Текст книги "Голодные Игры глазами Пита Мелларка (СИ)"

Автор книги: Mary_Hutcherson

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

– Вы едете последними, а это значит, вас точно запомнят, а благодаря костюмам, вы станете незабываемыми, – поворачиваюсь к Китнисс, она смотрит на экран, в котором одна за другой появляются колесницы с нашими противниками. Киваю Цинне, и он поджигает наши накидки. Жмурюсь в предвкушении боли, но ничего не чувствую. Китнисс тоже не чувствует боли и поворачивается ко мне.

– Что думаешь об огне?

– Если что, я сорву твою накидку, а ты срывай мою, – она кивает.

Цинна с восхищением смотрит на нас.

– Выше голову и улыбайтесь! Они вас полюбят! – говорит он и слазит с нашей колесницы. Тем временем на экране мы видим 11 дистрикт, мы следующие. Когда лошади начинают двигаться, Цинна кричит нам, чтобы мы взялись за руки.

– Что он хочет? – спрашивает Китнисс.

– Он говорит, чтобы мы взялись за руки, – крепко хватаю ее ладошку, а она обхватывает мою.

Мы выезжаем и видим огромный стадион. У меня возникает чувство, будто весь Капитолий собрался здесь, чтобы увидеть нас. Стоит оглушительный крик. Не сразу понимаю, что они кричат, но разбираюсь и понимаю. По всему залу оглушительно звучат наши с Китнисс имена. «ДВЕНАДЦАТЫЙ, ДВЕНАДЦАТЫЙ!!!» – ликуют капитолийцы. Нам бросают цветы, и на всех экранах в зале только наши лица. Это удивительно! Нас запомнили! Смотрю на Китнисс: она улыбается всем и машет свободной рукой. Повторяю за ней. Зал еще больше взрывается. Китнисс ловит цветок и посылает воздушные поцелуи. Никогда не видел ее такой. Она еще прекрасней обычного. Кажется, в ее глазах разгорается огонек надежды.

Мы подъезжаем к огромной колонне, с которой звучат слова президента Сноу. Он объявляет 74 сезон ежегодных Голодных Игр открытым и желает нам удачи. Китнисс разжимает свою ладонь, но я так не хочу ее отпускать.

– Не надо, пожалуйста, не отпускай, а то я свалюсь с этой штуки, – прошу я.

– Хорошо, – она опять сжимает ладонь.

Мы делаем еще один круг по стадиону, и опять на экранах только наши с Китнисс лица. Потом возвращаемся в комнату, из которой выезжали. Порция снимает наши накидки и тушит их газом из баллончика. Все бегут нас поздравить. Цинна теперь по-настоящему рад. Он обнимает нас и говорит, что мы были самыми запоминающимися из всех.

– Спасибо, что не отпускала меня, – обращаюсь к Китнисс, – я все время боялся упасть.

– Уверена, что никто ничего не заметил, – говорит она.

– Я уверен, что рядом с тобой меня вообще никто не заметил. Огонь тебе явно к лицу. Может, будешь ходить так чаще? – говорю я, и мы вместе громко смеемся.

Потом Китнисс перестает смеяться и целует меня в щеку, прямо в то место, куда недавно ударил Хеймитч. Расплываюсь в счастливой улыбке.

Почему она меня поцеловала? Ну да ладно, мне все равно! Чтобы не подтолкнуло ее к этому, я рад, что так случилось. И я не просто рад, что девушка, которую я люблю, которая не знала меня еще неделю назад, поцеловала меня сейчас, я рад тому, что она стала доверять мне. Гейл был прав. Я смогу спасти ее. Она вернется домой. Я понимаю это сейчас, потому что именно в эту секунду мне в голову приходит идея. Как ни странно, меня осеняет в тот момент, когда профи оглядываются и злобно смотрят в нашу сторону. Это прекрасная идея, ради совершения которой мне придется умереть. И я сделаю это.

========== Глава 6. Стратегия ==========

После церемонии Хеймич и Эффи ведут нас к лифту.

Эффи без умолку тарахтит о том, как прекрасно справился со своей задачей Цинна, и как завораживающе мы выглядели на камерах. Она хвалит Китнисс за ее идею с воздушными поцелуями, ну и вообще, в конце концов, начинает плакать и сквозь слезы произносит: «Вы самые лучшие трибуты из тех, с кем мне довелось работать!». Хеймич, как он и обещал, только слегка пьян. Он даже не пошатывается, когда идет. Цинна и Порция остаются на стадионе, потому что все хотят взять у них интервью. Ну еще бы, они же совершили невозможное – трибуты из 12 дистрикта пользовались большей популярностью, чем профи. Собственно говоря, то, что мы затмили профи, совсем не пойдет в нашу пользу на арене. Они же захотят на нас отыграться. Я понял это, когда случайно обернулся и увидел их. Парень из второго, который напоминает гориллу, смотрел на нас с такой ненавистью, что мама не горюй.

– Каждому дистрикту отведен свой этаж, – говорит Эффи, – вы из двенадцатого, поэтому у вас самый последний. Здорово, правда? – иногда мне кажется, что Эффи восхищается всем, что есть в Капитолии.

Мы заходим в огромный лифт. Я никогда не ездил в лифте. Он быстро поднимает нас вверх. Этаж за этажом. Это вызывает у меня восхищение, потому что от мысли, что нам ежедневно придется подниматься на двенадцатый этаж пешком, мне становилось дурно. Двери медленно разъезжаются в разные стороны, и нашему вниманию открывается дом, в котором мы будем жить до Игр. У меня открывается рот, и я застываю на месте, перекрывая всем дорогу к выходу. Я даже подумать не мог, что здесь будет так красиво. Да, в поезде тоже было неплохо, но это несравнимо с тем, что я вижу сейчас: огромные хрустальные люстры, окна во всю стену, мебель такая изысканная, что садиться на нее будет жалко, всюду ковры с длинным ворсом. Все, что есть здесь, сочетается между собой. Все кажется единым целым. Жалко, что никто в моей семье не сможет этого увидеть. Да и мне остается совсем мало времени, чтобы наслаждаться этим. Хеймич покашливает и толкает меня локтем. Я бы возмутился, но я слишком увлечен тем, что вижу.

Единственное, что интересует меня сейчас сильнее окружающего интерьера – это впечатления Китнисс. Не может быть, чтобы ей это не нравилось. И оказываюсь прав. Она тоже под впечатлением и разглядывает все вокруг, но вдруг ее черты лица становятся грубыми, в глазах опять появляется боль, кулаки сжимаются, и она отворачивается лицом к лифту.

– Эффи, где моя комната? – произносит она, явно сдерживая себя, чтобы не разрыдаться.

– Пойдем, покажу, она дальше по коридору, – отвечает Эффи и берет Китнисс под руку.

Не понимаю, что с ней произошло. Может, она вспомнила о семье, о доме, о Гейле? Наверное, именно так и случилось. Поворачиваю голову в другую сторону, где по-моему мнению находится столовая, и вижу безгласых. Они одеты в белую одежду и стоят, склонив головы. Эффи сказала, что им запрещено смотреть нам в глаза. Но то, что я не вижу лица, не мешает мне увидеть рыжие волосы. Неужели это она? На секунду она поднимает лицо, чтобы заправить за ухо прядь волос и встречается со мной взглядом, правда сразу опускает лицо, чтобы никто не увидел. Но я успеваю убедиться в том, что это она. Эвелин будет нашей прислужницей до самых Игр.

За тот наш разговор в поезде ее могут казнить. Тогда она нарушила, наверное, десяток капитолийских правил. Интересно, а меня бы наказали? Думаю, нет, ведь где им найти трибута, который бы меня заменил?

– Что это с ней? – спрашивает Хеймич и указывает на дверь, в которую Китнисс ушла с Эффи.

– Что-то ее расстроило, – отвечаю я, пытаясь не смотреть на Эвелин, но она слышит то, что я говорю, и вздыхает, понимая, из-за чего она расстроилась.

– Что бы это ни было, я чувствую, что этой ночью она устроит нам концерт, – усмехается он, – хорошо, что я не сплю по ночам, – он подмигивает мне и уходит вслед за Эффи.

Да, я слышал, что Хеймич не спит ночью. Он спит днем, когда напьется. Мой отец раньше неплохо с ним общался и говорил мне, что после Игр Хеймич изменился до неузнаваемости. Все его близкие трагически погибли за несколько лет, и он начал пить. Так он пытался забыться, но это же не способ! Он победил на Играх в год, когда игроков было не 24, а 48. Это был год квартальной бойни. Я мало слышал о тех Играх, да и вообще у нас не принято лишний раз о них говорить. Но я думал, что каждый человек, который сохранил свою жизнь такой ценой, должен ее ценить. Хеймич же совсем не ценит этого. Будь я на его месте, я бы посвятил свою жизнь тем детям, которые будут участвовать в Играх. Я бы каждый год делал все возможное, чтобы именно мои трибуты победили. А что Хеймич? Нам еще повезло, что он увидел в нас какой-то потенциал, а то чаще всего он просто валялся в стельку пьяный, пока бедняг из двенадцатого зверски убивали. А вот Китнисс станет чудесным ментором. Уверен, что под ее руководством победителями все чаще будут становиться трибуты из нашего дистрикта, поэтому я спасу ее еще и ради будущего.

Пока я размышлял о Хеймиче, лифт опять привез людей на наш этаж: Цинну и Порцию.

Порция подбежала и обняла меня, потому что внизу мы так и не успели поговорить.

– Пит, вы прекрасно смотрелись! Вас полюбили! Только о вас и говорят! – радостно пищит она.

– Да, Пит. Вы были неотразимы, – соглашается Цинна.

– Без вас бы ничего не вышло, – как можно с большей благодарностью говорю я.

– А где же Китнисс? – Цинна смотрит по сторонам.

– Она у себя в комнате, немного перенервничала, – отвечает за меня только что вошедшая Эффи, – Пит, не хочешь сходить к ней и предупредить о том, что ужин через час? – она поворачивается в мою сторону и всем своим видом показывает, что это был совершенно не вопрос. Киваю и направляюсь в сторону ее комнаты.

– Подожди, Пит. Давай кое-что обсудим? – Цинна хватает меня за руку.

– Да, давай. Что ты хотел?

– Пойдем, пройдемся, – говорит он и направляется к выходу. Иду за ним.

– Куда мы идем?

– На крышу.

– На крышу? А так можно?

– Тебе все можно, а я твой стилист. Так что сейчас не в чьих силах что-то нам запрещать, – подмигивает он. Мы выходим на крышу, и я в очередной раз впадаю в ступор от невообразимого вида.

Здесь все так красиво. Капитолийцы устроили на крыше что-то вроде сада. Всюду цветы и деревья. В противоположной от нас стороне фонтан с прозрачно голубой водой. Разве это не чудо? И вид, который открывается отсюда просто волшебный. Весь Капитолий как на ладони.

– Нравится? – спрашивает Цинна.

– Мне все здесь нравится, – шепчу я.

– Здесь я чувствую себя свободным. Вот решил и с тобой поделится этой свободой. Готов поспорить, тебе ее не хватает.

– Я никогда не был по настоящему свободным, Цинна, – говорю я, – в моей семье не принято иметь свободное время или хотя бы свое собственное мнение…

– Это все же лучше, чем быть во власти Капитолия, – говорит он. Согласно киваю.

– О чем ты хотел поговорить?

– О Китнисс.

– О Китнисс? – это меня удивляет.

– Да. Понимаешь, когда я говорил с ней, мне показалось что она совсем не такая, как все, – я киваю. Это ведь и действительно так, – она больше, чем просто девушка, которая попала на Игры. Она сильна духом. Даже сильнее, чем кто-то другой! Она может выиграть, почти не прилагая сил. Но есть одно «но», которое ей помешает, – говорит наш стилист.

– Какое «но»?

– Она сама не знает об этом, – отвечает он, – и ей сможет помочь только один человек, – когда он говорит это, я понимаю, о чем идет речь. Ну, конечно же, ей нужен нормальный ментор, который настроит ее на победу.

– Да, я понимаю. Хеймич обещал не пить и помогать нам. Но я сомневаюсь, что он долго продержится.

– Я не о Хеймиче говорю, – он смотрит на меня с улыбкой, – Пит, только ты сможешь ей помочь! – не могу сдержать нервный смешок.

– Нет, Цинна! Ты ошибаешься! Она не станет меня слушать, – жаль его разочаровывать.

– А тебе не надо ей ничего говорить, она сама все поймет. Что бы она не чувствовала к тебе, для нее это будет стимулом. Она может победить, желая убить тебя, а может спасать тебя и, сама не заметив, выиграть. Ты – ее единственный шанс выжить, – он обескураживает меня своими словами, – ты можешь подумать, что я свихнулся. Стою тут и рассказываю о том, как тебе надо ценой своей жизни вытащить ее с Игр. Но я бы не стал этого говорить, если бы не заметил то, как ты к ней относишься. Она дорога тебе, да? – аккуратно спрашивает он. Я киваю.

– Дороже многих людей, которых я когда-либо знал, – мне вдруг становится невыносимо тоскливо.

– Понимаю, Пит. И что ты сам думаешь об Играх?

– Я хотел спасти ее. И неважно, чем мне надо будет пожертвовать. Я так решил.

– Тогда позволь мне помочь. Я сделаю все, что от меня зависит, а ты постарайся выполнить, что задумал, – он хлопает меня по плечу, – и еще… я рад, что мне достался именно ваш дистрикт.

Он уходит и оставляет меня наедине со своими мыслями. С кучей вопросов. Но на душе мне становится немного легче. Будто с отцом поговорил. А еще он уже не первый человек, который говорит, что только я могу ей помочь. От этого потихоньку начинаю верить в это сам.

Главное, сейчас настроить ее на нужный лад, а то она совсем сломлена. Эффи говорила зайти к ней. Отлично! Сейчас и начну.

Иду обратно в дом, прохожу по коридору и дохожу до своей комнаты. На ней висит табличка «Пит Мелларк. Дистрикт 12», а следующая дверь обозначена именем Китнисс. Похожу и стучу совсем тихо, чтобы не напугать ее. Никто не отвечает. Стучу сильнее, но за дверью опять слышется только лишь тишина. Может, она уже пошла на ужин? Сомневаюсь.

– Китнисс, это я, – говорю я, – можно войти? – опять тишина. Решаю зайти и посмотреть, в комнате ли она, дверь оказывается не заперта.

Вхожу и вижу ее, лежащую на кровати лицом в подушку.

– Китнисс, это я. Хочешь поговорить? – она даже не двигается.

– Слушай, я просто хочу сказать, что Эффи ждет нас на ужин.

– Не хочу, – шепчет она.

– На самом деле я не это хотел сказать. Помнишь, в поезде мы выходили на остановке, чтобы поговорить наедине? Так вот, если захочешь поговорить, я знаю место, где нас никто не услышит, – она поворачивает голову в мою сторону.

– Какое место? – в глазах появляется хоть какой-то интерес.

– Цинна показал мне его. Это на крыше. Там чудесный вид, – я улыбаюсь, вспоминая, – хочешь, пойдем туда сейчас?

– Только не сейчас, – она опять поворачивает лицо в подушку.

– Ну, если захочешь, я всегда готов. Моя комната по соседству, если что, – она кивает.

– Спасибо. Скажи Эффи, я выйду через 10 минут, – опять еле слышно произносит Китнисс.

– Я передам, – с этими словами я выхожу из ее комнаты и иду в столовую, где все уже сидят на своих местах.

– А где Китнисс? – как и предполагалось, спрашивает Эффи.

– Подойдёт через 10 минут, – наставница недовольно кивает. Для нее манеры, прежде всего, а Китнисс опаздывает каждый раз.

– Поторопиться в ее интересах, – бурчит Хеймич, – сейчас мы должны обсуждать стратегию и тренировки. Или она считает, что сама справится?

– А ты сомневаешься, Хеймич? – с усмешкой отвечает появившаяся в проходе Китнисс.

– О, солнышко, не думал, что ты так рано почтишь нас своим вниманием, – она пропускает эту издевку и садится на единственное свободное место.

– Извините, что опоздала, – говорит она на радость Эффи.

– Ничего страшного, мы только собирались начинать, – вежливо отвечает Порция.

– Ну, раз все в сборе, можно начать. С завтрашнего дня у вас будут тренировки, которые продлятся до самых Игр. Вас постараются научить всему, что пригодится вам на арене – выживанию и некоторым бойцовским навыкам. Первые три дня тренировки обязательны для всех, а в последний день я лично буду тренировать каждого из вас, – объясняет Хеймич, – теперь скажите мне, как вас готовить? Вместе или по отдельности?

– Зачем по отдельности? – спрашиваю я.

– Ну, допустим, у вас есть какой-то секретный прием, о котором никто не должен знать, – говорит Хеймич.

– Ну, у меня нет такого приема, а твой мне известен, верно? Я съел немало подстреленных тобой белок, – обращаюсь я к Китнисс.

– Готовь нас вместе, – говорит Китнисс Хеймичу.

– Хорошо, а теперь скажите мне, что вы умеете?

– Я – ничего, что пригодится на арене. Разве что придется испечь хлеб, – отвечаю я.

– К сожалению, не придется, – говорит Хеймич, – а ты, Китнисс? Я уже видел, с ножом ты управляться умеешь.

– Не так, чтобы очень. Я могу охотиться с луком и стрелами.

– Хорошо? – интересуется Хеймич.

– Довольно хорошо, – отвечает она.

– Великолепно, – подключаюсь я. – Мой отец покупает у нее белок и удивляется, что стрелы попадают всегда точно в глаз. То же самое и с зайцами для мясника. Китнисс даже оленя убить может, – восхищаюсь я, но почему-то ловлю на себе ее разъяренный взгляд.

– Что это ты так разошелся? – спрашивает она.

– А что такого? Хеймичу надо знать твои реальные возможности. А ты все время себя недооцениваешь, – оправдываюсь я. Она опять злобно смотрит на меня, а потом говорит:

– А ты-то сам? Я видела тебя на рынке, как ты с легкостью поднимал стофунтовые мешки с мукой! – говорит она и вызывает у меня улыбку.

– Да, Китнисс, конечно! На арене будет полно мешков, и я закидаю ими противника на смерть! – с усмешкой говорю я, и вывожу этим Китнисс еще сильнее.

– А еще он умеет бороться! – обращается она к Хеймичу, – на школьных соревнованиях он занял второе место, уступив только брату.

– Да мой брат в тысячу раз слабее любого профи! – говорю я, отмечая про себя тот факт, что она все же знала о моем существовании и хотя бы немного интересовалась моей жизнью.

– Рукопашные схватки есть всегда, если раздобыть нож, то этот талант будет очень полезен, – встревает Хеймич, а Китнисс довольно кивает.

– Зачем ты это говоришь? – обращаюсь я к Китнисс, – все вокруг и так знают, что мне не победить! Вот ты – это другое дело! Даже моя мать сказала это! – выпаливаю я, и мое настроение сразу портится.

– Она не могла так сказать, – говорит Китнисс, – она говорила о тебе, а ты, наверное, ее не понял!

– Нет, она сказала о тебе! – уже кричу я.

– Да меня вообще здесь бы не было, если бы кое-кто мне не помог! – кричит она в ответ, и я невольно смотрю на булочку в ее руках. Значит, она не забыла…

– На арене тебе тоже помогут. От спонсоров отбоя не будет, – уже спокойно говорю я.

– Не больше, чем у тебя, – продолжает спорить она.

– Она совсем не понимает, какое впечатление производит на всех! – говорю я Хеймичу, а Китнисс опять злиться.

– Так, ну гарантировать, что на арене будет лук, я не могу. Но перед распорядителями Игр покажи все, на что способна. До этого момента о стрельбе забудем, – говорит Хеймич. – Да, Пит, физическая сила играет огромную роль. Часто только она и выручает. Но на тренировках не показывай никому, сколько можешь поднять. Для вас стратегия одна: постарайтесь выучиться чему-то новому. Покидайте копья, помашите булавой, научитесь вязать толковые узлы, а то, что умеете лучше всего, приберегите для индивидуальных показов. Все ясно? – мы с Китнисс киваем.

– И последнее. При людях всегда держитесь вместе. Помогайте и поддерживайте друг друга во всем, – мы начинаем возражать, но он ударяет ладонью по столу, – во всем! Это не обсуждается! Вы будете вести себя так, как я скажу! Вы будете вместе и будете вести себя, как друзья. Теперь проваливайте спать, а завтра в 10 Эффи будет ждать вас возле лифта. И не опаздывайте! – он смотрит на Китнисс. Мы киваем и поднимаемся из-за стола.

Теперь нам хочешь, не хочешь, придется быть везде вместе. Мне-то это не кажется плохой идеей, я даже рад, а вот Китнисс явно злится на Хеймича. Но у нас договор. И пока что Хеймич делает все, как обещал, а это значит, что мы тоже должны его слушать.

Мы подходим к нашим комнатам вместе и задерживаемся на секунду.

– Спокойной ночи, – говорю я.

– Спокойной, – отвечает Китнисс, – тебе не повезло, что ты живешь так близко к моей комнате, – смеется она.

– Почему?

– Ты что не слышал, как я кричу по ночам?

– Слышал, – говорю я. – Но это нормально сейчас. Любой другой тоже мучился бы от кошмаров.

– А тебе они не снятся?

– Снятся, просто я вовремя просыпаюсь и могу быстро успокоиться.

– Повезло, – говорит она, – ну ладно, до завтра. И извини, если разбужу тебя своими криками сегодня.

– Ничего страшного. Если захочешь поговорить, разбуди меня, – говорю я.

– Ладно, – она заходит в свою комнату, а я захожу в свою.

Мне становится ее по-настоящему жалко. Она пережила смерть отца, стала содержать свою семью с малых лет и еще, вдобавок, попала на Игры. А я не мог подойти и отдать ей хлеб в руки, потому что чего-то испугался. Опять злюсь на себя, но зато в очередной раз убеждаюсь в том, кто из нас более достоит того, чтобы выжить.

========== Глава 7. Тренировки ==========

Захожу в комнату и валюсь на кровать в одежде, потом стаскиваю ее с себя, не поднимаясь, и бросаю на пол. «Все равно безгласые подберут», – думаю я, но потом вспоминаю о Эвелин и сам убираю вещи в шкаф.

Моя комната просто огромная, и везде, куда не глянь, лежит пульт или какая-нибудь кнопка. Мне и недели не хватит во всем разобраться, поэтому я решаю их пока не трогать.

Меня сильно клонит в сон, и я засыпаю еще раньше, чем заходит солнце. Мне снится дом: я просыпаюсь от аромата булочек с корицей, иду на кухню и вижу, что это Китнисс готовит, но меня это не удивляет. Подхожу к ней, целую ее в щеку и говорю: «Я спасу тебя, Китнисс», а она поворачивается, смотрит меня прямо в глаза и начинает жутко кричать. Вскакиваю с кровати, но крик не прекращается. Не понимаю, что происходит, и почему не могу проснуться, но потом, наконец, до меня доходит, что Китнисс действительно кричит в своей комнате. Встаю с кровати, нащупываю ногами тапочки и иду к ней. У нее, как всегда, не заперто и пахнет лавандой. Надо сказать им, что успокаивающие свечки не работают, пусть они придумают что-нибудь другое.

Китнисс опять скрючилась в углу кровати и обхватила руками простыню. Ее волосы прилипли ко лбу, она, наверное, уже давно мучается.

Убираю волосы с ее лица и накрываю шелковой простыней. Потом переношу свечку на тумбочку возле кровати.

– Тебе лучше, Китнисс? – шепчу я еле слышно. Она явно успокаивается, когда слышит мой голос.

– Я могу остаться до утра, если хочешь, – я просовываю свою руку в ее ладошку, и она крепко обхватывает ее, будто маленький ребенок. – Ладно, я остаюсь, – говорю я. Не то что бы меня нужно долго уговаривать…

– Знаешь, ты мне снилась, – я заправляю прядь волос ей за ухо, – я даже во сне пообещал тебя спасти. Ты должна вернуться домой. Ты всем нужна, – мне становится очень грустно, потому что мне она нужна сильнее, чем всем остальным.

– Гейл обещал помогать моей семье, – продолжаю я. – Он очень хороший и сможет позаботиться о тебе. Он приходил ко мне после Жатвы, представляешь? – Китнисс начинает улыбаться сквозь сон. Ну, конечно, она же услышала что-то о Гейле.

– Тебе идет улыбка, – говорю я, и сам улыбаюсь.

– Если бы ты знала, как я люблю тебя, – шепчу я. Мне становится легче от того, что я ей это говорю, пусть даже, она сейчас спит, но все равно слышит это. Она же услышала, что я заговорил о Гейле, значит и мое признание слышит. Жаль только, что утром она подумает, что это сон.

Сижу с ней еще пару минут и уже ничего не могу сделать с тем, что мои веки постоянно закрываются, а самого меня шатает, и я уже не могу сидеть на кровати без движения. Мне приходится освободить свою руку и идти к себе в комнату. Как только ложусь на подушку, сразу же отключаюсь.

Утром меня кто-то толкает. Неохотно открываю глаза и вижу Эвелин. Она стоит передо мной и мило улыбается.

– Привет, – говорю я. Она в ответ машет рукой, а потом протягивает мне свернутую бумажку.

– Это мне?

Эвелин кивает.

Я разворачиваю бумажку. На ней аккуратным почерком выведено:

Дорогой Пит,

Извини, что я не могу разбудить тебя сама и поручаю делать это прислуге, но у меня тоже очень много дел. Поэтому просыпайся и не забудь, что в 10 я буду ждать тебя и Китнисс у лифта.

P.S. Загляни к Китнисс и скажи ей, что опоздания не принимаются.

Эффи.

– Спасибо, что разбудила, – говорю я Эвелин. Она кивает. А потом достает из кармана ручку и пишет на обратной стороне письма Эффи.

«Лучше поторопись. Эффи не любит опозданий. Надеюсь, что у тебя все будет хорошо. И передай Китнисс, что я ее ни в чем не виню».

– Хорошо, я передам ей.

Эвелин кивает, отворачивается и идет к двери, но потом поворачивается, идет обратно и обнимает меня. В ее жесте нет никакой романтики, в нем заключается уважение и сочувствие. Она уж точно знает, на что способен Капитолий. Я прижимаю ее еще сильнее. Надо же, мы виделись пару раз, и можно сказать, что совсем не знакомы, но она мне очень близка. В этом месте, где все люди вокруг поздравляют меня со скорой и, возможно, мучительной смертью, а выглядят при этом как диковинные птицы из школьной книги, эта девушка – островок чего-то настоящего и искреннего.

Она оставляет меня одного в комнате, и я начинаю собираться. Открываю шкаф и вижу костюм на первом плане. На нем прилеплена записка: «Надень на тренировку». Это обычный спортивный костюм, не считая того, что на рукавах, воротнике и на концах штанин нашиты шелковые языки пламени. Цинна решил придерживаться темы огня во всем.

Одевшись, смотрю на часы и узнаю, что еще остался целый час до тренировки. Подхожу к столику с зеркалом. На нем лежит книжка. Открываю ее и вижу, что в ней есть все блюда, которые нам подают в столовой. Причем около каждого блюда есть фото, как оно выглядит в приготовленном виде и какие-то цифры. Я не понимаю их предназначения, а потом вижу, что на столе есть поле с кнопками.

– Еда с доставкой в комнату, – говорю я вслух. Потом выбираю пару блюд, ввожу их номера и через десять минут получаю все, что заказал.

Успеваю поесть и понажимать на разные кнопки в комнате, но время еще остается, поэтому решаю пойти к Китнисс.

Стучу к ней, и она сразу отвечает:

– Войдите, – я захожу.

– Доброе утро, – говорит она.

– Доброе. Я думал, ты еще спишь.

– Нет, я решила сегодня не опаздывать, а то Эффи не переживет это еще раз, – смеется она.

– Это точно. Что думаешь насчет того, что сказал Хеймич?

– Думаю, он прав, и нам надо делать все, как он сказал.

– Согласен, – я киваю.

– Ну, тогда друзья? – она хохочет и протягивает мне руку.

– Друзья, – отвечаю я с улыбкой.

– Может, пойдем к лифту сейчас? – предлагаю я.

– Ты иди, а я сейчас надену костюм Цинны и подойду, – она указывает на костюм точь-в-точь такой же, как и у меня.

– Глупая идея, – говорю я, – мы же не близнецы.

– Это точно, но Хеймич убьет нас, если мы ими не станем.

Выхожу из ее комнаты и иду к лифту.

Она предложила мне стать друзьями только на людях, как сказал Хеймич или она хочет со мной дружить? Да какая разница! Все равно через пару дней начнутся игры, а там уже не важно, кто друг, а кто враг. Ну, всем, кроме меня. Я в очередной раз думаю о стратегии, но ничего дельного не выходит. У меня есть идея относительно того, как можно держать профи подальше от Китнисс, но эта идея настолько бредовая и нереальная для воплощения, что даже не стоит пытаться.

У лифта есть огромный диван. Сажусь на него и жду, когда хоть кто-нибудь придет, но никого нет. Эффи могла бы прийти пораньше, чтобы еще раз показать нам свои прекрасные манеры, но она тоже не торопится. Я читаю журналы, которые лежат на столе, но все, что в них написано, это глупая информация о Капитолии, моде в этом месяце и, конечно же, о новом сезоне Голодных Игр. Одна за другой во всех журналах мелькают наши с Китнисс лица. Тысячи статей о нашем триумфе, о прекрасной работе Цинны и его помощников – стилистов. «Огненная Китнисс зажгла надежду в сердцах людей своего дистрикта!», «Пит Мелларк и Китнисс Эвердин или как сделать из угля пламя» и множество других дурацких заголовков. Я прочитал парочку, но в них ничего интересного не было. Все просто напросто хвалили Цинну и делали ставки, когда же именно и каким способом мы умрем.

Убираю журналы в сторону и закрываю глаза.

Сейчас будет тренировка. Моя задача – научиться новому и строить из себя лучшего друга Китнисс. Это не сложно. Моя задача на Играх – спасти Китнисс. Это очень сложно. Хотя мне казалось, что тренировки тоже будут сложными, пока… Пока Хеймич не сказал мне, что делать! Точно! Как я мог забыть спросить у него о стратегии на арене? Да это первое, что я должен был сделать!

От размышлений меня отрывает пискливый голосок со смешным акцентом.

– О, Пит, ты уже здесь! – Эффи целует меня в обе щеки – так принято здесь.

– Да, я пораньше пришел, – говорю я, оттирая помаду со щек.

– Молодец, а где же Китнисс? Опять опаздывает?

– Нет, она сейчас придет. Я был у нее утром.

– Мало верится, – говорит Эффи и подзывает к себе безгласую, к счастью, не Эвелин.

– Иди к Китнисс. Постучи и объясни ей, что мы уже ждем. Живо, – командует она. Безгласая кивает и быстрым шагом идет в сторону наших спален. Но только она ступает в коридор, сразу разворачивается и идет обратно к Эффи.

– Эффи я тут, – вовремя появляется Китнисс. Эффи кивает безгласой и разрешает стать на свое место.

– Так, ну раз все в сборе, мы можем отправиться в тренировочный зал сейчас, – мы киваем в ответ.

Опять восхищаюсь ездой на лифте. Он так плавно опускает нас, что у меня появляется ощущение, что я лечу. Тренировочный зал находится на самом нижнем этаже нашего жилого здания. Я бы назвал этот этаж подвалом. Двери распахиваются, и я вижу, что хоть мы и приехали раньше, большинство уже стоят на своих местах и разминаются.

Эффи шепчет нам:

– Помните, что сказал Хеймич? – мы киваем.

– Начинайте прямо сейчас, – говорит она, улыбается и входит обратно в лифт, а он быстро уносит ее обратно на наш этаж.

Я решаю послушаться ее совета и начать прямо в эту минуту.

– Смотри-ка, Китнисс, все уже в сборе, – говорю я и улыбаюсь ей. Она понимает мой намек на то, что пора начинать «дружить».

– Странно, мы же рано пришли, да? – подхватывает она, – ну, да ладно, идем ко всем, – она хватает меня за руку и тащит на площадку, где все выстроились полукругом.

Все озираются на нас с непониманием и каким-то осуждением. Уверен, что никто и не подумал завязать дружбу с соперником из своего дистрикта, поэтому то, что делаем мы – для них дикость. Но я продолжаю мило улыбаться и шагать вслед за Китнисс. Мы встаем на свое место, и в этот момент в зал заходит женщина лет сорока. Низкая, но очень крепкого телосложения. Наверное, она наш тренер.

– Добрый день, – говорит она, – меня зовут Атала, и я буду подготавливать вас к Играм. Я советую вам не пропускать обязательные тренировки, потому что от них зависит ваша дальнейшая жизнь. Многие из вас никогда не держали в руках оружия, – говорит она, а в ответ слышится смешок со стороны профи, – и поэтому сразу захотите научиться им владеть, но многие погибнут не от оружия, а от естественных причин, поэтому не пренебрегайте уроками выживания. Если у вас возникнут вопросы, можете их задавать, а сейчас будьте добры распределиться по секциям, – она заканчивает говорить и сразу же уходит.

Да уж, не очень дружелюбная…

Китнисс идет в секцию вязания узлов и мне приходится идти с ней. Потом я уговариваю ее идти в секцию маскировки, но там ей быстро надоедает, и мы решаем разделиться. Китнисс ходит в секции по выживанию, а чаще посещаю секции оружия.