Текст книги "Есть ли сердца у призраков (СИ)"

Автор книги: Missandea

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Когда неделю назад Джек привёз её из какой-то деревушки, куда отправил за несколько дней до взятия столицы, и она увидела Ариану, то думала, что просто умрёт на том же самом месте. Принцесса похудела раза в два, тёмные круги легли под её глазами; серые глаза, некогда живо и любопытно следящие за всем вокруг, потухли и смотрели устало, а испачканные чем-то волосы стали короче раза в четыре. На всём лице принцессы лежала печать всепоглощающей усталости, и лишь тонкие пальцы крепко сжимали руку мужчины, хватались за неё так, будто эта ладонь была её последним спасением. Она взглянула на него и обомлела: перед ней стоял похититель принцессы.

Но едва Ариана заметила Нору, как её глаза снова зажглись так же ярко, как и прежде. Она подбежала, покачнувшись, обняла Нору, едва не задушив, и разрыдалась, громко и беспомощно. Нора и сама, кажется, плакала. Вечером мыла её с ног до головы, легонько касаясь жутких розовых шрамов на спине, и они просто разговаривали по душам, как когда-то давно. Ариана говорила о своих приключениях тихо и без боли в голосе. Просто рассказывала как данность, перекладывая слова кирпичиками, и сжимала Норины пальцы.

Заснули они тоже вместе, и Нора чувствовала, что её душа снова цела, когда Ариана лежит рядом, изредка дёргаясь и бормоча что-то. Нора клала ладонь ей на лоб, и принцесса затихала.

– Ты забираешь чай-то или нет? ― резко оборвал её мысли голос кухарки.

Нора поспешно подняла поднос с чашками, наполненными каким-то непривычным чаем. Такой королевская семья не пила, но у листнийцев, должно быть, другие вкусы. Выходя из кухни, она из любопытства понюхала жидкость: она пахла жасмином. Норе этот запах неожиданно показался очень, очень знакомым.

Впрочем, ей часто казались знакомыми предметы, как-то связанные с Листнией. Нора уже почти смирилась с тем, что, вероятно, она происходит именно оттуда.

В большом зале за круглым столом сидели королева, принц Винсент и незнакомая ей женщина. Разглядеть её не получалось, потому что она сидела спиной к Норе.

– Чай, Ваше Величество, ― привычно проговорила Нора и, уже собираясь поставить поднос на стол, вдруг поскользнулась на только что вымытом полу. Чашки побиты, поднос с грохотом отлетел в сторону, а сама она, лишь чудом уцелев и приземлившись на колени, порвала рукав платья аж до плеча, зацепившись им за спинку свободного кресла.

– Не ушиблась? ― тут же подскочил к ней Винсент, помогая подняться.

Было ужасно стыдно.

– Нет, всё хорошо, спасибо, ― пробормотала она. ― Простите, я сейчас всё уберу.

Незнакомка обернулась, смерив Нору удивлённым взглядом: видимо, у неё на Родине не было принято, чтобы старший принц помогал подниматься неуклюжей служанке. Женщине было лет тридцать пять; лицо её было смуглым, глаза ― тёмными, а густые волосы убраны назад. Одета она была в дорожное, но богатое платье. Листнийка, определённо, да ещё и непростая.

На секунду взгляд гостьи устремился прямо в глаза Норы, и в сердце что-то кольнуло; затем дама продолжила осматривать её и вдруг поражённо замерла.

Решив, что пора удалиться, Нора поднялась и, подхватив поднос, уж было засобиралась пойти в кухню, но приезжая дама быстро встала и подошла к ней.

– Леди Сеуновин? ― непонимающе подняла брови королева. ― Что с Вами?

Но женщина не откликалась, вдруг схватив руку Норы и уставившись на её предплечье. Ничего себе ― к ним пожаловала сама сестра листнийского короля. Что ж сам не приехал, интересно?

– Леди Жиенна?

На предплечье красовалась маленькая татуировка: что-то вроде головы льва и красиво очерченных букв «Э» и «С». Эта татуировка была у Норы, сколько она помнила себя, и видели её только слуги в общей бане да Ариана. Никто не придавал ей значения, и вскоре Нора забыла и думать о ней.

Положение становилось неудобным: королева и Винсент стояли, переглядываясь и пожимая плечами, а Жиенна Сеуновин цепко держала руку Норы, разглядывая татуировку и часто моргая.

– Этого не может быть…

– Леди Сеуновин, что происходит? ― к ним подошла королева и, взглянув на руку Норы, вдруг побледнела. ― Откуда это у тебя?

– Я не знаю, всегда была, ― с плохо скрываемым раздражением зашипела она, вырывая руку и опуская продравшийся рукав. ― Разрешите мне пойти на кухню?

– Это невозможно! ― воскликнула приезжая дама, порядком уже поднадоевшая Норе.

– Я готова поклясться, что мы ничего не знали об этом, ― ошарашенно покачала головой королева. ― Это… у меня нет слов.

– Я верю, потому что, будь у вас на руках такой козырь, вы бы не держали его так долго, ― довольно резко отозвалась женщина, а потом вдруг положила руки на плечи Норы и заглянула ей в глаза.

– Э-э… Могу я спросить, что происходит? ― наконец выдавила из себя служанка.

– Эленора, я не верю… ― улыбнулась гостья, а в её глазах стояли слёзы.

Да что происходит-то, кто-нибудь может ей объяснить?!

– Простите, госпожа, меня зовут Нора…

– Эленора, детка… Я всю свою жизнь искала тебя, ― уже окончательно заплакала женщина, касаясь её щеки. Нора невольно попятилась.

– Это твоя мать, ― проговорила королева, глядя в пол. ― А на твоём предплечье ― фамильная татуировка Сеуновинов. Ты Эленора Арабелла Сеуновин, дочь Жиенны Сеуновин, племянница листнийского короля, бесследно исчезнувшая после нападения на листнийскую столицу восемь лет назад.

Она медленно брела по длинному коридору. Нужно было возвращаться к Ариане, но сил не было. Внезапно её схватили за плечо и утянули в какой-то тёмный угол. Она подняла глаза и увидела Джека.

– И долго ты хотела скрывать? ― спросил он, и боль в его глазах стала ощутимой.

– О чём…

– Не притворяйся, ― оборвал он так резко, что Нора отшатнулась. ― Племянница листнийского короля, подумать только! ― почти крикнул он и запустил ладонь в волосы.

В коридоре повисло молчание. Ей было нечего сказать.

– И когда? ― всё так же зло спросил он.

– Что?

– Когда вы уплываете?

– Да кто?.. ― она нервно облизнула губы, не понимая, о чём идёт речь.

– Ты и твоя мать, конечно! ― снова заговорил он, и из его голоса сочился яд. ― Что же, прекрасно, Эленора Сеуновин, наконец ты обрела семью и теперь отбываешь с ними в их проклятую Листнию! Прекрасно! ― продолжал кричать он, и у неё от обиды выступили на глазах слёзы. ― Это же замечательно! Подумай, какая прекрасная жизнь тебя ждёт! Балы, приёмы, любящий папаша. А от женихов и вовсе отбоя не будет! ― последние слова он почти что выплюнул ей в лицо.

– Я отказалась, ― неслышно прошептала она.

– Отказал… Что?.. ― он вдруг замолчал, задыхаясь.

– Отказалась. Сказала, что остаюсь здесь, ― она заплакала, вытирая слёзы порванным рукавом.

Джек мгновенно прижал её к себе, и она положила руки ему на плечи.

– Прости, прости меня, ради бога, я так виноват… ― зашептал он ей в шею. ― Но почему?..

– Я не помню той страны. И своей матери не помню. Всё, что у меня есть ― это Ариана, эти стены… и ты, ― она всхлипнула в последний раз: не любила разводить сантименты. ― Та жизнь принадлежала другой девочке. Той, кем я была когда-то, но кем не являюсь сейчас.

– Листнийская принцесса… ― он задумался, гладя её по волосам, а потом горько усмехнулся: ― Что же я смогу тебе дать?

– Идём, ― вдруг хитро улыбнулась она. Он взял ладонь Норы в свою и безропотно последовал за ней.

В малом зале уже собрались все, кто обещал, а именно вся королевская семья за исключением короля: он уехал куда-то по вопросам мирного договора. И… леди Жиенна, которая стояла поодаль, непрерывно утирая глаза платком.

– Ваше Величество, ― недоумевающе поприветствовал Джек королеву. ― Ваши Высочества.

– Преклоните колено, ― строго приказал Винсент.

Джек повиновался, а Нора следила с улыбкой за тем, кого любила всем сердцем. Он достоин, тысячу раз достоин этого. Винсент обнажил меч и трижды коснулся плеч Джека, затем прочитал полагающуюся молитву и сказал всё так же сурово, хотя в его глазах плясали добрые смешинки:

– Встаньте, сэр Джек Огестенс, лорд Лэндхолла, и возьмите под руку Вашу прекрасную леди.

***

– Леди Ариана? ― выжидающе подняла брови Нора.

– Да-да, постараюсь ничего не натворить в твоё отсутствие, ― закатила она глаза. ― Такое ощущение, будто ты уходишь не на кухню за чаем, а в какой-то поход.

– Я только хочу, чтобы Вы в ночь перед свадьбой не сделали каких-нибудь глупостей, ― проворчала она и скрылась за дверью.

Ариана, лёжа на своей кровати, прикрыла глаза, глубоко вдохнула и улыбнулась, сжимая в руках одеяло. Ночь была прекрасной. От балкона веяло весенней прохладой. Вечером был дождь, и воздух теперь пах особенно. Её родная комната в свете догорающего камина была невероятно уютной, но всё же Ариане не хотелось спать, несмотря на то, что часы давно пробили одиннадцать, а завтра ей потребуется много сил.

Боялась ли она?

Нет. Наверное, нет.

В груди только сладко ныло чувство ожидания. Оно всегда появлялось перед важными, волнительными, но приятными событиями, и Ариана не могла противиться ему. Воображение рисовало перед ней пленительную картину: она идёт к алтарю под руку с матерью и отцом, а там стоит он.

Внезапно её мысли прервал стук в дверь. Кто мог прийти в столь поздний час? Королева и Кариана уже заходили, дав ей совет хорошенько выспаться, Жюли тоже забежала полчаса назад. Быстро сев и накинув на плечи шаль, Ариана спросила:

– Кто там?

– Жених, ― усмехнулись из-за двери.

Боже, Ричард?.. Но что он здесь делает? Ариана подскочила и подбежала к двери.

– Зачем ты пришёл? ― укоризненно качнула она головой, не открывая.

– Хотел увидеть тебя.

Всё внутри перемешалось, и сердце забилось сильнее.

– Уходи, нельзя видеть невесту перед свадьбой! ― почти с ужасом воскликнула Ариана.

– Ты что же, веришь в эти приметы? ― усмехнулся он.

Ариана села на тёплый ковёр, прислонившись спиной к дереву, и закрыла глаза.

– Верю, ― тихо ответила она.

И согласно этим тысячелетним приметам, в первую же ночь после свадьбы муж и жена должны делить ложе. Это принесёт в их семью верность и счастье. Мама сказала ей то же, а в ответ на несмелые возражения Арианы о том, что она может забеременеть, только отмахнулась и сказала, что даст ей какие-то травы. «Тем не менее, Кариана беременна» ― заметила Ариана, но королева рассердилась и объяснила ей, что четыре года Кариана пила их, и всё было нормально, а потом просто перестала.

Уверенности это не прибавило.

Ей было бы куда легче, если бы мама запретила им… спать в одной постели. По крайней мере, до коронации.

Она боялась, потому что не понимала, что её ждёт. Представляла, но весьма смутно: мужчина и женщина раздеваются и… И дальше… В общем, получается ребёнок. В книгах, которые Ариана читала, были наставления и поучения для жён, в которых говорилось, естественно, что мужа нужно слушаться, угождать ему, быть ему опорой… Говорят, это довольно больно.

– Ариана? ― раздалось из-за двери.

– Да? ― быстро ответила она, и голос всё-таки дрогнул, почти незаметно, но, конечно, не для него.

– Что с тобой?

– Ничего, ― улыбнулась она; Ричард молчал, но Ариана почти слышала выжидающие нотки в этой тишине. ― Ничего, я просто… волнуюсь. Немного.

– Боишься, что я окажусь плохим мужем? ― тихо спросил он.

– Нет. Нет, конечно. Об этом я беспокоюсь в последнюю очередь, ― как-то судорожно вздохнула она. ― Просто всё… так неожиданно.

– Думаешь, буду плохим отцом и королём?

– Ты будешь прекрасным королём, Ричард, не неси чепухи, ― отмахнулась она. ― Сильным и мудрым. И отцом будешь прекрасным.

Отцом для детей, которых нужно зачать.

– Тогда в чём же дело? ― она почувствовала, что он улыбнулся.

– Я могу доверять тебе? Полностью могу ли я доверить себя тебе? ― спросила вдруг Ариана то, что ей так нужно было знать.

– Разве ты не знаешь ответа? ― нахмурился он, и в низком голосе появились знакомые нотки уверенности. ― Ты можешь доверять мне безоговорочно.

– Спасибо, ― прошептала она. ― Иди спать, хорошо? И я пойду.

– Хорошо, ― донеслось из-за двери, и на минуту в комнате повисла тишина.

– Ты ведь здесь, ― улыбнулась Ариана.

– Я люблю тебя. Отдай свою судьбу в мои руки и не думай ни о чём. Я ручаюсь за всё. Спокойной ночи, Ариана. До завтра, ― хрипло проговорил он, и она услышала удаляющиеся шаги.

– Спокойной ночи, ― прошептала она, закрывая глаза и чувствуя огромную усталость. И облегчение.

***

– Что означают свечи в руках новобрачных? ― пытала её мама, уставившись в какую-то старинную книгу.

– Чистую и пламенную, как огонь, любовь, ― заученно отвечала Ариана, поднимая руки: три служанки без конца застёгивали какие-то пуговицы.

– Что ещё? ― нахмурилась мама.

– Радость встречи…

Дверь распахнулась, и на пороге возникла Лилит со свёртком в руках.

– О, как я рада, что ты пришла! ― воскликнула Ариана, повернувшись и вызвав целый ворох негодующих восклицаний служанок. ― Боялась, что засидишься с дочкой.

– Ваше Величество, ― Лилит присела перед королевой. ― Нет, Кариана спит, ещё ведь и семи нет. Да и Лола с Лейндом присмотрят за ней пока.

Лилит выглядела прекрасно с тех пор, как появилась в Этелиарсе вместе с Лолой и дочерью, но сегодня она была необыкновенно красива: русые густые волосы были убраны в изящный пучок, стройный стан подчёркивало необычайно простое, но нежное светло-салатовое платье с рюшами на рукавах. Белый передник лишь придавал её образу опрятности и чистоты, а светлые глаза так и светились.

Несмотря на ранний час, замок давно не спал: гости, прислуга, солдаты ― все готовились к празднику. Ариане не дали выйти в коридоры, но дверь открывалась часто, так что она слышала целый хор смеха и возгласов; в залах начищались до блеска полы, и, открыв окно, она увидала огромные шатры, разбитые по всему парку, и гирлянды цветов. С кухни пахло так, что Ариана готова была упасть в обморок.

Служанки, гостьи, родные ― все входили в её покои уже одетые, свежие и с тем непередаваемым чувством ожидания праздника на лице, которое жило и внутри Арианы, заставляя её напевать себе под нос какую-то несусветицу.

На свадьбах существовало негласное правило, которому, однако, подчинялись неукоснительно: гости и прислуга, всё и вся в этот день должны были быть в светлом. Синий, бордовый, чёрный, зелёный ― эти цвета были под запретом, так что замок пестрил голубыми, розовыми, кремовыми и лимонными платьями, белыми манжетами, становясь похожим на большой цветник.

Конец марта выдался удивительно тёплым, и сейчас, несмотря на то, что солнце ещё не взошло и комната Арианы освещалась камином и свечами, небо было чистым: день должен был выйти прекрасным. Однако в марте цветов ещё не было, лишь подснежники, и поэтому такое обилие ярких красок в платьях и костюмах не могло не радовать глаз.

– Так что означают свечи? ― настойчиво повторила вопрос мама.

– Да я уже всё выучила! Ой, ― пискнула Ариана, когда парикмахер особенно сильно потянул за прядь её волос. Справиться с ними и сделать хоть какую-то подходящую причёску было нелегко: пряди спадали лишь немного ниже плеч.

– Свечи означают радость встречи двух любящих людей, ― закатила она глаза. ― Что делают с моими волосами?

– Ну, дорогая, после нескольких месяцев без ухода сделать что-то с твоими волосами сложно, ― сказала мама. ― Завивают их тебе, всё равно на хорошую причёску не хватит.

– Ариана! ― Жюли вбежала в дверь и тут же обняла подругу, не обращая внимания на злое шипение служанок и парикмахера. ― Боже, ты такая красавица! Ты смотрела в зеркало? Это ведь бесподобно, кто же сшил такое платье? ― Ариана уже хотела ответить, но Жюли затараторила снова, осматривая её с головы до ног: ― Как я хотела бы пойти замуж в таком, ― прошептала она.

– Незачем шептаться, ты прекрасно знаешь, дорогуша, что я позволила вам с Эдом пожениться, ― снисходительно улыбнулась мама.

– Правда?! Я так рада за вас, ― рассмеялась Ариана, сжимая в объятиях Жюли.

– Прекрасно, а теперь иди-ка, будущая леди Осториан, не мешай собираться.

Жюли упорхнула, и королева приказала повернуть дочь к зеркалу. Служанки сделали это, осторожно приподнимая кружевной подол длинного платья, и Ариана обомлела, увидев в зеркале совершенно другую девушку.

И главное отличие той, что стояло в зеркале ― удивительный свет, идущий откуда-то изнутри. Должно быть, ей просто казалось так из-за блестящих украшений и ослепительной белизны платья, но Ариана готова была поспорить, что у той девушки в зеркале глаза светятся какими-то неведомыми лучами.

Она много раз видела платье на примерках, но тогда, совсем не готовое, оно представляло из себя белую ткань и ворох кружев и жемчуга, ещё не пришитых к нему. Сейчас же на ней было надето какое-то чудо, превосходившее по красоте в сотни раз все её бальные наряды.

От груди и до пят на ней был плотно облегающий тело белый атлас, покрытый тончайшими кружевами, сплетавшимися в причудливые цветы. Те же нежнейшие кружева, но уже без ткани под ними, покрывали её руки и плечи, так что побледневшая вмиг кожа была видна. Талию подчёркивал расшитый жемчугом пояс, почти сливающийся с платьем. Оно было не пышным, но волшебно струящимся аккуратными складками к её ногам и затем растекающимся по полу. Волосы Арианы каким-то образом убрали назад и заплели в удивительную витую косу. Голову украшала ослепительно белая жемчужная диадема, а невесомая фата струилась по спине почти до пола.

– Держи. Это твоей бабушки, ― тихо сказала откуда-то сзади мама, подавая Ариане шкатулку и заставляя оторваться от зеркала. Внутри оказались массивные жемчужные серьги, идеально подходящие под диадему. Ариана тут же надела их: смотрелись они прекрасно.

– Спасибо, мама, ― прошептала она, беря мамины ладони в свои. ― Ты так мало рассказываешь о бабушке.

– Королева Эленора была воплощением истинной королевы, ― улыбнулась мама, прикрывая глаза. ― Ты ведь знаешь, милая, ― мама коснулась её щеки. ― Престол должна была занять моя старшая сестра. Я не была готова к этому, как и ты. Но чума не щадит никого, и мама, как и Эльзабет, теперь на небесах. Мудрая, великодушная, добрая и смелая, моя мама хотела и меня научить быть такой.

– Она научила, ― сквозь слёзы улыбнулась Ариана. ― А Вы ― меня.

– Это лучшая награда для меня. Ты так повзрослела, ― мама погладила её волосы, и на секунду в её глазах блеснули слёзы, которые тут же исчезли. ― Так, что за сантименты?! А вы что застыли? Немедленно отправляйтесь проверять, все ли гости здесь, на всех ли хватает мест!

Площадь перед кафедральным собором гудела, а когда семья Осторианов, включая и Ариану, вышла из карет ― просто взорвалась. Люди выкрикивали приветствия, а Ариана улыбалась и махала рукой, как и сказала мама. Может быть, не слишком изящно, но очень искренне. Все её родные, ещё раз улыбнувшись и кивнув ей, исчезли в соборе, а перед нею, матерью и отцом закрылись двери, чтобы открыться в минуту венчания.

Люди затихли, когда часы на башне начали бить. Ариана улыбнулась, почувствовав лёгкую дрожь в пальцах, и вспомнила, как она считала удары до своей смерти.

Один.

Меня зовут Ариана Лэриэн Лейтс Осториан.

Два.

Я молила Бога о приключениях, и он послал мне их.

Три.

Порой они были непосильными, и я отчаивалась, но тогда Он послал мне человека, давшего мне сил.

Четыре.

Ричард Себастиан Д’Эрден-Ройс, потерявший всё, что можно потерять в его жизни, стал смыслом моей.

Пять.

Он спас меня не от смерти, но от безнадёжности.

Шесть.

Он подарил мне веру в то, что самые хмурые и колючие на вид люди добрее прочих.

Семь.

Что в каждом сердце есть добро.

Восемь.

Что каждое может быть однажды наполнено любовью.

Девять.

Меня зовут Ариана Лэриэн Лейтс Осториан. Мне шестнадцать, через три месяца я стану королевой, а через несколько минут ― твоей женой.

Десять.

Я навсегда вручаю тебе своё сердце. Сбереги его, Ричард Д’Эрден-Ройс, ибо ты подарил мне надежду на счастье.

Двери распахнулись, и хор запел так прекрасно, что Ариане показалось, будто она уже в раю. Собор был полон людей, устремивших свои взгляды на неё и замолкших в тот момент, когда она сделала первый шаг по голубым цветам на полу, привезённым откуда-то с юга.

В конце её пути стоял высокий мужчина в белом мундире, с ослепительно бледной кожей и чёрными, как смоль, волосами. Прежде чем Ариана поняла ― это Ричард, она уже сделала несколько шагов, всё крепче сжимая руки родителей.

– Улыбайся, детка, этот момент будут описывать в легендах тысячи раз, ― прошептала ей мама.

Ричард стоял прямо, расправив плечи. Кажется, не волновался ни капли. Белый парадный мундир королевских войск делал мрачного рыцаря практически неузнаваемым. Его пальцы вдруг дрогнули на мгновение, когда он принимал из рук родителей руку Арианы. Его ладонь была тёплой и большой.

– Ты прекрасна. Всё в порядке? ― беззвучно спросил он, поднимая на неё глаза.

Они были удивительными. Она была готова замечать это снова и снова. И наполненными чем-то таким, что ей просто хотелось верить. Ему, в него…

Это безумно ― такие светлые глаза.

И такие любимые.

– Да.

– Ариана из дома Осторианов пришла, чтобы выйти замуж, ― произнёс отец, и Ариана поняла: началось. ― Законорождённая и благородная, она пришла просить божьего благословения.

– Да будет так. Сегодня мы собрались здесь, чтобы скрепить союз Арианы из дома Осторианов и Ричарда из дома Д’Эрден-Ройсов, ― заговорил отец Алисандр, поворачивая их к себе и вручая зажжённые свечи.

Любовь ― чистая и пламенная, как огонь.

– Обручается раб божий Ричард рабе божьей Ариане, ― произнёс он. ― Обручается раба божия Ариане рабу божьему Ричарду. Обменяйтесь кольцами, дети мои.

Им принесли кольца на серебряном подносе. У Арианы кружилась голова, и она лишь чудом сумела не уронить кольцо, надев его на палец Ричарда. Он успокаивающе заглянул ей в глаза и осторожно, будто касаясь священной статуи, надел кольцо и ей.

– Беру в жёны помазанницу божию Ариану из дома Осторианов, ― говорит он тепло и уверенно, смотря прямо в её глаза, и на этот раз продолжает без малейшей тени сомнения: ― По своей воле…

Она готова умереть, лишь бы услышать эти слова.

– … ибо люблю её, Господи, о чём свидетельствую сейчас перед тобою и всеми собравшимися, ― Ричард улыбается тепло и спокойно.

Ричард улыбается нежно и успокаивающе.

Улыбка Ричарда самая красивая. Может, оттого, что редкая?

– Клянусь быть с нею в горе и в радости, в болезни и в здравии, в богатстве и бедности, какие бы испытания ни послал нам Бог. Клянусь защищать и оберегать её, быть верным ей до последнего вздоха. Перед Господом и собравшимися здесь людьми клянусь любить Ариану из дома Осторианов всю свою жизнь.

Ариана не знала, как проговорила положенные слова. Кажется, несколько раз её голос взлетел, как испуганная птица, а свеча в руках дрожала так, что великолепное платье лишь по счастливой случайности оказалось не закапано воском.

Он смотрел на неё.

Ей было не страшно.

– Венчается раб божий Ричард рабе божьей Ариане во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Господи, Боже наш, славою и честью венчай их, ― говорил священник, а хор пел что-то такое, что дух захватывало. ― Восприими же их венцы в Царствии Твоём.

В руки Ариане дали золотую чашу, наполненную вином. Она отпила глоток и едва не подавилась, но всё обошлось. Из той же чаши выпил Ричард, и священник соединил их ладони.

– Возрадуйтесь, яко же вы одна плоть, одна кровь, одна душа. Аминь. Ричард Себастиан Д’Эрден-Ройс и Ариана Лэриэн Лейтс Осториан отныне и вовеки веков ― муж и жена.

Хор, кажется, снова начал петь, но она уже не могла слышать: люди вокруг закричали и захлопали в ладоши.

– Жена, ― прошептал он, улыбаясь.

– Не могу поверить, ― выдохнула Ариана, заглядывая в его глаза. ― Неужели это правда, Ричард, неужели может быть правдой?

– Одна душа, одна плоть, одна кровь, ― кивает он. ― Я люблю тебя. Ты такая красивая.

Ариана не успела ничего понять, как оказалась оторванной от мужа: мама настойчиво вела её к выходу. Люди вокруг всё кричали что-то весёлое, и Ариана улыбалась изо всех сил.

– Поторопись, нужно на приём, ― прошептала ей мама.

– А Ричард?

– Муж и жена на свадебном пиру традиционно сидят в разных концах зала, ― недовольно прошипела королева.

День был какой-то безумной чередой улыбок, подарков и голосов. Один танец сменял другой, музыканты играли, не переставая.

– Лорд Джордейн с супругой, ― напомнила ей мама, когда очередные гости подошли к ним.

– Лорд Джордейн, мы рады видеть Вас сегодня, ― улыбнулась Ариана пожилому мужчине, подавая руку. ― Леди Джордейн, Вы прекрасны, как всегда.

– Поздравляем Вас с этим прекрасным днём, леди Осториан, ― отвечали те, протягивая ей коробку, которую она приняла, ещё раз улыбнувшись. ― Это сервиз, он привезён из восточных стран.

– Прекрасный подарок. Спасибо.

– Лорд Роймонд с сыном Джереми, ― тихо, но настойчиво напомнила королева.

– Лорд Роймонд, мы рады видеть Вас сегодня. Ваш сын так вырос, ― снова улыбалась она, принимая бесчисленную по счёту коробку.

– Леди Аддерли с племянником Джимом Бакером…

– Мама! ― воскликнула она, жалостливо взглянув на королеву. ― Уже вечер, а мы всё одним заняты! У меня ноги болят стоять.

Мама так сурово взглянула на неё, что Ариана тут же расплылась в улыбке.

– Леди Аддерли, какая радость! Лорд Бакер, Вы дорогой гость на нашем празднике…

Поток гостей казался нескончаемым. Порой Ариане казалось, что они подходят, потом идут танцевать и снова подходят. Её саму танцевать не отпускали, затягивая в какой-то бесконечный водоворот улыбок и фальшивых слов. Бросив тоскливый взгляд в сторону Ричарда, который сочувственно качнул головой, она снова обернулась, готовая выдавить очередную лицемерную фразу.

– Лорд Крейстер?! Шарлин? ― воскликнула она, искренне улыбаясь. ― Боже, как я рада! Вы живы!

Шарлин обняла её, обдав приятным ароматом цветочных духов.

– Слава Богу, всё обошлось тогда.

– О чём это Вы говорите? ― подняла брови королева, подходя к ней. ― Шарлин, дорогая.

– Да ни о чём, Ваше Величество, ― успокаивающе качнул головой лорд Крейстер и подмигнул Ариане. ― Так, пустяки.

Музыканты заиграли прекрасный вальс, лёгкий и мелодичный ― её любимый. Ариана умоляюще взглянула на мать, и та всё же кивнула, оставшись с Шарлин и её мужем.

По начищенному полу, отражавшему свет сотен свечей, она пошла через весь зал, решительно сжав в руках подол платья. Было душно, и в мелькании платьев и камзолов она вновь чувствовала себя птицей в просторной клетке, пусть и золотой. Птицей, у которой сильно колотится сердце… От ожидания. Наконец, она увидела того, кого искала.

Ричард стоял спиной к ней ― толпа гостей, кaжется, только что оставила его в покое. Она зaстыла нa месте, глядя нa тёмные волосы, белоснежные мaнжеты pубaшки и безукоpизненно пpямую спину. Потом она нaбpaла в гpудь воздухa, шaгнула впеpед и, взяв будущего короля зa пpедплечье, негpомко произнесла:

– У моего мужа найдётся минутка?

– Я думал, ты никогда не придёшь, ― выдохнул он, улыбаясь и беря её руки в свои.

– А ты меня так ждал? ― хитро прищурилась Ариана.

На секунду она увидела борьбу в его глазах, а потом он вдруг просто ответил:

– Очень. Тур вальса, миледи?

Она рассмеялась и кивнула. Они танцевали круг за кругом, и Ариана чувствовала, как его осторожные пальцы успокаивающе поглаживали костяшки на её руках. Он молчал, но она слышала немой вопрос. «Почему руки такие холодные?» ― спрашивали его глаза.

Мне страшно.

Чего ты боишься?

И она не могла ответить.

«Я принцесса, во мне течёт королевская кровь, ― твердила она себе. ― Я не должна бояться». Но когда Нора, осторожно выловив её из потока танцующих, сказала, что нужно идти наверх, Ариана всё-таки вздрогнула.

– Вы ведь сказали ей, мама, чтобы она не слушала этих старух? ― спросила Кариана у королевы.

– Нет, ― пожала плечами Анамария.

– Тогда нужно её догнать! ― воскликнула Кариана. ― Вы же знаете, они сейчас ей наговорят Бог знает чего. Ей и так страшно…

– Нет, ― остановила её королева. ― Милая, моя дочь сражалась много раз: с Питером Гарднером, с холодом, с болью, с отчаянием и тоской. И всё-таки самая главная битва ― это битва с самой собой. Если она победит свой страх, я верю, что из неё выйдет настоящая королева.

***

– Вы должны быть во всём послушной мужу, ― говорила усыпляюще одна из пожилых женщин, приставленных мыть её.

– Угадывать все его желания и подчиняться ему, ― вторила ей другая, намыливая руки Арианы.

– Терпеть боль и не вызывать неудовольствие Вашего супруга слезами.

– Я ему игрушка, что ли?! ― наконец не вытерпела Ариана, взмахнув руками и случайно облив почтенных дам. Все трое осуждающе распахнули глаза.

– Я помоюсь сама, спасибо, ― чуть мягче сказала она, указывая им на дверь. Те, переглянувшись и сокрушённо покачав головами, вышли. ― Терпеть боль, не вызывать неудовольствие, ― передразнила она, вытираясь мягким полотенцем и надевая ночную рубашку, что ей приготовили. Она была очень широкой, и стоило лишь сбросить лёгкую материю с плеч, как она лужицей растекалась у ног Арианы.

– Всё предусмотрено, как я посмотрю, ― проворчала она, заворачиваясь в плед и садясь на кровать. Камин горел ярко, и в комнате не было холодно, однако она закуталась сильнее, пытаясь не дрожать.

Их общие покои ещё не были готовы, у Ричарда здесь своих не было, так что отвели Ариану в её собственную комнату. Это обязательно должно помочь. Здесь она прожила пятнадцать лет, здесь она станет женщиной. Ей нечего бояться.

Лёжа в постели под балдахином и кутаясь в шерстяное одеяло, Ариана не могла заставить себя не думать о том, что её ожидает. Днём, во время церемонии, она как-то держалась, но сейчас её просто лихорадило от страха. Ричард никогда не был к ней груб или жесток и никогда не будет. И всё-таки… Ариана пожалела, что здесь нет вина. Она никогда не пила его, но сейчас, наверное, стоило бы. У пьяных мужчин заплетался язык, глаза горели каким-то огнём, а страх пропадал напрочь ― именно это ей и было необходимо.

– Помоги мне, ― прошептала она, открывая свой медальон и всматриваясь в лик Девы Марии. ― Ну помоги же, пожалуйста, мне сейчас так страшно, как не было никогда…

Но никто ей не ответил, легче не стало, и она просто закрыла золочёную крышку, спрятав цепочку под кружевную рубашку.

«Всё хорошо. Это правильно. Мы женаты, мы должны это делать, в этом нет ничего страшного. Все это делают, ― твердила она себе. ― Именно так рождаются на свет дети. Значит, все женщины прошли через такое».

Ариана услышала шаги Ричарда ещё на лестнице. Она задрожала под одеялом, но, поборов желание укрыться им с головой, встала. Решимости хватило ненадолго, и она, всё-таки стянув с кровати одеяло и закутавшись в него, отвернулась к камину.

Дверь скрипнула ― и почему бы её не смазать? ― и закрылась. Она чувствовала, что он стоит за спиной, смотря на неё (наверняка зрелище то ещё: рубашка тончайшая, всё просвечивает, а перед огнём-то тем более).