Текст книги "Вот мы влипли! (СИ)"
Автор книги: -Megan-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 33 страниц)
– Жалкое зрелище, – перебила ее Полюшка, вставая с места. Женщина презрительным уничтожающим взглядом окинула девушку, что сжалась на коленях перед ней, и опустилась к Кане. Схватив ее за подбородок и силой заставив смотреть в глаза, Полюшка тихим, но стальным голосом спросила:
– Я надеюсь, теперь до тебя дошло, что ты – просто амбициозная, жалкая, эгоистичная, избалованная девчонка? В сущности… никто.
– Д-да, – запнувшись, так же тихо, но подавлено ответила Кана.
– И что из-за тебя, тебя – избалованной девки, что идет на поводу у своих амбиций и руководствуется своим эгоцентризмом, пострадал человек. Это до тебя дошло?
– Д-да, – так же, запинаясь, проглатывая слезы, ответила Кана.
– Рада, что ты это поняла, – улыбнувшись какой-то недо ухмылкой, тихо, на ушко, сказала ей Полюшка, после чего гордо поднялась, оставляя Кану все так же плакать на полу.
– Думаю, ты усвоила урок, – Ухмыльнулась Полюшка, подходя к кровати Эльзы.
– Какой еще урок? – Нахмурился Лексас. Кана подняла глаза на Полюшку. Она уже было открыла рот, чтобы что-то сказать, как в комнате раздалось тихое покашливание. Лексас и Кана, которые не могли видеть тело Эльзы, так как Жерар, сидящий на ее кровати, заслонял им вид, обернулись на звук, который как раз раздался со стороны кровати Эльзы.
– Эльза, может воды, – спросил Жерар, казалось бы, не обращая внимание ни на кого из присутствующих, кроме Скарлет. Услышанное имя повергло Кану в шок. И Лексаса тоже.
– Эльза жива? – Удивленно спросил Лексас.
– Жива, куда она денется, – тихо ответил Макаров.
В это время Эльза, услышав голос Жерара, распахнула свои карие глаза и попыталась ответить, но, поняв, что из горла вырывается лишь какой-то хрип, просто закивала головой. Жерар тут же приподнял ее и поднес к ее губам стакан, доверху наполненный водой. Эльза начала жадно глотать воду, пока не выпила почти весь стакан. Вода даже потекла у нее по подбородку, скатилась на шею, но Жерар быстро вытер капли воды с ее кожи белым полотенцем. Поставив почти пустой стакан на тумбочку возле кровати, Жерар аккуратно опустил ее вновь на кровать.
– Ч-что произошло? – Прохрипела Эльза. Ее голос был неузнаваем. Один лишь хрип, который дался-то ей с трудом.
– А ты не помнишь? – Удивился он.
– Н… нет, – Эльза покачала головой в разные стороны, что тут же отозвалось болью в висках, – п-помню, я про Кану спрашиваю? Она плачет. – Даже хрип давался ей с трудом, поэтому Жерар счел нужным лаконично соврать ей, чтобы не утруждать ее вновь надрываться, для того чтобы выдавить из себя хоть слово.
– Ничего. Все хорошо. Спи. – Улыбнулся Жерар, – Кана просто вазу разбила. Не ту, которую нужно было разбить, – оборачиваясь, сказал он презрительным тоном, смотря на брюнетку, которая медленно осмысливала происходящее. – Но, к счастью, все обошлось. – Тепло улыбнулся он Эльзе, вновь повернувшись к ней. Эльза слегка улыбнулась и закрыла глаза.
– Так она жива, – ахнула Кана.
– Как видишь, – ответила Полюшка, – если ты действительно усвоила урок, то больше не пойдешь на поводу у своих амбиций. А теперь уходи. Не мешай Эльзе отдыхать. – Окинув взглядом и Лексаса, поднявшего Кану с колен, она продолжила, – оба уходите.
– Это жестоко. – Сказал Лексас.
– Да неужели? А по-моему правильно. Чего бы мы добились, просто поговорив с ней? Понимания?! Думаешь, эта девчонка бы все поняла с простых слов? Нет. Она и дальше бы продолжала идти на поводу амбиций и своего эгоизма! – Так же сурово ответила Полюшка, – А теперь вон отсюда! – Гаркнула она, отворачиваясь к окну.
– Я понимаю, что вы хотели преподать ей урок, и в том, что словами до нее вряд ли бы дошло, вы, возможно, правы, но Кана заставила страдать Эльзу физически. Вы же подвергли Кану психологическим пыткам. С моей точки зрения, это жестоко.
– Возможно. Но ей нужно было научиться видеть дальше своего носа. Я же любезно предоставила ей такую возможность. – Отпив немного вина из бокала, закончила разговор Полюшка. – А теперь, – глотнув еще красного вина, она продолжила, – что именно, во фразе «пошли вон отсюда» не понятно? – Правая бровь женщины приподнялась, всем видом выдавая насмешливый вопрос.
Лексас подхватил Кану под руку, и вывел все еще находившуюся в смятении девушку из комнаты.
Он и сам не понимал, что им двигало. Наверное, он просто не переносил женские слезы. Поэтому жалкий вид этой дерзкой девушки, аристократки, как ему сказала Мира, вызвал у него сострадание. Чувство, которое практически не посещало ее. Сострадание. Жалость. Последнее, кстати, вообще было впервые. А еще какое-то желание защитить. Обнять, оберегать. Нет. Вот с последним он уж точно перебрал. Но, почему-то, эта девушка вызывала в нем именно такие противоречивые чувства. Странно, правда?
Комментарий к Глава 21 Простите, что так мало. Вдохновения сегодня как-то не было.
====== Глава 22. ======
Уважаемые читатели! Я сдала оба сочинения! Так что вот вам большая глава, и простите, что так поздно. Жду ваших отзывов, мне всегда приятно их читать. Я – автор, любящий детали. Поэтому в последующих главах я буду уделять внимание не только основным протагонистам, но и главным антагонистам. Это Минерва, Милианна (про нее я обязательно напишу, и заранее извиняюсь за то, что она у меня в сюжете нимфоманка-проститутка, я просто ее, как персонажа, не люблю), Дженни (этой глупой дурочке я уделю всего пару строк) Шери и Рисли (про нее много буду говорить, то есть, писать). В последствии развития сюжета, у меня будет к вам вопрос на счет Минервы, но это позже. Наслаждайтесь главой)))
Париж – красивейший город. Столица Франции, убежденной католической страны, воевавшей с Англией ни раз из-за веры, из-за территорий, и т.д. При упоминании о Париже, сразу представляется один из красивейших городов в Европе, Эйфелева башня, сверкающая огнями в ночи, Собор Парижской Богоматери в готическом стиле, Лувр, Елисейские поля, музей Орсе, Триумфальная арка, а как же без нее?, Версаль, берега Сены, и т.д. но это все современный Париж, каким мы его представляем. В начале семнадцатого века Эйфелевой башни не было, ведь она появится только в конце девятнадцатого века. Лувр был основан во второй половине восемнадцатого, а Триумфальная арка была возведена в начале девятнадцатого.
Да. Тогдашний Париж сильно отличался от нынешнего.
Мало кто знает, что страны средневековой Европы утопали в антисанитарии в средние века. И Франция не была исключением. Помои выливались из окон жилых домов, и если они прилетели кому-то на голову, было весьма неприятно. Однако мыться люди боялись, потому как считали, что вода переносит болезни, такие, как сифилис, гонорея, и другие венерические заболевания. А все потому, что бани плохо отапливались. Едва нагретая вода не могла сравниться со знаменитыми русскими банями, температура которых убьет любую заразу. Температура воды в банях Европы была маленькой, поэтому болезни передавались от человека к человеку. Европейцы жили в загаженных городах своими же помоями, улицы кишели заразой и источали зловонье. Вот она – горькая правда о сказочных мифах о средневековье. Следует помнить и о пороках Европы. Франции, как страны любви, в особенности. Сифилис, как и гонорея, передавался половым путем, а потому можно было судить о похоти и разврате стран средневековой Европы. От сифилиса в Европе умерло миллионы человек! И эта страшная болезнь считалась неизлечимой в шестнадцатом-семнадцатом веках. Забавное прошлое для культурно-исторической Европы, не так ли?
Перенесемся из прекрасного Фиора во Францию, в Париж. В районы нищеты, воровства, преступности и болезней. Периферии Парижа.
В одном из небольших, покосившихся домов на небольшой улице на первом этаже можно было наблюдать обыденную гостиную, бедно обставленную, небольшую столовую, и лестницу наверх. На верху было всего две комнаты. По размерам маленькие, в них находились лишь кровати и табуретки около этих самых кроватей. Старые дешевые картины, закрывающие дыры на выцветших обоях, давно не стиранные шторы, проеденные молью и пожелтевшие, немытые окна в разводах. Одно даже было разбито. С виду казалось, что это весьма обычный, ничем не приметный дом, однако это было не так. Никто бы не догадался, что в доме есть потайная дверь, ведущая вниз. Подземный коридор под домом вел в просторную, большую комнату, прилично обставленную. Шкафы, что стояли у стен, были наполнены книгами. Не было ни одной пустой полки. Книжные шкафы были выставлены вокруг центра, создавая небольшие коридоры на периферии комнаты.
В центре стоял большой овальный стол, за которым восседали несколько молодых девушек. Возраст их колебался от 16 до 24 лет.
Ближе к выходу сидела самая старшая девушка. У нее были черные волосы до бедер. Они были распущены, что не позволяли нормы приличия. Ведь волосы женщин должны быть забраны в прически всегда. Ее синие глаза спокойно осматривали присутствующих высокомерным взглядом. По ее макияжу и внешнему виду можно было бы предположить, что девушка работает проституткой в увеселительных заведениях. Глаза ее были ярко накрашены, голубое, явно дорогое платье еле прикрывало грудь своим большим вырезом. Ее большие груди чуть ли не вываливались из декольте платья, но, вопреки внешнему впечатлению, если присмотреться, то первоначальные выводы о ее занятии рушились. У проституток грудь не такая упругая и несколько обвисшая из-за того, что ее постоянно лапают, а так же у многих проституток на двадцать четвертом году жизни нередко появлялись дети в силу занятия незащищенным сексом. У этой же девушки грудь была упругой, аккуратной. Кожа была чистой, бледной. Это говорило об опрятности девушки, что странно и необычно для жителей Парижа, убежденных в том, что мыться – это плохо. Скорей всего это была состоятельная девушка, привыкшая подчеркивать свою фигуру подобными платьями.
Рядом с ней сидела девушка лет двадцати. У нее были длинные прямые темно-каштановые волосы до пояса и теплые, болотного зеленого цвета глаза. Губы были сжаты. Лицо ее было серьезным. Весь ее вид, казалось, олицетворял решительность и стойкость. На ней было бежевое, сшитое на заказ, платье, полностью закрывавшее грудь. Воротник доходил до шеи. Все было закрыто. Рукава платья были длинными, обтягивающими и доходили до запястий.
Третья девушка, что сидела напротив первой, имела миловидную внешность. На вид ей было лет шестнадцать-семнадцать. Волосы были короткими, светло-каштановыми, глаза имели теплый, карий оттенок. Она была одета в слишком уж открытое платье для ее возраста. Платье было простым, из простой, дешевой ткани, и невзрачного цвета. На груди виднелись небольшие синяки, как будто отпечатки от пальцев. Будто кто-то сильно хватал ее за грудь. На ключице виднелись засосы. И, не смотря на ее внешнюю невинность и миловидность, про нее с уверенностью можно было сказать «гулящая девка» или «проститутка». Корсета, если присмотреться, на ней не было. А это несоблюдение общепринятых норм одежды. Такое могут позволить себе только проститутки или обычные крестьянки с хорошей фигурой.
Четвертая девушка имела длинные, густые вьющиеся белые волосы и голубые глаза. Одета она была так же вызывающе, как и третья и первая девушка. Волосы ее были забраны в высокий хвост. На вид ей было двадцать один – двадцать два года. Она самодовольно улыбалась. Кожа ее была будто фарфоровой, такой чистой и белой. Однако, если присмотреться, на шее были видны еле – заметные засосы. Однако явно дорогое платье давало понять, что она необычная проститутка, а, скорее, чья-то любовница.
У пятой девушки были необычного цвета розовые волосы до пояса. Они были густыми и вьющимися. У нее был сделан начес, что визуально увеличивало объем волос, создавая некую шапку. Челка на правый бок едва касалась правой брови, открывая вид на ровный лоб. Она была одета в фиолетовое роскошное платье. Платье было слишком вычурным для ее восемнадцати-девятнадцати лет. Синие глаза были ярко подведены, но не дешевой косметикой, как у третей девушки, а дорогой. Пахло от нее какими-то дорогими духами. Декольте было в меру открытым, как установлено нормами одежды. Глядя на нее, можно было предположить, что это какая-то богатенькая наследница крупного состояния, которая не умеет делать деньги, зато умеет их проматывать.
Ну и последняя девушка лет эдак двадцати трех. Она единственная принадлежала другой расе. Она была темнокожей и чересчур худой. Ее темные кудрявые волосы были чуть ниже лопаток и были откинуты на спину. Она была одета в обычное скромно голубое платье. Ее темно-карие, почти черные глаза были опущены. По ее виду можно было бы отнести ее к разряду служанок, причем, эмигрировавших, или же насильно привезенных во Францию.
– Начнем наше заседание, – сказала первая девушка, откинув свои длинные черные волосы назад.
– Минерва, мы встречаемся уже третий раз за месяц, не слишком ли часто? – Игриво спросила блондинка.
– Дженни, если Минерва собрала нас здесь, значит собрание важно. Так что помолчи и послушай, – сказала розоволосая девушка в кокетливом фиолетовом платье, поправляя свои волосы.
– Шери, дорогая, я не к тебе обращаюсь, – как ни в чем не бывало, улыбнулась Дженни. Однако в ее тоне чувствовалось раздражение.
– Девочки, давайте не будем ссориться, – улыбнулась третья девушка, заправив за ушко выбившуюся прядку светло-каштановых волос, тем самым обнажая шею, которая была покрыта многочисленными засосами. – Чем раньше начнем, тем быстрее закончим. Ни у одних вас есть дела. У меня вот, например, много работы, – невинно улыбнулась она.
– Вы закончили дискуссию? – Деловито поинтересовалась Минерва и, получив в ответ молчание, продолжила, – чудно. Негодование, недовольство и злость, что копились в нас, ведьмах, годами, наконец вырвется наружу и обрушится на Святую Инквизицию. И всех жалких и ничтожных людей. Мы заставим их пройти тот же ад, через который прошли мы. Все издевательства, пытки, смертные казни, насилие. Мы отомстим за все, что они делали с нами. И я собрала вас здесь, чтобы сообщить важную новость. Дата нападения изменена.
– Что? – Удивилась Дженни.
– Опять? – Спросила ошеломленно Шери.
– Как выразилась Милианна, чем раньше начнем, тем быстрее закончим. Атаковать будем все известные нам укрытия так называемых светлых ведьм, которых устраивает деспотизм и экзекуции, что несут нам люди, и которые готовы жить в мире с людьми, что является полным абсурдом. Большинство таких гостиниц расположено в Фиоре, соседней страной с нашей Францией. По пророчеству и предсказаниям, четверо сильнейших ведьм будут в Магнолии в гостинице Фейри Тейл через две недели. Через это время они будут готовы дать нам отпор, воспользовавшись каким-то мощным заклинанием. Допускать этого нельзя. В гостинице Фейри Тейл, по достоверным источникам, сильнейших ведьм всего трое. Наследница дьявола, Небесный страж, и Посланница иного мира, связанная с духами. С ними нет элемента последней, одаренной стихией, олицетворяющей течение времени, чистоту. С ними нет элемента воды. И только у последней есть это самое заклинание. Остальные трое не смогут победить нас без него. Наша задача не дать им встретиться. По моим данным, Одаренная стихией прибыла в Фиор, но еще не добралась до Магнолии. Шери, – обратилась Минерва в розоволосой наследнице крупно состояния, – Рисли, – Минерва посмотрела на темнокожую брюнетку в платье простой служанки. Та сразу подняла на нее свои темные глаза, – вы отправитесь в «Crystal urbem» *(читается как Кристалл урбем) и помешаете последней девчонке прибыть в Магнолию, ясно?
– Предельно, – усмехнулась Шери, откидываясь на спинку стула. Рисли лишь кротко кивнула.
– Как только вы с ней разделаетесь, можно будет начинать нашу операцию с самых слабых гильдий. У вас на это задание три дня.
– Да, госпожа Минерва, можете не беспокоиться, мы все сделаем. – Четко сказала Рисли.
– Разумно ли посылать на такое ответсвенное задание их двоих? – Вмешалась Дженни, – их силы дальнего боя, а чтобы убить девчонку, нужен кто-то тихий, бесшумный, у кого ближний стиль ведения боя. Кагура, например. Или Милианна. Прокравшись в гостиницу, Кагура или Милианна с легкостью могут одним движением лезвия меча решить нашу проблему.
– Кагура нужна мне здесь. А Милианну я отправлю туда, если Рисли и Шери не справятся.
– Мы справимся. – Уверенно заявила Шери, – у меня уже и план имеется. Просто наша любимая Дженни недальновидно рассуждает, предполагая, что я буду использовать свою силу, чтобы убить девчонку. Уверяю, пары капель яда будет достаточно, чтобы решить нашу проблему. Я бы могла справиться с этим заданием одна, без помощи Рисли. Так что Минерва, можешь не беспокоиться. – Самоуверенно улыбнулась Шери, прожигая взглядом Дженни.
– Ну, чтож, тогда можете приступать. Скоро мы положем конец этой терании жалких людишек, возомнивших из себе невесть что. – Коварная улыбка расплылась по лицу Минервы.
Джувия забылась неглубоким сном, а потому небольшой толчок кареты и ощущение того, что они не движутся, вывел ее из сна. Приоткрыв свои глаза, Лоскар понадобилось пара мгновений, чтобы сообразить, где она находится. Вспомнив, что они с Греем направляются в Магнолию, Джувия посмотрела налево, где должен был бы сидеть Грей, но его на месте не оказалось. Это поселило в душе девушки страх и беспокойство. Выглянув в окно, ей ничего не удалось увидеть из-за темноты. Уже стемнело. Надо же. И дождь барабанил по стеклу. Это была никак не ее прихоть, просто погода бушевала.
Через пару минут в карету вернулся Грей.
– Почему мы остановились? – Спросила она.
– Пошли, – не отвечая на ее вопрос, он аккуратно взял ее за руку и помог выйти из кареты.
– Мы приехали? – Поинтересовалась Джувия, оглядывая обстановку. Они были явно в каком-то городе, у какого-то большого, явно богатого здания. Окна были огромными, а оконные стекла были вычищены до блеска так, что на солнце бы, Джувия не сомневалась, они переливались всеми возможными перламутровыми оттенками. Дорога была каменной, ухоженной, без трещин, ворота, что огораживали величественное здание от улицы, были не простыми. Двери ворот были увенчаны какими-то узорами в стиле барокко. Сами ворота, пусть и казались массивными, как и здание, что, кстати, тоже было построено в стиле барокко, выглядели пышно, необычно, контрастно, напряженно, величествнно. Собственно, это и были те черты, которые нес в себе стиль барокко, зародившейся в Италии в шестнадцатом веке. В самом городе чувствовался французский дух, ведь вся архитектура была на французский манет. Вообще, Фиор, как повествовалось раньше, являлся многонациональной страной, где смешивались культуры ближайших стран. Французская, итальянская, английская и даже испанская. Но в основном, конечно, это была культура франции и англии. Английский стиль был распространен на севере. Даже акцент был схож с английским. Говоря о языке. Если английский язык был национальным и государственным в Фиоре, это не значило, что на нем говорили абсолютно во всех городах. Ближе к границе с Францией, на востоке, чувствовалось французское влияние, были даже несколько небольших городов и деревень, где говорили по-французски. На западе, выход к Атлантическому океану, располагались деревеньки, где говорили по-испански. А на южной границе Фиора, которая граничила с Испанией, переплетался испанский и итальянский языки. Были деревни, где разговаривали по-итальянски, были деревни, где говорили по-испански. И один крупный город, где национальным языком считался итальянский. А государственный, конечно, английский. Вся остальная территория, хоть и была населена неоднородным населением, были там и эмигранты из Франции, и из Германии, из России даже были, да из всех стран Европы, но это было англоязычное население. Вообще свою многонациональность Фиор получил еще в древности, так и повелось, что Фиор – государство многонациональное. Как таковая своя культура этого королевства, сохранившего монархический строй правления до двадцать первого века, правда это была ограниченная монархия, была максимально приближена к французской. Так уж повелось.
– Нет, мы остановились в «Crystal urbem» в связи с плохой погодой, да и стемнело уже. Я заплатил за номер на эту ночь. Утром продолжим путь в Магнолию. – Ответил Грей, входя вместе с Джувией во двор гостиницы, когда ворота перед ними распахнули рабочие.
– Хрустальный город? – Поинтересовалась Джувия.
– Культура Фиора смешивает в себе итальянскую, французскую, английскую и испанскую. В общем, наших соседей. Но, основная культура страны приближена к французской, и этот город тому доказательство. Стиль барокко развит во Франции. У нас, как видишь, стараются не отставать. В этом городе даже больше говорящих по-французски людей, чем по-английски.
– Странные вы. – Хмыкнула Лоскар.
– Почему это?
– Ну, ваша культура максимально приближена к французской, но государственный язык при этом английский, а не французский. Английский – язык государства, с которым Франция всегда была, есть и будет в разногласиях. Язык Англии.
– Ну, такие вот мы, странные. – Ответил Грей, когда они вошли в холл гостиницы. Помещение было по истине великолепно. Все было пышным, величественным, царство стиля барокко, одним словом. В холле было много народу. В большинстве своем это аристократы. Прислуга маячила на заднем фоне.
– Кстати, почему этот город называется Хрустальным?
– Потом объясню. – Отдернул ее Грей, подводя к стойке портье.
– Месье Фулбастер, – поприветствовал мужчина за стойкой, доставая ключ от их номера, – мадам Фулбастер, как я полагаю? – Поинтересовался он. Джувия невольно покраснела. Вот уж не думала она, что ее запишут в жены к Грею. К аристократу. И только она хотела опровергнуть слова портье, как Грей вступил в разговор:
– Все верно. Позвольте представить вам мою жену, – сказал Грей. Джувия округлила глаза, – Джувия Фулбастер, она немного стеснительная, вы уж извините за этот легкий румянец ее щек.
– Ох, это так прекрасно, видеть смущение на юной даме. Не стоит смущаться простых вещей, ma chérie, – по-французски сказал он последние слова. – Рад приветсвовать столь прелестное создание в нашей гостинице, – все еще смотря на Джувию, которая пыталась побороть румянец, сказал мужчина, по происхождению явно француз, – надеюсь, мы не разочаруем вас, – обратился он уже к Грею.
– И я на это надеюсь, – ответил Грей вежливым тоном, принимая ключи от номера у портье. – Идем, дорогая, – обратился он уже к Джувии, уходя к лестнице. Та послушно последовала за ним, держа осанку, как настоящая леди.
– Ну и что это был за цирк? – Тихо спросила она, когда они поднимались на свой, третий этаж, где были расположены их покои.
– А как, по-твоему, я должен был тебя представить, чтобы не опустить тебя в его глазах? Сестрой? С сестрами не приезжают ночью в гостиницу. Он бы посчитал тебя проститукой, если бы я не соврал.
– Ну да, вы правы. – Согласилась с ним Джувия.
– Опять на «вы». Не надоело?
– Извините.
– Джувия, мы с тобой почти одного возраста, так что давай на «ты».
– Я постараюсь не забыть. – Улыбнулась она.
– Вот и прекрасно. На счет названия города. Здесь много зданий с большими окнами, увенчанными чистыми стеклами. Поэтому город так и назван. Хрустальным.
– Вот как.
– Ты есть не хочешь? – Спросил Грей, открывая дверь в их покои и пропуская туда девушку.
– Да, я бы не отказалась.
– Хорошо, сейчас я велю подать чего-нибудь в номер как поздний ужин.
Кана не помнила, как она оказалась в своей комнате, как в ее руке оказалась бутылка спиртного, как она сделала первый глоток, потом второй а потом и третий. Ей было плохо. Конечно, она понимала, что она сама виновата в случившемся. Ведь это ее амбиции вынудили Полюшку приподать ей столь жестокий урок. Но урок был слишком уж жестоким. Кана пережила огромный стресс, пролила столько слез, сколько, наверное, никогда не проливала. Исключением является смерть ее матери. Кана так рыдала и волоновалась только тогда. Она и представить себе не могла, что кто-то способен довести ее до подобного состояния. Боже, как это было жестоко! И они еще смеют называть себя светлыми ведьмами? А темные что? Неспроста же они решили начать войну, есть ведь какая-то причина. Чувство несправедливости. Но ведь оно у всех есть. И что-то не верится в то, что Полюшка является самоотверженной альтруисткой, готовой простить людям все их грехи.
Мир жесток и несправедлив. И никакой войной это не исправить. Это Кана понимала.
«Его можно лишь уничтожить, лишившись всей этой жестокость навсегда.» Прозвучал неизвестный голос в голове. Кане показалось, что она сошла с ума, ведь такого быть не может, но она была слишком пьяна, чтобы думать об этом. Она лишь ответила хриплым голосом:
– Лишившись жизни. Но жизнь – это величайший дар, который есть у человека. Разве человек не должен дорожить жизнью? И пусть мир несправедлив и жесток, но ведь можно не уподобляться ему, не быть жестокой.
«Нет. Позволять алчным и жетоким людям пользоваться собой ради своих идеалов. Ни за что. Уж лучше уничтожить всех людей разом!» Был ей ответ.
– Глупости.
«Как знаешь. Но война поможет. Мы избавимся от людей, будем господствовать. Мы изменим мир»
– Бред, – сухо ответила Кана, – Даже уничтожив людей, мир нельзя изменить. Ведь ведьмы – тоже люди. У нас у всех есть свои идеалы, свои убеждения. И одни всегда будут конкурировать с другими. Алчность и жестокость никуда не исчезнут.
«Если в это не верить, то нет. Но ты посмотри, что устои общества сделали со многими ведьмами да и не только с ведьмами, а с простыми людьми. Девушкам без имени две дороги – либо детей рожать в бедности, либо ложиться под мужчин за деньги, унижая тем самым себя. Мужчины захватили власть в этом мире! Разве тебе это не претит?! Из-за них и появилась вся эта жестокость!»
– Нет. Женщины тоже жестоки. И изменчивость, предательство идет именно от них.
«Неправда!»
– Еще какая правда, – хмыкнула Кана, – Библия этому учит. Ведь именно Ева, именно женщина поддалась искушению, сорвав яблоко.
«А кем была написана эта Библия?! Мужчинами! Она учит нас, что бог – это мужчина. Получается, боги в этом мире мужчины, а женщины никто и над ними можно издеваться?»
–Ты… права, – неуверенно признала Кана, – но мы что-то отошли от темы.
«Как с тобой поступили эти праведницы! Жестоко! Отвратительно! Они сами прогнили до основания, как и все люди. А чего стоят одни лишь инквизиторы? Знаешь, что эти жестокие, с позволения сказать, люди делают с бедными девушками в темницах инквизиции?»
– Догадываюсь, – прохрипела Кана.
«И тебя это устраивает? Неужели не хочется все изменить?»
– Хочется. Но это невозможно. Это изменится лишь с приходом другой эпохи. Другого времени. Мы ничего не сможем изменить. Обретение мирового господства, та цель, которой вы добиваетесь, невозможна и бессмысленна. Обрести мировое господство невозможно. В мире должен быть баланс. И жалкому человеку не прыгнуть выше Господа Бога. Не занять его место. Ваша цель – бессмысленная трата времени. А даже если и получится захватить пару стран, в чем я сомневаюсь, то ваше господство долго не продлится. Все великие империи теряли свое величество. Византийская империя распалась, Ливонский орден, пусть это и не государство, распался, Римская империя распалсь, Монгольская империя распалась, Египетская империя распалась. Но это государсва, которые, даже добившись мирового господства, распались, а что уж говорить о людях? Людям не дано подняться в высь, ведь люди – это создания божьи. И сколько не старайся, а прыгнуть выше себя не получится.
«Какая интересная точка зрения. Но мы и не собираемся прыгать выше своей головы, мы лишь хотим справедливости. Хватит прятаться, хватит терпеть издевательства над собой со стороны людей. Они господствуют. А должно быть наоборот. Ты же понимаешь это, правда?»
– Чего ты хочешь?
«Чтобы ты сделала правильный выбор стороны, за которую будешь воевать»
– Что?
«Сама подумай, эти, так называемые светлые ведьмы, сами не ангелы. Как они с тобой поступили?»
– Я поступила не лучше.
«Кана, подумай хорошенько. Не лучше ли принять сторону победителя? Если мы, ведьмы, не может господствовать над людьми, зачем Бог вообще нас создал тогда?»
– Вот и ответ, – внезапно сказала Кана, вставая с кровати, – магия не нужна. Ее следует уничтожить, и тогда мы все будет равны.
«Равенства никогда не будет. Одни все равно будут выше других»
– Да. Я знаю, и аутадафе, пытки и господство Святой инквизиции не закончатся в этом веке, возможно, не закончатся и в следующем. Но магия действительно не нужна. Она создает дурные мысли таким, как вы. Желание обрести господство, прыгнуть выше себя, а этого быть не должно. Вы ничего не измените. Войны все равно будут продолжаться, даже если вы и придете к власти. Поделите мир на государства, и будите воевать друг с другом за власть.
«Но не будет этих зверских сожжений на кострах и пыток! Я хочу изменить мир к лучшему! И я его изменю, несмотря на все, что ты говоришь. Чего бы мне это не стоило. Давай же, Кана, соглашайся. Постигнув все тайны магии, я смогу излечить любую болезнь, и даже вернуть к жизни мертвых. Корнелию, например»
– Глупость! Возвращение мертвых к жизни невозможно, ведь это…
«Что это?! Что? Это лишь стериотип. Я смогу вернуть ее к жизни. Тебе лишь нужно встать на мою сторону, и твоя жизнь станет лучше. Что даст тебе победа в войне на стороне светлых ведьм? Что?! Ты вернешься домой, и отец выдаст тебя замуж, и тебя будет ждать самая обычная жизнь. Ты ведь не этого хочешь!»
– А чего же я хочу?
«Свободы. Пусть понятие относительное, но свобода для тебя явно не заключение в четырех стенах богатого дома, воспитание детей и примерное поведение, отвечающие нормам общества»
– Я…
«Тебе лишь нужно принять мою сторону, и твоя жизнь изменется. Думая о благе людей, о их безопасности, ты забываешь о своем счастье. О своем будущем. Разве тот человек, что убил твою мать из-за денег, заслуживает жизни и спасения?»
– Нет. – Ответила Кана неуверенным голосом, смотря перед собой затуманенным взглядом.
«Ну же, просто скажи, что ты принимаешь мою сторону, и все изменится»
– Все изменится, – повторила Кана, – все, – более твердым глосом произнесла она.
«Скажи это»
– Я…
«...принимаю твою сторону, Минерва»
– Я – голос был неуверенным, – при…нимаю, – выговорила Кана, – твою… – голос дрожал от неуверенности, взгляд заволокло дымкой, казалось, Кана не понимала, что говорила, – сторону…
Комментарий к Глава 22. *переводится как «Хрустальный город».
====== Глава 23 ======
С наступающим вас, дорогие читатели, Новым годом! Пусть сбудутся все ваши мечты! И пусть 2015 год принесет нам всем только счастья, добра и хорошего! А все плохое и не очень хорошее останется в уходящем, 2014 году. Спасибо, что читаете. С Новым годом!
