Текст книги "Осколки падающих звезд (СИ)"

Автор книги: MissMercy97

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Он убил собственного отца. Косвенно, но Драко это сделал.

Когда эта идея впервые пришла ему на ум в момент размышления на подоконнике в собственной комнате, он сначала испугался и постарался отогнать эту мысль, но с течением времени это казалось единственным возможным вариантом избежать смерти того человека, который любил Драко просто так. Не за успехи в учёбе, не за удачные полёты на метле, не за то, что его можно было использовать в качестве разменной монеты в этой войне.

У Драко было ощущение, что смерть отца не так сильно ударит по нему, и его грудную клетку не будет разрывать от горечи, но он ошибся. И скатившаяся слеза по щеке служила тому подтверждением. Пыльная ладонь Грейнджер устроилась у него на плече, и первым порывом было дёрнуть конечностью, чтобы скинуть её руку, но Драко просто расслабился и уткнулся лбом ей в ключицу, когда она расположилась на коленях рядом с ним.

***

Гермиона наконец усмирила сбитое дыхание. Поднявшись на ноги, она протянула руку Малфою, который держал глаза закрытыми. Его щёки были изрисованы влажными дорожками слёз, и Гермионе не хотелось тревожить его. Но времени оставалось совсем мало.

Некоторые Пожиратели смерти взмыли в воздух и исчезли с поля боя, но остальные ожесточились ещё больше. Они понеслись вперёд, взмахивая палочками и кидая заклинания в тех, кто расположился перед входом в Хогвартс и ещё не успел забежать внутрь для продолжения бойни. Гермиона знала, куда ей требовалось отправиться и, в конце концов, завершить то, ради чего она вернулась в то место, где потеряла часть своей души.

Взрывы стали греметь ещё громче, когда члены Ордена и те, кто был на их стороне, забежали внутрь Школы. В это мгновение вход в замок стал заблокирован – огромные глыбы свалились на землю, перекрыв проход. Гермиона сжала плечо Малфоя.

– Нам пора, – уверено сказала она, когда он поднял на неё глаза. Малфой на мгновение опустил взгляд вновь, но затем коротко кивнул и поднялся на ноги. Его печальные глаза были переполнены отчаянием, и Гермиона боялась, что лишнее движение или слово станет спичкой, которая подожжёт фитиль. – Ты… не обязан идти со мной. Я… я справлюсь сама. Это моё дело. Ты можешь…

– Пошли, – коротко кинул он, угрюмо нахмурив брови, словно она оскорбила его своим предложением. В его глазах мелькнул сигнал решимости.

Мрачное состояние овладело Гермионой: злость, терзавшие её сомнения – всё это ей никак не удавалось стряхнуть с себя, словно грязь. Она шумно втянула воздух через нос и, на мгновенье задержав дыхание, следом резко выдохнула.

– Ладно.

Когда война только лишь начиналась, Гермиона часто думала о том, что она часто совершала сумасшедшие поступки ради верных целей. Будь то проникновение в Отдел Тайн на пятом курсе или в Гринготтс в обличии Беллатрисы. Все эти действия не казались ей адекватными, особенно учитывая её любовь к рациональности и продуманности, но это всё было ради чего-то стоящего.

Возвращение во времени с Малфоем было одним из таких поступков. Джинни заслуживала жить. Гарри заслуживал, чтобы она была рядом. Её семья заслуживала того, чтобы Гермиона оказалась здесь вновь.

Дыра в стене имела практически идеальную круглую форму, и протиснуться сквозь неё в замок было элементарно. Гермиона пригнула голову и, осмотревшись по сторонам, вздрогнула, когда Малфой взял её за щиколотку.

– Не медли, Грейнджер, – и она была не уверена, что в этот момент он намекнул ей именно двигаться вперёд в замок.

– Сейчас сразу направо, не отставай, – скомандовала Гермиона и, не услышав недовольного вздоха позади, прошла дальше и мгновенно проскользнула вдоль стены к одной из колонн, которая всё ещё была цела.

Краем глаза ей удалось уловить яркую вспышку, которая следом пронзила одного из Пожирателей. Она не успела разглядеть, кто запустил заклинание, но мысленно поблагодарила этого человека. Малфой держался рядом, стараясь пригибаться и быть незаметным.

– Куда нам надо идти? – раздался его голос совсем рядом с её ухом.

– В коридор перед Большим залом.

Он сдержано кивнул.

***

Окольными путями им обоим удалось пробраться к одному из коридоров, которые вели к Большому залу. Гермиона старалась унять дрожь в руках и пыталась дышать через нос, что позволяло на короткое время подавлять тошноту, которая нарастала с каждым последующим шагом. И с приближением к тому месту, где Гермиона клялась себе оказаться три месяца назад, сердце начинало отбивать совершенно бешеный ритм.

Неподалёку послышались звуки борьбы, и Малфой подался вперёд, легко толкнув Гермиону плечом, чтобы опередить ту и выйти из темноты первым. Он высунул голову из-за угла и тут же зашёл обратно.

– Твоя рука, – Малфой взглянул на локоть Гермионы и качнул головой. – Если хочешь, я…

– Нет, – отрезала Гермиона, смахнув с себя сомнение. – Стой здесь.

– Я вмешаюсь, если… – но Гермиона махнула рукой, не дав ему закончить.

Подошва её ботинка коснулась пыльного пола. Глаза заслезились от ярких вспышек заклинаний и кружащих в воздухе опалённых кусков картин.

– Редукто! – закричал Невилл и отбросил одного из Пожирателей в стену, от чего тот ударился головой и медленно сполз на пол. Его подбородок прижался к груди, веки закрылись, а палочка укатилась куда-то вбок.

Гермиона обернулась, чтобы встретиться взглядом с Малфоем. Удивительно, что именно в его глазах она могла найти поддержку, хотя это и казалось абсурдом. Гермиона несколько раз озадаченно моргнула и ощутила, как её ладони покрылись тонким слоем влаги.

Она столько раз ловила себя на мысли, что едва ли знала о Малфое и десяти фактов, но он определённо отныне занимал место в её жизни. И дело заключалось не только в том, что было между ними в прошлом, а в том, что могло быть и в будущем. Эти мысли сводили с ума, топтали сознание, словно табун лошадей, и будто указывали на то, что Гермиона сошла с ума. Была ли вообще у них вероятность на какое-то будущее? Вряд ли. Пройдут дни, недели и месяцы, и Гермиона перестанет ощущать учащённое сердцебиение внутри грудной клетки при его прикосновениях, которых отныне не будет. Она пыталась изо всех сил уговорить себя думать именно так, но каждый раз, когда натыкалась на серые глаза и чувствовала мягкие подушечки пальцев, прикасающиеся к её коже, разум переставал работать.

Каким-то непонятным образом этому человеку удалось нащупать в ней ту печаль, горечь и пустоту и заполнить полое пространство.

– Экспеллиармус, – звук этого женского тонкого голоса сначала поглотил Гермиону, а затем вышвырнул обратно, выбив весь кислород из лёгких. Джинни – с запотевшим лицом, измазанным грязью, и со следами крови на щеке, – орудовала палочкой, обезоружила Пожирателя смерти, не снявшего маску. – Инкарцеро, – и тот упал на землю, связанный верёвками.

Гермиона, воспользовавшись возникшим задымлением, которое кто-то вызвал в коридоре, на ощупь обнаружила колонну, за которую тут же зашла, всё ещё пытаясь разглядеть в образовавшемся тумане силуэт членов Ордена. Крик Невилла стрелой пронзил пространство, и Гермиона поняла – времени больше нет. В её мозгу, как в тёмном овраге, куда с рёвом падают тонкие струи воды, – сплошной шум и чёрная решимость.

Пожиратель появился в центре, в нескольких метрах от Джинни. Дымка растворилась, как мгла на рассвете, и теперь Гермиона могла всё разглядеть.

Долохов.

Невилл прижимал руку к глазу и болезненно мычал, стараясь сжимать палочку в руке, которая была повреждена заклинанием. Он был на грани обморока и едва мог разглядеть что-либо из-за идущей из раны над бровью крови, которая закрывала обзор.

Джинни развернулась, от чего её рыжие волосы взмыли вверх и легли на плечи.

Рука Гермионы нещадно пульсировала от боли, но, сконцентрировавшись, ей удалось притупить эти ощущения и постараться как можно плотнее сжать пальцы вокруг своего оружия.

Взмах трёх палочек и одновременный выкрик трёх заклинаний, каждое их которых было смертельным. От стали в тембре Долохова Гермиона непроизвольно дёрнулась, почувствовав на спине мурашки. От низкого голоса Джинни пальцы на ногах сильно сжались. От крика Гермионы горло едва не разорвало на части.

Долохов упал на пол, ударившись виском об каменные плиты. Его палочка откатилась почти к самым ногам Джинни, которая вскинула голову и, заметив Гермиону, рьяно вдыхающую воздух, развела руками.

– Что ты здесь… Гермиона? Что… почему… – лепетала Джинни, сделав несколько шагов вперёд и подобрав палочку с пола. – Ты же была… твоя рука, Гермиона! Где Гарри и Рон? Нам надо… – её голос резко стих, когда Гермиона прижала к себе подругу и расплакалась. Она кусала нижнюю губу, стараясь не позволить ещё большему потоку слёз обрушиться на хрупкое плечо Джинни. Та опешила лишь на секунду и следом обвила талию Гермионы руками.

– Ты жива! – плач всё же вырвался наружу и разлетелся по коридору, в котором пыль продолжала кружить в воздухе. – Джинни… Мерлин, ты жива.

– Конечно! Разве могло быть иначе, Гермиона?

– Джинни, – она не отпускала подругу, пока та не дёрнулась и не уставилась на неё.

– С тобой всё в порядке?

– Война ещё не окончена, так что нет, – честно призналась Гермиона, отстранившись от Джинни и выпрямив плечи. – Но меня не должно здесь быть.

– Чт-что? – Джинни нахмурила брови, и Гермиона заметила, как её тонкие пальчики с силой сжались вокруг древка.

– Ты жива, и это главное, – произнесла одними губами Гермиона и наставила палочку на Джинни. – Прости, – аккуратная руна в воздухе и тихо произнесённое: – Обливиэйт.

Гермиона зажала рот рукой, пытаясь заглушить тихие всхлипы, которые начали вырываться, стоило ей разглядеть, как зрачки Джинни начали становиться стеклянными, а память принялась стирать это мгновение.

Невилл зашевелился около стены, стараясь держать голову прямо. Он быстро прошёлся рукавом своей кофты по лицу в надежде убрать кровь с глаз, но лишь растёр ещё больше.

Гермиона скрылась за поворотом, вплотную прижавшись к стене, перед этим заметив, как вздрогнула Джинни, выйдя из транса. Она тряхнула головой и огляделась, резко остановившись на бездыханном теле Долохова.

– Невилл! – завопила она, устремившись к раненому члену Ордена Феникса и схватив того за щёки. Гермиона лишь отрывочно слышала, как та шептала ему успокаивающие слова и наложила пару медицинских заклинаний. – Я… почему-то ничего не помню… Что? Тебе скорее показалось… ударился головой… Нет. Тебе нужно встать на ноги… пошли, я отведу тебя…

Гермиона вжалась в стену и пару раз всхлипнула, пока не уловила движение возле себя.

– Мы можем вернуться.

– Куда, Малфой? – устало прикрыв глаза, Гермиона сжала губы.

– В отель. Мы знаем исход войны, Грейнджер, – его слова звучали убедительно, и ей так не хотелось больше оставаться здесь. Она разомкнула веки и повернула голову к нему.

– Ты почувствовал?

– Что? О чём… Обет больше нас не связывает, – пробормотал Малфой, озадаченно осмотрев руку, вокруг которой три месяца назад сплелись тонкие нити сильнейшего магического обряда. – Пошли, – вновь скомандовал он, и Гермионе не хотелось препираться с ним. Она испытывала невероятную усталость и чувство эйфории, ощущение которой уже успела забыть.

– Зачем?

– Доверься мне. И, надеюсь, у тебя осталась ещё мазь для твоего локтя, – процедил Малфой сквозь зубы. – Возьмись за меня.

Гермиона протянула ему здоровую руку, и он рванул её на себя, прижав к груди. Они мгновенно трансгрессировали: их дёрнуло вверх, тела сжало вместе, а давление в черепной коробке стало практически невыносимым.

***

Слыша стук сердца Грейнджер так близко, когда они стояли в той самой подворотне, куда попали в самом начале, Драко пытался отпустить её, но не мог, словно она была способна исцелить его своими объятиями. Грейнджер прижималась к нему, обвив талию, а свободную руку держала на весу не в силах разогнуть локоть.

– Я так устала, – шепнула она, опалив горячим дыханием его грудь.

– Это единственное место, где мы можем спокойно поговорить, – голова Грейнджер внезапно оторвалась от него, и она посмотрела на него с непониманием.

Драко выбрался из объятий Грейнджер и тут же ощутил охвативший его холод. Ему пришлось наложить на себя дезиллюминационные чары под пристальным и непонимающим взглядом Грейнджер. Её глаза были слегка поникшими, но в них всё же были заметны искорки радости и облегчения, что война закончена. Для неё и её друзей война завершена. Но для Драко было уготовлено ещё одно сражение.

– Надеюсь, у них найдутся свободные номера.

***

Хозяйка, завидев Драко и Грейнджер, входящих в дверь, распахнула глаза и удивлённо уставилась на них. Она пыталась кокетливо улыбнуться, но её лицо лишь исказилось, а глаза странно блеснули. Хозяйка внимательно выслушала просьбу Драко остаться ещё на одну ночь из-за проблем, связанных с изменением расписания у поезда, на котором они якобы должны были отправиться на север Англии. Она протянула им ключи от их же номера, предупредив, что уборка там ещё не была проведена.

Грейнджер проскользнула внутрь номера и резко замерла на месте в самом центре. Она опустила плечи и развернулась к Драко лицом. Взгляд её был решителен, но он знал, что она боится.

– Я не верю, что у нас получилось, – пробормотала Грейнджер, опустив глаза в пол, изучая его, словно видела впервые. Она сделала шаг к Драко, а следом, приблизившись почти вплотную, подняла голову, и он поцеловал её.

Упругая арка её губ смягчилась при соприкосновении с его собственными – плоть поддалась плоти. И в этом была какая-то сакральная нежность, что секунду или две голова Драко была абсолютно чистой. В этом поцелуе была неприкрытая беспомощность и обречённость. Драко отпрянул первым.

– Грейнджер, – он взял её руку, которую она уже успела вознести, чтобы зарыться ему в волосы, – ты сделала всё, чтобы не позволить тёмной стороне победить. Теперь… – Драко с трудом сглотнул, – так как мой отец мёртв… правильно было бы…

Он замолк, зажмурившись.

– Ты хочешь дать показания вместо него, – констатировала Грейнджер, попытавшись сделать шаг назад. Её взгляд метался по его лицу, скользя вдоль скул, губ, возвращаясь к глазам. Она тихо выдохнула.

– Я в любом случае обречён, – закачав головой, сказал Драко. – Но я не хочу быть таким, как он. Трусом. Действия имеют свои последствия. Они придут за мной, и тогда будет стоять вопрос лишь о том, сколько я смогу им дать.

– Ты решил перенести меня сюда, чтобы попрощаться, Малфой? – воскликнула она, по-детски и так невинно нахмурив брови.

– Грейнджер, – его шёпот был едва слышен, – это никогда бы не привело ни к чему хорошему, и…

– Ох, а когда ты успел стать прорицателем? Умеешь заглядывать в будущее, а, Малфой? Или ты просто сам решил, что всё, что было, это так, – она развела руками, – пустой звук?!

Ему показалось на мгновение, что она и сама не верит в то, что говорит, но затем он увидел в её глазах настоящее пламя и осознал, что ему удалось задеть Грейнджер за живое. Так будет легче. И правильнее.

– Мы с тобой пешки по разные стороны шахматной доски, – голос Драко казался ровным и спокойным, и он мысленно обрадовался, что на протяжении нескольких лет воспитывал в себе возможность скрывать эмоции.

– Ты волен делать то, что хочешь, – прошипела Грейнджер, отвернувшись от него. – Ты прав. Ты был в любом случае обречён.

Грейнджер попыталась скрестить руки на груди, но внезапная боль не позволила ей даже слегка согнуть локоть. Она скривилась и мучительно шикнула. Драко молча наблюдал за ней, пока не ощутил, как его челюсть так сильно напряглась, что скрежет зубов стал отчётливо слышен.

– Верно, – кивнул он, отойдя от Грейнджер на два шага назад. Она вернула взгляд к его лицу, и её подбородок затрясся вместе с нижней губой. – Это были…

– Замолкни и уходи, – в глазах был холод, в голосе – раздражение.

Драко едва заметно опустил голову и вновь поднял, распрямив плечи. Четырёх широких шагов хватило, чтобы отойти от Грейнджер в другую часть номера. Она молча наблюдала за ним, не моргая и вообще не двигаясь.

Он закрыл глаза и сразу же трансгрессировал. Ему нужно было провести ещё сутки вдали от дома, чтобы не попасться на глаза матери и себе самому. Поэтому под его ногами тут же скрипнули пыльные половицы хижины в лесу.

Комментарий к Глава 23. Май (IV)

Ох, вот и заключительная глава, но (!) нас ждёт ещё эпилог, который все расставит на свои места❤️

Оглядываясь назад, даже не верится, что я уже практически полностью выложила свой первый макси. К созданию следующего я подойду более кропотливо и дотошно, а пока ещё один вопросик моим пАдПесЩикам: ангст или нет? 😂

Меня рвёт на куски, и я мечусь между двумя метками, одна из которых довольно тяжелая, а вторая более мягкая (я где-то читала, что многие устали от мрачных работ с душевными терзаниями, но это ведь самое сладкое 🤡)

Жду Ваши советики в комментах

========== Эпилог. ==========

Погоня за счастьем – что это? Где найти начало, чтобы дойти до конца?

Ощущение пепла, покрывающего обувь, исчезло, когда Гермиона наконец вздохнула, набрав в лёгкие столько воздуха, что у неё едва не началось головокружение. Война была окончена. Волдеморт погиб от рук Гарри Поттера, и теперь Гермиона действительно чувствовала, что свободна от скитаний по лесу, от вечного страха за жизнь друзей, родных и свою собственную, от… Малфоя?

Внутри что-то защемило, и она скривилась.

– Гермиона, ты в порядке? – голос Артура Уизли прозвучал тихо и настороженно. Она подняла глаза и столкнулась с его изучающим взглядом.

– Д-да.

Пытаясь унять дрожь в пальцах, Гермиона пыталась сжать ими юбку лёгкого платья. Рядом с её бедром лежала бисерная сумка, и, бросив быстрый взгляд на неё, она с трудом сглотнула.

– Зачем ты пришла? – Артур призвал волшебный чайник и две кружки, которые, стукнувшись друг об друга, издали неприятный звук. – Я думал, ты говорила, что сегодня отправишься к родителям.

Тонкая струйка чая с бергамотом полилась из носика чайника, наполнив кружки, и Гермиона, вновь громко выдохнув, ухватилась за одну из них и поднесла к губам.

– Я планировала уехать только через две недели. Необходимо… кое-что закончить. Вообще, неважно.

Она много раз прокручивала в голове этот разговор, и столько же раз терялась в словах, которые стоило сказать. Ей становилось дурно, тошнота мгновенно подступала к горлу, а желудок делал сальто, переворачивая внутренности.

– Гермиона, – в голосе мистера Уизли была тревога, может быть, даже страх, из-за которого её собственное имя прозвучало почти как слезливая жалоба. Лицо его стало бледным и хмурым. – Что-то произошло?

Гермиону терзали головные боли и недосып. Казалось, словно весь мир уже очухался, и лишь она одна осталась на обочине, не в силах выпрямиться и идти дальше. Будто то, о чём она размышляла последние пару дней, стало преградой на пути к другой – нормальной – жизни.

– Это по поводу… – голосовые связки завибрировали, когда горло сжалось от подступивших слёз, которые ей удалось всё же быстро сглотнуть, – времени, – Мистер Уизли замер с чашкой у губ и округлил глаза. Он пристально наблюдал за тем, как Гермиона запустила руку в сумку и выудила оттуда маховик. – Это…

Артур поморщил нос, опустив чашку на блюдце и окинув взглядом изделие в её руках.

– Когда битва за Хогвартс была окончена, – начала она тихо, – и я оказалась в Большом зале, меня… Невилл Долгопупс показал мне… я увидела… – Гермиона неглубоко и часто задышала и следом сделала глоток чая под пристальным взглядом Артура Уизли.

– Успокойся, – он был удивлён, но в его голосе звучали нотки теплоты.

– Я увидела то, что мне нужно было исправить.

– Исправить? – выдержав паузу, спросил мистер Уизли, продолжая смотреть то на Гермиону, то на маховик. Его глаза распахнулись, и он приоткрыл губы, резко втянув воздух через нос. – Ты хочешь сказать, что…

– Это маховик времени профессора Дамблдора, – зажмурившись, Гермиона аккуратно опустила часы на поверхность стола. Они продолжали тихо тикать в полной тишине, и этот звук вернул её в Комнату Времени, где тысячи механизмов отбивали такой же ритм.

Мистер Уизли на мгновение перестал дышать. Гермиона уставилась на него и заметила, как подвесная люстра освещала его лицо. Свет сбегал по плечам и рукам, жёлтый, как пламя восковой свечи; он менялся, тона сливались, становились оранжевыми. Овеянный свечением Мистер Уизли сидел неподвижно и молча, пока спустя минуту или две не спросил:

– Что ты исправила, Гермиона? – его взгляд был устремлён на неё. Лицо было совсем бледным, взволнованным, полным переживаний.

В глазах всё задребезжало от влажной пелены, возникшей внезапно, и горячие слёзы скопились в уголках, норовя вот-вот сорваться и полететь вниз.

Тишина подарила несколько секунд, чтобы собраться.

– Смерть. Я не допустила смерть одного близкого человека, – чётко и ровно сказала Гермиона. Взгляд мистера Уизли буравил дыру в столе. – Я знаю, что наказание за использование маховиков времени…

– Чью… чью смерть ты не допустила? – сорвалось с пересохших от волнения губ Артура.

Перед глазами вспыхнуло холодное лицо Джинни, в голове будто прогремел крик Гарри, руки Гермионы задрожали, и она едва успела спрятать их под стол, чтобы мистер Уизли не увидел, насколько сильно она была не в себе.

– Нет, – он поднял руку, когда Гермиона приоткрыла губы в попытке что-то сказать. – Нет, не говори, – тише добавил он. – Гермиона, это всё довольно серьёзно, ты же понимаешь?

Она сухо кивнула, опустив глаза и теребя кутикулу на указательном пальце.

– Ты была одна?

Горло оказалось пережато удавкой.

– Да.

Гермиону терзало чувство, которое навалилось на неё, грозя навечно похоронить под собой. Не понимая его по началу, она боролась с ним, с болью и отчаянием. Но оно было неуязвимым, не подчинялось её воле. Это чувство было её врагом, который крался по пятам и предугадывал каждый шаг прежде, чем она успевала его сделать. Этот враг – собственное скорбящее сердце, и когда оно наносило удар, от него не было защиты.

В глазах Артура блеснуло раздумье.

– Мальчики или кто-либо ещё знает об этом?

– МакГонагалл, сэр, – ответила быстро Гермиона, и её голос, хвала Мерлину, не выдал ни капли сомнения.

– Минерва… ладно, – произнёс мистер Уизли рассудительным тоном. – Тогда поступим так, Гермиона, – он выдохнул и взял в руки маховик. Покрутив его и рассмотрев со всех сторон, Артур продолжил: – Я уверен, ты умеешь хранить секреты, поэтому… я скажу, что во время ремонта Школы этот… маховик был обнаружен в кабинете Дамблдора. Минерва подтвердит это, – голос мистера Уизли переходил из его груди прямо в грудь Гермионы, как эхо океанских волн. – Думаю, его место в Отделе Тайн. Я слышал однажды, – протянул он, внимательно сфокусировавшись на крохотном циферблате, – что там хранилась стрелка…

Сердце Гермионы сжалось от страха. И хотя она старалась замаскировать своё волнение, усеянное колючками нахлынувшего ужаса, мистер Уизли, пристально изучавший её, прекрасно разглядел это в карих глазах.

– Успокойся, Гермиона, – тихий, практически нежный голос Артура подействовал на неё так, что лёгкие перестали бешено циркулировать воздух, а сердце вернулось к нормальному ритму.

– Трэвэрс, – Гермиона прочистила горло и вновь произнесла: – Трэвэрс. Он хотел осмотреть кабинет Дамблдора. Ему… он сказал, что там могли остаться артефакты.

– Торкуил Трэвэрс? – мистер Уизли в удивлении вскинул брови.

– Да.

– Он отныне находится в розыске, – губы Гермионы открылись, слова застряли в горле. – Отдел магического правопорядка недавно завершил расследование убийства одного волшебника – незарегистрированного анимага, – перед глазами силуэты перестали быть чёткими, всё вокруг слилось в единое мутное пятно, и Гермиона была на грани того, чтобы упасть в обморок. – Ты… тебе плохо?

– Н-нет, – проблеяла она, отрицательно качнув головой.

Артур прищурил глаза и чуть опустил подбородок.

– Как стало известно, только я тебе этого не говорил, – мистер Уизли поджал губы, – этот анимаг был своего рода ищейкой. В его хижине, где было обнаружено тело, хранилось несколько тёмных артефактов и следы привели к Трэвэрсу. Мракоборцы провели обыск в доме Торкуила после его неожиданного побега и нашли там старую пурпурную мантию, которая когда-то принадлежала семье Блэков.

– То есть Трэвэрс действительно охотился за… подобными волшебными предметами?

– Теперь всё стало на места, почему он так стремился проникнуть, как ты утверждаешь, в кабинет Дамблдора, – мистер Уизли наконец положил маховик перед собой, продолжая смотреть на него.

– Ан-анимаг он…

– Я не знаю его имени, ты же понимаешь… это вне моей юрисдикции, – Артур откинулся на спинку кожаного кресла и сложил руки на груди. – Его нашли недалеко от хижины. Видимо, у них с Трэвэрсом произошёл конфликт. Он умер даже не из-за магии.

Гермиона сжала челюсти и ещё плотнее переплела пальцы на коленях.

Кровь. Кровь этого человека была на её руках, и лишь благодаря Малфою она не сошла с ума.

Недалеко от… он был там. Перенёс тело. Для чего?

– Мистер Уизли, – неуверенно начала она, – вы знаете что-нибудь о… Драко Малфое?

– Суд над ним состоится завтра. Я до сих пор удивлён, что он решил сотрудничать с Визенгамотом.

– Чт-что его ожидает?

– Если суд учтёт его показания и сочтёт их полезными, а ещё примет к сведению, что он всё же являлся ребёнком, – размышлял мистер Уизли, устало прикрыв глаза, – то его, скорее всего, ждёт условный срок. К тому же Гарри выступит свидетелем.

Сердце Гермионы разбилось, как разбиваются волны об острые скалы. Скорбь… казалось, что она так долго держалась за неё, и теперь вдруг смогла перерубить последний швартов, удерживающий её, и наконец отдалась на волю всевластного прилива судьбы.

***

Тот самый запах, который витал в спёртом воздухе, проник в дыхательные пути. Сырость подземелья, холод от каменных стен и перешёптывания в зале №10 – всё это отзывалось в памяти дрожью в руках и головной болью.

Судья что-то внимательно изучал в бумагах, которые стопкой лежали на краю стола. Названные Драко имена были размещены в алфавитном порядке, и для каждого была заведена толстая папка с кучей записей.

Драко судорожно дёргал ногой, и лишь брошенный в минуту отчаяния взгляд на мать был способен остановить озноб, который охватил его. Нарцисса была всё такой же бледной и худой, но глаза – её глаза таили в себе горечь вперемешку с облегчением.

– Мистер Малфой, – грозный голос прогремел в зале. Элфиас Дож, Перкинс, Уильямсон, который был одет всё в ту же, уже знакомую Драко алую мантию, уставились на него, пока Судья сделал паузу, изучая пергамент. – Вы добровольно решили сотрудничать с Визенгамотом и назвали имена, так?

– Да, Ваша честь, – спокойно ответил Драко.

– Ваш отец, Люциус Малфой, был Пожирателем Смерти, – протянул Судья, отложив одну помятую бумажку и взяв следующую. – Именно под его влиянием Вы перешли на сторону Тёмного Лорда?

– Да, Ваша честь, – подавляя дрожь в голосе, Драко скользнул взглядом по лицу матери.

– Ваша тётя, Беллатриса Лестрейндж, также была Пожирательницей Смерти, убившей Сириуса Блэка и Нимфадору Тонкс, и неоднократно применявшая Непростительное заклинание «Круциатус»?

Нарцисса сжалась и закусила губу. Платок в её руках чуть треснул по швам, и она резко расслабила руки, оглядевшись по сторонам.

– Да, Ваша честь.

– Вы покушались на жизнь Альбуса Дамблдора?

– Да, Ваша честь.

Драко готов был продать душу, чтобы не услышать вздох матери.

– Я считаю, – неожиданно Перкинс встал на ноги и, поправив слегка помявшуюся мантию, кивнул Драко, – что мистер Малфой был слишком юн, чтобы пойти против семьи, которая, как мы услышали, была предана Тёмному Лорду.

– Прошу Вас, мистер Перкинс, дайте Судье закончить, – Элфиас Дож по привычке сложил руки впереди и поморщил нос.

Мужчина сел обратно, прищурив крохотные глаза.

– Было бы неправильно не признать тот факт, что Вы, мистер Малфой, действительно были лишены выбора, – Судья не взглянул на Перкинса, продолжая неотрывно скользить глазами по тексту на бумаге. – А также следует принять к сведению показания мистера Поттера, говорящие нам о том, что Вы не выдали его, мистера Уизли и мисс Грейнджер Лорду Волан-де-Морту, – Драко подавился воздухом, а до боли знакомая фамилия превратилась в иголки, впившиеся под ногти. – Тем не менее, Вы всё же были Пожирателем смерти.

Судья отложил бумаги на край стола к остальным папкам и подался вперёд, опустив подбородок, чтобы взглянуть на Драко поверх очков.

– Никто не хочет портить Вам жизнь, мистер Малфой, – грубый голос отскочил от голых стен и растворился в воздухе. – Использование собственных детей для достижения своих алчных целей или из-за страха перед кем-либо – подлый поступок.

Элфиас Дож прокашлялся и чуть улыбнулся, когда Судья откинулся на спинку кресла и подписал бумагу.

– Думаю, в таком случае, двух лет условного срока с запретом покидать Англию будет достаточно.

Бледное и угрюмое лицо Драко озарилось на мгновение лёгким намёком на ухмылку, хотя он понимал, что в этом не было ничего хорошего.

***

Прибыв домой через каминную сеть и очистив пиджак от остатков порошка, Драко взглянул на мать. Её глаза обрамляли тёмные круги от усталости и переживаний, волосы спадали на лоб, касаясь тонких бровей, а губы были сухими и потрескавшимися.

Ей стоило огромных усилий продолжать жить. Драко видел это по её дёрганой манере накладывать еду, по тому, как она вздрагивала, если кто-то из эльфов возникал рядом, или как впадала в ступор, рассматривая обручальное кольцо.

Суд над Драко стал для них новой точкой в отсчёте времени. Нарцисса вернулась к любимому занятию – чтению в саду, иногда подзывая к себе Драко, чтобы тот посидел рядом. Стрелка часов словно побежала вспять, вернув их обоих в то беззаботное время, когда сердце не ухало вниз от страха, а сны не были кошмарами.

Драко обратился к МакГонагалл с просьбой забрать свою сумку из Хогвартса, которую оставил в кабинете Директора. Тогда она лишь сдержано кивнула и мягко пожала его плечо, и Драко даже не захотелось дёргать им, чтобы скинуть её морщинистую руку.

Дневник в кожаном переплёте был цел. Страницы, исписанные им, несли в себе страшную историю его жизни, разбавленную лишь несколькими вкраплениями минутной радости. Драко нерешительно пролистнул его однажды, ухватившись взглядом всего за пару строк. И в то мгновение живот стянуло в узел, и показалось, что мир вокруг вновь стал серым.

Спустившись вниз и застав мать за чтением, он присел напротив неё. Драко нерешительно поджал губы. Солнце всё время бросало свет на светлую кожу и скулы.

– Я отлучусь ненадолго, – провёл он рукой по волосам, убрав их со лба.

Мать озадачено взглянула на него.