Текст книги "Есть ли сердца у призраков (СИ)"

Автор книги: Missandea

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Сегодня мы собрались здесь, братья и сёстры, чтобы засвидетельствовать брак между рабом божьим Ричардом и рабой божьей Арианой. Как представители жениха и невесты, лорд и леди Крэйстер, назовите их полные имена и поручитесь за их правдивость. Святая церковь не терпит лжи.

Боже, ты ведь простишь их?..

– Ричард Рэйтинс, ― произнёс лорд Крэйстер.

– Ариана Лэриэн Лейтс Осториан, ― выдохнула Шарлин.

Арина боялась смотреть в лицо священника. Очень боялась, но всё-таки взглянула: осторожно, робко, наклонив голову. Морщины на его лбу разгладились, и святой отец глядел на принцессу с нескрываемым удивлением… и добротой.

За дверью вновь послышались какие-то крики, но она просто не могла обратить внимание на них.

– Венчаются раб Ричард из дома Рэйтинсов и помазанница божия раба Ариана из дома Осторианов, ― начал он. ― Знаете ли вы слова клятвы, дети мои?

Ариана только покачала головой.

– Тогда прошу тебя, дитя моё, ― обратился он к Ричарду, ― повторять за мной. Беру в жёны помазанницу божию рабу Ариану из дома Осторианов…

– Беру в жёны помазанницу божию рабу Ариану из дома Осторианов… ― произнёс он негромко.

Глаза в глаза. Ариана почувствовала, что дрожит.

– По своей воле, ибо люблю её, Господи, о чём свидетельствую сейчас перед тобою и перед всеми собравшимися…

Тихо. Стало тихо.

Любит. Любит?

Она поняла, что умрёт, если он сейчас не скажет этих слов. Прямо сейчас. Не от унижения, нет.

От боли.

От страха, что плескался в ледяных глазах, страха перед самим собой и своими чувствами.

– По своей воле, ― говорит он так медленно, что у неё замирает сердце. ― Ибо…

Двери распахнулись с жалобным треском.

– Убить всех, ― послышался резкий голос.

Нет.

Боже мой, нет, пожалуйста.

Ричард оказался впереди неё раньше, чем она успела подумать о чём-то.

– Девчонку тоже? ― спросил мужчина угрожающего вида, приближаясь к алтарю.

– Какую?

Мужчина обернулся.

Она заранее знала, что увидит.

– Ариана Осториан? ― поражённо сказал Питер Граднер, а потом вдруг ухмыльнулся от уха до уха, блеснув голубыми глазами. ― Ричард Д’Эрден-Ройс… Да у вас тут свадьба! Кто бы мог подумать, ― усмехнулся он, и на какую-то десятую часть секунды Ариане показалось, что в его глазах промелькнула боль. Самая настоящая. ― Ну что же, я как раз вовремя. Этих убить, девчонку и парня схватить.

Ричард оттолкнул её назад, вытаскивая меч из ножен.

– Питер! ― вдруг воскликнула Ариана, делая шаг. Видит бог, ей ещё никогда не было так страшно.

– Да, моя милая? ― поднял брови он.

Ариана коснулась рукой плеча Ричарда и сделала ещё шаг ― со ступенек, в проход, к нему.

– Не надо, ― беззвучно прошептал её жених.

Она шла и шла. Три, четыре, семь… До Питера ровно шестнадцать шагов.

– Позволь нам пожениться, ― тихо сказала она, глядя ему прямо в глаза. Платиновые волосы отросли и теперь доходили почти до бровей.

Мысли были глупыми, но, наверное, перед смертью такие они и бывают.

– Я ведь знаю, ты убьёшь нас. Разреши мне прежде назвать его своим мужем. Ради своей ненависти ко мне, ради всего, что нас связывает, потому что глупо это отрицать, потому что я и не отрицаю. Разреши, ― контуры его красивого лица размывались, потому что слёзы застилали глаза.

Он был близко. Опасно близко, и у Арианы кружилась голова: она помнила запах вина и ощущение грязных поцелуев на своей шее.

Но Питер Гарднер стоял перед ней, опустив руки и глядя прямо в глаза. Стоял, не улыбаясь, стоял, поражённый чем-то. Перед ней первый раз в жизни стоял не монстр, а человек, просто человек со своими слабостями, живой, настоящий.

Человек, сердце которого было не только гнилым ― ещё и разбитым.

– Нет. Взять их, ― резко сказал он, словно очнувшись ото сна. ― Мы поедем в столицу к твоей мамочке, детка, ― рассмеялся Гарднер. ― Столица сдана.

И она поняла, что это конец.

Комментарий к 23. Когда рушится всё, появляется надежда

Спасибо, что вы со мной, дорогие читатели! :)

https://vk.com/missandea – напоминаю о своем начинающем паблике, в котором иногда можно найти маленькие спойлеры.

27 мая, ровно через неделю, я сдаю самый страшный на свете экзамен – математику (а я гуманитарий до мозга костей). Так что ругайте меня на чём свет стоит!)

привет экзаменам сказали

и осознав весь тяжкий груз

мы вместе с этим осознали

мозгов у нас как у медуз

немного безысходности с просторов интернета. А как проходит ваш май?)

========== 24. После смерти мы станем звёздами ==========

Я умереть хочу весной,

С возвратом радостного мая,

Когда весь мир передо мной

Воскреснет вновь, благоухая.

На всё, что в жизни я люблю,

Взглянув тогда с улыбкой ясной,

Я смерть свою благословлю -

И назову ее прекрасной.

Мирра Лохвицкая

Окончательно пришла в себя Ариана, только почувствовав спиной холодный неровный пол. Нет, ну нужно же было так сильно ударить? И зачем?! Она ведь даже не сопротивлялась! Комната, а вернее какой-то подвал, расплывалась перед глазами, и Ариана закрыла их. Голова раскалывалась. После того, как при выезде из Манейма кто-то из людей Гарднера ударил её, видимо, не рассчитав силы (а может, как раз и рассчитав), а она отлетела и ударилась головой о стену кареты, Ариана с трудом воспринимала происходящее и сейчас даже не понимала, где именно находится и сколько времени.

Помнила только, как они въехали в столицу и как сильно у неё защемило сердце, стоило принцессе увидеть шпили знакомого замка на холме. Её дома. Она лежала в каком-то грязном подвале, но каждой клеточкой ощущала: она в столице. Даже воздух здесь пах по-особенному.

Она заснула, точнее впала в какое-то забытье без снов, а когда открыла глаза, поняла, что настало утро. Сквозь решетки окон под потолком в помещение падали первые лучи слабого зимнего солнца. Потянувшись и пытаясь собрать разбегающиеся мысли, Ариана встала и оглядела подвал. Было холодно, но сухо; в углу валялись какие-то мешки, набитые, как выяснилось при ближайшем рассмотрении, сеном. Сложив несколько друг на друга, Ариана смогла, ухватившись руками за толстые прутья, выглянуть в окно.

Перед ней был выложенный камнем двор, расчищенный от снега; чуть дальше виднелось полусожжённое здание. Приглядевшись, Ариана разглядела в нём… трапезную? Так значит, она в подвалах кафедрального собора!

Дверь резко скрипнула, и она, не удержавшись, полетела вниз, больно ударившись о рукой о твёрдые плиты.

– Какие мы любопытные, ― послышался насмешливый голос.

Кто как не Питер Гарднер собственной персоной мог прийти к несчастной узнице?

– Да, ты не ошиблась: мы под собором, ― довольно сказал он.

Ариана, наконец, встала, потирая ушибленное запястье, и взглянула на него. Несмотря на то, что лицо Питера так и светилось удовольствием, он похудел и как-то осунулся с их последней встречи.

– И что же я делаю здесь? ― устало вздохнула она и вдруг осознала удивительную вещь: она разговаривает с Питером без всякого страха. Как со старым, но вредным знакомым, без прелюдий и намёков, просто говоря то, что думает.

– Готовишься к смерти, конечно, ― ухмыльнулся он.

Она готовилась к ней последние три месяца, и всё-таки в сердце Арианы что-то кольнуло: тогда, в Колоколах, смерть была чем-то далёким, абстрактным; сейчас же она была реальна, как никогда. В ближайшую неделю её уже могло не стать.

– Что с моей семьёй? ― спросила она, опускаясь на мешок с сеном и чувствуя головокружение.

– О, она тоже схвачена, ― улыбнулся Питер. ― Жаль, не все были в столице, однако не сомневайся: твоя мамочка и сестрички совсем скоро умрут. Как и Ричард, ― протянул он. ― Кстати, откуда ты узнала? Неужели сам рассказал?

– Нет, ― устало ответила Ариана, прикрывая глаза. ― И чего же ждать? Может, убьёшь меня сейчас?

– О нет, девочка моя, нет, ― рассмеялся он, садясь на корточки перед принцессой и откидывая волосы со лба. ― Сегодня большой день. Все люди Этелиарса будут согнаны на кафедральную площадь. Я казню тебя и твою семейку у них на глазах. Ровно в десять вечера. Ты приглашена. Хотя нет, ― прищурился он. ― Сначала их, потом ― тебя. Чтобы ты смотрела, Осториан, как хлещет кровь из шеи твоей матери, когда её голова покатится по камням.

Пощёчина прозвучала в наступившей тишине звонко и даже весело. Питер приложил к горящей щеке руку, будто не веря в происходящее, и безумно засмеялся.

– За это я тебя и хочу, ― сказал он, касаясь ладонью лица Арианы ― она отпрянула, но он только громче засмеялся и встал. ― Я даю тебе время подумать до десяти. Моё предложение в силе.

– Мне не о чем думать. Позови ко мне священника, пожалуйста.

В это мгновение дверь открылась, и вошёл слуга с письмом. Питер, неохотно поднимаясь, открыл его.

А она проиграла.

Питер злобно смял бумагу с гербом Гарднеров, отбросив её в угол, и вышел. За ним вышел и слуга, заперев дверь.

Ариана верила, что если быть доброй и смелой, если любить и бороться до конца, то обязательно победишь. Но она, кажется, не делала злых дел; столько смелых поступков, как за эти месяцы, в своей жизни Ариана ещё не совершала. Она любила. Она боролась.

«Теория не работает», ― подумала она, усмехаясь сквозь слёзы.

Но плакать было глупо: за окном занималось прекрасное, свежее утро. До казни ещё часов пятнадцать, а поплакать и пожалеть о своей короткой жизни она успеет и вечером. Она подняла письмо, что бросил Питер. В конце концов, жизнь почти закончена. Одним плохим поступком меньше, одним больше ― не всё ли равно?

Ты совсем потерял голову от власти. Питер, пользоваться ей нужно с умом. Мне плевать, что за желание движет тобой, но я запрещаю тебе устраивать публичную казнь. Через неделю я приеду и во всём разберусь. Эта семья ещё нужна мне живой, но, зная твой характер, приказываю тебе: если хочешь убить их, сделай это хотя бы незаметно в застенках. Ты потеряешь голову, если не послушаешь меня, и не только ты, но и вся наша семья.

Мейсон Гарднер.

Как она хотела, чтобы он послушал отца. Но надеяться на это было так глупо, что Ариана и не пыталась. Она давно запомнила: когда твои надежды на лучшее рушатся, становится больно. Если не надеяться вообще, будет гораздо легче. Может быть, ей стоило придумать речь? Сказать что-нибудь такое, чтобы её потом помнили… Но ничего трогательного в голову не приходило, поэтому она просто закрыла глаза.

Она не стала хоть кем-то, и это было обидно. Мужчина не назвал её женой, ребёнок ― матерью. Ариана не делала великих изобретений и не открывала новых стран; она была просто девочкой. За свою недолгую жизнь она не успела ничего, кроме как доставить матери кучу неприятностей, влюбиться и ударить Питера Гарднера по щеке.

Последнее радовало больше: пожалуй, это тянет на какое-то достижение. Ариана в жизни никого не била, но последние месяцы только и хотела, что дать Питеру по лицу. Если бы он растерялся, рассердился, то её цель была бы достигнута. Но Питер Гарднер засмеялся, и Ариана вышла проигравшей даже из этой битвы.

Он выигрывал по всем фронтам, а она проигрывала. Тоже по всем.

Ариана пыталась спрятаться за иронией, юмором, знанием жизни. Спрятать там жуткую мысль о том, что сегодня вечером ей отрубят голову. Спрятать панический ужас, подбирающийся к горлу тошнотой, и огромный комок невыплаканных слёз бессилия.

Но, к счастью, дверь снова открылась, и на пороге появился до боли знакомый ей человек ― отец Алисандр, главный священник кафедрального собора.

Она надеялась, что он будет крестить её детей.

– Святой отец! ― воскликнула Ариана, вставая и понимая, что безумно рада видеть знакомое доброе лицо.

– Дочь моя, ― улыбнулся он, крестя её и благословляя. ― Я не знал, что ты здесь.

– Я и сама этого не знала, ― откликнулась она, вытаскивая из угла ещё один мешок. ― Садитесь, пожалуйста. А Вы здесь как оказались?

– Когда вчера утром на столицу напали, я служил в соборе. Здесь же меня и арестовали. Моя камера за стеной, ― с улыбкой ответил священник.

– Я подумала, что перед смертью положено исповедаться, и попросила Питера позвать Вас. Простите, что побеспокоила, ― вздохнула Ариана.

Он посмотрел на принцессу внимательно и серьёзно.

– Только я не знаю, с чего начать, святой отец. Меня не было здесь почти три месяца, и за это время я совершила очень, очень много дурного, ― пробормотала она, чувствуя стыд.

– Что же ты успела натворить, дитя моё? ― добродушно рассмеялся отец Алисандр.

– Ну… ― задумалась Ариана: чтобы припомнить всё, и часа не хватит, наверное. ― Я желала зла одному человеку. И я впадала в отчаяние. Я злилась, я даже ругалась! ― воскликнула она, припомнив «чёрт тебя подери», брошенное Ричарду во время родов Лилит.

– Это всё?

– Я… я не знаю, грех это или нет, ― пробормотала Ариана. ― Я полюбила одного человека. Очень сильно.

– Были ли вы вместе? ― осторожно, но сурово спросил святой отец.

– Да, конечно, ― растерянно ответила принцесса. ― Как я полюбила его, если бы он не был рядом со мной?

– Ты не понимаешь, дочь моя, я спрашиваю… ― он задумался, а потом продолжил: ― Помни, что моими устами говорит Господь, и поэтому отвечай честно и не смущайся: спали ли вы в одной постели?

Было стыдно. Ужасно стыдно. Но нужно было говорить, говорить всё: иначе Господь никогда не простит её.

– Да, ― ответила Ариана, покраснев. ― Я очень болела тогда, и он спал со мной.

Отец Алисандр, почему-то напрягшийся вначале, выдохнул и улыбнулся.

– Это очень большой грех, да? ― прошептала она. ― Мне хотелось поцеловать его. Я хотела этого. Я понимаю, что совершила…

– Нет, дочь моя, ― сказал он, улыбаясь. ― Любите друг друга в Господе и во славу его, ибо нет греха в любви вашей.

Ариана вздохнула с облегчением, а потом вдруг засмеялась:

– Знаете, нам на это осталось полдня.

– Я буду молиться, чтобы Господь даровал тебе мужество, ― проговорил святой отец, и Ариана видела, что в глазах его стоят слёзы. ― Я крестил тебя, твоих сестёр и братьев, девочка моя. Я думал, что обвенчаю тебя, ― улыбнулся он. ― Я буду молиться о кончине быстрой и безболезненной для вас. Ничего не бойся, дитя моё. После всех земных испытаний Господь будет ждать тебя на небесах.

– Я не знаю, что скажу ему, ― пожала плечами Ариана, улыбаясь и чувствуя слёзы на губах. ― Но что мне делать, святой отец? Вдруг на том свете я не увижусь с тем, кого люблю?.. Ричард никогда не молился.

– Для того чтобы попасть к Господу, не обязательно молиться. Скажи мне, верит ли твой жених в Бога? ― серьёзно спросил отец Алисандр.

– Он знает, что Бог есть. Поверил в ночь, когда я вернулась с того света, ― засмеялась Ариана, утирая ненужные слёзы.

– Если в сердце его нет зла, если он любит тебя всей душой и хочет воссоединиться с тобой после смерти, то я верю, что Господь примет его в царствие своё.

В дверях показался солдат.

– Время за полдень, давайдавай, дедуля, пойдём, ― поторопил он.

– Я отпускаю тебе твои грехи, дитя моё. Не бойся ничего и помни: все земные страдания ничто по сравнению с тем, что ожидает тебя в Царствие небесном, ― сказал он, улыбаясь и крестя Ариану.

Он ушёл. Солнце тоже: оно спряталось за тучи, и повалил снег. Ариана закрыла глаза, стараясь не заплакать. Ей снилась мама, прекрасная, как и всегда. Она была в темнице. Дверь отворилась, вошёл Питер, бросив кусок хлеба ей под ноги. Мама взглянула на него, прищурившись, и спросила будничным тоном: «А что, винограда совсем нет?» Мама очень любила виноград.

Проснулась Ариана в слезах и с улыбкой на губах. Это было нечестно, так нечестно ― умирать, не успев ничего!

Но умирать не обязательно.

Она, поражённая этой мыслью, села прямо на пол, ухватившись за стену.

Выбор есть. Можно выбрать ту жизнь. Полную кошмаров? Да. С ненавистным человеком? Да! Но ключевым словом было «жизнь». Ей пятнадцать, она молода. За несколько лет может случиться всё, что угодно: она сумеет сбежать, убить Питера, господи, да что угодно! Но она будет жива, она будет дышать!

… и смотреть, стоя рука об руку с Питером, как кровь её матери льётся на белые мраморные ступени собора. Как кровь Ричарда льётся.

– Прости меня, Господи, пожалуйста, прости. И дай сил не думать об этом, прошу тебя! ― прошептала она, зажмурившись.

Она никогда не станет предательницей. Лучше умереть, чем жить, сознавая, что она забыла всё, что было дорого. Она не сможет смотреть в зеркало после этого.

В подвале стало совсем темно: за окном стоял зимний вечер, а факелов не было. На небе появились звёзды, и снег перестал идти, когда к ней снова зашёл Питер. Он был серьёзнее, чем обычно, и не улыбался.

– Я больше не буду спрашивать, ― заявил он с порога. ― Ты выбираешь смерть или жизнь?

Жизнь.

Жизнь.

Жизнь.

Пожалуйста, ей так хочется жить!

– Смерть, ― тихо ответила она, вытирая слёзы. Этого не хватало! Рыдать при Гарднере! Ну и где твоё достоинство, Осториан?

– Почему? Объясни мне, почему?! ― как-то отчаянно воскликнул он, подходя и заглядывая ей в глаза, видимо, ободренный слезами Арианы.

По-человечески. Слишком уж часто ей начинает казаться, что он похож на человека. Может, так и есть? Она уже не могла задумываться над своими глупыми мыслями.

Хотелось сказать что-нибудь пафосное, вроде «я лучше умру, чем буду жить с таким монстром, как ты» или «для меня честь умереть вместе со своей семьёй», но сил совсем не было. Наверное, сказывался голод ― Ариану вдруг зашатало.

Он подхватил её под спину, но Ариана вырвалась и, оперевшись рукой о стену, села. Он опустился рядом.

– Где угрозы? ― криво улыбнулась она. ― Почему ты не радуешься?

– Потому что я не хочу, чтобы ты умирала.

Тишина. Она тоже не хочет умирать. Больше всего на свете ей хотелось сказать, что она согласна.

– Дай мне увидеться с семьёй и Ричардом перед смертью, ― сказала она тихо.

– Нет.

– Прошу тебя.

– Нет, ― он мотнул головой, и платиновые волосы упали на лоб.

– Я люблю его, ― прошептала она.

Было не страшно. Ни капельки.

– Или ты будешь моей, или умрёшь. Ричарда я убью первым на твоих глазах, ― выдохнул он, опуская голову.

Усталость. Она была всеобщей сегодня.

Ариана встала, покачиваясь, ― он тоже. Луна освещала бледное красивое лицо в обрамлении светлых волос. Голубые насмешливые глаза были полны боли.

– Я не хочу совершать дурных поступков перед смертью, так что не буду врать, ― слабо улыбнулась она. ― Не спрашивай меня больше о том выборе, потому что с каждой минутой говорить «нет» всё сложнее. Я хочу жить, но никогда не предам свою семью. И его тоже не предам. Потому что очень-очень люблю, ― прошептала срывающимся голосом, вытирая слёзы и стараясь не смотреть в его лицо. ― Я умру сегодня. Так позволь мне увидеть их всех! У тебя же есть сердце…

– Нет, ― отрезал он.

Она уже слышала. И человек, утверждавший это, ― лучший из всех людей на Земле.

Ариана понятия не имела о том, что делает. Просто потянулась к плащу Питера, откинула его: под ним был камзол. Она взялась за вырез двумя руками, рванула ― несколько пуговиц отлетело, и грудь Питера обнажилась перед ней.

Ариана прижала холодную ладонь к его горячей коже, туда, где у всех людей есть сердце. Стук был оглушительным.

– Чувствуешь? ― отчаянно спросила она, поднимая глаза.

Он молчал, ошеломлённо глядя на неё, а потом медленно опустил голову и покачал ею.

– Это твоё.

Ариана резко мотнула головой, ощущая, что обязана сделать это. Она взяла его ладонь ― он вздрогнул ― и положила на свою шею, там, где пульс всегда чувствуется яснее всего.

Их сердца бились в разном ритме: сначала – её, а потом ― его.

И это было не обычное «тук-тук-тук», а будто все пушки мира вдруг начали палить без остановок. На секунду ей показалось, что она видела, как его кожа едва заметно ходила вниз-вверх от этих бешеных ударов сердца.

Питер вдруг схватил её за руку ― его ладони были сухими и горячими ― и вывел в узкий коридор.

– Проводи к королеве. Глаз не спускать, ― резко сказал он грозному на вид высокому стражнику. ― Потом отведёшь к Себастьяну.

Наполненная радостью от предстоящей встречи с родными, Ариана услышала, едва поспевая за стражником, как часы на башне собора бьют семь.

Три часа. Ровно три.

Когда она услышала далёкий голос мамы, ей показалось, что то самое сердце, пульс которого несколько мгновений назад щупал Питер Гарднер, сейчас остановится. Дверь в одно из помещений, откуда и был слышен голос королевы, была отворена: должно быть, ей приносили еду или просто кто-то заходил.

Глаза Арианы наполнились слезами, когда мужчина грубо втолкнул её в камеру, захлопнув дверь. На сене спиной к ней сидела не только мама, но и Кариана с Эмилией. Они даже не обернулись, привыкнув, должно быть, к постоянному шуму в коридорах, и продолжили говорить:

– Нет, вы представляете?! ― воскликнула королева возмущённо и как всегда бодро; по коже Арианы побежали мурашки. ― Представляете? Прибегает ко мне этот сумасшедший Гарднер, бледный, как полотно, и заявляет: «Выдавайте мне в жёны Вашу Ариану»! Я такой наглости ещё не видела!

Принцесса утирала слёзы, боясь даже вздохнуть. Она не верила, что перед нею сидит её мама и сёстры, что это они, а не призраки, те, кого она видела во снах; но мама была здесь, и она говорила так, как говорила всегда ― живо, бодро, оптимистично, слегка возмущённо и так… по-своему. Как только она умела. В голове мгновенно пронеслась вся её жизнь без них.

– И что же Вы ответили? ― тихо прыснула Эмили, прикрывая рукой рот.

Эмили. Её дорогая старшая сестра, вечно смеющаяся и весёлая. Она тоже здесь.

– Нет, ну надо же быть таким самонадеянным, ― покачала светлой головкой Кариана.

Она не могла слушать их голоса, не плача.

– Что я ответила? ― возмутилась мама снова. ― А что мне было ответить! Конечно, я сказала, чтобы этот идиот катился куда подальше со своими предложениями, я никогда не дам своего согласия на этот брак, и что если он хочет жениться, так пусть разыскивает мою дочурку там, куда он её упрятал, и спрашивает у неё сам, ― фыркнула она.

– Знать бы, что с Арианой всё в порядке, ― вздохнула Кариана. ― Право, я не знаю, что хуже: умереть или жить с этим тираном?.. Интересно было бы знать, что она ответит ему, ― усмехнулась она.

– Я отказалась, ― хрипло выдохнула Ариана.

Все трое сидящих обернулись сразу.

Наверное, стоило прожить пятнадцать лет. Стоило ругаться по пустякам, ссориться из-за мелочей, плакать, даже драться иногда, чтобы увидеть слёзы в их глазах.

– Мамочка, ― шепчет она, наконец прижимаясь к её плечу, вдыхая родной запах и давая волю слезам. ― Я боялась, что никогда тебя не увижу. Я думала, что вы мертвы, он сказал мне это.

И они стоят посреди подвала, не шевелясь, только плача ― вдвоём и чувствуя лёгкость, какую-то безумную лёгкость во всём теле.

– Я не верю, что это ты, моя девочка, ― выдохнула королева.

– Кариана! Эмили, ― воскликнула Ариана, оторвавшись от матери и обнимая сестёр, тоже заплаканных. Они отчаянно сжимали её в своих объятиях, до боли.

Ради этого стоило жить.

– Дорогая, ― взволнованно прошептала Кариана, беря в ладони, как в детстве, лицо Арианы. ― Но как?..

– Почему ты здесь? ― эмоционально воскликнула Эмилия, улыбаясь сквозь слёзы и беря её за руки.

– Дайте мне ещё раз обнять мою дочь, и выясним всё, ― отрезала мама, снова прижимая к себе голову Арианы. ― Милая, у тебя новая причёска? Скажите, неплохо, девочки? Тебе определённо идёт. Выглядит не слишком по-королевски, зато практично. Постригусь и сама так.

– Мама, не хочу расстраивать Вас, но нас казнят вечером, ― многозначительно подняла бровь Эмилия.

– Совсем забыла, ― спохватилась королева, улыбнувшись. ― Господи, детка, кажется, что ты сейчас растворишься. Ты такая худая! И цвет лица! Вы взгляните только. Если бы я встретила тебя на улице, то не узнала бы. В каких же условиях тебя держали? Что происходило эти месяцы с тобой?

– Боюсь, быстро не рассказать, ― пожала плечами Ариана. ― Если коротко, то Питер похитил меня. Потом мы сбежали, но он снова нашёл нас. И вот… я здесь, с вами, ― счастливо улыбнулась она.

– Мы? ― переспросила Кариана, поднимая брови.

– Да, ― смутилась Ариана. ― Ах, мне всё равно скоро умирать, поэтому, мама, я прошу, не ругайтесь сильно. Я люблю одного человека так, что… не знаю, мне кажется, что я летаю. Что я во сне, ― рассмеялась она. ― Я не могу не поделиться с вами этим.

– Так я и знала, ― произнесла королева, сурово оглядывая дочерей. ― Вы видели это? А что я вам говорила? Стоит моей ненаглядной дочурке выпорхнуть из родительского дома, как бед не оберёшься. Я знала, что этим кончится. Ну, скажи, он уже разбил тебе сердце?

– Нет, мама, ― улыбнулась Ариана. ― Но разобьёт. Питер обещал казнить его раньше. Чтобы я видела, ― прошептала она.

Грустно? До дрожи. Но плакать не получалось. На сердце была только какая-то лёгкая печаль, спокойное понимание неизбежного и радость от встречи с родными.

Мама несколько секунд смотрела на неё серьёзно. Вдруг Кариана порывисто обняла Ариану.

– Я рада, что это случилось, ― шепнула она. ― Любовь ― это прекрасно, несмотря ни на что.

– И кто же этот твой возлюбленный, раз сам Питер Гарднер удостоит его казни наряду с королевской семьёй? ― нахмурилась мама.

С них, наверное, хватит потрясений. Она молчала несколько секунд, а потом покачала головой.

– Долго рассказывать, мамочка, да это уже и не важно.

– Ну, хорошо, ― вздохнула королева. ― У нас тоже есть радость! ― вдруг оживилась она и взглянула на Эмили, буквально светящуюся изнутри.

– Я беременна, ― во весь рот улыбнулась она.

– О боже, Эмили, правда?! ― воскликнула Ариана, бросаясь на шею сестре. ― Но неужели Питер такой изверг, что убьёт тебя? Он не даст твоему малышу даже увидеть свет?!

– Полагаю, да, ― тихо отозвалась Эмилия, прикрывая глаза.

Это было странно: чувства Арианы к Питеру менялись едва ли не каждый день. Сначала она боялась его, потом ненавидела. Жалела, снова ненавидела, снова боялась, а пару минут назад даже чувствовала какую-то привязанность, и всё вновь заканчивалось ненавистью.

Кем же нужно быть, чтобы убить невинное дитя?

– Но что же с остальными? Я так долго не получала вестей из столицы. Отец, братья, Нора, Эрик, Жюли и Джек, где они? ― взволнованно спросила Ариана. ― И Аладея?

– О ком ты говоришь? ― нахмурилась Кариана.

Ариана оглядела родные лица: на всех их было написано недоумение. Что же, раз не рассказывала про Ричарда, вряд ли стоит говорить об его маленькой сестре. Но где же тогда Эрик, почему не довёз Аладею до Этелиарса?

– Да это не так важно, ― слегка улыбнулась она, пытаясь замять неловкость. ― Так что с остальными?

– Жюли, Эрика, Норы и Джека в столице нет, ― качнула головой мама. ― Эрик с Джеком отправились на твои поиски, милая, а Нора и Жюли исчезли бесследно несколько дней назад.

– Эрик не вернулся? ― воскликнула поражённая Ариана.

– Нет, как уехал два месяца назад, так ни слуху ни духу. Ты что-то знаешь?

– Нет, ― быстро ответила она. ― Нет, ничего.

Рассказывать о её встрече с Эриком значит рассказывать и о том, почему она не поехала с ним, а мама могла не понять этого.

– Эдмунд и мужья Карианы и Эмили тоже заточены где-то здесь. Эйрон, Винсент, лорд Эддард ― твой жених, смею напомнить ― и король сейчас бьются под столицей с прибывающими листнийскими войсками. Гвендолайн, как принцессе, обещали сохранить жизнь и отправить обратно в Листнию, ― вздохнула мама.

Но что же за жизнь ей будет без Винса?..

– У нас нет ни одного шанса? ― вдруг спросила Ариана и через секунду сама испугалась своих слов.

Надеяться… Нет, это было слишком опасно. Когда ждёшь беду, и она приходит ― больно. Когда надеешься, что она минует тебя, но она всё равно наступает ― больнее во сто крат, потому что внутри тебя разбивается на тысячи кусочков, впиваясь в сердце, надежда.

– Я не хочу расстраивать тебя… ― начала мама.

– Но и обманывать не нужно, ― перебила её Ариана. ― Горькая правда лучше сладкой лжи.

– Ты так выросла, моя девочка, ― серьёзно произнесла королева, гладя её по волосам. ― Я не стану лгать. Надежды почти нет. Мы посылали за помощью к лордам Северного моря. Ты знаешь, они очень могущественны… Но они пока не ответили.

На секунду в подвале повисла тишина.

– Они не придут, Ариана, ― светло улыбнулась Кариана.

На пороге появился стражник, который молча указал на дверь. Боже, неужели Питер позволит ей встретиться с Ричардом перед смертью?

– Я должна идти, ― подняла она глаза на мать и сестёр. ― Должна его увидеть.

– Хорошо, ― кивнула мама, серьёзно взглянув на неё. ― Скоро увидимся, дорогая.

– Я старалась быть сильной, мама, ― вдруг улыбнулась Ариана, чувствуя, как глаза застилают слёзы. ― Я так старалась.

– Я знаю, родная, ― прошептала королева, кладя руки на плечи Арианы. ― У тебя всё получилось. Осталось совсем немного, верно? Всего пару часов побыть сильной. Но это ― самое важное. Самая большая битва в жизни, как ни абсурдно звучит, ― уйти из неё с высоко поднятой головой.

– Я люблю тебя. Всех вас.

Она в последний раз обняла сестёр и мать, благодаря небеса за эту возможность, и вышла в коридор вслед за стражником.

Ричард сидел, прислонившись к стене и прикрыв глаза. Когда дверь скрипнула, он поднял голову.

Ей показалось, что они не виделись несколько месяцев ― так было волнительно. А его взгляд прожигал до костей. Как и обычно.

– Привет, ― выдохнула она.

– Привет, ― он слегка улыбнулся.

Боже, втораяулыбкаРичарда была прекрасной.

– Можно мне посидеть с тобой?

Ричард только кивнул на пол рядом с собой. Ариана подошла и опустилась на холодные плиты: соломы здесь не было. Плечи касались друг друга.

– Прости, ― вдруг сказала она, осознав, как виновата перед ним.

– За что? ― усмехнулся Ричард.

– Это всё из-за меня, ― она кивнула на голые стены подвала. ― Если бы я не понравилась Питеру, он не стал бы меня похищать. Ты бы не узнал меня, нашёл бы сестру. Сбежал бы. Вы были бы счастливы, должно быть. Ты так много потерял…

– Нашёл ещё больше, ― снова улыбнулся он, посмотрев на неё. ― Я тебя нашёл, Ариана. Прости, что не сумел защитить.

Сердце билось, как бешеное: если это не признание, то что же?

Ричард никогда, наверное, не скажет простое «я люблю тебя», а Ариана и не ждёт от него этого. Ведь это просто слова. Дела куда важнее. Да и не то чтобы ей очень хотелось это услышать. Разве что совсем чуть-чуть.

Она положила голову на его плечо, а он приобнял её. Сидеть так было тепло и спокойно. Они уже стали друг другу такими родными.

– Я хочу, чтобы после всего этого мы были вместе, Ричард, ― прошептала она. ― Я ведь не смогу без тебя. Отец Алисандр сказал, что не обязательно молиться всю жизнь, чтобы попасть на небо. Достаточно очень хотеть этого. Ты хочешь?

– Я не знаю, ― выдохнул он, поглаживая её волосы. ― Я только хочу быть там, где ты. Если ты, Ариана, угораздишь на какую-нибудь раскалённую сковородку жариться там до конца этого мира, то и я пойду за тобой.

– Что ж, ― вдруг искренне рассмеялась она, представив такую картину. ― Это будет чудесно.