механизма внутри него. Драко захотелось в одно мгновение преодолеть расстояние между ними и крепко сжать её подбородок двумя пальцами, чтобы накренить голову так, как ему было бы удобно, и грубо, жадно поцеловать.

Но он обещал не прикасаться к ней. И если бы раньше это были бы для него просто слова, то сейчас в них был сакральный смысл, который не хотелось разрушать.

Драко отвёл взгляд в сторону, фыркнув и надев слегка помятые брюки, пока Грейнджер проскочила в ванную, как и прежде наложив на дверь несколько запирающих заклинаний.

***

– Я не врала тебе, когда говорила, что со мной всё в порядке, – тихий, мелодичный голосок Грейнджер раздался спустя несколько часов отвратительного молчания. – Я… просто переживаю из-за битвы. Нам совсем скоро надо будет выдвигаться к Хогвартсу. И вдруг всё пойдёт не так? Вдруг МакГонагалл не увидит сигнал? Вдруг я не успею? Вдруг…

Она начала задыхаться. Опять. Приступы стали происходить чаще. За последние две недели Драко видел, как она убегала в ванную, крепко сжимая грудную клетку и прикрывая рот ладонью, чтобы он не услышал её всхлипов.

Когда в этот раз он перегородил ей путь в укрытие, Грейнджер начала отбиваться, грозно ударять его в грудь, пинать, царапаться, но спустя мгновение обмякла в руках Драко, которые крепко прижали её к себе, а его кожа медленно принялась впитывать дрожь худого тела.

– Я не… я…

– Грейнджер, возьми себя в руки, – вымолвил Драко, аккуратно поглаживая её волосы. – Послушай, – он отстранился от неё и, переместив руки ей на лицо, слегка сжал то, что осталось от её щёк, – мы будем действовать сообща. Перестань накручивать себя, иначе именно из-за твоих больных мыслей, мы не справимся.

– Я боюсь, Драко, – имя, сказанное шёпотом, словно вставило в его позвоночник стальной винт, и сердце переломило парочку костей своими ударами.

Его большие пальцы аккуратно скользнули вдоль уголков её губ, и Грейнджер сладостно прикрыла веки, словно ей, как и ему, было так жизненно необходимо это прикосновение. Драко почувствовал покалывание, которое медленно плыло от кистей рук к шее, к животу, к ногам, и, наконец, добралось до головы. Пресс опустился. Драко был пленен Грейнджер.

Он слышал отголоски реальности, которые никак не выходили из его головы, когда Драко рассёк воздух между ними, крепко прижавшись к её губам.

Поцелуй захлестнул их обоих, заставив на пару мгновений оцепенеть, словно они оценивали реакцию друг друга. Драко, мокро оторвав губы от Грейнджер, уставился на неё, и когда слабая улыбка появилась на веснушчатом лице, он подался вперёд, сминая её рот настойчивым поцелуем.

Он был готов гореть и дать превратиться в пепел мыслям, которые блуждали в лабиринтах его разума.

Их настигло настоящее безумие, которое сплело их языки вместе, прижало тела настолько близко, что появилась вероятность просто раствориться друг в друге.

Не было страха. Не было отвращения. Не было ничего лишнего.

Грейнджер слегка надавила ему на грудь, пытаясь оттолкнуть Драко от себя, но спустя мгновение она расслабилась и крепче обвила его шею рукой, прижимая к себе.

Одежда полетела вниз также стремительно, как и самообладание Драко. Он сорвал с неё кофту и дёрнул вниз бретельки скромного лифчика. Тихий, едва уловимый всхлип Грейнджер заставил Драко отстраниться, но играющая на её губах очаровательная улыбка позволила ему откинуть мешающие мысли вместе с футболкой, которая приземлилась рядом с её одеждой.

Грейнджер трясущимися руками пыталась справиться со змейкой на своих джинсах и облегчённо выдохнула, когда, наконец, ткань оказалась спущена вниз, в то время как Драко лихорадочно стягивал с себя брюки.

Грейнджер чувствовала давление от его пальцев, крепко сжимающих её бёдра. С губ Драко сорвался судорожный стон, когда она одним грубым движением провела ногтями по его напряжённой спине, оставив красные, воспалённые дорожки.

Их тела были оболочкой того, что творилось внутри них. Грейнджер несколько раз с силой шлёпнула Драко по спине, и её удары ощущались как ласка. Хотелось, чтобы она ударила посильнее. Грейнджер закатила глаза и хрипло задышала, когда Драко прильнул к её груди, жадно облизнув сосок.

Грубым рывком он развернул её к себе спиной, припечатав щекой в стену.

Спустив трусы вниз, так что они оказались на уровне колен, Драко попутно с силой дёрнул трусики Грейнджер. Звук рвущейся ткани вызвал лёгкий хохот, но быстро стих, стоило Драко сжать её ягодицу и проникнуть внутрь.

Грейнджер начала двигаться навстречу ударам, не позволяя огню, заполонившему пустоту внутри, погаснуть.

Это казалось настоящим безумием. Грейнджер была словно сошедшая с ума пациентка Святого Мунго, пытающаяся за счёт секса унять внутреннюю боль. Но если это было ей нужно, Драко был готов это дать.

Наслаждение приятной волной расходилось по телу при каждом новом толчке. Было слишком много движений, и их сумасшедший ритм сносил голову. Грейнджер стонала, упираясь ладонями в стену, иногда соприкасаясь с ней лицом, словно пытаясь вернуть себя в чувства – перегородка была прохладной, но вскоре это перестало помогать.

Они двигались навстречу друг другу. Драко не жалел сил и не жалел Грейнджер. Он входил глубоко, быстро, грубо, двигая узкими упругими бёдрами. Их тела соприкасались с мокрыми, хлюпающими звуками. Им обоим было жарко, и в этой духоте мысли плавились ещё быстрее, вместе с ускоряющимся темпом.

Драко чувствовал, как Грейнджер вздрагивала каждый раз, когда он проникал в неё. И от этого становилось ещё теснее, жарче; внизу живота растекалось знакомое тепло, иногда доводящее до судорог в мышцах. Они становились приятным позывом, и с каждым разом, с каждым новым движением, это чувство становилось всё более ярким.

– Чёрт, – сорвалось с губ Драко.

Грейнджер закатила глаза в полном забвении, а затем и вовсе зажмурила их. Её пальцы хаотично царапали стену, губы приоткрывались в тяжелых и громких стонах.

– Не смей сдерживаться, – приказ.

Драко казалось, что земля расходится под ногами, в этих разломах протекала горящая лава – было слишком душно. И в этой духоте, с мутным рассудком, при бешеном темпе, в этом сплетении, когда казалось, что конец близок… Драко пропал.

Грейнджер податливо отдавалась ему, всякий раз громко вздыхая розовыми губками и двигаясь навстречу, чтобы увеличить дистанцию толчка, чтобы движения стали ещё более глубокими, чтобы позволить Драко быть более резким. Она сильнее прогнулась в спине, чтобы дать ему сжать её грудь.

Удовольствие накатывало раскалённой волной, норовившей расплескаться по телу искрами оргазма. И эти огоньки переплетались, путались, взывая к воспоминаниям о том, кем Драко являлся. И когда Грейнджер была уже готова сдаться, когда была готова закричать от боли и наслаждения, он вошёл ещё глубже, ещё сильнее, ещё требовательнее, и она, запрокинув голову, хватала опухшими от поцелуев губами горячий и застывший воздух, полностью отдавшись ощущениям.

Драко, подхватив слегка содрогающееся от судорог тело, переместился на кровать, и Грейнджер утонула в мягкости матраса. Он оказался сверху, целуя влажную шею, оставляя алые отметины на нежной коже, слегка прикусывая её. Грейнджер тут же застонала и мигом сомкнула губы, пытаясь приглушить предательски громкий выкрик, который просто выдал все её желания, всю её слабость. Она попыталась прикусить нижнюю губу, чтобы замолчать, но не смогла. Не смогла, потому что Драко продолжил издеваться над ней, видя, как она мучается в томных стонах, как мечтает, наконец, о разрядке.

Драко двигался. Быстро. До потери всякого рассудка.

Сегодня они больше не разговаривали. За них это делали их тела, души, желания. Они стали единым, они слились, они перемешались, они вспыхнули для того, чтобы также быстро погаснуть, оставив после себя лишь руины из невозможности происходящего и разрушенных предрассудков.

Всё угасло.

Только удовольствие, пульсирующее, всепоглощающее, необходимое, давало понять, что они всё ещё существуют. И это ощущалось, как нечто запретное. Нечто безумное. Нечто, о чём этим двоим говорить вслух было абсурдно.

Комментарий к Глава 19. Апрель-Май

Почему-то на меня напала дикая меланхолия, не позволяющая полностью отдаваться фанфику, чёрт. И хотя главы уже почти дописаны, не могу никак собрать себя воедино, потому что, возвращаясь к началу, мне кажется я могла где-то написать по-другому, где-то больше закрутить, где-то не дотянула. В общем, ме-лан-хо-ли-я, хахахах

Душевный порыв закончен. Надеюсь, выкарабкаюсь из этого состояния:)

========== Часть 20. Май (I) ==========

Битва. Битва. Битва.

Гермионе хотелось напалмом выжечь это слово к чертям из своей головы.

Она лежала на спине, сверля изнурёнными глазами дыру в потолке. Руки до хруста сжимали одеяло, натягивая его на себя. Очнувшись утром и обнаружив руку Малфоя, беззаботно обвившую её талию во сне, Гермиона зажмурилась и тяжело выдохнула.

Его рука медленно сползала вниз по её спине. Это происходило так стремительно, что даже пальцы отказывались действовать синхронно, цепляясь за малейшие складки на её одежде. И тем не менее, каждая клеточка Гермионы под его прикосновениями наполнялась приятным теплом, становясь зависимой от таких поглаживаний.

Ошибка. Ошибка. Ошибка.

Голос в голове не намеревался затихать, а лишь увеличивал громкость и наращивал частоту повторений.

Аккуратно, боясь потревожить, Гермиона подцепила его руку и положила возле него на подушку, а сама спустила босые ноги на пол и уже намеревалась семимильными шагами убежать в ванную, но крепкий захват тонкого запястья остановил этот порыв, едва не заставив всхлипнуть.

– Грейнджер, прекрати бежать, – сонный, слегка хриплый баритон, словно мяч для пинг-понга, отскочил от стенок черепа и прошёлся вдоль позвоночника.

– Я не…

– Ох, Салазар, – раздражённо выпалил Малфой, резко дёрнув рукой и освободив кисть Гермионы из плена его стальной хватки.

Очередная ошибка.

Жгучее чувство стыда разрасталось в ней, как злорадная опухоль. То, что было между ними в первые два раза, можно было счесть за выплеск чувств, накопившихся за долгое время пребывания в замкнутом пространстве. Сейчас же… всё было иначе, и эти мысли угнетали Гермиону.

Убила.

Убила человека. Монстра. Но всё же он был живым существом с чувствами и эмоциями, прошлым и будущим, которого она его лишила.

Гермиона осталась сидеть на краю кровати, сложив руки на коленях и прожигая взглядом стену. Ей казалось, что её мысли крутились по серпантину, спускаясь всё ниже и ниже, пока не достигали дна, утопая в вязком болоте.

Он был живым.

Она убила.

Не заклинанием. Технически. Но всё же.

– Грейнджер? – прогремел голос Малфоя. Спустя мгновение она ощутила, как тёплая ладонь легла ей на плечо, и пальцы крепко сжали его. Гермиона с трудом сглотнула подступивший ком и зажмурила глаза, сжав одеяло. – Тебе надо собраться. Мы выдвигаемся через час.

Выдвигаемся.

Битва.

Гермиона всё ещё держала глаза закрытыми, пока её обнаженную кожу плеча не обдало горячим дыханием. Она распахнула веки и резко повернула голову вправо, перехватив обеспокоенный взгляд серых глаз. Малфой выглядел не так. Теплее. Мягче.

Не так.

– Слушай, Грейнджер… – начал он, пристально рассматривая её лицо, и в голове Гермионы стрелой пронеслась идиотская мысль о том, что он мог ей сказать, поэтому она соскочила с кровати и понеслась в ванную. Прежде чем наглухо закрыть дверь и наложить запирающие чары быстро схваченной из-под подушки палочкой, Гермиона уловила взгляд, которым он атаковал её, затем рваный выдох и, в конце концов, скрип кровати.

Низкий тембр его голоса оставил отпечаток на коже, от чего по телу пробежалась лёгкая дрожь, вызвавшая тремор в пальцах.

Она убила.

Только спустя столько времени до неё наконец дошёл весь смысл, сошедший снежной лавиной на её голову.

Последствия.

Одно короткое слово – и мысли в голове перевернулись и точёными стрелами устремились вниз, по позвоночнику, взывая к новой порции переживаний.

Гермиона не заметила, как оказалась на полу, впиваясь ногтями в ладони и оставляя глубокие красные следы на коже. Горячие слёзы принялись стекать вниз, обрамляя щёки влажными дорожками. Она прикусила губу и скривилась, когда вкусовые рецепторы на языке уловили металлический привкус.

Громкий, непозволительно громкий всхлип сорвался с её обкусанных в порыве отчаяния губ, и Гермиона крепко прижала ладонь ко рту.

Вина.

Она знала, что каждому без исключения знакомо гнетущее чувство вины. Мук совести, которые не выходят из головы, и могут свести с ума.

Джинни.

Это имя крутилось в голове и придавало сил. Оседало где-то в разуме и бесконечно появлялось, стоило только нырнуть поглубже.

И в моменты звериной боли и страшного отчаяния, когда по щекам катились обжигающие слёзы, и это было единственной возможностью выпустить эмоции, имя подруги возникало в мозгу и будто придавало ещё немного сил.

Будто последняя соломинка для утопающего.

– Грейнджер, нам пора.

Гермиону резко выкинуло из раздумий и швырнуло обратно на пол. Она нырнула слишком глубоко, что даже не заметила, как пролетел час.

Гермиона внезапно поняла, что забыла наложить чары тишины, и слух Малфоя обласкали её всхлипы. Он дал ей пространство. Дал время.

На ватных ногах, которые свели судороги из-за долгого нахождения в неудобном, согнутом положении, она двинулась в сторону раковины, за которую ухватилась и на которую опёрлась, чтобы внимательнее рассмотреть лицо. Сухая кожа вокруг красных глаз, ссохшиеся губы – нижняя и вовсе была слегка испачкана капельками крови – и абсолютно пустой взгляд, в глубине которого таилось зерно подчинившего своей воли страха.

Последствия.

Гермиона тряхнула головой и несколько раз сбрызнула лицо ледяной водой в попытках привести себя в чувства.

Она невербально избавилась от чар и вышла из ванной.

Малфой был поглощён своими мыслями, не замечая, как Гермиона поглядывала на него, словно на чужого человека. Будто от прежнего слизеринца, с которым она не совсем удачно, а главное не вовремя спуталась, осталась лишь тень со знакомым голосом, а всё остальное – поступки, жесты, слова – раскрывали нового человека в совершенно другом свете. Гермиона на секунду кинула на Малфоя наполненный любопытством взгляд, после чего едва удержала контроль над дрогнувшими губами.

Призвав себя к здравомыслию, она смахнула с себя сокрушающую тоску.

Он продолжал осматривать комнату на предмет забытых вещей, которых было не так много, и казалось, что ему просто необходимо отвлечься, чтобы не метать на Гермиону обеспокоенные взгляды. Малфой поправил воротник чёрной рубашки и завязал галстук такого же цвета. В этом он был на битве. Именно так он был одет, когда умер Крэбб в Выручай-комнате, когда умерла его мать, когда…