Текст книги "Тень рока (СИ)"

Автор книги: Михаил Таран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

– Две бригады отправьте в рубку программного кода. Включите щиты! – уверенно продолжал Епископ, не смотря на сочащуюся из его уродливой культи кровь. – Разверните здесь каскадный огневой рубеж! поднимите переборки! Отправьте людей на второй и третий этажи, займите балконы!

– Да, мой Повелитель! – вытянувшись по струнке, выкрикнул молодой лейтенант. На его лице появилась улыбка.

– Исполнять! – сухо и даже несколько агрессивно бросил Персивальд, указав рукой на ждущую своего часа толпу гвардейцев.

Воодушевлённый офицер, не задавая лишних вопросов, что было сил, бросился к своим солдатам, желая как можно быстрее воплотить в жизнь волю Епископа.

– Циклон? Но как такое возможно? – неуверенно бормотал ошеломлённый врач, не спуская глаз с окровавленной культи своего сурового лидера.

Но Персивальд ничего не ответил. Из последних сил он двинулся вперёд, поддерживаемый своим сопровождением. Епископу было совершенно плевать на смятение и страх, что до краёв наполняли души его воинов. Единственное, что он хотел это быть эффективным и дать сокрушительный отпор превосходящим силам противника. Наврятли Персивальда заботили понесённые потери. Ему была нужна только победа. Победа любой ценой.

– Лорд, вы потеряли много крови, нужно спешить, – настаивал смуглый врач, следующий за ним попятам.

Но Персивальд, не обращая ни на что внимания, непреклонно и упорно шагал вперёд. Шагал в направление неподвижной, грозной фигуры Чёрного Паладина, чудесным образом обретшего новые конечности.

Где-то снаружи раздались новые взрывы, дрожью пробежавшие по всему залу. Крепостные автопушки уже молчали, неспособные дать отпор обнаглевшей Доминионской авиации. Возможно, их боезапас был полностью истощён, а возможно и сами пушки разрушены яростными ударами вражеских бомбардировщиков.

– Идея с «Пенумброй» весьма сомнительна, – монотонным и ленивым голосом прошипел ни на шаг не отстающий от Персивальда Ёрмунганд.

– Я так не думаю. По-твоему лучше покорно ждать, пока они возьмут под контроль наши тела? – недобро огрызнулся Епископ, опираясь о поддерживающих его змееголовых.

– По-моему лучше отступать, – невозмутимо продолжил шагающий позади Златоликий. – Передатчик «Пенумбры» уничтожат за считанные часы, если ещё не уничтожили. Это лёгкая цель для их авиации.

Персивальд хрипло прокряхтел какие-то неразборчивые фразы, проигнорировав разумные доводы своего спутника. По всей видимости, у Епископа был план, ведомый только лишь ему одному. Или он попросту не желал сдаваться, готовый умереть в бою с богомерзкими врагами.

Доковыляв до стального великана, неподвижно стоящего перед охраняемыми им людьми, Персивальд остановился. Он внимательно осмотрел жутковатую фигуру Лексада, а затем и тех самых людей, которых он так старательно караулил. Среди них была Эльза Рик с примотанными к её тонкой шее гранатами. Жрица бесшумно и как-то стыдливо плакала, молящим взглядом уставившись на Епископа. Её большие глазки покраснели и наполнились влагой, что частыми каплями скатывалась по гладким щекам, оставляя за собой чуть поблёскивающие мощном в свете потолочных ламп дорожки. Грозная и непоколебимая жрица выглядела, словно напуганный ребёнок. Странное и ничем необъяснимое чувство жалости сжало тисками суровое сердце несгибаемого Персивальда. Ему хотелось уберечь эту юную, прекрасную девушку от всех тех кошмаров, с которыми ей ещё только предстоит встретиться. Как это сделать? Как её защитить? Сейчас, когда они попали в такую западню, остаётся лишь идти до конца, жертвуя всем без разбора.

Рядом с напуганной жрицей стоял десятник Фирз, с такой же связкой гранат на шее. Десятник выглядел более стойким и уравновешенным, не взирая на творящийся вокруг ад и безумие. Поймав на себе тяжёлый взгляд Епископа, Фирз почтительно поклонился и потупил взор.

– Освободи их, – размеренно и как всегда монотонно прошипел стоящий за спиной Персивальда Ёрмунганд, обращаясь к своему двойнику в лёгком бронежилете.

– Как скажешь, – тихим и таким же неприятным голосом ответил двойник, демонстративно отпуская «поводки».

Прячущиеся же за спинами пленников змееголовые, поспешили срезать ленту, фиксирующую гранаты, освобождая десятника и жрицу от смертоносных ошейников.

Избавившись от надоевшей удавки, Эльза незамедлительно принялась потирать свою шею, на которой ещё оставался красноватый след от недавнего сдавления.

Поняв, что пленники свободны, Лексад тут же оживился, с неимоверным скрежетом высвободив из ножен свой огромный меч. Стальной монстр желал поскорее прикончить Доминионских диверсантов, подстёгиваемый зудящими в голове директивами.

– Стой! Назад! – злобно рявкнул Персивальд, взглянув на Паладина таким взглядом, каким разочарованный хозяин смотрит на непослушного пса.

– Верификация голоса. Голос верифицирован как: Святой Епископ Персивальд. Отмена исходных директив. Статус: ожидание новых директив, – из динамиков стального чудища раздался машинный голос его бортового компьютера. Компьютера, аналитические программы которого заменяли ему собственный разум.

Лексад поспешил спрятать меч обратно в ножны и послушно отступил на пару шагов назад. Его мерцающие красными огоньками визары внимательно следили за диверсантами, в ожидание скорейшего обновления директив. Директив, которые развяжут ему руки и позволят наконец-то насладиться резнёй.

Тем временем бесструктурные массы гвардейцев, подгоняемые молодым и, по всей видимости, амбициозным лейтенантом, пришли в движение. Безумная суета вновь охватила величественный зал. «Святые воины» послушно строились в протяжённые шеренги, приободрённые вновь приобретенной уверенностью. Уверенностью, которую вселила в них суровая непоколебимость Епископа.

– Милорд, в крепости одержимые! – с осторожностью в голосе начал Фирз, украдкой косясь на жутковатого Паладина.

– Я знаю, – коротко бросил Персивальд, приблизившись к дрожащей от неукротимого страха жрице.

Девушка вся тряслась, была бледной и какой-то нездоровой.

– Мой повелитель… Мой… – единственное, что успела выдавить из себя Эльза перед тем как потерять сознание. Лишённая чувств девушка рухнула к ногам Епископа.

– Чёрт возьми, что с ней? – недовольным голосом воскликнул Персивальд, уставившись на прячущуюся в толпе диверсантов золотую маску.

– Эмоции, надо полагать. Женщины склонны к эмоциям, – неторопливо ответить прячущийся в толпе златоликий-диверсант.

Десятник Фирз поспешил поднять лишённую чувств жрицу. Взяв её на руки, он растерянно посмотрел сначала на смуглого врача, затем на блестящую безэмоциональную маску Епископа.

– Разрешите отнести её в медицинский отдел, милорд? – с опаской в голосе протараторил Фирз, словно боясь осуждения за проявленную им инициативу.

– Пошевеливайся! – раздражённо отмахнулся Персивальд.

Стоящий подле Персивальда смуглый врач одобрительно кивнул, глядя в тревожные глаза Фирза. Десятник ответил тем же, после чего торопливо шагая, понёс девушку в сторону лестницы ведущей наверх.

– Где он? – снова раздался монотонный голос из-за спины Епископа, принадлежащий сопровождающему его Златоликому.

В этот момент в сознание Персивальда всё крепче укоренялась мысль о том, что этот голос имеет мало чего общего с человеческим. Похож на него или желающий казаться похожим, но совершенно точно таковым не являющийся. За золотой маской скрывалась зловещая тайна, завесу которой невольно приоткрывал звериный низкочастотный тембр голоса. Голоса, который столь отчаянно мимикрировал под человеческий, при этом режа слух своей чуждостью и неестественностью.

– Его здесь нет, – разочарованно покачав головой, ответил прячущийся в толпе диверсантов Ёрмунганд. Неприятный голос второго Златоликого ничем не отличался от голоса своего двойника. Персивальд прищурился, напряжённо обдумывая зародившиеся в его разуме подозрения.

– О ком идёт речь? – Тон Епископа становился всё нетерпимее, ему совсем не нравились эти загадки.

– Караэля нет в крепости. Он бежал, – вновь послышался монотонный шепот из-за спины. – Нам тут больше нечего делать, нужно уходить.

– Караэль сбежал? Сейчас, когда он мне так нужен? – пророкотал взбешённый Епископ.

– Куда он мог направиться? Где нам его искать? Он нужен Великому Змею, ровно как и Великий Змей нужен ему! – постукивая своим посохом-зонтиком из толпы змееголовых-диверсантов вышел Ёрмунганд, сверля истекающего кровью Епископа своими мерцающими визарами.

– Понятия не имею… – разочарованно выдохнул Персивальд.

А после, помедлив несколько секунд, добавил:

– Возможно, он отправился в Северную Крепь, заручиться поддержкой Болдуина. Поддержкой этого мерзкого узурпатора!

– Тогда и нам следует отправиться туда. Отец желает разыскать этого ангела, а значит «Уроборосу» придётся продолжить поиски, – снова откуда-то сзади прилетели монотонные фразы, принадлежащие стоящему за спиной Златоликому.

– «Уроборос»? – переспросил смуглый врач, чуть приподняв удивлённые брови.

– Так, змеиные морды, слушайте меня внимательно! – продолжил Персивальд, проигнорировав беспокойные слова смуглого врача. – Борьба с Циклоном и правда бессмысленна. Во всяком случае, здесь. Я готов объявить отступление, готов оставить Твердыню! Но при условии, что вы поможете мне эвакуировать как можно больше гражданских. Женщин и детей, что сейчас ютятся в бомбоубежищах жилого крыла. В замен я помогу вам добраться до Северной Крепи и попасть в тронный зал. Но а если вы мне откажете, то я прямо сейчас попрошу его сделать из вас колбасную нарезку. – Персивальд указал пальцем на неподвижную фигуру стального великана, чьё красноватое свечение визоров угрожающе мерцало сквозь узкие прорези его бездушного шлема.

– Резонно, – мерзко прошипел вышедший из толпы змееголовых-диверсантов Ёрмунганд, устало опираясь на свой посох-зонтик.

– Мы согласны, – донёсся из-за спины монотонный голос второго Златоликого.

– Вот и славно, – неуверенно добавил Персивальд, удивлённый столь быстрым и покорным согласием змееголовых.

– К западу отсюда, там где располагаются оружейные мануфактории, есть достаточно большая брешь в стене. Доминионцы о ней ничего не знают, иначе ваша крепость давно бы уже пала. Мы сможем вывести через неё всех гражданских, но нам будут нужны грузовики, – чуть слышно бормотал вышедший из толпы змееголовых-диверсантов Ёрмунганд, задумчиво разглядывая асинхронно вздрагивающие лепестки своего посоха. Синеватое свечение исходившее от них играло причудливыми бликами на его золотой маске, делая её ещё более мистической и даже пугающей.

– Вам останется лишь обеспечить нам прикрытие, мистер Персивальд. Задержите наступающих одержимых. Дайте им бой в этом зале. Выиграйте для нас время, – добавил монотонный голос из-за спины.

– Как только мы закончим эвакуацию, то непременно вернёмся за Вами. Мы обеспечим отступление Вам и вашим воинам, – кивнул стоящий впереди Ёрмунганд, соглашаясь со сказанными его двойником словами.

Едва ли Персивальд мог довериться этим змеепоклонникам носившим форму О.С.С.Ч. и разговаривающим таким мерзким нечеловеческим голосом. Даже больше того, он им совершенно не верил. Можно даже сказать, что Персивальд был уверен, что змееголовые-диверсанты бросят его здесь и сбегут, воспользовавшись столь удачным моментом. Но другого выбора не было, и Персивальд утвердительно кивнул, принимая авантюрное предложение Златоликих близнецов.

Глава 24 «Назови своё имя!»

Резервная операционная. Пожалуй, звучало это гораздо лучше, чем выглядело. Во всяком случае, первое, что приходило в голову, при слове «операционная», это чистые сияющие белизной стены и отлаженная работа знающего своё дело персонала. Реальность же оказалась иной. Помещение, в котором ему предстояло пережить непростую операцию, по большому счёту напоминало кладовку или небольшой склад. Всюду какие-то контейнеры и коробки. Всюду горы ненужного хлама, с которым, по всей видимости, местным врачам так трудно расстаться, наконец-то выкинув его на свалку. Серые обшарпанные стены, непрерывно дрожащие от беспрестанной бомбардировке. Бетонный потолок с несколькими едва работающими аритмично мерцающими лампами. Стойкий тошнотворный запах медикаментов заползал глубоко в нутро при каждом вдохе. Было весьма прохладно, можно сказать даже холодно. Он лежал на неудобном металлическом столе, пристёгнутый к нему ремнями в области бёдер.

Лишённый своей робы и оплавленной брони, он остался лишь в плотных чёрных штанах на широком ремне, что являлись неотъемлемым атрибутом каждого гвардейца. Его бледный крепкий торс облюбовали мурашки, что невольно проявились в ответ на этот мерзкий холод.

На блестящий метал бездушной маски падали непослушные пряди чёрных, изрядно засалиных волос.

Неподалеку, внедрённая в вену правой руки, стояла капельница с пакетом крови.

Морфин туманил рассудок, заставляя воспринимать окружающую реальность несколько иначе. Нетрезвость взгляда, нетрезвость мысли и какая-то вязкая разнузданная безмятежность. Безмятежность, которой совершенно точно не должно было быть места в это непростое и пронизанное хаосом время. Спокойствие и равнодушие пришли на смену неистовству чувств.

Да, это был его выбор. Он целенаправленно отказался от наркоза, не желая расставаться со своим сознанием. Местная анестезия, усиленная морфином, по его разумению подходила куда лучше.

Несколько раз обработав операционное поле раствором антисептика, безымянный друг наконец-то принялся за свою непростую работу.

Смуглый врач, облачённый в стерильные одеяния, уже начал обкалывать новокаином обезображенную культю своего подопечного. Нижняя половина лица смуглого врача была скрыта под белоснежно марлевой маской, на фоне которой ещё сильнее выделялась его загорелая бронзово-коричневая кожа. На голове медика имелся высокий, слегка помятый хирургический колпак. Сосредоточенные чёрные глазки напряжённо разглядывали обваренные остатки мышц и обожженный кожный покров. Сейчас смуглый врач казался Персивальду настоящим другом, не смотря на то, что вспомнить его имя, он по-прежнему не мог. Да и знал ли он его имя? Может быть, и не знал…

Толстая и невероятно тупая игла с усилием прокалывала покрасневшую и уже облезающую кожу обезображенной культи. Старательно надавливая большим пальцем на поршень, безымянный врач опустошил свой старомодный стеклянный шприц введя анестетик в ткани. Острую, невыносимо жгучую боль постепенно сменяло неприятное распирающее чувство. Впрочем, сейчас Персивальд был несказанно рад этому новому чувству, так как оно ни шло ни в какое сравнение с той агонией в которой бились все его рецепторы до появления этого самого чувства.

– Как Вы, Лорд? – не отрываясь от работы, поинтересовался безымянный врач.

Медик осторожно взял в руки новый шприц и повторил процедуру, усердно инфильтрируя обожжённые ткани очередной партией анестетика.

– Бывало и лучше. Морфий туманит мозги… – несколько заторможено пробормотал Епископ, наблюдая за работой безымянного.

– Это нормально, Ваша милость, – сухим, сосредоточенным голосом прокомментировал увлечённый своим делом медик.

Сделав ещё несколько уколов и основательно напитав ткани новокаином, смуглый врач наконец-то отложил свой шприц и подтянув поближе стерильный столик с инструментами, принялся там что-то выискивать.

Персивальд чуть приподнялся, пытаясь получше разглядеть пугающего вида инструменты.

– Лежите-лежите! Вам нельзя шевелиться, милорд! – возмущённо встрепенулся безымянный, на мгновение оторвавшись от изучения своих ужасных орудий.

Персивальд послушался и вернулся в исходное положение, мучимый неприятным беспокойством стремящимся переродиться в страх. Блестящий металл его маски, столь искусно подражающий лику Владыки Михаила, казался неизменно суровым и невозмутимым. Однако тот нездоровый блеск, что дрожал в единственном глазу Епископа, выдавал тревогу, всецело поглотившую его душу.

Врач нервно копошился, с неприятным бренчанием перебирая свои орудия, пока наконец не нашёл то, что искал.

Непривычно изогнутой формы скальпель скользнул по обезображенной ожогом коже. Боли не было, лишь неприятное необъяснимое чувство, что невольно возникает при виде того как кто-то увлечёно кромсает твою плоть. Сосредоточенный безымянный врач выполнил некрэктомию, процедуру, что по сути представляла из себе иссечение нежизнеспособных тканей.

Закончив с кожей, смуглый врач взялся за мышцы, сменив изогнутый скальпель на внушительных размеров ампутационный нож. Ритмичным напором брызнула кровь, раскрасив алыми брызгами стальную маску пациента. В таз, что расположился неподалеку от стола, с омерзительным шлепком упали обваренные, пропитанные кровью куски удалённых мышц. Врач спешно отложил свой нож и, щёлкнув кремальерами, наложил на кровоточащие сосуды несколько зажимов. После он перевязал сосуды и снял зажимы. Кровотечение было остановлено и безымянный принялся за кость. Неровные, острые осколки торчали, словно обломленная во время урагана ветка засохшего дерева. Взяв со столика циркулярную пилку, безымянный бросил осторожный взгляд на орошенный кровавыми брызгами лик Архистратига и спокойно произнёс:

– кость нужно укоротить, иначе не получится должным образом установить аугментацию.

– Делай, что требуется, – сухо кивнул пациент.

Врач нажал на кнопку и блестящий диск пилы с пронзительным жужжанием принялся вращаться.

В следующее мгновение раздался скрежет, от которого у Персивальда тут же свело скулы. Запахло палёным. Пила прекрасно справлялась со своими обязанностями, разбрасывая во все стороны костные опилки и стремительно погружаясь в структуру костного отломка.

Через несколько секунд в таз полетел и свежееотпиленный кусок кости.

Некоторое время безымянный возился на своём стерильном столике, выискивая следующий инструмент. Затем, вооружившись длинным, острым скальпелем и не менее длинным пинцетом, он принялся за препаровку нервных стволов. Нужно было выделить уцелевшие магистральные нервы, что бы обеспечить им контакт с датчиками аугментационной системы. Пожалуй, это был самый долгий и мучительный этап операции. Появилась простреливающая по всей руке боль, отзывающаяся на каждое прикосновение к нерву.

Персивальд заметил, что действие анестетика улетучивается, постепенно позволяя вернуться той самой боли, что так терзала его до начала операции. Пожалуй, сейчас она стала ещё сильнее, ярче и насыщеннее. Приходилось терпеть. Допустимый предел введённого новокаина уже превышен.

Обычно такие длительные и болезненные процедуры проводятся под наркозом, что бы избавить пациента от этих мучений и дискомфорта. Но Персивальд не собирался спать. Сейчас, когда цитадель штурмуют орды одержимых вперемешку с остатками О.С.С.Ч., спать было бы, по меньшей мере, не безопасно. Да и к тому же, что бы обеспечит наркоз, потребовалось бы установить эндотрахеальную трубку. А это значит, потребовалось бы снять маску. Едва ли Персивальд мог пойти на это. Когда-то давно, обезображенное войной лицо заставило его примереть на себя серебряный лик своего кумира. Персивальд носил его не снимая, на протяжении сотен лет. Единение с этой маской зародило в нём параноидальный страх с ней расстаться. Необъяснимая фобия, перерастающая в панические атаки, что сводили его с ума, терзая пошатнувшийся вечностью разум древнего рыцаря.

Спустя пятнадцать или двадцать минут, невообразимо жгучая боль пронзила искалеченную конечность в первый, но далеко не в последний раз. Персивальд издал какой-то звериный рык, и удерживающие его бёдра ремни натянулись. Смуглый врач пристегнул к свободному концу выделенного нерва порт-переходник. Затем, после непродолжительной препаровки, безымянный проделал тоже самое с другими нервами. Персивальд стонал и ёрзал, практически теряя сознание от ужасной боли.

– Скоро закончим, Лорд, – заверил доктор, вытирая о халат свои окровавленные руки.

Епископ промолчал. Ему совершенно не хотелось разговаривать. Единственное, чего ему по настоящему хотелось, это вопить изо всех сил, изнывая от боли.

Тем временем безымянный врач отошёл от своего измученного пациента и направился ко второму стерильному столику, что расположился чуть поодаль и ближе к стене. Минут пять его не было видно. Лишь бренчание и лязганье какого-то металла, говорило о том, что безымянный друг всё ещё здесь. Вернулся доктор с какой-то увесистой дискообразной штуковиной в руках. Вернулся и сразу же принялся пристраивать эту вещицу к изувеченной культе.

– Так-так, – задумчиво бормотал доктор, подкручивая какие-то регуляторы на этой загадочной штуковине.

– Так-так-так, – повторил врач, отложив дискообразное устройство в сторону и взяв со стола иглодержатель.

Размашистыми, торопливыми движениями он принялся шить кожу, старательно располагая заблаговременно установленные на нервы порты-переходники промеж швов. Закончив с ушиванием раны, он снова взялся за свой загадочный диск.

– Сейчас будет немного больно, Лорд, – сухо прокомментировал безымянный, с щелчком подключая диск к портам-переходникам.

Персивальд хотел что-то ответить, но невыносимая боль не дала ему этого сделать, заставив отчаянно взреветь нечеловеческим воплем.

Загадочный диск замерцал огоньками и с жужжанием сузился, сдавив культю словно тисками.

– Это стабилизатор. Он нужен для постобработки нервных импульсов, Лорд, – монотонно добавил врач, без эмоционально наблюдая за тем как Персивальд корчится в немыслимых мучениях. Из мерцающего огоньками дискообразного устройства, в направление плеча начал выползать стальной телескопический цилиндр, постепенно скрывший под собой всю культю. После того как цилиндр полностью выдвинулся, он принялся сужаться, плотно обхватывая плоть измученного пациента.

Когда стабилизатор издал пронзительный звуковой сигнал, оповестивший о том, что он зафиксировался и можно продолжать, смуглый врач вновь направился к стоящему подле стены столу. На этот раз он принёс от туда нечто напоминающее стальную руку. Блестящий имплант был усыпан множеством поршней, шестерней, проводов и сложных ротационных механизмов.

Спустя несколько долгих и невероятно мучительных минут, стальная рука была фиксирована к мерцающему огоньками стабилизатору.

То счастье и восторг, что наполнили сердце обессиленного этой пыткой Епископа, было сложно описать словами. Он вновь обрёл утраченное. Заворожено разглядывая как стальные пальцы, приводимые в движение системой поршней гидравлики, подчиняются его воле, он ощущал многократно возросшую силу. Силу праведника, что без сомнения было ничем иным как справедливым воздаянием за его мученичество.

– Deus Vult, – чуть слышно прошептал Персивальд, с жужжанием сервоприводов сжав стальной кулак.

Тем временем смуглый врач снова отошёл к стоящему у стены столику и чем-то там занимался, отстранённо побрякивая инструментами.

Персивальд же терпеливо ждал, что скажет ему безымянный друг. Какие будут напутствия или рекомендации. Епископ послушно лежал на столе, сгорая от неуёмного желания поскорее покинуть эту операционную и вернуться, наконец, в главный зал своей обречённой твердыни. Прошло уже более десяти минут, а смуглый врач так и не отходил от стоящего подле стены столика. Персивальд сверлил взглядом его сутулую спину, пытаясь понять, чем же он там занят. К чему тянуть время, которого и так катастрофически не хватает. Ведь операция уже закончена, а аугментация исправно работает…

Странное необъяснимое чувство тревоги волной нахлынуло на пристегнутого к операционному столу Епископа. Что-то его беспокоило в поведение смуглого врача, но он не мог понять что именно. Захотелось разрядить обстановку и развеять безосновательное беспокойство.

– Как твоё имя, гвардеец? – строго, но при этом весьма добродушно, поинтересовался Персивальд.

Безымянный не ответил. Его спина ещё сильнее ссутулилась, словно услышанные им слова его ни на шутку напугали. Облачённые в кровавые перчатки руки врача опустились, подозрительно подёргиваясь бесконтрольной судорогой.

Послышались еле различимые всхлипывания и невнятные бормотания. Каждая мышца прикованного к столу Епископа взвыла от напряжения. Обстановку разрядить не удалось, скорее наоборот…

Персивальд понимал, что безымянный не в себе. Понимал, но при этом не знал, что делать. Как выбраться из очередной западни, которую уготовил ему проклятый Циклон.

– Имя? – внезапно раздался противный, дрожащий, словно в истерике голос. – Тебе нужно моё имя, рыцарь?

Сомнений в том, что это одержимость, не осталось. Персивальд тут же попытался покинуть своё лежбище, но в ужасе осознал что не только ноги фиксированы к столу, но и его правая рука. Тугие ремни натянулись, удерживая непослушного «пациента».

– Имя моё – Азаир-повелитель! – смуглый врач, чьим телом отныне владел дух безумного шумера, неспешно развернулся.

Некогда бронзовый оттенок кожи теперь уступил место мертвенной бледности. Серьёзные до сего момента глаза медика блестели безумием и в бешенстве таращились на свою жертву. Марлевая маска по-прежнему скрывала нижнюю половину его лица, но даже не смотря на это можно было догадаться, что пряталось за этой самой маской. Звериный оскал хищной улыбки, что непременно растянулась от уха до уха.

– Отродье! – воскликнул Персивальд, безрезультатно пытаясь освободиться.

– Отчего же так грубо, рыцарь? Я уважаемый жрец золотого храма Астарота и преданный слуга царя Ур-Нинурта. Отродье – это ты, жалкий клоп неспроведливо обретший вечность. Но ты ведь и сам прекрасно знаешь, что твой «дар» лишь иллюзия, эфемера с позволения сказать. Я пожру твою душу рыцарь и заберу твоё тело. А после, поведу верных тебе людей за собой, как повёл тех, кто был верен Абрахту. – голос Азаира дрожал, периодически срываясь на противный неадекватный смех.

Торопливо проведя окровавленной рукой по разбросанным по столу инструментам, жрец моментально, даже не глядя, нашёл подходящий для себя экземпляр. Тот самый ампутационный нож, которым совсем недавно производилось удаление безжизненного мышечного массива с обожженной культи. Длиной лезвие было не менее двадцати сантиметров, а шириной не более сантиметра. Нож прекрасно заточен и по своей остроте не многим уступает самой лучшей бритве.

Азаир окинул восторженным взглядом своё орудие, предвкушая грядущую вакханалию.

Персивальд понимал, что шумер планирует наслаждаться каждой секундой, неспешно снимая с него кожу. Это было очевидно, ведь все одержимые имеют необъяснимую тягу к холодному оружию и бесчеловечным пыткам. Впрочем, Азаир, по мнению Персивальда, несколько отличался от прочих одержимых. Можно даже сказать, что он был не типичным порождением Циклона. Шумер сохранил остатки рационального мышления, разума и неплохо контролировал свои животные инстинкты. Да и тот факт, что он будучи в теле генерала О.С.С.Ч., вёл за собой Доминионскую армию, не вызвав при этом никаких подозрений, говорит о многом. Да, Персивальд понимал, что перед ним не простой одержимый, а нечто большее, нечто могущественное.

– Что, решил со мной поиграть, ублюдок? Развяжи меня, и проверим, кто есть кто! – злобно выпалил Епископ, агрессивно дёрнувшись в сторону неспешно приближающегося шумера.

– Развязать? – раздался безумный хохот из под марлевой маски, – ты думаешь, что я настолько глуп? Нет, рыцарь, ты останешься привязанным. Так мне будет удобнее доставать твои потроха и снимать с тебя шкуру. – Шумер покрутил нож перед лицом и сделал ещё несколько быстрых шагов, окончательно приблизившись к своему пленнику.

– Чего тебе нужно, тварь?! – не переставая ёрзать, воскликнул Персивальд, с ужасом разглядывая блестящее лезвие ампутационного ножа.

– Где Тессеракт, рыцарь? Мне нужен куб и ничего боле. Отдай мне его, и я подарю тебе покой, – острозаточенное лезвие скользнуло по груди Епископа, оставляя глубокую отметину из которой тут же показалась кровь.

– Его здесь нет, критин! – прерывисто прокряхтел Персивальд, Стиснув из-за боли зубы.

– Ты меня не понял, рыцарь. Где куб? Отвечай или я познакомлю тебя с такими муками, которые ты и представить себе даже не можешь.

В ту же секунду окровавленное лезвие потянулось к побледневшей шее Епископа, вознамериваясь воплотить обещанное в жизнь. Но ослеплённый яростью Персивальд, с невообразимым проворством остановил приближающийся нож. Схватившись своей стальной рукой за тонкое запястье безумного шумера, он сжал его с такой силой, на которую вообще была способна новая аугментация. Послышался натужное шипение поршней гидравлики. Затем раздался звучный треск ломающихся костей. Шумерский кулак разжался в бессилии и выронил своё оружие, что с бренчащим лязгом встретило мраморный пол.

– Ах-ха-ха-ха! Наслаждение! – бешенным хохотом зашёлся Азаир, сорвав уцелевшей рукой свою марлевую маску. Дикий оскал его улыбки и невесть откуда взявшаяся радость, ещё сильнее напугали Епископа, от чего он рывком крутанул зажатую в стальных тисках руку своего ненавистного мучителя. Вновь послышался треск. На этот раз были сломаны кости предплечья. Открытый перелом. Обе трубчатые кости острыми осколками пронзили кожу деформированной конечности и жутковато торчали сквозь разорвавшийся хирургический халат. Халат, ткань которого стремительно пропитывалась расплывающимися алыми кляксами.

– О-о-о, да ты меня сегодня балуешь, рыцарь! – с наслаждением в голосе воскликнул шумер.

Обескураженный такой реакцией Персивальд невольно ослабил хватку, чем тут же воспользовался Азаир, высвободившись и прытко отскочив назад.

– Ты что, человек, думаешь меня этим напугать? Это для меня лишь кратковременный экстаз, не больше, – заверил шумер, игриво тряся поломанной и безучастно болтающейся конечностью. – А для тебя физические страдания ощущаются иначе? Давай проверим?

Азаир неспешно взял уцелевшей рукой привлёкшую его внимание циркулярную пилу и несколько раз с жужжанием проверил её работоспособность.

– Давай, подходи! Я могу тебе так и шею сломать, выродок! Тебе же это нравится, не так ли? – с шипением приводов Персивальд сделал подманивающий жест своей стальной рукой.

– Нравится-нравится. Ещё как нравится, – мурлыкая от восторга, согласился Азаир, неторопливым шагом обходя свою жертву.

Персивальд же не отрывал от него взгляда, содрогаясь от осознания того, что если шумер встанет справа от него, то дотянуться до его шеи наврятли получится. Да и не только до шеи, а вообще, хоть до чего либо. Тугие, прочные ремни не оставили ему ни малейшего шанса на спасение.

– Какие милые пальчики. Наверное, тебе будет жаль с ними расставаться? – поинтересовался шумер, примеряя жужжащую пилу к правой кисти Епископа.

– Гори в аду, богомерзкое отродье! – донёсся истошный крик из под серебряной маски.