Текст книги "Осколки падающих звезд (СИ)"

Автор книги: MissMercy97

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

– Это третье февраля, – произнесла Гермиона, отчаянно борясь с подступившей тошнотой.

Комментарий к Глава 6. Искажая время

Фух, ну, вот это в принципе конец “вступительной части”.

Дальше события будут развиваться динамичнее, и спасибо всем еще раз за поддержку!

========== Глава 7. Февраль (I) ==========

Комментарий к Глава 7. Февраль (I)

С этой главы названия последующих частей будут обозначать месяц, в котором происходят события, чтобы не запутаться ни вам, ним мне, хахахах

Надеюсь на ваши комментарии, лукасики и тд и тп:)

На улице творился кромешный ад. Ледяные капли, словно крошечные осколки, бились об асфальт, создавая неприятный для слуха треск. Им, то и дело, аккомпанировали мощные порывы устрашающего ветра.

– Используй на себе дезиллюминационные чары, – буркнула Гермиона, копошась рукой в сумке в поисках очков. – Я всё ещё не могу их применить на себе из-за защитных чар в Отделе Тайн, так что взяла дополнительную одежду.

Она услышала, как Малфой тихо произнёс себе под нос заклинание и, наконец, подняв глаза, увидела перед собой не платинового блондина, а темноглазого шатена. Острые черты лица больше не были такими, на их место пришли пухлые щёки и губы. Она на секунду замешкалась, разглядывая его. Он выглядел слишком добродушно и неординарно.

– Чего уставилась? – его голос тоже изменился. Стал более мягким, несмотря на то, с какой интонацией он это сказал.

– Ничего, – Гермиона быстро поправила шарф, прикрыв им рот, и надела круглые очки.

Она незаметно взмахнула палочкой, и в её руке появились два паспорта. Малфой перевёл взгляд на них и затем вопросительно уставился на Гермиону.

– Нам нужны документы, чтобы заселиться в отель. Это твой, – она протянула ему паспорт. Он недоверчиво взял его и раскрыл на первой странице. Скользнув взглядом по тексту, Малфой поднял на Гермиона глаза.

– Джереми Кинг? Серьёзно?

– Что-то не устраивает?

– Идиотское имя, – фыркнул он, вкладывая паспорт во внутренний карман пальто.

Проигнорировав его, она неуверенно выглянула на улицу из-за угла подворотни и шагнула вперед. Тёмные одинокие улицы охотно приняли её в свои объятия. Гермиона глубоко вздохнула и поёжилась, насытив лёгкие свежим, хоть и пропахшим выхлопными газами воздухом. Моросящий дождь с каждой секундой становился сильнее. Это было хорошо заметно в дребезжащем свете редких фонарей, которые обещали вот-вот с громким треском потухнуть.

– Нам сюда, – указала она на старую, повидавшую многое, деревянную дверь.

Со скрипом открыв дверь, Гермиона быстро проскользнула внутрь, убежав от очередных капель дождя, норовивших затечь за шиворот. Малфой шел следом, склонив голову и изредка поглядывая на Гермиону.

– Добрый вечер, – голос Гермионы дрожал от холода – или от волнения – когда она обратилась к женщине, сидевшей за узкой стойкой посреди маленького холла.

– Добрый, – отозвалась та, не отрываясь от газеты.

– Мы бы хотели снять номер, – Гермиона поправила сползшие очки и мягко улыбнулась. – На двоих.

Женщина подняла взгляд и уставилась на Малфоя. Затем на Гермиону. Затем снова на него. Хозяйка отложила газету в сторону, свернув пополам, и облокотилась на стойку.

– На какой срок?

– Три… три месяца, – выдавила Гермиона, слегка отодвинув мешающий шарф.

– Документы.

– Да, конечно, – Гермиона подошла совсем близко к стойке и протянула свой паспорт. Малфой стоял как вкопанный, пока она не бросила на него взгляд и не вскинула бровь. Он недовольно закатил глаза и, выудив свой паспорт, положил его на деревянную поверхность.

Женщина протянула Гермионе чек, и та быстро сунула ей в руку деньги. Получив ключ от комнаты №11, Гермиона ещё раз мягко улыбнулась женщине, которая не переставала сводить глаз с Малфоя.

– Пойдём, – шепнула Гермиона, устремившись в сторону лестницы.

Первая волна эйфории прошла, когда Гермиона обнаружила, что номер оказался крошечным. Две раздельные кровати находились почти вплотную друг к другу, небольшой кофейный столик, стоящий в углу, казалось, скоро развалится, а ковёр уже давно пора было отправить на помойку. Одна тусклая лампа на потолке едва освещала маленькое пространство. Окна выходили на задний двор, откуда иногда доносились звуки бьющегося стекла и собачий лай.

– Это шутка? – Малфой прошипел сквозь зубы, остановившись в дверном проеме.

– Могло быть и хуже.

Бросив свою сумку на небольшое кресло, которое издало характерный скрип, Гермиона, сняв верхнюю одежду, скромно села на край кровати. Она скрестила ноги и подняла глаза на Малфоя.

– Серьёзно? Мы будем жить здесь три месяца? – он всё ещё не заходил в номер, оставаясь в дверях.

– Да, Малфой. Твоей аристократичной натуре придётся смириться с такими условиями.

– Дерьмо, – плюнул он, громко захлопнув за собой дверь. Он взмахнул палочкой и снял с себя чары, вернув свой истинный облик.

Гермиона несколько раз глубоко вздохнула, когда Малфой швырнул свою сумку в угол комнаты. В каждом его шаге чувствовалась ярость. Он прошёл мимо неё, срывая свое пальто, и приземлился на соседнюю кровать. Гермиона сидела к нему спиной, но отчётливо ощущала прикованный к ней взгляд.

– Что? – не выдержав, воскликнула она.

– Что это за дерьмо? Нельзя было заселиться в другое чёртово маггловское место?

– Меня это поражает, – она нервно рассмеялась. Резко обернувшись, Гермиона столкнулась с его взглядом и прищурилась.

– Что? – сузив глаза в ответ, спросил Малфой.

– Твое непробиваемое недовольство. Чтобы быть незамеченными, нам нужны две вещи: место и кооперация. И знаешь, первый пункт у нас есть, Малфой, и совершенно неважно, как выглядит это место. Его основная задача – оставаться неприметным. Но, видимо, со вторым пунктом у нас будут жуткие проблемы.

Он молча фыркнул и отвернулся.

Отлично!

Гермиона была зла. Очень зла. Она быстро достала книгу, которую ей дала МакГонагалл, и, мгновенно открыв её, поняла, что сейчас была совершенно не в состоянии воспринимать информацию. Выдохнув пару раз, Гермиона всё же откинулась на спинку кровати и начала медленно блуждать глазами по тексту.

«…Фидуцио сигнум представляет собой зелёный луч света, рассыпающийся на миллионы искр. Это особый вид сигнальных чар. Свет может видеть только тот человек, которому волшебник, вызвавший чары, испытывает беспрекословное доверие…»

Чем тщательнее Гермиона пыталась сосредоточиться на книге, тем сильнее не могла собраться с мыслями. Буквы прыгали с места на место, образуя единую кашу перед глазами.

Малфой резко сорвался с места, подлетел к своей сумке и, достав оттуда комплект вещей, проскочил в ванную комнату. Она услышала, как он выругался, включив душ, и шум, который создавали струи воды, отвлекал ещё сильнее.

«…Фидуцио сигнум – чары, которые идут из глубины сердца. Не каждый волшебник способен их вызвать…».

Гермиона продолжала упорно вчитываться в текст, пытаясь впитать больше информации. Мысли находились совершенно в другом месте, предательски унося Гермиону за собой.

Дверь ванной скрипнула. Гермиона машинально подняла голову, оторвавшись от книги, и удивилась, увидев Малфоя в совершенно несвойственной ему одежде. Простая чёрная хлопковая футболка с длинным рукавом и штаны до щиколоток. Волосы были ещё мокрыми, и небольшие капельки воды разбивались об его тело и лицо. Он откинул непослушные пряди назад и устремился к своей кровати.

Волосы Малфоя, влажные от воды, были цвета мокрого асфальта. Гермиону пронзило воспоминание, очередное и очень болезненное.

В голове воскрес образ Колина Криви, и он заставил отряд мурашек пробежать вдоль позвоночника Гермионы.

Она не видела, как погиб Колин. Когда Битва за Хогвартс была окончена, в Большом Зале она наткнулась на тело несовершеннолетнего мальчика, на лице которого застыла гримаса немого ужаса. Видимо, Колину как-то удалось пробраться в Замок после приказа МакГонагалл покинуть место Битвы всем несовершеннолетним студентам. Скорее всего, он использовал один из многочисленных потайных ходов Хогвартса. Колин был храбрым малым. Гермиона улыбнулась про себя: «Шляпа точно не ошиблась насчёт него».

Драко не смотрел в её сторону. Отвернувшись к ней спиной, он грузно опустил голову на ладони и протяжно выдохнул. Спустя мгновение он завалился на бок, подтолкнул подушку под голову и затих.

Отложив старую книгу в сторону, Гермиона медленно поднялась со скрипучей кровати и, прихватив пижаму, направилась в тёплую, всё ещё наполненную паром ванную комнату.

Она включила горячую воду, и умоляла её смыть с себя весь этот день.

Воспоминания снова больно ударили по голове и принялись окутывать Гермиону подобно кокону, укрывая и обволакивая, как тяжёлое пуховое одеяло. Они проглотили её и растворили в себе.

Гарри. Его зелёные глаза, наполненные слезами, и тот крик, который практически разорвал его голосовые связки. Он будто стал маленьким мальчиком, которого она встретила в Хогвартс-экспрессе. Потерянным и одиноким.

Убирая остатки влаги с волос, Гермиона быстро проскользнула под одеяло, бросив взгляд в сторону Малфоя. Казалось, он уже спал, либо просто не шевелился.

«Привести Драко! – голос Беллатрисы ворвался в голову, разорвав в клочья сознание Гермионы.

Тёмное помещение, в которое едва проникали лучи света. Кругом лишь сырость, холод и мрак.

– Ну? – она нагнулась к Гарри, бросая на Малфоя короткие взгляды.

– Я… я не уверен… – промямлил её племянник…»

Гарри рассказал ей, что Малфой точно узнал его тогда в Поместье, но не выдал своей тётке.

Гермиона изо всех сил пыталась очистить голову от этого болезненного воспоминания, но оно засело слишком глубоко в ней, сжимая в тиски грудную клетку и перекрывая кислород.

»…Отведи этих мальчишек в подвал, а с ней, – она ухмыльнулась, клацнув зубами у самого лица Гермионы, – нас ждёт долгий разговор. Как девчонка с девчонкой.

Её зловонное дыхание коснулось щёк Гермионы…».

Попытки вычеркнуть этот момент из своей книги жизни были тщетными. Воспоминания, которые Гермиона всеми силами пыталась держать где-то глубоко в недрах своей памяти, вновь всплывали в голове ещё ярче и ещё отчётливее.

Разрыв. Словно раненное существо, Гермиона едва не задохнулась в своём крике. Глаза Беллатрисы налились бешенством и имели самый угрожающий вид. Сознание Гермионы разбивалось, как хрупкая чашка. Тьма, которая окружала её, превратилась в адское пламя.

– Когда ты использовала маховик? – с противоположной части комнаты раздался голос Малфоя, нарушив тишину, повисшую в номере.

Гермиона не сразу поняла, о чём он. Перед глазами всё ещё мелькали кадры с Беллатрисой вперемешку с Гарри, Роном…

– На третьем курсе.

– Так и думал, – в его голосе промелькнули нотки ехидства.

– И почему же? – Гермиона перевернулась на спину и уставилась в потолок.

– Ты посещала много занятий, – ответил он. – Слишком много даже для тебя.

Глаза Гермионы расширились от удивления, и она мысленно поблагодарила кромешную тьму, что Малфой не сможет увидеть её потрясения.

– Наблюдательно, – промямлила она, всё ещё сверля взглядом в потолок, тьму которого изредка прорезали лучи от автомобильных фар. – Теперь ты.

– Что? – Гермиона отчётливо услышала, как скрипнула кровать под ним, и волосы проехались по подушке. Он явно смотрел на неё.

– Расскажи что-нибудь о себе, – выпалила Гермиона на одном дыхании, не понимая, к чему она всё это затеяла.

– Повторю свой вопрос: что?

– Малфой, – Гермиона повернула голову, и в момент, когда за окном вновь пронеслась машина, осветив комнату, она встретилась с блеском серых глаз напротив. Свет прошёлся по его макушке, позволяя разглядеть четкий силуэт его скул, – нам придётся торчать здесь вдвоем кучу времени. Я подумала, что будет не лишним хоть что-то узнать друг о друге, а не только то, что ты слизеринец, а я гриффиндорка.

– Не набивайся ко мне в друзья, Грейнджер.

– Ты слишком высокого мнения о себе, – фыркнув, она резко отвернулась и едва сдержала порыв вовсе перевернуться на бок спиной к нему. Это было бы слишком по-детски.

– Возможно, – Гермиона всё ещё ощущала прикованный к её правой стороне взгляд. – К чему всё это?

– Это было лишь предложение. Если тебе по душе просто молчать все три месяца, то без проблем, – гордость, ненадолго затаившаяся внутри, вновь начала вопить во всё горло, срывая голосовые связки. Гермиона сверлила потолок взглядом, и, казалось, что из-за этого он скоро обрушится на них и придавит к полу.

– Мне неинтересно знать о твоей жизни, Грейнджер. А рассказывать о себе я не намерен, – она не видела его лица, но была готова поспорить, что он прищурил свои глаза и скривил губы. – Тем более тебе.

– Тем более? – голос Гермионы повысился, что указывало на задетую гордость.

– Ты всё правильно расслышала.

– Лучше бы я была заперта здесь с Гойлом. Он хотя бы не такой… – она прикусила язык.

– Такой кто? Мудак? Гений? – Малфой наседал, не желая просто так поднимать белый флаг над головой.

– Первое, Малфой, – спустя мгновение ответила Гермиона, перевернувшись на бок, и услышала сдержанный смешок, раздавшийся за спиной.

«Перемещение, варка зелья, проникновение в Хогвартс, спасение Джинни» – вновь про себя повторила Гермиона, произнося это словно колыбельную. Никаких изменений. Лишь эти пункты. С этими словами на устах, она попыталась, наконец, заснуть.

========== Глава 8. Февраль (II) ==========

Мягкие волны лениво накатывали одна за другой, слегка раскачивая уже давно прогнившую насквозь деревянную лодку. Хотелось подойти чуть ближе, совершить очередную попытку уловить ту силу, то движение воздуха, которому поддавалась водная гладь, но тщетно – здесь никогда не бывало ветра. Тишина этого места, начинала сводить с ума, если слишком долго позволять ей проникать в голову, словно здесь умерло всё, даже время.

– Где я?

– Эй, проснись! Ты меня слышишь? Там что-то происходит… Слышишь? Кто-то идёт!

«Где я… Этот голос…он словно прямо у меня внутри…».

– Помоги!

В холодном липком поту Драко судорожно распахнул глаза и сразу же, часто заморгав, закрыл их обратно. Казалось, не сделай он этого, и оба хрусталика, превратившись в бесформенную полупрозрачную массу, вытекли бы из глазниц. Кое-как собравшись с силами, он заставил себя прищуриться, всё ещё с трудом различая что-либо в окружающем его пространстве.

Повсюду дым, едкий и тошнотворный, превращающий всё вокруг в бесформенные силуэты.

– Ч-что происходит? – закашлявшись совершенно отвратительным, жгущим лёгкие воздухом, спросил Драко.

– Я… кхе… не знаю, но мне тяжело дышать… – он не видел собеседника, но по голосу понял, что это маленький, до жути напуганный мальчик, лет двенадцати, не больше. Он не мог рассмотреть ни его одежды, ни лица. Единственное, что удалось различить, это размазанное тёмное пятно.

– Надо как-то выбраться отсюда… – закрыв лицо рукавом, Драко интуитивно сделал шаг вперёд.

– Я ничего не вижу, – начало жалобно хныкать существо перед ним, хватаясь за его руку.

– Я тоже, но это нам и не нужно, – вцепившись в плечо мальчишки, Драко, совершенно не заботясь о том, больно ли ему, бросился туда, где, как ему оказалось, должен быть выход.

Его чутьё не подвело, и, собрав все свои силы, он выбил полуразрушенную дверь, увлекая за собой своего спутника. Мальчишка приглушённо вскрикнул и спустя мгновение оказался на полу, в паре шагов от него. В лицо сию же секунду ударила обжигающая волна воздуха, словно он открыл врата в саму преисподнюю. В его голове искрой пронеслось одно слово, заставившее пульс участиться, а дыхание сбиться ещё больше – пожар. Это место вот-вот намеревалось рухнуть и похоронить их под своими обломками или низвергнуть в огненную пучину.

– Эй! Кхе, ты как? Эй, отзовись! Ты в порядке? – он пытался дотянуться до мальчика, неожиданно переставшего подавать какие-либо признаки жизни, и сглотнул ком в пересохшем горле, силясь не поддаваться панике. Возможно, он надышался угарным газом и лишился чувств. Он не мог его здесь оставить, но и выбраться обоим в таком состоянии, скорее всего, уже вряд ли удастся. Драко и сам был близок к беспамятству.

Что-то внутри него начало жечь со страшной силой, и это отнюдь был не дым, ежесекундно всё больше и больше наполняющий лёгкие. Нет. Ему было знакомо это чувство, слишком хорошо знакомо. Не теряя ни секунды на раздумья и колебания, он отпрыгнул назад, насколько ему это позволило обмякшее тело, и вдруг с потолка, прямо над тем самым местом, где он был мгновение назад, сорвались несколько огромных балок и с оглушительным грохотом обрушились вниз, проломив истлевшие половые доски. Кое-как приподнявшись, он вдруг в ужасе осознал, что теперь между ним и бедным мальчиком образовался настоящий непроходимый ад.

Когда воздух стал настолько жгучим, что, казалось, он начал чувствовать запах собственных опалённых волос и кожи, его тело, словно само, начало выжимать из себя последние резервы, как будто осознавая, что второго шанса уже не будет. Неимоверным усилием воли ему удалось подняться и, пошатываясь и закрываясь руками от стремящихся поглотить его языков пламени, сделать пару шагов навстречу мальчику.

– Ээээй! – Драко не узнал своего голоса. Он был скорее сродни предсмертному стону изувеченного животного, такому, от которого волосы на спине встают дыбом, а по телу начинает растекаться неприятный озноб. Драко попытался всмотреться, борясь с невыносимой резью в глазах, но по-прежнему видел перед собой лишь размытые, тлеющие силуэты.

И когда он уже был готов сдаться и, отдавшись воле случая, рухнуть на колени и позволить этому месту забрать его с собой, куда-то на кладбище домов и упокоенных под их обломками жизней, вдруг его пронзил еще один душераздирающий крик.

Не помня себя, он поднял голову и, широко раскрыв глаза, на секунду видел то, что мгновенно вызвало рвотные позывы.

Драко по-прежнему не видел его лица, не видел, как плавились глаза, как лопались пузыри на коже, оставляя безобразные язвы, как мальчишка, пытаясь ногтями содрать с себя эту боль, лишь снимал собственный скальп, но Драко отчётливо слышал крики и плач. И самым ужасным, самым отвратительным и тошнотворным ему казался запах. Он чувствовал его так отчётливо и ясно, что весь его мир вмиг обрёл вкус опалённых волос, скрошившихся зубов и обугленной плоти.

Наконец, он нашёл в себе силы отвести взгляд.

«Как же так…»

На глазах выступили слезы. Сложно сказать, что их вызвало, но что бы это ни было – сожаление, чувство вины и беспомощности или просто удушливый угарный газ, но это было что-то, что одним махом убило в нем желание продолжать бороться. Приготовившись прожить свои последние секунды, он ступил навстречу неизведанности и закрыл глаза. Драко надеялся, что разум покинет его, что он обретёт беспамятство, но нет, сознание было верно ему и ясно как никогда. Он по-прежнему всё слышал и ощущал все запахи и боль. Поэтому, когда на его горле будто сжалась удавка, он не смог удержаться и, беззвучно закричав, вернул себе, казалось, навсегда утраченное зрение.

То, что Драко увидел, едва ли не заставило его сойти с ума. Огня больше не было. Вместо него всё вокруг покоилось под толщею воды. Он почувствовал, как она начала заполнять его лёгкие, уничтожая их с не меньшим, а, возможно, даже с большим азартом, чем до этого делал ядовитый дым.

«Почему ты медлишь…».

«Кто, кто это говорит?!».

«Убей его!».

В его ушах и горле была вода, она заполнила лёгкие и теперь разрывала их изнутри, но этот голос он слышал отчётливо, как никогда, словно Драко сам и есть причина его звучания.

Неожиданно мир словно разлетелся на миллионы острых осколков. И перед тем, как каждый из них попытался впиться в его плоть, перед тем, как его поглотила бы невыносимая агония, в одном из них он увидел отражение. Жутко неправильное и искажённое: чёрные волосы, пронзительные, переливающиеся тёмные глаза и лицо ребёнка, не старше того погибшего мальчонки.

Пугает другое – за исключением некоторых деталей мальчик в отражении до боли знаком.

«Крэбб?».

Первое, что почувствовал Драко, открыв глаза, – холод. Влажное от пота тело отзывалось на малейшее шевеление затхлого и спёртого воздуха. За окном с грохотом пронеслось чёртово маггловское изобретение. Гул проник сквозь запертые наглухо окна.

– Ладно… – произнёс он вслух, сглатывая ком в пересохшем горле.

Драко ненавидел утро. Оно давало надежду, что с новым днём придёт возможность начать всё с чистого листа. Но разве какой-либо лист вообще бывает чистым?

Но не в этот раз. У него появился шанс.

Драко обнаружил, что он в комнате один. Прислушавшись к звукам, ему было несложно догадаться, что Грейнджер нет в ванной.

«Где носит эту чёртову Грейнджер? Неужели выскочка так сильно обиделась?»

Кошмары стали его спутниками. Он не мог вспомнить, когда вообще спал без них. Скорее всего, в детстве до поступления в Хогвартс. «Сны без сновидений» были практически бесполезны. Сквозь толщу кошмаров это зелье не могло достаточно глубоко пробраться к сознанию Драко и позволить ему спокойно поспать.

Притронувшись к намокшему лбу, он громко выдохнул и отправился в душ. После недолгих манипуляций со смесителем Драко блаженно откинул голову назад, встречая поток горячей воды. Под струями душа он простоял не менее двадцати минут, позволяя влаге окутать его тело и плавно стекать вниз.

Стряхнув последние капли с волос, он уставился в запотевшее зеркало. Сознание напрочь отказывалось избавляться от назойливых кадров его недавнего кошмара. Не мигая, он пытался проглотить колючий, раздирающий горло комок безнадёжности и страха, но тот лишь подло воспротивился его упорным попыткам. Кошмары во снах пользовались его слабостью, принимая его, как жертву, в свои мерзкие объятия, и цепляясь за плечи костлявыми руками.

Вновь встряхнув головой – в этот раз для того, чтобы избавиться от мыслей – он надел боксеры и почистил зубы.

Неожиданно раздался звук хлопнувшей входной двери. Драко моментально напрягся, схватив лежавшую рядом палочку и попутно накинув на левую руку полотенце, чтобы прикрыть Метку, дернул за ручку двери, ведущей в комнату.

– Какого хрена ты ушла и не предупредила? – он столкнулся с Грейнджер, которая едва не пролила кофе на пол. Она с трудом удерживала бумажный пакет и подставку с двумя кружками кофе.

– Ты плохо спал, – пролепетала она, отвернувшись от него. – Я решила тебя не будить.

– Какая ты понимающая, – буркнул он, вновь зайдя в ванную комнату и захлопнув за собой дверь. Лишь сейчас он осознал, что щёки Грейнджер мгновенно вспыхнули, стоило Драко столкнуться с ней. Он медленно опустил взгляд вниз и, поняв, что был лишь в одних трусах, не смог сдержать горькую улыбку.

Выйдя из ванной комнаты, его обоняние моментально стало жертвой запаха булочек с каким-то ванильным кремом и свежего ароматного кофе. Аппетит сыграл с ним злую шутку, заставив желудок сжаться в узел и издать характерный звук.

– Это тебе, – сдержанно произнесла Грейнджер, указывая на стол, где стояли чашка кофе и две булочки. Драко приподнял правую бровь, и она, заметив это, добавила: – Они не отравлены, Малфой.

Грейнджер поднесла кофе к губам и сделала большой глоток, тут же поморщившись из-за слишком высокой температуры напитка. Драко ухмыльнулся и молча сел на кровать, взяв в руки тарелку с выпечкой.

Выскочка избегала с ним зрительного контакта. Это стало ясно, как только он налетел на неё в одних трусах.

– Когда погода наладится, я иногда буду уходить за ингредиентами, – прожевав, сказала Грейнджер и быстро смахнула крошки с уголка губ, уставившись на Драко.

– Ясно.

Настроение было паршивым. Ночной кошмар всё никак не отпускал Драко, воскрешая в памяти покадрово его сновидение. Огонь. Дым. Крэбб. И всё с начала. За всей внутренней борьбой с кошмаром, Драко не сразу заметил, что Грейнджер вновь обратилась к нему.

– Малфой?

– Чего?

– У меня есть зелье. Может… – неуверенно начала она, но он моментально прервал её.

– Не может, – рявкнул он. – Справлюсь и без твоей помощи.

– Да что с тобой не так? – воскликнула она, эмоционально разведя руками в стороны и презрительно сжав губы.

– Не надо пытаться помочь всем, Грейнджер, – пробубнил он, ловя на себе непонимающий взгляд. – Не старайся показаться хорошенькой и заинтересованной в моём ментальном здоровье. И перестань пытаться стать моей подружкой.

– Я не… пытаюсь казаться хорошенькой. Я лишь предложила помощь. Не хочешь – не надо! – её ноздри яростно начали раздуваться всё сильнее и сильнее с каждым словом. Драко обратил внимание, что к её щекам вновь начал подступать красный оттенок. – Научись просто принимать помощь, Малфой.

Он молча проводил её взглядом до её кровати. Она плюхнулась на мягкий матрас и тут же открыла книгу, которую ей дала старуха. Грейнджер сузила глаза, явно пытаясь унять бушующий огонь внутри. Ей едва удавалось успокоить учащенное дыхание, о чём свидетельствовала быстро вздымающаяся вверх грудная клетка.

Драко отвёл взгляд, ухмыляясь этой картине, и быстро отправил в рот хрустящую сладкую булочку. Давно он не ел ничего подобного. Казалось, целую вечность в его ротовой полости не было ничего слаще яблока. Вкусовые рецепторы моментально отозвались на давно забытые ощущения, и Драко поймал чувство удовлетворения, с трудом уловимое сквозь воспоминания о ночном кошмаре.

– Что за зелье? – допив кофе, Драко повернулся к ней лицом.

– Что? – Грейнджер не оторвала взгляд от книги, но, Драко был уверен, она все прекрасно расслышала.

– Зелье, которое тебе нужно сварить, Грейнджер.

– У него нет названия. Во всяком случае, я его не знаю, – коротко и недовольно ответила она, но, отложив книгу в сторону, продолжила: – Это против проклятия Долохова. Тонкс показала мне, как его сварить, когда…

Она резко умолкла, прикусив нижнюю губу. Очевидно, её мозг посылал яростные стрелы воспоминаний, и они со свистом врезались в её прошлое.

– Купио Вивере, – произнес Драко, откинув с глаз выбившуюся прядь.

– Что?

– Название. Означает «желание жить».

– Откуда ты… – Грейнджер потребовалась секунда, чтобы её взгляд приковался к Тёмной Метке.

Драко опрометчиво закатал рукава водолазки из-за ужасной духоты в номере. Змея на предплечье была всё ещё ярко-чёрного цвета и едва заметно извивалась.

– Да, Грейнджер. Она всё ещё здесь.

– Я не… – она отвела взгляд, будто ей было невыносимо смотреть на Метку. – Расскажи мне больше про это зелье. Единственное, что мне известно – ингредиенты и как его варить. Но я хочу узнать больше. Как Долохов вообще создает свои проклятия?

– Только из-за того, что ты принесла кофе, – он окинул её взглядом. Непослушные уголки его губ дрогнули, когда она неловко отвела глаза от его лица. – Долохов был одним из вернейших Пожирателей. Единственная, кто мог с ним посоревноваться в верности, была моя тетка Белла.

Драко за секунду замолк, когда лицо Грейнджер исказилось гримасой боли. Только сейчас он заметил, что она всегда носила одежду с длинным рукавом и каждый раз, стоило ткани немного задраться, Грейнджер моментально оттягивала её обратно. У каждого есть своя метка, которую хочется скрыть от других.

– Долохов создает проклятия, совершенно не утруждаясь. Для него это не сложнее, чем для нас заклинания, которые мы изучали на первом курсе. В этом его главный талант. Его подпитывает ненависть. Грейнджер, – Драко уставился на неё и покачал головой. – Я никогда в жизни не видел человека, который вообще может хранить в себе такую ненависть.

– Но откуда ты знаешь про зелье?

– Северус договорился с Долоховым, чтобы тот провёл для меня пару занятий.

– То есть ты… – на губах Грейнджер застыл немой вопрос.

– Да, я тоже умею накладывать такие проклятия, – Драко равнодушно пожал плечам. – Как ты научилась варить это зелье? О нём мало, кто знал.

– Когда мы с Гарри были в Отделе Тайн, – начала она, неуверенно поглядывая на него. Грейнджер явно сомневалась, стоило ли ей это рассказывать, но всё равно продолжила: – Долохов запустил проклятие в меня. Я спаслась только благодаря тому, что успела наложить на него чары немоты.

– Хм, – протянул Драко, вздёрнув правой бровью. На его памяти не было ни единого волшебника, который выжил бы после этого проклятия. Всё заканчивалось либо мгновенной смертью, либо схождением с ума в агонии боли, а затем уже путешествием на тот свет.

– Снейп поделился с Тонкс рецептом.

– Как я мог забыть, что мой крестный был двойным агентом, – усмехнулся Драко, вскинув голову кверху и уставившись в потолок.

– Только благодаря этому я жива, – она едва сдерживала голос, чтобы он не дрожал, но на последнем слове потеряла самообладание, и из её горла вырвался тихий всхлип. – Мерлин.

Грейнджер рванула в ванную комнату и, громко хлопнув дверью, наложила заклинания тишины.

Испустив обречённый вздох, Драко устало опустил голову и зацепился взглядом за свою сумку, из которой выглядывал его дневник. Аккуратно достав чёрную книжку, он принялся листать страницу за страницей, пока не наткнулся на нужную ему запись. Подцепив за край листа, он вырвал заметку и вновь запихнул дневник в сумку.

Драко медленно встал с кровати и подошёл вплотную к двери ванной комнаты, за которой не было слышно ни звука.

Драко несколько раз сильно стукнул по двери.

– Грейнджер.

Щелчок двери, и она предстала перед ним с раскрасневшимися глазами и дрожащей нижней губой. Повисла тишина, которая со всей дури била по вискам. Тишина, которая ненароком могла удушить.

Неожиданно, Драко осознал, что Грейнджер чувствует такую же глубину одиночества и боли, что и он. Она потеряла многих. Слишком многих, чтобы спокойно жить дальше. Спасение Уизлетты было для неё столь же необходимо, как для него спасение матери.

– Вот, – Драко протянул ей маленький клочок бумаги.

– Чт-что это? – всё ещё захлебываясь слезами, пробормотала она. Взяв лист, она мигом пробежалась глазами по тексту. Затем, убрав слёзы с глаз, прочла ещё раз.

– Я делал пометки, когда работал с Долоховым. Это зелье будет более эффективно и поможет, даже если принять его, когда будешь видеть свет в конце тоннеля.

– Сп… сп…

Драко быстро моргнул и, оттолкнувшись рукой от дверного проема, направился к своей кровати.

Грейнджер аккуратно сложила лист и запихнула в книгу, которую практически не выпускала из рук. Она села на край кровати спиной к Драко, и лишь когда её плечи перестали содрогаться, она вновь обернулась.

– Спасибо, Малфой.

Он промолчал. Ему не хотелось лишний раз заводить диалог, но приятное тёплое чувство медленно разлилось по телу, циркулируя в венах.

– Возьми это, – Грейнджер выудила из кармана джинс купюры и протянула их Драко.

– Мне это ещё зачем?

– На всякий случай. Мы сейчас в маггловском мире, они могут пригодиться.

Драко даже не взглянул в сторону денег, но Грейнджер настойчиво смотрела в его лицо, пока он не смял купюры и не кинул их в открытую сумку. Звук ударившихся друг об друга монет – единственное, что разбавило напряжение, которое стало таким естественным.