Текст книги "Вот мы влипли! (СИ)"
Автор книги: -Megan-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 33 страниц)
Решив, что он больше не уснет, Нацу стянул с себя одеяло, укрывая им Люси, а сам повернулся на спину, устремляя взгляд в потолок.
Он ведь никогда не задумывался, что она, Люси, когда-нибудь вернется в будущее, точнее для нее это будет ее настоящее. В свой двадцать первый век. Интересно, а правда, что люди в действительности смогут летать по небу на этих, как их там… самолетах. Когда Люси рассказывала об этом Нацу, она пыталась нарисовать непонятное парню сооружение и объяснить принцип его работы. Эльза, как физик, попыталась помочь в этом Люси, но из тех слов, что Нацу услышал, он ничего не понял. Вот бы увидеть это своими глазами. И эти поезда, о которых тоже рассказывала Люси. И машины. Девушка говорила, что они подобны каретам и повозкам, вот только выглядят иначе и едут сами. Им не нужны лошади. А управляет такой машиной человек. Люси рассказывала Нацу обо всем. О законодательстве, отсутствии смертной казни, инквизиторов, отрицании магии, как таковой. Свободе слова и свободе личности. О медицине. О том, как она усовершенствовалась. О городах будущего. Многоэтажные дома, устремляющиеся ввысь. Большие, зеркальные и высокие. О подлодках, которые способны опускаться на дно морское. О кораблях, оборудованных совершенно неизвестным Нацу способом. И, что поразило Нацу больше всего, о космосе. Люди двадцать первого века бывали в космосе. Как рассказывала Люси, русские первыми в мире отправили человека в космос и запустили спутник еще в двадцатом веке. А Нацу ведь даже не знал об этих русских. Он знал, что сейчас в России смутное время, на русском престоле восседает Василий Шуйский**. На этом его знания о том, что сейчас происходит в России, заканчивались. Возвращаясь к космосу, Нацу даже представить не мог, что такое возможно. Полететь в космос. Иметь о нем представление не просто, наблюдая с телескопа, а прям оттуда. А Земля. Как она выглядит? Какая она? Как жаль, что он, Нацу, никогда не узнает об этом. Как жаль, что он родился не в веке развитых информационных технологий.
А вот что будет, когда Люси вернется в будущее? С ней Нацу всегда хорошо, тепло и уютно. Без нее как-то не по себе. Сам образ Люси напомнила ему солнце. Ее золотистые волосы всегда переливались на солнце, будто лучи. А в ее карих глазах всегда была теплота, доброта, терпеливость и понимание. А ее красивая улыбка всегда заставляла улыбаться в ответ. Нацу нравилось в ней это. Для него Люси была вторым солнцем. Солнцем, способным развеять любую тьму. И рядом с ней Нацу не чувствовал себя чудовищем и убийцей, каковым он считал себя ранее из-за своей работы. Пусть Люси казалось, что это Нацу ей дарит свет и надежду на лучшее будущее, на деле же это было не так. Они будто дополняли друг друга. Нацу никогда не видел, чтобы Люси грустила в его присутствии. Это было лишь несколько раз. Когда она горевала по своей жизни в будущем и когда плакала из-за случившихся несчастий с Эльзой. В остальном она всегда улыбалась в его присутствии. И сам он в основном тоже всегда смеялся и радовался вместе с ней. По отдельности они были простыми людьми, а вместе излучали тепло и свет. Выходит, вот что значит то выражение, когда говорят, что люди дополняют друг друга. Они дополняли.
Нацу всегда говорил ей, что не стоит зацикливаться на том, что будет в будущем, нужно жить настоящим. И это так. Нацу всегда повторял это не только Люси, или своим друзьям, но и себе. И тем не менее, он тоже думал о том, что будет потом. Он прекрасно осознавал, что Люси после войны вместе с Эльзой вернется обратно, в будущее. Возможно, даже не понадобится искать тринадцатый ключ, их миссия здесь попусту окончится и они вернутся. И хорошо бы, если бы у Нацу остались воспоминания о ней, но может ведь случиться и так, что временной разрыв исчезнет, не оставив и следа, а вместе с ним и воспоминания. Временные границы не должны нарушаться. И что тогда будет? Пусть даже, воспоминания останутся, что потом? Как ему быть без Люси?
Нацу никогда не испытывал того сильного чувства, о котором ему рассказывал отец, вспоминая жену – маму Нацу, того возносящего и преображающего чувства, о котором пишут в любовных романах, так популярных у женщин. Сам Нацу их никогда не читал. Он не имел представление о том, какого это – любить. А сейчас, кажется, понял. Вот только не было никаких бабочек в животе, о которых щебечут молодые девушки, делясь впечатлениями от прочитанных глупых романов с подругами, не было душевного подъема, о котором говорил отец. Ничего не было. Было лишь четкое понимание, что если ее – Люси – любимого человека не станет, он просто не сможет дальше жить. Он не представлял себе жизнь без нее. Наверное, жизнь для Нацу потеряет все краски, лишится смеха и радости, теплоты и доброты. В миг, когда он в последний раз посмотрит в эти глубокие теплые и добрые карие глаза, когда в последний раз увидит эту светлую улыбку, эти солнечные мягкие локоны волос, услышит этот мелодичный высокий голос, в этот миг все резко изменится в худшую сторону. Его мир рухнет в то же мгновение, когда придет осознание, что все, конец, она исчезла. И то же мгновение Нацу испытает ужасную боль. Его жизнь на этом прекратится. И начнется бездумное существование. Его жестокость, требуемая работой, поглотит его с ног до головы. Он очерствеет. Превратится в бездушного и жестокого инквизитора. И все.
Нацу прикрыл глаза от безысходности. Не надо об этом думать. Лучше наслаждаться моментом, когда самое дорогое лежит рядом, под боком и тихо сопит. Когда еще представится такая возможность?
Нацу повернулся к Люси и залез под одеяло, прижимаясь к ее горячему телу. Поддавшись порыву эмоций, парень сильно обнял ее, прижимая к себе, будто бы опасаясь, что это лишь сон. Мираж, принесенных холодным утренним рассветом. Зарывшись в ее мягкие золотистые волосы, Нацу лежал неподвижно, вдыхая аромат ее кожи, ее волос. Он быстро и безболезненно принял осознание того, что влюбился. Нет, влюбляются люди часто и необдуманно, а он полюбил. Полюбил сильно и по-настоящему. И любовь стала для него сильным чувством. Не тяготящем, не возносящем, а необходимым для жизни.
Вдохнув еще раз запах ее волос, Нацу губами легонько дотронулся до мочки ее уха и тихо прошептал:
– Я люблю тебя, Люси. – Лишь после этих слов, Нацу смог расслабиться и почувствовать, как сон, подобно пелене, медленно окутывает его, унося его сознание в страну сновидений.
Люси плохо спала этой ночью. Холод ей постоянно мешал. Ей то снились кошмары, то просто пустота. Холодная и тёмна бездна. Кошмары были какими-то бессюжетными, несвязными и неясными. Просто какие-то яркие картины, вспыхивающие в подсознании юной девушки.
Ей снилась вода***, затапливающая все на своем пути. Люси не видела никого из людей, ей просто снилась вода. Причем она выглядела не как побережье моря, не как глядь воды простирающегося океана. Сама она, Люси, словно была в воде. Но не тонула. Она чувствовала прохладу, чувствовала воду, но в то же время дышала. Как рыба под водой. Но дышать ей было тяжело. Не потому что воздух кончался, и она опускалась на дно, а просто тяжело. Будто грудную клетку сдавило. И в этой воде не было ничего. Она была мутной и темной. Но не грязной. Люси не могла разглядеть ни дна внизу, ни неба вверху, сквозь толщу воды. Соленая морская или океаническая вода отнюдь не щипала ей глаза, напротив, Люси могла спокойно смотреть. Она не сомневалась в том, что это была именно морская или океаническая вода, она просто знала это. Люси осматривалась по сторонам, пытаясь увидеть рыбу или растения, но вокруг нее ничего не было. Была лишь пустота. Она окружала Люси со всех сторон. Люси пыталась пошевелиться, но с удивлением обнаружила, что не может. Ее будто связали чем-то. Сковали невидимыми цепями.
Потом ей снилась Эльза. И тоже вода. Только вода на этот раз представляла собой гладь, почему-то, красного моря. Эльза тонула. Барахталась изо всех сил, но не получалось. И солнце. Оно садилось. Небо пестрило багряными оттенками, окрашивая воду в красный. Из-за чего казалось, что Эльза тонет в крови. Люси стало страшно. Ведь Эльза ушла утром и не вернулась. Она… утонула? Люси заплакала. Она отчетливо ощущала, как горячие слезы бегут по ее щекам, повторяя изгибы кожи лица. Дотронувшись до своего лица, желая стереть соленые слезы, Люси почувствовала, как размазывает по лицу что-то липкое. Что-то не похожее на слезы. Отдернув руку от щеки, девушка поднесла ладонь к глазам и едва ли подавила в себе вскрик. Ладонь была вся в крови. Дотронувшись второй, чистой левой ладонью, не запачканной кровью, до своей второй щеки, Люси аккуратно провела кончиками пальцев по щеке и вновь поднесла руку к себе. Она была так же перепачкана кровью. Но ее страх прервали крики и мольбы о помощи. Люси устремила взгляд на воду. Эльза продолжала тонуть. Внезапно для самой себя Люси осознала, что стоит на песке, а ее подруга тонет неподалеку от нее в воде. Ринувшись было в воду, Люси вдруг что-то резко заставило остановиться. Она словно врезалась в невидимую преграду. А Эльза все продолжала то уходить под воду, то вновь появляться, судорожно заглатывая воздух вместе с соленой водой. Люси закричала. Но из ее горла не вырвалось ни звука. Девушка осознавала, что кричала, звала на помощь, но голос будто покидал ее, когда она открывала рот. Внезапно все стихло. Уши заложило. Она больше не слышала криков Эльзы и шума воды. Она ничего не слышала. Люси обернулась в сторону леса, желая осмотреться в безысходности, а когда вновь повернулась к морю, Эльзы уже не было. Не было ни следа от того, что она тонула только что у Люси на глазах. Рябь на воде пропала. Волны перестали напоминать морские. Вода словно остановилась****. А потом все стало постепенно исчезать.
Внезапно Люси почувствовало, что стало тепло. Тепло и уютно. Она перестала чувствовать одиночество. Теперь она знала, что находится под защитой. Люси вышла на опушку спокойного, тихого и безмятежного леса. На этой опушке ярко горел огонь*****. Он вовсе не пугал Люси своими языками пламени, наоборот, манил, согревал. Люси почувствовала, как в душе разливается тепло. Внезапно подул легкий ветерок, принося с собой тихий, но четкий шепот:
– Я люблю тебя, Люси.
Люси не могла ни о чем думать. Ее сознание затуманил яркий и теплый свет огня. Такого знакомого и родного. А голос. Голос, что нежно прошептал ей это, не донес того глубокого смысла до ее, объятого пеленой наступающего крепкого сна, разума, а лишь усыпил. Голос прозвучал подобно колыбельной. И Люси крепко заснула.
Ей больше не снились кошмары.
*Батальный жанр в живописи – изображение военных сцен и сцен военной жизни. Морские или сухопутные сражения, походы и т.д.
Лжедмитрии первый, став царём, не выполнил своих обещаний, им были недовольны практически все: польский король, русские дворяне, церковь, крестьяне, поэтому он так легко был свергнут. Возник заговор бояр во главе с Василием Шуйским. 17 мая 1606 г. На Земском соборе царём был избран Василий Шуйский (1606–10 гг.), лживый, подозрительный, хитрый человек.
***Вода – первый сон Люси, олицетворяет сомнения. Все то бремя, что гнетет Люси, является толщей океанической воды, которая сковывает и не дает пошевелиться. Мутность воды олицетворяет страхи, сомнения и нерешительность.
****Второй кошмар Люси ничего не олицетворяет, кроме как ее страха за подругу. Кровавые слезы ничего не значат, не ищите в них смысла. Это всего лишь бессвязный кошмар.
*****Огонь – третий сон Люси. Олицетворяет Нацу. Он оберегает ее, согревает. А признание в любви, произнесенное голосом Нацу, не доносит до Люси смысла слов, оно усыпляет. Голос дорогого сердцу человека дарит Люси покой, умиротворение и спокойствие.
Комментарий к Глава 30. В ночи... Я задолбалась обозначать ссылки звездочками. Впредь, со следующей главы, я буду обозначать их цифрами. Но если вам, мои дорогие читатели, удобней и привычней видеть ссылки со звездочками, вы скажите мне в комментариях об этом. Ну, а если вы согласны в моем решении обозначать ссылки цифрами, то теперь все ссылки будут выглядеть вот так: «…(1)». Для наглядности покажу на примере:
«Восемнадцатый век в России считается эпохой дворцовых переворотов(1)…»
(1)Дворцовые перевороты – период в истории России с 1725 года (смерть Петра Великого) по 1762 год (приход к власти Екатерины Великой).
Надеюсь, вам понравилась глава, оставляйте отзывы, мне будет очень приятно.
====== Глава 31. Начало грядущего... ======
Уф, большая глава получилась. Надеюсь, она вам понравится. Я работала над ней три дня.
Солнце вновь скрылось за серыми тучами, из-за чего утро не казалось таким уж и жизнерадостным. Серая и мрачная погода нагнетала непонятную тоску и печаль. Вот уж и правда, осень наступила. А ведь практически все жители Магнолии рассчитывали на хорошую погоду если не на весь сентябрь, то хоть на полмесяца точно. Но надежды порушились в один миг, когда погода испортилась вчера вечером, предвещая наступление холодной осени. Конечно, были надежды, что это продлится недолго и вскоре распогодится, но никто не мог предугадать поведение погоды.
Люси встала с постели часа два назад, разбудила спящего Нацу, с удивлением обнаружив его спящим рядом с собой. Поначалу она, хоть и не хотела этого признавать, не желала подниматься с постели и даже просто шевелиться, ведь находиться в объятиях Нацу было так комфортно, тепло и приятно. Тепло не просто физически, но и душевно. Люси не могла объяснить, что же чувствует, когда находится рядом с ним. Но одно она знала точно, рядом с Нацу ей всегда было тепло. Он словно был для нее светом, огнем, согревающим ее душу изнутри. Рядом с ним было спокойно, весело и хорошо. Люси, будучи начитана и образована в этом вопросе, догадывалась, что именно с ней происходит, но не хотела признавать. Она знала о природе своих чувств, но не хотела верить в это, открещивалась от этих мыслей. Хотя сама очень много прочла книг про это великое чувство, и половина из них прекрасно описывала истинные эмоции, который испытывает человек, когда любит кого-то. Люси давно поняла, что Нацу для нее не просто человек, которого будет легко забыть после того, как она вернется в свое настоящее, в двадцать первый век. Нацу тот человек, без которого ее дальнейшее будущее было невозможным. Тот человек, который заставил ее усомниться в своем решении вернуться в двадцать первый век. Но, не желая об этом думать, Люси продолжала наслаждаться его присутствием, его объятиями еще полчаса. Потом все же она заставила себя встать с кровати и разбудить Нацу.
Приняв утренние процедуры и переодевшись в свежую чистую одежду, Люси спустилась в большой зал, где ее уже ждал Нацу. Позавтракав, девушка направилась в библиотеку, где уже полтора часа как заседала. Нацу отказался от предложения Люси пойти с ней в библиотеку, поэтому сейчас заклинательница духов не знала о его местоположении. В библиотеке было тихо и спокойно. А книга, которую она читала, заставляла задумываться над ее сюжетом, поэтому Люси и вовсе не думала о том, что будет потом, где сейчас Эльза и все ли с ней хорошо.
Люси обреченно вздохнула, еще раз помотав головой, в надежде выбросить все мысли из головы, перелистывая страницу.
«За мною путь к обители печальной,
За мною те, кто мукам осужден,
За мною край где вечный плач и стон.
Созданье я любви первоначальной
И правосудной мудрости Творца,
И в вечности пробуду без конца
Я, как и все, что в мире безначально.
Кто б ни были входящие сюда,
Оставьте здесь надежду навсегда!»*
– Божественная комедия? – Внезапно для Люси раздался голос за ее спиной. Девушка вздрогнула и подпрыгнула на месте.
– Леви? – Удивленно спросила Люси, поворачиваясь к нарушителю своего спокойствия. Хотя, до конца не осознавая еще, Люси была рада тому, что хоть кто-то ей помешал. Чтение философского романа «Божественная комедия» зачастую сопровождалось у Люси апатией. Строки одного из величайших произведений вгоняли в тоску и депрессию.
– Ага, а ты ожидала увидеть кого-то еще? – Весело улыбнулась девушка, отодвинув стул и присаживаясь рядом с Люси.
– Да нет, наверное, просто неожиданно, – тихо ответила Люси, несколько рассредоточившись.
– Я не знала, что ты любишь такие книги. – Продолжила Леви, глядя на произведение итальянского философа и поэта Данте Алигьери.
– Я и не люблю, – Люси прикрыла книгу, сосредотачивая свое внимание на собеседнице, – мне просто захотелось отвлечься.
– Не самая лучшая книга, чтобы отпустить свои мысли и расслабиться.
– Да я и не расслабиться хочу. Наоборот. Я хочу отвлечься от мыслей о будущем, о войне, об Эльзе, которая до сих пор не вернулась. А отвлечься от всех этих мыслей можно лишь одним способом – занять себя другими мыслями. И философия очень подходит. – Люси перевела взгляд на витражи окон, сквозь которые пробивался свет, искажаясь и окрашиваясь в разные цвета.
– Не забивай себе этим голову, – посоветовала Леви бодрым голосом. Хотя, как она не старалась скрыть свои истинные чувства, голос ее все же дрогнул и просквозил неуверенностью. От Люси это не укрылось.
– Ты сама не веришь в то, что говоришь, – усмехнулась Люси, вновь возвращая взгляд от узорчатых витражей к глазам и лицу собеседницы, – почему же я должна в это верить?
– Я верю, просто…
– Просто? – Люси вновь усмехнулась, – нет, скорее здесь нужен антоним этого слова. Сложно. Все именно сложно. И очень плохо.
– Не говори так, – Леви, завидев, что собеседница потеряла к ее персоне интерес и незаинтересованно смотрит на витражи, тоже перевела взгляд на узоры, что были нарисованы на стеклах высоких окон. – Нужно надеяться на хорошее, если отпустить надежду, то и бороться незачем.
– Надежда, – Люси опустила голову, – как я могу надеяться, когда я оказалась в семнадцатом веке, не зная, как вернуться обратно? Как мне надеяться, когда скоро грянет война и, возможно, те, кого я знаю, погибнут? Как надеяться, когда моя подруга пропала?! Когда я не знаю, жива ли она? Как, если скоро я потеряю возможность быть с любимым человеком?! – С каждым заданным вопросом тембр голоса Люси усиливался. Последний вопрос она выкрикнула на все помещение, едва сдерживая слезы. Ком вновь подступил к горлу, грозя преобразоваться в рыдания. Но Люси, собрав волю в кулак, подавила в себе слезы. Слишком много она плачет в последнее время. Она же, в конце-то концов, не плакса какая!
– Я не знала, что ты кого-то любишь. – Тихо сказала Леви.
– А что это меняет? Это лишь добавило мне проблем. – Хмыкнула Люси, – прости, я не должна была говорить. – Девушка поправила выбившуюся прядку из хвоста, в который были убраны ее волосы, – это вообще только мои проблемы, и я сама их решу. Нечего загружать голову кому-то другому.
– Мне вовсе не в тягость, Люси.
– Да нет, все нормально. – Люси улыбнулась в своей привычной манере, от слез и грусти не осталось и следа. – Правда. – Люси захлопнула книгу и поднялась с места, – ладно, Леви, мне нужно идти, поставь книгу на место, пожалуйста, – Хартфалия лучезарно улыбнулась, вручая книгу несколько удивленной МакГарден и, развернувшись, убежала к выходу.
Леви продолжала смотреть в сторону удаляющейся Люси. Как только Люси скрылась за стеллажами, Леви опустила глаза на книгу и улыбнулась как-то грустно.
– Убежать от проблем всегда легче, чем взглянуть им в глаза, – достаточно громко, в надежде, что Люси услышит, сказала Леви, – и они не исчезнут, их станет еще больше и рано или поздно они настигнут тебя! – Леви вскочила со стула, прокричав последнюю фразу.
– Перед кем распинаешься, мелкая? – Грубый, низкий мужской голос застал ее врасплох, – блондинка только что выскочила отсюда как ошпаренная, меня едва не сшибла. – Из-за стеллажа, за которым только что скрылась Люси, показался Гажил.
– Она меня хоть услышала? – В надежде спросила Леви, подходя к нежданному гостю.
– Ты так орала, тебя вся гостиница слышала, – ухмыльнулся он.
– Не утрируй. И вообще, что ты тут забыл?!
– Да ведь сама ж просила зайти.
– Два часа назад. – Злилась Леви, – а ты что?! Когда захотел, тогда и явился?! Это тебе что, проходной двор? – Леви была практически на пределе, еще чуть-чуть и она начнет бить его книгой.
– Мелкая, когда ты сердишься, ты похожа на маленький комок, готовый взорваться в любую секунду, – усмехнулся Гажил.
– ПОШЕЛ ВОН!!! – Сапог, что только что находился на правой ноге Леви, полетел в лицо смеющегося мужчины. Закрыв глаза от смеха, Гажил пропустил удар, и сапог, все-таки, достиг своей цели, поразив ее. Быстро придя в себя от произошедшего, Гажил подхватил маленький сапог и, покрутив его в своей мощной руке, перевел взгляд на Леви.
– Доигралась, мелкая. – Ухмыльнулся он.
– Ты сам напросился, – решительности в голосе Леви поубавилось.
– Как и ты, – он медленно двинулся в сторону девушки.
– Сам виноват! – Закричала она и, что есть сил, бросилась бежать в противоположную от него сторону. Но Гажил был в разы быстрее ее. Леви и опомниться не успела, как ее схватили за руку и, развернув, прижали к первой попавшейся стенке шкафа.
– Попалась? – Спросил Гажил, наклоняясь к лицу девушки, перехватив обе руки и прижав их по разные стороны от головы Леви, тем самым отрезав ей путь к отступлению. На щеках Леви заиграл румянец.
– Я не старалась убегать, – хмыкнула Леви, отворачиваясь, пытаясь скрыть смущение.
– Ну да, – Гажил отпустил ее руки, но не отошел, оставаясь все так же опасно близко к ней, – чего звала хоть? – Уже серьезно спросил он. Леви подняла на него свои карие глаза и тоже серьезно ответила.
– Хотела поговорить.
– И о чем же? – Мужчина отступил от, все еще, смущенной девушки.
– Честно, когда ты не пришел, я даже обрадовалась, потому что не знаю, как сказать. Вернее, с чего начать разговор. – Леви отошла от стенки шкафа.
– Говори, как есть. Ты никогда не страдала неспособностью выразить свои мысли.
– Просто… – Леви запнулась, замолчав, – Гажил… – ее голос дрогнул. Она устремила пронзительный взгляд на мужчину. Редфокс вздрогнул, но вида не подал. Она никогда так на него не смотрела. Значит, то, что она хочет ему сказать это нечто серьезное, – …мне страшно. – Прошептала она.
В глазах инквизитора читалось удивление. Ей страшно? От чего?
– Скоро грядет война. Мне так… страшно. Я привыкла жить здесь. Когда я была ребенком, мои родители умерли, и моя жизнь утратила смысл. Но потом я встретила Миру, и она привела меня сюда. Она, Лисанна, Эльфман, Венди, мастер Макаров, Джет и Дрой, Ромео, Кинана, даже Лексас, все они стали моей семьей. Людьми, которые приняли меня с моими способностями. Я не переживу, если с кем-нибудь из них что-то случиться. – Леви всхлипнула, силой воли подавляя слезы, – Люси говорила, что делиться своими проблемами с другими неправильно, потому что у каждого свои проблемы и трудности, и мои переживания не нужны никому. Но… – по щеке покатилась предательская слеза, – я не могу так. Я не такая сильная, как Люси, я слабая, я…
Внезапно для Леви, Гажил крепко обнял ее, прижимая к своей груди. Тяжелая мужская ладонь тихо легла на ее макушку.
– Делиться проблемами с друзьями, с дорогими тебе людьми, с семьей, отнюдь не слабость. Если тебе грустно, друг, любимый человек, или кто-то родной всегда будет готов разделить с тобой печаль, помочь тебе, утешить. В этом нет слабости. Напротив. Это сила. Ведь ты находишь в себе силы довериться кому-то. А если заклинательница думает иначе, она просто глупая. – Тихо, но четко и уверенно произнес Гажил. – Леви, – он очень редко называл ее по имени, – ты сильная. Вокруг тебя столько людей, которые тебя любят, которым ты доверяешь, которые тебя всегда поддержат. Я очень рад, что ты решила довериться мне и поделилась тем, что тебя гнетет. Значит, я действительно для тебя что-то значу. И я очень рад этому, ведь ты тоже для меня многое значишь.
– Гажил… – Прошептала Леви.
– Никто не умрет, вот увидишь. – Улыбнулся Гажил, – ты ведь знаешь этих сумасшедших ребят, от них не избавиться, – по-доброму усмехнулся он, – так что, прекращай лить слезы, – он опустил глаза на девушку, которая внимательно слушала, уткнувшись ему в грудь, – мелкая, – закончил он.
– Чтоб тебя... – прошипела Леви, поднимая голову и устремляя взгляд на него, – такой момент испортил.
– Ахах, да, и отцепись уже от меня, а то стоим тут, как персонажи той книжки, которую написал этот, как его, Вильгельм Шукспир. – Положив ладони ей на плечи, Гажил аккуратно отстранил ее от себя.
– Уильям Шекспир! – Раздраженно выкрикнула Леви. Но тут же успокоилась, – как можно проявлять неуважение к такому великому человеку?!
– Ахахах, опять ты за свое, мелкая, – смеялся Гажил, отходя от Леви.
Раздражение на лице его собеседницы сменилось некой взволнованностью. И это не укрылось от Гажила.
– Ну чего ты?
– А я правда для тебя многое значу? – Тихо спросила Леви, опуская голову, чтобы ее собеседник не заметил ее пунцового лица.
– Чего?! Ты только это запомнила из того, что я тебе говорил?! – Леви не видела, что Гажил тоже слегка смутился, однако отчетливо слышала это в его голосе.
– Так это правда? – Она хитро улыбнулась, поднимая голову.
– Ну, я… о, сколько уже времени, мне пора! – Придумывая предлог на ходу, Гажил поспешил ретироваться.
– Ахах, – засмеялась Леви.
Люси выбежала из библиотеки, чуть не сбив Гажила на своем пути. Пробормотав на ходу извинения, девушка умчалась прочь, стараясь выкинуть из головы последние слова Леви. Она сбегает от проблем? Нет, она не бежит от них, наоборот, Люси думает, как их решить. Она хочет их решить. Но у нее не получается. Нет решения. Столько всего навалилось в последнее время. Незачем Леви думать о ее проблемах, у нее и своих по горло. Зря Люси открылась ей. Зачем было говорить про любимого человека и про свой страх расстаться с ним? Вырвалось. Накипело. Да еще и эта война, будь она неладна. И Эльза. Что же с ней?
Зажмурив глаза, Люси продолжала бежать вперед. Она не осознавала, что слишком быстро бежит и может кого-нибудь сбить с ног, или врезаться в стену. Она просто бежала, не разбирая дороги.
Выбежав на улицу, Люси неожиданно ударилась о что-то на своем пути. Повалившись на землю, девушка, наконец, пришла в себя. Перед ней стоял человек. Мужчина. Подняв глаза на его лицо, Люси с удивлением обнаружила Жерара.
– Фернандес? – Несколько грубо, но, в тоже время удивленно, спросила Люси.
– Ты не ушиблась? – Не обращая внимания на грубость, спросил он, опускаясь, чтобы помочь Люси подняться.
– Нет, и я сама могу подняться, – девушка отстранилась от его рук, которые так заботливо помогли встать на ноги, и пристально посмотрела на него, – ты был с Эльзой в ту ночь, на утро которой она пропала?! – На прямую задала вопрос она.
– Люси, – устало вздохнул он.
– Отвечай! – Громко и несдержанно прервала его заклинательница духов.
– Да, был. – Ответил он.
– Ты ее чем-то обидел, что она сбежала? – Правая рука Люси легла на связку золотых ключей, готовая в любой момент вызвать помощь.
– Давай пройдемся, и я тебе все расскажу. Не хочу, чтобы нас слышали. Да и Эльза не хотела бы, чтобы кто-то узнал. – Жерар повернулся спиной к Люси и направился в сторону окраины леса, где располагался дикий пляж.
Люси, не раздумывая, пошла за ним. Опасаться было нечего, ведь с ней были все двенадцать золотых ключей, да и сама она не рохля, а достаточно сильный противник.
Отойдя от гостиницы на приличное расстояние, Жерар все продолжал идти, вот только уже не молча. Тяжело вздохнув, он начал разговор.
– Эльза сильно напилась в тот злополучный вечер. Я тоже был не трезв, но вполне вменяем. Она подошла к нам с Лексасом, чтобы забрать бутылку виски, упала на меня. И я повел ее в комнату, чтобы уложить спать. Она не соображала, что происходит, где она находится. Переступив порог комнаты, Эльза начала вести себя более раскованно. – Жерар замолчал, устремляя взгляд в сторону виднеющегося моря. – Она обняла меня и начала целовать. – Продолжил он, нехотя. – Я сначала попытался отстранить ее от себя, но потом ответил. Что-то… что-то щелкнуло в моей голове, и здравый смысл отошел на второй план, уступая место… желанию. – Жерару было тяжело подбирать подходящие слова, ему было стыдно и омерзительно вспоминать свою несдержанность. – Мы… мы сами не поняли, как все произошло. Мы… – он обернулся к девушке, что шла позади него, и посмотрел ей в лицо, не зная, как сформулировать то, что собирался сказать.
– Вы переспали, – закончила за него Люси, устало вздохнув. Она догадывалась, что Эльза могла убежать в такой опасный момент, в момент приближения войны, только по случаю чего-то очень серьезного. Люси не раз думала, что в ее уходе не обошлось без Жерара. Переведя взгляд на Жерара и, заметив его легкое замешательство, Люси поспешила пояснить, – так у нас говорят в двадцать первом веке. Переспали, занялись сексом, перепихнулись, покувыркались, – начала она подбирать синонимы, но, завидев удивление на лице своего собеседника, усмехнулась, и продолжила, – то есть у вас была интимная связь. Все эти глаголы означают интимную близость.
– Эм, получается так. – Все еще находясь в культурном шоке от того, как это называется в двадцать первом веке, ответил Жерар. Вновь отвернувшись от Люси, он продолжил идти вперед. Люси все следовала за ним.
– Люси, – подал голос он, – прости меня. В том, что Эльза ушла, виноват я. Она была пьяна в тот вечер. А по сравнению с ее неадекватным состоянием, я был относительно трезв, я мог не допустить этого, но желание быть с ней, любить ее было сильней. Если бы я только меньше выпил, ничего бы не было. Я виноват…
– Перестань. – Прервала его Люси, догоняя его. – В двадцать первом веке секс, – Люси осеклась, ведь Жерару такое обыденное употребление этого слова, ничуть не стыдясь, было в новинку, – то есть интимная близость, – исправилась она, – обычное дело. Люди спят, – вновь осеклась девушка, – вступают в интимную близость не только по любви. В большинстве случаев, чтобы получить удовольствие. Во всей Европе в целом, и Франции в частности, люди бывают интимно близки не для того, чтобы завести детей, а именно получить наслаждение. Но это не афишируется так сильно, как в двадцать первом веке. В мое время существуют такие заведения, как ночные клубы. Можно просто прийти, познакомиться с кем-нибудь и обеспечить себе приятное времяпрепровождение на ночь. И на этом все. Люди могут не знать имен друг друга, чтобы вступать в интимную близость. Люди не умирают в таком количестве от венерических болезней, как в семнадцатом столетии, потому что наша медицина развита. В каждой больнице есть венеролог, есть отдельные венерологические центры, гарантирующие полную конфиденциальность. Вспышек сифилиса и гонореи, в отличие от вашего времени, практически нет. Двадцать первый век – век свободы личности, свободы убеждении. Люди с нетрадиционной ориентацией не прячутся, для них есть отдельные заведения, клубы, парикмахерские, кафе. Да что там, с помощью медицины можно запросто пол поменять. Многие обвиняют Европу в падении нравственности, и я в некоторых аспектах согласна с этими обвинениями, но мне нравится жить в двадцать первом веке. Свобода личности вовсе не означает, что абсолютно все в нашем времени занимаются сексом направо и налево. Все зависит от воспитания. Некоторым детям с детства твердят о целомудренности, и они слушают. А некоторым об этом не говорят, но они все равно идут по пути целомудренности. А кто-то пускается во все тяжкие. И происходит это по разным причинам. Родителей нет, или что-то случилось. Все люди разные, со своими жизненными убеждениями, которые никто не имеет права осуждать. Но если, все-таки, девушка в нашем времени лишилась девственности не с мужем, а с парнем, или по пьяни, ее никто не будет за это осуждать. Приоритеты в нашем времени отличаются от ваших. Женщины наравне с мужчинами в своих правах. И для многих из них важна в первую очередь карьера, а потом уже дети и семья. Поэтому браки у нас заключаются в среднем возрасте тридцати лет. Есть и раньше, конечно, и таких людей много, но большинство именно около тридцати или после тридцати. Когда жизнь устроена. Есть дом, работа, деньги. И большинство женщин выходят замуж уже не девственницами. И в этом нет ничего такого. Сама девственность потеряла ту ценность среди девушек, которую имеет в ваше время. Я не говорю, что абсолютно все девушки не ценят свою невинность, но в большинстве своем девственность не имеет особо важного значения.
