Текст книги "Алмаз твоих драгоценных глаз (СИ)"

Автор книги: Мелани555

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

‒ Спасибо, ‒ шепчу, отряхивая буханки.

‒ Тебе спасибо за то, что не побоялась, ‒ говорит он без всякой усмешки и даже почти ласково. ‒ Прим рассказала мне, что ты принесла ночью лекарства. С чего такая забота?

‒ Просто хотелось помочь, ‒ фальшиво вздыхаю я и прогоняю назойливую мысль. Прим сказала, а не Китнисс.

‒ Теперь я твой должник. Это похлеще, чем пирожные.

‒ Забудь, ‒ говорю я, прикрывая сумку. ‒ Ничего ты мне не должен. Китнисс мне не посторонняя, а ты ее кузен.

‒ Не скажи, ‒ продолжает он. ‒ Хочешь, помогу? ‒ и забирает у меня пакет, перекинув его через плечо. ‒ Я тут подумал насчет того случая в лесу ‒ зря я так…

‒ Не стоит, ‒ качаю головой, боясь поверить. ‒ Ты был прав. Я действительно могла попасться, тогда бы дорогу в лес закрыли еще раньше.

‒ Теперь даже земляникой не расплатишься.

‒ Мне жаль, что так вышло. Дичь, пойманная тобой, многих спасала от голода.

‒ Не только в охоте дело, ‒ неожиданно признается он. ‒ В лесу все по-другому. Там у меня возникало чувство свободы, а теперь нет и этого.

‒ Как Пози и мама? ‒ меняю я тему, не желая бередить его раны. Знаю, что Рори пришлось вписать свое имя, но боюсь об этом спрашивать.

‒ Живут. Хорошо, что теперь у меня работа есть. Другим куда хуже. Хеймитч Эбернети взял в свой дом маму кухаркой. Так что от голода не умрем.

‒ Понятно, ‒ грустно говорю я. ‒ Просто времена тяжелые.

‒ Уже лет семьдесят пять как, ‒ жестко заканчивает он, а я замечаю, что мы уже почти дошли до моей калитки.

‒ Придумала, как тебе вернуть долг, ‒ лукавлю я. ‒ У нас на кухне кран подтекает.

‒ Ты, верно, забыла, что я шахтер, а не сантехник.

‒ Но ведь ты дома поломки чинишь.

‒ Дома ‒ другое, но я подумаю над твоим предложением и постараюсь что-нибудь придумать сам.

‒ Буду ждать, ‒ улыбаюсь я, забирая у него свою сумку.

Сердце мое ликует, и едва я закрываю за собой дверь в гостиную, как начинаю кружиться по комнате. Гейл обязательно придет ко мне в гости в какое-нибудь из воскресений, и тогда… И тогда я получу хотя бы крохотные крупицы своего счастья. Осталось только разобраться с Китнисс…

Через пару недель, наплевав на запреты отца, я решаюсь навестить Победительницу Семьдесят Четвертых Голодных Игр. Она встречает меня в постели. Трещина и сильный ушиб то ли ноги, то ли поясницы, поэтому ходить она не может. Говорит, что поскользнулась на улице и сильно ударилась, однако мне в это почему-то не верится. Кажется, она ходила в лес, и там что-то произошло.

Когда подруге становится скучно лежать в кровати, дежурящий около нее Пит несет ее на руках в гостиную, чтобы вместе посмотреть телевизор, пообедать и просто порисовать. Похоже, они задумали продолжить книгу растений, созданную ее отцом, и Мелларк под руководством своей невесты делает наброски неизвестных ему трав.

‒ Нет, нет, ‒ замечает моя подруга. ‒ Неправильно. У тысячелистника листья острее, а цвет более сочный.

‒ Вот так? ‒ исправляя ошибку, спрашивает ее жених, а она улыбается.

Они глядят друг на друга с особой, только понятной им двоим нежностью, смеются, шутят и поедают хрустящие свежеиспеченные хлебцы. Вечером уставшая Китнисс засыпает на плече Пита, и он, заметив это, поднимает ее на руки и вновь несет наверх в спальню. Я ухожу, чувствуя себя лишней, но все-таки абсолютно счастливой. Пит, конечно же, имел ввиду кого-то другого, потому что Китнисс однозначно влюблена только в своего жениха.

Выхожу за ворота и пускаюсь неспешным шагом в сторону дома. Темно, холодно и даже немного страшно, странно, что той ночью этих чувств я не ощущала.

‒ Мадж, ‒ вдруг окликает меня чей-то взволнованный голос, я оглядываюсь и узнаю Терри Маккольна ‒ сына хозяина лесопилки, которая уже как месяцев шесть почти не приносит дохода. ‒ Как дела?

‒ Привет,‒ говорю я. ‒ Неплохо. А ты, какими судьбами в Деревне Победителей?

‒ Заходил к Питу, да не нашел. Его беседка готова.

‒ Он у Китнисс.

‒ Теперь он всегда с ней, ‒ словно немного завидуя, отвечает мой собеседник. ‒ Послушай, Мадж, может, пройдемся по дистрикту, а потом я тебя провожу.

Поднимаю глаза к небу. Ну, вот опять. Опять он! Еще до прошлой Жатвы Терри пытался несколько раз пригласить меня на свидание, но я отчаянно делала вид, что не понимаю его намеков. Вскоре он отстал, и вот теперь, кажется, снова начал. Бывают же настырные люди!

‒Терри, ‒ начинаю я, набрав в легкие побольше воздуха, ‒ у меня учеба, и мама болеет. Прости, но мне, правда, некогда.

‒ Да я ведь ничего плохого и не имел в виду, ‒ говорит он, краснея и заикаясь. Обиделся. Жаль, но лучше так, чем давать ненужную надежду. ‒ Просто темно уже, мало ли что может с тобой случиться, ‒ справившись со смущением, заканчивает он. Я пожимаю плечами и иду вперед, Терри не отстает. Ладно, может, дойдет до дому и успокоится.

‒ Как дела на лесопилке? ‒ стараюсь быть хоть немного вежливой.

‒ Заказов почти нет. Лес идет некачественный. Глупо заказывать его чуть ли не из самого Капитолия, когда у нас он под носом, только вот за ограду нельзя. Отец всегда знал что делать, нам с мамой далеко до него. Вместе с ним и лесопилка умерла.

‒ Жаль, ‒ говорю я. ‒ Сейчас всем несладко. Завтра спрошу у папы, не нужно ли чего в мэрии.

‒ Спасибо, – благодарит он, пытаясь пожать мою руку, но я прячу ее в карман.

‒ До встречи, Терри. Я пойду: холодно уже.

Я ухожу, а он еще долго смотрит на мои окна. И что вдруг произошло? Чего это он опять вздумал за мной ухаживать? Плохо-плохо: не могу я ответить ему взаимностью и обманывать тоже не могу. Лучше скажу правду, что мне нравится другой, пусть не питает иллюзий насчет меня. Или дочки мэра, что более, чем вероятно. Вот и нашла я свое зеркало. Жил был Терри, который любил Мадж, которая любила Гейла, который любил Китнисс, которая любила свою сестру Прим. Нет, теперь не только сестру, но и жениха Пита Мелларка тоже…

Еще через пару месяцев в дом Китнисс привозят дюжину свадебных платьев.

‒ Китнисс, ну примерь ты их уже, ‒ тараторит Прим.

‒ Я тоже хочу посмотреть, ‒ сознаюсь я.

‒ И я бы не отказался, ‒ улыбается Пит, а его невеста шикает, показывает язык и хмурится.

‒ В передаче посмотрите. Уже через неделю покажут. Надоест еще, ‒ парирует она, а мистер Эбернети, поедающий жареную курицу миссис Эвердин, смеется на весь дом. Победители Дистрикта-12 стараются держаться вместе. Теперь, как никогда тесно, ощущается их духовная связь. Пит и Китнисс все чаще гуляют вдвоем по городу, навещают мистера и миссис Мелларк, иногда прихватывают с собой Хеймитча. Я больше не сомневаюсь в истинности огромной любви «несчастных влюбленных».

Двадцатого мая по центральным каналам транслируют всеми ожидаемый ролик: Победительница Семьдесят Четвертых Голодных Игр, облаченная в подвенечное платье неземной красоты, дефилирует по диагонали своей комнаты. Я Мэри и мама не сводим глаз с тончайшей перламутровой ткани и дорогих украшений до тех пор, пока картинка не сменяется лицом президента Сноу, который, открыв какую-то коробочку, рассказывает о новых условиях Жатвы этого года.

‒ В честь третьей по счету Квартальной Бойни, дабы напомнить повстанцам, что даже самые сильные среди них не преодолеют мощь Капитолия, в этот раз Жатва будет проводиться среди существующих Победителей.

Среди существующих Победителей… Сердце мое падает. Пит, мистер Эбернети и Китнисс. Двое мужчин и одна девушка. Китнисс вернется на арену…

‒ Нужно что-то сделать! Это несправедливо! ‒ обращаюсь я к отцу, но он только разводит руками.

‒ Что тут сделаешь? Видимо, Победители представляют собой серьезную угрозу.

Опять смерти, голод, жажда и боль. Они все это уже видели, испытывали на себе, и их снова хотят отправить на арену. Ужасно! Проклятый Сноу решил избавиться от большинства Победителей разом, чтобы остальные и мыслить о бунте боялись, а вместе с ними и простой люд забыл о восстаниях.

Бедная, Бедная Китнисс! Несчастный Пит! Им теперь даже свадьбу сыграть не дадут, отнимут любовь и жизнь. Мои страдания ‒ пустая блажь по сравнению с теми испытаниями, что выпали на их долю. Несправедливо и жестоко!

Накидываю пальто, шапку и сапоги и бегу в Деревню Победителей, мне нужно что-то сказать Китнисс, как-нибудь утешить ее.

‒ Китнисс нет, она ушла, захотела побыть одна, ‒ говорит мне понурая и совершенно печальная миссис Эвердин, выглядывая из-за двери.

‒ Передайте, что я заходила, ‒ шепчу я и нехотя поворачиваю назад, но замечаю одинокую сгорбленную фигуру в беседке. Пит. Один…

‒ Мне жаль, ‒ шепчу я, опускаясь рядом с ним на холодную лавку.

‒ Не стоит, Мадж, не нужно, ‒ говорит он, а у меня все внутри так и сжимается. Какая же я глупая: ему снова идти на смерть, а я говорю, что мне жаль.

‒ Необходимо что-то сделать, Пит! Нельзя сидеть, сложа руки. Вы сильные: и ты, и Китнисс, и ваш ментор. Кого бы не выбрали…

‒ Пойду я. Одна Китнисс там не останется.

‒ Нужно использовать эти два месяца.

‒ Нужно. Тренироваться. Как профи.

‒ Может, игры еще и отменят, ‒ рассуждаю я, а Мелларк выдавливает из себя горькую усмешку. Мимо нас спешит быстроногая тень. Гейл. Не выдержал и пришел, чтобы помочь кузине. Скверно такому завидовать, но по-другому я не могу, потому что на меня времени он так и не нашел.

========== До и после ==========

Мэри часто любит повторять, что зависть – самый страшный из человеческих пороков, и что он присущ только очень скверным людям и отчаявшимся безбожникам. Я разделяю эту теорию, но в последнее время все чаще ловлю себя на мысли, что завидую Китнисс Эвердин самой черной и лютой завистью. Завидую своей подруге. Значит, я не просто скверная – я гадкая и испорченная, только вот сделать с этим у меня ничего не получается, потому что Китнисс выходит замуж за Пита, а я по-прежнему плачу в подушку, лелея несбыточную мечту…

Китнисс и Пит сегодня играют свадьбу, правда, уже не знаю какую по счету: неделю назад они отметили грандиозное торжество в Капитолии, где сам президент Сноу читал торжественную речь и объявил их мужем и женой, а за несколько дней до этого Мелларк на традиционном интервью за ночь до Голодных Игр признался, что они с Китнисс обвенчались тайно еще несколько месяцев назад, а сейчас еще и ждут ребенка. Толпа неистовствовала, Китнисс от волнения потеряла сознание прямо на сцене, а президент Сноу проявил недюжинное великодушие, отложив Квартальную Бойню на год, позволив ребенку истинной любви родиться в срок и здоровым. Правда, через несколько дней пройдет еще одна Жатва, и кто-то вновь поедет на Голодные Игры вместо них. Значит, опасность снова повисает надо мной, Рори, Терри , Делли и многими другими детьми.

Вот так, но сегодня важно другое. Например, то, что моя красивая подруга в изящном белоснежном платье выходит замуж за любимого человека, а под сердцем носит его ребенка. Целый год, наполненный семейным счастьем и радостью, они смогут провести в объятиях друг друга, а в моей жизни нет ничего, кроме школы, домашних обязанностей, походов в пекарню, да уходом за мамой.

Молодые целуются каждые десять минут под громкие аплодисменты, смеются, признаются друг другу в любви, пьют сок из хрустальных фужеров и выглядят почти счастливыми. Почти. Их что-то гложет, и это что-то маленькое, но мерзкое отравляет самый счастливый день их жизни. Я догадываюсь что это: у них есть всего лишь двенадцать месяцев, а потом, скорее всего, их настигнет смерть, а желанный ребенок вырастет сиротой. Это, по меньшей мере, жестоко, а по-крупному бесчеловечно, но Сноу это вряд ли волнует…

Мы стараемся сейчас не думать о грустном. Праздник проходит весело и в дружеской атмосфере. Я, миссис Эвердин, Прим, родители Пита, два его старших брата, миссис Хоторн с ребятишками, стилисты «несчастных влюбленных», Хеймитч Эбернети, Эффи Бряк, Делли и Терри сидим за столом вместе с женихом и невестой. Ментор без умолку травит анекдоты и поднимает тосты за счастье молодых, мистер Меллак говорит о том, что хочет собственноручно сделать колыбельку для будущего внука, капитолийцы хвалят богатый стол, и только миссис Мелларк и Делли все время переглядываются и с осуждением глядят на целующихся Пита и Китнисс. Словно знают что-то плохое про них, но усилием воли молчат до поры до времени. В середине вечера Рори – средний брат Гейла начинает играть на скрипке, и гости пускаются в пляс.

– А Гейл тоже умеет играть? – спрашиваю я у его мамы. Ужасно горько, что он не пришел. Я так надеялась на встречу с ним сегодня, но Пози сказала, что у него какие-то дела в городе. Интересно, какие, ведь всем сегодня дали выходной, чтобы жители вволю насладились угощениями Капитолия и праздником «несчастных влюбленных»? А я не видела его со дня объявления условий Квартальной Бойни, в вечер, когда Пит опять отправил меня домой побыстрее. Вот сколько тогда Гейл пробыл у Китнисс? А потом еще и по воскресеньям приходил учить их с Питом ставить ловушки.

– А ты спроси сама при случае, – подмигивает мне женщина.

– А не тряхнуть ли нам стариной, Хейзел? – вдруг говорит Хеймитч Эбернети, протягивая маме Гейла руку.

– Да что ты?! – отмахивается та. – Лучше пригласи Мадж, а то девушка явно скучает.

– Ну, что ж, давно не держал в объятиях молоденькую, – смеется тот, беря меня под руку и таща в середину гостиной, но внезапно к нам подходит Терри.

– Вы позволите?

– Да, молодежь, конечно, нынче пошла наглая, – манерно растягивая слова, произносит ментор. – Но ей, как говориться, везде дорога.

– Спас тебя от жуткого пьяницы, – ухмыляется Терри, едва Победитель возвращается за стол.

– Сегодня он вполне сносен, – отвечаю я, чувствуя крепкие руки на талии.

– Спасибо, что в салате не уснул. Знаешь, а я никогда не был на свадьбе, а ты?

– И я нет. И на такой в Дистрикте-12 мы вряд ли еще когда-нибудь будем.

– Ну, кто знает? – задумчиво произносит он. – Еще две Жатвы, а дальше скоплю денег и устрою нечто подобное. Девушка у меня на примете есть, главное, чтобы согласилась.

Сердце падает вниз и запутывается где-то в районе печени. Ну, зачем он опять? Прокручиваю мысль, что бы дать какой-нибудь шуточный ответ, но музыка к моему счастью заканчивается, и я, оставив партнера, возвращаюсь к столу. До конца вечера Терри больше не подходит, но я чувствую его прожигающий взгляд на себе.

В восемь праздник заканчивается, и гости медленно начинают расходиться. Пит под громкие аплодисменты вносит Китнисс в дом на правах жены, а Эффи Бряк закрывает за ними двери. Молодые дальше празднуют сами – остальным пора и честь знать.

– Пожалуй, я провожу тебя, – говорит Терри, вдруг появившись прямо передо мной.

– Не стоит. Сейчас светло, да и волки вряд ли перепрыгнут через забор, по которому идет электричество, – стараюсь шутить я.

– Разве девушек провожают только из-за темноты, или потому что волки воют? – не отрывая взгляда от моего лица, спрашивает он.

– Наверное, не только, – отвечаю я, жалея, что сейчас рядом со мной стоит Маккольн, а не Хоторн. Все бы на свете отдала лишь бы их поменять местами! – Красивая свадьба, да? Я так рада за Пита и Китнисс, только это отсрочка все портит.

– У них есть хотя бы год. Для кого-то и это немало.

– Терри, – начинаю я, но он меня останавливает.

– Я знаю, что ты хочешь сказать. Учеба, мама, беды в дистрикте, но это все отговорки, так ведь? Я ведь серьезно, Мадж. Встану на ноги, буду работать хоть сутками, пока лесопилка не даст результатов. Оказывается, можно договориться с одиннадцатым: там нужны амбары для животных, – от его слов у меня краснеют щеки: с папой о лесопилке я, конечно, забыла поговорить, но он и не думает даже напоминать мне об этом. – Я наблюдал за тобой почти год издали и заметил, что ни с кем не встречаешься, только иногда бывая в гостях у Китнисс. Знаешь, а ведь Пит был влюблен в нее несколько лет и тоже боялся подойти, и если бы не Жатва и игры, так бы она и не узнала о его чувствах, а вот теперь они поженились и ждут ребенка. Время быстротечно, мы не знаем, что будет завтра, поэтому просто дай мне шанс, и я сделаю все для того, чтобы ты была счастлива со мной.

Я молчу, а он ждет, продолжая надеяться. Глупо и жестоко.

– Молчание – знак согласия! – твердо говорит он, – Значит, я приду за тобой завтра в семь. Сейчас в школе каникулы, так что не надейся прикрыться домашними заданиями, – вот так, решил все за нас обоих. Называется, бери быка за рога и тащи во Дворец Правосудия. Если бы Гейл был на его месте, даже бы думать не стала.

На завтра Терри сдерживает обещание, приходит без четверти семь, и пока я прячусь у мамы, читая ей последние главы «Джейн Эйр», чинит вновь сломавшийся кран и письменный столик, который давно поджидает помойка, да жалко выбросить, потому что он дорог маме, как память о родителях и сестре.

– Да у парня золотые руки, – рассказывает мне прибежавшая Мэри. – Иди с ним и даже не думай. Его отец был очень честным и достойным человеком.

Нехотя выхожу из дома со светящимся от счастья Маккольном. Еще чуть-чуть и под руку возьмет. Отошью его сегодня же: только время отнимает.

– Если что-то нужно, ты обращайся, я все умею: отец еще несколько лет назад всему обучил, – говорит он, пока мы идем к центру города. – Он помогал по дому одиноким женщинам и в городе, и в Шлаке, так мы выживали в черные дни для лесопилки.

– Понятно. Я заплачу.

– Нет, – твердо отзывается парень. – Деньгами я не возьму.

– А чем тогда? – щеки у меня опять розовеют: есть пара мыслей, как бы он потребовал уплату за починку, но так платить мне не хочется.

– Мэри рассказывала, что ты делаешь обалденные котлеты – от них бы не отказался.

– А… Хорошо, – дышать становится легче.

– Гейл, ну пошли уже домой. Мама волнуется, – слышу я голос едва не плачущего ребенка. Оглядываюсь и узнаю темноволосого худощавого мальчика в очках. Вик. Он отчаянно тянет домой сильно перебравшего брата – моего любимого Охотника.

– Ну, так иди. Я и сам справлюсь, – отвечает тот заплетающимся языком. Вглядываюсь в Гейла и замечаю, что у него рассечена губа, а лицо с лиловым синяком во всю щеку, сильно опухло. Неужели с кем-то подрался? Да еще и пьяный…

– Мадж, пойдем, – тянет меня Терри за руку. – К шахтерам лучше не лезть.

– Гейл, правда, уже иди домой. Хватит тебе на сегодня. Если и завтра на работу не выйдешь, тебя точно уволят, а ты и так ползарплаты пропил, – говорит шахтер, который помогал Питу и Хеймитчу тащить Хоторна в день порки к миссис Эвердин.

– Имею право! Пью за здоровье своей дражайшей кузины и ее великолепного мужа. И ты выпей, у меня еще много. Счастья им и детишек побольше, – и делает еще один смачный глоток из бутылки.

Ума не приложу, где он вообще взял спиртное? Черный рынок сожгли, а у Риппер забрали все ее припасы с дешевым самогоном. Видимо, кто-то забрал вчерашний алкоголь со столов, которые были накрыты на площади перед Дворцом Правосудия в честь Пита и Китнисс. Ну, или Риппер нашла способ открыть свое дело вновь или она же и забрала бутылки.

– Подожди, пожалуйста, – умоляюще шепчу я своему компаньону и иду в сторону разыгрывающейся драмы. – Немедленно прекрати кричать, Гейл Хоторн, – как можно строже говорю я. – Ты нарушаешь общественный порядок!

– А фея! Выпьешь со мной? – и он протягивает мне бутылку.

– Если сейчас сюда придут миротворцы, тебе не поздоровится.

– Да плевать я хотел! Ну, подумаешь еще пара десятков плетей. Хуже уже не будет, да и твои лекарства творят чудеса. Кстати, я ведь твой должник. Вот прямо сейчас и расплачусь. Ты ведь непросто так их принесла? Не ради Китнисс! И подтекающий кран – только уловка. Ну, так иди сюда. Мы оба знаем, чего ты хочешь, – и он грубо обхватывает меня за талию, приближаясь к моему лицу губами.

«Да, хочу, но не так, не при всех», – проносится в моем сознании . От Гейла пахнет дешевым пойлом и еще чем-то неприятным, он пьян, груб и еле стоит на ногах…

– Не смей, – кричу я, со всей силы отталкивая его от себя. Сила моего сопротивления не позволяет ему удержаться на ногах, и он падает на дорогу не в силах подняться.

Жалость и любовь к Гейлу затопляют мое сердце. Рядом стоит Вик, утирающий слезы грязными кулачками. Я поворачиваю голову и замечаю Маккольна, пронизывающего меня взглядом, полным боли и непонимания.

– Терри, умоляю, нужна помощь, – просить дважды не приходится. Он мигом подбегает к Гейлу, заставляя того подняться, и кладет его руку на свое плечо, то же самое проделывает стоящий рядом шахтер, которого, кажется, зовут Том. Несколько звенящих монет выпадывают из кармана Хоторна, я поднимаю их и кладу обратно.

– Много он пропил?– обращаюсь я к Вику, но тот только качает головой. Достаю из сумочки несколько купюр и кладу к монетам. Глаза Вика при созерцании такого действия округляются до размеров блюдца. – Тс, – прикладываю палец к губам, – Гейлу об этом знать необязательно. Завтра он все равно ничего не вспомнит, а ты скажи, что ему дали премию по случаю торжества его кузины, – и Вик, немного подумав, утвердительно кивает.

– Принимайте сына, – говорит Том, когда Хейзел открывает дверь.

– Спасибо, что донесли, – с благодарностью говорит она, – Кладите сюда.

– Миссис Хоторн, сделайте все что сможете, но отправьте его завтра на работу. Сегодня я его прикрыл, но завтра при таком же раскладе его точно уволят.

– Сделаю. Не первый раз мне возиться с перебравшим шахтером. Завтра будет на работе. И тебе, спасибо, девочка. Я не забуду, – а потом, подозвав меня к себе, шепчет на ухо. – Гейл и капли раньше в рот не брал, а вот сегодня сдал, да и выпил, не так много, как кажется, просто с утра не ел ничего, вот и захмелел быстро. Видимо, совсем тяжко на работе. Ну, ничего все поправится.

– Что у него с лицом? – также тихо спрашиваю я.

– Говорит, что упал, – отзывается женщина.

– Пойдем уже, Мадж, – повысив голос, говорит Терри. Мама Гейла от удивления поднимает брови, но я качаю головой, отвечая на ее немой вопрос, и она дарит мне теплую улыбку. – До свидания, – на прощание говорю я ей.

– Нужно было сразу сказать, – со злостью говорит Маккольн, едва мы доходим до границы города.

– Сказать что?

– А то ты не знаешь?

– Китнисс – моя лучшая подруга, а Гейл – ее двоюродный брат. Я что должна была его там бросить? – в который раз уже прикрываюсь этой фразой. Еще чуть-чуть и сама поверю.

– Себя-то не обманывай!

– Я вообще-то тебе ничего не обещала. Ты сам пришел.

– Конечно. Только я по-честному. А ты не видишь, желая стать еще одним экземпляром в коллекции Хоторна.

– Что? – негодую я.

– Да что слышала! У него таких как ты с десяток. Каждую неделю новая.

– Неправда, – кричу я, отчаянно защищаясь и защищая. – Гейл любит только одну девушку!

– Уж не тебя ли? – ехидничает парень, но я молчу, и тогда он продолжает, не сбавляя оборотов. – Любит он может и одну, но спит с разными, хотя, наверное, как раз не спит.

Так и бы и залепила ему звонкую пощечину, но не дождется.

– Врешь ты все! Специально наговариваешь. Гейл Хоторн честный, отзывчивый, добрый и верный! – кричу и убегаю в дом, оставляя его одного на улице.

– Ну, как погуляла? – ласково интересуется Мэри.

– В следующий раз пойдешь с ним сама! – рычу я.

– Он что приставал к тебе?

– Хуже, он пытался опорочить порядочного человека!

Бросаюсь на любимую кровать и даю волю слезам. Столько всего произошло за один вечер. Выходит, Гейл знает, что нравится мне, ведь что у трезвого на уме – у пьяного на языке. И что мне теперь с этим делать, если я сама его оттолкнула, он, конечно, это вряд ли вспомнит, но я-то не забуду. А еще пьет он из-за свадьбы Китнисс. Вот вроде и нет соперницы, а все равно счастье заведомо в могиле. Спрятаться бы от всех печалей в норку. А что, если Терри прав? Я ведь и толком не знаю Гейла. Раньше хоть мы в школе встречались и сухо кивали друг другу, а по воскресеньям летом он приносил землянику, но за последний год наши встречи на пальцах одной руки можно пересчитать. С его стороны намеков мне не было, так чего я вцепилась в эти редкие мимолетные встречи? Он мне не должен ничего, не просил ведь помогать – сама прибежала. Пустая и никчемная у меня жизнь, давно уже пора было выбросить вон эту любовь из головы и перестать жить радостью от одной встречи раз в несколько месяцев. Дура! Дура! Колочу подушку, но легче не становится. Ну, ничего послезавтра Жатва – она решит все мои проблемы. Хоть спасу кого-нибудь…

Жатва проходит также как и три недели назад, также как и в прошлом году, также как и всегда. На сцене стоят два хрустальных шара с бумажками и три стула: для папы, Эффи Бряк и Хеймитча Эбернети. Китнисс с Питом в качестве менторов не участвуют, стоят в стороне с лицами цвета белее мела, заранее обвиняя себя в смертях тех, кого сегодня выберут.

– Карли Донах, – произносит размалеванная капитолийка, и четырнадцатилетняя девочка из Шлака на ватных ногах семенит к сцене. – Есть ли добровольцы? – моя рука почти успевает взлететь в вверх, но чья-то крепкая ладонь в мозолях заставляет ее опуститься.

– Не смей, – злобно шипит рядом стоящий Терри, и мой шанс теряется в бездне времени.

– Терри Маккольн, – звучит второе имя, и я едва не падаю в обморок, когда его рука отпускает мою. Он словно знал, что делает.

Минута, другая, третья, рукопожатие, слезы и вздохи толпы, канвой миротворцев, и я снова бегу в комнатку ожидания и жду скорбящую очередь родственников и друзей.

– Терри, – начинаю я еще в дверях, едва понурый и печальный Пит оставляет эту камеру пыток. Мне так много сказать Маккольну, но все слова пропадают из памяти, а я не могу и слова произнести.

– Я знаю, Мадж, – говорит, обращаясь к оконной раме. – Ты пришла пожелать мне удачи, сказать, что не все потеряно, что я могу победить, просто нужно быть внимательным, сильным и слушаться ментора. Так ведь?

– Терри, год назад Пит в этой комнате тоже особо ни на что не надеялся, но ведь вернулся.

– Наверное, потому что у него был стимул.

– Тогда постарайся вернуться, и я схожу с тобой на свидание, а может быть, и не только, – встаю рядом с ним и касаюсь губами его щеки, он смотрит на меня с удивлением, явно не веря в происходящее.

– Ты так легко даешь мне это обещание, потому что ни капельки не веришь в мое возвращение, но все равно спасибо, – он улыбается мне, но улыбка получается вымученной.

– Спасибо, что не позволил мне. Спасибо, Терри, за все, – говорю я и выхожу, не дожидаясь миротворцев. Глаза щиплет, и слезы угрожают пролиться неиссякаемой рекой. Ну, почему, почему Терри? Перехожу на бег, стараясь выбраться из Дворца поскорее, не могу больше. Не могу…

– А теперь, Мадж Андерси, расскажи мне все, что ты знаешь о забастовках в дистриктах, – произносит твердый голос, а крепкая рука тянет вперед к редеющей толпе. – Потому что я нашел способ вернуть тебе долг и загладить свою вину.

Комментарий к До и после

Вот и первое нарушение канона, да простят меня читатели за пьющего Гейла, но я думаю он мог так заглушить ту душевную боль от правды, что ему открылась. Хотя я определенно довольна этой главой. Вот оно действие, а не скучный пересказ.

========== А я уже не верила ==========

− Что тебе известно про восстания в дистриктах? − спрашивает Гейл, а у меня от таких речей язык к небу прирастает. Во-первых, видеть Хоторна после того случая ‒ отдельное испытание для моей слабой психики, поэтому мне отчаянно хочется бежать как можно дальше и желательно побыстрее отсюда, да только я, удерживаемая его крепкой рукой, и с места сдвинуться не могу. А, во-вторых, я не знаю ничего. Ровным счетом ничего. Отец все новости держит в секрете. Да, по стране идут бунты и связаны они с поступком Китнисс на прошлой арене, но где и что именно они представляют собой, я даже предположить не могу, а Охотник не сводит с моего лица серых глаз и ждет так, словно я его последняя надежда.

− В восьмом дистрикте восстание, − вру я. – Люди отказываются выходить на работу и стоят около Дворца Правосудия.

− Опять? – ошарашено спрашивает он. – Неужели снова решились?

− Опять? – так и подмывает меня спросить, но я вовремя останавливаюсь, прикусив себе язык. Я же дочка мэра, это должно быть мне известно. Выходит, забастовка там уже была, только вот откуда Гейлу это известно? – А еще в Дистрикте-4, ‒ вспоминаю слова, сказанные Эффи Бряк на свадьбе Китнисс, что в Капитолии перебои с морепродуктами.

‒ В четвертом? ‒ недоверчиво произносит Гейл. ‒ Профи… Странно. Хотя, если даже они решились, то мы тоже должны поднять мятеж. Довольно ждать милости из столицы, а за рабский труд получать копейки, в то время, как дети от недоедания растут слабыми и больными!

Мятеж… Вот те раз! Только его нам и не хватало в двенадцатом. Неужели это он так решил мне вернуть долг?

‒ Хватит терпеть! ‒ резко говорит он, подметив мое замешательство. ‒ Дети в обмен на тессеры записывают свои имена, а потом умирают мучительной смертью на Голодных Играх. Сегодня выбор пал на твоего жениха…

‒ Что? Моего жениха?! ‒ негодование перекрывает смущение. ‒ Да кто тебе сказал такое? ‒ отрезать бы этому лгунишке язык.

‒ Мама, ‒ абсолютно спокойно объясняет Гейл. ‒ Сказала, что пока я пью, всех хороших и хорошеньких разобрали.

Зачем? Ума не приложу, для чего миссис Хоторн затеяла эту игру, я ведь вполне ясно дала понять ей, что между мной и Терри ничего нет.

‒ А ты совсем ничего не помнишь? ‒ хватаюсь я за соломинку.

‒ А что я должен помнить? ‒ снова ощетинившись, бросает он. ‒ Как и все отмечал свадьбу Китнисс и Пита новым пойлом Риппер. Очень находчивая женщина оказалась. Вик проболтался, что Маккольн с Томом помогли мне добраться до дома.

‒ Ясно, ‒ есть все-таки Бог на свете, потому что Гейл изворачиваться вряд ли станет. Душа, отряхиваясь от стыда и страха, медленно расправляет плечи. Дышать становиться легче. ‒ Постараюсь что-нибудь выяснить, а потом тебе сообщу.

‒ Идет! ‒ он улыбается и отпускает мою руку. ‒ Тогда я зайду.

В последнюю фразу верится с трудом. Я, конечно, выведу отца на чистую воду, но не ради Гейла. Мне самой необходимо знать, что творится в стране. Давно пора.

‒ Папа, ‒ улыбаюсь я вечером отцу, усаживаясь на стул, стоящий напротив него.

‒ Мадж, ‒ он старается быть приветливым, но по голосу я чувствую, что он устал и разговаривать ему сейчас хочется не больше, чем мне смотреть новый сезон игр.

‒ Давай прогуляемся. Вечер чудесный, ‒ пора вытащить его из-за этого стола с кипой бумаг, иначе он постареет еще быстрее.

‒ Дочка, ‒ мнется он, прикусывая нижнюю губу и вздыхая. ‒ Работы непочатый край. Столько документов нужно изучить, ‒ он обводит глазами стол.

‒ Полчаса, ‒ я сжимаю его ладонь. Можно, конечно, и тут поговорить, но жуткая обстановка кабинета явно не настраивает на приватную беседу, да и вдруг за папой следят.

‒ Хорошо, ‒ сдается он.

‒ Рада, что ты согласился, ‒ говорю я, держа его под руку, когда мы выходим за калитку.